«Общее дело»

В этом выпуске своими светлыми воспоминаниями о единении людей в общем деле во славу Божию поделились ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Наталия Лангаммер, Марина Борисова, а также наш гость — настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря игумен Филарет (Пряшников).

Ведущие: Кира Лаврентьева, Наталия Лангаммер, Марина Борисова

---

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие наши слушатели и зрители. Смотреть и слушать «Светлые истории» вы можете на сайте radiovera.ru и в группе «Радио ВЕРА во «Вконтакте», напоминаю об этом сразу. Меня зовут Кира Лаврентьева. Сегодня один из наших любимых гостей в студии Радио ВЕРА — отец Филарет (Пряшников), игумен Староладожского Никольского мужского монастыря, кандидат теологии. Здравствуйте, отец Филарет, и добро пожаловать к нам в студию!

о. Филарет

— Здравствуйте, очень рад сегодня быть с вами.

К. Лаврентьева

— Да, это взаимно. Также у микрофонов мои дорогие коллеги — Марина Борисова, Наталья Лангаммер. Здравствуйте!

М. Борисова

— Добрый вечер.

Н. Лангаммер

— Здравствуйте.

К. Лаврентьева

— Тема у нас сегодня жизнеутверждающая, звучит она следующим образом: «Общее дело: истории о единении людей в общем деле во славу Божию». Ну вот даже здесь у нас сейчас, в студии Светлого радио, получается общее дело. Отец Филарет, такая прекрасная традиция у нас сложилась, вы о ней знаете, что именно вы, наш гость сегодняшний, рассказываете свою первую историю. Расскажите, пожалуйста, с чем вы к нам сегодня пришли.

о. Филарет

— Я всегда очень внимательно готовлюсь к этим встречам, потому что знаю, что встречусь с вами, и мы будем общаться с нашими радиослушателями. Не так давно в Общественной палате Российской Федерации проходил форум «Хранители храмов России». Удивительно, но вот мы говорим об общем деле, которое объединяет людей во славу Божию: этот форум собрал около 300 человек. Эти люди совершенно безвозмездно, без всяких ожиданий каких-то благодарственных слов, совершают огромное дело — они спасают наше церковное и культурное наследие, потому что, как было сказано, сельские храмы, они самые уязвимые. Сельские храмы, как культурное наследие нашей великой Отчизны, нашей страны. И почему именно на этот форум пришел я? Потому что Старая Ладога — это тоже село. Это огромная, столетняя история, в которую вписаны золотыми буквами обители Старой Ладоги, которые когда-то там располагались, древние храмы, которые когда-то наполняли просторы берега реки Волхов. Но мы говорим «общее дело», и вот эти люди, зачастую сталкиваясь с огромными проблемами: как спасти, где взять, каким путем пойти, ведь они тоже во славу Божию объединяются. И кроме того, что объединяются между собой — они же привлекают еще к себе совершенно небезразличных людей. И мы говорили на этом форуме, как сделать так, чтобы больше людей узнало о том, что мы делаем. Подобные мероприятия собирают вокруг себя людей не посторонних, небезразличных, которые борются за спасение вот этих удивительных памятников, которые когда-то служили нашим предкам. И ты сопричастен этому процессу, сохраняешь памятники, спасаешь эти древние храмы, намоленные храмы, почему мы и говорим, что в этих храмах должна совершаться и молитва. Батюшки приезжают в неотапливаемый храм без крыши, зачастую под дождем совершают какие-то молебны, службы и прочее-прочее. То есть это общее дело, которое является для людей очень важным в их жизни, объединяет между собой их, дает им стимул для развития, ведь это поступательный процесс спасения храма. Как я постоянно говорю и сам себе, и людям, которые занимаются этим делом, что — не опускайте руки, как бы тяжело ни было, Господь никогда не оставит тех начинаний, которые мы полагаем ради Него, ради Бога. Это вот один аспект, одна такая интересная история, история о людях, совершенно небезразличных к сохранению нашего церковного наследия. Ну а второй момент, вы меня извините, раз я настоятель монастыря, каждый кулик говорит о своем болоте, я не могу сказать, что монастырь — болото, но действительно, ведь и наши прихожане, и наши монахи, ведь они тоже спасают монастырь, стараются его своими трудами, молитвами поднимать. Но монастырь — это же не просто монахи, которые затворяются в кельях. Это, конечно, огромное количество туристов, паломников, которые к нам приезжают, и это тоже общее дело, которое нас объединяет вместе. И мы ради славы Божьей рассказываем людям, учим людей, потому что ведь в моменте повествования, истории даже монастыря или храмов, или монастырей Старой Ладоги, Старая Ладога — это Ленинградская область, может кто-то не знает, я хочу напомнить, это совершенно недалеко от Санкт-Петербурга, 120 километров. Это удивительные места, они прекрасны и зимой, и летом. Но самое главное, вот эта духовная мощь чувствуется, эта линия молитв людей-предков, которые жили до нас. И вот общее дело, и мы, монахи и прихожане, стараемся спасать, поддерживать в жизненном тонусе вот эти святыни, которые нам достались. Я вам уже говорил о том, что буквально на следующий год наш монастырь отметит 785 лет. Для нас это очень солидный возраст, потому что он нас связывает с историей Приладожья, с именем Александра Невского и прочего. Но еще один момент: это светлая история, когда люди объединяются между собой, чтобы помочь кому-то, потому что вера без дел мертва есть, и мы делаем что-то, мы объединяемся, чтобы результат наш был позитивен и важен для того, кто находится рядом. И вот я хотел бы поблагодарить и сказать большое спасибо и своим братьям-монахам, и прихожанам, которые участвуют в помощи тем ребятам, которые сегодня на СВО, которые защищают нашу страну. Более того, мы заботимся и о детях Донбасса. Вы знаете, что я неоднократно был, и вот опять в марте предстоит моя следующая поездка на Донбасс, и это же тоже общее дело, ведь никто не заставляет нас это делать. Например, делать окопные свечи. Я хочу поблагодарить наших прихожан, их попросишь о чем-то, и они откликаются. Вот еду в Донецк в дом престарелых, где живут бабушки, совершенно одинокие, брошенные. У кого-то квартира сгорела в связи с этой ситуацией, кого-то родственники бросили и уехали. Думаю: ну что подарить? Нужен телевизор. Все равно для пожилых людей он где-то — «окно правды», окно для общения. Я просто объявил на службе, и наши прихожане в воскресенье привезли для пожилых людей Донецка вот такой подарок. Вот общее дело, вроде никто же не заставляет нас это делать, но оно движимо нашей верой, потому что мы должны помогать тем людям, которым хуже, чем нам, и это, наверное, самый огромный девиз. И мы не ждем — ни монахи, ни братья, ни прихожане, что нам кто-то скажет «большое спасибо». Мы делаем, потому что это смысл нашей жизни. Вот так бы я обозначил то, что переполняет мое сердце сегодня.

