«Христианин в современном обществе». Петр Лукьянов

У нас в гостях был венчурный инвестор и потомок русских эмигрантов Петр Лукьянов.

Наш гость рассказал, почему, несмотря на то, что он родился и вырос в Америке, ощущает себя русским, о том, как на него повлияли встречи и общение со святителем Иоанном Шанхайским и Сан-Францисским, и о том, какие чудеса произошли в его жизни по молитвам к этому святому и к блаженной Ксении Петербургской.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

---

Диакон Игорь Цуканов:

— Добрый вечер, дорогие друзья, это «Вечер воскресенья» на радио «Вера», и, как всегда, в это время моя коллега Кира Лаврентьева.

Кира Лаврентьева:

— Добрый вечер!

Диакон Игорь Цуканов:

— Меня зовут диакон Игорь Цуканов и, как обычно, мы говорим с нашими гостями в студии по воскресеньям на тему «Христианин в обществе». Сегодня у нас очень-очень интересный и необычный гость, мы очень рады вас представить. Пётр Лукьянов венчурный инвестор, основатель компании Venture Partners и представитель рода Лукьяновых, которые в свое время были вынуждены эмигрировать из России во время революции 1917 г. И Пётр, как вы сказали нам перед эфиром, вы уже американец в третьем поколении. Вы уже родились в Сан-Франциско, правильно?

Пётр Лукьянов:

— Правильно.

Диакон Игорь Цуканов:

— Добрый вечер!

Пётр Лукьянов:

— Добрый вечер!

Диакон Игорь Цуканов:

— Вот расскажите, пожалуйста, каково вам ощущать себя русским, вы же действительно и воспитывались в русской культуре, и вы перед эфиром нам с Кирой рассказывали, что всё детство вы разговаривали на русском языке, это было важным условием вашего воспитания. Но вместе с тем вы родились в Соединенных Штатах, и вся ваша жизнь связана тоже именно с этой страной. Вот как у вас уживаются эти две культуры, насколько это сложно?

Пётр Лукьянов:

— Часто меня спрашивают: кто ты и что ты? Я говорю, что всё-таки я американец, я родился в Америке, и у меня американский паспорт, но у меня душа и сердце русские. Но мы, когда росли, мы росли, я бы сказал, в старой России. И это наше общество было очень связано с церковью, у нас русская школа была и русские скауты, и папа всегда, как вы уже сказали: говори по-русски, говори по-русски, мы должны держать свое и гордиться этим. На самом деле, мы говорили по-русски дома и сейчас продолжаем говорить по-русски дома, и это для нас очень важно, держать наше, то что для нас близко, нашу веру, нашу культуру, нашу русскость.

Диакон Игорь Цуканов:

— Но при этом ведь, в принципе, ваше взросление, ваша юность пришлись на периоды, когда быть русским с точки зрения американца, было что-то такое очень подозрительное, да? Отношения между тогдашним СССР и Америкой были далеки от идеальных, они и сейчас, к сожалению, далеки от идеальных.

Кира Лаврентьева:

— Это и сейчас подозрительно — быть русским.

Диакон Игорь Цуканов:

— Вернулись на круги своя в этом смысле, но не возникало ли у вас тоже какого-то внутреннего конфликта в этой связи?

Пётр Лукьянов:

— Нет, мы знали, что, во-первых, мы православные русские, это, как говорится, первое, а второе, уже все другие национальные вещи, но мы как-то свое защищали, иногда надо было с ребятами драться и так далее, если на нас нападали, если мы русские, все равно все нормально, мы смогли бороться с этим.

Кира Лаврентьева:

— Вы же потомки эмигрантов.

Пётр Лукьянов:

— Да, мы потомки эмигрантов, но это если серьезно сказать, это было сложно, но с другой стороны, когда с американцами поговоришь о том, кто такие русские, что такое, они даже очень это принимали, как говорится, уважительно. И даже я помню, немножко такое смешное явление. У нас всегда был открыт дом на Пасху, а у американцев это вообще не принято. Мы приглашали американцев в наш дом, и там накрыт стол и всё готово, всё, пожалуйста, пей, кушай, что хочешь. Я им сказал: ты можешь приезжать к нам в дом, только надо говорить одну вещь: Христос Воскресе, и тогда ты можешь девочек целовать три раза. И для них это, конечно было, здорово.

Кира Лаврентьева:

— Мотивация шикарная.

Пётр Лукьянов:

— Да, мотивация, и они приезжали. И вот недавно мне звонит друг, и мы говорили насчёт нашей юности и так далее. Он говорит: а что это такое христи, кристи мы говорили? Аааа: Христос Воскресе? Да, да, когда мы целовали девочек три раза, был повод их целовать, вот такие отношения остались, и многие те, которые раньше были противниками нам из-за этого, сейчас они как-то полюбили не только нас, нашу русскость, а они понимают, какая это глубокая вещь. И даже многие сейчас американцы, я бы сказал, они принимают веру православную. Я однажды был в нашем кафедральном соборе и вижу, что многие американцы приходят и просто смотрят на иконы, смотрят на купола, думают, что это такое, их что-то, Кто-то тянет, но они не знают что. Я написал такое маленькое, как говорится, двухстраничное описание нашего собора и нашей веры, что такое православие, что такое собор. Там насчёт разных наших святынь, которые в соборе. И уже больше тысячи людей взяли эти записочки и интересуются реально. Я недавно встретился с одним человеком, он мексиканец, он сейчас принимает православие, другой китаец, он принимает православие, у нас вообще очень интересно, они входят в православие, но также становятся квазирусскими, они принимают наши обычаи, приходят к нам, и это очень приятно. И это очень часто.

