«Памяти архиепископа Амвросия (Щурова)». Алексей Федотов

У нас в гостях был профессор Ивановского филиала Института управления, доктор исторических наук Алексей Федотов.

В преддверии 5-ти летия со дня смерти архиепископа Амвросия (Щурова) мы говорили о жизни архипастыря и его служении на Ивановской земле, которое продолжалось больше 60 лет.

Ведущие: Алексей Пичугин, Ксения Толоконникова.

---

А. Пичугин

— Друзья, здравствуйте. Программа «Светлый вечер» на светлом радио. Как всегда по четвергам, совместная программа с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея —

К. Толоконникова

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— Добрый вечер. Наш гость сегодня — Алексей Федотов, профессор Ивановского филиала Института управления, доктор исторических наук. Здравствуйте.

А. Федотов

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— И мы сегодня вспоминаем личность человека, с чьим именем неразрывно связана история Ивановской епархии на протяжении не одного десятилетия — это архиепископ Ивановский и Кинешемский Амвросий, который пребывал на кафедре с 1977-го...

К. Толоконникова

— С конца 1977-го.

А. Пичугин

— До 2006-го года. И после еще долго жил на покое, буквально три года, как...

А. Федотов

— Пять.

А. Пичугин

— Уже пять?

К. Толоконникова

— В этом году 8-го ноября будет 5 лет, как...

А. Пичугин

— Как владыки нет в живых. Но его жизнь не с 1977-го года связана с Ивановской землей, а с 1952-го, когда он был рукоположен совсем молодым в священники, и отправлен на приход в Ивановскую область. И с тех пор вся его жизнь, больше 60 лет неразрывно связана...

К. Толоконникова

— И это, кстати, большая редкость для архиерея вот такого советского поколения, потому что очень часто перемещали, переводили с места на место. Только начнешь налаживать что-то в одной епархии, как тебя уже «а назавтра — приказ улетать», если цитировать известную песню советскую.

А. Федотов

— Вы знаете, были примеры долгих служений и на других епархиях. Во Владимире это архиепископ Онисим (Фестинатов), в Костроме это архиепископ Кассиан, который тоже долго служил.

К. Толоконникова

— Да, но все-таки всегда отмечаешь мысленно такое явление, потому что практика была все-таки, как правило, иной. Алексей Александрович лично знал владыку и поэтому нам особенно интересно поговорить с вами о нем, о его пути, о том, может быть, какими воспоминаниями он делился, если говорить о том времени, которое вы не застали. Он уроженец...

А. Федотов

— Калининской области, Тверской. Это Кашинский район, деревня Киселёво. Родился 28-го марта 1930-го года. В первую очередь, хочу вас поблагодарить за то, что вы о нем вспоминаете, потому что это мой духовный отец на протяжении десятилетий, примерно четверти века. И, конечно, для меня дорого то, что сейчас его память сохраняется. И даже более того, о нем даже больше иногда вспоминается, чем при его жизни, потому что он был очень скромный архиерей, он старался за пределами своей епархии не показываться. А когда он уже перешел в вечность, уже несколько книг и альбом вышли, посвященные его памяти. И они презентовались, причем в разных местах — и в Петербурге, и в Москве, и в Элисте в Калмыкии, и в Костроме, то есть уже по всей России это всё идет о нем, потому что, действительно, он человек, духовное значение которого, его служения, наверное, только со временем становится понятным. Часто ведь человек даже где-то в затворе находится в течение жизни и о нем мало знают, а потом, когда он переходит в вечность, значение его молитв, значение его жизненного пути становится очевидным для людей. У него жизнь тесно связана с эпохой, в которую он жил и в которой проходил свое служение. Представляете, 30-е годы, процесс коллективизации — его семья была раскулачена, у них всё имущество было описано. Люди, которые очень скромно жили, то есть по нашему времени сказали бы, что это бедные люди, а у них всё отобрали, даже корову у них увели. И эти детские воспоминания были очень тягостные, когда он их рассказывал. Потом война Великая Отечественная. Он еще был по возрасту ребенком, не мог быть призван, но его отец погиб, из братьев погибли в годы Великой Отечественной войны. И все эти события эпохи откладывали отпечаток. А он был очень думающий мальчик, родители не были религиозные, но какая-то устремленность у него с детства была. Он часто рассказывал, что просто уходил куда-то и обращался к Богу, которого он еще и не знал. И он в 16 лет, когда после войны изменяется эта ситуация, то есть 1946-й год, он принимает решение креститься сам. Находит священника. Его крещение было совершено...

К. Толоконникова

— Удивительно, что человек 30-го года рождения не был крещен в младенчестве. Мы говорим о Калининской области...

А. Федотов

— Почему же удивительно?

К. Толоконникова

— Все-таки в деревнях обычно крестили.

А. Федотов

— 1932-й год — это «безбожная пятилетка», как раз самый расцвет этой всей антирелигиозной пропаганды. А родители не были религиозными людьми.

А. Пичугин

— Мы с тобой записывали настоятеля храма Успения на Городке, под Звенигородом.

К. Толоконникова

— Его крестили.

А. Пичугин

— Его крестили, но он того же поколения, буквально на несколько лет младше.

К. Толоконникова

— Деревня же исторически всегда устойчивей к любому новому, к любой новой пропаганде. Как тогда она была устойчивей в сохранении церковной традиции, так и сейчас она коснеет уже в традиции атеистической.

А. Пичугин

— Но он же тоже сам ходил в церковь, там семья была нерелигиозная. Каким-то образом вдруг понравилось ему, он стал ходить, и вот так доходился до...