К. Лаврентьева

— Спасибо огромное, отец Филарет. Это действительно как-то очень по-настоящему и очень вдохновляет. Коллеги, вот что вы думаете на эту тему? Участвовали ли вы в каком-то общем деле, как участвует в нём отец Филарет?

Н. Лангаммер

— Ну, конечно, участвовали, потому что восстановление храма — это то, что у нас, например, в посёлке всех перезнакомило: до этого мы как-то жили много лет, и друг друга не знали, а потом у нас стали строить храм во имя святого Спиридона Тримифунтского, и мы все скинулись, и мы все стали приходить в этот храм, потому что у нас в посёлке храма не было, надо было ехать на гору в Троице-Сельцо, а тут прямо рядышком. И мы хотя бы узнали соседей, мы как-то стали друг друга подвозить, и люди действительно все откликаются. Сколько ярмарок мы проводили, восстанавливали храм при бывшей Черкасской богадельне, мы собирали ярмарки, и люди приносили совершенно бескорыстно отдавали, без всякой для себя выгоды, хотя на ярмарках можно где-то оставлять, но мы всё отдавали так, и вот мы купили иконы — ну это такая радость, вот мы не просто так это сделали, мы смотрим на эти иконы. Конечно, это объединяет очень сильно.

К. Лаврентьева

— Ну, на самом-то деле сельские храмы, с которых вы начали, отец Филарет, это такая большая проблема, потому что регулярно, каждый год мой близкий хороший друг-священник, настоятель сельского прихода, сейчас пытается новый храм построить, потому что тот совсем уже непригоден для служения, просит делать какие-то объявления в социальных сетях, какие-то деньги собирать, подключать кого-то, и это довольно непросто даётся. Конечно, всё с Божьей помощью, Господь не оставляет, храм возводится, но ему нужно успеть построить храм, пока тепло, потому что там они прямо с нуля его возводят.

М. Борисова

— Мы как-то незаметно съехали с общего дела на общие сборы.

К. Лаврентьева

— На общие проблемы сельских приходов.

М. Борисова

— Нет, дело не в проблемах. Проблемы — это замечательно, потому что их можно вместе решать, а в особенности, когда речь идёт о церкви, о приходе, и о сельском приходе. Вот то, что я могу засвидетельствовать своим жизненным опытом, совсем не обязательно решается с помощью пожертвований, то есть пожертвования могут быть не в виде каких-то финансов. Первый приход такой, где создавалась община, и где я вообще, в принципе узнала, что такое общая жизнь ради Бога, это как раз был сельский приход, я часто про него по разным поводам в студии Радио ВЕРА рассказывала, ещё буду, по-видимому, рассказывать. Но дело в том, что это уникальный на моей жизни пример, как именно вот это общее дело перемешало людей разных социальных слоёв, диаметрально противоположных, разного возраста, разного пола, разного образовательного ценза. То есть такие контрасты человеческие, которые собрались под крышей Свято-Никитского храма в селе Строкино́ в тот момент, трудно себе представить. Кроме всего прочего, ещё проблема города и деревни, потому что храм сельский, «двадцатка» сельская — это героические женщины, которые с детства ходили в этот храм, и они добились того, что на протяжении всей советской власти его не закрыли. Но поддерживать его в надлежащем состоянии было невозможно, потому что он всё-таки был всё время на отшибе от каких-то магистралей, он там в глубине района, и к нему ещё специально надо ехать, надо знать, где он находится. И по мере того, как, в особенности с конца 50–60-х годов стала бурно умирать российская деревня, то есть люди переселяться стали огромными количествами в города, постепенно стал дряхлеть и приходить в негодность сам храм, само здание и всё, что непосредственно к нему прилегало. И когда московский батюшка там очутился, сложно всё было, потому что деревенские нас не принимали, батюшке нужна была помощь, он попросил помощи у своих прихожан московских. Московские прихожане были очень разные. Я его узнала, когда он служил в храме Петра и Павла на Солянке, а до этого он довольно долго служил на Калитниковском кладбище. Люди ходили совершенно разные, кладбищенская община — это одно, центральная московская — это другое. Короче говоря, когда мы все собрались, вот как в Ноевом ковчеге, в деревне Строкино, оказалось, что сложно не только не дать этому храму обвалиться, но сложно нам всем выстроить между собой какое-то правильное взаимоотношение. Я скажу вам, это было очень трудно. Если бы не священник наш, если бы не его молитва и не его совершенно незаметный такой, казалось бы, непедалируемый, неподчеркиваемый ежедневный, постоянный подвиг, потому что смотреть на то, как он служит... Он такой человек, он жил всю жизнь для того, чтобы служить в церкви, он по-другому жить не мог, это приняли все, и главное, что это приняла его семья и очень помогала во всём, что касалось прихода, приходских проблем, их решения и нашего сплочения. Его жена, Царствие ей Небесное, матушка Вера, она была как наша общая мама. И постепенно получилась удивительная история, когда где-то года через два-три, это очень хорошо звучит по радио: «года два-три», но их надо прожить. И вот года через два-три получилось так, что мы стали все родные.

