«От рок-музыканта до священника». Светлый вечер с о. Анатолием Першиным (04.05.2018)

«Светлый вечер»

04.05.2018

В гостях — священник Анатолий Першин

Ведущий Алексей Пичугин

А. Пичугин

— «Светлый вечер» на Светлом радио, дорогие слушатели. Здравствуйте. Меня зовут Алексей Пичугин. Здесь, в этой студии вместе с нами и с Вами этот «Светлый вечер», ближайший час проведет священник Анатолий Першин, настоятель храма Святителя Василия Великого в Осиновой Роще в Санкт-Петербурге. Отец Анатолий известен также как и автор-исполнитель собственных песен, которые мы сегодня, думаю, надеюсь очень, будем слушать в живом — живом! — исполнении. Собственно, отец Анатолий вот передо мной сидит с гитарой здесь. В подряснике, с крестом и с гитарой. Здравствуйте.

А. Першин

— Христос Воскресе!

А. Пичугин

— Воистину Воскресе! Я так вкратце Вас представил, но, на самом деле, путь Ваш жизненный гораздо шире, и начиналось все в Тверской области. Петербург, разные этапы. И поэтому, наверное... Вы у нас первый раз, поэтому я думаю, что мы пойдем по порядку. Я бы попросил Вас, наверное, начать нашу с Вами беседу с рассказа о том, как все в Вашей жизни складывалось. Как Вы... Как шел Ваш жизненный путь, почему, в итоге, Вы стали священником, хотя прошли, я так понимаю, через очень многое.

А. Першин

— Ну, я, в силу того, что сейчас, в последние годы, и часто выступаю, и в силу того, что и в средствах массовой информации, и на телеканале, на радио, мне такие вопросы...

А. Пичугин

— ...задают.

А. Першин

— ...да, часто задают.

А. Пичугин

— Ну, я же говорю — Вы у нас первый раз, поэтому...

А. Першин

— У меня отработан некий такой...

А. Пичугин

— ...шаблон?

А. Першин

— ...шаблон, да. Но я попытаюсь... Я такой человек — я стараюсь шаблоны ломать. Я родился в деревне Выползово — это на трассе Москва — Петербург.

А. Пичугин

— А запоминаешь название — когда в Питер едешь на машине, все время через Выползово проезжаешь.

А. Першин

— Екатерина Вторая там застряла и выползла.

А. Пичугин

— И выползла?

А. Першин

— Да, еле выползла. В свое время там был тракт, по которому и Александр Сергеевич, и Радищев...

А. Пичугин

— Радищев еще...

А. Першин

— Да, да, все ездили... И там был ямок. То есть там меняли лошадей. А впоследствии там воинская часть была, завод военный. И вокруг него деревня выросла. И в этой воинской части я... Школа, я там образование получил. Очень хорошее образование среднее. Я родился, можно сказать, в библиотеке. У меня мать была сельским библиотекарем. И я свои первые азы осваивал, потому что я не ходил в садик, я с ней был в библиотеке — сидел, учился читать и все время был окружен книгами. Я был любознательным мальчиком. Видимо, такой Господь мне давал уже дар — какое-то собственное мировоззрение уже у меня начало формироваться. Даже когда я учился в школе, меня тянуло к определенным гуманитарным видам. Ну, в общем, я родился гуманитарием.

А. Пичугин

— Но это еще и были 60-е годы на дворе, когда... Я не знаю, как Выползово, но, в общем, это Центральная Россия, тем более, что это ближе к Москве, но между Москвой и Петербургом...

А. Першин

— Ровно между Москвой и Петербургом.

А. Пичугин

— Ровно, да?

А. Першин

— Бологое...

А. Пичугин

— Да. Уже... Ну как — уже? Как раз и проникает все то, что потом, в 70 — 80-е, активно разрасталось. Первые пластинки откуда-то, непонятно откуда...

А. Першин

— Это я уже в подростковом возрасте.

А. Пичугин

— Но это позже было.

А. Першин

— Да. А вначале был Советский Союз — такой глухой... Только, единственное, бабушки, которые жили на нашей улице, у них у всех были иконы. Я их видел.

А. Пичугин

— Это Вы тоже запомнили?

А. Першин

— Я это очень сильно запомнил. И я помню, как я искал Бога. Мне сообщили, что Он есть, и я начал искать в облаках, заглядывал в родники, в болоте. Я думал: какой Он? У меня воображение очень богатое. И... Но я Его...

А. Пичугин

— Находили Его там?

А. Першин

— Я видел на иконах изображение — я думал, что это где-то в природе есть отображение. И у нас неподалеку был родник Параскевы Пятницы...

А. Пичугин

— А почему-то многие родники в честь Параскевы Пятницы названы.

А. Першин

— А это бабья святая, можно сказать. И она глаза исцеляет, по народному такому поверью. В общем, есть свидетельство того, что в этих родниках... У людей с глазами проблемы, очков не было — они и ходили на родник, молились, и Параскева Пятница помогала им в исцелении глаз. Но у меня произошло знаете что? Очень интересно. Я поехал на такой родник, который неподалеку мы с мальчишками обнаружили. Там бросали копеечки на праздник. Бабушки ходили — церквей-то не было, и они все это украшали рушниками, иконы туда приносили. Ну, для нас это было просто... Это совсем что-то другое, по сравнению с тем миром, который нас окружал. Мы же в пионерских галстуках были.

А. Пичугин

— Вы помните, у Кончаловского «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж»? Вот 60-е годы... Но Вы, наверное, еще и с детства это помните, а я, например, могу посмотреть это как свидетельство эпохи. Недаром фильм на полке 20 лет пролежал, больше. Когда бабушки такие — ну, даже не только бабушки, наверное, женщины совсем нестарые, лет 40-50 выходят на поле. 60-е годы — они крестятся, садятся за стол, икона висит. И камера все фиксирует.

