«Музыка, творчество, вера». Светлый вечер со Светланой Степченко (23.01.2018)

У нас в гостях была альтистка, солистка Национального Филармонического оркестра, концертмейстер, заслуженная артистка России Светлана Степченко.

Мы говорили о музыкальном творчестве нашей гостьи, о благотворительных концертах, о приходе к вере, и о том, почему Светлана решила учиться церковному пению.

---

А. Пичугин

— В студии Светлого радио приветствуем Вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— И сегодня здесь, в этой студии с удовольствием приветствуем Светлану Степченко, российскую альтистку, солистку национального филармонического оркестра, концертмейстера, заслуженную артистку нашей страны. Здравствуйте.

С. Степченко

— Здравствуйте, дорогие мои ведущие и дорогие радиослушатели!

А. Митрофанова

— Светлана, Вы, конечно, человек-оркестр. Помимо того, что в Вашем лице у нас сегодня здесь, в гостях также «Пеппи Длинныйчулок», «Мэри Поппинс, до свиданья!», «Умная собачка Соня» и огромное количество всеми любимых героев, на которых все росли, Вы какая-то... Вы фантастический музыкант. Вы к нам пришли с Вашим инструментом, с Вашим альтом, которому 300 лет. И сейчас просто надо слушателям пояснить — Вы до начала программы разыгрывались. Вы исполнили для нас потрясающую композицию. Вы знаете, я когда зашла, у меня было ощущение, что я попала откуда-то сразу в шестое измерение из реального мира. Спасибо. Я не понимаю, как в одном человеке может сочетаться и вот такое тонкое музыкальное мастерство, и при этом вот этот комический задор Умной собачки Сони, например. Вы кем себя, прежде всего, чувствуете? Вот Ваша главная ипостась — она какая?

С. Степченко

— Ну, спасибо Вам большое. Вы меня так захвалили... Столько всего наговорили... Знаете, я как-то один раз давала интервью — не помню, где. И корреспондент потом распечатала это интервью на четырех листах. И ее подруга, заглянув через плечо, сказала: «Да она тебе все наврала. Не может один человек столько сделать». Потом пришли какие-то извинения, через какое-то время. Вы знаете, я, честно говоря, очень рада, что Вы меня позвали, и не очень понимаю, конечно, о чем мне разговаривать. О себе мне не очень удобно. Я вот — какая есть, и делаю то, что я делаю. И я считаю, что «Светлый вечер» — программа замечательная, я обожаю Радио «Вера».

А. Митрофанова

— Спасибо!

С. Степченко

— У меня кнопка все время на Вашем радио. Единственное, много есть уже каких-то вопросов и замечаний, наверное, потому что я, как сказал Гришковец, очень долго уже живу...

А. Митрофанова

— Будем признательны.

С. Степченко

— Мне, например, больно, когда режут музыку, когда останавливают где-то на... Ну, сейчас стали уже до каденции доводить, до какой-то...

А. Пичугин

— А мы сейчас по секрету Вам признаемся, что мы тоже режем музыку.

С. Степченко

— Угу, я поняла уже, да. Но, Вы знаете, наверное, да. Я себя человеком-оркестром не считаю, я просто — так вот получилось, так Богу было угодно, чтобы одновременно я и играла, училась на музыкальном инструменте, и пела. Вот у меня как бы, знаете, продолжение — я играю как пою, пою как играю. Я не разыгрывалась. И мы записывали — сейчас, может быть, это, ну, как называется... пойдет, Вы дадите это, эту запись, это сюита Маре. Я даже, может быть, спела немножко о тех людях, которые мне очень дороги, которые уходят сейчас чередой. Это солист «Виртуозов Москвы», это и Дмитрий Хворостовский, в том числе Дмитрий Коган, который у Вас здесь был в студии, играл на Страдивари и все... Очень больно, несправедливо, и вот я как раз в этой маленькой композиции, как Вы говорите, выразила всю эту любовь.

(Звучит сюита М. Маре.)

А. Митрофанова

— Светлана, ну, это прекрасно. Это просто фантастически. Я... ладно, переключаюсь, чтобы Вы снова не сказали мне, что я...

А. Пичугин

— ...с возвышенного регистра...

А. Митрофанова

— ...да, засыпаю комплиментами. Расскажите, пожалуйста, о Вашем инструменте. Этому альту 300 лет. Ладно, хорошо, кто его создал?

С. Степченко

— Ну, создал его тирольский мастер Матиас Клотц. Он не так известен, как Страдивари, но не менее ценен, и его некоторые работы, его родственника, тоже Клотца, уже в каталогах, уже на выставках, уже на аукционах, за миллионы долларов. Он у меня не очень дорогой, но он мне дорог. Он мне дорог еще и тем, что получила я его из рук... Ну, прежний владелец оказался моим будущим мужем, вот так. И у нас с ним долгая и счастливая жизнь — с альтом. (Смеется.) 30 лет, больше 30 лет.

А. Митрофанова

— Ничего себе!

С. Степченко

— Да. И у него... Всякое бывало в нашей жизни, но я... Он очень мне предан. Вы знаете, часто очень моего дирижера, нашего дирижера Владимира Теодоровича Спивакова, выдающегося музыканта, спрашивают про его скрипку Страдивари. И он часто говорит, что она как живая. Он ее с женщиной ассоциирует. Я ассоциирую свой инструмент с мужчиной, при том, что итальянское название моего альта — «виола».

А. Митрофанова

— Женского рода.

С. Степченко

— Все-таки тут какое-то двойственное, да... Но, как говорил композитор Акционерам Ильич Хачатурян, альт — это человеческий голос. И я повторяю, что я вот играю на нем, как пою, пою, как играю.

А. Пичугин

— Помните произведение «Альтист Данилов» у Орлова было такое в советское время, где главный герой мечтал где-нибудь достать альт работы Альбани, и наконец он его достает, он на нем играет и понимает, что это продолжение, что вся та музыка, которую он исполняет, на самом деле, это во многом благодаря инструменту происходит. А потом альт крадут, и половину романа он этот альт ищет, подает заявления в полицию, в милицию. Выясняется, конечно, что там не совсем была пропажа, а, скорее, другие силы вмешались — ну, само произведение такое. И в конце как бы у него остается только маленький неказистый советский инструментик, дешевый, вот он приходит к тому, что этот инструмент совсем даже не хуже, чем тот самый альт Альбани, он уже совершенно не хочет его возвращать.

