«Иерусалимская икона Божией Матери в Бронницах». Петр Чистяков

У нас в гостях был кандидат исторических наук, доцент кафедры истории религий РГГУ Петр Чистяков.

Разговор шел об истории почитания Иерусалимской иконы Божией Матери в Бронницах.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на Светлом радио. Сегодня четверг, и, как всегда, в эфире — наша совместная программа с музеем — исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». Сегодня мы в этой студии без Ксении Толоконниковой, она к нам в следующий раз вернется. Я, Алексей Пичугин, вас приветствую. И у нас сегодня очень интересная программа. С нами — Петр Чистяков, доцент кафедры истории религии РГГУ. Добрый вечер!

П. Чистяков:

— Добрый вечер.

А. Пичугин:

— Мы сегодня хотим поговорить об одном интересном региональном сюжете. История эта будет, наверное, интересна людям в целом как история. Для слушателей из Подмосковья, из восточного Подмосковья, для москвичей, у которых может быть дача в тех краях, в районе Бронниц, это может быть вдвойне еще интереснее, потому что это региональный сюжет как раз оттуда — из окрестностей Бронниц, из Бронниц. Сюжет уходит корнями в XVIII век, в середину XVIII века, вторую половину. Но история эта развивалась с XVIII века до революции, даже до тридцатых годов, до конца двадцатых — и, наверное, будет иметь продолжение дальше. Вот как интересно — такой заход достаточно загадочный. Говорить мы сегодня будем про историю почитания Иерусалимской иконы Божией Матери в городе Бронницы и окрестностях. Мы, наверное, начнем с истории. Хотя мы говорим про середину XX века, вторую половину XX века в рамках наших музейных программ, но сегодня надо, наверное, начать как раз с века XVIII и с того, как Иерусалимская икона, почему вообще оказалась в Бронницах, как развивалось ее почитание и почему все восточное Подмосковье было связано крестными ходами с этой иконой, которые проводились все теплое время года.

П. Чистяков:

— Да, Иерусалимская икона Богоматери из Бронниц — это один из древних списков этой знаменитой иконы. Прообраз, собственно, находился в Успенском соборе московского Кремля. Как, при каких обстоятельствах вот эта именно Бронницкая икона оказалась в Бронницах — к сожалению, неизвестно...

А. Пичугин:

— ...Но она большая.

П. Чистяков:

— Она большая, да. Она очень большая. Как оригинал...

А. Пичугин:

— А есть мнения искусствоведов, когда она была написана?

П. Чистяков:

— Ну, на самом деле здесь есть два мнения. Потому что традиционная датировка этой иконы — это XVI век, и все авторы XIX века и начала XX века, упоминающие о Бронницкой иконе, уверены, что она была написана во времена правления Ивана Грозного, в конце XVI века. Но в настоящее время известный искусствовед, ученый секретарь Музея имени Андрея Рублева Наталья Комашко предлагает более позднюю датировку. Она, соответственно, «омолодила» эту икону — например, на сто лет. Она считает, что это конец XVII или даже начало XVIII века. И...

А. Пичугин:

— По письму — похоже.

П. Чистяков:

— Предполагает, что это один из списков, написанных Кириллом Улановым, потому что вообще известно, что ему несколько иерусалимских икон принадлежало, его кисти. Но в то же время она отмечает, что Бронницкую икону трудно датировать, поскольку ее в былые времена многократно реставрировали, записывали, переписывали.

А. Пичугин:

— Это, кстати, один из вопросов. Потому что если эта икона все теплое время года «путешествовала» по южному, как мы сейчас называем, Подмосковью — по юго-восточному... Южное, юго-восточное, восточное Подмосковье. Там охват был от Подольска до Ногинска современного, тогда — Богородск. И понятно, что где-то дождь прошел, где-то... где-то первые заморозки ударили — и все это на красочном слое, конечно, отразилось не лучшим образом. Я вспоминаю, как в... я был с этим храмом связан, когда он еще не был передан Церкви, а был филиалом Исторического музея, это в моем детстве, — там, в храме Троицы в Никитниках, был кружок. Ну, был филиал Исторического музея — храм Троицы в Никитниках знаменитый, расписанный Ушаковым. И там был кружок наш краеведческий, куда я ходил в детстве. И вот в свое время, уже в девяностые, храм передали Церкви. В двухтысячные храм передали Церкви, на рубеже 90-х — «нулевых». И там была чудотворная грузинская икона, и сейчас есть. Во времена Исторического музея она стояла в специальном таком кофре, вся в датчиках, и ее оттуда никогда не вынимали, поскольку знали ее ценность и понимали, что любое внешнее воздействие для этой иконы будет губительно. И когда храм передали Церкви, первое, что сделал настоятель — вынул ее этого стеклянного кофра и понес на крестный ход, где, собственно, пошел дождик — и икона слегка подпортилась. Так что здесь — ну, понятно, что эта икона жила все время в храмовом пространстве, и сейчас она продолжает находиться в храмовом пространстве, но все ее путешествия по городам и весям — они, конечно же, были... требовали того, чтоб ее подновляли все время.

П. Чистяков:

— Да, из-за этих подновлений, как свидетельствует Комашко, распознать авторский почерк очень сложно, практически невозможно.

А. Пичугин:

— Угу. Итак, сама история.