Н. Лангаммер

— Как здорово.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. У нас в гостях игумен Староладожского Никольского мужского монастыря, отец Филарет (Пряшников), кандидат теологии. Мы очень всегда ждём в студии отца Филарета. И история, кстати говоря, у вас очень искренняя и такая тёплая какая-то получилась, спасибо огромное. Хотелось бы ещё сегодня к ней вернуться, если получится. Также мои коллеги — Марина Борисова, Наталья Лангаммер, Кира Лаврентьева. Марина, это было начало вашей истории или у вас другая история?

М. Борисова

— Это вообще была другая история.

К. Лаврентьева

— Отлично! Раз вы слово взяли, предлагаю вам взяться за свою историю.

М. Борисова

— На самом деле, поскольку всё-таки у нас гость — настоятель монастыря, я хотела рассказать, как в начале 90-х собирало всех в одну семью такое общее дело, как возрождение монастырей. К сожалению, тогда не было мобильных телефонов и тем более не было смартфонов, и нельзя было хронику событий запечатлеть документально, поэтому приходится только рассказывать, иначе никак. Но поверить в это вообще очень трудно. Полгода мне довелось, в 1993 году, прожить послушницей в монастыре. Тут недалеко от Москвы, это Крестовоздвиженский Иерусалимский женский монастырь. Что он собой представлял: это территория большого поместья, лучшая половина занималась и занимается, по-моему, до сих пор детским туберкулёзным санаторием, и вот территория монастыря тогда не была отгорожена забором, потому что забор весь развалился, сейчас-то всё там восстановлено, слава богу, а так это был как-то непонятный переход из состояния детского туберкулёзного санатория в состояние женской обители. Храмов там три. Освящено было два престола тогда, но служили только в одном приделе, главный собор, но дело в том, что он при советской власти был кинотеатром, и в тот момент, когда мы все там оказались, просто был перегорожен зрительный зал фанерой, был выделен один придел, там был освящен один алтарь, и пока в подвале этого храма у нас хранились овощи, которые нам благодетели из Белоруссии периодически присылали. Это сейчас тоже звучит очень экзотично, но дело в том, что монастырь передали Церкви в 92-м году, и первыми насельницами монастыря были три монахини. Вот зиму 92-го и половину 93-го они прожили на макаронах. И можете представить, просто элементарно нечего было есть трём монахиням, а нас было уже человек пятнадцать, и нам, в общем, тоже надо было хотя бы пшёнки какой-нибудь, чтобы кто-нибудь пожертвовал. Денег, естественно, не было никаких, но добрые люди не хотели оставить нас своей заботой, они жертвовали скотину, и это была наша трагедия, потому что все послушницы монастыря в тот момент были городские...

Н. Лангаммер

— И как скотину эту, убивать или доить?

М. Борисова

— Нет, у нас был скотный двор, и мы методом проб и ошибок как-то... Там просто были какие-то эксцессы: например, у нас на нервной почве, то ли от тяжёлой беременности, то ли от нашего неумения и вечного стресса сошла с ума стельная корова. И она всё время убегала, и главное, нам было каким-то образом её поймать, чтобы она не убежала на территорию детского туберкулёзного санатория, потому что чем закончится её встреча с детишками, было бы совершенно непредсказуемо. Была трагическая история, когда ночью баран задавил козлёнка. Понимаете степень проблем, которые стоят перед насельницами монастыря: куда девать козлёнка?..

К. Лаврентьева

— Отец Филарет понимающе на вас смотрит сейчас, Марина.

М. Борисова

— И это кажется странным, его действительно куда-то надо девать, ведь это мясо, мы его не едим.

Н. Лангаммер

— От козла молока, как говорится, немного.

К. Лаврентьева

— Точнее, совсем нет.