С. Степченко

— Ну, Вы прочитали всю книгу. (Смеется.)

А. Пичугин

— Я понимаю, да. Не то, что ее пересказывать...

С. Степченко

— Это здорово. Это... Ну, Вы пересказали... Я даже начала ее читать и закончила, мне не очень было интересно. Потому что прообразом был альтист из Большого театра Владимир Грот, и... А вы знаете, я тоже книжку написала, про маленького альтиста, про Царевну Виолушку.

А. Пичугин

— Я про инструмент хотел спросить.

С. Степченко

— Ну, про инструмент я... Все инструменты мне тоже давали поиграть. Я не Коган, мне давали поиграть, эти инструменты вытаскивали из несгораемых сейфов, давали поиграть. Он давит очень сильно. Это, конечно, высочайшая школа, потерян уже секрет мастерства изготовления. И инструмент давит. Он потрясающе звучит, он через какое-то время... Сначала он капризничает, потому что, конечно, они умирают. Вот мы снимали сюжет в моей программе на телеканале о музыке из Музея Глинки, где вот эти все инструменты. Они же дорого стоят очень, они — произведения искусства, они хранятся в сейфах, за стеклом. И они умирают. Инструмент должен звучать, это не картина, на которую все приохдят, смотрят, восхищаются — 2 миллиона, 3 миллиона долларов... Да, инструменты тоже очень сильно подорожали. Да, конечно, сейчас талантливым музыкантам — им дают возможность. Тот же Спиваков покупает инструменты и дарит этим молодым людям. И слава Богу, дай им Бог всем здоровья. А инструмент — это, наверное, как женщина или мужчина, должен подойти тебе, один раз и на всю жизнь. Честное слово.

А. Пичугин

— И не важно, 300 ли ему лет или он сделан 20 лет назад.

С. Степченко

— Да, да. Вот ты должен взять в руки его. Ты должен посмотреть в глаза человеку и решить, что «да, она будет моей женой». (Смеется.) Добиваться, добиваться, долго, упорно, всеми способами. Точно так же с инструментом.

А. Пичугин

— Я понимаю, что это сейчас немного в другую сторону уводит наш разговор. Но я почему-то вспоминаю Би Би Кинга, который в свое время потерял или у него украли любимую гитару, «Черную Люси», как он ее называл. Потом даже Гибсон выпускал целую серию гитар с этим названием. И он на протяжении 50 лет, по-моему, искал эту гитару, давал объявления во все газеты, предлагал баснословные деньги, на которые можно было, наверное, пять гитар купить самого того же Би Би Кинга, но он мечтал до конца жизни ее вернуть. Так и не вернул. Через его руки прошли потом сотни тысяч других гитар, но вот он всю жизнь мечтал вернуть эту «Черную Люси», которая у него была всего лишь, там, может быть, лет 10.

С. Степченко

— Ну, Би Би Кинг — это здорово. Я о себе не хотела говорить, но я вспомнила историю, что Владимир Теодорович Спиваков мне привез альт — суперальт, Гильома. Тоже мастер потрясающей. Да, все круто! Я, значит, взяла, я его стала разыгрывать. Он потрясающе звучал. Я сыграла, записала «Форельный квартет» и квинтет с Мацуевым, с Денисом, все... Не мое — и все. Я пришла к Владимиру Теодоровичу и говорю... Ну, я еще руку переиграла, там такой немножко мужской, большой... Я говорю: «Вы знаете, не могу». Вот отдала. Владимир Теодорович со мной год почти не разговаривал. А потом вдруг, когда я сыграла на своем альте соло в оркестре, он сказал: «Да, есть страсть, есть любовь». Так что я, наверное, не променяю ни на один альт Страдивари, Гварнери, чего угодно, там. Я могу на нем сыграть и вообще считаю, что они должны звучать. И — да, существует такая как бы практика — раз в полгода дают музыкантам поиграть, вытаскивают их, но все равно это неправильно.

А. Пичугин

— Он должен все время звучать?

С. Степченко

— Да.

А. Митрофанова

— Это как в отношениях, да? Все время должна быть любовь, иначе все рушится.

С. Степченко

— Да вообще все на любви построено, конечно. И музыка. И тогда и гармония, в общем-то, во всем, в мире. И в душе... Прежде всего, в душе. Любовь, конечно.

А. Митрофанова

— Слушайте, как же Вы, музыканты, все-таки тонко чувствуете и инструменты, и вообще... И вообще иначе воспринимаете окружающий мир. Я прямо слушаю Вас и думаю: ну вот отношения с инструментом... У меня уже были на эти темы разговоры с Дмитрием Коганом, которого Вы упомянули. Он и здесь, в студии у нас был, и потом еще мы общались. Но это же... Ну да, Вы какие-то инопланетяне, по-моему. Это так прекрасно.

С. Степченко

— (Смеется.)

А. Митрофанова

— Давайте снова послушаем музыку. Что у нас сейчас прозвучит, расскажите, пожалуйста. Бах?

С. Степченко

— У нас сейчас Бах, и у нас сейчас тоже инопланетная музыка. Тоже. Это «Соната для альта».

(Звучит «Соната для альта» И.-С. Баха.)

А. Митрофанова

— Светлана Степченко, российская альтистка, солистка Национального филармонического оркестра, концертмейстер, заслуженная артистка России, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Ее чудесное исполнение на альте мастера Матиаса Клотца... Инструменту 300 лет. 30 лет из этих своих... из этого своего почтенного возраста он вместе со Светланой. И вот сегодня они вместе у нас в студии. Светлана, Вы уже несколько раз упомянули Владимира Теодоровича Спивакова, который в Вашей жизни, я так понимаю, играет важную роль. И Вы летите на гастроли, на благотворительный концерт в Страсбург, который организует настоятель храма, построенного тоже при очень деятельном участии Владимира Спивакова.

С. Степченко

— Строящегося.