П. Чистяков:

— Ну, собственно, есть гипотеза, что эта икона оказалась в Бронницах, поскольку Бронницы были царским селом. Оригинал иконы, соответственно, находится в Кремле. И известно, что многие списки Иерусалимской иконы были разосланы именно в царские вотчины. В частности, был и есть такой достаточно знаменитый список из Измайлово. Ну а, собственно, начало почитания Иерусалимской иконы в Бронницах связано с эпидемией чумы, которая произошла в 1771 году. С одной стороны — в нашем распоряжении есть бронницкие легенды, которые были записаны в начале XX века двумя бронницкими протоиереями — отцом Василием Толгским и отцом Иоанном Добровым. И есть исторические документы, архивные документы, которые позволяют разобраться, как все происходило на самом деле. По преданию собственно Иерусалимская икона находилась не в соборе, а в часовне на городской площади и была, в общем, как-то забыта. А потом, соответственно, в Бронницы приехала некая старая дева, которая была больна, много лет не могла исцелиться, и вот, в конце концов, ей приснился сон, в котором явилась ей Богоматерь, сказала ей, что она должна поехать в Бронницы, — в то время это было еще село, а не город, — найти Иерусалимскую икону, перед ней помолиться — и она, соответственно, исцелится. И вот она поехала, все это произошло — и после этого икону идентифицировали как чудотворную. Но дело в том, что вот эти бронницкие священники, занимавшиеся историей Иерусалимской иконы, рассказывают эту историю несколько по-разному. Потому что по версии одно из них это все произошло когда-то в первой половине XVIII века, а в чуму, соответственно, вспомнили об этой истории и стали ее носить с крестными ходами, по другой версии — это произошло непосредственно в чуму, что кажется довольно маловероятным, потому что там все дороги были перекрыты и стояли такие специальные карантинные пикеты.

А. Пичугин:

— Ну, мы теперь это хорошо представляем.

П. Чистяков:

— Да, да, это нам теперь все очень хорошо знакомо. Удивительно — прямо один-в-один. Ну и вот эта история мне как-то всегда представлялась какой-то надуманной. А потом, соответственно, я обнаружил, что в Российском государственно архиве древних актов, в собственно дворцовом архиве есть замечательные документы о чуме в Бронницах в 1771 году. И, соответственно, поручик фон Крузе, который управлял в то время Бронницкой дворцовой волостью, сразу, как только началась чума, организовал очень строгие карантинные меры и об этом рапортовал в Дворцовую конюшенную канцелярию. Но буквально через несколько дней он направил следующий рапорт, в котором сообщил, что все то, что написано в предыдущем, скорее всего, не будет иметь никакого результата, потому что бронницкие священники эти карантинные меры не соблюдают и с образом в разные сторонние места ходят. Он не указал, что за икона — но вот, с неким образом. И они его, соответственно, не слушались, не хотели эти крестные ходы прекратить. Ему пришлось обратиться в Дворцовую конюшенную канцелярию, оттуда, соответственно, обратились в московскую контору Синода, а оттуда — в Коломенскую духовную консисторию. И вот уже Коломенская консистория в самом конце 1771 года это дело рассмотрела и запретила крестные ходы. Причем бронницким священникам было велено подробный рапорт о том, как все это произошло, и, собственно, почему им пришла в голову такая мысль. Совсем недавно удалось найти интереснейший архивный документ из другого архива — из архива Московской духовной консистории. И вот из этого документа следует, что действительно в чуму носили Иерусалимскую икону, которая в Бронницах была в часовне. И носили ее потому, что одному из бронницких священников, — там в то время было два священника, они, кстати, были родными братьями, — вот одному из них приснилось, что надо совершать крестные ходы с этой иконой — тогда чума отступит. И, судя по всему, в тот момент, когда они получили вот это распоряжение Консистории — подробно отрапортовать обо всем произошедшем, — они страшно перепугались, потому что им грозит очень серьезное наказание. Это конец XVIII века, в полной мере актуальны нормы, установленные Петром Первым, какие б то ни было суеверия категорически запрещаются. То, что приснилось во сне, Петр Первый однозначно относил к суеверию. А тут получается, что суеверия распространяют не какие-нибудь неграмотные сельские старушки, а священники. Это очень серьезный проступок по тем временам. И, видимо, они решили ну как бы сохранить эту фабулу, но ввести в эту историю новое действующее лицо — вот эту некую благочестивую старушку, приехавшую из Москвы. И я думаю, что они ну как бы вот специально сказали, что она из Москвы. Ну, потому что если бы они написали, что если это местная жительница, бронничанка — Консистория могла бы потребовать ее разыскать. А тут получается...

А. Пичугин:

— ...Или родственников.

П. Чистяков:

— Ну, приехала из Москвы, вот мы даже не сообразили спросить, как звать ее — ну вот какая-то раба Божия, оставшаяся неизвестной.

А. Пичугин:

Друзья, напомним, что сегодня в гостях у Светлого радио Петр Чистяков — доцент кафедры истории религии РГГУ. Мы говорим про очень интересный сюжет — Иерусалимскую икону в Бронницах подмосковных и историю ее почитания, крестных ходов с ней — и про то, как это все перешло и в XX век и уже переходит постепенно в наше время. Итак, что было дальше? Все оправдались, чума закончилась, а почитание иконы осталось?

П. Чистяков:

— Да, совершенно верно. Почитание иконы осталось, и она стала такой городской бронницкой святыней. И возникла традиция помимо общецерковного празднования Иерусалимской иконе, — это, соответственно, 12 октября по старому стилю или, вот, получается, сейчас 25 октября, — вот помимо этой даты в Бронницах появился свой праздник. Он празднуется по сей день — это десятое воскресенье после Пасхи. В этот день в Бронницах всегда совершали крестный ход с иконой. Непонятно, к сожалению, почему именно этот день был установлен в качестве местного праздника. Потому что вот эти события, связанные с чумой, — все это было поздней осенью, в ноябре. Но вот какая-то была причина, оставшаяся нам неизвестной. А потом, начиная с середины XIX века Иерусалимская икона приобретает значительно более широкую известность, потому что было несколько эпидемий холеры — и вот во время этих эпидемий ее тоже стали носить по разным деревням, причем носили достаточно далеко. Первый случай прекращения эпидемии был в 1848 году. Это такая, я бы сказал, печально известная эпидемия холеры, очень сильно поразившая Центральную Россию. Есть такой факт, что даже не справлялись священники с отпеваниями, и делегировали иеромонахов из разных московских и подмосковных монастырей.