М. Борисова

— Да, и надо срочно бежать в деревню и кому-нибудь его отдать. И так на каждом шагу, потому что, скажем, у нас не получались просфоры. Точнее, у нас получались они чудесные, они получались безумно красивые, как на открытке, но они были каменные, то есть их можно было попробовать укусить в течение пяти минут, пока они остывали. Эту проблему мы решали-решали и решили в результате с помощью братии Свято-Данилова монастыря, потому что пришлось ехать в Москву в командировку, в пекарню Свято- Данилова монастыря, чтобы нам объяснили, почему у них получается, а у нас нет. И это было на каждом шагу, потому что 80% времени нашего занимало самообслуживание. Проблему составляло абсолютно всё, мы сами делали ремонт в келейном корпусе, столовую мы ремонтировали, мы сами стирали, мы сами дворниками были. Да, ещё была проблема, поскольку один из храмов был на реставрации, и бригада, осуществлявшая реставрацию, чтобы не разбежалась, на всякий случай в одном из строений на территории монастыря обитала. И главное было уловить момент, когда они выйдут из запоя, потому что в этот момент нужно было загрузить их максимально работой, натаскать туда кирпичей, потому что, когда у них случится следующий запой, никто не знает.

К. Лаврентьева

— Марин, а вот какое у вас осмысливание этого всего? Как вы это сейчас для себя осмысливаете?

М. Борисова

— Я могу сказать, что мне это дало. Это очень хорошая школа, потому что в силу постоянной нехватки рук матушка нас прогнала практически по всем послушаниям, то есть каждый попробовал свои силы во всём. И это, во-первых, очень хорошо протрезвляет сознание, когда ты после всех своих высших образований и бог знает каких занятий престижных в миру получаешь швабру, получаешь раствор хлорки — и вперёд. Или из этой пшёнки думаешь: Господи Боже мой, что же такое приготовить, чего ещё не ели, и что ещё, в принципе, можно в себя впихнуть? Или во время литургии оказываешься на ящике, и вместо того, чтобы помолиться, у тебя стоит очередь народу, и у всех куча вопросов, и тебе нужно на эти вопросы отвечать. Это колоссальная школа. Вот разница для меня лично, чему меня научил монастырь, в отличие от десяти лет на приходе: там, как я сказала, мы стали все такими родственниками, а здесь мы почувствовали... Я не знаю, за всех говорить не могу, но я могу сказать за себя: я почувствовала, что быть христианином — это колоссальная ответственность, потому что я не могу позволить себе расслабляться на глазах у девчонок 18-летних, потому что это неправильно, потому что тяжело всем, я взрослая, у меня больше навыка, и я не могу, не имею права. Если мне совсем-совсем туго, вот пойди в дальний угол куда-нибудь, заткнись, помолись, успокойся и давай вперёд, дальше, чтобы никто этого не видел. Этому можно научиться, на мой взгляд, только в монастырских условиях. Монастырь — это немножко другая школа, не совсем то, что приход.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, вот такая вот история у Марины. Давайте напомним вам, дорогие наши слушатели, что не только слушать, но и смотреть "Светлые истории вы можете на сайте radiovera.ru и в группе «Радио ВЕРА во «ВКонтакте». Напомню, что у нас в гостях игумен Староладожского Никольского мужского монастыря, кандидат теологии, отец Филарет (Пряшников). У микрофонов Наталья Лангаммер, Марина Борисова, Кира Лаврентьева. Мы вернёмся к вам после некоторой паузы. Пожалуйста, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются, дорогие наши слушатели и зрители, мы продолжаем рассказывать наши истории на тему «Общее дело: истории единения людей во славу Божию». У нас в гостях сегодня игумен Староладожского Никольского мужского монастыря, кандидат теологии, отец Филарет (Пряшников). У микрофонов Наталья Лангаммер, Марина Борисова, Кира Лаврентьева. Марина, конечно, такую леденящую, честно говоря, для современного человека рассказала историю, когда нечего есть, когда не во что одеться, когда холодно, когда совершенно никаких условий нет, но тебе нужно восстанавливать монастырь.

К. Лаврентьева

— Отец Филарет, вы с большим пониманием смотрели на Марину, поэтому я хочу вас попросить прокомментировать.

о. Филарет

— Да 90-е годы, я их тоже помню. С одной стороны, благодатные годы, так как храмы наполнялись сотнями, тысячами людей, которые открывали для себя Бога, но и также это было огромное количество людей, волонтеров, которые совершенно бесплатно, безвозмездно воссоздавали из небытия то, что было изуродовано, то, что было порушено, носилками выносили мусор, все это знакомо. И действительно, я вот тоже вспоминаю Приморье: мальчиком, когда уехал в 95-м году туда, мы воссоздавали храм, село Владимиро-Александровское такое есть возле Находки, возле Партизанска. И мы точно так же жили: жили на лесах, а по нам бегали голуби, но мы старались тоже предпринимать все усилия, чтобы этот храм был воссоздан, и он сегодня, слава Богу, воссоздан. Мы там немного потрудились, но это много значит для нашего спасения. Поэтому, когда вы рассказываете эти истории, мы их прошли тогда, но и сегодня все-таки, я думаю, что христиане не перевелись. Вот на этом форуме я видел этих людей. В основном люди уже, конечно, в возрасте, пожилые, есть и молодые. И вот меня задела история одной женщины, она из Тульской области, которая говорит: «Я в одиночку стараюсь спасать вот такой-то храм, огромное село было, потом оно закрылось, пятьдесят человек всего живет, а собор огромный». Муж ее не понимает, семья ее отвергает, и она в одиночку, вот что ей движет? Она ходит куда-то, пишет, мероприятия проводит, волонтеров привозит в это отдаленное село и прочее-прочее. Поэтому, конечно, мы говорим, про общее дело, а ведь спасение храмов — это святое дело. И очень замечательно, что сегодня находятся вот такие альтруисты, подвижники, которые ничего не боятся, идут вперед, как и мы: с одного кабинета выгоняют, мы идем в другой. Перед нами есть цель, перед нами стоит святое вот это дело: возможно, донести, возможно, даже сказать, возможно, тоже так же объединить людей. Наш монастырь тоже проводит различные мероприятия, мы приглашаем студентов, мы приглашаем верующих из других храмов, из других городов, проводим не только богослужения совместные, потому что в монастыре есть что посмотреть, есть к чему прикоснуться, и проводим какие-то концерты. Наверное, единственное желание — сплотить как можно больше людей возле святого дела, возрождать нашу святыню. Ну и, понимаете, вот тоже не в средствах, даже это не конечная цель — раздобыть где-то чего-то, хотя для погибающего храма зачастую каждая копейка на вес золота. Но я хочу сказать, что каждый, кто объединяется вокруг общего дела, он приносит частичку себя, и правильно вы сказали, вы становитесь семьей, вы становитесь одним целым, потому что дышите одним воздухом, общаетесь и обсуждаете одинаковые проблемы, это становится частью вашей жизни, а для некоторых и вся жизнь — это то, чтобы было воссоздано, возвращено к жизни и прочее-прочее. В храмах огромное количество и волонтеров, и молодежные движения, и люди общее дело находят тогда, когда идут в больницы, с сестрами милосердия работают, служат тем, кто находится в лечебных учреждениях, да огромное количество этих дел. Самое главное, знаете, что? Чтобы мы с вами не были безразличны. Как-то у меня спросили: «Батюшка, у вас есть хобби какое-нибудь?» Кто-то вот делает украшения, кто-то вяжет, и я подумал: а какое у меня хобби? Я марок не собираю, даже не знаю...