К. Толоконникова

— Конечно, мы же не можем сбрасывать со счетов такое явление, как призвание.

А. Федотов

— Я думаю, что да. У него интересная была ситуация — уже перескакивая на много лет позже. 1977-й год, Богоявленский собор города Москвы, где совершалась его архиерейская хиротония. И вот накануне, когда он на всенощное бдение пришел, ему говорят: «Вас вызывает какой-то старец». Он удивился, потому что в Москве никого не знал. Он к нему вышел. А был такой известный, к нему неоднозначное отношение, иеромонах Сампсон (Сиверс), он на него посмотрел и сказал: «Избранник Божий». И больше ничего не сказал ему и ушел. Его как-то впечатлила эта вещь. Но он говорил, что особое призвание он всегда ощущал на протяжении жизни на себе. И он принимает решение — только открылись духовные школы — и он принимает решение поступить в Московскую духовную семинарию. И он поступает. Там очень много людей, которые тоже оставили неизгладимый след на нем. Протоиерей Сергий Савинский, например, который был инспектором московских духовных школ. Потом архимандрит, впоследствии епископ Вениамин (Милов). То есть эти преподаватели, которые еще той дореволюционной закалки, которые могли ему помочь почувствовать дух того времени. Но в то же время те вещи, которые они говорили, они не во всем соотносились, конечно, с практикой, потому что, представляете, молодой человек воспитывался в нерелигиозной среде и потом пришел служить в нерелигиозную среду. И те вещи, которые тем людям казались естественными, они, например, не могли вот это передать — то, что дает человеку среда. Но в любом случае, четыре года жизни в духовных школах все равно оставили свой очень большой след на его личности. И вот интересно...

К. Толоконникова

— А как его семья относилась к принятому им решению? Была мать, были другие родственники. Или он не говорил об этом?

А. Федотов

— А как? Мать приняла, конечно, потому что, когда решался вопрос о месте его служения, ему предлагали, например, поехать в Новосибирск в качестве одного из вариантов. И он пошел в собор помолиться... И Иваново ему предложили. И он думал о том, что Сибирь, буду далеко от мамы. То есть были теплые отношения. Это он рассказывал сам. А Иваново как-то спокойней, тут не так далеко, Центральная Россия.

А. Пичугин

— Это не просто Центральная Россия, это Кашинский район, он граничит с Ярославской, а Ярославская с Ивановской.

К. Толоконникова

— Ну да.

А. Федотов

— То есть это более реально. Отец же погиб в войну, а кто еще родственники? Поэтому он сам принимал эти решения. Но вот интересно, он хотел стать священником, быть безбрачным человеком. А в то время это было достаточно сложно. Его рукополагал такой ярославский, уже старый очень архиерей, архиепископ Димитрий (Градусов), впоследствии схиепископ Лазарь, у которого был секретарем в то время иеромонах Никодим (Ротов), впоследствии знаменитый митрополит, такой известный...

К. Толоконникова

— Которого Димитрий (Градусов) же и рукополагал.

А. Федотов

— Да. И когда он его рукополагал, а во время посвящения в чтеца дают книгу Апостол читать, открывают его. И он прочитал тогда, будущий владыка Амвросий, что Христос «архиерей грядущих благ». И отец Никодим ему говорит: «Вот, будешь архиереем». И его это так впечатлило, что когда он уже рукополагал сам священников во время хиротонии в чтеца, он им говорил, что «читай это, как пророчество Апостола на твою последующую жизнь и служение». Конечно, он хотел очень остаться в Ярославской епархии. Но, видимо, вопрос его хиротонии не был согласован в полной мере архиепископом Лазарем, и это всё не получилось. И он должен был вернуться в Академию, что где уже получил распределение в Иваново. Но самое главное-то свершилось — то, что его посвятили без вступления в брак, то есть был целибат и уже, соответственно, он мог продолжить, как безбрачный человек, свое служение. И в Иваново буквально через несколько лет его постриг местный архиерей, архиепископ Венедикт (Поляков).

А. Пичугин

— Но начинал он служить, и много лет ведь, сколько получается — с 1952-го по 1977-й — 25 лет, четверть века он прослужил священником на разных совершенно приходах Ивановской области. Я знаю, что он до конца жизни очень чтил и приезжал, я просто мимо частенько проезжаю это место, Толпыгино, храм, который не закрывался.

А. Федотов

— Да, Воскресение Словущего. Он с 1952-го, с перерывами, примерно по 1964-й год, практически 12 лет, с небольшими перерывами, когда его переводили на другие приходы, но потом его туда возвращали.

А. Пичугин

— И он, я знаю, даже будучи архиереем, за собой сохранил этот храм как приписной архиерейский. В общем, он фактически оставался его настоятелем.

А. Федотов

— Ну, не совсем. Просто этот храм для него был дорог. И он, действительно, часто приезжал, совершал богослужения, уже в последние годы его служения он часто там и хиротонии совершал в этом храме небольшом. С ним было связано начало его служения. У него там были очень скромные бытовые условия — был маленький домик деревянный, фактически рядом эти могилы церковного кладбища. Там каких-то удобств практически никаких не было, он все эти годы буквально в корыте мыться должен был, каких-то бытовых условий не было. Грязь была такая, что по колено в грязи идти по этим улицам, туда нужно было добираться. Но люди в этот храм шли из Фурманово, из Приволжска, которые находились на достаточно значительном расстоянии от этого храма. До Фурманово километров 12, по-моему, до Приволжска 7-8. И они приходили, храм был переполнен, этот маленький сельский храм.