А. Митрофанова

— Строящегося, да, прошу прощения. Игумен Филипп Рябых, представитель России при евроинститутах. В Страсбурге все это находится. И вот там этот удивительный храм — я видела его только на фотографиях, Вы видели его живьем. Расскажите, пожалуйста, об этом комплексе каком-то удивительном всего.

С. Степченко

— Я не знаю, с чего даже начать — со Спивакова или с игумена Филиппа, потому что они оба совершенно потрясающие люди. Со Спиваковым у меня давнишняя связь, и сколько... давно-давно, много лет, еще 25 лет назад, может быть, даже больше был Кольмарский фестиваль, куда Спиваков, на свой фестиваль, пригласил оркестр Евгения Федоровича Светланова, Госоркестр, где я сидела тоже концертмейстером на первом пульте. И тогда Спиваков меня заметил и очень захотел взять к себе в оркестр «Виртуозы Москвы». Но поскольку там были всегда одни мужчины, и директор поломал это, в общем. Да. Но спустя еще 10 лет, 15 лет назад, когда был создан... Вот знаете команду мечты «Dream Team», да? Вот так же «Оркестр Мечты» был создан по зову сердца. И по решению президента — Национальный филармонический оркестр России. Вот туда Владимир Теодорович меня и позвал концертмейстером. Я 15 лет вместе с этим удивительным, потрясающим человеком. Просто... Он, наверное, в семье меньше времени проводит, чем с музыкой, с музыкантами и в Доме музыки. Он президент Дома музыки, и благотворительный фонд его, помогающий детям... То есть человек, просто несущий свет, добро, радость своим творчеством и своей богатой личностью. Необычайно образованный, фантастически воспитанный — ну, и все прочее. Ну, что можно?.. О нем можно целую программу — приглашать его, только он расписан уже на годы вперед, поэтому я о нем немножечко расскажу. И два года назад на Кольмарском фестивале к Владимиру Теодоровичу подвели батюшку. Одна из русских дам, которая давно уже живет в Кольмаре, подвела батюшку. Им оказался игумен Филипп, который рассказал о том, что в Страсбурге строится Храм Всех Святых. И дальше Владимир Теодорович сказал, что он поможет. Тогда были какие-то сомнения у отца Филиппа, потому что он не знал Владимира Теодоровича до конца. Через неделю буквально Владимир Теодорович перезвонил батюшке и сказал, что «я нашел, кто Вам поможет». И вот буквально этим летом уже вешали кресты, возводили кресты, да?

А. Пичугин

— Ставили.

С. Степченко

— Ставили кресты, да, на храм. Да, это невероятной красоты. Причем, местные даже ходят просто посмотреть на эту какую-то диковинку. Это шатровый стиль, это как в Коломенском, такие красивые, белые, огромные... Он на берегу реки стоит. Там где-то еще старый бункер фашистский еще... (Смеется.) Вот. Невероятной красоты. Невероятной. И, знаете, приходишь — место не намоленное, чувствуешь. А там вот такое ощущение, что вот здорово, как будто там всегда он стоял, и... Не знаю ни истории, ничего. Батюшка рассказывал много всего. Невероятный, потрясающий человек. Вот кто с другой планеты. Вы говорите — музыканты.

А. Митрофанова

— (Смеется.)

С. Степченко

— Я попала и на литургию, и он меня еще и в хор отвел, поставил петь. И исповедал, причастил. И потом в трапезной мы разговаривали долго-долго очень — он все объяснял моей подруге, которая совершенно не воцерковленная. Она меня привезла. Открыв рот, сидела, слушала, как ребенок, его. И он... Там службы, кстати, очень здорово идут на хорошем русском языке. На хорошем русском языке. Они могут и на французском вестись, и все. Но когда я зашла в этот храм еще, без отделки, как квартира, да? — я вот почувствовала какую-то благодать. Я уже залезла на хоры, уже спела «Богородице, Дево, радуйся» и поняла, что я буду всегда туда приезжать. И я думаю, что те люди, которые сейчас любят путешествовать, модно путешествовать, да? — приедут в Страсбург, пойдут на шопинг, а потом вспомнят мои, в частности, слова — ребята, такой храм! Обязательно надо туда приехать.

А. Митрофанова

— Но вообще Страсбург — это же европейская столица Рождества, Рождества Христова, и там особенно этот праздник отмечается. Вообще весь город на время Рождественских каникул преображается и похож на какую-то, я не знаю, огромную такую елочную поляну. Там дома украшены, как елки. Фонари, огни...

С. Степченко

— Безусловно, но там много русских. Понимаете, это не совсем русский праздник, и вот как раз именно Филипп — он хочет объединить всех русских, сделать Русский дом. Так что... Я даже не знаю. Я когда представляю себе этого человека, у меня вот радость какая-то, солнце.

А. Пичугин

— Светлана, да, скажите, а русские в Страсбурге — это кто, в основном? Это потомки эмигрантов, это люди, которые переехали туда недавно или работают? Кто, в основном?

С. Степченко

— Разные-разные. И потомки эмигрантов, и люди, которые недавно приехали, и учатся, и не могут найти работу, кстати, последнее время. Те же музыканты. У меня родственники там даже по мужу — рядышком, во Фрайбурге. Они разобщены. И вот это великое дело, мне кажется.

А. Митрофанова

— Отец Филипп — да, он такой собиратель, я бы сказала. То есть он там не только русских как-то пытается более или менее объединить, собрать...

С. Степченко

— Да, там не только же русских, да, конечно.

А. Митрофанова

— ...он еще и, понимаете... Ведь Страсбург — столица Рождества, и Вы совершенно справедливо сказали, что это, конечно же, немножечко другая традиция. Он там прикладывает все усилия для того, чтобы Страсбург и о православном Рождестве тоже узнал. И вот я знаю, что у него прямо были такие великолепные 7 января концерты, куда собирались... То есть они думали сначала — ну, придут, там, человек 30, где-то там они расклеивали объявления, что-то еще. Когда они увидели, что со всего здания уже в этом маленьком — там небольшое пространство — принесли все стулья, а народ все идет и идет, и места уже не хватает, они поняли, что да, конечно, есть огромный интерес, и то, как он умеет рассказать... Это такое свидетельство... Такое тоже свидетельство о православии, это очень деликатно как-то...

