«Оборона Пскова от войска польского короля Стефана Батория». Исторический час с Дмитрием Володихиным - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Оборона Пскова от войска польского короля Стефана Батория». Исторический час с Дмитрием Володихиным

* Поделиться

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы говорили о героической борьбе за Псков между русским воеводой князем Иваном Шуйским и польским королем Стефаном Баторием в 1581 - 1582 годах.

Разговор шел об историческом значении и важности этой победы при обороне Пскова для нашей страны.

Ведущий: Дмитрий Володихин


Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, сегодня мы с вами наедине: вы — два с половиной миллиона слушателей радио «Вера» или, как говорят, уж скоро будет три миллиона, и я — Дмитрий Володихин. Сегодня мы с вами поговорим об одном славном юбилее в русской истории, вернее в истории русского оружия — 440 лет исполняется в этом году началу героической обороны Пскова от полчищ Стефана Батория — началась она в 1581 году, закончилась полной победой в 1582 году. И я думаю, что если бы мы немножечко бережнее относились к своей истории, то конец этого года и первая половина следующего года просто потонули бы в разного рода конференциях, празднествах, фестивалях, документальных фильмах, связанных с псковской тематикой, связанных с обороной этого великого города от армии Речи Посполитой. Ну давайте так: пускай сегодня в радиоэфире прозвучит великий почин того, что, может быть, произойдет в нашей культуре и медиасфере, а может быть, и не произойдет — на все Божия воля. Итак, оборона Пскова. Собственно, событие это исключительно важно, потому что закончилось победой, буквально спасительной для России, которая близка была к военно-политической катастрофе. На протяжении четверти века шла долгая война, которую раньше называли Ливонской, сейчас более склонны называть за Ливонское наследство. И эта война за Ливонское наследство, несмотря на то что в ней были перерывы по несколько лет, все равно была исключительно тяжелой, исключительно дорого стоила Московскому государству. Иван IV, первый русский царь, в этот момент возглавлял Россию и он был полон решимости довести ее до конца, то есть удержать за собой все завоевания, сделанные в Прибалтике — а это Нарва и целый каскад небольших городов — и, в общем, готов был дальше и дальше отправлять резервы с территории коренной Руси для того, чтобы удерживать эту территориальную добычу. И, в общем, достаточно долго ему удавалось действительно удерживать. Помимо вот такого крупного города как Нарва, удалось взять Полоцк — еще более значительный пункт, центр древнего княжения, впоследствии целый ряд ливонских городов и крепостей, в частности Вольмар — это Валмиере и Венден — то есть Кесь, а более незначительные пункты можно считать десятками. Собственно, Иван IV планировал вообще завершить завоевание Ливонии тем, что вся ее территория перейдет под его власть, но не удавалось решить этой задачи, поскольку, видимо, нужна была другая дипломатия — дипломатия, которая давала бы возможность России выступать единым фронтом с какой-то крупной европейской державой, а не оказываться перед сомкнутым рядом государств, которые ведут себя по отношению к России враждебно. Россия — огромная, богатая страна, но и ее ресурсы, в общем, не являются неисчерпаемыми. К концу Ливонской войны Россия была очень серьезно разорена. Тысячи и тысячи людей сгорели в огне большой, долгой, тяжелой войны, казна, в общем-то, с трудом находила деньги для того, чтобы поддерживать пламя боевых действий, а среди военачальников русских были очень серьезные потери, вызванные не только боевыми действиями, эпидемиями, но еще и огнем опричных репрессий. Поэтому, в общем, конец 70-х годов — начало 80-х потонули в неудачах. Это была черная полоса в истории русского оружия, и Псков в значительной степени выправил положение, это была очень важная победа. Но давайте взглянем на то, что происходит на театре военных действий: 1577 год — заканчивается победоносный русский поход в Ливонию, четверть сотни городов и крепостей ливонских оказываются заняты русскими гарнизонами, и вместе с тем, это последняя победа русского оружия в этом регионе — конец 1577 — начало 1578 годов. А вот дальше идут раз за разом поражения. И поражения, в общем, обусловленные тем, что в этот момент единым фронтом против России выступают и ливонские немцы местные, и шведская корона — для тех времен достаточно сильная держава, и Речь Посполитая, у которой новый король Стефан Баторий — государь-кондотьер, талантливый полководец. И, в общем, самое главное то, что ну нельзя воевать постоянно, нужно делать какие-то перерывы, для того чтобы восполнять силы, ресурсы в населении, ресурсы финансовые и так далее. 