А. Пичугин:

— Надо оговориться для людей, которые несведущи, наверное, в церковной истории, что долгое время монашествующие священники не совершали никаких треб на приходах.

П. Чистяков:

— Да, поэтому это был вот действительно такой совершенно исключительный случай. Ну и вот в то время холера была, в том числе, в Гжели. В Гжели в широком смысле слова, то есть в Гжельской волости. И вот икону приносили в село Речицы, в село Карпово. Там были исцеления, и в память о них местные жители решили ежегодно брать икону из Бронниц и совершать с ней крестный ход. Потом, соответственно, уже в 60-е годы аналогичные исцеления были и в Михайловской Слободе (там единоверческий приход), и в Подольске, а в 1873 году — в Павловом Посаде. И так, соответственно, мало-помалу география вот этих ежегодных крестных ходов расширялась. И к концу XIX, началу XX века сложилась практика таких ежегодных многодневных крестных ходов в течение всего теплого времени года. Соответственно, всю Светлую неделю икону носили по Бронницам, в неделю о Фоме ее переносили в Михайловскую Слободу (в память о чуде, которое там произошло в 1864 году). В Михайловской Слободе она оставалась неделю, потом ее несли дальше, и вот таким образом ее носили, собственно, от Пасхи до Покрова, несколько раз возвращая в Бронницы, но буквально на несколько дней — и потом ее сразу уносили в другом направлении. И завершались эти ежегодные крестные ходы осенью уже в Богородске. На Покров был крестный ход в Богородске, и после него икону уже возвращали в Бронницы до следующей весны.

А. Пичугин:

— Тут есть еще один интересный сюжет, два даже целых. Во-первых, восток, юго-восток и юг Подмосковья — традиционно с определенного времени это крупные фабричные места. То есть сначала мануфактуры, потом фабрики здесь строили англичане, богатые наши выходцы из старообрядчества — купцы. Содержали промышленники эти фабрики. Но и сюда же как бы подходит вопрос про старообрядцев, которых было в этих краях исконно много. А с одной стороны эти иконы, насколько я... эта икона, насколько я понимаю, должна была обязательно посещать фабричные места. Там даже какой-то... я вот у тебя читал в одной из... Или в интервью, или в публикации в какой-то говорится, что жители Богородска очень переживали, что икона не успеет обойти все приходы их, если почему-то она задержалась в тот год, если она еще поедет на фабрику.

П. Чистяков:

— Совершенно верно. И надо сказать, что старообрядцы и Бронницкого уезда, и Богородского уезда Иерусалимскую икону очень чтили, потому что икона старая, старого письма. И ее всегда приносили на знаменитую Богородскую Глуховскую мануфактуру, большинство рабочих которой были старообрядцами. И, собственно, Морозовы, которым она принадлежала, — это тоже знаменитое старообрядческое семейство. Ну, с этим, правда, связаны достаточно драматические события. Дело в том, что вот эти два бронницких священника, которых я упоминал, — отец Василий Толгский и отец Иоанн Добров, — по-разному относились к желанию старообрядцев почтить бронницкую святыню. Отец Василий Толгский как-то очень деликатно относился к этому вопросу, с большим уважением относился к старообрядцам и в одном из своих рапортов в Консисторию (рапорт был написан в самом начале XX века, там достаточно подробно описываются крестные ходы и ежегодный праздник в Бронницах) — вот он там упоминает, что он никогда не препятствовал старообрядцам приходить к иконе и участвовать в крестных ходах. Он даже испросил разрешение митрополита Московского и Коломенского Владимира Богоявленского, чтобы старообрядцы — жители одной из деревень Бронницкого уезда (в этой деревне жили исключительно старообрядцы), вот чтобы они сами совершали крестный ход вокруг своей деревни. К сожалению, он не упомянул, что это за населенный пункт, вот это еще предстоит выяснить. То есть действительно очень деликатное отношение, нетипичное по тем временам. Но он в 1909 году умер, и, соответственно, отец Иоанн Добров, который стал бронницким благочинным после него, уже относился к этому вопросу совсем по-другому. Он много лет был уездным миссионером, к старообрядчеству относился как к оппонентам — достаточно настороженно. И есть архивные документы, которые свидетельствуют о том, что когда икону приносили в Богородск, отец Иоанн Добров старался сделать так, чтобы на Глуховской мануфактуре она пробыла бы как можно меньше. И Арсений Иванович Морозов, которому все это очень не нравилось, жаловался московскому генерал-губернатору, что однажды икону принесли, но те, кто ее нес, даже не остановились. И старообрядцы-рабочие мануфактуры, собравшиеся, чтобы встретить святыню, даже не могли к ней приложиться. «Молящиеся плакали», — написал Арсений Иванович в вот этом своем рапорте.

А. Пичугин:

— Итак, мы говорим все еще про рубежи веков, XIX-XX-го. Но интереснейшие события начинают развиваться после революции — уже не такие радостные.