С. Степченко

— Вы знаете, это еще личность, это еще человек. Вот Вы приходите в храм, да? Стоят два батюшки. Вот Вы выбираете, к кому пойдете на исповедь. Ну, допустим, я же часто на гастроли езжу с оркестром, и в последнее время стала часто ходить в храмы. Ну, практически всегда. Мы приезжаем, там у нас ранний прилет — в четыре утра. Ну, кто-то идет спать, я иду в храм. Я больше слушаю, конечно, хор как поет, мне это очень важно и интересно, поскольку я пошла учиться петь...

А. Митрофанова

— Вы в Свято-Тихвинском учитесь сейчас, да?

С. Степченко

— Да, пошла учиться петь. Потому что...

А. Митрофанова

— А то Вам образований мало, да? Вот у Вас там сколько?..

А. Пичугин

— А то Вы раньше не пели! — даже так переиначу!

А. Митрофанова

— (Смеется.) И раньше Вы не пели, конечно!

С. Степченко

— Вот, Вы знаете, мне просто интересно стало. Я воцерковилась не так давно. Это вот каждый человек приходит в храм по-разному. У Вас, естественно, должен был быть заготовлен такой вопрос — как мы пришли, как мы пришли к вере, что произошло. Болезнь. Конечно, болезнь, операция, которая не состоялась. Я пришла — за руку меня привел батюшка в храм. Я ходила, стояла подсвечником, ничего не понимала — очень долго. И не понимала, почему так фальшиво поют. Не могла понять. Ну что же это! Ну, ребята! Приходил особенно бас, которого я «Шнитке» звала! (Смеется.) Он как начинал! Он как чего-то начинал нормально, а потом — ой! И я... Ну надо же как-то самой разобраться! Особенно после того, как меня отчитал один настоятель этого храма, не мой батюшка. «Что же ты, — говорит, — год ходишь и ничего не понимаешь?». Ну где, где узнать? Море, масса информации. Объять необъятное тоже невозможно. И я сначала наняла педагога. Девочка ходила, потом выяснилось, что она, кроме Литургии, ничего вообще не знает. Потом я думаю: «Ну ладно, ткнусь я... Пойду учиться серьезно». До 50 лет — думаю: пролетела! (Смеется.) Потом второй раз, еще раз пошла — и попала вот в Свято-Тихоновский православный университет. Пришла подавать документы... Ребята, знаете, куда я пришла? В то место, где я 20 лет, а может быть, и больше, пела. Лихов переулок!

А. Пичугин

— Да!

С. Степченко

— Там была фабрика-киностудия...

А. Пичугин

— Документальных фильмов!

С. Степченко

— Да, документальных фильмов! Я пела там, я начинала там. «Мой ласковый и нежный зверь». Там совершенно вот те фильмы, которым уже лет 40. 40 лет назад. Я подумала, что это какой-то знак. Подала я заявление. И вот уже год я отучилась. Ну, конечно, очень сложно — гастрольный график, концертный график, и я «продинамила» практически всю учебу. Только благодаря моим педагогам, совершенно фантастическим, вот я на которых молюсь — они приняли меня как родную, как, ну... Приютили, удочерили, да? И вот храм, в который я хожу, пою тенором — при своем высоком голосе...

А. Митрофанова

— Тенором?

С. Степченко

— Там недостаток теноров-сопрано... (Смеется.)

А. Митрофанова

— Не ищете легких путей, это мы уже поняли!

С. Степченко

— Это да! Это совершенно невероятные просто люди. Там и регенты. Я говорю, они ко мне как вот к родному человеку. Поэтому я и говорю, что вот тот же... Возвращаемся, мы далеко ушли — опять к себе перевела... Игумен Филипп — он притягивает людей. Он светится изнутри, он даже внешне такой вот очень красивый человек. Вот к нему тянутся люди. Это тоже важно, да? Тот же Спиваков — он красивый. Он красивый, он во всем красивый. Одевается, выглядит красиво. Это сейчас тоже одна из таких, в общем... Дань времени такая...

А. Митрофанова

— Это правда.

С. Степченко

— Да?

А. Митрофанова

— Давайте слушать музыку. У нас на очереди Рубинштейн.

С. Степченко

— У нас на очереди педагог Петра Ильича Чайковского. И дальше делайте выводы и слушайте.

А. Пичугин

— А можете про него буквально в двух словах рассказать перед тем, как мы послушаем? Про Рубинштейна?

С. Степченко

— Я Вам сказала в двух словах: педагог Петра Ильича Чайковского. Этого уже достаточно. А дальше рассказывать о музыке — это танцевать об архитектуре. (Смеется.)

А. Пичугин

— Нет, про музыку не надо. О человеке, о человеке, только о человеке. Хорошо, давайте будем слушать.

(Звучит произведение А. Рубинштейна.)

А. Пичугин

— Мы напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня Светлана Степченко, российская альтистка, солистка Национального филармонического оркестра, заслуженная артистка нашей страны. Мы вернемся в эту студию через минуту, никуда не уходите.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, и с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас сегодня Светлана Степченко, российская альтистка, солистка Национального филармонического оркестра, концертмейстер, заслуженная артистка России, человек, с чьим голосом многие из нас выросли, потому что ее голос звучал в фильмах «Мэри Поппинс, до свиданья!», «Пеппи Длинныйчулок», в мультфильмах про собачку Соню, Незнайку и многих-многих других. Я думаю, что мы сегодня еще... Что-то мы в перерыве говорили про арию Гадкого Утенка.

С. Степченко

— Вы знаете, мне ближе пингвиненок Лулу.

А. Митрофанова

— Да?

С. Степченко

— Мне ближе Красная Шапочка из «Красной Шапочки & Серого Волка» Гарри Бардина.

А. Митрофанова

— Есть, есть, да, чудесный мультфильм.

С. Степченко

— И «Гадкий утенок», конечно.

А. Митрофанова

— А это Вы пели, да? «Я иду в Париж, чтобы высказать, все что на сердце у меня?».