1578 год — поражение по Венденом. Этот город Венден, или Кесь, или иначе Цесис — названия он носит разные, в зависимости от того, на каком языке его именуют, — там русская армия теряет свою артиллерию и, в общем, вынуждена не только распроститься с надеждой вернуть этот город, но и мы видим, то что часть армии просто бежит с поля боя. 1579-й, 1580-й, начало 1581 года — это время, когда Россия едва-едва удерживает фронт. Шведы организовывают экспансию на север России, Нарва оказывается у них под контролем. Стефан Баторий берет Полоцк, отбирает его у России, берет Великие Луки, берет целый ряд русских крепостей — Сокол, Заволочье и несколько других, менее значительных и, в общем, планирует еще один поход. Вот два его похода закончились победоносно — взятием целого ряда русских городов и крепостей, третий поход может стать катастрофой для России. Польские авторы пишут, что вот, великому нашему королю противостоят колоссальные толпы варваров — 100 тысяч, 200 тысяч, 300 тысяч. На самом деле, в общем, русская армия в этот момент вряд ли могла бы выйти в поле с тридцатью тысячами бойцов. Да 20 тысяч собрать-то было очень проблематично. Она может только давать отпор, действуя короткими сильными контрударами. Ну вот отбили вражеского полководца литовского Филона Кмиту под Смоленском в 1580 году — удача. Дали сдачи шведам в районе Орешка, он сейчас называется Шлиссельбург, разбили их отряд под Лялицами — разбил великий полководец русский XVI века, Хворостинин — к сожалению, не очень известный современной образованной публике, настоящий Суворов грозненской эпохи. Но, понимаете, какая вещь: эти контрудары показывают то, что, условно говоря, русский медведь еще может дать сдачи. Он окровавлен, он весь покрыт ранами, фактически извечен, но он еще может дать сдачи. А вот наступать всерьез, по-настоящему уже не может, и оборона его поставлена под сомнение. Главным, ключевым пунктом русской обороны на северо-западе страны является город Псков, и туда направляют огромное количество пороха, там значительная артиллерия, довольно сильный гарнизон. И туда отправляют звездную команду воевод. Ну самый яркий среди них, конечно, это князь Иван Петрович Шуйский — он участвовал в победном для России сражении у Молодей, показал себя молодцом, когда там разбили крымского хана Девлет Гирея, он участвовал в большом походе в Ливонию 1577 года, о котором я уже говорил, он очень опытен. Не он возглавляет гарнизон крепости, его родич, более знатный, в местническом положении занимающий более высокий, имеющий более высокий статус — Василий Федорович Шуйский-Скопин. Он тоже не младенец, он участвовал в боевых действия, имеет опыт, но Иван Петрович, конечно, полностью его в этом смысле превосходит. И поэтому царь лично обращается к Ивану Петровичу Шуйскому, возлагает на него, а не на командующего, не на старшего воеводу, всю ответственность за оборону Пскова. Рядом с ним находится воевода, князь Лобанов-Ростовский, рядом с ним находится казачий атаман, знаменитый по тем временам, Михаил Черкашенин — личность просто легендарная. Рядом с Шуйским находится Никита Иванович Плещеев-Очин, принадлежащий к древнем боярскому роду и великолепный совершенно боевой командир. Рядом с ним находится князь Андрей Иванович Хворостинин, брат того самого знаменитого полководца Дмитрия Ивановича Хворостинина. И он знаменит не только в России, но и даже за рубежом считают, что по своей телесной мощи, красоте и нравственности он выдающийся человек. Поэтому, в общем-то, команда для того, чтобы оборонять Псков сильная. А вот что касается укреплений — вот там определенная проблема. Псков рос, ну я уж не знаю, как гриб в лесу — то есть его укрепления состоят из более древних и более современных. Ну в центре, конечно, Кром — древнейшая часть, затем Довмонтов город — это, собственно, укрепления XIII века, затем Середний город — это укрепления XIV века. И главная линия обороны, за обладание которой шла борьба в 1581 году — это Большой город или иначе Окольный город — там новые, мощные укрепления — 10 километров периметра стен, 27 башен, 47 ворот. Стены многоярусные, с удобными переходами и подземными ходами, которые позволяли маневрировать боевой силой. И, в общем, Псков выглядит просто великолепно: каменные укрепления, относительно недавние по большей части стен. Иван Петрович Шуйский, опытнейший человек, смотрит на свою крепость и объявляет: стены падут — и, наверное, для многих это откровение. Но Шуйский был своего рода гроссмейстером воинского искусства, он видел ситуацию на много шагов вперед. И поэтому велел, во-первых, за стенами копать валы, делать древо-земляные укрепления с площадками, где можно поставить артиллерию после того, как каменная стена рухнет. Во-вторых, он на самих стенах велел поставить деревянные башни, а на этих башнях места для пушек, которые с такой высоты будут стрелять гораздо дальше, чем орудия осаждающих. Он понимал, где ударит враг, он понимал, как его переиграть после того, как будут сделаны первые ходы шахматной комбинации по сражению с силами Стефана Батория. Он много чего понимал. И прежде, чем мы перейдем к рассказу о том, как сражался Иван Петрович и Псков против захватчиков, думаю, будет правильно, если прозвучит музыка, обращенная к истории Пскова — фрагмент из оперы «Псковитянка» Николая Андреевича Римского-Корсакова — Увертюра.

Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы обсуждаем историю героической обороны Пскова в 1581 году, которой в этом году, в 2021, исполняется 440 лет. Итак, мы возвращаемся к обороне города, к тому, чем он располагал для того, чтобы остановить врага. В сущности, силы гарнизона многое множество раз специалисты подсчитывали. Иногда они пользовались польскими данными, в общем, сильно завышенными: говорилось о том, что там 30 тысяч человек, 50 тысяч человек, 60 тысяч человек гарнизонное население города — ресурс завышали многократно по сравнению с тем, что действительно имел под своей рукой Иван Петрович Шуйский. У него было где-то от 12 до 16 тысяч бойцов. Притом из них половину составляли вооруженные граждане Пскова, то есть, условно говоря, горожане, которые взялись за топоры, за рогатины, за дубье для того, чтобы отбить врага от стен города. А все остальное составляло действительно сильное воинство — дворяне, хорошо вооруженные и с детства приученные к участию в боевых действиях. Это были также казаки, стрельцы, пушкари — вот это действительно серьезная, настоящая сила. И, в общем, как вы видите, этой силы немного, этой силы, повторяю, немного — 12–16 тысяч человек. Притом, конечно, горожане не настоящие бойцы, не ратники-профессионалы, они могут помогать, но для того, чтобы наравне сражаться с профессионалами из армии Батория (мы поговорим о них позже) у них, конечно, не хватает воинского искусства, выучки. Ну что ж, стоит поговорить и о том, какими силами располагает Стефан Баторий. И здесь также уже русские источники преувеличивают его воинский ресурс — 100 тысяч, человек, 40 тысяч человек — по всей видимости, народа было не так уж много. Вот я сейчас даю цифры, которые учитывают не только численность гарнизона Шуйского и численность армии Стефана Батория в начале осады, а к ним подходили постоянно подкрепления — и к Шуйскому прорывалась сквозь укрепления врага, укрепления осаждающих отряды на помощь, и к Стефану Баторию подходили отряды. И, в общем, скорее всего Стефан Баторий располагал воинством ну где-то от 23 до 28 тысяч человек конницы, пехоты, артиллерии — очень приблизительно, но вот примерно так. Таким образом, он в полтора-два раза превосходил все то, что мог выставить Шуйский. Мало того, его войско, конечно, по качеству превосходило половину бойцов Шуйского. У Стефана Батория были в пехоте наемники, представлявшие не только, собственно, Польшу, Великое княжество Литовское, но были наемники немецкие, венгерские, французские, шотландские — все это лучшие бойцы своего времени, на которых можно было надеяться как на ударную силу при штурме и как на великолепных бойцов, которые отлично знают все способы взятия крепостей, все способы осады, все способы обстрела и так далее, и так далее. И, конечно же, ждут от взятия Пскова личного обогащения. Потому что город был фантастически богат и там были еще церкви, в которых много можно было, используя выражение того времени, «ободрать» — естественно, это подстегивало. И, кроме того, сам Стефан Баторий два года подряд вел поляков, литовцев от победы к победе — войско было возбуждено той феерией восторженных чувств в отношении этого короля, верило в него. Между тем, сам Стефан Баторий и его приближенные понимали, что вот этот поход под Псков, он несколько авантюристичен. Причина следующая. Во-первых, значительная часть армии конница, которая не очень пригодится при осаде города, пехоты маловато. Во-вторых, имея 20 прекрасных осадных орудий, Стефан Баторий имел недостаточно пороха, нехватка пороха, она несколько раз сказывалась на его действиях. И наконец третье — дело было не только в нехватке пороха, еще и нехватка денег сказывалась. Речь Посполитая тоже давно воевала, она тоже была истощена, она не так много могла бросить в горнило большой войны. И в силу этого, конечно, народу-то было поменьше, чем в предыдущих походах Стефана Батория, многое делалось на польский авось, так сказать: опять нажмем, опять ударим, разгромим, возьмем, удача с нами, Бог с нами и так далее. Ну Бог, как оказалось, не с ними. Летом 1581 год Стефан Баторий вступает под Псков, и для начала берет псковский пригород — Остров. Под Островом в миниатюре разыгрывается все то, что будет потом под Псковом. Там со стен русский гарнизон из пушек и пищалей наносит довольно серьезный ущерб осаждающим — огонь оживленный, сильный. С другой стороны, артиллерия противника достаточно быстро разрушает стены Острова, они ведь примерно также построены, из того же материала, в значительной степени из известняка, а не кирпича, как и псковские стены. Во всяком случае наименее удачные, наиболее слабые участки псковских стен. Поэтому, конечно, с одной стороны, поляки видят, что недешево им обойдется осада Пскова, а с другой стороны, воодушевлены тем, что их артиллерия легко