П. Чистяков:

— Да. Надо сказать, что, разумеется, верующие и после революции хотели совершать крестные ходы с иконой, но с этим сразу же возникли проблемы. И, собственно, и архивные документы и сохранившийся совершенно замечательный дневник священника из Михайловской Слободы — отца Стефана Смирнова, — свидетельствуют о том, что в 1919 году впервые крестные ходы были запрещены из-за того, что была эпидемия. Там в то время и оспа, и испанка, и тиф. И вот, соответственно, местные власти крестные ходы запретили. В следующие годы — по-разному. Иногда их удавалось совершить, иногда не удавалось. Но вот последний раз верующие получили разрешение на крестные ходы с Иерусалимской иконой в 1926 году. В 1927 году уже это разрешение получить не удалось и...

А. Пичугин:

— Но Крестный ход в 1926-м, конечно же, проходил не так масштабно, как это было, там, десятью годами ранее.

П. Чистяков:

— Да, это, конечно, уже было более камерно, и, судя по всему, не все маршруты соблюдались. Но вот мы знаем, что ее и в Богородск, и в Павлов Посад в 1926 году еще приносили. А с 1927 года это уже стало невозможно.

И потом, в Бронницах уже начались достаточно драматические события, потому что местные власти нацелились, во что бы то ни стало, закрыть Бронницкий собор. И это было осуществлено. В 1929 году были арестованы бронницкие священники, собор остался без духовенства, почему-то никого туда не назначили. И в 1931 году его закрыли, сославшись на то, что в нем больше года не совершаются богослужения.

А. Пичугин:

— Закрыли не только Бронницкий собор. Закрыли Иерусалимскую церковь, закрыли все храмы Бронниц.

П. Чистяков:

— Да. Действовала кладбищенская...

А. Пичугин:

— ...Успенская.

П. Чистяков:

— ...церковь Успенская.

А. Пичугин:

— И тоже была закрыта впоследствии.

П. Чистяков:

— Но она была закрыта в 1940 году

А. Пичугин:

— А спустя... Да.

П. Чистяков:

— Судя по всему, она была обновленческой. Это достаточно сложная история. Сложная — в том смысле, что сложно разобраться, потому что крайне мало об этом исторических свидетельств. Но вот складывается такое впечатление, что она была обновленческой.

А. Пичугин:

— И бронницкое духовенство было очень масштабно репрессировано. В 30-е годы были репрессированы почти все участники истории с иконой. Из них, по-моему, только один — протоиерей Александр Кедров — сумел пройти, пережить лагеря и впоследствии служил где-то на приходах в Калужской области, а в Бронницы не вернулся. И в Бронницком уезде это же очень большая династия Кедровых была. Я специально перед нашей программой посмотрел генеалогическое древо. Почти все — один из них прославлен в лике новомучеников, еще один из уезда священник, тоже Кедров, прошел через лагеря, много где служил во Владимирской области, а в 80-е годы уже умер в Москве. Но вот массово, конечно, все участники истории с иконой были репрессированы и сгинули в лагерях. Так ведь, да?

П. Чистяков:

— Увы, да. И это был действительно такой разгром бронницкого духовенства. Архивные документы Бронницкого райкома партии об этом очень красноречиво свидетельствуют — что это была целенаправленно организованная кампания. Дело в том, что Бронницы были городом достаточно старорежимным, там было много купцов, было много людей, которые советскую власть откровенно не любили. И была идея все это разгромить. Поэтому сначала, еще в 1924 году, центр Бронницкого уезда был перенесен в Раменское, которое в то время городом еще не было. И была такая несколько парадоксальная ситуация, потому что уезд по-прежнему назывался Бронницким, все органы уездные носили название «Бронницкий», а территориально все это было перемещено в Раменское. Ну а потом, соответственно, — вот эта вот кампания по закрытию собора. К слову, вот эти бронницкие партийные документы, хранящиеся в бывшем Московском партархиве, до недавнего времени были засекречены.

А. Пичугин:

— Друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня — Петр Чистяков, доцент кафедры истории изучения религии РГГУ. Мы говорим про историю почитания Иерусалимской иконы в Бронницах и окрестностях, это Подмосковье. Очень любопытный сюжет. Сейчас мы продолжим, буквально через минуту. А сейчас — небольшой перерыв.

Возвращаемся в студию Светлого радио. Напомню, что сегодня у нас в гостях — Петр Чистяков, доцент кафедры истории религии РГГУ. Мы говорим про почитание Иерусалимской иконы. Это очень интересный такой локальный сюжет из Подмосковья. В Бронницах несколько столетий вот это почитание Иерусалимской иконы продолжается. И с этим, конечно, связаны интересные истории — такой, глобальной какой-то общей церковной... церковной истории — и XX века в том числе. Мы все эти сюжеты сейчас разбираем. Но, кстати, о чем мы не сказали, вот говоря об истории, я забыл: почему Бронницы еще так мы делаем... Сейчас Бронницы — это достаточно небольшой городок. Он на такой транспортной развязке. Через него проходит, там рядом проходит Центральная кольцевая дорога, ЦКАД — бывшая «бетонка», и «бетонка» старая тоже там проходит. Но все равно он сохранил какую-то такую даже не патриархальность, но спокойную, размеренную жизнь, несмотря на эти транспортные артерии. Но мы привыкли все мерить современными трассами и дорогами, то есть для нас, ну, понятно, что вот Москва — центр, и из нее в разные стороны расходятся вылетные магистрали. Все-таки в истории все было сложнее, и древние дороги, следы которых практически сейчас незаметны, — они очень важны для изучения истории, очень важны для какого-то такого ощущения себя в пространстве историческом. И вот через Бронницы как раз шла древняя дорога на юг очень важная. Дмитрий Донской там, теми путями ходил на Куликово поле. Иван Грозный там проезжал неоднократно. И, в конце концов, это еще и был Астраханский тракт в то время, когда Астрахань присоединилась к России. Выход к Каспийскому морю важный, важный город Астрахань. Конечно же, очень важна была и дорога туда. То есть, соответственно, Бронницы — это был такой немаловажный, — пускай и не город еще, — но... Как село называлось?