А. Першин

— Ну, в общем, где-то так это было очень похожим. Они там собирались, потому что храмы запрещали. Они в лесу собирались, около родника. И я понимаю так, что у них были молебные дома какие-то, которые они скрывали. Ну, они тут из разных деревень собирались и там молились. На религиозные праздники — и на Троицу... А мы, мальчишки, нас было несколько человек, туда ездили. Даже не скрою, что мы там копеечки доставали, из этого родника — там сруб был — на какие-то свои мальчишеские нужды. Но меня поразил один эпизод из моей детской жизни. Вы знаете, однажды я один приехал на велосипеде туда, и наклонился над родником, и омыл себе лицо по дороге. И у меня... что-то со мной произошло в этот момент. То есть мне предстала передом мной вся моя жизнь будущая.

А. Пичугин

— Вы это помните?

А. Першин

— В одну секунду. Я не помню — я помню ощущение, что я ее увидел, собственную жизнь, и самого себя — в каком-то совершенно другом духовном измерении.

А. Пичугин

— А сколько Вам лет было, еще раз?

А. Першин

— Ну, я думаю, лет 12-13 было. Вот это был переходный период. И я даже стихотворение написал. Я начал там писать стихотворения, на этом роднике. Я ездил туда, садился, хоть там и комары были. Я садился, брал блокнотики... Откуда деревенский мальчик, который совершенно... стал писать стихи? Никто меня не заставлял. Я даже... у меня не было примера такого. Я уже сам это делал — не знаю, почему.

Я с детства приравнял к святому —

И к матери, и к солнцу —

Прозрачное оконце —

Родник недалеко от дома.

Вселилась в сердце радость. Жадно

Губами свежесть леса пью.

Губам реальное суждение

Придал твой холод на мгновенье,

Чтоб я представил жизнь свою.

Это отрывки какие-то моих стихов. Я просто сейчас... Что-то у меня сейчас из памяти всплыло, и я увидел свою жизнь. И вот... И с этого момента я стал писать стихи, взял гитару. То есть с родника началось мое творчество.

А. Пичугин

— Получается, у Вас это началось вот с такой встречи и с родника? Не с того, что Вы где-то услышали, не с того, что Вам понравилось — ну, как часто люди это объясняют, которые много лет на сцене...

А. Першин

— Нет, я слышал тогда только песни военных лет, то, что вот на пластинках...

А. Пичугин

— Но они вряд ли могли подвигнуть человека взять гитару. Ну потому что это совершенно другой формат, извините за слово.

А. Першин

— Меня подвигли взять гитару москвичи, на самом деле. Потому что на нашей улице приезжали летом дети, внуки наших бабушек, которые разъехались по городам. И на лето они приезжали сюда. И кто-то приехал с гитарой. Я впервые услышал песни на стихи Марины Цветаевой. Для меня это было просто шоком. То есть я не мог представлять — я просто вцепился в этого человека: «Научи меня!». Гитару — я ее не видел, вообще не видел гитару. И я стал подбирать первые аккорды, гитара появилась у меня...

А. Пичугин

— Семиструнная?

А. Першин

— Шести.

А. Пичугин

— Шести?

А. Першин

— Да.

А. Пичугин

— И у нас, в общем, время песни сейчас.

А. Першин

— Я спою сейчас песню — я с нее начинаю сейчас передачи, и она... под заглавием этой песни, под ее звуками сейчас проходит моя жизнь. Меня и просят ее часто исполнять. Но специально для слушателей радио «Вера» я исполню свою песню «Как хочется чистоты». Даже выпустил сборник стихов с этим же названием — «Как хочется чистоты».

(Звучит песня А. Першина «Как хочется чистоты».)

А. Пичугин

— Напомню, дорогие слушатели, что в гостях у Светлого радио сегодня священник Анатолий Першин, настоятель храма Святителя Василия Великого в Осиновой Роще в Петербурге, автор-исполнитель своих песен. И я сейчас процитирую одну публикацию на сайте Вашего храма: «В 1980-е годы Анатолий Першин был известным музыкантом, его рок-группа выступала в финале популярного в СССР музыкального ринга. Приглашали даже в Штаты на гастроли. Но в одночасье все переменилось: гитара музыканта отправилась за океан без хозяина и была выставлена в Нью-Йоркском музее рок-н-ролла, а сам Анатолий уехал на Север». Ну, до того момента, как гитара отправилась за океан, я думаю, доберемся. Но я так понимаю, что Ваша жизнь довольно круто изменилась и Вы попали в Ленинград в какой-то момент.

А. Першин

— Я учился в музыкальном училище в Твери.

А. Пичугин

— В Твери?

А. Першин

— Да, по классу гитары. У меня всегда было собственное творчество. Но мне нужно было образование, мне нужны были приемы игры, я все время хотел что-то выразить, а это очень сильно мне помогало. Конечно, там в те времена еще это было эстрадное отделение — одно из первых эстрадных отделений у нас в Советском Союзе. И еще не было такой педагогики.

А. Пичугин

— Это конец 70-х? Вторая половина?

А. Першин

— Да, да. В 1975 году я поступил в музыкальное училище.

А. Пичугин

— Кто учил тогда?

А. Першин

— Там учили люди, которые умели играть что-то эстрадное.

А. Пичугин

— Это, я так понимаю, те, которые в свое время прошли джазовую школу?

А. Першин

— Да, джазовую школу. И они склоняли, конечно, вот... Или те, которые играли классику, но к эстраде никакого отношения не имели. Может быть, аккомпанировали романсы. В общем, там были попытки... И в Гнесинке открылось тоже эстрадное отделение — видимо, позже. Куда я хотел, видимо, поступать тоже. Ну, человек предполагает — Господь располагает. И вот я со своим творчеством не знал, куда деваться.

А. Пичугин

— Ну, Ваши первые слушатели кто были?