С. Степченко

— Да, это я. Это я пела, и просто если перечислять фильмы, то не хватит не то, что формата программы...

А. Митрофанова

— Не хватит. Не хватит.

С. Степченко

— Потому что когда перевалило мультфильмов за 300, я перестала считать. И почему я начинала когда... Ну, опять про себя придется рассказывать. Потому что у меня вот две линии такие шли параллельно — я училась в Гнесинской школе, в которой я скрывала, что я пою в Детском хоре Большого театра, а в Большом театре я скрывала, что я учусь в специальной музыкальной школе, потому что тоже нельзя было. Но, тем не менее, я воспитывалась на лучших традициях, действительно, и в Большом театре, и отстаивала в кулисах до конца все спектакли. Можете себе представить детство? Лучшим лучшего детства!

А. Митрофанова

— Фантастика!

С. Степченко

— Потом дальше моя жизнь складывалась так, что я, как бабочка, летала с одного цветка прекрасно на другой, перелетала. Я была знакома на всех студиях со всеми лучшими композиторами — Минков, Дашкевич, Петров... Не могу я о ком-то в прошедшем времени говорить, потому что музыка — она живет, то есть все остается людям, да? С режиссерами — Эльдар Александрович Рязанов и масса других, совершенно невероятных. Я боюсь кого-то обидеть, но это удивительная жизнь в кино. И она таким счастливым образом — вот озвучиванием мультфильмов — переросла в другой проект. Это вот в «Виолетту Модестовну».

А. Митрофанова

— Давайте вот о ней сейчас как раз поговорим. Такая эксцентричная слегка гражданка...

С. Степченко

— Вот она как раз — Мэри Поппинс. Та самая Мэри Поппинс, которая рассказывает на музыке. Найдите, пожалуйста, мне даже на нашем культурном канале программу для детей о классической музыке. Да нету. Это вообще какой-то случай. Счастливый случай, воля Божья. И невероятное количество людей талантливых, сошедших вот для того, чтобы сделать эту программу. Автор шикарный, замечательный, прекрасный — Роман Назаров. Режиссер — Татьяна Литовец. И вот Ваша покорная слуга, но в образе Виолетты Модестовны. Это профессор музыки, это училка. Ну, училка музыки, но она добрая.

А. Пичугин

— А познакомиться с ней можно, если, например, в любом поисковике набрать «Виолетта Модестовна». Обязательно там будет — я уже набрал. Тут огромное количество материалов — и с того самого телеканала, и отдельно. Я так понимаю, что Виолетта Модестовна — она и отдельно от телеканала существует, выступает.

С. Степченко

— Она уже живет отдельной своей жизнью по разрешению генерального продюсера и все. Я спросила, можно как-то дальше пользоваться? Потому что дети ее полюбили, телеканал этот смотрят все, кроме Москвы. Поэтому ее знают в России. Меня узнают. Но единственное, что меня спасает, что... Я вообще всю жизнь за кадром. Я всю жизнь пела за чьих-то детей, чьих-то там... за кого-то. А мультфильмы озвучивала — меня тоже не видно, понятно, да? Я спокойно езжу в метро, хотя столько, действительно, сделала. А Виолетта Модестовна — у нее имидж такой... Она в очочках, в жабо, такая — непонятно вообще, сколько ей лет. Как-то маленький мальчик подошел ко мне на концерте и говорит: «Виолетта Модестовна, да?». Я говорю: «Ну да». — «Это что, родственница Мусоргского?».

(Все смеются.)

С. Степченко

— Я говорю... Ну, мальчик образованный, да. «Ну да». И дальше мальчик выдает: «Это ж сколько те лет-то!» (Смеется.) Так что она вне возраста.

А. Пичугин

— А у Виолетты Модестовны нет биографии?

С. Степченко

— А у нее и возраста нет. Она такая и молодая может, и чего-нибудь там взять — электрическую скрипку и Ванессу Мэй сбацать! (Смеется.)

А. Митрофанова

— Фантастика!

С. Степченко

— Она совершенно спокойно общается с детьми. Ну вот я говорю, что, может быть, еще помогает то, что она озвучивала мультфильмы и может перевоплощаться быстренько в какого-то другого персонажа.

А. Митрофанова

— А Вы про нее говорите «она».

С. Степченко

— Она, да.

А. Пичугин

— А кто же она?

С. Степченко

— Я очень люблю. Потому что я говорю про тех, кого я очень люблю, обычно. И стараюсь сейчас, вот последнее время... Может быть, благодаря тому, что пришла в храм, может быть, что... Стараюсь больше позитивного получать в жизни удовольствия. Получать вообще удовольствие от жизни. Потому что уже и возраст такой, когда дети взрослые, там, сын взрослый и все. И вообще не хочется ничего ни с кем выяснять, а хочется получать удовольствие от того, что ты делаешь, да? И делать то, что тебе нравится. И это часто уже стало совпадать.

А. Митрофанова

— Как я Вас понимаю! Как это здорово!

С. Степченко

— (Смеется.)

А. Митрофанова

— И, Вы знаете, мне очень жаль, что, например, когда я училась в школе, у нас Виолетты Модестовны не было. Потому что мне сказалось, что может быть скучнее, чем уроки классической музыки! Ну вот это вот все — оно такое... Надо делать вид, что вот эти все композиторы тебе как-то интересны. А Виолетта Модестовна — она что-то такое делает, что оторваться невозможно.

С. Степченко

— Ну, это трудно объяснить, что она такое делает, но седьмой сезон аншлаговый в Доме Музыки она ведет детский абонемент. Веселые уроки музыки с Виолеттой Модестовной, не опускаясь все-таки на уровень такой низкопробный, да?

А. Пичугин

— А это постоянная история — в Доме Музыки?

С. Степченко

— Да, да!

А. Митрофанова

— Это же абонемент.

С. Степченко

— Да, это абонемент.

А. Пичугин

— Вот там как раз я к тому подвожу, что есть детский абонемент в Доме Музыки. Я так понимаю, что и при Вашем участии он развивается, этот проект-программа детского абонемента. Про него расскажите.