справляется с русскими стенами. Они подходят под Псков, и Шуйский уже в самом начале осады показывает, что он хорошо подготовился к этому сражению: русские пушки и русские пищали бьют издалека по укреплениям осаждающих, по окопам, по их палаткам, наносят очень серьезный ущерб. С самого начала осады и фактически до самого конца русская артиллерия преобладает на поле боя. И мало того, еще поднятая на деревянных платформах высоко над стенами, она просто по дальности выстрела намного-намного превосходит все то, что могут показать поляки. Ну что ж, как Шуйский, так и Стефан Баторий прекрасно понимают, где будет главный удар, поскольку знают слабое место псковской обороны. Это слабое место — это южная часть укрепления Пскова, а вернее юго-западная часть — башня Покровская, башня Свинузская, они находятся близ берега реки Великой. И вот этот угол, он далеко выдвинут за пределы всех остальных укреплений, поэтому его можно обстреливать с разных сторон — фронтально, с тыла и с фланга. И разные батареи, конечно же, обрушиваются именно на это место, которое удается разрушить буквально за сутки. В первые числа сентября, после того как осадная батарея начинает свою работу, достаточно быстро на протяжении нескольких десятков саженей образуется брешь. Покровская башня, Свинузская башня страшно изувечены, фактически их оборонительная мощь сведена если не к нулю, то к незначительным величинам. И в бой бросаются вот эти великолепные наемники, профессионалы войны, которых собрали со всей Европы и которых воодушевлял на победу сам король. Немцы, венгры, поляки занимают Покровскую башню, занимают Свинузскую башню, выходят на стены, ставят хоругви — у них все хорошо. Я прочитаю отрывок из «Повести о похождении Стефана Батория на град Псков», который показывает, с чего начинался этот штурм: «8 сентября 1581 года. В пятом часу дня литовские воеводы, ротмистры, и все градоемцы, и гайдуки проворно, радостно и уверенно пошли ко граду Пскова на приступ. Во Пскове ударил сигнальный колокол церкви Василия Великого и в ответ на этот сигнал — цитирую дальше, — государевы воеводы со всеми воинами и стрельцами изготовились и повелели из многих орудий по вражеским полкам стрелять. Стреляя беспрестанно из орудий, они многие полки побили. Бесчисленно литовских воинов побив, они устлали ими поля. Те же упорно, дерзко и уверенно шли к городу чудовищными силами своими, как волнами морскими устрашая. Все бесчисленное войско, закричав, устремилось скоро и спешно в пролом в городской стене, щитами и оружием своим, и ручницами (ручницы — это ружья), и бесчисленными копьями, как кровлею закрываясь. Государевы же бояре и воеводы со всем великим войском, Бога на помощь призвав, бросили христианский клич, призывно вскричали и также стойко сражались с врагом на стене. А литовская бесчисленная сила, как поток водный лилась и лилась на стены городские. Христианское же войско, как звезды небесные крепко стояло, не давая врагу на стену. И был гром великий и клик несказанный от множества обоих войск, и пушечных взрывов, и стрельбы из ручниц. Пролом, пробитый литовскими снарядами, был велик и удобен для прохода, даже на конях можно было въезжать на городскую стену. Поэтому многие литовские воины вскочили на ограду Пскова, и многие литовские ротмистры, и гайдуки со своими знаменами заняли Покровскую и Свинузскую башни и из-за щитов своих и из бойниц в город по христианскому войску беспрестанно стреляли. Все эти проверенные лютые литовские градоемцы, первыми вскочившими на стену, были крепко в железо и броню закованы и хорошо вооружены». Казалось бы, настал час поражения, притом поражения неминуемого и страшного. Поговаривают, что сам Иван Шуйский, чувствуя, насколько труден подвиг обороны от этого уверенного в себе, высокопрофессионального неприятеля, на раненом коне разъезжал тут и там и ободрял своими криками обороняющихся, не давая им показать тыл. Это привело к успеху, но не только это. Вышло псковское духовенство с крестами и иконами, ободряя бойцов. Вышло население, вплоть до женщин, которые кидали камни и бревна в этих самых «уверенных градоемцев». И самое главное, конечно же, сказалась та военная хитрость, которую применил Иван Петрович Шуйский — то есть выйдя на городские стены, поляки, литовцы, немцы, шотландцы, французы, венгры оказались перед лицом древо-земляных укреплений, откуда по ним били в упор пушки, пищали, откуда на них падали тяжелые бревна, камни, лились раскаленные нечистоты. И заняв несколько таких укреплений, атакующие поняли, что им просто не хватает сил для того, чтобы сломать псковскую оборону. Они начали откатываться. А артиллерийский огонь с русских позиций, с тех деревянных площадок на скромных земляных валах привел к тому, что башни Покровская и Свинузская, где скапливались новые и новые отряды, желавшие идти на штурм, оказались разрушенными, и часть вражеских бойцов оказались погребена под башнями, которые буквально были размозжены русскими ядрами. Что же произошло? К вечеру самые упорные бойцы, самые лучшие, которые были у Стефана Батория — венгры, и те должны были отступать в лагерь со срамом. Только что их знамена стояли на стенах. Теперь эти знамена, полковые музыкальные инструменты, множество оружия, дорогих доспехов — все это стало трофеями псковичей. Ну мы ненадолго прервемся, дорогие радиослушатели, я должен вам напомнить, что это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем героическую оборону Пскова в 1581 году. Буквально через минуту мы продолжим разговаривать о ней.

Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы говорим сегодня о героической борьбе за Псков между русским воеводой, князем Иваном Петровичем Шуйским и горожанами — с одной стороны, и польским королем Стефаном Баторием и интернациональной армией вторжения — с другой стороны. Итак, первый штурм, штурм 8 сентября, закончился плачевно. Понесли потери обе стороны и потери тяжелые. Псковичи посчитали, сколько у них убитых и раненых — убитых было 863 человека, раненых вдвое больше, поэтому, в общем, потери уходили где-то к двум с половиной тысячам человек. Тяжелой ценой далась победа. Что касается вражеского войска, то, очевидно, там были сравнимые потери и, в общем, довольно много потеряли офицеров — польских, венгерских, немецких — во время этого штурма, что делало, в общем-то, потери более тяжелыми. Вот одна деталь: польские источники сообщают, что чрезвычайное множество раненых, которых отволокли в лагерь Стефана Батория из-под стен, получили эти свои раны не от пуль, не от ядер, не от копий и не от сабель — они были избиты дубьем и они были изранены топорами. Что это значит? Да дело не только в том, что население, те самые вооруженные горожане, вышли на стены и сражались вместе с профессиональными бойцами русской армии. Дело в том, что псковское население было воодушевлено, с одной стороны, тем, что они стояли за город, за веру и рядом стояло духовенство и, может быть, теряло священников и других своих представителей от вражеских пуль, а еще одним обстоятельством, о котором не очень любят говорить, во всяком случае польские историки. В предыдущих городах, куда врывалась армия Стефана Батория, она учиняла дикое зверство — это было в Полоцке с 1579 году, впоследствии в Великих Луках, в крепости Сокол. И та резня, которую устраивали войска, взявшие город, показывала псковичам очень хорошо: никогда, ни при каких обстоятельствах свой город нельзя сдавать, потому что так же будут резать, убивать, грабить, насиловать. Это войско никогда своего меча от пролития христианской крови не удержит, а значит, его надо удержать от взятия города любой ценой, даже ценой собственной жизни. Стефан Баторий пытается устроить так называемую минную войну, и минная война идет, в общем, не очень успешно для него. Некоторые подкопы оказываются открыты русскими. Им открывают перебежчики и, кроме того, у стен Пскова есть так называемые «слухи» — то есть подземные контрминные галереи, в которых сидят слухачи и внимательно вслушиваются, не раздастся ли стук кирки или лопаты — и значит, враг ведет подкоп и хочет заложить порох под стены и башни Пскова. И в целом ряде случае удавалось взорвать вражеские подкопы. Один из них, тот на который возлагалось наибольшее упование с польской стороны, уперся в скалу и не прошел дальше. Таким образом, и здесь неудача. Месяцем позже, в начале октября, пошел густой снегопад. Для осаждающих это был шанс. Венгры очень хорошо это поняли — из-за мощных снежных зарядов не было видно никого на расстоянии там десятка другого шагов, — они бросились на развалины укреплений. Но дело в том, что псковичи достаточно быстро поставили там, что называется, деревянные латки, и брешей уже как таковых не было, но удалось взойти на стены. Они не могли пользоваться (я имею в виду венгров) поддержкой польской артиллерии, потому что артиллерия осталась без пороха или почти без пороха и не могла отвечать с такой же густотой, с такой же частотой на русскую канонаду, шедшую со стен постоянно. Но тем не менее храбрые бойцы добрались до стен, взобрались на них, открыли стрельбу по русским отрядам, которые стены защищали, погубили множество стрельцов. А в этот момент бойцы Шуйского опомнились, подошли к орудиям, взялись за пищали и начали расстреливать осаждающих, поэтому венгерская атака захлебнулась в крови, пришлось отступать. Проблемы, которые после этого начались, они, в общем, крайне неприятны для поляков, редко о них говорится в польских источниках, но тем не менее кое-что можно понять. Многочисленная армия скоро исчерпала ресурсы, которые можно получить, грабя близлежащие местности, стало не хватать продовольствия, фуража, упала