М. Борисова

— Даже канареек не разводите?

о. Филарет

— Нет, курицы есть, 25 штук. Я их называю «мои девчонки», которые работают и помогают монастырю. Да, действительно не любое хозяйство заведёшь, а всё-таки курочки — это хорошо. Когда мы соприкасаемся с живым миром, как-то на душе светлее становится.

Н. Лангаммер

— Курицы — это хобби?

о. Филарет

— Я даже не знаю. Это некая отдушина, радость какая-то внутренняя, потому что вот правильно вы тоже сказали, иногда так бывает тяжко, вот правда, ну ничего не хочу, настолько что-то жизнь забила, придавила, проблемы какие-то, испытания, а потом встаёшь и говоришь: «Господи, помоги! Господи, благослови! Прости меня за моё уныние, ничего-ничего, всё будет хорошо. А как на меня братья посмотрят, а прихожане, а что я на проповеди буду говорить? Отчаялся? Всё, руки опускаем? Нет-нет-нет, идём вперёд!» Такие вот замечания есть по отношению к себе.

К. Лаврентьева

— Такая ответственность, конечно. Наташа, расскажи, пожалуйста.

Н. Лангаммер

— Да, я задачу получила позже, чем все, но первое, что у меня в голове вспомнилось: объединение такой людей было недавно, когда мою маму хоронили, и я такого не ожидала. Я потом начала считать, сколько людей не просто перевели денежку, а сколько людей хотя бы написали. Я уже даже рассказывала в этой студии: на 726-м я споткнулась. Я поняла, что там ещё сообщений, сообщений и сообщений.

К. Лаврентьева

— Да ты что? Вот столько?

Н. Лангаммер

— Вот столько, понимаешь? Тысяча человек практически. А потом я понимала, что дальше, дальше, дальше, сколько там еще, везде писали, помогали, отзывались как-то. Ну, как бы и ты одна из первых, Кира.

К. Лаврентьева

— Я просто удивлена, честно говоря.

Н. Лангаммер

— Вот было ощущение, что я остаюсь одна — нет, я не одна. Вот в этот момент было ощущение, что я не одна, люди бросились помогать, меня даже не зная, и мне переводили денежку, а у меня Сбербанк заблокировал счёт. Я поехала в Сбербанк, они говорят: «Вы должны предоставить документы о том, что все переводы были добровольными, от каждого, кто перевёл». И я понимаю, что это конец, потому что там по 50 рублей люди переводили, и я их не знаю, потому что это были пересылки из паблика в паблик, и вот такая ситуация.

К. Лаврентьева

— И как ты решила этот вопрос?