К. Толоконникова

— Кстати, интересно, я по некоторым своим обстоятельствам разбирала архив «Журнала Московской Патриархии» за 60—70- е годы. И как раз открылся один из этих журналов на статье «Наречение и хиротония архимандрита Амвросия (Щурова) во епископа Ивановского и Кинешемского». И в своем слове при наречении во епископа он как раз говорит об этом периоде, что «после 12-летнего служения в сельском храме Промысл Божий привел меня помимо моего желания в Ивановский Преображенский собор». Это единственный действующий храм в Иванове. «И здесь в должности рядового священнослужителя, а потом настоятеля собора в меру сил своих я 12 лет исполнял возложенные на меня обязанности, но любовь моя к первому храму побуждала меня возвратиться вспять к тихой пристани сельского приходского служения». То есть, уже будучи настоятелем Преображенского кафедрального храма, он вернулся обратно.

А. Федотов

— Нет. Он хотел, но его не пустили. Там была какая ситуация — митрополит Антоний (Кротевич) когда был назначен, он обратил на него внимание. И он его начал приглашать, какие-то давал ему поручения — помогать антиминсы подписывать, в епархиальный совет ввел, какие-то еще давал... Потом взял его в собор. Сделал священником в соборе. И, в общем, в соборе, конечно, были такие духовенства еще тоже старые многие, то есть он был достаточно молодой человек в соборе. Ему после деревни было очень сложно там освоиться. И он...

К. Толоконникова

— После деревни, где он был один в алтаре, да?

А. Федотов

— Да. Здесь ведь люди, каждый со своим характером, каждый со своими этими... И митрополит Антоний сам сложный человек. И когда он уезжал, митрополит Антоний ему сказал: «Из собора не уходить». На прощание такое было ему наставление. А после него стал епископ Поликарп (Приймак), не очень продолжительное время был управляющим епархией, и он как раз возвел его в сан архимандрита, сделал его настоятелем этого кафедрального собора, что ему тоже было очень сложно, потому что там были священнослужителям с такими сложными характерами. И плюс еще был очень сложный церковный совет, где люди были, ну, просто, как это сказать, отмороженные, если современным языком говорить. И он был как между двух огней в этой ситуации.

А. Пичугин

— Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня Алексей Федотов, профессор Ивановского филиала Института управления, доктор исторических наук. Мы вспоминаем архиепископа Ивановского Амвросия, буквально на днях исполняется пять лет со дня его кончины. Практически 30 лет он возглавлял Ивановскую епархию. Вот вы рассказываете, что ему достаточно тяжело было в многоклирных приходах, поначалу сложно было быть в центре внимания, потому что он был достаточно скромным человеком всегда, всю жизнь.

А. Федотов

— Очень скромным. Он жил, даже будучи управляющим епархией, жил в скромных условиях. Когда уже позволяли возможности всё это изменить, у него была небольшая комната, может быть, метров 12, где была кровать с панцирной сеткой, на которой он спал. Из нее был проход в его кабинет, где-то метров 16 квадратных. Маленький домовый храм. Фактически это место, где он и жил и работал. То есть всё в одном месте у него было. И молился. Действительно, очень скромный человек, его скромность поражала. Подрясники, даже часто монахини, которые ему помогали в быту, они заплатки делали, они даже говорили «зачем, мы новый сошьем». А он говорил: «Так нет, хороший еще, можно еще поносить». То есть очень большая скромность была в быту. Но возвращаясь к тому периоду, после епископа Поликарпа стал архиепископ Феодосий (Погорский), с 1968-го по 1973-й год он управлял епархией. Это был очень активный человек, который не совсем понимал положение Церкви в тот период и он вступил в открытую конфронтацию с приходскими советами и с теми людьми, которые в них находились. И настоятель собора оказался между молотом и наковальней, потому что с одной стороны эти люди, церковные советы, а с другой стороны это архиерей, а с третьей стороны так называемые верующие люди, которые как бы поддерживали архиерея, но которые вели себя в отношении настоятеля еще хуже, чем неверующие представители церковных советов. То есть они из таких побуждений ревности, что они защищают владыку, они такие нападки на настоятеля делали, что не хочется даже это пересказывать. Конечно, для него это был ужасный период, тяжелый. И он просил архиепископа Феодосия, чтобы он ему разрешил в сельский приход вернуться. Но тот ему в этом отказал. А потом, в 1973-м году был назначен архиепископом Иов (Кресович) на Ивановскую епархию, и до 1977-го года он здесь служил. Но это был такой архиерей, который в годы хрущевских гонений на Церковь, наверное, единственный был репрессирован. До такой степени, что у него было реальное заключение на три года, а потом еще три года он был не у дел. Его приняли по экономической статье, что он не платил налоги с представительских расходов, он говорил «я заплачу, пожалуйста». Но нет, его судили, потому что он призывал открывать храмы, не давать их закрывать. И был показательный такой процесс.

К. Толоконникова

— То есть опять законодательство о культе было использовано, как дубина.

А. Федотов

— И он приехал уже старым больным человеком сюда. И он обратил внимание на настоятеля собора. У него был секретарь, протоиерей Николай Демьянович. Они тогда составили документы и подали в Москву на него ходатайство, чтобы его сделать новым управляющим епархией. Конечно, это тот человек, который никогда не стремился быть настоятелем собора, не стремился быть управляющим епархией. Но вот его поставили на этот пост. И он с 1977-го по 2006-й год, фактически 29 лет был управляющим Ивановской епархией.

А. Пичугин

— А какой была Ивановская епархия, когда ее принял владыка Амвросий?