Кира Лаврентьева:

— Пётр, сразу назревает вопрос: а как сейчас обстоит ситуация с православием в Америке? Но ведь мы же знаем, что давно уже Christmas — Это Xmas, давно Рождество это уже не Рождество. И большая часть, мне кажется, молодёжи американской вообще не знают, чье Рождество-то 25 декабря празднуется, как обстоит вот эта вся история сейчас?

Пётр Лукьянов:

— Да. У нас, конечно, Рождество всегда было 7 января, и также все смотрели на нас, что и как? Почему не празднуется как все?

Диакон Игорь Цуканов:

— Поперёк календаря.

Пётр Лукьянов:

— У нас уже было по-другому, но вообще, американское общество, к сожалению, очень меняется в этом смысле, вообще, я когда беседовал с монахами, которые на Афоне, когда я там был, и был такой один разговор, и монах один мне сказал: бывает вакуум, если Бога нет, то что-то должно войти в этот вакуум, и мы знаем, что такое злые силы. К сожалению, мы как общество, американцы, мы отходим от Бога, и видно результат. Уже видно, что происходит, и это очень нехорошая тенденция, я бы сказал, я удивляюсь, что в нашем районе, где мы живём, сейчас все больше и больше мы наблюдаем, что люди украшают их дома во время Хэллоуина, 31 октября, а на Рождество уже меньше и меньше, которые это делают. И это даже выходит такая политическая корректность, что они не хотят показывать свое христианство, может быть, из-за этого, но тенденция такая. Но опять этот вакуум идёт, потому что от Бога мы уходим, как общество, и вот это результат, конечно. Это есть, есть, это видно, что происходит, это реально.

Диакон Игорь Цуканов:

— В тоже время, Пётр, вы говорите, вы знаете людей, которые переходят в православие. И, конечно, это наверняка очень сознательный выбор для них, американцы, мексиканцы, люди самых разных национальностей. Понятно, что это не очень просто сделать, живя в Америке, ну в том смысле, что просто про православие очень трудно что-то узнать, нужна какая-то мотивация такая серьезная. Вот какова она, по каким мотивам люди это делают?

Пётр Лукьянов:

— Красивые русские женщины, которые приезжают.

Кира Лаврентьева:

— Зато честно.

Пётр Лукьянов:

— С другой стороны, я думаю, что люди просто ищут что-то, потому что я сам это проходил, когда были тяжелые времена на кого надеяться? На себя? Нет. На каких-то других людей, друзей? Тоже нет. И даже я помню, это, по-моему, басня какая-то: увы, утешится жена и лучший друг забудет, но где-то есть душа одна... вот насчёт матери, но тоже в этом смысле для нас всех мать это одно, но и Бог, это всегда там, если особенно, я думаю люди тянутся к этому. И они видят, что происходит с другими конфессиями в Америке, и вообще это трудно даже понять, потому что некоторые уже политически корректны, они все меняют, единственное, что в моей жизни не меняется — это православие и слава Богу! Это якорь такой, а в Америке это все стараются меняться, чтобы легче для человека, меньше поста, всякие удобности, разноцветные флаги и так далее, чтобы привлекать людей такие вещи, до абсурда доходит, я думаю, люди такие они просто ищут что-то и, к сожалению, я бы сказал, мы не очень миссионерные люди. Вот почему я написал вот эту маленькую листовочку, чтобы как-то привлечь людей, это маленький шаг к этому. Ну, я бы сказал, что мы должны лучше не проповедовать, а просто говорить, кто мы есть, и у нас сейчас общество Сан-Франциско сейчас неплохо пошло в этом смысле, у нас есть базары, мы недавно делали: «Бабушка теккен бэк», во время ковида мы должны были как-то средства поднять, потому что у нас сейчас проект, мы как раз строим парковку в Сан-Франциско для собора, потому что очень трудно, сейчас государство вообще, мы тоже считаем, немножко на нас нажимает. Убирают эти парковки перед собором, даже так было: у нас Литургия по воскресеньям, обычно не чистят по воскресеньям, они решили, что по воскресеньям будут чистить дороги прямо перед собором в 8 утра. Такие вещи, я считаю, они нарочно делают, чтобы как-то неудобнее было, мы сейчас своими средствами строим парковку, площадку для русской школы, и дом для престарелых, и это будет довольно большой проект около 7 000 000 $, мы должны собирать деньги на это, во время COVID думали, как это делать. И мы решили сделать такое по-английски, как говорится: бэксиэл, пироги, пирожки мы продаем, люди приходят, покупают, семьям нужно что-то есть, и это способ их притянуть. Церковь у нас была открыта, вот как раз американцы приходят, берут свою еду, и спрашивают: а что такое, и тогда это тоже привлекает, это неплохой способ привлечь людей.