Н. Лангаммер

— Опять же, попросили документы, я отдала всё, свидетельство о смерти, и параллельно откликнулись мои старые друзья, которые сказали: «Наташа, ну конечно не надо так объявлять сборы, всё понятно. Сейчас моя знакомая зайдёт в отдел службы безопасности Сбербанка». Зашла знакомая, поторопила, и мне написали: «К вам нет никаких претензий» и разблокировали. Времени было шесть часов вечера накануне похорон завтра, а у меня денег нет, они заблокированы все на счету. И я на каком-то прямо облаке, на такой «подушке» любви" прошла. Вот это было совсем недавно. Что ещё нас объединяло? Ну, поскольку моё послушание всегда связано с проповедью, когда мы снимали фильмы, и ты тоже, Кирюш, помнишь этот момент, когда нужны были деньги, люди скидывались, и тоже это было удивительно, откуда что приходило. Служили каждой своим талантом, когда мы снимали игровой фильм. И это удивительно: люди стали осветителями, люди стали реквизиторами, нам предоставляли площадки те, кого мы даже не знали: знакомые позвонили знакомым, и нас пустили в какой-то шикарный офис снимать. Мы потом уже познакомились с владельцем, и у меня такое ощущение было, знаете, что наше христианское братство, оно как бы пронизывает общество. То есть где-то там, в Думе наши люди, в бизнесе наши люди, и такая паутинка связывает всех своих, и всё работает. И потом меня спрашивали: «А как ты собрала столько актёров?» Я говорю: «Я просто написала, что мы будем снимать добрый фильм». Это был дипломный фильм, и ко многим пришли на кастинг где два, где три, четыре, пять человек, а ко мне пришло шестьдесят! Никто не понял: как это — бесплатно сниматься, потому что фильм был о Господе, это была такая форма проповеди. Люди откликаются сердцем и болеют за это. А рассказать я хотела драматургический блокбастер, может быть, он будет немножко неожиданным, будет понятно в конце, что за объединение было. Мы в 2017 году поехали с отцом Андреем Юревичем и матушкой Ольгой, несколько человек, на Святую Землю. И у нас так получилось, что какой-то сбой в программе, у нас образовался лишний день, и мы не знали, куда съездить, всё уже посетили, что привычно, что положено. И нам наш гид говорит: «Ну, давайте съездим к колодцу Иакова». А это территория Палестины. Мы говорим: «Ну давайте». И вот мы выехали и радостно туда поехали. Заехали в Хеврон, к Мамврийскому дубу, потом к колодцу. Так интересно: кружку туда кидаешь и можно досчитать до 13-ти, до 14-ти, пока она долетит, там глубина какая-то совершенно нереальная. Мы такие счастливые, там водичку разливают в какие-то кувшинчики каменные, запаивают воском, всё это так диковинно для нас, мы сфотографировались там. Едем назад и смотрим: пробка. А мы в таком микроавтобусе, и мы пробираемся по этой пробке, водителя спрашиваем, что случилось. И мы смотрим, он такой уже напряжённый стал, с кем-то связывается. Оказывается, был такой теракт там: кто-то (по-моему, израильтяне) кинул камни в арабскую машину, оттуда вышли, их расстреляли. Соответственно, всё оцеплено, граница перекрыта, стоят автоматчики, и вот эта толпа людей, которая не может проехать, и мы, русские, на этом автобусе. А ехать-то надо. Ну, я уже молчу о каких-то природных нуждах, а мы уже там часа два стоим. Мы молимся, мы стали читать Библию в тех моментах, когда Господь приходил на помощь в ситуации опасности. Я смотрю, мужчины так вперёд пересели в автобусе, мы, женщины, сзади остались. Кто-то лёг прямо на колени, на пол, в проходе молится. А мы на мужчин смотрим и понимаем, что, видимо, дело серьёзное, потому что лица у них невесёлые, и у гида тоже. А водитель пробирается всё ближе, и мы подъезжаем уже пункту пропускному, нас видят, что все автобусы стоят, а мы шевелимся. И вот эти люди с автоматами разворачиваются на нас с автоматами. Тут нам совсем стало невесело. Вышел наш батюшка, отец Андрей Юревич, мы в ужасе на это смотрим. Он вышел и говорит: «Рашен мула! Рашен мула!» И как-то всё так немножко успокоилось. Он прошёл, с кем-то поговорил, и мы поехали, ещё чуть-чуть, ещё чуть-чуть, автоматы на нас направлены, то есть ужас был, конечно. Тот момент, когда ты уповаешь на молитву, на Бога и больше ни на что, потому что этот автомат на тебя направлен, и это страшно. Правда, страшно. И вот мы подъезжаем уже к этому проезду и видим, как начинают расступаться автобусы с арабскими вот этими номерами, палестинскими, израильскими. И нам люди машут, и все друг другу показывают. «Ты сюда!» Там подвигаются. «Ты сюда!» «Ты сюда подвинься!» И вот что это было? Вот все, кто там конфликтует в этот момент, помогали этому маленькому автобусику с русскими туристами, с этим «рашен мула». Вот это было какое-то такое объединение, чтобы помочь нам. И когда мы пересекли вот эту границу, они нам махали и кричали, вот какая-то любовь в этом была, и непонятно, кто объединился, ради чего, но они нам помогали, и они так радовались, что у нас получилось, что мы пересекли эту границу. Вот это какое-то было удивительное дело ради помощи русским туристам, паломникам.

К. Лаврентьева

— Дорогие друзья, «Светлые истории» на Радио ВЕРА. У нас в гостях игумен Староладожского Никольского мужского монастыря, кандидат теологии, отец Филарет (Пряшников). У микрофонов Марина Борисова, Наталья Лангаммер и Кира Лаврентьева. Наташа, спасибо тебе огромное за эту историю. Я, конечно, сотню чувств пережила, пока ее слушала.

Н. Лангаммер

— Адреналин, да?

К. Лаврентьева

— Да, конечно, опасное дело. Мы, когда были на Святой Земле, не поехали в Палестину, хотя хотелось, конечно, там посетить много мест, но мы не рискнули границу пересекать.

Н. Лангаммер

— А у нас с этим не закончилось, я могу продолжить?

К. Лаврентьева

— Давай, продолжай, да.