А. Першин

— Студенты музыкального училища в общежитии. Ну, я тогда особо не показывал... Не знаю, почему. Я стеснялся, может быть. Нет, я понимал, что это никому не нужно. Что люди любят веселиться, в основном. Берешь гитару, чтобы душа развернулась, потом свернулась — что-то такое в этом роде. А когда ты начинаешь размышлять о жизни, о смысле жизни, о чем-то еще, какие-то сомнения, терзания, где нет страсти как бы, а есть только вот такой поиск, людям становится скучно.

А. Пичугин

— Но у нас из того поколения стали как раз известными те, кто о смысле жизни старался рассуждать в своих песнях. А те, кто как-то... Вот безудержное веселье, дискотеки студенческие — ну, поиграли, остепенились и ушли из музыки.

А. Першин

— У меня гитара, вот мое творчество, которым я занимался, оно все время... оно параллельно следовало моей жизни. И в какие-то моменты оно выливалось, вот моя жизнь выливалась в, допустим, музыку или стихи, в какое-то творчество. Ну, еще были те времена — мы же... Вот, как Вы говорили, уже с Запада стали проникать к нам такие произведения искусства или новые веяния, которых у нас не было, где у нас были и «Поющие гитары» уже тоже ансамбли...

А. Пичугин

— Те, кто играл свою классическую «москонцертовскую», там, «ленконцертоовскую программу» в больших городах, потом приезжали куда-то и выдавали «Дип Пепл».

А. Першин

— Ну, да, да, такое было. И я там, у себя в деревне, на танцах... Ребята из Петербурга служили в армии, и там они играли у нас на танцах «Битлз», «Дип Пепл», еще начальные такие вещи, рок-н-ролл играли. Для нас, для деревни это было шоком. Потому что я... Это совсем новое было что-то такое. Мы же на это не воспитывались. И, конечно, тоже хотелось подражать этому...

А. Пичугин

— Ну, Вам было проще с Вашим образованием.

А. Першин

— Когда я получил образование, я понял, что мы просто обезьянничаем. Мне хотелось этому всегда придать... Вот я хотел использовать эти приемы, но только внести туда что-то наше, русское, национальное.

А. Пичугин

— Ну, и слово, да?

А. Першин

— И слово, и какие-то приемы. Я даже когда в Петербурге, уже будучи в рок-клубе, такие писал песни... Я же любил и Модеста Петровича Мусоргского, и Глинку, вот эти... И отголоски этой музыки, которые во мне жили, я их использовал... У меня был, например, арт-рок. Я использовал эти элементы и из симфонической музыки в своих произведениях. То есть у меня была достаточно сложная музыка. Но я тогда был еще неверующим, да. Это был такой крик-поиск: «Господи, Ты есть? Где Ты?». Вот...

А. Пичугин

— То, что есть, я, вроде бы как, знаю с родника, из рассказов бабушек, а вот где — непонятно.

А. Першин

— Да. «Я знаю, что Ты есть. Откликнись, где Ты? Войди в мою жизнь, измени меня!».

А. Пичугин

— Что-то про Псалтирь такое.

А. Першин

— Да, я...

А. Пичугин

— Или еще из песни «Ю-Ту» «Кедр ливанский».

А. Першин

— У меня для песни есть, допустим... «Еще в сравнении, но поиски бесплодны...». И такая вот песня есть: «Язык богат, но смысл неуловим. Не лучше ли устам моим голодным назвать предметы именем своим?». Вот. И поиск такой был. «Исчезну в пустоту — ну как же так? И я не знаю, зачем играю, зачем по-прежнему живу». Это уже когда я со своим таким репертуаром, который у меня рождался, и у меня выхода не было нигде в Твери.

А. Пичугин

— Но Вы же ездили, наверное, куда-то — и в Москву, и в Петербург, в Ленинград?

А. Першин

— Нет.

А. Пичугин

— Нет?

А. Першин

— В Москву ездил — за инструментами, за струнами.

А. Пичугин

— А выступали в Твери?

А. Першин

— Нет, не выступал.

А. Пичугин

— Как?

А. Першин

— Я состоял в одном поэтическом обществе. Оно называлось «Status in statu» — «Государство в государстве». Потом, когда оказалось, что они хотят взорвать обком партии...

А. Пичугин

— Ну, понятно, всегда, часто такие люди... Габриэле д’Аннунцио Риеку захватывал.

А. Першин

— Я сказал: «Ребята! Мне с Вами не по пути. Я просто поэт». Потом всех арестовали. Но я вовремя ушел. И я приехал... И тогда я случайно попал в Петербург, на самом деле. Ну, случайностей не бывает, конечно. Я голосовал машину до Выползово, а в машине ехали ребята из документального фильма, из Петербурга, с каких-то съемок, с какой-то периферии, и они... И я был с гитарой, и я там что-то им спел в автобусе, и мы с ними познакомились. Они говорят: «Слушай тебе надо в Питер, — они мне сказали. — С твоим внутренним устройством тебе надо в Питер. Давай мы тебя отвезем, так как мы едем в Питер». И я, можно сказать, мимо Выползово — и проехал в Питер. И они меня выкинули на Петроградской стороне. Утром рано Нева, дворник метет один, одинокий, солнце встает...

А. Пичугин

— Это Ваш первый приезд?

А. Першин

— Да, это был первый приезд. И я был потрясен городом до основания костей. И у меня мысль: «Я буду здесь жить». Прямо вот как мысль такая. Вот, не знаю, наверное, это со многими происходит...

А. Пичугин

— У меня есть такой товарищ — знакомый художник...

А. Першин

— Я почувствовал.

А. Пичугин

— ...Олег Бурьян такой, известный довольно сейчас питерский, когда-то московский. Вот он тоже, приехав учиться в Питер, сказал: «Я здесь буду жить». После этого у него был длинный-длинный московский период, который закончился тем, что он несколько лет назад все-таки исполнил свою мечту и уехал.