С. Степченко

— Ну, детский абонемент — там не только мы, там уже все, кому не лень, стали играть программы для детей. Ну, конечно, программа Виолетты Модестовны — она совершенно исключительная. Это я не просто говорю. Я хожу и смотрю, что делают коллеги и как они, так сказать, детей развивают. У меня программа образовательная, при всем при том. У меня программа... Видеоряд сейчас стали все уже делать. Песочная анимация — она немножко фантазию убивает детскую. Потому что ну пришли Вы, посмотрели картинку... А я заставляю все-таки детей фантазировать. И у меня может звучать, допустим, самая сложная музыка, но идет видеоряд 3D — я придумала такое 3D-видео какое-то, да?

А. Пичугин

— Вы сами все придумываете, или у Вас помощники?

С. Степченко

— Да, сама все придумываю. У меня никаких помощников нету. Я сама все придумываю, я каждый раз пишу сценарий уже сейчас, потому что я уже человек более... ну, все-таки профессиональный, да?

А. Пичугин

— Вы говорите, что у Спивакова все расписано на годы вперед. Я так понимаю, что и Вы недалеко?

С. Степченко

— Нет.

А. Митрофанова

— Ну конечно, ну конечно. Да-да-да.

С. Степченко

— Я как раз живу сегодняшним днем. Правда-правда! А программу я готовлю за ночь. Честное слово. У меня вот это вдохновение — вот я не знаю... Оно приходит совершенно вот... (Смеется.) Когда не надо. У меня бывает бессонница, и я сажусь и чего-то такое придумываю. Вот знаете, как звали, например, папу Карло? Фамилия у него знаете какая?

А. Митрофанова

— Нет, нет.

С. Степченко

— Страдивари. Ну, чего нам это семейство вот этих всех Страдивари... Ну, не дал Бог ему таланта... Вот стругал, стругал — и Буратино настругал. Дальше у меня Буратино идет и знакомит детей с композиторами итальянскими. Вот у меня, пожалуйста, тема итальянского концерта. Итальянская музыка звучит в концерте.

А. Митрофанова

— А почему нет? Спокойно совершенно, да! (Смеется.)

С. Степченко

— Да, почему нет? Потом, у меня интерактив. То есть у меня Камерный зал Дома Музыки. Я не знаю, взяла... Ну, я беру большие залы, но взяла бы я его вот сейчас, либо небольшой? Я бы не брала. Потому что у меня все-таки не музыкальная эксцентрика. Музыкальная эксцентрика — вот клоун приезжает тут один иностранный — ну, полный зал и все с ума сходят. А ей не место в концертном зале все-таки. У меня та самая грань, которую я не знаю... может быть, я интуитивно ее чувствую, я не училась этому.

А. Пичугин

— А Виолетта Модестовна — это московская история или она выезжает за МКАД?

С. Степченко

— Она выезжает туда, куда меня зовет сердце. Она выезжает за МКАД в коррекционные школы, где дети-дауны. Да, сейчас подняли эту проблему, потому что в «звездных» семьях появляются такие дети, поэтому проблема поднимается. Она и давно уже существует. А в основном-то это за большими заборами и большое количество детей. Мы в день играли пять концертов.

А. Митрофанова

— Ого!

С. Степченко

— Угу. Вот такая была благотворительная организация. Я вообще человек, вот не умеющий чего-то организовывать. Считать деньги не умею и организовывать ничего. Поэтому я...

А. Пичугин

— Вы сами все делаете в Доме Музыки, то, что касается абонемента? Сценарий, но организовывать не умеете?

А. Митрофанова

— Пишете сценарии, создаете всю программу?

С. Степченко

— Да, да. Вы знаете, я до недавнего, последнего времени работала вообще в минус. Я отдавала свои деньги. Ну серьезно говорю. И я вот об одном только жалею — что мне зарплаты не хватает на добрые дела. Потому что если я еду играть благотворительный концерт, я точно одна еду. У меня, правда, сейчас есть программа не на меня одну, но все одна делаю. Потому что всегда у меня должен пианист, как минимум, быть. Потом, у меня совершенно фантастическая уже подруга, я считаю ее подругой — артистка цирка, у которой есть собачка, у которой есть шоу мыльных пузырей и хула-хупы — ну, это для взрослых. Она штук 20 на себя надевает и начинает крутить. Но мыльные пузыри, например, в онкологическом центре, Вы знаете — это спасение. Это гемоглобин поднимается у детей. А когда она еще ставит вот в этот большой круг, вот в мыльный пузырь, ребенка, а я говорю: «Загадывай желание», ну какое ребенок, онкологический больной может загадать желание?

А. Митрофанова

— Ну да.

С. Степченко

— Вы знаете, что я Вам скажу, раз уж зашел разговор об этих детях, «помолодевшей» болезни, чудовищной несправедливости, когда ребенок болен раком? Я Вам скажу только одно — что 85% побеждают. Это мне сказали еще когда первый концерт, лет уже много назад, когда мы поехали в Екатеринбург, и я пришла к заведующей отделением и говорю: «Что им можно-то? Они дети какие вообще?». Да они такие же дети. Абсолютно такие же дети.

А. Пичугин

— И они еще выздоровеют?

С. Степченко

— Они выздоровеют.

А. Митрофанова

— 85% деток побеждают болезнь?

С. Степченко

— Да.

А. Митрофанова

— Вы знаете, здесь, конечно, момент веры в то, что ты это сможешь, он очень важен. И если они получают такую инъекцию счастья, когда Вы приезжаете, когда эти мыльные пузыри, — ну это же очень здорово!

С. Степченко

— Они на самом деле не понимают, что с ними происходит. Они не понимают, что это за болезнь, на которой вот так вот все может прекратить вообще жизнь, да? Это чудовищно несправедливо. Но вот в тот момент, действительно, когда проходят эти концерты, я вижу, что с ними происходит. Они радуются и счастливы так же, как все нормальные дети.

А. Пичугин

— Давайте, Светлана, вернемся уже к творчеству и послушаем... Что мы послушаем сейчас?

С. Степченко

— Ой, мы послушаем музыку совершенно фантастическую. Вы фильм «Бригада» посмотрели?