Н. Лангаммер

— Мы поехали после этого к гробнице Лазаря. Подъезжаем туда, садимся на ступеньки выдохнуть просто. Там кофточки продаются, платочки продаются, и девушки уже, значит: «сейчас мы всё посетим и за платочками, за кофточками». Сидим. А туда же спускаться практически вниз, как в лифт, и как Лазарь оттуда выходил? Почти вертикальный подъём, она же не горизонтальная эта гробница, она туда, вглубь. И отец Андрей пошёл туда, за ним спустились наши паломники первые, а очень узко, пройти всем вместе нельзя. И в этот момент раздаётся хлопок, мы чувствуем, что у нас очень слезятся глаза, и мы начинаем задыхаться. И побежали куда-то, кто-то побежал сюда, туда, какая-то суета началась. Мы влезаем в эту гробницу, потому что наши там, но туда стоит кинуть, и всё. И матушка подходит к отцу Андрею, и она говорит: «Я по глазам вижу, что сейчас будет проповедь минут на сорок. Он подготовился на этом месте». И она ему подходит и говорит: «Отец Андрей, там слезоточивый газ!» Он говорит: «Что?» Она говорит: «Там слезоточивый газ» — шепотом, чтобы других-то не напугать. Он опять: «Что?» Она говорит, уже теряя терпение: «Слезоточивый газ там, наверху!» И мы быстро все как-то аккуратненько построились, выходим, и уже никаких кофточек никто не видел, все уже бежали в автобус, молились. И, знаете, мы поняли, что в этот день мы, наверное, оказались в том самом мире, в котором жил Христос. Его же всё время хотели побить камнями, Его всё время хотели убить, догнать где-то, и вот мы ощутили это, как Он жил, в режиме опасности постоянной. Это была самая настоящая паломническая поездка, удивительная. Но мы, конечно, очень объединились там, в этих молитвах, в этих страданиях в автобусе, в страхе в этом. И Господь был с нами, и мы вокруг Него.

К. Лаврентьева

— Слушай, Наташа, это вообще... Я аж все свои истории сразу забыла от такого рассказа твоего. Я знала об этой поездке вашей, но не знала, что там было столько всего.

Н. Лангаммер

— Было столько всего, и мужчины выходили вперёд, и мы это вот прямо чувствовали, как мы так как-то вокруг Господа, не то что что-то делать, но прижаться к Нему и просто: Господи, спаси! Как мальчика одного спросили: «А что ты скажешь на Страшном Суде, когда тебе там предъявят за твои грехи?» Он говорит: «Я за Иисуса спрячусь». Вот мы, наверное, это и сделали, за Иисуса спрятались.

К. Лаврентьева

— Ну да, что нам ещё остаётся. Ты знаешь, я пока тебя слушала, вспомнила свою историю, я с другой сюда пришла, но ты мне выбора не оставила. Мы как-то поехали с мужем в Оптину пустынь. У нас там была договорённость с одним монахом, мы давно с ним дружим, общаемся. Вот мы ехали к нему, во-первых, на службу, во-вторых, с ним поговорить, и к определённому времени. Выехали в пять утра, как обычно, у нас всегда навигатор показывает определённое время, и к поздней литургии, к девяти мы туда успеваем приехать. Но мы готовились, нам важно было к нему попасть и важно было успеть причаститься, это в тот момент было вообще критически важно. Ну и вообще хочется, просто в Оптину едешь, ну ты едешь на один день, тебе, конечно, хочется по максимуму всё успеть, а вырваться от детей не так уж просто, и не каждый раз кто-либо согласится с ними остаться, с тремя мальчиками. И вот едем мы, и тут перед нами совершенно какая-то тяжелая авария, без жертв, слава богу, но она двухполосную узенькую дорогу вот эту в Калужской области полностью просто заблокировала, там нереально было проехать. Мы стоим уже там полчаса, час, и я понимаю, что мы опаздываем, пишу нашему отцу, что — «Простите, извините, какая-то очень странная ситуация, мы выехали заранее, а опаздываем очень сильно». И я понимаю, что всё меньше и меньше у нас возможности успеть, но у меня было такое спокойствие, а я очень такая ядерная женщина, особенно в таких ситуациях, а тут как-то спокойно. Думаю: ну как будет — так будет, точно это свыше даётся. Думаю: ну неужели Господь нас оставит в этой пробке? Хотя она уже просто нереальная, там уже в новостях пишут, что полностью заблокировано движение в область по Калужскому шоссе, вообще полная жесть, говоря молодёжным языком, там люди опаздывали на работу, автобусы какие-то стоят, обочина очень узенькая, а мы стояли в левом ряду, то есть на эту обочину ещё попасть надо, чтобы туда прорваться, и никто не рисковал, это была зима или весна, и она такая узенькая, скользкая, можно было в эту траву болотистую и угодить. А мы сидим и понимаем, что время уже критическое, и нам или разворачиваться вообще потом обратно, ну или всё-таки доехать, там ещё полпути, 150–200 километров, и приложиться все-таки к мощам, ну сидим. И тут появляется какой-то водитель, как будто ему больше всех надо, по-моему, дальнобойщик. И он начинает к каждому подходить и жестикулировать, может быть, даже нецензурной лексикой пользоваться, но как-то очень эмоционально к каждому водителю он начал подходить, что-то говорил, говорил, и вот очередь дошла до нас, и он говорит: «Там впереди вообще они могут спокойно отъехать, но они не отъезжают, ждут ДПС. Пока ДПС не приедет, никто не уедет, все опаздывают, у нас такие проблемы!..» И продолжает жестикулировать, возмущаться. Ну понятно, значит мы тут надолго. И тут происходит очень странная вещь: мы стоим не в начале, не в конце, а в середине ряда. Ничего не предвещало того, чтобы именно в этом месте этот инициативный водитель начал освобождать проход, он не себе его освобождал и не первой машине, которая могла бы проехать логически, и за ней бы поехали вереницы машины. Нет, он доходит до нашей, и водителю, который рядом с нашей, говорит: «Ты вот так руль выверни, выкрути, чуть-чуть подсдай...» и помогает ему впереди стоящий автобус огромный объехать справа вот по этой самой обочине. И тут трясущийся водитель, не в себе совершенно от страха, потому что реально большой риск на вот этой вот весенней дороге, этой обочине, скатиться в колею, скользкая очень. И он выезжает благодаря этому инициативному водителю. И получается так, что из многокилометровой пробки мы выезжаем, вот слава богу, это реально было чудо, может быть, отчасти для того, чтобы я его здесь рассказала. И за этим водителем, благодаря этому дальнобойщику, именно мы выезжаем по этой обочине, аккуратно объезжаем аварию, и все, и вперед. То есть мы уехали первые оттуда. Я не знаю, как там остальные, наверное, тоже за нами. Но что интересно, он же встал перед нашей машиной, мы же его не просили об этом, мы не говорили, что мы очень торопимся, давайте там мы выйдем, а вы останетесь. Видно, что он сам очень торопится.