А. Федотов

— В ней было 44 прихода на тот момент. Не было ни одного монастыря. Какое-то духовное образование или какая-то просветительская деятельность, естественно, это всё было под большим запретом. В Иваново была только одна церковь — Преображенский собор. И его деятельность как у управляющего епархией, это два разных периода — 1977-го по 1988-й год, когда это одна ситуация. И, уже начиная 1988-го года и до конца его служения, это совсем другая ситуация.

К. Толоконникова

— Решительно другая.

А. Федотов

— И интересно, что и в ту и в другую он смог вписаться. И в той и в другой он одинаково смог продолжить свое служение и быть востребованным человеком, который как архиерей в полной мере исполнял свое служение. И, начиная с 1988-го года, он давал очень много полномочий священникам и тем мирянам, которые хотели проявить активность. Часто это были совсем молодые люди, может быть, 20 лет, кто-то даже моложе, он им давал карт-бланш на открытие новых храмов и монастырей. И действительно, впоследствии такие гигантские церковные структуры возникли именно благодаря тому, что он поверил в каких-то конкретных людей.

К. Толоконникова

— А если возвратиться к началу его служения, у меня еще есть один номер «Журнала Московской Патриархии», это 8-й номер за 1979-й год. Был такой традиционный раздел «Из жизни епархий» в «Журнале Московской Патриархии», и вот здесь краткая заметка из Ивановской епархии, которую я позволю себе процитировать. Это как раз ровно первый год служения епископского уже, служения владыка Амвросия. «В 1978-м году исполнилось 85 лет со времени сооружения Спасо-Преображенского кафедрального собора в городе Иваново. Трехпрестольный храм построен в 1893-м году на средства местных жертвователей, супругов Мефодия и Марии Гарелиных, в стиле русского классицизма XVIII века. Как отмечалось во владимирских епархиальных ведомостях, новый освящений храм, как по внешнему своему виду, так и по внутреннему украшению производит впечатление художественное. Спасо-Преображенский храм, ныне кафедральный собор, — видите, как все острые углы обходит, — расположен в юго-восточной части города, в бывшем селе Иваново. В 1978-м году в день храмового праздника Преображения Господня 19-го августа была молитвенно отмечена соборным служением во главе с епископом Ивановским и Кинешемским Амвросием память блаженно почивших создателей храма, благочестно послуживших в нем священников и диаконов, ктиторов, благотворителей и прихожан. Верующие любят свой храм и присоединяют к заботам церковного совета свои труды. Летом 1978-го года владыка Амвросий посетил многие приходы». Многие — все 40! «Верующий народ с радостью встречал своего архипастыря. Преосвященный Амвросий везде за богослужениями обращался ко богомольцам, словом назидания наставляя верующих в истинах православной веры, призывая к мирному христианскому житью во всяком благочестии и чистоте, к заботам об укреплении дела мира». Естественно, без этого заметка, без «укрепления дела мира» в 1979-м году обойтись не могла. Но, действительно, я так полагаю, верующие Ивановской епархии с радостью встречали владыку Амвросия именно как своего — как священника, который много лет служил в этой епархии. Или на этом не делалось никакого акцента?

А. Федотов

— Его любили. Причем не только прихожане, но и представители власти. А впоследствии, когда уже деятельность расширилась, то и представители других конфессий, национальных образований, общественных организаций, руководители предприятий. То есть он был человек, который сумел безусловный авторитет в регионе завоевать за время своего служения. Другое дело, что, например, 1977-й год, епископ это же лицо, которое в стороне от общественных процессов. Первый раз с председателем облисполкома в 1987-м или 1988-м году впервые он встречается на приеме. То есть до этого он не мог выйти на этот уровень. А когда начинает меняться ситуация, то меняется и его общественный вес. Ну, как и общероссийские все эти вещи. Действительно, во многом благодаря тому авторитету, который он имел в Иванове. Например, можно было по распоряжению президента 1993-го года, кажется, 281-рп «О передаче религиозным организациям культовых зданий и иного имущества, можно было передать в собственность, можно было в пользование. Ивановская область была единственный субъект Российской Федерации, которой передали храмы в собственность, а не в пользование. И вот здесь именно его авторитет. Ну, и работа тех помощников, которые с ним вместе были. В первую очередь, архимандрит Зосима (Шевчук), который эти процессы курировал. А так, его ближайший помощник на первом этапе, начиная с 1977-го года, это был протоиерей Николай Винокуров, который умер в 2001-м году, который окончил Московскую духовную академию, тоже был очень любимый многими священник в Иваново. И он его сменил в 1977-м году на посту настоятеля кафедрального собора, а в 1980-м году он назначил его секретарем епархиального управления и вплоть до 1993-го года, когда по болезни он был вынужден оставить оба эти церковных послушания, он ему продолжал помогать. Он никогда не замыкался на ком-то одном, то есть он многим людям давал возможность служения, то есть многих можно назвать людей, которые при нем здесь раскрыли свои таланты. И многие из них и сейчас управляющие разных епархий.
Например, архиепископ Элистинский и Калмыцкий Юстиниан, в свое время он первые шаги на церковном поприще делал как иподиакон владыки Амвросия. И уже впоследствии была его учеба в Московской духовной семинарии после армии, и начало его служения в Твери как священника, потом как епископа в Приднестровье, в Америке. И в настоящее время в Элисте. Например, митрополит Астраханский и Камызякский Никон тоже был иеродиаконом, был посвящен владыкой Амвросием и он его назначил тогда экономом Николо-Шартомского монастыря, которого тогда не существовало, были просто руины. И вот, он молодому человеку дал карт-бланш, и он из руин воссоздал этот монастырь, который сейчас известен в России. Впоследствии стал Шуйским епископом, сейчас он в Астрахани митрополит. Например, епископ Городецкий Августин, тоже он его рукополагал в священники, тоже дал ему эту дорогу. Много по России архиереев, которые были рукоположены им.