А. Першин

— Вырваться очень трудно, очень трудно. Мне, можно сказать, с кровью, со слезами, с потом я вырвался... Я жил в подъездах, где угодно, пока я не нашел работу дворником. Раньше это... Оказывается, это было «поколение дворников и сторожей», но я об этом тоже не знал.

А. Пичугин

— А потом как-то так влились в него...

А. Першин

— Я влился... Но я, когда услышал... Когда еще в рок-клуб попал, меня еще больше потрясло — там можно было свободно говорить. И я, честно говоря, я заразился рок-клубом. Я лирик, это не мое, но мне нравилась эта атмосфера свободы. Потом я стал знакомиться с людьми — с Юрой Шевчуком познакомился, там, с Михаилом Борзыкиным. В общем, со многими питерскими...

А. Пичугин

— ...до сих пор известными и поющими.

А. Першин

— Да, до сих пор. Они стали моими друзьями.

А. Пичугин

— Общаетесь?

А. Першин

— Общаюсь, да, с Юрой Шевчуком — он даже крестный моего сына Димки. До сих пор общаемся. И... Ну, в общем, я вступил в Ленинградский рок-клуб, мне пришлось группу создать.

А. Пичугин

— А тогда можно было только коллективно выступать, да?

А. Першин

— Да. Коллектив, да, там...

А. Пичугин

— Нет, но вступить в рок-клуб можно было только коллективом?

А. Першин

— Да, коллективом. Рубинштейна, 13 — приходишь, там было прослушивание...

А. Пичугин

— Ну, да, да, да...

А. Першин

— Сидел там и Гребенщиков в этом, в жюри... И, в общем, я оказался в рок-клубе. Но, честно признаться, там много было эпатажа.

А. Пичугин

— Говорят, что да. И по творчеству...

А. Першин

— Да, музыки там было не очень много. А я как музыкант же пришел туда. Но я...

А. Пичугин

— Арт-рок — вообще не совсем питерская история, мне кажется.

А. Першин

— Да. В общем, я постарался подделаться под... Но, видимо, в общем, у меня шел большой рост, рост пошел музыкальный. И приехал из Америки продюсер один, американский миллионер Кэн Тарлбэк. Когда...

А. Пичугин

— Сейчас очень интересно, но мы подвесим эту историю, потому что нам надо к песне переходить. После небольшого перерыва мы вернемся.

А. Першин

— Я сейчас... Специально для сегодняшней передачи я нарисовал буквально вот на днях песню, которую еще никто не слышал.

А. Пичугин

— У нас премьера?

А. Першин

— Да.

А. Пичугин

— И специально для нашей программы?

А. Першин

— Специально для Вашей программы.

А. Пичугин

— Давайте премьеру...

А. Першин

— Она немножко не похожа на песни, но она как-то вот... У меня песни рождаются, особенно по утрам. Я стою вот, и она начинает у меня звучать. Я уже... Мне ничего не остается делать, как ее записать. Ну, записываешь ее — или на бумажке быстренько, или на диктофон. Я пишу на трубку телефонную. Там магнитофон есть — я включаю и оставляю. Потом включаю: думаю — «так, ну, эта песня как бы достойна жизни».

А. Пичугин

— А потом можно что-то доделать, что-то дописать.

А. Першин

— Да, да. А потом я начинаю ее играть и наигрывать. На концертах... Вот у Вас сейчас, можно сказать... Я даже не уверен, что я сыграю ее это...

А. Пичугин

— Давайте. Самое главное — что это премьера. И пускай будет как будет. Как песня называется?

А. Першин

— «Я пропустил все времена».

А. Пичугин

— Замечательно.

(Звучит песня А. Першина «Я пропустил все времена».)

А. Пичугин

— Спасибо большое! Это премьера песни, еще раз напомним нашим слушателям — «Я пропустил все времена», да?

А. Першин

— Да. «SMSки санитарам» — это, значит, я молюсь святым. Так, ну, в переводе на русский язык.

А. Пичугин

— Угу. Замечательно. Мы сейчас прервемся буквально на одну минуту. Я напомню, что священник Анатоли Першин, настоятель храма Святителя Василия Великого в Осиновой Роще в Петербурге, автор-исполнитель собственных песен, у нас здесь, в гостях на Светлом радио. Буквально через минуту — снова здесь. Никуда не уходите.

Возвращаемся в студию Светлого радио. Напомню, что здесь сегодня вместе с нами и с Вами этот «Светлый вечер» проводит священник Анатолий Першин, настоятель храма Святителя Василия Великого в Осиновой Роще в Петербурге, автор-исполнитель собственных песен. И вот перед тем, как прозвучала в прошлой части нашей программы замечательная песня, оказывается, написанная к нашей сегодняшней программе, «Я пропустил все времена», отец Анатолий рассказывал о том, как приехали американские продюсеры в Ленинград и что из этого вышло.

А. Першин

— Да. И они пришли, значит, на нашу репетицию, на репетиционную точку, и был продюсер поражен. Они не ожидали это увидеть.

А. Пичугин

— А группа как называлась?

А. Першин

— Группа называлась «МАТ».

А. Пичугин

— «МАТ»?

А. Першин

— Да. Не знаю, это была аббревиатура. И, значит, они были настолько поражены уровнем исполнения, экспрессией, просто они с такими глазами смотрели... У меня была очень интересная гитара, которая была самодельная. Из нее торчали спички, резинки, где-то там какие-то проводки. Она была... Ну, в общем, гриф был от одной гитары, корпус был сделан из...

А. Пичугин

— Сами ее сделали?

А. Першин

— ...из чурбана березы.

А. Пичугин

— Ага. Но играла!

А. Першин

— Играла так, что...

А. Пичугин

— Так, что правильно моя самодельная гитара сильно отставала.