П. Чистяков:

— Село называлось изначально Бронничи.

А. Пичугин:

— ...Бронничи. Там спорят о происхождении названия, но это было такое важное село на важной дороге. Вот. Теперь давайте, все-таки, перейдем к послевоенному времени. Икона на какое-то время была забита... Забыта — и забита тоже, да? — потеряна, и нашли ее достаточно случайно.

П. Чистяков:

— Да, это очень загадочная история. Дело в том, что в настоящее время Иерусалимская икона из Бронниц находится в селе Малахове. Это, соответственно, тоже Бронницкий уезд, нынешний Раменский район. Малахово находится на другом берегу Москвы-реки, примерно между Бронницами и Раменским. Примерно так можно описать его географическое положение.

А. Пичугин:

— Это же ближе к Бронницам, все-таки, немного. Но интересная история, как туда икона попала.

П. Чистяков:

— Да, дело в том, что...

А. Пичугин:

— ...Храмы закрылись.

П. Чистяков:

— ...Храмы бронницкие закрылись, в Малахове церковь не закрывалась никогда. Я сам в Малахове впервые оказался в 1994 году. В то время еще живы были старушки, родившиеся до революции — такие старые прихожанки этого храма. И все они, разумеется, очень хорошо знали, что икона была перенесена из Бронниц. Но уже были подзабыты обстоятельства этого переноса и...

А. Пичугин:

— Тоже обросло легендами.

П. Чистяков:

— ...Обросло легендами, да. Точную дату никто не мог назвать. Говорили, что во время войны или в 40-е годы — вот что-то такое. Ну и, как правило, рассказывали вот такую историю: что после закрытия Бронницкого собора и Иерусалимской церкви, — ну, потому что, собственно, всю вторую половину XIX и начало XX века икона находилась не в соборе, а...

А. Пичугин:

— ...В часовне.

П. Чистяков:

— ...В построенной специально для нее Иерусалимской церкви.

А. Пичугин:

— А, в церкви, да, да. Не в часовне, а в церкви.

П. Чистяков:

— Ну вот. После закрытия бронницких церквей икона пропала, и, как рассказывают, потом кто-то обнаружил, что ей забито то ли окно, то ли дверь, то ли в соборе, то ли в церкви, то ли на каком-то складе.

А. Пичугин:

— Ну, она большая — сложно, конечно, сопоставить размеры...

П. Чистяков:

— Что вот где-то она вот оказалась приспособлена — и ее, соответственно, оттуда извлекли и перевезли в Малахово. Но, соответственно, мой покойный отец — священник Георгий Чистяков, — еще будучи студентом общался с одним старым священником, много лет служившим в Раменском районе, — отцом Сергием Лавровым. Он много лет служил в селе Игумнове. А в свое время, в самом конце 40-х и в начале 50-х, он, еще будучи дьяконом, служил в селе Малышеве, около железнодорожной станции Бронницы. И вот отец Сергий рассказал ему другую версию. Он сказал, что икона не пропала, что икону сознательно верующие спрятали в бронницкой булочной. И что были...

А. Пичугин:

— ...И, дескать, приходили покупатели в булочную и тайком крестились.

П. Чистяков:

— Да, что кто-то, вот, потихоньку в булочной крестился. А потом еще решили извлечь из тайника, и, соответственно, перевезли в ближайшую действующую церковь.

А. Пичугин:

— Но выяснилось, что это тоже легенда?

П. Чистяков:

— А, ну...

А. Пичугин:

— Ну, такая — пятьдесят на пятьдесят.

П. Чистяков:

— Но вот эта версия отца Сергия Лаврова, как выяснилось, гораздо ближе к реальности.

А. Пичугин:

— Но смотри: как мы вот видим, как рождаются легенды нового времени? То есть когда мы говорим, что очень важна устная история, — устная история очень важна, но мы всегда можем делать скидку на то, что она тоже обрастает какими-то личными подробностями, воспоминаниями. Я уже рассказывал, здесь когда-то пример приводил этот — как в Суздале лет восемь назад проводились охранные раскопки для определения границ фундаментов Варваринской церкви, которую в советские годы не 30-е, в конце 50-х снесли. В центре Суздаля стояла красивая Варваринская церковь. И вот был проект, — он, может быть, и сейчас есть, — по ее воссозданию. Но для проекта нужно было определить границы фундаментов этой церкви, которые сохранились, на месте церкви детская площадка сейчас, и часовенка небольшая стоит. И вот приехали археологи, стали забивать шурфы небольшие — углубления такие метр на метр, там, два на два, — для того, чтоб где-то попасть в фундамент и понять, вот где он конкретно есть. И отовсюду стали выходить пожилые люди, которые хорошо помнили этот храм, и говорили: «Ой, это не здесь было, это не здесь копаете! Вот, вот там было, я-то хорошо помню — я с бочкой воды выезжал из тех ворот, и лошадь надо было правее брать, чтобы церкву не зацепить». Вот. И никто из них точно не смог показать место. Хотя это все было на их памяти.