дисциплина, начались драки за мясо, за хлеб между своими. Стефан Баторий попытался исправить ситуацию, бросив большой отряд на взятие Псково-Печерского монастыря. Казалось бы, обитель иноческая и против нее идут величайшие профессионалы войны — как она удержится, чем она удержится? Но тем не менее там стоял русский гарнизон, которому монахи во всем помогали. Наемники Стефана Батория — немцы, венгры, поляки бросались на стены, делали артиллерией проломы в монастырских стенах, и тем не менее всякий раз они бывали отбиты. Даже начинали видеть, кто колдовство со стороны русских, а кто-то и чудо — то есть, в общем, в источниках даже встречаются такие высказывания, что этот монастырь невозможно взять, поскольку здесь поклоняются Пречистой Богородице, и он примерно то, что для Польши Ченстоховская обитель — святое место, Бог, видимо, его защищает. Некоторые даже говорили, что во время штурма стен были какой-то неведомой силой остановлены — и это не русский источник, не житие и не какое-нибудь русское церковное сочинение, это сочинение поляков. Эта неудача стоила довольно дорого. И к тому же русские войска, постепенно стягивавшиеся к Порхову, к другим городам, которые были неподалеку от Пскова, начинают бить по отрядам польских и литовских фуражиров, уничтожают их, дают им отпор. Поляки выводят из-под города войска, противодействуют, начинается война в отдалении от Пскова, а Псков стоит непоколебимо. Ну что ж, Стефан Баторий получает еще порох из Риги, он пытается вновь организовать штурм, но дело плохо. Штурм, который действительно состоялся в начале ноября, был организован по льду вставшей к тому времени реки Великой. До него опять же те же самые храбрейшие венгры добрались до русской стены и начали подсекать ее, держа в одной руке саблю, а в другой кирку. И, в общем, их затея могла закончиться для русских воинов плохо, если бы не одно печальное для венгров обстоятельство. Они действительно в некоторых местах подсекли стену так, что она рухнула. Однако, во-первых, за ней были деревоземляные укрепления все те же самые, а во-вторых, осажденные с помощью оригинального устройства крючьев, бревен с гвоздями и крюками зацепляли их из-под стен, вынимали на свет Божий и расстреливали — таким образом, они потеряли довольно много народу. Затем по льду Великой все-таки погнали солдат, которые должны были взять Псков. Они дошли до стены, начали штурм и тут, по распоряжению Ивана Петровича Шуйского, на головы поляков и литовцев начали сбрасывать мешки с песком. А у них в лагере голод, страшный голод, но если не на весь золота, то уж во всяком случае на вес серебра эта самая соль стоила бы среди осаждающих. И вот прямо во время штурма группы вражеских солдат начинают драться между собой за мешки с солью. По ним бьют, бьют из новых, открывающихся у самой земли бойниц, на них сбрасывают сверху разного рода тяжести и, конечно же, ведется огонь, поэтому штурм заканчивается печально. Не только войска отводятся, но еще и происходят две неприятные вещи для этой армии. Во-первых, становится ясно, что армия штурмовать Псков больше не будет, поэтому ее отводят из окопов, отводят батареи и с этого момента используют только средства блокады: взять приступом нельзя, но давайте попробуем выморить московита. И второе — Стефан Баторий покидает армию, оставив ее на своего вельможу, на верного человека — Замойского. Ну что ж, псковичи, очень прекрасно понимая, что произошло — а они понимают то, что, в сущности, они уже победили. И кто кого еще выморит голодом, непонятно, потому что Псков обеспечен продовольствием, порохом лучше, чем сами осаждающие. И они, кроме того, постоянно беспокоят осаждающих своими вылазками, нападают на их караулы, нападают на их позиции, наносят ущерб, и то и дело происходят сражения. Конечно, поляки, немцы, венгры им противодействуют, и порой стычки доходят до большой крови, идут они, скажем так, не в одни ворота, то есть с переменным успехом. Но тем не менее сам факт, что Иван Петрович Шуйский своим боевым наступательным способом не только отстаивает Псков, но и постоянно тревожит неприятеля, доводит его до исступления своими ударами из-за стен Псковской твердыни, конечно же, способствует тому, что враг постепенно теряет мужество. Он еще может стоять под стенами Пскова, но он, в общем, испытывает такие лишения, что наемники начинают разбегаться и дезертировать из-под Пскова. Замойский применяет к ним устрашающие драконовские меры, чтобы, завинчивая дисциплинарные гайки, как-то остановить нарастание хаоса, но пока видно то, что армия держится под Псковом из последних сил. Дорогие радиослушатели, полагаю, что ужасов псковской войны уже было предъявлено вам много, и настало время облагородить рассказ о них замечательной музыкой Николая Андреевича Римского-Корсакова — Интермеццо из оперы «Псковитянка».