А. Пичугин

— Ну, смотрели, да, когда-то. Все смотрели, наверное.

С. Степченко

— А в телефоне, из телефона у Вас рингтончик будет — та-та-та-та-та! Та-та-та-та-та!

А. Пичугин

— Нет, не было. Не было никогда!

С. Степченко

— У Вас не было никогда! Ну, Вы хороший, ну, замечательный человек! (Смеется.) Ну рядом точно...

А. Пичугин

— Ну, я его знаю прекрасно. Он из каждого утюга играл, да.

А. Митрофанова

— Ну, полгорода ходило с такими рингтонами, это правда.

С. Степченко

— Да, да. Но при этом никто не знает, мало кто знает, что это совершенно потрясающе талантливый человек, композитор, который закончил консерваторию у Эдисона Денисова, который пишет в стол абсолютно все вот эти произведения классические, которые считаются, да? И работает в основном для сериалов. Он пишет музыку для сериалов. А мы учились вместе и спустя какое-то время где-то встретились. Я говорю: «Слушай, что у тебя есть для альта?». Он говорит: «Ну, у меня, там, вот соната, заказал ее английский какой-то альтист, там право первого исполнения». Я говорю: «Да ничего он тебе не исполнит! Дай мне ее, я сыграю!». Я ее сыграла, причем, записав еще маленький кусочек из этой сонаты в фильме «Иванов». Тоже не приехал этот лондонский альтист. А потом я говорю: «Леш, слушай, а давай диск запишем! Все же остается людям», — как говорил один персонаж нового фильма. «Давай, говорю, запишем. Потому что я — ну что вот я? Что после меня останется? Вот у меня уже 12 дисков русской музыки, «Антология русской музыки» (кстати, под впечатлением от «Антологии русской симфонической музыки» это было начато, сделано, и конца-края нет этой русской музыке).

А. Митрофанова

— Это проект, который Вы в 90-е годы начали, по-моему, да?

С. Степченко

— Да, да, вот у меня 12 дисков записаны — и все, они где-то звучат. Может быть, когда-то это вскроется и как-то оценится по-другому. Вот. А Леше я предложила записать его сонату. Ну, чтобы добить диск, я говорю: «Чего у тебя еще есть?». Он говорит: «Ты знаешь, есть такой концерт с очень несчастной судьбой. Потому что я, — говорит, — его по заказу написал и спрятал его на долгие семь лет». Я говорю: «Давай я попробую сыграть». Ну, скрипичный, альтовый — все равно. Есть такая... была такая... собственно, существует габриэлевская традиция — то есть для любого мелодического инструмента. Значит, на альте можно тоже сыграть. Я его сыграла, записала — совершенно тоже каким-то невероятным образом, просто включив микрофон на генеральной репетиции, издала. Теперь Леша Шулыгин у меня просит диски, потому что музыка очень красивая. Там стилизация. Концерт называется «Вива Вивальди!». Публика, как говорил Андрон Кончаловский, любит не познавать, а узнавать. Так что сейчас публика услышит, радиослушатели, «Светлый вечер»... Все-таки, в общем, не будем так особо... Пусть люди немножко расслабятся и услышат хорошую музыку — Концерт Шулыгина для альта с оркестром.

(Звучит «Концерт для альта с оркестром» А. Шулыгина.)

А. Пичугин

— Напомним нашим слушателям, что Светлана Степченко — альтистка, солистка Национального филармонического оркестра России, заслуженная артистка нашей страны — в гостях здесь у Светлого радио. Светлана, ну, Виолетта Модестовна, мы поняли, выступает за пределами Москвы в основном для детей в разных больницах, еще вот таких учреждениях, детских домах. А Светлана Степченко выступает же, наверняка, где-то в провинции?

С. Степченко

— Нет.

А. Пичугин

— Нет?

С. Степченко

— Нет. Светлана Степченко — это часть большого коллектива, это...

А. Пичугин

— А с большим коллективом?

С. Степченко

— Ну, с большим коллективом — да, только что вернулась с гастролей по России.

А. Пичугин

— Вот, вот! Вопрос-то как раз в том, насколько в маленьких городах люди сейчас готовы слушать классическую музыку? Мы видим возрождение интереса здесь, в Москве, в Питере, в больших городах. А вот что происходит в городах с населением, там, 100 тысяч, например?

С. Степченко

— Ну, в больших городах и в маленьких городах, в любых городах готовы слушать Спивакова. Всегда. Готовы полгода копить деньги в провинции на концерт — чтобы попасть, купить цветы и прикоснуться к этому действительно прекрасному.

А. Пичугин

— А Спиваков выступает в маленьких городах?

С. Степченко

— Да. Спиваков выступает тоже, опять-таки, по мере его вот этого... Но он безумно загружен. Большой оркестр «Виртуозы Москвы», Дом Музыки, фонд, сольные концерты... Невероятно, фантастически сейчас вот он играл с Мацуевым сонаты Брамса, это все. Я не представляю вообще, как... Наверное, у него в сутках 25 часов.

А. Митрофанова

— (Смеется.) Может быть, и больше.

С. Степченко

— Я не понимаю, как. Причем, человек... Возраст — ну, все же знают, он не скрывает свой возраст. Поэтому второго такого человека нет, таких нет. Вот я считаю, что Господь мне послал просто вот такое счастье и радость быть с этим человеком 15 лет. Просто молиться на него. Но он говорит, что «просто потому все это у меня, что на меня очень многие молятся» — только за то, что он много добрых дел делает. Я вообще думаю, что... Подождите, я, наверное, мысль до конца доведу, потому что о себе рассказывать нескромно и действительно не надо, абсолютно. Я о добрых делах, потому что это самое важное, наверное, в жизни. Вот это стимул дает топтать еще землю и... Добрые дела. Любовь и добрые дела.

А. Митрофанова

— По поводу добрых дел. У Вас же ведь есть задумки по поводу... Ну, есть задумки о... Ромочка, пометь, пожалуйста... Простите... по поводу добрых дел. У Вас же есть задумки — благотворительные концерты, Вы их уже делаете и хотите делать дальше. Возможно, нас сейчас слышат люди, которые захотят Вас в этом поддержать. Расскажите, пожалуйста, а что бы Вам хотелось? Если бы у Вас поддержка появилась, в какое русло Вы, прежде всего, направили бы свои силы?