П. Чистяков:

— Да, вот это удивительная закономерность. С одной стороны — устная история для нас очень важна, потому что зачастую она не просто дополняет архивные материалы, а дает нам то, что ни в одном архиве мы никогда не отыщем. Но с другой стороны — действительно, бывают иной раз сильные искажения. Ну и вот здесь тоже. Но на самом деле оказалось, что вот эта история про булочную в Бронницах известна. Ее, например, многократно слышал отец Георгий Пищулин, который много лет служил в Бронницком соборе, и слышал он ее от разных местных старушек. Они ему говорили, что икона была спрятана в булочной. Ну и, в конце концов, произошло по-настоящему удивительное событие: удалось найти очевидца — бронничанку, которая непосредственно присутствовала в тот момент, когда икона была обнаружена. Более того — она ее и обнаружила. Это Екатерина Ивановна Кочановская, жительница Бронниц. Дело происходило в 1949 году. В то время ей было 14 лет. Жили они в Гостином дворе. Гостиный двор находился в самом центре Бронниц, напротив собора. В конце 60-х годов он, к сожалению, был снесен, что очень жаль, потому что это был действительно памятник архитектуры — ну, здание пушкинской эпохи. Ну вот они, соответственно, жили в Гостином дворе, на втором этаже, и, как она рассказала, в их подъезде на первом этаже была дверь, ведущая в лавку небольшую — вот такой небольшой магазин, который всегда был заперт, никогда на ее памяти не функционировал. С фасадной стороны, соответственно, была дверь, ведущая в этот магазин.

А. Пичугин:

— Закрытый магазин?

П. Чистяков:

— Да. И два окна — справа и слева. А черный ход выводил как раз вот в этот их подъезд. Этот магазин всегда был закрыт. И вот они в один прекрасный день, — дело было летом, — играли в подъезде. Ставили какую-то сценку вот такого детского игрового спектакля. Она отпрыгнула назад, ударилась спиной об эту большую двустворчатую дверь — и она неожиданно приоткрылась. Потом выяснилось, что она просто внутри была заперта на такой массивный крючок, но этот крючок отскочил от этого удара. И они заглянули туда, внутрь. Им стало интересно: что ж там находится, в этом помещении, за этой дверью, которая никогда на их памяти не открывалась? И они закричали: «Там картина!» Потому что они увидели эту огромную икону, она занимала собой весь дверной проем, потому что была очень большая.

А. Пичугин:

— А они не понимали, что это икона?

П. Чистяков:

— Они не понимали, что это икона. Потому что, ну, дело происходит после войны, в 1949 году, церкви бронницкие закрыты, дома, видимо, икон не было. Вот они решили, у них такая ассоциация возникла, что это картина.

А. Пичугин:

— А может ли быть так, что действительно когда-то эта булочная... ну, этот магазин был той самой булочной, работал, и люди действительно приходили, там, украдкой крестились, но это было до тех, до того времени, когда девочки играли и случайно...

П. Чистяков:

— Да, я думаю, что это вполне возможно. Но просто это было в 30-е годы, а это уже конец 40-х. По каким-то причинам этот магазин закрылся. И вот сама, соответственно, Екатерина Ивановна говорила, что на ее памяти булочная была в другом месте — вот там же, в этом же здании — в Гостином дворе, но...

А. Пичугин:

— А Гостиный двор не сохранился в Бронницах?

П. Чистяков:

— Увы, увы, он был разрушен. Ну вот. И в тот момент, когда они закричали, что это картина, сверху спустилась тетушка нашей героини, заглянула и сказала: «Это не картина, это икона».

А. Пичугин:

— Интересно, а кто-то знал к 1949 году о том, что она там спрятана?

П. Чистяков:

— Ну, по крайней мере, мы с уверенностью можем говорить, что тетушка Екатерины Ивановны об этом не знала, хотя она была человеком глубоко верующим — собственно, прихожанкой Малаховского храма. Она взяла веник, смела с иконы пыль и паутину — и поставила перед ней свечку. И, как рассказывает Екатерина Ивановна, сразу стали приходить люди, смотреть и, самое главное, молиться перед этой обнаруженной иконой. То есть, конечно, все узнали, что это главная бронницкая святыня. А дня через три она возвращалась домой и увидела, что икону выносят из подъезда. Выносят ее три человека — две женщины и мужчина.

А. Пичугин:

— Напомним, что в гостях у Светлого радио — Петр Чистяков, доцент кафедры истории религии РГГУ. Мы говорим про очень интересный локальный сюжет — про почитание Иерусалимской иконы в Бронницах.
И вот икону нашли и начали увозить.

П. Чистяков:

— Да.

А. Пичугин:

— Тоже интересно, опять же, восстанавливать фактически по разным личностям, которые в этом участвовали, и по людям: кто, и как, и где эти люди потом были.

П. Чистяков:

— Да, она прямо рассказала эту сцену. Вот она говорит: «Я очень хорошо помню — эти две женщины и мужчина выносят икону, кладут ее на телегу и увозят». Причем они сами пошли пешком, потому что икона большая, она заняла собой всю телегу. Мужчина взял лошадь под уздцы, и они отбыли. Кто-то спросил: «А куда ее увозят?» Ответили: «В Малахово». Екатерина Ивановна никогда не слышала в то время про Малахово, но запомнила название, потому что у них были соседи в Гостином дворе по фамилии Малаховы. Поэтому название это ей запомнилось. Ну а, соответственно, в Малахове как раз в те годы служил такой отец Петр Кабалин. В то время он был дьяконом, а потом стал священником — вот тоже при довольно интересных обстоятельствах. И в домашнем архиве его родственников нашлась совершенно замечательная фотография, сделанная в Малаховской церкви внутри. Иерусалимская икона — судя по всему, только что привезенная в Малахово, потому что она стоит на том же самом месте, где она находится сейчас, но видно, что еще нет специального киота, что она вот просто стоит на полу, к чему-то прислонена. И рядом с ней стоит дьякон в стихаре с орарем (это вот, собственно, отец Петр) и две женщины. Я рискну предположить, что это и есть вот те самые...

А. Пичугин:

— ...Те люди, которые... Мужчина — это отец Петр, и две женщины, которые...

П. Чистяков:

— ...Люди, да, которые увезли икону.

А. Пичугин:

— Ты сказал, что интересная история рукоположения отца Петра.