Диакон Игорь Цуканов:

— Миссия такая.

Пётр Лукьянов:

— Да, через пирожок.

Кира Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера», дорогие радиослушатели, у нас в гостях Пётр Лукьянов, венчурный инвестор, у микрофона мой коллега диакон Игорь Цуканов и я Кира Лаврентьева. Пётр, ну давайте добавим красок в наш и без того интересный разговор и расскажем нашим дорогим радиослушателям, что в вашей жизни был величайший святой, и, наверное, он есть и невидимо участвует в ней, вас крестил владыка Иоанн Шанхайский Максимович, как мы знаем. И это действительно невероятное событие для нас.

Диакон Игорь Цуканов:

— Шанхайский и Сан-Францисский, я бы сказал.

Кира Лаврентьева:

— Сан-Францисский, да, да, наш дорогой владыка Иоанн, которого горячо любят в России. И для нас с Игорем — это реально счастье сегодня — сидеть с вами и говорить об этом. Потому что ведь ваш папа был старостой в храме, где служил владыка Иоанн, то есть владыка Иоанн он просто живое участие принял в вашей жизни, совершенно деятельное, реальное. Вот вы можете рассказать об этом?

Пётр Лукьянов:

— Да. Да. Он был очень близок. Я, конечно, его не знал, потому что вообще был маленький, когда он умер, но он действительно был очень близким к нашей семье, часто приезжал к моим бабушкам и дедушкам, с ними беседовал, ужинал. Папа, как вы сказали, был старостой, иподиаконом у владыки, мой дядя нынешний сегодня архиепископ Пётр из Чикаго тоже был его келейником, и очень близок был к нашей семье. Я помню, он даже однажды до смерти он улетал в Сиэтл, где он умер, и позвонил нам на дом. И с мамой поговорил, потому что он хотел с ней поговорить, он с ней был очень близок, очень любил мою маму, и то, что он решил просто позвонить, наше чувство было, что это такая прощальная, такой прощальный звонок. Мама помнит точно, как это все было, очень ясно. Слава Богу, для нашей семьи — это он на самом деле...

Кира Лаврентьева:

— Якорь такой.

Пётр Лукьянов:

— Да, да, и это чувствуется, что он на самом деле с нами, и я просто удивлён, сколько много людей, его мощи они нетленны, он целый лежит у нас в соборе, у нас в Сан-Франциско, и сколько много людей к нему обращаются. И он, конечно, при жизни писал многие письма людям по всему, и есть даже фотография, где за столом он пишет, по всему миру к нему обращались. И также сегодня продолжают обращаться. И когда мы получаем вот эти письма, мы их оставляем под ракой, чтобы молитвой владыка ответил, и очень-очень много чудес. Я помню, Кира, вам рассказывал на днях, это то, что было. Один человек, который..., он был, я, извините, по-русски забыл это слово, его не засудили, а...

Кира Лаврентьева:

— Он уже был, в общем, киллерами поставлен на очередь, то есть его заказали, в России это называется заказали.

Пётр Лукьянов:

— Да, чтобы его казнили. Заказное убийство, и он уже готовился к тому, что его убьют.

Кира Лаврентьева:

— Он каким-то образом уже знал, что его убьют. Информация до него дошла.

Пётр Лукьянов:

— Да, это легальный процесс, это был обычный процесс, он услышал о владыке и написал ему. Он писал: владыка, я это не сделал, я не знаю, что ещё делать, я уже до крайности дошел, меня уже обвинили несправедливо, что делать? И просит его молитвы. И он был, по-моему, в Аризоне, штате Аризона, он написал вот это письмо, просил, чтобы за него молились, и вдруг выяснилось, я не знаю точно сроки, но выяснилось, что через новый анализ, который в то время был новый, они узнали, что он этого не делал, а кто-то другой сделал.

Кира Лаврентьева:

— То есть уточнили, перед этим событием ужасным. Они решили уточнить, а он ли, тот человек, которого нужно отправлять на тот свет?

Диакон Игорь Цуканов:

— Проверили ДНК.

Кира Лаврентьева:

— И слава Богу, он оказался не тем человеком.

Пётр Лукьянов:

— Да и это только один пример, но очень много таких вещей.

Диакон Игорь Цуканов:

— Пётр, расскажите, пожалуйста, ну, наверное, в вашей семье хранится какое-то предание о святителе, теперь уже святителе Иоанне, прославленном во святых, какие-то случаи именно из общения, такого тесного общения, которое имела ваша семья с владыкой. А дело вот в чем, я читал одно из интервью вашего отца, в котором он говорит, что существует очень много таких мифов о владыке, благочестивых, конечно, мифов, но не всегда истинных, правдивых. Ну, например, когда рассказывают, что он босиком ходил по улицам, я так понимаю, что это неправда, всё-таки он был архиерей, и он вёл себя как архиерей, и он свой сан всё-таки почитал, и он не позволял себе так откровенно юродствовать.