А. Пичугин

— Мы продолжим буквально через минуту. Напомню, что сегодня в гостях у светлого радио Алексей Федотов, профессор Ивановского филиала Института управления, доктор исторических наук. Мы вспоминаем сегодня архиепископа Ивановского Амвросия, который почти 30 лет возглавлял Ивановскую епархию, и пять лет со дня его кончины в эти дни. Ксения Толоконникова, директор музея и исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди». Я — Алексей Пичугин. Через минуту мы все снова здесь, в студии.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, что у нас в гостях Алексей Федотов, профессор Ивановского филиала Института управления, доктор исторических наук. Программа наша сегодня совместная, как всегда по четвергам в этом время, с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея. Я — Алексей Пичугин. Мы вспоминаем архиепископа Ивановского Амвросия, который почти 30 лет возглавлял Ивановскую епархию, и пять лет со дня его кончины в эти дни как раз. Очень много, вот вы сейчас перечисляли незадолго до нашего перерыва архиереев, которые так или иначе свое священническое служение начинали в Ивановской епархии. Но я знаю, что владыка Амвросий даже в советские годы рукополагал огромное количество людей, по сравнению со своими сослужителями из других епархий.

А. Федотов

— В советское не огромное, конечно. Но в самый конец советского периода он себе начал позволять рукоположение людей как бы с минимальным согласованием с уполномоченным. То есть он рукополагал, а потом по факту ставил его в известность. То есть уже были такие вещи, и государство, тогда чувствовалась эта перемена, он как-то очень тонко ее почувствовал...

К. Толоконникова

— Что хватка ослаблена.

А. Федотов

— Да. И просто пользовался еще тем, что к нему лояльно относились. И ему они стали на каком-то этапе это позволять. То есть когда это было нельзя, он придерживался тех возможностей, когда стало можно, он очень много выездных богослужений, бывало, по 40 приходов за год посещал, когда ему позволяло здоровье, когда это стало возможно. То есть объезжал очень много приходов.

К. Толоконникова

— Вы хотите сказать, что в конце 70-х, в начале 80-х годов это было невозможно? То есть всякий раз на архиерейский выезд на тот или иной приход требовалось, прости, Господи, благословение уполномоченного?

А. Федотов

— В какой-то мере это все равно надо было согласовывать, то есть это было не просто так.

А. Пичугин

— Но он ездил в советское время.

А. Федотов

— Конечно, ездил.

А. Пичугин

— Мне рассказывали, как уже в поздние годы, в 90-е, двухтысячные он совершал визиты в отдаленные приходы области, на самые бедные приходы, и иподиаконы вместе с ним привозили сумки с продуктами.

А. Федотов

— Он вообще был в этом плане очень заботливый человек. К нему приходили люди, бывало, давали деньги или что-то. А заходил какой-то бедный священник с прихода, он тут же ему отдавал, потому что он знал, например, что у того сложное материальное положение, особенно если семейный человек, и он и свои деньги отдавал, и то, что ему давали. То есть он очень стремился помочь, у него была заботливое такое отношение. Как он сам говорил, «я никогда не хотел быть директором епархии, всегда хотел быть отцом для священнослужителей». И, действительно, когда он ушел на покой в 2006-м году, и 10 лет был на покое, и практически каждый день у него, как на работе, он принимал людей на исповедь, на беседу. То есть несколько часов даже уже будучи больным пожилым человеком, он все равно находил силы для того, чтобы встретиться с теми, кому это было необходимо. И когда его похороны были, казалось бы, человек уже 10 лет на покое — переполненный собор, много архиереев, губернатор пришел, депутаты были Государственной Думы, мэр Иванова. То есть все люди пришли с ним проститься.

А. Пичугин

— А на покое он совершал богослужения публичные?

А. Федотов

— Нет. Но нужно еще понимать, что у него уже были больные ноги, и ему тяжело было служить публично и в последние годы его служения. И поясница тоже у него болела, то есть с большим трудом ему давалось. У него дома был домовый храм...

А. Пичугин

— Понятно, что частным образом, конечно. Но если его так почитали люди... Мне казалось, что он ездил куда-то периодически.

А. Федотов

— Для богослужений — нет.

К. Толоконникова

— А можем мы вспомнить кого-то из тех людей того поколения, с кем покойного владыку связывала какая-то особая дружба, духовная дружба, какие-то отношения сохранились ли еще с учебы в московских духовных школах? Или нет? Или он все-таки уединенную вел жизнь?

А. Федотов

— Да, он замкнутый был. Протоиерей Николай Винокуров, 1938-го года рождения, священник, который с ним познакомился, когда он служил в Толпыгино, а он был студентом семинарии, потом академии, он к нему ездил на приход. И он был к нему более-менее приближенный человек. А так, в целом, он был для всех открыт, кто к нему приходил. И он каждому человеку, когда к нему приходил человек, он воспринимал, что он главный человек его жизни, то есть он так мог его воспринять. У него ведь уже были, например, такие серьезные вопросы епархиальной жизни, церковно-государственных отношений. А приходит к нему какой-нибудь человек, и он может 2-3 часа ему посвятить, разговору с ним.

А. Пичугин

— Вы об этом говорили в начале программы, что владыка Амвросий и не уезжал обычно никуда из Иванова, не очень любил и в Москву. По-моему, у него и заграничных путешествий было всего несколько.