П. Чистяков:

— Да. Дело в том, что вообще отец Петр Кабалин был совсем простым человеком. Он никогда не учился в семинарии, у него не было духовного образования, но он был очень благочестивым, глубоко верующим. Местный житель, уроженец села Петровского, которое относится к Малаховскому приходу. Он в разные годы был то конюхом, то извозчиком в Москве, то пожарным. И, соответственно, в конце 40-х годов он стал служить в Малахове — сначала псаломщиком, потом был рукоположен в дьяконы, а потом, соответственно, уже спустя несколько лет, — это было уже начало 50-х годов, если быть точным — 1953 год, — умер настоятель Малаховской церкви. Был такой отец Леонид Лебедев. Он до того, — кстати, к слову, — служил на Ваганькове. Ну, вот отец Леонид умер...

А. Пичугин:

— В обновленческом храме?

П. Чистяков:

— Да. Отец Леонид умер — и, как оказалось, никто из подмосковных священников не хочет идти на Малаховский приход. Потому что приход маленький, бедный. И над ним нависла угроза закрытия.

А. Пичугин:

— А там есть один клирик — дьякон Петр.

П. Чистяков:

— Да.

А. Пичугин:

— А храм, скорее всего бы, закрыли.

П. Чистяков:

— Там всего один клирик — дьякон. Небезызвестный московский уполномоченный Трушин такие ситуации очень любил, потому что это идеальная возможность закрыть храм: старик-настоятель умер, нового настоятеля не назначили, мгновенно появляется заключение, что община распалась, богослужебная жизнь прекратилась — и все. Но чтобы этого не произошло, малаховская староста поехала в Москву на прием к архиепископу Макарию Даеву, который, соответственно...

А. Пичугин:

— ...К викарию.

П. Чистяков:

— ...Тогда был викарием митрополита Николая Ярушевича. И, соответственно, вот она ему сказала: «Ну вот нам нужен священник». А он ей говорит: «Но никто не хочет». Она говорит: «Рукоположите нашего дьякона». «Но он же», — говорит, — «Человек абсолютно неученый, необразованный». Но она стала его уговаривать. Он на всякий случай все-таки позвонил по телефону митрополиту Николаю. Митрополит Николай, услышав об этом, громко крикнул в трубку: «Аксиос!» Так громко, что она...

А. Пичугин:

— Он как-то знал отца Петра? Или...

П. Чистяков:

— ...Услышала. Ну вот, эта история нам известна, опять же, благодаря рассказу покойного отца Сергия Лаврова. И он предполагал, что митрополит Николай как-то знал отца Петра, потому что отец Петр был в былые времена извозчиком в Москве и...

А. Пичугин:

— ...И человеком церковным, что важно.

П. Чистяков:

— ...Человеком церковным, он читал на клиросе где-то вот в разных московских храмах. И, видимо митрополит Николай вспомнил, что да, такой действительно достойный человек. Ну и, соответственно, его вызвали в Москву. Он поехал, будучи в полной растерянности, потому что был уверен, что его в епархию вызывают для того, чтобы его наказать. И когда...

А. Пичугин:

— За что? Он даже не понимал, за что?

П. Чистяков:

— Да. И он сказал, что «Я не знаю, в чем я провинился, но, вот, владыка, простите!» И узнав о том, что его хотят рукоположить, он страшно перепугался, стал отказываться, но, соответственно, в какой-то момент сказал: «Ну меня же вот креста вот даже нет!» Ему сказали, что «Не переживай, все будет». И буквально на следующий день его рукоположили, и он переночевал в Москве...

А. Пичугин:

— ...И уже вернулся настоятелем в родной храм.

П. Чистяков:

— ...Вернулся, да. Вернулся уже настоятелем. И вот он возвращается, ему навстречу выбегает его матушка, говорит: «Что случилось? Где ты? Что ты?» Он расстегивает пальто...

А. Пичугин:

— ...Пальто.

П. Чистяков:

— ...Она видит наперсный крест и говорит: «Благослови!»

А. Пичугин:

— И он прослужил долго все-таки. Если то были какие-то 50-е годы, — да? — он до 1967 года прослужил.

П. Чистяков:

— Да, он умер в 1967 году и похоронен там же, в Малахове.

А. Пичугин:

— Протоиереем стать успел.

П. Чистяков:

— Да, он стал потом протоиереем. И надо сказать, что с ним...

А. Пичугин:

— И с ним, кстати, познакомился твой папа.

П. Чистяков:

— Да, мой отец рассказывал, как он впервые оказался в Малахове, это было в самом начале 60-х годов. Ему было лет семь или восемь. Наши родственники приехали в гости к нам на дачу в Отдых, поселок Отдых около станции Отдых. Приехали на машине, ну и решили покататься. А в то время не было никаких подробных топографических карт...

А. Пичугин:

— Причем их неспроста не было.

П. Чистяков:

— ...Все это было засекречено, поэтому, соответственно, поехали наугад, что называется...

А. Пичугин:

— Куда глаза глядят.

П. Чистяков:

— ...Куда глаза глядят. Ну, проехали Раменское, углубились в луга, проехали эти луга. Увидели вдалеке село, церковь. Подъехали к этой церкви, остановились — ну и вот отец увидел, что около церкви на скамейке сидит старик-священник, читает книгу. И подбежал к нему, спросил благословения. Вот это был отец Петр.

А. Пичугин:

— Ну да.

П. Чистяков:

— Надо сказать, что отца Петра там, в Малахове, помнят до сих пор. Вот буквально, да...

А. Пичугин:

— Вот удивительно, хотя прошло...