А. Першин

— И он ко мне подходит после этого, значит... А они — все, они окончательно решили, что с нами они заключают контракт, пятилетний контракт на гастроли в Америке и по всему миру с этой продюсерской компанией американской. И он говорит: «Подари мне гитару». Я говорю: «А я на чем буду играть?». Я ему говорю. (Смеется.) Он говорит... Подходит, подзывает своего помощника, там... «One minute», значит, чего-то ему сказал. И он отправил его в Америку, и тот на следующий день, через день привозит гитару «Фендер Стратокастер», да такую, на которой играл Блэкмор, вот такого уровня!

А. Пичугин

— Вот так вот поменялись!

А. Першин

— Ну, он мне ее дает, а я... Я не мог отказаться от этого. Но вот, на самом деле, с этого все и началось, все мои беды. У меня такое ощущение, что я чуть ли не душу продал дьяволу. Хотя...

А. Пичугин

— С этим «Фендером»?

А. Першин

— Да, вот с этой историей — все началось. Значит, мою гитару увезли в Америку, и она в итоге оказалась в «Музее рок-н-ролла».

А. Пичугин

— А как она там представлена?
А. Першин

— Не знаю, я там не был. Мне об этом Шевчук сказал, что он видел ее. И, значит, с этого все у меня началось. Я не буду Вам долго рассказывать. Начался ряд бед. В Америку я никуда не поехал. Со мной, в итоге, случилась трагедия очень серьезная, в общем. Я был ударен ножом в питерской коммуналке, в дворницкой своей.

А. Пичугин

— А Вы продолжали там работать?

А. Першин

— Я продолжал работать дворником. Раньше нельзя было, в Советском Союзе, не работать, иначе ты становился в разряд тунеядцев, и тебя принудительно отправляли куда-то.

А. Пичугин

— Ну, кто в кочегарке работал, кто дворником.

А. Першин

— Кто как мог, да. Кто-то числился.

А. Пичугин

— «Поколение дворников и сторожей» еще раз вспомним.

А. Першин

— Я за Шевчука работал еще в кафе «Ленинград» сторожем. Его книжка трудовая... По его трудовой книжке. А ему-то надо было на гастроли ехать и везде, он не мог работать. А так за тунеядство его могли привлечь в любой момент. Вот. И я... И меня, мертвого, практически, на «скорой помощи» привезли в больницу, и я впал в кому. Я умер. Я потерял практически всю кровь. Я попал на Тот Свет. И мне Господь открыл другой мир. Я умер. Я видел, как из тела уходит душа моя. Видел врачей, которые, там, пытаются меня оживить. Видят, что я уже умер, и пытаются меня потрясти этими шокерами, там. Вот. Я полетел... Я не люблю об этом рассказывать, потому что мне Господь показал не Рай. Он мне показал, куда душа попадает, если человек живет неправильно и человек живет... Не знаю, почему Он это сделал — именно минуя все это... Во-первых, мне сразу объяснили, что... Там, на Том Свете, когда душа улетела, мне сразу... Я сразу понял, как надо жить. И понял, что я жил совершенно неправильно. И душа моя ворвалась просто на землю обратно, потому что я понял, как надо жить. Я думаю, что это будет происходить со всеми людьми. Человек живет-живет в своем представлении о своей жизни, и вдруг он умирает, и оказывается, что он всю жизнь жил неправильно. Представляете, какой ужас? Ну, это ужас просто. Все же мимо. Он может, там...

А. Пичугин

— Ну, тем более, Вы еще совсем молодой человек...

А. Першин

— ...построить заводы, мог сочинить симфонии, чего хочешь делать. Но это все было мимо.

А. Пичугин

— А Вы еще совсем молодой человек.

А. Першин

— А я молодой был, да. И я рвался обратно. Но, видимо, Господь мне решил показать, так как приговор тоже был... Я попал в ад. Тоже не буду рассказывать. Но это намного хуже, чем описывают все книги и все свидетельства. И потом архангел Михаил или какой-то ангел — не знаю, большой ангел — он меня вытащил оттуда, я видел его. Из этого состояния. И я очнулся в реанимации. Значит, видимо, они там как-то меня откачали, что ли. Или, может быть, я умер, а потом... Кома — что такое кома? Это когда...

А. Пичугин

— Ну, комы разные бывают. Но это больше вопрос к врачам.

А. Першин

— Ну, я не знаю, что там произошло. Я очнулся в реанимации. И во мне это все живо, вот это все. Это много лет во мне это все жило, это воспоминание. И до сих пор я вот с содроганием, может быть... И с этого момента у меня кардинально поменялась жизнь. Но болезнь эта и эта вот травма — она растянулась на долгие годы, вот восстановление мое. Мне было все хуже и хуже. Я обратился к Юрику Шевчуку, и он меня отвез в Антониево-Сийский монастырь.

А. Пичугин

— А он там уже бывал?

А. Першин

— Он не бывал. Он был в Архангельске, и его настоятель, игумен Трифон Плотников пригласил в монастырь. Юра... И как раз в этот момент Юра приехал в Питер, а я к нему обратился за помощью. Он сказал: «Слушай, тебе нужно в монастырь», — сказал он мне. Вот Юра какими-то своими духовными очами... Он очень мудрый человек. Он говорит: «Тебе нужно в монастырь». И вместо себя он послал меня туда.

А. Пичугин

— Так получилось, что мы перед программой с отцом Анатолием обсуждали как раз... Я несколько месяцев назад — где-то, наверное, три-четыре месяца назад — в первый раз побывал в Антониево-Сийском монастыре, хотя до того общался... И у нас здесь даже, в этой студии была программа про Антониево-Сийский монастырь. Приходил наместник монастыря, отец Варлаам Дульский, и мы с ним и в Архангельске общались, и в Москве неоднократно. Но вот так у меня получилось первый раз несколько месяцев назад все-таки наконец и к нему в гости съездить. Очень интересно, да, что вот и Ваша жизнь плотно связана с этим местом.