А. Федотов

— Да, несколько. Он был на Святой Земле, конечно. Как-то в Европе тоже был, но он не любил выезжать. И в Москву он ездил только по необходимости.

А. Пичугин

— А с чем это было связано? Это такая привязанность именно к Ивановской земле? Или, ну, просто есть люди, которые не любят особо никуда далеко...

А. Федотов

— Он не любил эту суету, то есть он был такого молитвенного склада человек, ему нравилась именно молитва, нравилось уединение. Но в то же время он был постоянно в гуще людей, но он всегда был в молитве и не только во время богослужения, но и даже когда люди к нему приходили, некоторые обращали внимание, что они что-то рассказывают, а он читает Иисусову молитву про себя во время разговора с ними. То есть такой был человек. Но он никогда напоказ ничего не делал. То есть свою духовную жизнь он старался не афишировать никогда. Но люди его ценили, самые разные. И когда губернаторы уже появились, возможности общения с архиереями тоже были разные, был Тихомиров Владислав Николаевич, потом Тихонов Владимир Ильич, у них были с ним очень добрые отношения.

К. Толоконникова

— А как ему удавалось, меня прежде всего интересует конец 70-х, 80-е годы, как ему удавалось все-таки лавировать, сохраняя и какую-то приходскую жизнь и возможность проповеди, и вообще, возможность какого-то нормально устроения приходской жизни? И уполномоченный, и это государственное давление. Понятно, что 1979-й год это не 1959-й год, но все равно это сложно. И вот, судя по тому, каким уважением он уже пользовался в 90-е годы, в том числе и среди священнослужителей, это нам дает понять, что и в более, так сказать, сложную эпоху церковно-государственных отношений он был для них, скорее, отцом, а не проводником тех или иных государственных решений, как вот мы недавно разговаривали об архиерее, который запретил крестить младенцев без согласия родителей.

А. Федотов

— Да, в одной из передач мы говорили про циркуляр митрополита Антония, в котором он запрещал, если без согласия одного из родителей приносят ребенка, то нельзя крестить, пока другой не даст такого согласия. Действительно, он, будучи внешне очень лояльным к советской власти и ее органам, он старался использовать все возможности для развития церковной жизни. Он очень любил молитву, очень любил богослужения, он старался, чтобы церковная жизнь развивалась как можно в больших местах. И когда возможность появилась, уже начиная с конца 80-х годов, он все прошения об открытии храмов поддерживал вне зависимости от того, есть там какое-то экономическое обоснование или нет. И часто получалось так, что, кажется, это полная авантюра — нет никаких условий для того, чтобы это открыть. Но оно создавалось, развивалось и, в общем-то, появлялись серьезные монастыри, храмы, даже духовное училище, семинария впоследствии, они тоже открывались как бы без каких-то бизнес-планов, условно говоря — просто пришли, открыли, и это стало всё само собой делаться. И за всем этим незаметно стояла его молитва и его поддержка этих людей. Хотя внешне он, вроде бы... Что, деньги он давал? Людям, которые бедные, покушать нечего, например, священникам. А, например, такие деньги, чтобы храм восстановить, таких денег у него не было просто. Но он имел такую духовную силу, которая позволяла этим людям по его благословению эти вещи совершать. Он был очень необычный человек, и все эти эпохи как бы отразились в его биографии тоже. Вот вы говорите, что было проще, но с какой стороны посмотреть. С другой стороны, в 90-е годы были свои сложности, потому что появились новые вызовы, новые сложности, ему тоже нужно было на них отвечать — это появление деструктивных религиозных культов на территории региона, их миссионерская пропаганда среди потенциальных чад Русской Православной Церкви. Пропаганда оккультизма, фактически государственного, когда Чумака и Кашпировского по телевизору показывали, и люди ставили банки с водой «заряжать»...

К. Толоконникова

— Я это хорошо помню.

А. Пичугин

— Я тоже помню.

К. Толоконникова

— По-моему, Чумак чуть не каждый день в утренней передаче руками разводил.

А. Федотов

— Да, то есть государство пропаганду оккультизма фактически на государственном уровне проводило. Поэтому всё это тоже было очень непросто.

А. Пичугин

— А как он с этим боролся?

А. Федотов

— Вы знаете, он специально не боролся, то есть он просто через положительную деятельность, через создание привлекательного образа Православной Церкви, чтобы люди понимали, что это их историческая Церковь, что они связаны российской историей, связаны своей культурой, своими корнями, родственными в том числе, он пытался через это воздействовать на людей. И, в принципе, это всё имело значение, потому что он не только со священнослужителями, он встречался и с разными мирянами очень много. Он не был закрыт — он встречался и с государственными, с общественными деятелями, просто с прихожанами, то есть он был открыт для всех людей.

А. Пичугин

— Мне кажется, что ему было очень непросто еще и потому, что в 90-е годы и в начале двухтысячных... Ну, собственно, что-то стало меняться после того, как он ушел на покой. Я имею в виду, в социальной ивановский жизни, социально-экономической, потому что я даже помню, когда, часто бывая в Ивановской области, когда Ивановская область была четвертая с конца по уровню жизни в России. И вот эти бедные приходы отдаленные деревенские в Иваново я тоже помню. И, конечно, для архиерея, наверное, вдвойне тяжело было, когда к нему приезжали священники с какими-то нуждами. Мне про него рассказывали, что ему на лечение собрали какую-то сумму денег, привезли, и в этот момент к нему же пришла вдова какого-то священника. И он, даже не отсчитывая, а сумма на лечение была очень большая собрана, — она жаловалась, что у нее нет денег на дрова, что нужны дрова, что уже зима близко, — и он, не глядя, сколько ему привезли на лечение, все деньги ей отдал. А там была какая-то очень большая сумма.