П. Чистяков:

— ...Пару месяцев назад я по дороге из Бронниц заехал в Малахово. Уже дело было вечером — темно, холодно. Но встретил несколько пожилых местных жительниц вот там, на улице...

А. Пичугин:

— Но тебя там знают?

П. Чистяков:

— ...Разговорились. Вот разговорились, и они говорят: «Да мы помним отца Петра. Там, вот, мы были девочками, а он приходил». Он приходил. Надо сказать, что отец Петр Кабалин был одним из последних подмосковных священников, а возможно даже — последним, кто ходил по приходу на Пасху и в престольный праздник. Вот в 50-е годы, когда это было уже официально запрещено, он обходил все дома. В облачении, соответственно. Пел тропарь.

А. Пичугин:

— После него, кстати, не так много священников сменилось. Там очень долго был отец Александр Соловьев (с 1967-го по 2010-й) — и вот нынешний настоятель.

П. Чистяков:

— Да, собственно, все. Вот отец Андрей Подорванов, который там с 2010 года служит, и отец Александр, да, который там тоже много лет прослужил.

А. Пичугин:

— 53 года.

П. Чистяков:

— Мне довелось с ним быть знакомым.

А. Пичугин:

— Да. Ну, у нас уже немного времени осталось. Я в начале программы сказал, что эта история переходит в наше время. К Иерусалимской иконе приезжают. У нее было... С нее было сделано немало списков, и списки были в окрестных храмах, которые тоже не закрывались. Ну, какое-то количество храмов в Бронницком, в Раменском районе нынешнем был незакрытыми. Там были списки иконы, там даже архиерейские богослужения проходили иногда, в этих храмах. Но, насколько я понимаю, сейчас встает вопрос, чтобы снова возродить эту традицию крестных ходов с оригинальной иконой.

П. Чистяков:

— Да. Собственно, эта инициатива митрополита Павла. Он благословил возродить эти крестные ходы, и буквально месяц тому назад было совещание духовенства по этому поводу. И было принято решение уже со следующего года крестные ходы возродить. Но, конечно, во-первых, невозможно в полной мере восстановить маршрут крестных ходов. Он и не известен во всех подробностях, с одной стороны. С другой стороны, и...

А. Пичугин:

— Ну, дорогами ходили. Если взять старые карты, так эти дороги-то — они все на виду.

П. Чистяков:

— Ходили дорогами, да, но мы...

А. Пичугин:

— Сейчас их нет уже.

П. Чистяков:

— ...Не знаем всю последовательность. Но дело в другом. Дело в том, что раньше шли по дороге. Теперь идти с крестным ходом по большим...

А. Пичугин:

— Ну, по ЦКАДу ж не пойдешь.

П. Чистяков:

— Вот. По ЦКАДу не пойдешь, это невозможно. Поэтому, соответственно, во-первых, решили, что крестный ход будет идти уже по каким-то новым маршрутам — более приближенным, соответственно, к современной ситуации. И во-вторых, решили, что, конечно, невозможно носить оригинальную икону старую.

А. Пичугин:

— А, да.

П. Чистяков:

— Было решено написать ее точный список, уменьшенный.

А. Пичугин:

— Гм... Ну, икона два примерно метра в высоту и около метра в ширину.

П. Чистяков:

— Да, она два метра в высоту. А, соответственно, список будет поменьше. Список будет примерно метр двадцать в высоту и 70 сантиметров шириной. Вот его будут носить с крестными ходами. Но вернее — возить и носить. Потому что его будут сначала привозить на приход, и потом уже вот по окрестностям этой церкви, этого прихода его будут носить по каким-то, соответственно, новым маршрутам.

А. Пичугин:

— Вот кстати — последний вопрос. Уже время у нас практически вышло. Никто не хотел идти на этот Малаховский приход в 50-е годы, поскольку он был бедным. Но народное почитание Иерусалимской иконы, если оно было таким значительным на протяжении полутора столетий, и икона в этом Малаховском храме подлинная находилась, неужели она не привлекала? Понятно, что 50-е годы, власти стараются запретить любую... любое паломничество — у нас, кстати, много таких сюжетов, — даже в Подмосковье. Но люди-то все равно приезжают к Иерусалимской. Ну, например, такая же история была с храмом в Стромыни, где тоже чудотворная икона богородичная, и куда люди валом просто ехали. Храм закрыли в итоге.

П. Чистяков:

— Приезжают, безусловно. И, например, я очень хорошо помню 90-е годы...

А. Пичугин:

— Не, 90-е — понятно. А в 50-е годы никто не хотел? Вот рукоположили отца Петра из дьяконов — никто не хотел идти на этот приход. Но ведь люди понимали, что будут приезжать к Иерусалимской иконе?

П. Чистяков:

— Трудно сказать, как это было в 50-е годы. Возможно, люди еще не узнали, что Иерусалимская икона обнаружена и перенесена в Малахово. Кроме того, надо учитывать транспортную доступность. Собственно, в настоящее время из Раменского в Малахово ходит автобус. Но я не уверен, что он ходил в начале 50-х...

А. Пичугин:

— ...Годов.

П. Чистяков:

— ...Годов, да.

А. Пичугин:

— Ну что ж, спасибо большое. Такой очень интересный региональный сюжет у нас про локальное, но очень массовое почитание иконы на протяжении нескольких столетий, в том числе — и в советские годы. Спасибо Петру Чистякову, доценту кафедры истории религии РГГУ. Я — Алексей Пичугин. Мы прощаемся с вами. До новых встреч. До свидания, будьте здоровы, всего доброго!

П. Чистяков:

— До свидания!

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Смыслы Таинства Крещения». Священник Григорий Геронимус
• «Детям о вере». Прот. Григорий Крыжановский
• «Путь к священству». Протоиерей Алексей Митюшин