Н. Лангаммер

— Тот человек, который ради помощи кому-то пытался объединить всех, чтобы начали двигаться.

К. Лаврентьева

— Да, и они подвинулись, освободили проезд, и получается, что мы, люди, которым, в общем-то, не так уж надо, у нас не было вопроса жизни и смерти, слава Богу, ну вот какой-то такой Божий знак, что — ребят, ну смотрите, всё равно же всё без воли Божией не происходит, волос не упадёт с головы вашей. Это было таким укреплением! Я такая говорю: «Саша, ты понял вообще, что произошло?» Это потрясающая история.

о. Филарет

— То выражение, которое я тоже часто встречаю, когда пишут, что Господь помогает нам через руки людей, иногда даже незнакомых, и ведь это точно, через руки людей. А иногда через наши руки тоже Он кому-то помогает.

К. Лаврентьева

— И, кстати, святые отцы тоже всегда призывают не быть слишком медленными на помощь, потому что, пока ты думаешь, шанс твой помочь может уйти.

о. Филарет

— Удивительная история, интересно, надо же.

М. Борисова

— Это всё потому, что вы очень хотели причаститься.

К. Лаврентьева

— Мы очень хотели попасть в храм, правда. Мы очень хотели попасть в Оптину. Кстати, настоятельно всем рекомендую вообще посещать монастыри, вот у нас отец Филарет в гостях. В любой непонятной ситуации реально посещайте монастыри, потому что в каком бы разобранном состоянии я или мои родственники, друзья не приехали в монастырь, они потом уезжают оттуда совершенно обновлёнными. Но главное — сердце открытое иметь, и без вот этого: «ну что тут вы мне покажете, давайте мне чудеса».

Н. Лангаммер

— Мой первый опыт посещения монастыря, собственно, я и воцерковлялась в Николо- Угрешском монастыре, было, знаете, такое иное измерение. Вот ты заходишь под арку, и что происходит: ты не чувствуешь времени, ты не чувствуешь каких-то расстояний, ты ходишь вокруг этого пруда, или, когда есть служба, ты идёшь в храм и там стоишь часами. Несколько храмов, которые, кстати, тогда ремонтировались, и мы тоже как-то старались и денежкой, и чем-то там помочь, и молитвой. И вот это иное измерение, где дух какой-то удивительный в монастырях.

К. Лаврентьева

— В некоторых монастырях вообще «окно в небо», как мне сказал знакомый монах. Ты помолишься, уезжаешь, и как-то всё потихонечку разрешается, иногда даже очень быстро, так что это даже такая психотерапия. Оптинские старцы, они вообще психотерапевты очень хорошие. Вот несмотря на то, что их уже нет среди нас, старчества, всё-таки в том смысле, в котором оно было сто-двести лет назад, его уже нет, может быть, но всё равно ты туда приезжаешь, ты пообщаешься с монахами, ты приложишься к мощам Оптинских старцев, к старцу Амвросию, помолишься, и как-то всё становится на места. И всё-таки действительно и психологические проблемы Господь тоже решает, и ещё как решает.

Н. Лангаммер

— Конечно, Он Целитель душ. Когда мне про психологов говорят, я всегда отвечаю: «Ребят, мы много чего изучаем: физику, химию, мы исследуем и открываем то, что создал Господь. Точно так же и психологи исследуют то, что видят. А Господь — это инструкция от производителя. Он знает, как мы устроены, он — Творец наш».

К. Лаврентьева

— Аминь. «Светлые истории» на Радио ВЕРА вы можете не только слушать, но и смотреть на сайте radiovera.ru и в группе «Радио ВЕРА во «Вконтакте». Сегодня у нас в гостях был игумен Староладожского Никольского мужского монастыря, кандидат теологии, отец Филарет (Пряшников). У микрофонов Марина Борисова, Наталья Лангаммер, Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего понедельника. Пожалуйста, оставайтесь с нами, пишите комментарии, мы будем очень рады. Всего вам доброго и до свидания.

М. Борисова

— До свидания.

Н. Лангаммер

— До свидания.

о. Филарет

— Храни Господь.

---

Все выпуски программы Светлые истории

• «Бог помогает нести крест»
• «Семя веры»
• «Оставили всё и пошли за Богом»

---

При поддержке VK