А. Федотов

— Это как раз то, о чем мы говорили — одни приходили и ему давали, а он тут же отдавал другим. Это реально было у него, он помогал людям в решении их социально-бытовых проблем. Он очень жалел людей. То есть для него это реальность повседневная была. Например, он священников рукополагал на бедные приходы, и он на свои деньги крест им покупал, еще что-то, то есть он старался сам дать этим людям что-то.

А. Пичугин

— Еще тоже немаловажно и об этом, надо, наверное, сказать, что про Ивановскую епархию часто говорили, что очень странный кадровый состав священнослужителей. И когда владыку Амвросия спрашивали, почему у вас служат такие и такие, а ему просто некем было их заменить. И он старался не запретить, изгнать, а ему приходилось служить и работать с теми людьми, которые у него были.

А. Федотов

— Здесь еще такой момент — это было время быстрого роста количественного. Мы уже говорили, что когда он пришел, было 44 прихода, а когда он уходил, было уже свыше 160 приходов. 12 монастырей вместо ни одного. Духовная семинария появилась, несколько православных школ было.

К. Толоконникова

— Число одних только приходов выросло в 4 раза.

А. Федотов

— Да, в 4 раза только одних приходов, и плюс 12 монастырей появились.

А. Пичугин

— А где брать людей, которые служат?

А. Федотов

— И священников, например, было менее 100 человек, когда он пришел, а когда он уходил, было 400 священников... То есть, представляете, во сколько раз выросло количественное число священнослужителей.

А. Пичугин

— Это больше, чем в соседних областях.

А. Федотов

— Да, больше. Он очень много рукополагал, и это было связано с его кадровой политикой, то есть он давал шанс каждому человеку. Он, видимо, чувствовал, что человек может это сделать. Но не все люди справлялись с тем, что на них возложено, но он выбрал такую позицию, чтобы дать каждому шанс. И это, я думаю, себя оправдало, потому что эта структура огромная церковная, которая в области возникла, она именно благодаря тому, что он доверял людям и давал каждому шанс. А справился человек или не справился, это уже в итоге его дело, его ответственность, но шанс был каждому дан. И во многом именно благодаря этому многие монастыри и приходы появились.

А. Пичугин

— Напомню, что в гостях у светлого радио Алексей Федотов, профессор Ивановского филиала Института управления, доктор исторических наук. И благодаря этому, мы, проезжая через какие-то глухие места Ивановской области, видим открытые храмы, пускай невосстановленные, пускай в плачевном состоянии, но смотришь, а там где-то маленький придельчик сделан, оборудован, там службы проходят. И, значит, у местных жителей нет необходимости ехать куда-то далеко. Я даже знаю, что после его ухода на покой некоторые приходы закрывались.

А. Федотов

— Во всяком случае, отдельных священников уже в некоторых храмах нет. И бывает, что один священник на несколько храмов сейчас в настоящее время. Понимаете, мы на земле, всё у нас временное такое, и, например, то, что какая-то церковная институция существовала в какой-то период, потом перестала существовать, это не факт, что она не должна была существовать в тот период.

А. Пичугин

— Да.

А. Федотов

— Потому что ведь у Бога всё остается, у Него нет времени. И, допустим, пусть 10-15 лет храм какой-то послужил, и если потом приостановились...

К. Толоконникова

— Если, например, село естественным образом вымерло...

А. Федотов

— Приостановились богослужения или что-то, но это не значит, что в те годы он не должен был служить. Поэтому я думаю, что в целом, конечно, сложно переоценить положительное значение его служения в качестве управляющего епархией.

А. Пичугин

— Там же сложные были периоды в соседних регионах. В Костромской области на границе с Ивановской служил священник, я просто пытался найти какую-то биографию этого священника более-менее объединенную, не нашел, только отрывочные сведения. Он был настоятелем этого храма, не знаю, с какого года, но в 30-е уже был. И его арестовали из этого храма, через какое-то время отпустили, он снова служил в этом храме. Из этого храма он ушел на войну, так вышло. В этот храм он после войны вернулся. Из этого храма он еще куда-то уходил по каким-то причинам, куда-то его забирали. Он вернулся в этот храм. И так он прослужил до 1984-го года. И когда уже он умер, то и храм даже закрывать смысла не было, поскольку села не осталось. А пройдет еще 5 лет, и все храмы там вокруг станут массово открываться, а тут село исчезло. И таких примеров в Ивановской области, я думаю, что тоже была масса.

А. Федотов

— Ну, разные ситуации, конечно. Храм, где нет ни одного прихожанина, там постоянному священнику как служить?

К. Толоконникова

— Мне такая же ситуация знакома по Костромской области, это совсем глухой угол, ближе к Галичу, далеко за Галичем, ближе к Вятской земле, там был храм, действовал до 70-х поздних годов, в селе. Но в село было не проехать ни весной, ни осенью, потому что дорогу размывало, можно было только на тракторе. Село замечательно красиво расположенное, постепенно вымерло, люди стали переезжать ближе к райцентру, дома оставляли. И всё, храм запустел, священник умер. И последний житель, по-моему, умер там лет 10 тому назад. То есть то, к чему так стремилась советская власть, чтобы естественным образом без какого-либо видимого вмешательства с ее стороны всё это заглохло. Что мешало? Было огромное село, и, повторюсь, очень красиво расположенное, как многие старые села, с Ильинским храмом, что тоже косвенно указывает на древность этого места, потому что Ильинский храм, как правило, ставили на местах бывших капищ, так уж получалось. Но почему бы не проложить было дорогу, почему не дать было людям жить нормально в том месте, где они родились и где всё приноровлено для нормальной жизни? Но нет, укрупнение совхозов, переселение всех в однотипные двухквартирные домики. Постепенное — сначала перестает действовать магазин, потом перестает приезжать автолавка, потом обрезают электричество. Ну, живи, если хочешь.