А. Першин

— Что самое главное — там есть мощи преподобного Антония Сийского, который слышит, чувствует... Святые же — они и здесь, и там. Святые — это такие люди, которые не оставили земной жизни, к ним можно обращаться. И там на мощах произошло мое исцеление. Я очень благодарен Анониево-Сийскому монастырю преподобному Антонию Сийскому. И это было действительно реальное исцеление — я это почувствовал сам на себе.

А. Пичугин

— Сколько времени прошло после вот этой Вашей трагедии?

А. Першин

— До монастыря?

А. Пичугин

— Да.

А. Першин

— Я думаю, пара лет прошла. Ну, так вот, года полтора.

А. Пичугин

— А смотрите: Антониево-Сийский монастырь — это... Ну, так, чтобы и слушатели наши тоже представляли, потому что сложно вот по описаниям понять, где он находится. Это Архангельская область.

А. Першин

— Холмогоры.

А. Пичугин

— Ну, до Холмогор там километров 50-60, наверное, до Архангельска и все 180, а он был практически на московской трассе в сторону Москвы, от Архангельска километров 150-160, но еще 10-15 километров в тайгу от дороги.

А. Першин

— Да.

А. Пичугин

— На таком островке он стоит. На полуострове.

А. Першин

— На полуострове, ага.

А. Пичугин

— Там красивые озера, вот их много... Вообще, места, конечно, потрясающие. Я вот был зимой, в феврале, а очень интересно, конечно, посмотреть на все это летом. И вот там, конечно, все по-настоящему.

А. Першин

— Да, я проникся монастырем. Впервые. Я не знал, что такое монастырь. И ничего никогда не знал до этого. И монашества не знал.

А. Пичугин

— Я еще проникся такими суровыми настоящими людьми, которые там живут. Так, порой, побываешь где-то в центральных больших монастырях — всегда видишь, что к ним приживаются люди... Ну, у кого-то, там, естественно, огромный жизненный опыт. Но вот тут приезжаешь в Антониево-Сийский монастырь и видишь такие настоящие суровые северные лица людей, которые туда пришли...

А. Першин

— Спасаться.

А. Пичугин

— Спасаться. У всех...

А. Першин

— Души свои спасать.

А. Пичугин

— У всех, у каждого очень большой жизненный путь...

А. Першин

— Да, сложный.

А. Пичугин

— Сложный, да, непростой.

А. Першин

— Я практически всех знаю.

А. Пичугин

— Да. И каждый из них — личность.

А. Першин

— Конечно.

А. Пичугин

— Это касается не только насельников монастыря, монашествующих... Это касается еще и таких, знаете... Там еще много таких ломаных, перебитых настоящих мужиков северных. Вот здесь таких не встретишь. Здесь сейчас: «Ну дай копеечку! Ну дай копеечку! Ну чего там? Ну ты вот...» — там нет такого. Там другие, наверное, не выживают.

А. Першин

— Да, там... Это суровые северные условия. Там такая данность. Небо, вода и храм.

А. Пичугин

— Да, да-да. Мы сейчас продолжим этот очень интересный разговор — и про Антониево-Сийский монастырь, и про то, что было дальше... Но нам говорят, что пора песню

слушать.

А. Першин

— Еще одна песня — она тоже родилась недавно, но я ее тоже успел спеть на каких-то концертах... Ну, может быть, послушаете — она Рождественская.

А. Пичугин

— Давайте.

(Звчит песня А. Першина.)

А. Пичугин

— Я напомню, что в гостях у Светлого радио — священник Анатолий Першин, настоятель храма Василия Великого в Осиновой Роще и автор-исполнитель собственных песне. Вас же и в Антониево-Сийском монастыре в священники рукополагали?

А. Першин

— Да, это было уже позже. Когда я вернулся, я внутренне себе дал обет помогать монастырю.

А. Пичугин

— Довольно далеко от Питера. Вроде бы, и Север Петербурга, и направление одно — ну, если от Москвы считать, почти...

А. Першин

— Да представьте себе, произошло необычное событие — в Петербурге было открыто подворье. Это нонсенс, можно сказать, потому что это юридически даже невозможно. Святейший Патриарх Алексий благословил.

А. Пичугин

— Ну в Петербурге есть Леушинское подворье монастыря, который не существует последние лет семьдесят.

А. Першин

— Ну, оно было исторически там.

А. Пичугин

— Ну да.

А. Першин

— А Антониево-Сийского не было монастыря.

А. Пичугин

— Не было никогда?

А. Першин

— Нет, никогда!

А. Пичугин

— А, это уже заново... вернее, вновь, извините, открытое? Просто открытое?

А. Першин

— Да-да-да! Поэтому это было необычное явление. Видимо, тут Господь промысел Свой... И я положил, может быть, все свои силы для того времени. Ну, действительно, я духовно рос. Я же созиданием занимался. И все свое время, все, что у меня было, всю жизнь я положил на создание этого храма — храма Преподобного Антония Сийского на проспекте Просвещения.

А. Пичугин

— Угу. Это какие годы были?

А. Першин

— Это был 2005 год. Это уже...

А. Пичугин

— Относительно недавно. Ну, хотя уже 13 лет прошло. Вы все это время писали, выступали?

А. Першин

— Нет, я музыку забросил совершенно, гитара пылилась. Но я ее иногда вот, когда... Я понял, что мое искусство никому не нужно. И я понял, что я пострадал от музыки. Тоже у меня был такой страх — понимаете, да? Потому что... Ту драму... Ну, я иногда поигрывал вот...

А. Пичугин

— ...для друзей...