С. Степченко

— А какая поддержка? Мне нужна организационная поддержка. Если я приезжаю... Ну, на самом деле, я не особо жалуюсь. Потому что если я приезжаю с гастролями НФОр, обязательно люди из администрации или из менеджмента организуют мне концерты. Они находят больницы. Я уже сейчас и с главными врачами сама связываюсь. Они знают, что если мы в Уфе, я еду в республиканскую больницу, где главный врач меня давно-давно любит и ждет. И куда я привожу кучу подарков. Вот видео, которое вышло, — «Уроки Виолетты Модестовны». Есть Фонд Хабенского, к которому я «приклеилась» такой бумажкой. (Смеется.) Потому что год я пыталась до них... Ну, и вообще просто зашла в Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), на них вышла и попросилась. Сказала, что вот я такая вот. Ну, такая, хочу. Год ждала — спокойно, смиренно ждала год, пока вот мне не позвонили: «Здравствуйте, мы из Фонда Хабенского». Теперь вот от Фонда Хабенского практически регулярно, раз в месяц я (раньше мы, там, по первым числам — ну, как получается) — мы играем концерты. Поэтому... Да нет, наверное, просто нужен, может быть, еще такой человек, как директор или кто-то вот, который вот организовывал бы мне все это. Потому что я, конечно, больше играть и общаться с детьми умею. А вот все считать, организовывать, что как, — я не дружу ни с цифрами, ни со всем остальным.

А. Митрофанова

— Запрос отправлен во Вселенную. Я думаю, что Вы получите ответ. Ну, такое бывает. После эфиров такое бывает.

С. Степченко

— Я думаю, что, знаете... Я ездила на телеканал, собирали мы деньги в поддержку слепоглухонемых семей, именно семей. Потому что есть интернат, который, в общем, не бедствует. А есть люди, которые заканчивают интернат, допустим, и вот они вообще никому не нужны. Я как бы участвовала в этом. И поэтому мне не надо, мне не нужна помощь. Просто вот хочу, чтобы сегодняшняя программа — она тоже какой-то вот след хороший оставила, добрый в сердцах людей. Ну, это только музыкой можно сделать.

А. Митрофанова

— Мы ее сейчас будем слушать.

А. Пичугин

— Благодарим, благодарим Светлану Степченко за этот прекрасный разговор. Приходите к нам. Вы были у нас три года назад. Три года назад, да-да-да.

С. Степченко

— В самом начале была, практически.

А. Пичугин

— Да-да-да.

С. Степченко

— Я у Вас всегда. Я и на дне рождения радио «Вера»...

А. Пичугин

— Да, это мы помним! А слушатели это не видят и не слышат.

С. Степченко

— Я Вам очень благодарна. Я Вас хочу поблагодарить за возможность прийти и пообщаться с Вами, с замечательными людьми, прекрасными, и радиослушателями.

А. Митрофанова

— Спасибо!

А. Пичугин

— Вот мы начали с взаимных комплиментов и ими заканчиваем!

С. Степченко

— Да!

А. Митрофанова

— Вы знаете, давайте, мы сейчас, поскольку будем слушать арию Гадкого Утенка, расскажите, пожалуйста, что это за птиц такой, такая.

С. Степченко

— Птица получилась совершенно тоже невероятным образом, в результате... Вот сошлись все звезды, сошлись три гения — это Чайковский, на музыку которого положен текст, с гениальным фильмом... Четыре гения — Гарри Бардин и Спиваков. Спустя лет — сколько там? — 15 или даже сколько-то после того, как вышел мультфильм «Серый волк & Красная Шапочка», мне позвонил Гарри Яковлевич и спросил: «Светка, ты еще поешь?». А я набралась наглости и сказала: «Еще как!». (Смеется.)

А. Митрофанова

— (Смеется.) Ну почему — наглости? Это же правда!

С. Степченко

— Ну, правда, да. Я же не зря пошла в храм петь. Правда-то правда, но мой голос травести — он остался невостребованным сейчас. Я тоже не жалуюсь, опять же таки, но... Раньше такой был жанр, такие были артистки — травести. Сейчас уже это не существует. Сейчас уже дети режиссеров, там, внуки режиссеров — все поют, все замечательно поют. Артисты поют мимо нот тоже, что меня очень сильно ранит. Ну, не важно. Вот. «Еще поешь?» — говорит. Я говорю: «Еще как!». Сказала ему, ответила и записала вот эту арию Гадкого Утенка. Писал тоже совершенно фантастический звукорежиссер... Тоже гениальные люди, ведь от них очень много зависит. Вот как он там кнопочку повернет, так оно и будет. Я записала его с одного дубля, и там у меня кикс такой получился — высокая-высокая... Это тема-то из «Лебединого озера». И я говорю: «Дядь Вов! (Виноградов, замечательный звукорежиссер) Дай, я перепишу!». — «Давай оставим!» И к концу этой арии, когда я все выше и выше поднималась, я видела, как плачут люди. И один раз единственный он меня попросил, Гарри Яковлевич, выступить на публике. И вышла такая дама корпулентная, да, и начала пищать. Я сказала, я предупредила. Я говорю: «Вы сейчас будете смеяться, потом Вы заплачете». И действительно оператор словил мужчину, который утирал слезу. У меня до сих пор мурашки, когда я слушаю эту арию Гадкого Утенка. Не знаю, почему-то такой эффект. Вот сошлись все гении.

А. Митрофанова

— Светлана Степченко на радио «Вера» — российская альтистка, солистка Национального филармонического оркестра (добавлю — сама человек-оркестр, хотя она это и отрицает), концертмейстер, заслуженная артистка России и...

А. Пичугин

— ...Виолетта Модестовна.

А. Митрофанова

— ...Виолетта Модестовна. В ее исполнении мы сегодня завершаем программу — Вашим исполнением арии Гадкого Утенка.

А. Пичугин

— Всего хорошего! Мы прощаемся с Вами, будьте здоровы!

(Звучит ария Гадкого Утенка.)