Дорогие радиослушатели, это светлое радио, радио «Вера». В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы продолжаем разговор о героической обороне Пскова в 1581–1582 годах. Напоминаю, что в этом году, 2021-м, мы отмечаем 440-летие начала этой эпопеи. Итак, мы видим то, что Шуйский может еще вести активные действия, может еще своими вылазками беспокоить врага, а противнику ответить уже нечем, просто обороняться. Уже он никогда не рискнет на новую атаку города, он, в общем, видит бесполезность обстрела стен, поскольку, когда выходит батарея для того, чтобы обстрелять Псков, неизвестно, кто больше теряет — теряет град Псков или артиллеристы осаждающие. Отсюда полякам остается храбро, в общем, честно, стойко умирать в холодных окопах от голода и от вылазок русских сил псковского гарнизона. В какой-то степени от отчаяния они попытались применить особое средство борьбы с псковским гарнизоном и, в частности, с его воеводой, с Иваном Петровичем Шуйским. Якобы среди осаждающих находится перебежчик, некий немец Гансумеллер. Вообще говоря, перебежчиков было много с обеих сторон, но вот от армии Батория, как это ни странно, как это ни парадоксально, бежали многие люди, совершенно притом не православные, верой никак не связанные с русской частью Литвы, бежали, например, венгры. Поэтому никого не удивило то, что на службу к русскому царю решил перебежать немецкий офицер, этот самый Гансумеллер. Вперед себя он отправил некую важную секретную «казну» и велел никому ее не трогать, помимо самого русского воеводы. А «казна» представляла собой тяжелый закрытый сундук. По-разному рассказывают русские источники о том, что произошло впоследствии. Некоторые говорят, что встревожил ремешок, который выходил из этого сундука, другие источники сообщают, что, в общем, дело не в ремешке, а сам сундук вызывал определенные подозрения. Да и в целом, в общем, вся эта хитрость с тайной казной была слишком, наверное, шита белыми нитками, слишком искусственная и вычурная для того, чтобы русское командование оказалось действительно введено в заблуждение. Так или иначе псковский умелец обрезал ремешок, заглянул в сундук, аккуратно его открыв (причем вовсе не при Иван Петровиче Шуйском) — и внутри сундука обнаружилось значительно количество порохового зелья, а также множество, по русским источникам, «пищалок малых» или, может быть, обрезанных пистолетов, которыми сундук был буквально набит. При неосторожном обращении с сундуком, если бы его просто, не глядя, открыли, во-первых, искра от пищалки моментально воспламенила бы порох, и в воеводских покоях произошел бы страшный губительный взрыв. Ну а во-вторых, по всей видимости, сами эти пищалки были заряжены, и при срабатывании пищалки тот, кто открывал сундук, очевидно, получил бы ранение или был бы убит вражеским свинцом. Поляки считали, что их хитрость удалась, что если не Шуйский, то Андрей Хворостинин был убит. Но это неверно, потому что русские документы четко показывают: князь Андрей Хворостинин будет впоследствии участвовать в других службах военных, в других походах, он остался жив. И это, в общем, показывает неосведомленность поляков в этом вопросе. В общем, сундук не сыграл никакой роли. И в дальнейшем просто два войска — русский гарнизон и польско-литовская армия под командованием гетмана канцлера Замойского соревновались в стойкости. А Стефан Баторий между тем, видя, что ни к чему не приводит его новый поход — вот он взял Остров, не взял Псков — ему нечем бить дальше, потому что нет бойцов, нет денег, а те что и есть, начинают разбегаться из под Пскова, он начинает переговоры с Иваном IV. Война между Россией и Речью Посполитой завершается — 4 февраля вражеское войско отходит от Пскова так и не взяв его. И автор «Повести о прихождении Стефана Батория на град Псков» делает заметку (наверное, вот когда это совершилось в действительности многие вздохнули с