Пётр Лукьянов:

— Как я понимаю, я не могу, как говорится, я не свидетель, как я понимаю, владыка всегда отдавал вещи, может быть, был такой случай, то, что я слышал, может быть, был такой случай, я не могу подтвердить, если он отдал кому-то босому свои ботинки, это возможно что-то такое было, но что он в церкви, это нет, даже владыка Пётр говорит, что, когда владыка был в церкви, он как представитель Христа в соборе как обычно архиерей и есть и он как Царь, он так себя и держал. А уже не в алтаре, не во время службы — это уже другое, его скромность проходила, я, конечно, детали не могу сказать, но единственное, что могу сказать, что папа мне говорил, что вот такие вещи, где, после того как моя мама меня родила, у неё была большая проблема с кровью, очень текло, кровотечение, и считали, что это очень серьезные вещи. Как раз сказали, что это доходит до крайней ситуации, и папа пришел на собрание, где владыка был, и он его увидел, сразу встал, сказал: я приду, пошёл с папой. Папа ничего ему не сказал, они пошли в храм, владыка помолился усердно, сильно, горячей молитвой, после чего опять папа ничего ему не сказал, он поминал маму, он сказал: Коля, все будет хорошо, иди Валя тебя ждёт. И так и было, он пришел, моментально все наладилось. Мне немножко трудно об этом говорить, но я расскажу, может быть, без имён. У меня в моей семье был человек, который имел рак очень серьёзный, ну скажу, потому что это не секрет, моя дочка, девять лет, все равно трудно об этом говорить, она имела рак в девять лет, и когда мы узнали, что это такое, один доктор знаменитый, который в нашем соборе мне сказал: слушай, это уже очень серьезная вещь, и ты должен приготовляться к самому худшему, к самым худшим новостям. И когда это все случилось, у неё было несколько операций и радиация, и терапия, это было у неё над коленом, и она мазала маслом все время, каждый день она мазала маслом, почти 10 лет, и по сей день продолжает, вот этим маслом, которое я вам дал, освящённое на его раке. И этот молебен каждую субботу, вообще каждый день даже бывает, ну вот это масло святое, она мазала-мазала, потом был с доктором анализ после этого, но это уже несколько лет спустя. Доктор спрашивает мою жену, он говорит: вы что-то по-другому делаете? Она говорит: нет, а что? О, у неё растёт там, где не должно расти. Потому что радиация должна вообще уменьшать эти клетки, а здесь как будто расширяется, и я не могу понять, что происходит, не должно так быть.

Кира Лаврентьева:

— Какая-то пошла реакция нетипичная.

Пётр Лукьянов:

— «Что вы делаете?» Она сказала, ну только моя дочка мажет маслом от святого. Он закрыл дверь, потому что не хотел, чтоб другие слышали. Она потом его спросила: вы верите в чудеса? Он сказал: да, я это вижу сам, но здесь трудно об этом говорить, но я верю, пусть делает то, что она делает, но я не могу это объяснить как доктор, но что-то меняется в лучшую сторону, я просто не знаю как это. Если это владыкино масло, то продолжайте мазать. Вот это моё личное.

Кира Лаврентьева:

— Спасибо вам огромное, Пётр, мы желаем крепкого здоровья вашей дочери, и все наши радиослушатели, я уверена, тоже. Помоги вам Господь и спасибо вам огромное, я вот как раз только хотела спросить: а есть ли у вас лично отношения со святым. Но мой вопрос он уже не имеет никакого смысла, потому что то, что вы рассказали, это не что иное как самые личные отношения со святым.

Пётр Лукьянов:

— Вы знаете, я думаю, что святые они живые, они с нами. И это есть. Я очень почитаю блаженную Ксению. Я могу добавить, это не насчёт владыки Иоанна, а насчёт Ксении блаженной. Значит, у меня сын, он малолетний, всегда против, ну как ребята бывает, я такой же был, в 20 раз больше, всегда сопротивлялся родителям и так далее.

Кира Лаврентьева:

— С характером.

Пётр Лукьянов:

— Да, с характером. И как раз у нас в Сан-Франциско были вот эти бунты, а он хотел заработать деньги, потому что: «Мне нужны деньги», мы говорили: нет, ты не будешь разъезжать. Он хотел разъезжать и делать доллары в районах, эту еду развозить и зарабатывать деньги, и мы сказали: нет, не надо, потому что он приехал из университета, он на инженера учится, но так хотел немножко подзаработать, мы с ним ссоримся, пытались сказать: нет, нет, нет, ты не можешь, он сказал: да, да, да, я буду. И в тот вечер я читал книгу, которую отец мне дал, житие блаженной Ксении, и там как раз была такая глава, как родители общаются с детьми, как молиться, как она помогала. И я читаю, очень похожая ситуация. Я встал утром, как обычно делаю, утренние молитвы читаю и вдруг, я раньше к ней не обращался, но в этот раз решил обратиться, я сказал: блаженная Ксения, держи сына в твоих молитвах и держи его под твоим покровом. И в тот день, я потом могу вам, жалко, что у нас ни телевизора, ни радио, но он попал в такую аварию, где так сильно его другая машина стукнула, я не знаю, сколько миль в час было, примерно 45 миль в час, может быть, 60-65 километров в час, но очень быстрая скорость, и он перевернулся, как будто девять раз и другую машину стукнул с такой силой, что она ещё квартал прошла. Он вообще вышел без ничего, и полицейские, все, которые там были спросили: как он не погиб, не то что у него что-то было сломано, а он вообще, если посмотреть на фотографии, вообще вся машина, как лепёшка лежит, и он вышел оттуда без повреждений. Это чудо, это блаженная Ксения, это точно. Они, на самом деле, живы, и, конечно, во время наших служб мы к ним обращаемся, и я вполне уверен, что так надо просто молиться и просить, чтобы они перед Богом ходатайствовали за нас.