А. Пичугин

— По нашей деятельности во Владимирской и Ивановской областях я тоже вижу такие примеры. Но все-таки в укрупнении колхозов была какая-то логика у Хрущева в деревенской реформе, потому что...

К. Толоконникова

— Ну, логика такая бесчеловечная, не имевшая в виду конкретного человека.

А. Пичугин

— На бумаге всё это делалось, а не исходя из... Ну, как еще Иосиф Виссарионович про статистику говорил, якобы говорил. Это Солоухина во «Владимирских проселках» хорошо описано, когда они путешествуют, реформа хрущевская через несколько лет как раз случится, и они приходят в одну деревню, там колхоз. Колхоз загибается, председатель пьет, всё развалено, трактора не ездят, мужики все пьют. Соседнее село, километров пять от этого — процветает, все поля распаханы, все на работах. И, конечно, когда чересполосица — один пьющий в полном составе колхоз, другой в полном составе процветает, понятно, что нужно сделать что-то для того, чтобы это как-то выровнять по всей стране.

К. Толоконникова

— Чтобы пьющими стали все. Я к тому, что уже вот, пожалуйста — стоит храм. Он даже, в общем-то, не в плохом состоянии, не в ужасном, его вполне можно привести в должный вид.

А. Федотов

— Всё зависит от людей.

К. Толоконникова

— И он будет действовать. Но кто там будет этим заниматься? Там никто не живет.

А. Федотов

— Вы знаете, всё зависит от людей. И, действительно, некоторые населенные пункты, казалось бы, заброшенные, и там был этот храм, и он давал возможность священнослужителям начать заниматься деятельностью, и там не только древние возрождались, но и новые монастыри появились на территории Ивановской области, благодаря тому, что архиепископ Амвросий проявил такое доверие к этим людям, дал им возможность наладить монашескую жизнь. То есть целые деревни, где было выкуплено много домов монастырем, и постепенно там появился монастырь, например, там, где его исторически не существовало. Или в древних местах, как в Тимирязево Николо-Тихонов Лухский монастырь с пятисотлетней историей. Николо-Шартомский, Успенский в Дунилово, который с Суздалем сравнивают. Эти все объекты возрождались именно благодаря его деятельности. Ну, а то, что вы говорите про деревню, здесь же советская власть, при Сталине коллективизация была для чего нужна? Во-первых, чтобы людей выгнать из деревни для индустриализации, во-вторых, чтобы разрушить крестьянство, как враждебный класс. А при Хрущеве, то, что вы говорите, это фактически крестьян хотели сделать рабочими, чтобы они были в совхозах и имели те же возможности, что и рабочие, в том числе и в социальном плане — имели доступ к детским садам, к бытовым условиям, еще каким-то. Но это отдельная тема. Я думаю, не этой передачи. А здесь, конечно, у него была к деревне большая любовь, у самого владыки, потому что он сам деревенский, это детство его.

А. Пичугин

— Он про это не забывал, что важно, потому что многие архиереи... Честно говоря, посмотришь на биографии архиереев того времени — почти все выходцы из деревень, небольших поселков, но многие из них часто про это забывали.

А. Федотов

— Нет, он про это помнил. И у него была именно любовь к этому и было понимание деревенского быта этих людей — он понимал, что такое полевые работы, он понимал все эти условия. У него руки были очень большие, то есть он с детства знал, что такое труд, с детства был в эти крестьянские процессы включен.

К. Толоконникова

— То есть у него крестьянский инстинкт в нем остался.

А. Федотов

— Но все равно это родовая память, никуда от нее не деться.

А. Пичугин

— Нам уже пора заканчивать нашу программу, и я резюмировал бы ее, знаете как? Я тоже неплохо знаю биографию архиереев советского времени, которые были на кафедрах и уже в постсоветский период, центрально-российских. Это люди по происхождению, по рождению из этих мест, чаще всего это люди из Западной Украины, каждый оставил по себе разную память. Но, наверное, все-таки не было в Центральной России епархии, где была такая домашняя обстановка. Об этом свидетельствуют многие мои знакомые, которые близко общались с архиепископом Амвросием, что именно осталось ощущение близости, домашней обстановки, очень такого неофициального общения, человеческого. Мне кажется, это очень важно, что это было так.

К. Толоконникова

— О такой обстановке вспоминают, как правило, чаще всего применительно как раз к 60–70-м годам, когда люди были стеснены внешними условиями и волей-неволей им приходилось ближе лепиться друг к другу. И тут уже не было даже никакой возможности архиерею величаться перед священнослужителями.

А. Пичугин

— Здесь история более поздняя.

К. Толоконникова

— А здесь вот такая ситуация продолжилась и в 90-х годах.

А. Федотов

— И в начале двухтысячных.

А. Пичугин

— И уже даже после ухода на покой владыки Амвросия продолжалась до 2016-го года. Спасибо большое за эти воспоминания. Алексей Федотов, профессор Ивановского филиала Института управления, доктор исторических наук. Директор музея и исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди», с которым по традиции по четвергам у нас программа, Ксения Толоконникова. info@radiovera.ru — адрес редакции. Спасибо. Прощаемся с вами. До новых встреч. Всего доброго, до свидания.

К. Толоконникова

— Очень ждем ваших писем.