А. Першин

— Для друзей, да, вот за столом. Тем людям, которые понимают, о чем речь. Ну, и я занять был созиданием подворья, и некогда было, Это столько бумаг, это столько сопротивления. Народ сопротивлялся. Я 10 тысяч подписей собирал — там бунт был буквально...

А. Пичугин

— А почему сопротивлялись? Место не нравилось?

А. Першин

— Место — вот как сейчас идет война... Я эту войну уже прошел давным-давно. Прекрасный пустырь, озеро на нем, там... И вдруг строится монастырское подворье — представляете, что такое? Народ взбунтовался. Бабки бежали, орали с пеной: «Нам не нужно здесь подворье, нам не нужны здесь монахи, нам не нужен колокольный звон! Как мы здесь детей будем, как собак будем выгуливать?». В общем, все то же самое.

А. Пичугин

— В общем, у нас проспект Просвещения, а у Вас сплошное мракобесие.

А. Першин

— (Смеется.) Там еще проспект культуры рядом. Можно сказать, на пересечении культуры и просвещения...

А. Пичугин

— ...и просвещения, да, появляется...

А. Першин

— А там интеллигенция такая советская. У них кооперативы, и они все безбожники. Но потом, когда был построен храм, эти же прибежали все-таки. Эти интеллигенты прибежали — ну, потому что они уже поняли, что все закончилось. И из окон виден храм, колокольный звон. Они не пошли. И многие каялись, приходили потом, каялись, что они участвовали в борьбе против храма.

А. Пичугин

— И Вы стали священником через какое-то время? Но, причем, стали ведь...

А. Першин

— Да. Если условно сказать, так, условно сказать: епископ сказал — построил сам, там в нем и служи. Меня рукоположили без образования, без всего я стал священником. Меня немножко... в Александро-Невской лавре меня и в Ильинском храме...

А. Пичугин

— ...постажировали.

А. Першин

— ...стажировали, да, меня, натаскивали. Рукоположили меня в Антониево-Сийском монастыре. В день преподобного Антония епископ Архангельский и Холмогорский Тихон, Царствие ему Небесное...

А. Пичугин

— ...уже покойный, да.

А. Першин

— ...да. И началась моя такая... Ну, тогда началась моя общественная — кроме богослужебной, общественная деятельность. И эта общественная деятельность, так как... Ну, в общем, некоторые мои друзья — они сказали: «Отец Анатолий, тебе надо петь. Теперь тебе уже пора, надо петь. Может быть, тебя не слушали, когда был просто Анатолием, а сейчас тебя услышат». Они взяли и организовали мне концерт. Собрали всех моих знакомых друзей — это без моего участия, практически.

А. Пичугин

— И там уже новые песни, уже написанные «в стол», исполнявшиеся для друзей исключительно?

А. Першин

— А они все живы. Оказалось, что они все живы, и песни прошлых лет. И поиски мои Бога, и все это оказалось как бы как цикл такой. Я это все спел на этом концерте, и я понял, что это нужно. Мне нужно и людям, оказалось, нужно. Был такой отклик, что я понял, что тут все срастается. Я стал давать концерты. И меня увидел телеканал «Союз» — он стал за мной следить на концертах. И меня пригласили на авторскую передачу, которую я назвал...

А. Пичугин

— ...вести.

А. Першин

— ...«Лаврские встречи». И сейчас мой смысл в этой деятельности — я ищу творческих людей... Вот как Вы меня нашли тоже для своей передачи, так я тоже выискиваю, приглашаю и показываю этих людей, потому что существует пласт культуры, который вообще никто и не знает. Людям нет доступа до него. И нашей культуры, которая сейчас бродит, она есть, но этим людям нет выхода. Я их откапываю — не знаю — где угодно.

А. Пичугин

— Кстати, как Вы их «откапываете»? Это же огромная работа.

А. Першин

— А мне Господь посылает, это сто процентов.

А. Пичугин

— Штаты продюсеров сидят, ищут и не могут найти.

А. Першин

— У меня очередь, расписанная, я не знаю, там...

А. Пичугин

— То есть очередь — она всегда выстраивается. Когда предлагают кому-то где-то выступить, всегда выстраивается очередь. Но тут же надо еще отсеивать, отбирать, понимать, что это кому-то действительно будет интересно и важно.

А. Першин

— Это вопрос сложный. Я сердцем это все делаю. Меня зацепило — я чувствую: это надо. Этого человека нужно... И ему нужно, и людям это нужно услышать. Его историю жизненную. Вот как сейчас — я же, практически, связываю свою вот эту передачу музыкальную... Она... И, в то же время, я рассказываю о своей жизненной истории, правильно? Ну как бы иллюстрирую, что ли. И так же и люди — у каждого есть очень интересная история встречи с Богом, вот так я бы сказал. А людям это очень важно услышать со стороны. Очень и рейтинг большой передачи сейчас, и... Я уже четыре с половиной года...

А. Пичугин

— Расскажите про Ваш нынешний храм — место Осиновая Роща. Я посмотрел на карте Петербурга — это в Выборгском районе.

А. Першин

— Да, в Выборгском районе Петербурга.

А. Пичугин

— За КАДом?

А. Першин

— Да. Ту — сразу, сразу.

А. Пичугин

— Что это за место?

А. Першин

— На это, наверное, передачи не хватит. Вкратце...

А. Пичугин

— Судя по фотографиям — вот пока мы с Вами беседуем, я смотрю фотографии, — место очень красивое.

А. Першин

— Вкратце хочу сказать: все тоже произошло в реанимации. Однажды у меня было подозрение на инфаркт в связи с разными событиями, значит, в окружающей среде. И в этом... Меня подняли на кардиологии, у меня оказался не инфаркт, а защемление нерва, грыжа межпозвоночная. У меня была такая боль дикая в грудном отделе. Но меня все равно подняли на кардиологии, и там, в палате я познакомился с человеком, который искал в Осиновой Роще разрушенный храм. Его после революции снесли, там была воинская часть, секретная часть, и все это зарыли тщательно, и никто не знал даже, где. И все документы уничтожены про этот храм, фотографии и все. А он ходил с лопатой, с ломом... Вот человек...