облегчением): «Тогда же в граде Пскове раскрылись затворенные ворота». Поляки столько раз уговаривали: ну откройте, мы уже ведем переговоры, в общем, наши государи договариваются, не думайте плохого. Псковичи тем не менее отвечали им: вот когда договоримся, тогда ворота и откроются. Ворота открылись, когда враг ушел из-под Пскова не солоно хлебавши, потерпев тяжелое поражение и лишившись огромного количества своих бойцов. Что означала победа под Псковом? Ну вот, пожалуй, я приведу слова Николая Михайловича Карамзина, который высказался об отражении Стефана Батория поэтически: «То истинно, что Псков или Шуйский спас Россию от величайшей опасности. И памяти, и важные заслуги не изгладятся из нашей истории, доколе мы не утратим любви к Отечеству и своего имени». Ну вот видите, поскольку я сейчас веду эту передачу, мы не утратили до сих пор любви к Отечеству и своего имени. Чем закончились переговоры Стефана Батория с Иваном IV? А закончилось они гораздо лучше, чем все, на что мог надеяться Иван IV до Пскова. Собственно, Стефан Баторий не особенно вообще хотел вести с русским царем какие-либо переговоры, он был уверен в своей силе и для него взятие Пскова это была возможность открыть ворота для массового вторжения в коренные области России. Он очень хорошо понимал, что нет там, за Псковом, ни ста тысяч, ни тем более двухсот, ни пятидесяти тысяч, ни сорока, ни тридцати и, соответственно, те небольшие заслоны, которыми располагал Иван IV, вряд ли удержали армию вторжения, она могла бы, извините, и до Москвы дойти. Попытки взять Смоленск во всяком случае были. Поэтому Стефан Баторий удерживался от того, чтобы вести переговоры с Иваном Васильевичем. А тут, видите ли, его, как сейчас говорят, вот замечательное такое выражение политическое «принуждение к миру силой». Вот это принуждение к миру силой и было поражением под Псковом, было то что Стефан Баторий, Замойский, великолепные офицеры наемников-профессионалов и прочие командиры этой армии вторжения обломали зубы о псковские стены. Пришлось, конечно же, и Ивану IV пойти на уступки, потому что, отразив руками Шуйского и псковичей Стефана Батория, он все еще не имел сил отступать. Но тем не менее это были уступки, которые можно назвать конвенционными. Да, поражение, да, достаточно тяжелое, но все же это не гибель и не катастрофа. Итак, Стефан Баторий и шведы забирают все завоевания России, какие только были сделаны в Ливонии. Плюс то, что значительно тяжелее для Ивана IV: поляки возвращают себе Полоцк. Речь Посполитая вновь, после 16 лет пребывания этого города в составе России, забирает его назад. И, в общем, некоторые другие города были потеряны тогда — Невель, Велиж. Однако кое-что Стефан Баторий вынужден вернуть. Так, например, тот самый псковский пригород, крепость Остров, которую он взял летом 1581 года, он отдает. И чрезвычайно важный, достаточно крупный город Великие Луки, взятый большой кровью, большим напряжением сил, он тоже все-таки отдает России. Русские православные земли в этом смысле остаются под рукой русского православного государя, в составе русской православной страны — успех. Не победа, но вместе с тем не катастрофа. И, в общем, конечно, не будь Пскова, не будь удачи у стен Пскова, если бы Псков пал, ничего бы этого не было — не вернула бы Россия ни Великих Лук, ни Острова, ни других своих земель. Поэтому мне остается сейчас, когда наша передача подходит к концу и осталась всего лишь минутка до ее завершения, сказать: спаси, Господи, Ивана Петровича Шуйского, позаботься о нем, Господи, на пажитях Своих, о душе его, будь к ней милостив. Потому что этот полководец сделал для России столько, что забыть его постыдно. И слава всем тем, кто стоял тогда на стенах Пскова, добрая им память и милость Господня. Мне остается сказать вам, дорогие радиослушатели: спасибо за внимание, до свидания.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем