Поделиться
Светлана Степченко
У нас в гостях была альтистка, солистка Национального Филармонического оркестра, концертмейстер, заслуженная артистка России Светлана Степченко.
Мы говорили о музыкальном творчестве нашей гостьи, о благотворительных концертах, о приходе к вере, и о том, почему Светлана решила учиться церковному пению.
А. Пичугин
— В студии Светлого радио приветствуем Вас мы, Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— ...Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— И сегодня здесь, в этой студии с удовольствием приветствуем Светлану Степченко, российскую альтистку, солистку национального филармонического оркестра, концертмейстера, заслуженную артистку нашей страны. Здравствуйте.
С. Степченко
— Здравствуйте, дорогие мои ведущие и дорогие радиослушатели!
А. Митрофанова
— Светлана, Вы, конечно, человек-оркестр. Помимо того, что в Вашем лице у нас сегодня здесь, в гостях также «Пеппи Длинныйчулок», «Мэри Поппинс, до свиданья!», «Умная собачка Соня» и огромное количество всеми любимых героев, на которых все росли, Вы какая-то... Вы фантастический музыкант. Вы к нам пришли с Вашим инструментом, с Вашим альтом, которому 300 лет. И сейчас просто надо слушателям пояснить — Вы до начала программы разыгрывались. Вы исполнили для нас потрясающую композицию. Вы знаете, я когда зашла, у меня было ощущение, что я попала откуда-то сразу в шестое измерение из реального мира. Спасибо. Я не понимаю, как в одном человеке может сочетаться и вот такое тонкое музыкальное мастерство, и при этом вот этот комический задор Умной собачки Сони, например. Вы кем себя, прежде всего, чувствуете? Вот Ваша главная ипостась — она какая?
С. Степченко
— Ну, спасибо Вам большое. Вы меня так захвалили... Столько всего наговорили... Знаете, я как-то один раз давала интервью — не помню, где. И корреспондент потом распечатала это интервью на четырех листах. И ее подруга, заглянув через плечо, сказала: «Да она тебе все наврала. Не может один человек столько сделать». Потом пришли какие-то извинения, через какое-то время. Вы знаете, я, честно говоря, очень рада, что Вы меня позвали, и не очень понимаю, конечно, о чем мне разговаривать. О себе мне не очень удобно. Я вот — какая есть, и делаю то, что я делаю. И я считаю, что «Светлый вечер» — программа замечательная, я обожаю Радио «Вера».
А. Митрофанова
— Спасибо!
С. Степченко
— У меня кнопка все время на Вашем радио. Единственное, много есть уже каких-то вопросов и замечаний, наверное, потому что я, как сказал Гришковец, очень долго уже живу...
А. Митрофанова
— Будем признательны.
С. Степченко
— Мне, например, больно, когда режут музыку, когда останавливают где-то на... Ну, сейчас стали уже до каденции доводить, до какой-то...
А. Пичугин
— А мы сейчас по секрету Вам признаемся, что мы тоже режем музыку.
С. Степченко
— Угу, я поняла уже, да. Но, Вы знаете, наверное, да. Я себя человеком-оркестром не считаю, я просто — так вот получилось, так Богу было угодно, чтобы одновременно я и играла, училась на музыкальном инструменте, и пела. Вот у меня как бы, знаете, продолжение — я играю как пою, пою как играю. Я не разыгрывалась. И мы записывали — сейчас, может быть, это, ну, как называется... пойдет, Вы дадите это, эту запись, это сюита Маре. Я даже, может быть, спела немножко о тех людях, которые мне очень дороги, которые уходят сейчас чередой. Это солист «Виртуозов Москвы», это и Дмитрий Хворостовский, в том числе Дмитрий Коган, который у Вас здесь был в студии, играл на Страдивари и все... Очень больно, несправедливо, и вот я как раз в этой маленькой композиции, как Вы говорите, выразила всю эту любовь.
(Звучит сюита М. Маре.)
А. Митрофанова
— Светлана, ну, это прекрасно. Это просто фантастически. Я... ладно, переключаюсь, чтобы Вы снова не сказали мне, что я...
А. Пичугин
— ...с возвышенного регистра...
А. Митрофанова
— ...да, засыпаю комплиментами. Расскажите, пожалуйста, о Вашем инструменте. Этому альту 300 лет. Ладно, хорошо, кто его создал?
С. Степченко
— Ну, создал его тирольский мастер Матиас Клотц. Он не так известен, как Страдивари, но не менее ценен, и его некоторые работы, его родственника, тоже Клотца, уже в каталогах, уже на выставках, уже на аукционах, за миллионы долларов. Он у меня не очень дорогой, но он мне дорог. Он мне дорог еще и тем, что получила я его из рук... Ну, прежний владелец оказался моим будущим мужем, вот так. И у нас с ним долгая и счастливая жизнь — с альтом. (Смеется.) 30 лет, больше 30 лет.
А. Митрофанова
— Ничего себе!
С. Степченко
— Да. И у него... Всякое бывало в нашей жизни, но я... Он очень мне предан. Вы знаете, часто очень моего дирижера, нашего дирижера Владимира Теодоровича Спивакова, выдающегося музыканта, спрашивают про его скрипку Страдивари. И он часто говорит, что она как живая. Он ее с женщиной ассоциирует. Я ассоциирую свой инструмент с мужчиной, при том, что итальянское название моего альта — «виола».
А. Митрофанова
— Женского рода.
С. Степченко
— Все-таки тут какое-то двойственное, да... Но, как говорил композитор Акционерам Ильич Хачатурян, альт — это человеческий голос. И я повторяю, что я вот играю на нем, как пою, пою, как играю.
А. Пичугин
— Помните произведение «Альтист Данилов» у Орлова было такое в советское время, где главный герой мечтал где-нибудь достать альт работы Альбани, и наконец он его достает, он на нем играет и понимает, что это продолжение, что вся та музыка, которую он исполняет, на самом деле, это во многом благодаря инструменту происходит. А потом альт крадут, и половину романа он этот альт ищет, подает заявления в полицию, в милицию. Выясняется, конечно, что там не совсем была пропажа, а, скорее, другие силы вмешались — ну, само произведение такое. И в конце как бы у него остается только маленький неказистый советский инструментик, дешевый, вот он приходит к тому, что этот инструмент совсем даже не хуже, чем тот самый альт Альбани, он уже совершенно не хочет его возвращать.
С. Степченко
— Ну, Вы прочитали всю книгу. (Смеется.)
А. Пичугин
— Я понимаю, да. Не то, что ее пересказывать...
С. Степченко
— Это здорово. Это... Ну, Вы пересказали... Я даже начала ее читать и закончила, мне не очень было интересно. Потому что прообразом был альтист из Большого театра Владимир Грот, и... А вы знаете, я тоже книжку написала, про маленького альтиста, про Царевну Виолушку.
А. Пичугин
— Я про инструмент хотел спросить.
С. Степченко
— Ну, про инструмент я... Все инструменты мне тоже давали поиграть. Я не Коган, мне давали поиграть, эти инструменты вытаскивали из несгораемых сейфов, давали поиграть. Он давит очень сильно. Это, конечно, высочайшая школа, потерян уже секрет мастерства изготовления. И инструмент давит. Он потрясающе звучит, он через какое-то время... Сначала он капризничает, потому что, конечно, они умирают. Вот мы снимали сюжет в моей программе на телеканале о музыке из Музея Глинки, где вот эти все инструменты. Они же дорого стоят очень, они — произведения искусства, они хранятся в сейфах, за стеклом. И они умирают. Инструмент должен звучать, это не картина, на которую все приохдят, смотрят, восхищаются — 2 миллиона, 3 миллиона долларов... Да, инструменты тоже очень сильно подорожали. Да, конечно, сейчас талантливым музыкантам — им дают возможность. Тот же Спиваков покупает инструменты и дарит этим молодым людям. И слава Богу, дай им Бог всем здоровья. А инструмент — это, наверное, как женщина или мужчина, должен подойти тебе, один раз и на всю жизнь. Честное слово.
А. Пичугин
— И не важно, 300 ли ему лет или он сделан 20 лет назад.
С. Степченко
— Да, да. Вот ты должен взять в руки его. Ты должен посмотреть в глаза человеку и решить, что «да, она будет моей женой». (Смеется.) Добиваться, добиваться, долго, упорно, всеми способами. Точно так же с инструментом.
А. Пичугин
— Я понимаю, что это сейчас немного в другую сторону уводит наш разговор. Но я почему-то вспоминаю Би Би Кинга, который в свое время потерял или у него украли любимую гитару, «Черную Люси», как он ее называл. Потом даже Гибсон выпускал целую серию гитар с этим названием. И он на протяжении 50 лет, по-моему, искал эту гитару, давал объявления во все газеты, предлагал баснословные деньги, на которые можно было, наверное, пять гитар купить самого того же Би Би Кинга, но он мечтал до конца жизни ее вернуть. Так и не вернул. Через его руки прошли потом сотни тысяч других гитар, но вот он всю жизнь мечтал вернуть эту «Черную Люси», которая у него была всего лишь, там, может быть, лет 10.
С. Степченко
— Ну, Би Би Кинг — это здорово. Я о себе не хотела говорить, но я вспомнила историю, что Владимир Теодорович Спиваков мне привез альт — суперальт, Гильома. Тоже мастер потрясающей. Да, все круто! Я, значит, взяла, я его стала разыгрывать. Он потрясающе звучал. Я сыграла, записала «Форельный квартет» и квинтет с Мацуевым, с Денисом, все... Не мое — и все. Я пришла к Владимиру Теодоровичу и говорю... Ну, я еще руку переиграла, там такой немножко мужской, большой... Я говорю: «Вы знаете, не могу». Вот отдала. Владимир Теодорович со мной год почти не разговаривал. А потом вдруг, когда я сыграла на своем альте соло в оркестре, он сказал: «Да, есть страсть, есть любовь». Так что я, наверное, не променяю ни на один альт Страдивари, Гварнери, чего угодно, там. Я могу на нем сыграть и вообще считаю, что они должны звучать. И — да, существует такая как бы практика — раз в полгода дают музыкантам поиграть, вытаскивают их, но все равно это неправильно.
А. Пичугин
— Он должен все время звучать?
С. Степченко
— Да.
А. Митрофанова
— Это как в отношениях, да? Все время должна быть любовь, иначе все рушится.
С. Степченко
— Да вообще все на любви построено, конечно. И музыка. И тогда и гармония, в общем-то, во всем, в мире. И в душе... Прежде всего, в душе. Любовь, конечно.
А. Митрофанова
— Слушайте, как же Вы, музыканты, все-таки тонко чувствуете и инструменты, и вообще... И вообще иначе воспринимаете окружающий мир. Я прямо слушаю Вас и думаю: ну вот отношения с инструментом... У меня уже были на эти темы разговоры с Дмитрием Коганом, которого Вы упомянули. Он и здесь, в студии у нас был, и потом еще мы общались. Но это же... Ну да, Вы какие-то инопланетяне, по-моему. Это так прекрасно.
С. Степченко
— (Смеется.)
А. Митрофанова
— Давайте снова послушаем музыку. Что у нас сейчас прозвучит, расскажите, пожалуйста. Бах?
С. Степченко
— У нас сейчас Бах, и у нас сейчас тоже инопланетная музыка. Тоже. Это «Соната для альта».
(Звучит «Соната для альта» И.-С. Баха.)
А. Митрофанова
— Светлана Степченко, российская альтистка, солистка Национального филармонического оркестра, концертмейстер, заслуженная артистка России, сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». Ее чудесное исполнение на альте мастера Матиаса Клотца... Инструменту 300 лет. 30 лет из этих своих... из этого своего почтенного возраста он вместе со Светланой. И вот сегодня они вместе у нас в студии. Светлана, Вы уже несколько раз упомянули Владимира Теодоровича Спивакова, который в Вашей жизни, я так понимаю, играет важную роль. И Вы летите на гастроли, на благотворительный концерт в Страсбург, который организует настоятель храма, построенного тоже при очень деятельном участии Владимира Спивакова.
С. Степченко
— Строящегося.
А. Митрофанова
— Строящегося, да, прошу прощения. Игумен Филипп Рябых, представитель России при евроинститутах. В Страсбурге все это находится. И вот там этот удивительный храм — я видела его только на фотографиях, Вы видели его живьем. Расскажите, пожалуйста, об этом комплексе каком-то удивительном всего.
С. Степченко
— Я не знаю, с чего даже начать — со Спивакова или с игумена Филиппа, потому что они оба совершенно потрясающие люди. Со Спиваковым у меня давнишняя связь, и сколько... давно-давно, много лет, еще 25 лет назад, может быть, даже больше был Кольмарский фестиваль, куда Спиваков, на свой фестиваль, пригласил оркестр Евгения Федоровича Светланова, Госоркестр, где я сидела тоже концертмейстером на первом пульте. И тогда Спиваков меня заметил и очень захотел взять к себе в оркестр «Виртуозы Москвы». Но поскольку там были всегда одни мужчины, и директор поломал это, в общем. Да. Но спустя еще 10 лет, 15 лет назад, когда был создан... Вот знаете команду мечты «Dream Team», да? Вот так же «Оркестр Мечты» был создан по зову сердца. И по решению президента — Национальный филармонический оркестр России. Вот туда Владимир Теодорович меня и позвал концертмейстером. Я 15 лет вместе с этим удивительным, потрясающим человеком. Просто... Он, наверное, в семье меньше времени проводит, чем с музыкой, с музыкантами и в Доме музыки. Он президент Дома музыки, и благотворительный фонд его, помогающий детям... То есть человек, просто несущий свет, добро, радость своим творчеством и своей богатой личностью. Необычайно образованный, фантастически воспитанный — ну, и все прочее. Ну, что можно?.. О нем можно целую программу — приглашать его, только он расписан уже на годы вперед, поэтому я о нем немножечко расскажу. И два года назад на Кольмарском фестивале к Владимиру Теодоровичу подвели батюшку. Одна из русских дам, которая давно уже живет в Кольмаре, подвела батюшку. Им оказался игумен Филипп, который рассказал о том, что в Страсбурге строится Храм Всех Святых. И дальше Владимир Теодорович сказал, что он поможет. Тогда были какие-то сомнения у отца Филиппа, потому что он не знал Владимира Теодоровича до конца. Через неделю буквально Владимир Теодорович перезвонил батюшке и сказал, что «я нашел, кто Вам поможет». И вот буквально этим летом уже вешали кресты, возводили кресты, да?
А. Пичугин
— Ставили.
С. Степченко
— Ставили кресты, да, на храм. Да, это невероятной красоты. Причем, местные даже ходят просто посмотреть на эту какую-то диковинку. Это шатровый стиль, это как в Коломенском, такие красивые, белые, огромные... Он на берегу реки стоит. Там где-то еще старый бункер фашистский еще... (Смеется.) Вот. Невероятной красоты. Невероятной. И, знаете, приходишь — место не намоленное, чувствуешь. А там вот такое ощущение, что вот здорово, как будто там всегда он стоял, и... Не знаю ни истории, ничего. Батюшка рассказывал много всего. Невероятный, потрясающий человек. Вот кто с другой планеты. Вы говорите — музыканты.
А. Митрофанова
— (Смеется.)
С. Степченко
— Я попала и на литургию, и он меня еще и в хор отвел, поставил петь. И исповедал, причастил. И потом в трапезной мы разговаривали долго-долго очень — он все объяснял моей подруге, которая совершенно не воцерковленная. Она меня привезла. Открыв рот, сидела, слушала, как ребенок, его. И он... Там службы, кстати, очень здорово идут на хорошем русском языке. На хорошем русском языке. Они могут и на французском вестись, и все. Но когда я зашла в этот храм еще, без отделки, как квартира, да? — я вот почувствовала какую-то благодать. Я уже залезла на хоры, уже спела «Богородице, Дево, радуйся» и поняла, что я буду всегда туда приезжать. И я думаю, что те люди, которые сейчас любят путешествовать, модно путешествовать, да? — приедут в Страсбург, пойдут на шопинг, а потом вспомнят мои, в частности, слова — ребята, такой храм! Обязательно надо туда приехать.
А. Митрофанова
— Но вообще Страсбург — это же европейская столица Рождества, Рождества Христова, и там особенно этот праздник отмечается. Вообще весь город на время Рождественских каникул преображается и похож на какую-то, я не знаю, огромную такую елочную поляну. Там дома украшены, как елки. Фонари, огни...
С. Степченко
— Безусловно, но там много русских. Понимаете, это не совсем русский праздник, и вот как раз именно Филипп — он хочет объединить всех русских, сделать Русский дом. Так что... Я даже не знаю. Я когда представляю себе этого человека, у меня вот радость какая-то, солнце.
А. Пичугин
— Светлана, да, скажите, а русские в Страсбурге — это кто, в основном? Это потомки эмигрантов, это люди, которые переехали туда недавно или работают? Кто, в основном?
С. Степченко
— Разные-разные. И потомки эмигрантов, и люди, которые недавно приехали, и учатся, и не могут найти работу, кстати, последнее время. Те же музыканты. У меня родственники там даже по мужу — рядышком, во Фрайбурге. Они разобщены. И вот это великое дело, мне кажется.
А. Митрофанова
— Отец Филипп — да, он такой собиратель, я бы сказала. То есть он там не только русских как-то пытается более или менее объединить, собрать...
С. Степченко
— Да, там не только же русских, да, конечно.
А. Митрофанова
— ...он еще и, понимаете... Ведь Страсбург — столица Рождества, и Вы совершенно справедливо сказали, что это, конечно же, немножечко другая традиция. Он там прикладывает все усилия для того, чтобы Страсбург и о православном Рождестве тоже узнал. И вот я знаю, что у него прямо были такие великолепные 7 января концерты, куда собирались... То есть они думали сначала — ну, придут, там, человек 30, где-то там они расклеивали объявления, что-то еще. Когда они увидели, что со всего здания уже в этом маленьком — там небольшое пространство — принесли все стулья, а народ все идет и идет, и места уже не хватает, они поняли, что да, конечно, есть огромный интерес, и то, как он умеет рассказать... Это такое свидетельство... Такое тоже свидетельство о православии, это очень деликатно как-то...
С. Степченко
— Вы знаете, это еще личность, это еще человек. Вот Вы приходите в храм, да? Стоят два батюшки. Вот Вы выбираете, к кому пойдете на исповедь. Ну, допустим, я же часто на гастроли езжу с оркестром, и в последнее время стала часто ходить в храмы. Ну, практически всегда. Мы приезжаем, там у нас ранний прилет — в четыре утра. Ну, кто-то идет спать, я иду в храм. Я больше слушаю, конечно, хор как поет, мне это очень важно и интересно, поскольку я пошла учиться петь...
А. Митрофанова
— Вы в Свято-Тихвинском учитесь сейчас, да?
С. Степченко
— Да, пошла учиться петь. Потому что...
А. Митрофанова
— А то Вам образований мало, да? Вот у Вас там сколько?..
А. Пичугин
— А то Вы раньше не пели! — даже так переиначу!
А. Митрофанова
— (Смеется.) И раньше Вы не пели, конечно!
С. Степченко
— Вот, Вы знаете, мне просто интересно стало. Я воцерковилась не так давно. Это вот каждый человек приходит в храм по-разному. У Вас, естественно, должен был быть заготовлен такой вопрос — как мы пришли, как мы пришли к вере, что произошло. Болезнь. Конечно, болезнь, операция, которая не состоялась. Я пришла — за руку меня привел батюшка в храм. Я ходила, стояла подсвечником, ничего не понимала — очень долго. И не понимала, почему так фальшиво поют. Не могла понять. Ну что же это! Ну, ребята! Приходил особенно бас, которого я «Шнитке» звала! (Смеется.) Он как начинал! Он как чего-то начинал нормально, а потом — ой! И я... Ну надо же как-то самой разобраться! Особенно после того, как меня отчитал один настоятель этого храма, не мой батюшка. «Что же ты, — говорит, — год ходишь и ничего не понимаешь?». Ну где, где узнать? Море, масса информации. Объять необъятное тоже невозможно. И я сначала наняла педагога. Девочка ходила, потом выяснилось, что она, кроме Литургии, ничего вообще не знает. Потом я думаю: «Ну ладно, ткнусь я... Пойду учиться серьезно». До 50 лет — думаю: пролетела! (Смеется.) Потом второй раз, еще раз пошла — и попала вот в Свято-Тихоновский православный университет. Пришла подавать документы... Ребята, знаете, куда я пришла? В то место, где я 20 лет, а может быть, и больше, пела. Лихов переулок!
А. Пичугин
— Да!
С. Степченко
— Там была фабрика-киностудия...
А. Пичугин
— Документальных фильмов!
С. Степченко
— Да, документальных фильмов! Я пела там, я начинала там. «Мой ласковый и нежный зверь». Там совершенно вот те фильмы, которым уже лет 40. 40 лет назад. Я подумала, что это какой-то знак. Подала я заявление. И вот уже год я отучилась. Ну, конечно, очень сложно — гастрольный график, концертный график, и я «продинамила» практически всю учебу. Только благодаря моим педагогам, совершенно фантастическим, вот я на которых молюсь — они приняли меня как родную, как, ну... Приютили, удочерили, да? И вот храм, в который я хожу, пою тенором — при своем высоком голосе...
А. Митрофанова
— Тенором?
С. Степченко
— Там недостаток теноров-сопрано... (Смеется.)
А. Митрофанова
— Не ищете легких путей, это мы уже поняли!
С. Степченко
— Это да! Это совершенно невероятные просто люди. Там и регенты. Я говорю, они ко мне как вот к родному человеку. Поэтому я и говорю, что вот тот же... Возвращаемся, мы далеко ушли — опять к себе перевела... Игумен Филипп — он притягивает людей. Он светится изнутри, он даже внешне такой вот очень красивый человек. Вот к нему тянутся люди. Это тоже важно, да? Тот же Спиваков — он красивый. Он красивый, он во всем красивый. Одевается, выглядит красиво. Это сейчас тоже одна из таких, в общем... Дань времени такая...
А. Митрофанова
— Это правда.
С. Степченко
— Да?
А. Митрофанова
— Давайте слушать музыку. У нас на очереди Рубинштейн.
С. Степченко
— У нас на очереди педагог Петра Ильича Чайковского. И дальше делайте выводы и слушайте.
А. Пичугин
— А можете про него буквально в двух словах рассказать перед тем, как мы послушаем? Про Рубинштейна?
С. Степченко
— Я Вам сказала в двух словах: педагог Петра Ильича Чайковского. Этого уже достаточно. А дальше рассказывать о музыке — это танцевать об архитектуре. (Смеется.)
А. Пичугин
— Нет, про музыку не надо. О человеке, о человеке, только о человеке. Хорошо, давайте будем слушать.
(Звучит произведение А. Рубинштейна.)
А. Пичугин
— Мы напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня Светлана Степченко, российская альтистка, солистка Национального филармонического оркестра, заслуженная артистка нашей страны. Мы вернемся в эту студию через минуту, никуда не уходите.
А. Митрофанова
— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, и с удовольствием напоминаю, что в гостях у нас сегодня Светлана Степченко, российская альтистка, солистка Национального филармонического оркестра, концертмейстер, заслуженная артистка России, человек, с чьим голосом многие из нас выросли, потому что ее голос звучал в фильмах «Мэри Поппинс, до свиданья!», «Пеппи Длинныйчулок», в мультфильмах про собачку Соню, Незнайку и многих-многих других. Я думаю, что мы сегодня еще... Что-то мы в перерыве говорили про арию Гадкого Утенка.
С. Степченко
— Вы знаете, мне ближе пингвиненок Лулу.
А. Митрофанова
— Да?
С. Степченко
— Мне ближе Красная Шапочка из «Красной Шапочки & Серого Волка» Гарри Бардина.
А. Митрофанова
— Есть, есть, да, чудесный мультфильм.
С. Степченко
— И «Гадкий утенок», конечно.
А. Митрофанова
— А это Вы пели, да? «Я иду в Париж, чтобы высказать, все что на сердце у меня?».
С. Степченко
— Да, это я. Это я пела, и просто если перечислять фильмы, то не хватит не то, что формата программы...
А. Митрофанова
— Не хватит. Не хватит.
С. Степченко
— Потому что когда перевалило мультфильмов за 300, я перестала считать. И почему я начинала когда... Ну, опять про себя придется рассказывать. Потому что у меня вот две линии такие шли параллельно — я училась в Гнесинской школе, в которой я скрывала, что я пою в Детском хоре Большого театра, а в Большом театре я скрывала, что я учусь в специальной музыкальной школе, потому что тоже нельзя было. Но, тем не менее, я воспитывалась на лучших традициях, действительно, и в Большом театре, и отстаивала в кулисах до конца все спектакли. Можете себе представить детство? Лучшим лучшего детства!
А. Митрофанова
— Фантастика!
С. Степченко
— Потом дальше моя жизнь складывалась так, что я, как бабочка, летала с одного цветка прекрасно на другой, перелетала. Я была знакома на всех студиях со всеми лучшими композиторами — Минков, Дашкевич, Петров... Не могу я о ком-то в прошедшем времени говорить, потому что музыка — она живет, то есть все остается людям, да? С режиссерами — Эльдар Александрович Рязанов и масса других, совершенно невероятных. Я боюсь кого-то обидеть, но это удивительная жизнь в кино. И она таким счастливым образом — вот озвучиванием мультфильмов — переросла в другой проект. Это вот в «Виолетту Модестовну».
А. Митрофанова
— Давайте вот о ней сейчас как раз поговорим. Такая эксцентричная слегка гражданка...
С. Степченко
— Вот она как раз — Мэри Поппинс. Та самая Мэри Поппинс, которая рассказывает на музыке. Найдите, пожалуйста, мне даже на нашем культурном канале программу для детей о классической музыке. Да нету. Это вообще какой-то случай. Счастливый случай, воля Божья. И невероятное количество людей талантливых, сошедших вот для того, чтобы сделать эту программу. Автор шикарный, замечательный, прекрасный — Роман Назаров. Режиссер — Татьяна Литовец. И вот Ваша покорная слуга, но в образе Виолетты Модестовны. Это профессор музыки, это училка. Ну, училка музыки, но она добрая.
А. Пичугин
— А познакомиться с ней можно, если, например, в любом поисковике набрать «Виолетта Модестовна». Обязательно там будет — я уже набрал. Тут огромное количество материалов — и с того самого телеканала, и отдельно. Я так понимаю, что Виолетта Модестовна — она и отдельно от телеканала существует, выступает.
С. Степченко
— Она уже живет отдельной своей жизнью по разрешению генерального продюсера и все. Я спросила, можно как-то дальше пользоваться? Потому что дети ее полюбили, телеканал этот смотрят все, кроме Москвы. Поэтому ее знают в России. Меня узнают. Но единственное, что меня спасает, что... Я вообще всю жизнь за кадром. Я всю жизнь пела за чьих-то детей, чьих-то там... за кого-то. А мультфильмы озвучивала — меня тоже не видно, понятно, да? Я спокойно езжу в метро, хотя столько, действительно, сделала. А Виолетта Модестовна — у нее имидж такой... Она в очочках, в жабо, такая — непонятно вообще, сколько ей лет. Как-то маленький мальчик подошел ко мне на концерте и говорит: «Виолетта Модестовна, да?». Я говорю: «Ну да». — «Это что, родственница Мусоргского?».
(Все смеются.)
С. Степченко
— Я говорю... Ну, мальчик образованный, да. «Ну да». И дальше мальчик выдает: «Это ж сколько те лет-то!» (Смеется.) Так что она вне возраста.
А. Пичугин
— А у Виолетты Модестовны нет биографии?
С. Степченко
— А у нее и возраста нет. Она такая и молодая может, и чего-нибудь там взять — электрическую скрипку и Ванессу Мэй сбацать! (Смеется.)
А. Митрофанова
— Фантастика!
С. Степченко
— Она совершенно спокойно общается с детьми. Ну вот я говорю, что, может быть, еще помогает то, что она озвучивала мультфильмы и может перевоплощаться быстренько в какого-то другого персонажа.
А. Митрофанова
— А Вы про нее говорите «она».
С. Степченко
— Она, да.
А. Пичугин
— А кто же она?
С. Степченко
— Я очень люблю. Потому что я говорю про тех, кого я очень люблю, обычно. И стараюсь сейчас, вот последнее время... Может быть, благодаря тому, что пришла в храм, может быть, что... Стараюсь больше позитивного получать в жизни удовольствия. Получать вообще удовольствие от жизни. Потому что уже и возраст такой, когда дети взрослые, там, сын взрослый и все. И вообще не хочется ничего ни с кем выяснять, а хочется получать удовольствие от того, что ты делаешь, да? И делать то, что тебе нравится. И это часто уже стало совпадать.
А. Митрофанова
— Как я Вас понимаю! Как это здорово!
С. Степченко
— (Смеется.)
А. Митрофанова
— И, Вы знаете, мне очень жаль, что, например, когда я училась в школе, у нас Виолетты Модестовны не было. Потому что мне сказалось, что может быть скучнее, чем уроки классической музыки! Ну вот это вот все — оно такое... Надо делать вид, что вот эти все композиторы тебе как-то интересны. А Виолетта Модестовна — она что-то такое делает, что оторваться невозможно.
С. Степченко
— Ну, это трудно объяснить, что она такое делает, но седьмой сезон аншлаговый в Доме Музыки она ведет детский абонемент. Веселые уроки музыки с Виолеттой Модестовной, не опускаясь все-таки на уровень такой низкопробный, да?
А. Пичугин
— А это постоянная история — в Доме Музыки?
С. Степченко
— Да, да!
А. Митрофанова
— Это же абонемент.
С. Степченко
— Да, это абонемент.
А. Пичугин
— Вот там как раз я к тому подвожу, что есть детский абонемент в Доме Музыки. Я так понимаю, что и при Вашем участии он развивается, этот проект-программа детского абонемента. Про него расскажите.
С. Степченко
— Ну, детский абонемент — там не только мы, там уже все, кому не лень, стали играть программы для детей. Ну, конечно, программа Виолетты Модестовны — она совершенно исключительная. Это я не просто говорю. Я хожу и смотрю, что делают коллеги и как они, так сказать, детей развивают. У меня программа образовательная, при всем при том. У меня программа... Видеоряд сейчас стали все уже делать. Песочная анимация — она немножко фантазию убивает детскую. Потому что ну пришли Вы, посмотрели картинку... А я заставляю все-таки детей фантазировать. И у меня может звучать, допустим, самая сложная музыка, но идет видеоряд 3D — я придумала такое 3D-видео какое-то, да?
А. Пичугин
— Вы сами все придумываете, или у Вас помощники?
С. Степченко
— Да, сама все придумываю. У меня никаких помощников нету. Я сама все придумываю, я каждый раз пишу сценарий уже сейчас, потому что я уже человек более... ну, все-таки профессиональный, да?
А. Пичугин
— Вы говорите, что у Спивакова все расписано на годы вперед. Я так понимаю, что и Вы недалеко?
С. Степченко
— Нет.
А. Митрофанова
— Ну конечно, ну конечно. Да-да-да.
С. Степченко
— Я как раз живу сегодняшним днем. Правда-правда! А программу я готовлю за ночь. Честное слово. У меня вот это вдохновение — вот я не знаю... Оно приходит совершенно вот... (Смеется.) Когда не надо. У меня бывает бессонница, и я сажусь и чего-то такое придумываю. Вот знаете, как звали, например, папу Карло? Фамилия у него знаете какая?
А. Митрофанова
— Нет, нет.
С. Степченко
— Страдивари. Ну, чего нам это семейство вот этих всех Страдивари... Ну, не дал Бог ему таланта... Вот стругал, стругал — и Буратино настругал. Дальше у меня Буратино идет и знакомит детей с композиторами итальянскими. Вот у меня, пожалуйста, тема итальянского концерта. Итальянская музыка звучит в концерте.
А. Митрофанова
— А почему нет? Спокойно совершенно, да! (Смеется.)
С. Степченко
— Да, почему нет? Потом, у меня интерактив. То есть у меня Камерный зал Дома Музыки. Я не знаю, взяла... Ну, я беру большие залы, но взяла бы я его вот сейчас, либо небольшой? Я бы не брала. Потому что у меня все-таки не музыкальная эксцентрика. Музыкальная эксцентрика — вот клоун приезжает тут один иностранный — ну, полный зал и все с ума сходят. А ей не место в концертном зале все-таки. У меня та самая грань, которую я не знаю... может быть, я интуитивно ее чувствую, я не училась этому.
А. Пичугин
— А Виолетта Модестовна — это московская история или она выезжает за МКАД?
С. Степченко
— Она выезжает туда, куда меня зовет сердце. Она выезжает за МКАД в коррекционные школы, где дети-дауны. Да, сейчас подняли эту проблему, потому что в «звездных» семьях появляются такие дети, поэтому проблема поднимается. Она и давно уже существует. А в основном-то это за большими заборами и большое количество детей. Мы в день играли пять концертов.
А. Митрофанова
— Ого!
С. Степченко
— Угу. Вот такая была благотворительная организация. Я вообще человек, вот не умеющий чего-то организовывать. Считать деньги не умею и организовывать ничего. Поэтому я...
А. Пичугин
— Вы сами все делаете в Доме Музыки, то, что касается абонемента? Сценарий, но организовывать не умеете?
А. Митрофанова
— Пишете сценарии, создаете всю программу?
С. Степченко
— Да, да. Вы знаете, я до недавнего, последнего времени работала вообще в минус. Я отдавала свои деньги. Ну серьезно говорю. И я вот об одном только жалею — что мне зарплаты не хватает на добрые дела. Потому что если я еду играть благотворительный концерт, я точно одна еду. У меня, правда, сейчас есть программа не на меня одну, но все одна делаю. Потому что всегда у меня должен пианист, как минимум, быть. Потом, у меня совершенно фантастическая уже подруга, я считаю ее подругой — артистка цирка, у которой есть собачка, у которой есть шоу мыльных пузырей и хула-хупы — ну, это для взрослых. Она штук 20 на себя надевает и начинает крутить. Но мыльные пузыри, например, в онкологическом центре, Вы знаете — это спасение. Это гемоглобин поднимается у детей. А когда она еще ставит вот в этот большой круг, вот в мыльный пузырь, ребенка, а я говорю: «Загадывай желание», ну какое ребенок, онкологический больной может загадать желание?
А. Митрофанова
— Ну да.
С. Степченко
— Вы знаете, что я Вам скажу, раз уж зашел разговор об этих детях, «помолодевшей» болезни, чудовищной несправедливости, когда ребенок болен раком? Я Вам скажу только одно — что 85% побеждают. Это мне сказали еще когда первый концерт, лет уже много назад, когда мы поехали в Екатеринбург, и я пришла к заведующей отделением и говорю: «Что им можно-то? Они дети какие вообще?». Да они такие же дети. Абсолютно такие же дети.
А. Пичугин
— И они еще выздоровеют?
С. Степченко
— Они выздоровеют.
А. Митрофанова
— 85% деток побеждают болезнь?
С. Степченко
— Да.
А. Митрофанова
— Вы знаете, здесь, конечно, момент веры в то, что ты это сможешь, он очень важен. И если они получают такую инъекцию счастья, когда Вы приезжаете, когда эти мыльные пузыри, — ну это же очень здорово!
С. Степченко
— Они на самом деле не понимают, что с ними происходит. Они не понимают, что это за болезнь, на которой вот так вот все может прекратить вообще жизнь, да? Это чудовищно несправедливо. Но вот в тот момент, действительно, когда проходят эти концерты, я вижу, что с ними происходит. Они радуются и счастливы так же, как все нормальные дети.
А. Пичугин
— Давайте, Светлана, вернемся уже к творчеству и послушаем... Что мы послушаем сейчас?
С. Степченко
— Ой, мы послушаем музыку совершенно фантастическую. Вы фильм «Бригада» посмотрели?
А. Пичугин
— Ну, смотрели, да, когда-то. Все смотрели, наверное.
С. Степченко
— А в телефоне, из телефона у Вас рингтончик будет — та-та-та-та-та! Та-та-та-та-та!
А. Пичугин
— Нет, не было. Не было никогда!
С. Степченко
— У Вас не было никогда! Ну, Вы хороший, ну, замечательный человек! (Смеется.) Ну рядом точно...
А. Пичугин
— Ну, я его знаю прекрасно. Он из каждого утюга играл, да.
А. Митрофанова
— Ну, полгорода ходило с такими рингтонами, это правда.
С. Степченко
— Да, да. Но при этом никто не знает, мало кто знает, что это совершенно потрясающе талантливый человек, композитор, который закончил консерваторию у Эдисона Денисова, который пишет в стол абсолютно все вот эти произведения классические, которые считаются, да? И работает в основном для сериалов. Он пишет музыку для сериалов. А мы учились вместе и спустя какое-то время где-то встретились. Я говорю: «Слушай, что у тебя есть для альта?». Он говорит: «Ну, у меня, там, вот соната, заказал ее английский какой-то альтист, там право первого исполнения». Я говорю: «Да ничего он тебе не исполнит! Дай мне ее, я сыграю!». Я ее сыграла, причем, записав еще маленький кусочек из этой сонаты в фильме «Иванов». Тоже не приехал этот лондонский альтист. А потом я говорю: «Леш, слушай, а давай диск запишем! Все же остается людям», — как говорил один персонаж нового фильма. «Давай, говорю, запишем. Потому что я — ну что вот я? Что после меня останется? Вот у меня уже 12 дисков русской музыки, «Антология русской музыки» (кстати, под впечатлением от «Антологии русской симфонической музыки» это было начато, сделано, и конца-края нет этой русской музыке).
А. Митрофанова
— Это проект, который Вы в 90-е годы начали, по-моему, да?
С. Степченко
— Да, да, вот у меня 12 дисков записаны — и все, они где-то звучат. Может быть, когда-то это вскроется и как-то оценится по-другому. Вот. А Леше я предложила записать его сонату. Ну, чтобы добить диск, я говорю: «Чего у тебя еще есть?». Он говорит: «Ты знаешь, есть такой концерт с очень несчастной судьбой. Потому что я, — говорит, — его по заказу написал и спрятал его на долгие семь лет». Я говорю: «Давай я попробую сыграть». Ну, скрипичный, альтовый — все равно. Есть такая... была такая... собственно, существует габриэлевская традиция — то есть для любого мелодического инструмента. Значит, на альте можно тоже сыграть. Я его сыграла, записала — совершенно тоже каким-то невероятным образом, просто включив микрофон на генеральной репетиции, издала. Теперь Леша Шулыгин у меня просит диски, потому что музыка очень красивая. Там стилизация. Концерт называется «Вива Вивальди!». Публика, как говорил Андрон Кончаловский, любит не познавать, а узнавать. Так что сейчас публика услышит, радиослушатели, «Светлый вечер»... Все-таки, в общем, не будем так особо... Пусть люди немножко расслабятся и услышат хорошую музыку — Концерт Шулыгина для альта с оркестром.
(Звучит «Концерт для альта с оркестром» А. Шулыгина.)
А. Пичугин
— Напомним нашим слушателям, что Светлана Степченко — альтистка, солистка Национального филармонического оркестра России, заслуженная артистка нашей страны — в гостях здесь у Светлого радио. Светлана, ну, Виолетта Модестовна, мы поняли, выступает за пределами Москвы в основном для детей в разных больницах, еще вот таких учреждениях, детских домах. А Светлана Степченко выступает же, наверняка, где-то в провинции?
С. Степченко
— Нет.
А. Пичугин
— Нет?
С. Степченко
— Нет. Светлана Степченко — это часть большого коллектива, это...
А. Пичугин
— А с большим коллективом?
С. Степченко
— Ну, с большим коллективом — да, только что вернулась с гастролей по России.
А. Пичугин
— Вот, вот! Вопрос-то как раз в том, насколько в маленьких городах люди сейчас готовы слушать классическую музыку? Мы видим возрождение интереса здесь, в Москве, в Питере, в больших городах. А вот что происходит в городах с населением, там, 100 тысяч, например?
С. Степченко
— Ну, в больших городах и в маленьких городах, в любых городах готовы слушать Спивакова. Всегда. Готовы полгода копить деньги в провинции на концерт — чтобы попасть, купить цветы и прикоснуться к этому действительно прекрасному.
А. Пичугин
— А Спиваков выступает в маленьких городах?
С. Степченко
— Да. Спиваков выступает тоже, опять-таки, по мере его вот этого... Но он безумно загружен. Большой оркестр «Виртуозы Москвы», Дом Музыки, фонд, сольные концерты... Невероятно, фантастически сейчас вот он играл с Мацуевым сонаты Брамса, это все. Я не представляю вообще, как... Наверное, у него в сутках 25 часов.
А. Митрофанова
— (Смеется.) Может быть, и больше.
С. Степченко
— Я не понимаю, как. Причем, человек... Возраст — ну, все же знают, он не скрывает свой возраст. Поэтому второго такого человека нет, таких нет. Вот я считаю, что Господь мне послал просто вот такое счастье и радость быть с этим человеком 15 лет. Просто молиться на него. Но он говорит, что «просто потому все это у меня, что на меня очень многие молятся» — только за то, что он много добрых дел делает. Я вообще думаю, что... Подождите, я, наверное, мысль до конца доведу, потому что о себе рассказывать нескромно и действительно не надо, абсолютно. Я о добрых делах, потому что это самое важное, наверное, в жизни. Вот это стимул дает топтать еще землю и... Добрые дела. Любовь и добрые дела.
А. Митрофанова
— По поводу добрых дел. У Вас же ведь есть задумки по поводу... Ну, есть задумки о... Ромочка, пометь, пожалуйста... Простите... по поводу добрых дел. У Вас же есть задумки — благотворительные концерты, Вы их уже делаете и хотите делать дальше. Возможно, нас сейчас слышат люди, которые захотят Вас в этом поддержать. Расскажите, пожалуйста, а что бы Вам хотелось? Если бы у Вас поддержка появилась, в какое русло Вы, прежде всего, направили бы свои силы?
С. Степченко
— А какая поддержка? Мне нужна организационная поддержка. Если я приезжаю... Ну, на самом деле, я не особо жалуюсь. Потому что если я приезжаю с гастролями НФОр, обязательно люди из администрации или из менеджмента организуют мне концерты. Они находят больницы. Я уже сейчас и с главными врачами сама связываюсь. Они знают, что если мы в Уфе, я еду в республиканскую больницу, где главный врач меня давно-давно любит и ждет. И куда я привожу кучу подарков. Вот видео, которое вышло, — «Уроки Виолетты Модестовны». Есть Фонд Хабенского, к которому я «приклеилась» такой бумажкой. (Смеется.) Потому что год я пыталась до них... Ну, и вообще просто зашла в Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), на них вышла и попросилась. Сказала, что вот я такая вот. Ну, такая, хочу. Год ждала — спокойно, смиренно ждала год, пока вот мне не позвонили: «Здравствуйте, мы из Фонда Хабенского». Теперь вот от Фонда Хабенского практически регулярно, раз в месяц я (раньше мы, там, по первым числам — ну, как получается) — мы играем концерты. Поэтому... Да нет, наверное, просто нужен, может быть, еще такой человек, как директор или кто-то вот, который вот организовывал бы мне все это. Потому что я, конечно, больше играть и общаться с детьми умею. А вот все считать, организовывать, что как, — я не дружу ни с цифрами, ни со всем остальным.
А. Митрофанова
— Запрос отправлен во Вселенную. Я думаю, что Вы получите ответ. Ну, такое бывает. После эфиров такое бывает.
С. Степченко
— Я думаю, что, знаете... Я ездила на телеканал, собирали мы деньги в поддержку слепоглухонемых семей, именно семей. Потому что есть интернат, который, в общем, не бедствует. А есть люди, которые заканчивают интернат, допустим, и вот они вообще никому не нужны. Я как бы участвовала в этом. И поэтому мне не надо, мне не нужна помощь. Просто вот хочу, чтобы сегодняшняя программа — она тоже какой-то вот след хороший оставила, добрый в сердцах людей. Ну, это только музыкой можно сделать.
А. Митрофанова
— Мы ее сейчас будем слушать.
А. Пичугин
— Благодарим, благодарим Светлану Степченко за этот прекрасный разговор. Приходите к нам. Вы были у нас три года назад. Три года назад, да-да-да.
С. Степченко
— В самом начале была, практически.
А. Пичугин
— Да-да-да.
С. Степченко
— Я у Вас всегда. Я и на дне рождения радио «Вера»...
А. Пичугин
— Да, это мы помним! А слушатели это не видят и не слышат.
С. Степченко
— Я Вам очень благодарна. Я Вас хочу поблагодарить за возможность прийти и пообщаться с Вами, с замечательными людьми, прекрасными, и радиослушателями.
А. Митрофанова
— Спасибо!
А. Пичугин
— Вот мы начали с взаимных комплиментов и ими заканчиваем!
С. Степченко
— Да!
А. Митрофанова
— Вы знаете, давайте, мы сейчас, поскольку будем слушать арию Гадкого Утенка, расскажите, пожалуйста, что это за птиц такой, такая.
С. Степченко
— Птица получилась совершенно тоже невероятным образом, в результате... Вот сошлись все звезды, сошлись три гения — это Чайковский, на музыку которого положен текст, с гениальным фильмом... Четыре гения — Гарри Бардин и Спиваков. Спустя лет — сколько там? — 15 или даже сколько-то после того, как вышел мультфильм «Серый волк & Красная Шапочка», мне позвонил Гарри Яковлевич и спросил: «Светка, ты еще поешь?». А я набралась наглости и сказала: «Еще как!». (Смеется.)
А. Митрофанова
— (Смеется.) Ну почему — наглости? Это же правда!
С. Степченко
— Ну, правда, да. Я же не зря пошла в храм петь. Правда-то правда, но мой голос травести — он остался невостребованным сейчас. Я тоже не жалуюсь, опять же таки, но... Раньше такой был жанр, такие были артистки — травести. Сейчас уже это не существует. Сейчас уже дети режиссеров, там, внуки режиссеров — все поют, все замечательно поют. Артисты поют мимо нот тоже, что меня очень сильно ранит. Ну, не важно. Вот. «Еще поешь?» — говорит. Я говорю: «Еще как!». Сказала ему, ответила и записала вот эту арию Гадкого Утенка. Писал тоже совершенно фантастический звукорежиссер... Тоже гениальные люди, ведь от них очень много зависит. Вот как он там кнопочку повернет, так оно и будет. Я записала его с одного дубля, и там у меня кикс такой получился — высокая-высокая... Это тема-то из «Лебединого озера». И я говорю: «Дядь Вов! (Виноградов, замечательный звукорежиссер) Дай, я перепишу!». — «Давай оставим!» И к концу этой арии, когда я все выше и выше поднималась, я видела, как плачут люди. И один раз единственный он меня попросил, Гарри Яковлевич, выступить на публике. И вышла такая дама корпулентная, да, и начала пищать. Я сказала, я предупредила. Я говорю: «Вы сейчас будете смеяться, потом Вы заплачете». И действительно оператор словил мужчину, который утирал слезу. У меня до сих пор мурашки, когда я слушаю эту арию Гадкого Утенка. Не знаю, почему-то такой эффект. Вот сошлись все гении.
А. Митрофанова
— Светлана Степченко на радио «Вера» — российская альтистка, солистка Национального филармонического оркестра (добавлю — сама человек-оркестр, хотя она это и отрицает), концертмейстер, заслуженная артистка России и...
А. Пичугин
— ...Виолетта Модестовна.
А. Митрофанова
— ...Виолетта Модестовна. В ее исполнении мы сегодня завершаем программу — Вашим исполнением арии Гадкого Утенка.
А. Пичугин
— Всего хорошего! Мы прощаемся с Вами, будьте здоровы!
(Звучит ария Гадкого Утенка.)
Владу Бунину нужно лекарство, чтобы побороть рак крови
Поделиться
Владислав и Елена познакомились в зимний день в одном из парков Воронежа. Он подхватил её за руку на скользком склоне, чтобы девушка не упала — с этого началась их дружба. С тех пор прошло уже 10 лет, за это время пара поженилась, и у них родился сын. Жизнь молодых людей была наполнена радостью и семейными хлопотами. Влад собирался построить загородный дом, чтобы быть с родными ближе к природе. Но болезнь никогда не считается с планами.
Не так давно самочувствие молодого человека стало стремительно ухудшаться. И на обследовании в больнице ему сообщили о тяжёлом диагнозе — онкологической болезни крови. Уютные семейные ужины, совместные прогулки и активный отдых — обо всём этом пришлось позабыть. Теперь Владислав всё время проводит в больничной палате, Лена часто его навещает, а сына он видит только по видеосвязи. Однако супруги не теряют надежды, что Влад скоро поправится и вернётся домой. Они признаются, что болезнь сделала их ещё ближе. Слова о любви звучат чаще прежнего, и каждая встреча, как праздник.
Сейчас Владислав находится в активной стадии лечения. Чтобы победить рак крови, ему необходим дорогостоящий препарат, который лишает вредоносные клетки возможности расти. Это ключевой шаг к ремиссии. Но семья молодого человека не в силах оплатить весь курс самостоятельно.
Помочь Владиславу Бунину пройти лечение и вернуться к родным можем мы с вами. Сбор для него открыт на сайте фонда «ДоброСвет».
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Роман «Авиатор» — исторический контекст». Анастасия Чернова
Поделиться
Гостьей программы «Исторический час» была писатель, кандидат филологических наук, доцент Московского государственного университета технологий и управления имени К. Г. Разумовского Анастасия Чернова.
Разговор пойдет о романе Евгения Водолазкина «Авиатор», как через фантастическую судьбу персонажа этого романа показано изменение людей и общества после революционных событий в России в начале ХХ века, как на месте Соловецкого монастыря возник один из самых страшных лагерей для заключенных и как даже в после падений человек может снова обрести себя через покаяние и обращение к Богу.
Все выпуски программы Исторический час
«Паломничества в современной России». Юрий Минулин
Поделиться
Гостем программы «Вечер воскресенья» был руководитель направления религиозного туризма в Российском Союзе туриндустрии, руководитель паломнической службы «Радонеж» Юрий Минулин.
Мы говорили с нашим гостем о его пути к вере, об интересных людях, повлиявших на этот путь, а также о том, как еще в советские годы он начинал организовывать экскурсии, связанные с религиозными темами, как создавались различные паломнические маршруты и как они развиваются и меняются сегодня.
В начале выпуска — воспоминания о первой экскурсии по московским местам, связанным с Патриархом Тихоном, организованной в 1989 году. Юрий Минулин говорит о том, как экскурсионная деятельность переросла в паломничества, вспоминает церковную молодёжную среду 1970–1980-х годов, чтение Евангелия, участие в богослужениях и поездках.
Обсуждается различие между паломничеством и религиозным туризмом, участие церковных инициатив в туристическом сообществе, создание школы экскурсоводов, развитие маршрутов по России и за её пределами.
Во второй части — рассказ о поездках в Торопец, на Соловки и Синай, о музеях и школах, связанных с именем Патриарха Тихона. Завершается выпуск воспоминаниями о встречах с отцом Иоанном Крестьянкиным и Патриархом Алексием II, о поездках на Синай и соловецкий остров Анзер и о том, почему у каждого паломничества должна быть вершина — и ею должна быть Литургия.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
Диакон Игорь
— Добрый вечер, дорогие друзья. «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У микрофона Кира Лаврентьева.
К. Лаврентьева
— Добрый вечер.
Диакон Игорь
— И я, диакон Игорь Цуканов. Как всегда, в это время мы говорим с нашими гостями в студии на тему «Христианин в обществе», и сегодня у нас в студии очень интересный гость, с которым можно поговорить на очень большое количество потрясающе интересных тем. Это Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», которая существует в этом году, я так понимаю, 36 лет, она отмечает своего существования. Также Юрий Ахметович руководитель направления религиозного туризма в Российском союзе туриндустрии, и в качестве такой преамбулы еще скажу, что вот служба «Радонеж», паломническая служба «Радонеж», мы сейчас не про радио говорим, а про паломническую службу. Она существует, как я уже сказал, 36 лет, и возят паломников по какому-то широчайшему спектру направлений. Это далеко не только Россия, хотя, конечно, это в первую очередь Россия, но это и Израиль, и Сербия, и Греция, и Грузия, и даже Египет, и даже Китай, насколько я, так сказать, ознакомившись с сайтом, выяснил. Юрий Ахметович, добрый вечер! Христос воскресе!
Ю. Минулин
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели!
Диакон Игорь
— Первое, с чего хотелось начать наш разговор, когда я некоторые ваши интервью читал, готовясь к интервью, к сегодняшнему, к беседе нашей, я обнаружил, что служба-то ваша начиналась в 1989 году с того, что вы организовывали экскурсии по местам, связанным со святейшим патриархом Тихоном, по московским местам, связанным с его служением, с его жизнью. И мне хотелось спросить, а какую роль играет Святейший Патриарх, святой Патриарх Тихон в вашей жизни вообще? Я так по многим вашим замечаниям во многих ваших интервью понял, что это для вас человек, ну, важный не только потому, что с него началась служба «Радонеж», по многим причинам. Правильно я понял?
— Да, вы правильно поняли. Ну, надо сказать, что я по образованию учитель истории. Для меня история и жизнь общества — это не пустые слова, а это жизнь человека и его деятельность в том многообразии, которое может быть в жизни каждого человека. Когда я учился, я пришел в церковь. Это было в последние, скажем так, года моей учебы в школе. Это был 1978 год. Пришел в Богоявленский собор. Мы со своим другом удрали из школы и поехали в Троице-Сергиеву Лавру. Там нам встретился один человек и сказал, а у нас скоро пост. Возьмите конфетку и вы можете, потом это есть уже нельзя. Я не понял, почему это так, а он мне говорит: а пойдем на молебен. Я впервые пошел на молебен. Это 78-й год. Это обычный мальчик из советской школы. Мы пришли в подклет Успенского собора, где покоится Алексей Первый и многие другие. Сейчас уже там покоится Патриарх Пимен, 35 лет, которому было совсем недавно. И там был молебен. Нас окатили водой. Я поворачиваюсь к нему и спрашиваю: а что это такое? Говорят, благодать. Так мы и решили. Вот понимаете, в следующую субботу я пошел в храм. Что это был за день, я только помню, что март. И так все началось. Ну вот интересно, вы спросили ведь о патриархе Тихоне. Потом была очень интересная христианская среда, людей, молодежи, которая читала Евангелие все 80-е годы. И мы как-то возрастали друг с другом и ездили по святым местам. С матушкой Иулианией, тогда Марией Каледой, или с Васей Каледой, или с кем-то еще мы отправлялись туда-сюда, я очень многих видел тогда, встречал, это были активные люди, это были живые люди, с ними было интересно общаться. Ну вот и еще очень важным моментом являлось, конечно, такое образовательное направление. Ты должен учиться. Вот вся среда: ты должен учиться. Плохо ли ты учился в школе? Хорошо, это не имело значения. Самое главное, ты должен дальше учиться. И вот это образование, это заставляет человека учиться и в христианской среде, в общем-то, в полуподпольной. Самиздат никто не отменял, всё, у меня есть ещё книги, куча самиздата ещё. Вот. На Соловках я их храню. И дело в том, что вот таким образом мы как бы подошли, что нужно учиться, и я поступил в институт, поэтому не смог ходить в Богоявленский собор. Мой институт был совсем рядом, и Крупский педагогический, потому что там ходило много наших преподавателей, могли увидеть, могли отчислить, и много такого. Но вот с этого момента история, она стала, ну скажем, акцентироваться. Она стала реальностью. И надо сказать, что и 80-е, и даже 90-е годы, да и сейчас, всё это для меня живое действие. Действие нашей жизни, и то, как ты к ней относишься, то, как ты в ней живёшь. И вот когда встал вопрос о... Что же мы можем сделать в год тысячелетия Крещения Руси? Я пришел к отцу Кириллу, тогда Кирилл Глебович Каледа, просто Кирилл, мой друг, говорю, Кирилл, а мы можем сделать экскурсию? Почему экскурсию, я могу объяснять, но это длинно, не надо сейчас.
Я уже закончил курсы экскурсоводов, к этому моменту, в 88 году. Он говорит: а как это делать? Я говорю, у тебя есть материал, у меня есть знакомый методист, мы это все можем сделать. А как? Ну, если есть Пушкин в Москве, есть Лермонтов в Москве, Маяковский, почему не может быть Патриарха Тихона в Москве? И в 89-м году, в октябре-месяце, прошла первая экскурсия. Но какая большая была радость, что в это же время, 9 числа октября, был канонизирован Патриарх Тихон. Я не буду рассказывать всей истории, как это происходило и что. Это не моя деятельность в данный момент. Кто-то знает больше, пусть он и расскажет. Самое главное, что мы к этому подошли. Мне иногда нравится выражение «думайте иначе». Ну почему не может быть вот так же? Но самое интересное и важное, что для общества советского это было нужно. У нас первые экскурсии происходили так. Люди приезжали из, ну, скажем так, из какого-то НИИ или завода, у них была экскурсия, потом ресторан, а потом театр на Таганке. Вот сначала они ездили на Таганку, потом они начали ездить на наши экскурсии. Мы провели их 150 экскурсий за год.
Это очень большое количество. Это великолепно. И надо отдать должное. Вот когда вы спросили, для меня это стало исследованием церковной жизни, исследованием себя, исследованием отношения к тем событиям, которые в нашей жизни происходили. Затем я закончил институт и написал дипломную работу «Практический опыт Патриарха Тихона. Русская Православная церковь от февраля 17-го до ноября 17-го». Вот и всё. И её утвердили в 90-м году. Я благодарен нашему преподавателю, который жив и здоров сейчас, и преподает в том же вузе, Ольга Владимировна Розина, которая это разрешила. А наш деканат, ну, ректор учебный совет пропустил.
Диакон Игорь
— То есть это об избрании как раз в том числе святителя Тихона на патриарший престол.
Ю. Минулин
— Ну, практически да. Оппонентом был Цыпин.
Я пошел, попросил, а они утвердили. И вот когда вы говорите, как происходило, вот не случайно следующим этапом было появление, например, как появилось наше знакомство с обществом «Радонеж». В 90-м году в феврале-месяце в Доме культуры «Меридиан» проходило большое собрание, посвященное патриарху Тихону. Там были все. Отец Владимир Воробьев, отец Дмитрий Смирнов, кто только не был.
Все были. А проводило общество «Радонеж». Мы пришли с отцом Кириллом, тогда еще просто Кирилл Глебович. Кирилл, ну надо просто объединить усилия и сделать что-то. Мы пришли и познакомились, давайте мы будем вместе, мы будем экскурсиями, а вы будете своим заниматься. Так и произошло. Февраль девяностого года. И все 35 лет мы дружим и работаем совместно. Вот вы знаете, ну, наверное, это великолепное время открытий и возможностей. И самое главное, вот их, те зачатки или те ростки, не упустить и не потерять до сих пор, потому что мой ближайший друг открыл храм святителя Тихона Патриарха Московского в городе Клин, отец Анатолий Фролов. Ну как вот с ним, с которым мы читали Евангелие в течение 15 лет, мы до сих пор дружим, и не помогать друг другу в том, чтобы храм становился, ремонтировался, люди ходили, а мы ездили, встречались, передавали друг другу опыт, помогали друг другу. И вот это, наверное, и была та позиция, которая была, ну скажем, заложена, я сейчас скажу всё-таки, наверное, кем, это таким человеком, как отец Глеб Каледа. Безусловно, вот этот человек для меня стал, ну скажем, светочем как отец, как семейство, как ученый и как христианин. И то, как он относился к своей жизни, к жизни, в которой он работает, ну скажем, профессиональной и активной позиции. И тогда же появился Свято-Тихоновский институт, с которым нужно было просто помогать, возить что-то, перевозить, тогда все что-то помогали друг другу. И эта общественная жизнь, она дала свои ростки, свои, ну скажем... Прекрасные плоды. Да, она дала свои плоды.
К. Лаврентьева
— Программа «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА у нас в студии. Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма. У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Юрий Ахметович, в одном из интервью, когда вы рассказывали как раз, что начинали с экскурсии про патриарха Тихона, там было имя и митрополита Вениамина Федченкова, скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, чем обусловлен такой интерес к патриарху Тихону тогда и какое значение личность патриарха Тихона сейчас имеет для современного человека? Почему важно молиться патриарху Тихону? Вот если вы внутренне это как-то ощущаете, то будем благодарны, если поделитесь с нами.
— Вы знаете, если вы говорите о том, что было в прошлом, это как открытые врата. Возможность рассказать о человеке. Вы знаете, долгое время мы, когда готовили экскурсию, я думаю, сейчас это меня иногда посещает, всегда, в общем, когда мы готовим какое-то направление, меня посещает такое. Мы готовим о святом или о человеке?
Мы говорим о людях, об обществе или церкви в обществе, или обществе в церкви. Вот это движение тогда очень было важно. Для нас, будучи людьми, верующими христианами, мы должны были рассказать миру о церкви знакомыми им формами. Почему экскурсия о Пушкине? Эта форма знакомая, но перевёрнутая и изменённая. А как нам это рассказать? Мы его ощущаем как светоча. Вот вы знаете, вы задали это очень сложный вопрос. Патриарх Тихон не очень много говорил о каких-то перспективах, возможностях. Скорее, он даже больше иногда сострадал тому, что он не сможет сделать. Он переживал от того, что всё рушится. А вот в наши девяностые годы, восьмидесятые, и в нынешние, я думаю, так же, перенесём это, у нас появляются возможности. И, с другой стороны, у нас появляется очень много сложных периодов, ну, например, закрытость территории, закрытость страны, обусловленность религиозного понимания на сегодняшний день, например, как мы ощущаем себя православными людьми, и мир на нас смотрит по-другому. А тогда, вы смотрите, на Патриарха смотрели, как на последнего из могикан. Ведь тот же самый Павел Корин не смог написать картину. Он же не смог написать. Что ему помешало тогда? Он же всё сделал, все эскизы были готовы. Ну, как бы он готов? И вот это полотно, огромное полотно, я это полотно увидел в 79-м году. И мне тогда сказали,: вот он стоял здесь с кисточкой, хоть бы измазать, а не смог. Что это значило? Вот то же самое и здесь. Что для нас был Патриарх? Для нас Патриарх оказался...
Вот почему в 90-х годах столько было связано с Патриархом Тихоном? Ведь и не только, потому что он был первым, кто прославлен был в лике святых уже в советский период. Не в постсоветский, в советский период. 89-й год — это советский период. Обычный, нормальный. Мы брали автобус, и еще не знали, посадят ли нашего старосту за то, что мы взяли автобус. Ну, потому что его нельзя было брать на это религиозное мероприятие. Уж точно его могли, Царство Небесное ему, отличный человек, Виктор Иванович. Но это было же так. Он патриарх стал для нас как знамя, что церковь жива. Я долго спрашиваю, вот для себя, мы ведь экскурсию делали, естественно, материал очень большой делали тогда. Вот смотрите, в течение ста лет все наши патриархи, Сергий, Алексей Первый, Алексей Второй, Пимен, они думали о
патриархе Тихоне. Почему-то, не говоря о нём, самый большой реакционер для советской власти — это патриарх Тихон. Он олицетворение того, что он, в общем-то, самый реакционный в церкви, а самый реакционный — это его вера. Тихоновцы — его вера, его уверенность, что церковь будет жива.
А они постепенно-постепенно открывают Малый Собор, где начинают варить миро. А ведь рядом Патриарх. Миро варят с ним. А это за 50-е годы. В Донском монастыре. А миро что это? Значит, все миром помазаны. А кто рядом лежит? Яков Анисимович Полозов и Патриарх Тихон.
История лежит. И вот эта история через историю, когда человек воспринимает свою жизнь и наполняется его жизнь, она, наверное, очень такая, скажем, важная, и вот это то, что все 70 лет они думают, размышляют о том, что необходимо, если не прославить, то увековечить имя Патриарха. Прославить, они же не знали, что пройдет только 70 лет, и советской власти не будет. Хотя об этом говорили. И об этом говорили: вы проснетесь, а ее не будет. Я это очень хорошо помню в 91-м году, когда произошли события известные. А это говорили те же самые люди, которые были вокруг Патриарха: Алексей Мечев и Сергий, отец Сергий. Все они воспринимали это временным, но не знали, какое время пройдет.
И вдруг Патриарх решает, Патриарх Пимен, который помнил то время, решает вопрос о том, что они будут канонизировать Патриарха. Если переключаться сейчас, на сегодняшний день, на ваши вопросы, я бы ответил так. 22 февраля 2025 года, в день обретения мощей Патриарха Тихона, я приехал в Торопец. Не первый раз, но приехал в Торопец. И для меня это было время, как будто я встретился с тем человеком, которого я знал очень долго и давно. Я бы не сказал, что нужно обязательно много рассказывать. Я бы сказал так, приезжайте в Торопец, поторопитесь в Торопец, там есть Патриарх. Там всё дышит им, там дышит его жизнью. Вот сейчас, коль я уже переключусь на последнюю часть вашего вопроса, было перенесение мощей Патриарха Тихона в город Торопец. Прошло это 12-го числа, я был только что там.
Диакон Игорь
— Торопец, извините, включусь просто на секунду, это город, где он провёл своё детство, и где он учился в училище. Вот в первом училище, которое он закончил, был второй выпуск. Нужно пояснить для слушателей.
Ю. Минулин
— Я совершенно с вами согласен, но теперь там есть училище, детская школа Патриарха Тихона, там есть дом-музей Патриарха Тихона. Сохранился храм, где служил и отец Иоанн Белавин, папа Василия Ивановича Белавина, и в любом случае он бегал по этим улицам. И надо отдать должное, как люди и священники относятся и поминают его, они его знают, они его помнят. В этом городе около 15 храмов. Они все живы и здоровы. Они все восстановлены. Пешеходные улицы красивы. Но вот там есть единственное место, где жил Патриарх. Причем у нас есть с вами усадьба Патриарха. В этом моменте мы можем сказать, что в мире нет музея Патриарха, а у нас есть.
Вот таких музеев Патриарха ведь почти нет. А у нас есть. И вот здесь тоже интересный вам момент. Почему такое внимание, отношение и у светских людей к Патриарху? Сохранили дом, не разрушили за это время. Там же война прошла. Недалеко Ржев. Там такое было. Ржевский котел, И Великих Лук ничего не осталось. А это город весь живой. И они все думают о том, что это
по молитвам Матери Божьей Корсунской, святителя Тихона, Александра Невского и тех святых, которые их покрывают в этой жизни. И вот возвращаясь к тому, что вот как проходило это, возглавил это все митрополит Тверской и Кашинский Амвросий, и его все, скажем, все наши священники, которые несли эти мощи, понимаете, он как будто пришел в этот город, еще раз, вот этими мощами. Вот эта служба и то настроение, которое было в момент открытия памятника, открытия музея и богослужения, оно свидетельствовало о каком-то единении внутри и общества, и церкви. И надо сказать, ведь вы правильный вопрос задали. Патриарх ведь историческая личность. Очень часто вот к этому отнести нужно. Для меня он как бы раскрывал меня как человека, как, ну, не историка, а как, ну, скажем, деятеля, туристического деятеля, конечно, можно так назвать, того, который много путешествует по нашему миру. Вот и для меня это открытие ну и требующие которые еще потребуется открывать и открывать
К. Лаврентьева
— Спасибо, Юрий Ахметович.
Диакон Игорь
— «Вечер воскресенья», дорогие друзья, на Радио ВЕРА у микрофона Кира Лаврентьева и диакон Игорь Цуканов. Сегодня мы беседуем с Юрием Ахметовичем Минулиным, руководителем паломнической службы «Радонеж». И вернёмся в студию буквально через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Ещё раз здравствуйте, дорогие наши слушатели. У нас в студии Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма в Российском союзе туриндустрии. У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.
Диакон Игорь
— Юрий Ахметович, мы вот первые полчаса проговорили о Святейшем Патриархе Тихоне, чему вот я, например, очень рад, но хотелось, конечно, ещё поговорить, собственно, о том деле, которым вы занимаетесь вот уже 36 лет. Занимаетесь вы организацией паломничеств.
И, конечно, мне хотелось спросить, как вы осмысливаете вообще паломничество с точки зрения, ну, просто как верующий человек, как христианин? Что это такое? Это же не просто путешествие, которое организуется для верующих людей. Каков смысл паломничества вообще? Вы наверняка об этом очень много думали за все эти годы, и, наверное, как-то переосмысливали. Вот что вы сегодня могли бы на эту тему сказать?
Ю. Минулин
— Знаете, спасибо вам большое, но, коли вы меня назвали «Паломническая служба «Радонеж» и «Религиозный туризм Российского союза туриндустрии», я всё-таки скажу о двух вещах, которые необходимы. И, наверное, это и связано с Патриархом Тихоном, и с тем, что мы говорили в первые полчаса. Дело в том, что 90-е годы привели к тому, что мы должны были рассказать человеку о Христе. Его благая весть, и Слово Божие, и Евангелие должно было быть донесено. Наверное, это и должно было сказаться. И тогда необходимо было сказать тем языком, который знал человек. И мы обратились к туристическому. Тогда не было паломничества как такового. Ведь паломничество всё-таки это религиозное поклонение и литургическое действие, церковное. А религиозный туризм это познание и изыскание,
изучение. И ничего не надо путать, и ничего страшного. Когда они перекликаются, ничего страшного нет. Другое дело, есть закон один, есть закон другой, и мы им пользуемся. Но в самой-то жизни мы понимаем, что мы едем в путешествия, и сегодня мы с вами, отправляясь в любое путешествие, мы думаем, вот мы посмотрим то-то, то-то, а здесь будет у нас отдых, а потом литургия. Почему? Да будет воскресный день.
Так было очень часто. И вот если говорить о путешествиях, конечно, мы путешествуем очень много. Это Владивосток, Сахалин, Петропавловск-Камчатский, Курильские острова, Байкал, Алтай, Алтай-Монголия, Сибирь. У нас 20 лет есть направление, сибирское направление, которое работает на Енисее, Красноярске, которое возглавляет человек, который бросил когда-то свое дело, немецкую фирму, и занимается путешествиями, прекрасный экскурсовод, замечательный человек и организатор этого процесса. Точно так же было направление на Соловки и Валаам, помогая Валааму открываться, Соловкам помогая им организовывать их пространство и их руководители, которые или друзья или наши ученики. К словоу, ученики они учились в нашей школе, которая называется подготовка экскурсоводов на паломнических маршрутах. Я понимаю, что в данный момент это можно называть и в Крыму, точно так же, как, Царство Небесное отцу Валерию Бояринцеву, который уехал из нашего храма Ильи Обыденного, уехал он в город Алупку, в Алупку я приехал и сказал: а теперь мы будем с вами воцерковлять отдых. Почему? Потому что паломничество и отдых, конечно, тоже несовместимы. С одной стороны. А с другой стороны, почему? Вы не можете отдыхать, а в субботу-воскресенье вы не можете ходить в храм. Мы это взяли в 92-м году, а потом в туризме, в туристических компаниях, и потом в Российском союзе индустрии, в других рассказывали. В Греции, в Италии, в Болгарии, в Черногории, вы должны включить экскурсии по святым местам. И они их включили. На Кипре. Это тогда, когда вы едете отдыхать, они включили экскурсии не только, ну там, к Зевсу к какому-нибудь очередному на Кипре, но обязательно по святым местам, к Кикской иконе Божьей Матери. То же самое было в Болгарии. Синай. Синай это отдельно. Здесь вот давайте все-таки мы здесь... Они это включали всегда, потому что нужно было бы встретить солнце. Ничего подобного, так не делается. Если ты человек религиозный, неважно, паломник или религиозный просто, ты обязан там два дня быть. А не просто подниматься и опускаться. Потому что ты никогда не успеешь попасть на службу. Она начинается в три часа ночи. И что вы хотите? А ты там солнце встречаешь. Так что вопросы есть. И вопросы можно решить так или иначе. Но самое основное. Вот что позволило нам, соединителям, обратиться к туристическому сообществу? Первое, это то, что мы знали, что они такие же люди, как мы с вами. Мы такие же, мы живём в одном обществе. Просто мы расскажем о том, что вот есть церковь, есть богослужение, есть Слово Божие.
Давайте жить вместе, друг с другом, помогать друг другу. Да быть просто человеками. Если ты с ним живешь, он тебя видит то, как ты живешь, то, как ты относишься к своему деланию. А ведь паломническую службу я придумал в девяносто шестом году, название, чтобы акцентировать и понять, что это религиозное, церковное служение, паломническое служение. Слово «служба» — это служение. И когда сейчас им пользуются, мне это приятно. А вот для советского человека, который в 90-е годы был, это было непонятно.
Диакон Игорь
— Там фирма.
Ю. Минулин
— Там фирма, а здесь какая-то служба. Не будем сейчас упоминать сегодняшний день, есть свои особенности, но самое основное. Я завершу этот вопрос, примерно ваш вопрос, таким ответом о туристическом сообществе. Вы знаете, я когда-то вышел с одной из выставок, они большие проходили, я понял нехитрую такую мысль. Вы знаете, с этими людьми я буду крестить детей.
И через некоторое время мне позвонил мой друг из Питера, и сказал: ты к этому относишься серьёзно? Да. Приезжай, у меня сын родился, мне нужно, чтобы кто-то был крёстный. Я поехал. Я поехал, не потому что это счастье. Это счастье, когда тебя приглашают, зовут, и когда ты кому-то нужен. И вот самое основное в паломничестве и в паломнической службе, и в самом служении, чтобы ты не только был нужен, но ты был готов ответить каждый день о своем уповании. Вот. Потому что, ну, вот... Ну, наверное, можно это сказать. Перед тем, как я поехал в Торопец 12 мая сего года, я поехал в Донской монастырь ранним утром на 11 числа и побывал у мощей патриарха Тихона, потом я побывал у отца Даниила Сарычева, которого лично я знал, который нами руководил, когда мы должны были петь мальчишками, и у Александра Александровича Солженицына. Вы знаете, вот каждое паломничество должно начинаться с молитвы, каждое путешествие должно начинаться с проработки маршрута, а у каждого путешествия должна быть вершина, а у каждого паломничества должна быть литургия. А всё остальное — это детали. Как есть, сколько есть, когда есть или где спать — это технические истории. Они должны быть обязательно, потому что он остаётся человеком. И вот здесь мне было приятно, что к нам, как к паломникам, как к людям церковным в том туристическом сообществе отнестись с огромным уважением. Именно поэтому они ходят в храм сами, без нашей помощи.
К. Лаврентьева
— Юрий Ахметович, от Синая до Соловков — так звучит до сих пор девиз паломнической службы «Радонеж». И, конечно, хочется спросить, какие лично у вас есть излюбленные места паломничеств, куда вы возвращаетесь снова и снова с большой радостью и вдохновением?
— От Синая до Соловков. В девяносто восьмом году, когда нам нужно было написать первый наш каталог, мы долго сидели смотрели на лист бумаги. И мой сын все говорил, ну что пишем-то?
И вот так и родилось от Синая до Соловков. Дело в том, что есть одна особенность. И мы, слава Богу, с вами, так как мы все немного историки, и немного занимались ей, и изучали, у каждого народа есть свои вершины путешествий. И вот у российского народа всегда было путешествие на Соловки. Почему? Так с юга были печенеги,
с запада были тевтонцы и товарищи другие. Ну, Сибирь, понятно, не освоена, там тяжело ходить. Куда шли наши просветители от преподобного Сергия? Да на север. Куда шла наша вся, ну, даже экономика? Тоже на север. Где самый большой форпост? Соловки оказались. И это наше, ну, скажем, то наше достояние, удивительное достояние, неизученное достояние. Его так много. Потому что реки закрылись, дороги не проложились, железные дороги прошли левее-правее, а они застыли. Сольвычегодск, Чердынь-Соликамск, и много-многое другое. А почему Синай? Дело в том, что после того, как мы в 80-е годы нашей христианской общины читали Евангелие, следующая книга, было шесть дней творения Библии. И слова, и заповеди Моисея мы изучали на Библии, на тех страницах. И проникаясь тем, что это произошло на Синае, как вершине. У каждого человека, наверное, у общества всегда есть твоя вершина, у еврейского народа была вершина вот эта. И эти заповеди, они же легли в основу всей нашей жизни. Ну, и следующее, очень простое. Они находятся на одной параллели. Это вот, ну, всё.
Диакон Игорь
— Соловки и Синай?
Ю. Минулин
— Да. Если вы проведёте их туда. Не случайно патриарх Никон организовывает Новый Иерусалим. Они тоже находятся на этом. Они все очень близко, по прямой проходят. Оно притягивается. И он, когда строил его, понимая, что больше мы туда не поедем, или долго не можем съездить на Новый Иерусалим, он построил образец, лучший образец в мире. Это я вам подтверждаю, потому что ученый из Америки приезжал, мы его встречали в девяностые годы когда-то, и он изучал очень много, и он просто был поражен этому, ну вот, детищу такому.
К. Лаврентьева
— Синай, монастырь святой Екатерины, соответственно. Там, где находится как раз Неопалимая Купина, мощи святой великомученицы Екатерины чудесным образом туда перенесенные ангелами, ну и место, где Моисей говорил с Богом. Там невероятно, там могила Аарона, там просто всё. Там 10 заповедей даны Моисею. То есть это такое начало нашей христианской истории.
Ю. Минулин
— Оно, с одной стороны, завершение вот этого путешествия, ведь путешествие, любое путешествие, когда тебе дают какие-то заповеди или свод законов, ты к нему должен быть готов, хотя бы чуть-чуть. Или хотя бы тянуться к ним. И вот это там получили. Но я вам могу сказать одно, конечно, это пребывание на Синае, во-первых, восхождение сложное. Второе, это ночь. Третье, это если ты служим, а мы служили Литургию, и, конечно, место. Сними обувь, это место свято. Вот это так. А теперь я вам скажу другой вопрос. Почему на острове Анзер есть Голгофа? Четыре столетия Голгофо-Распятский скит. Храм. И огромная трагедия XX века в этом месте. Голгофа. Вот для меня эти исторические вещи, как и первый ваш вопрос, иногда бывают не отвечены. Я не могу на него ответить. Я могу просто вот перекреститься и встать, и помолиться, и не говорить ни о чём больше. Точно так же, как на Синае. Я просто снял обувь и встал на эту...
был февраль, холодно, ничего, встал, место это свято, сними обувь, сделай что-нибудь. То же самое, вот что можно сказать о Голгофе на Анзере, и потом произойдет наша российская Голгофа 20 века. Вот мне хотелось бы немножко переключить, наверное, на сегодняшний день. Хотелось бы, чтобы больше изучали историю. Знакомились с местами. Вот сейчас очень много ездят по стране. И, наверное, все-таки я переключусь на Торопец быстро, потому что... Почему? Потому что вот в этом городе можно рассказать о патриархе, об Александре Невском,
можно рассказать о космонавтах, в этом городе космонавта два необычных.
Диакон Игорь
— Напомним, дорогие друзья, что это «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, и мы говорим сегодня с Юрием Ахметовичем Минулиным, руководителем паломнической службы «Радонеж». У микрофона Кира Лаврентьева, диакона Игорь Цуканов. Да, Юрий Ахметович про Торопец еще раз.
Ю. Минулин
— Знаете, мне очень радостно говорить о Торопце, потому что в этом городе есть то соединение исторических и мест. Вот мы с вами говорили о Соловках и о Синае, а здесь, в общем-то, вся наша история нашего государства российского. Здесь и Александр Невский, здесь и Патриарх Тихон. Неслучайно и сама тема: князья и святители появилась в туристическом сообществе Твери. И она имеет сейчас даже государственную поддержку. То же самое. Появляется музей Патриарха. Здесь же проходили такие вещи, которые, в общем-то, необычные. Два человека. Один мальчик и второй. Один уехал в Америку и создал шаттл, а другой уехал в Москву и создал буран. Как вам нравится? Такой музей там тоже есть. И в городах, в этих городах есть необычность. В наших городах. Ну, для чего я это говорю? В нём чувствуется жизнь и особенности нашей культуры. И когда вот пребываешь у дома музея Патриарха Тихона, вот радуйся то, что небольшой город нашёл себе средство.
Сохранить дом, восстановить дом, благодаря... Создать музей, благодаря отцу Георгию Фролову, например, который его 20 лет длили. И на сегодняшний день даже они приняли за такое участие, что будет попечительский совет.
Дом Музея Патриарха Тихона, общественно-церковный попечительский совет, помощи музею. Потому что, естественно, немного осталось вещей и памятных вещей Патриарха, да и много что еще нужно воссоздать, и само методически его выстроить, как рассказывать все. Много вопросов. Вот эта инициатива, вот эта жизнь,
и то, что мы вот видели, что есть школы, например, патриарха Тихона в Торопце. Дети, которые с радостью идут в храм и помогают митрополиту нести его посох.
Это очень приятно и это радует. Молодые папы и мамы приходят с детьми на день встреч мощей Патриарха Тихона. Вот решение. Значит, что-то произошло за 35 лет. Значит, какое-то участие мы произвели. И вот, наверное, Церковь и вот то, как мыслил Патриарх: «Не сходите с пути креста. Идите им, и Господь поможет вам на ваших путях, крестных, двигаться». И когда мы говорим о паломничестве и религиозном туризме, мы, в принципе, должны помнить одно. Самое главное — это вершины или движение к тому, к чему ты идешь. Главное — ради чего ты вступил на этот путь. Чтобы цель, которую ты поставил, она была бы реализована. А вот от нас зависит, вот если говорить о паломнических службах и туристических организациях, которые занимаются религиозным туризмом, зависит всё-таки помочь им раскрыть. Раскрыть вот то многообразие нашей жизни и открыть красоту нашего мира, мира Божия.
Диакон Игорь
— Юрий Ахметович, я ещё хотел, знаете, успеть затронуть, ну что ли, тему сегодня. Вот вы рассказывали сейчас очень много и так как-то вот ярко о 90-х годах, когда очень много чего хорошего начиналось. И ну как-то все работали вот так совместно, да, и огромное количество людей, которых мы сегодня все знаем по именам, вот они все трудились буквально плечо к плечу, локоть к локтю, и среди этих людей, насколько вот я знаю, вы были лично знакомы и со Святейшим Патриархом Алексием, ну, по крайней мере, какое-то общение у вас было, да? И еще вы были, ну это еще до, конечно, 90-х годов, вы лично знали отца Иоанна Крестьянкина, когда вы еще вот в Печоры приезжали. Я не знаю, может быть, если хотите, можем как-то об обоих поговорить сразу, или о ком-то из них. Просто очень интересно ваше личное восприятие этих людей, какими они вам запомнились. Потому что, конечно, сегодня, из сегодняшнего нашего дня, оборачиваясь и глядя на них, мы понимаем, что это и тот, и другой, это люди очень важные для церкви.
Ю. Минулин
— Вы знаете, мне не надо оборачиваться назад. Я всегда их вспоминаю сейчас. Дело в том, что для меня это как бы неестественная жизнь последнего времени особенно, что если то, что мы тогда получили как заряд энергии или заряд душевных сил и благословений, то, и мы сейчас можем исполнить, то это вообще удивительно. Давайте два сюжета. Для меня отец Иоанн... Ну, не забывайте, мы были советскими людьми, мальчиками. Айболит 66 он для меня. Айболит, и мы бежим к нему. Но это не так. И это так. Ну, потому что есть образы, которые тебе складываются в детстве, они переносятся. И приезжаешь, и приходишь в монастырь. Подходишь к человеку, берёшь благословение. Слово «берёшь благословение, подходишь» — это какие-то даже не те слова. Ты просто рядом стоишь и слушаешь.
Диакон Игорь
— Прикасаешься.
Ю. Минулин
— Да. Вот это жизнь, которой ты прикоснулся. И если ты прикоснулся, ты вот в этот момент этим и живёшь и дальше. Вот здесь вот важнейший момент. И он говорит, ну такую, к нему подходит паломница или просто: вот сегодня у нас Сорока севастийских мучеников, я же в монастырь приехала, я должна вот здесь в монастыре быть, храм есть севастийских мучеников? Иди туда. Вот такое благословение. Ну, а меня он спросил следующее: А тебя почему Юра-то зовут? Ну, как тебя зовут? Юра. Юра или Георгий? Да, я умно начал говорить, что есть Юрий Всеволодович Владимирский. Он посмотрел на меня и махнул рукой: Георгий. Как вам? И когда мне рассказывают, конечно, я понимаю, что я Юрий, но я понимаю, что для меня оставлено то, что он мне сказал. И вот эти эпизоды, которые были там в монастыре в 80-е годы, они дали основу... Ну, мое первое паломничество было в 79-м году, во время поста, именно в монастырь Печор.
Вышло пять человек и проследовало по брусчатке от поезда. Пять километров надо было дойти до монастыря. Мы подошли к монастырю, было холодно, но мы были какие-то приподняты, восторжены в чем-то. Раннее утро.
Мы постучались в дверь. Храм, монастырь был закрыт. — Вы куда? — сказал привратник. И здесь нужно было сказать слово — на раннее богослужение. Дверь приоткрылась, и нас пустили. Это было в шесть утра. Поезд приходил рано. Москва-Таллин. Через Тарту. Так и была встреча. А вот об его святейшестве я расскажу, наверное, другими словами. Этому человеку довелось открыть так много, что он открыл, наверное, много сердец и много начинаний но так как всего рассказать нельзя, я расскажу один эпизод. Моя дочь, она поёт и у неё было выступление, Дом союзов, и на каком-то шахматном турнире ей нужно выступить с музыкальным оформлением этого всего, и она своего «Василька» переделывает под новогоднюю песню, удивительная песня, замечательно прошла, но ведь что было перед этим, и она мне это посылает, в этом зале маленькую девочку благословил Патриарх Алексей. Ей было три года, и она это помнит. Это была первая, сейчас я скажу, первая Рождественская елка во Дворце съездов нашей России. И там присутствовал Патриарх Алексей Второй. А она сидела рядом. Тогда это было возможно. И она подошла по благословение.
И она это помнит всю свою жизнь. Три года не помнит. От трёх лет до сегодняшнего. Вы понимаете, вот мне больше нравится тогда, когда человек живёт с этим, переживает, несёт это, доносит до другого человека, и чтобы ему было, ну тому человеку, которому это досталось, радостно, и чтобы он с этим мог идти дальше, потому что каждый из них тебя настраивал на выполнение, ну, скажем, твоей человеческо-христианской миссии, не говоря об этом ничего, а просто благословляя или направляя, или определяя твое имя. Ну, это же понятно. Нас же с вами не крестили, меня не крестили, как Георгия. Нет. Ну, чего так это придумывать-то?
Есть начальник над нами всеми, он Георгий Победоносец, так вот ему пусть и будет с тобой, он же всех нас окормляет.
Диакон Игорь
— Ну а паломничество — это ведь тоже способ как раз нести, как сказать, актуализировать ту память, которая могла бы быть просто памятью, а это способ именно актуализировать какие-то свои переживания, веру, в конце концов, ну вот в реальной жизни, то есть это возможность, ну, делать то, что ты веришь, ну, как бы вот в некотором смысле материализовать, да, и прикасаться к этому тоже руками. Это же тоже, в общем, другой способ, но тоже это об этом.
Ю. Минулин
— Вы знаете, паломничество как таковое — это движение. Движение — взял, взял одежду и пошёл туда. Взял и пошёл на гору. Взял и пошёл на гору, и взял скрижали. Внимание! Любой человек, следующий в путешествие и в паломничество, должен помнить две вещи, которые конкретно. Он должен знать, куда он пойдёт и знать, для чего он встал и пошёл. И вот это вот движение, оно, наверное, самым основным образом, оно же есть в Евангелии, оно есть в Библии, и оно есть в человеке. Человек не может сидеть на месте. Он встал и пошёл. Господь сказал, он пошёл. Движение. Вот это движение, это импульс, это...
Ну, вообще-то, это искра Божия, которая в данный момент должна. Другое дело, почему берут благословение перед паломничеством? То же самое. Ну, у людей много желаний. Надо их немного все-таки систематизировать. И это тоже правильно. То же самое, когда едут в путешествие, надо посоветоваться. Если ты можешь взять гору, ты бери ее. А если не имеешь возможности, ну, может быть, по горке походить здесь, поближе где-нибудь, не будь ты непредусмотрительным или самонадеянным. Ведь данный момент... Но я ещё переключусь на другой момент. Паломничество — это ещё и научение. Это ещё и обучение. Представьте себе, что едет на 8 дней путешествие по Италии или по России. Сколько нужно хороших тем рассказать? Какой должен быть экскурсовод? Почему мы сразу поставили вопрос подготовки экскурсоводов на паломнических маршрутах? Их как бы нет, не существует, есть экскурсоводы. Но на паломнических маршрутах такого ещё нет. Это я могу заявить. Оно будет, но его нету. Туристический экскурсовод есть, а на паломничестве ещё нужно прописать в документах. Но это отдельная тема. Но ведь он есть, и мы должны его готовить. И человек, который едет, он должен получать правильную информацию. Не только правильно ехать, а еще информацию получать. Почему мы обратились в Свято-Тихоновский институт и организовали целое направление по менеджменту?
А сами открыли курсы подготовки экскурсоводов. Потому что без подготовленного человека... И спасибо большое. Патриарх Алексей благословил. Потому что отец Александр Марченко подает всегда на эти документы, что нас благословили 20 лет тому назад, и мы это делаем, если так уж говорить. Но вопрос в том, что подготовленный человек, ведь помогает, не священник. Священник должен молиться. Он не всегда обязан знать что-то и все до конца. Хорошо, если знает. Есть такие. Но экскурсоводы должны заниматься утилитарными вещами, размещать людей, кормить людей еще, и рассказывать, и маршрут прокладывать. И вот тогда он должен быть знатоком. И вот этот момент очень важен. И здесь его нужно обязательно сочетать, соединить.
К. Лаврентьева
— Спасибо огромное, Юрий Ахметович. Дорогие друзья, это была программа «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. И в студии у нас был Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма в Российском Союзе туриндустрии. У микрофонов были диакон Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева. Юрий Ахметович, помощи Божией и новых свершений.
Диакон Игорь
— Ещё заранее приглашаем вас ещё как-нибудь к нам прийти, потому что, по-моему, мы поговорили примерно половину в лучшем случае тем, которые хотелось затронуть.
Ю. Минулин
— Знаете, что мне хотелось бы продолжать? В последнее время у меня встает вопрос, самый основной, что делать сейчас? Вы вот этот вопрос задали, а вот как переключить на сегодняшний день, это очень сложно. У нас общество стало другим, отличающимся от 90-х годов. Меня это больше интересует сейчас.
К. Лаврентьева
— Ну да. Мы это с удовольствием с вами ещё обсудим. Продолжим, мы надеемся. До свидания. Спасибо огромное.
Диакон Игорь
— С Богом. Всего доброго.
Все выпуски программы: Вечер Воскресенья