А. Пичугин

— Он пытался найти следы?

А. Першин

— Да, он пытался найти этот храм.

А. Пичугин

— Нашел?

А. Першин

— Василия Великого. Он его нашел. В то время, когда, значит, и мы встретились, он его нашел и создавал общину. У него была идея возродить храм. А я в это время создавал подворье.

А. Пичугин

— Тогда Вы уже были священником?

А. Першин

— Нет.

А. Пичугин

— Еще нет?

А. Першин

— Я не был священником, но я был временно исполняющим обязанности настоятеля. Я был мирянином, но должность была, потому что нужна была печать и подпись. ВРИО настоятеля. Хотя я был мирянином. Вот очень интересная такая позиция была. И я ему помогал создавать там общину, в этой реанимации. Мы устроили там штаб...

А. Пичугин

— Прямо в реанимации?

А. Першин

— Не в реанимации, а уже на кардиологии. На кардиологии. В реанимации мы с ним познакомились, и нас подняли наверх. И вместо того, чтобы, значит, там выздоравливать, мы... В итоге... А потом, когда, в общем, некоторые катаклизмы... Я еще тогда не знал, что православие — это не просто розовые облака какие-то там, а это суровая реальная жизнь...

А. Пичугин

— ...правда жизни.

А. Першин

— Есть правда жизни, да. И тут, ну, в общем, надо быть... Такие прививки получать очень серьезные, чтобы удержаться. И я там получил одну из прививок таких серьезных. И после этого я перешел в Санкт-Петербургскую епархию, где меня с большим удовольствием приняли. Меня определили служить в Казанский собор. Ну, и я не такой человек, я какой-то другой человек совершенно. И вот однажды, в общем, я служил в храме Архангела Михаила... Я ездил каждый год... Я очень почитаю архангела Михаила. И за Архангельск... В общем, можно сказать, он меня спас на том свете. И я приехал... И священник после службы подошел и сказал: «Отец Анатолий, у меня был какой-то внутренний голос, что Вы должны служить в Осиновой Роще. Как будто кто-то мне сказал». Говорит: «Я знаю Осиновую Рощу, но там и храмов-то нет — где там служить будешь?». И тут у меня вся эта история выплыла восьмилетней давности.

А. Пичугин

— Вы нашли того человека?
А. Першин

— Человек умер. Он создал общину, и ничего там все эти годы не могли сделать с этим. Потому что там парк, там ЮНЕСКО, там, в общем... Ну, в общем, все против восстановления этого храма было, и ничего они не смогли. Я побежал в епархию и все, говорю: «Дайте мне Осиновую Рощу! Дайте мне Осиновую Рощу!».

А. Пичугин

— «Ну пожалуйста — никто туда не хочет», да?

А. Першин

— Да. Только там... Там только крест они успели — и все, и больше ничего. Никому это...

А. Пичугин

— А теперь там уже полноценный храм.

А. Першин

— А теперь, значит... Там мне не разрешили строить. Но я стал молиться. Я два года молился там прямо на этом — на улице. И в снег, и в жару. И стал приход собираться. И уже, говорю, нас было, там, 50 человек на улице. Снег идет — с зонтиками, там, кто как. С фонариками во лбу. Я подумал, что нужно помещение. Я стал обходить окрестности — никто меня не пускал. И я нашел большую трансформаторную будку — громадную, заброшенную, полностью забитую поверх какими-то покрышками. И, значит... И я стал молиться. И получил «зеленую ракету». Я обычно так вот: «Я жду зеленой ракеты» — это от Господа, значит, знак должен появиться. И представляете, как только я принял внутреннее решение, я прихожу, а покрышек этих нет. То есть помещение свободно. И мы сделали субботник, и я потихоньку начал там производить разные действия, в этой будке. А сейчас Вы уже видите, наверное — это прекрасный храм Святителя Василия Великого. У нас на Пасху вот в этом храме больше 250 человек причащалось. И народ ходит, любит. Приезжают к нам даже из Москвы, приезжают. Бывает, прихожане из Москвы приезжают даже, представляете?

А. Пичугин

— Ну, а что? С другой стороны, Петербург не так далеко.

А. Першин

— Да, четыре часа...

А. Пичугин

— ...на «Сапсане».

А. Першин

— Да.

А. Пичугин

— У нас последняя песня — и будем уже прощаться. Спасибо Вам огромное, что Вы пришли к нам сегодня. Надеюсь, что это наша с Вами не последняя здесь встреча в нашей студии, студии Светлого радио. Напомню, что в гостях у нас был священник Анатолий Першин, настоятель храма Святителя Василия Великого в Осиновой Роще, автор-исполнитель собственных песен. Что мы напоследок послушаем?

А. Першин

— Ну, Оля просит песню «Разрешилось небо дождем». Но я...

А. Пичугин

— Оля — это наша коллега.

А. Першин

— Да. Она делала прекрасное интервью...

А. Пичугин

— Ольга Королева, да-да.

А. Першин

— Вот я специально для нее...

А. Пичугин

— Ну, она перед программой сделала какой-то заказ? Я слышал, что сделала, но не знаю, что.

А. Першин

— Да. Не уверен, что спою — я приехал к Вам без голоса. Вот. Получилось, что я заболел, но я не мог отказать... Но я попробую ее спеть. Если не получится, то Вы уж не обессудьте.

А. Пичугин

— Получится. Получится! Ну мы прощаемся с Вами уже. До новых встреч, всего хорошего!

А. Першин

— Да! Всем Божьего Благословения! Христос Воскресе!

А. Пичугин

— Воистину Воскресе! Будьте здоровы!

(Звучит песня А. Першина «Разрешилось небо дождем».)