Диакон Игорь Цуканов:

— «Вечер воскресенья», дорогие друзья, на радио «Вера», сегодня у нас в гостях Пётр Лукьянов, венчурный инвестор и потомок эмигрантов из рода Лукьяновых, которые уехали в 17-м году, да?

Пётр Лукьянов:

— Ну да, в 17-м, в 20-м году.

Диакон Игорь Цуканов:

— Ну в конце вот этих десятых годов уехали из России, сначала в Китай, потом оказались в Соединённых Штатах, и Пётр уже в третьем поколении является американцем, ну вот мы сегодня говорим, в частности, о жизни вот этого русского зарубежья в Америке. Оставайтесь, пожалуйста с нами, мы вернёмся в студию через несколько секунд.

Кира Лаврентьева:

— Ещё раз здравствуйте, дорогие радиослушатели, «Вечер воскресенья» продолжается, у нас в гостях Пётр Лукьянов, венчурный инвестор, у микрофона диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Пётр — эмигрант в третьем поколении в Америке из рода Лукьяновых, мы очень много говорили о его жизни в Америке, о русском зарубежье в первой части нашей программы, об участии владыки Иоанна Шанхайского видимом и невидимом в жизни семьи Петра, об участии блаженной Ксении, в общем, о чудесах мы говорили. Если вы только что присоединились к нашему эфиру, мы рекомендуем ещё обязательно его в записи на сайте послушать, потому что в первой части программы было очень интересно. И у нас такой сегодня душевный разговор получается, благодаря тому, что Пётр совершенно искренне с нами на одной волне находится, и вот на этой же волне мне хочется, Пётр, спросить: во-первых, что такое венчурные инвестиции? Ну так вот, если без сильных каких-то тяжелых терминов, вот наши радиослушатели только присоединились и вообще впервые слышат о такой работе, вот чем вы занимаетесь, если вкратце?

Пётр Лукьянов:

— Мы финансируем малолетние компании, которые только стартуют, и мы надеемся, что мы их можем развести. Ну здесь пример, в России, Яндекс, например, начал с идеи, и сегодня крупнейшая компания на рынке. И многие там работают, это поддерживает рабочие места, развиваются технологии, мы этим занимаемся.

Кира Лаврентьева:

— То есть вас, я слышала, что вас называют «ангелы бизнеса».

Пётр Лукьянов:

— Ну да, и бывает традиционное понятие, ангелы — это обычно очень ранние стадии, венчурные — это немножко позже, после этого, но все равно очень рано, и довольно большой риск берём. Вся идея, ну как русская пословица говорит: не рискуешь, не пьешь шампанское, мы стараемся много пить шампанского в конечном итоге и разделить это с нашими инвесторами и с друзьями. Вот в чем суть.

Диакон Игорь Цуканов:

— Но ведь можно так сказать, что вы приехали, пришли в Россию уже довольно давно, это ещё были девяностые, даже восьмидесятые годы, когда вы впервые оказались в России.

Пётр Лукьянов:

— Да, я очень юный был, я просто с родителями приехал сюда, просто как турист, но начал заниматься, мне было 20 лет, когда я вернулся сюда в девяностых и начал этим тоже заниматься здесь более усердно.

Диакон Игорь Цуканов:

— Но вот вы поверили в Россию тогда, если вы здесь инвестируете, тем более в такой высокорисковый сектор, это значит, что вы верите в Россию.

Пётр Лукьянов:

— Да, есть вера, с одной стороны. Ну, конечно, нужно как бизнесчеловек я должен всегда думать, как практически: это работает или нет, и, конечно, идти на это. Но у меня, если я могу вернуться к истории, я немножко не досказал, знаете, когда я был очень маленький, я бегал вокруг стола у моих бабушек и дедушек, и помню, как моя бабушка, она очень много участвовала в церкви и часто приезжали к нам митрополиты и архиепископы, и иногда пять архиереев было за столом, и другие эмигранты русские, которые, к сожалению, они должны были покинуть свою родину, но такая любовь была к этой стране, они жили вот в этой старой России, и любовь была, преданность, была и молитва за всех вас здесь, и это очень часто было, и мы всегда молились за русский народ, всегда думали, что когда-то присоединимся, я честно говоря, не думал, что это будет даже в моей жизни, но, слава Богу, это произошло, но всегда вот такая была в нашей семье такая любовь к этой стране. И в смысле бизнеса иногда вот нужно иметь вот такую любовь, что ты делаешь, чтобы проходить все тяжелые этапы. И для меня даже трудно уезжать от своего дома, своих родных оставлять, приезжать и в другое полушарие лететь — это нужно любить. Это нужно иметь такое намерение. И у меня это есть, и, в частности, я считаю, что я продолжаю эту традицию, тех людей, которые были вокруг стола у моих бабушек, дедушек. Я считаю — это моя обязанность здесь что-то построить и продолжать помогать этой стране. Это эмоциональная часть, которая тоже помогает в бизнесе в этом смысле, потому что много нужно проходить сложностей и трудностей, но с другой стороны, нужно смотреть на практическую часть. И в смысле практического, я считаю, что здесь да, на самом деле очень умные ребята, особенно вот в нашей отрасли, в IT, которые программисты, и мозги очень развиты. И я считаю, что даже сейчас, бывает, что многие приезжают обратно, из Америки приезжают сюда. Вот есть один человек, я знаю, который из Сиэтла, он там жил, у него было там четверо, по-моему, детей, он сейчас переехал во Владимир и там продолжает работать как программист. Он говорил мне, что у него даже лучше интернет во Владимире, чем в Сиэтле. И это очень важно, что Россия, я считаю, имеет возможность или даже обязанность держать традиционные, как это сказать, ценности, да. И традиции, потому что многие это очень ценят и хотят быть частью такого общества. Я не хочу очень входить в политические темы, давайте просто так скажем, что очень трудно сегодня воспитывать детей в Америке. Это не, я бы сказал даже, не антиправославная, антихристианская, а даже против родительских прав, и против семьи, потому что они там стараются им всякие вещи говорить в школе, менять мозги.

Диакон Игорь Цуканов:

— Родитель один, родитель два, вот это всё.

Пётр Лукьянов:

— Да, вот эти вещи.

Кира Лаврентьева:

— Кем ты сегодня будешь: мальчиком или девочкой?

Пётр Лукьянов:

—Да, это точно вот такие, и это начинается уже с шести лет, это страшно, что они делают. И сейчас стараются, вот это немножко получается Павлик Морозов, как говорится, бывает, что родители против детей. Один случай, я не буду здесь имена говорить, но у меня хороший друг, его дочка пришла, они русские, также как мы, но у них немножко меньше дети, и приходит ребёнок из школы и, и это человек, который, его родители прошли тоже через Китай, бедные приехали в Америку, все сами, мы никогда не брали никакие государственные деньги, это было даже не принято, что-то брать. Ты сам должен был все заработать. И такие вот люди были, всё сами сделали, и этот мой друг он сам очень трудно занимался, добился и стал доктором. Его дочка приходит из школы, но имейте в виду: папа знает, знает историю его родителей, дедушки и бабушки живые, и они пример того, что они прошли. А дочка приходит и говорит: «Папа, мама, я не согласна с вашими идеалами, потому что у вас белые привилегии». Что такое белые привилегии? Вот их учат, и вот ребёнок против родителей идёт. И эта, к сожалению, тенденция не останавливается, и я думаю, правда, думаю, что Россия может быть, если правильно, нам надо как-то правильно здесь все наладить, привлекать таких людей, их столько много так, рабочей силы, даже те люди: мексиканцы и китайцы, которые принимают православие, они даже ценности очень, я считаю, смотрят на Россию, что в ней можно нормально жить, а в Америке все труднее и труднее становится. Это факт.

Диакон Игорь Цуканов:

— Конечно, это очень важно, что вы говорите. На нас это какая-то такая ответственность, получается, мы-то её даже не осознаем, что на нас смотрят.

Кира Лаврентьева:

— Нет не осознаем. Уже не первый раз мы говорим с эмигрантами, и они говорят одно и тоже. Что Россия, Россия. А мы даже не всегда ...

Диакон Игорь Цуканов:

— Пётр, хотел спросить вот о чем, продолжая тему воспитания, вот вас, вы рассказали, как вас воспитывали в свое время, в этой русской субкультуре как бы, в хорошем смысле этого слова, и вы выросли практически русским человеком, при том, что вы родились уже в Америке, вот ваш опыт воспитания детей, он был похож на ваш собственный опыт или вы как-то по-другому? Вот вы тоже воспитывали детей в этом русском, так сказать, в духе русской культуры или это уже было сложно?

Пётр Лукьянов:

— Нет, я их тоже мучил русской школой по субботам, это дополнительная школа к американской школе, каждое воскресенье в церковь, моя дочка вот как раз наливает масло святителя Иоанна в эти бутылочки, которые рассылаем по всему миру, сын мой прислуживает...

Диакон Игорь Цуканов:

— То есть это традиция от ваших родителей осталась?

Пётр Лукьянов:

— Да, плюс у нас там очень хорошая организация «Русские скауты» и там тоже. Религия дает нам духовное воспитание, русская школа давала нам культурное, а вот скауты практическое, в этом смысле живёшь в лесу, поёшь всякие песни, «Бородино», это все часть, как говорится, быть русским.

Кира Лаврентьева:

— А вы знаете, я о чем хотела спросить: для эмигрантов вот этой первой и второй волны церковь является местом встречи, таким некоторым оплотом, поддержкой общинности. Ты приходишь, встречаешься со своими соратниками, друзьями из России. Ты как-то поддерживаешь это общение, и здесь есть определённый риск — превратить это в традицию. Не на Литургию, грубо говоря, ходить, а увидеться, увидеться с друзьями, сородичами, если это можно так выразиться. Но вот это так и есть, Пётр, да? Как вот этот тонкий момент, его избежать?

Пётр Лукьянов:

— Молодые, я считаю, что это неплохо. Идут в церковь общаться с другими людьми, когда во взрослом возрасте — нужно искать пару, я думаю — это нормально. Но когда человек уже взрослеет и должен думать больше в этом смысле, я думаю, что здесь родители должны правильно воспитать детей, что мы ходим в церковь и нужно вникать в суть и понимать. Честно говоря, я грешен в этом смысле, что я тоже был вот таким и часто просто ходил, но не понимал. А потом я начал в церкви читать, начал петь и читать, и я просто, когда больше читаешь эти слова, я просто был удивлён, насколько они глубокие какие, и не все в одной части там апостолы, послания, но нужно много читать, чтобы посмотреть комплекс всего, и это берет время, сейчас я стараюсь каждый день у меня на iPhone вот как раз очень удобно смотреть на календарь и чтения ежедневные, не могу сказать, что каждый день читаю, но там очень интересные жития святых, и это просто как святые, они все разные, были всякие разные святые, которые на нас похожи, есть святой Моисей.

Кира Лаврентьева:

— Пророк Моисей?

Пётр Лукьянов:

— Нет не пророк.

Диакон Игорь Цуканов:

— Моисей Мурин?

Пётр Лукьянов:

—Да, он был разбойник. И потрясающе было, когда он кого-то ограбил, если я правильно помню, вернулся, не взял это, и он расплакался, и как-то покаяние от этого началось, и вот такие люди бывают всякие даже в наши, я не буду говорить за какой класс людей, но мы все, как говорится, имеем какую-то разбойничью часть нашей жизни, мы можем исправиться, видя, как пример святых, поэтому очень важно это читать, и Священное Писание, и жития святых.

Диакон Игорь Цуканов:

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера», напоминаю, дорогие друзья, что сегодня у нас и у вас в гостях Пётр Лукьянов, венчурный инвестор, русский человек, который живёт в Америке, он уже в третьем поколении является американцем, но при этом бережно хранит русские традиции и веры, и какого-то жизненного устроения, быта, и вместе с тем является инвестором, то есть занимается инвестициями, в том числе и в России.

Кира Лаврентьева:

— Пётр, вы знаете, вот какой вопрос. У нас в больших городах вообще, в принципе, есть такая проблема, когда люди впадают в такое некое перенапряжение мозговой активности, ну потому что слишком много дел, слишком много задач и разных проблем, и тебе это все нужно решать. А ещё на фоне пандемии это вообще создает довольно тревожный фон, насколько для вас это вообще проблема? Ведь там в США наверняка дела обстоят не лучше, когда действительно у тебя 1 000 000 дел, дети, у вас бизнес, плюс, как я понимаю, страна далеко не православная, и мало верующих людей рядом с вами, так, избранные только. Насколько вам удается держаться в неком балансе, и как вы этот баланс достигаете? Если всё-таки удается.

Пётр Лукьянов:

— Для меня лично, я занимался спортом в юности, в американский футбол играл, немного в хоккей и подобные виды спорта. И всегда во время спорта для меня дисциплина такая, что нужно заниматься, нужно держать себя в порядке, тренироваться все время. Я думаю, духовность то же самое, нам нужно духовно укрепляться и через молитву, и через чтение жития святых, и это, честно говоря, не берет очень долго, как Серафим Саровский говорил, что, как минимум, надо от Царю Небесный до Отче наш, как минимум, и можно там добавлять. И даже вот на Афоне говорят, что, монахи каждую минуту почти молятся: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного, аминь». И эта краткая молитва Иисусова, может быть, начать с этого, как в спорте, не все сразу бывает, а начать с чего-то мелкого. И каждый человек может один, два раза, может быть, пять раз в день повторять эту молитву, Иисусову молитву. Потом немножко больше, и кто может, и как может. Как один монах мне говорил греческий, с кем я подружился на Афоне, говорил, что Господь хочет только, чтобы ты старался, только ты старайся и всё. Начинай с этого, старайся. Маленькие шаги, не всё сразу. Я думаю, это то же самое, нужно просто иметь эту дисциплину и надежду на Бога и тогда действовать и что-то делать стараться: жертвовать или делать хорошие дела. Если ты не можешь молиться, старайся заниматься благотворительностью, она, конечно, без молитвы... Это наше питание, без молитвы это впустую, но начинать с малого и просто развиваться, не все могут быть монахами на Афоне, но мы можем, я думаю, несколько раз повторять Иисусову молитву, и это, как минимум. Молитву, которую Серафим Саровский говорил, и немножко время от времени добавлять чтение жития святых, Евангелия, апостолов каждый день и так далее.

Кира Лаврентьева:

— То есть это ваш секрет душевного равновесия?

Пётр Лукьянов:

— Ну да, я далеко не хороший пример в этом смысле, потому что я намного, намного недостоин, и не дохожу до потенциала, но, с другой стороны, я думаю, это тоже немножко Богу угодно, потому что Он понимает что мы слабы, и мы все должны просто стараться, вот как этот монах говорил: просто старайся, если сегодня не сделал, старайся завтра сделать лучше, у нас вот скаутская молитва, которую мы читали утром и вечером: «Боже, дай, чтобы мы были лучше чем вчера — это утром, а вечером — лучше завтра чем сегодня», вот такая краткая молитва. Вот это как-то иметь в виду, я помню, в смысле бизнеса всегда была интересная параллель, я с одним коучем говорил, что, он сказал: слушай, ты всегда должен думать, что ты уже сегодня достиг — это всё хорошо, не смотри назад, смотри вперёд, что ты можешь сделать лучше. И также в духовной жизни, бизнес это тоже самое, но нам нужно уделять время и там, и там, потому что, я думаю, без того чтобы Господь нам помогает, нам трудно самому это делать. Я как раз был на исповеди вот недавно, мой священник говорит: Пётр, ты все стараешься сам, не старайся сам, с Богом делай, и ты все стараешься контролировать, проси, чтобы Господь тебе помог, но, чтобы самое главное, чтобы это было для Него угодно, и чтобы это было для тебя спасительно, и если так, то это все нормально, что будет — принимай, все слава Богу. Вот когда с моей дочкой это случилось, я просто помню, моя прапрабабушка жила в Китае, но она сама из Казани, и они из Казани привезли икону, и она между прочим была очень сильная бизнесвумен в Казани, развела очень большой бизнес, это отдельный разговор — Екатерина Крупина из Казани. Они привезли эту икону, и уже 300 лет в нашей семье это переходит к старшему сыну.

Кира Лаврентьева:

— Что это за икона?

Пётр Лукьянов:

— Это Божья Матерь, это икона, обычно Божья Матерь держит Христа в руках, а здесь Он на Кресте распят, Она страдает перед ним.

Кира Лаврентьева:

— «Не рыдай мене Мати», кажется, называется.

Пётр Лукьянов:

— Может быть, да. И вот эта икона сегодня у нас, потом я сыну передам, но когда с дочкой это случилось, я просто взял эту икону и перед дней рыдал, молился, и просто сказал: да будет воля Твоего Сына, что будет, то и будет, помоги нам как можешь, все что мы можем сделать.

Диакон Игорь Цуканов:

— Ещё хотел вот что спросить: возвращаясь к разговору про ваш приезд в Россию, когда вы только начали знакомиться с Россией, не было ли у вас какого-то диссонанса между той культурой, и тем русским духом, в котором вы воспитывались, потому что очень часто говорят, что в эмиграции хранилась самобытность русская, которая была в России до революции, там это сохранилось во многом, и вот вы приехали в советский Союз, 80-е годы, 90-е годы, а тут ведь было все совсем другое, дух был совсем другой, какие-то ценности, наверное, были другие. Вот не было ли ощущения того, что та Россия, в которую вы приехали, совсем не та Россия, которую вы знали у себя дома?

Пётр Лукьянов:

— Да, да.

Диакон Игорь Цуканов:

— Как вам с этим жилось?

Пётр Лукьянов:

— Для меня лично нет, потому что я чувствовал с людьми, с кем я общался, я считал: вы наши, мы ваши, я видел вот эти зёрнышки вот этой старой России в людях здесь, конечно, не у всех, и, может быть, это не каждую минуту проявлялось, но было это зёрнышко, у кого больше, у кого меньше, но я нет, я это никогда не чувствовал. Но у меня как раз друг такой, он композитор, Иван Соколов по-английски Джон Соколов, у него, если кому-то было бы интересно, было бы интересно выйти на его видео, которое он в интернете имеет, люди, которые здесь его тоже обожают, он никогда не был в России, но его музыка и дух, которые через его музыку — это российский дух. И он мне говорит: я не хочу... Я ему говорю: Ваня, ты никогда не был в России, все говорят, что у тебя русский дух, давай, надо приехать, там есть дом музыки, надо тебе там выступать. Он говорит: я не хочу, я боюсь, я боюсь, что моё впечатление будет разочарованием. У меня этого никогда не было, я думаю, что у него тоже этого не будет, если он приедет, но знаете, эти артисты они немножко по-разному в данном смысле, может быть, он не хочет терять этот образ, который у него в сердце, в душе, но у меня такого нет, потому что, когда я сюда приехал, страна была очень бедной, я помню вот эти все времена. У меня ещё осталось в памяти, когда входишь в то время, ещё Советский Союз был, но продукты покупать, продуктов нет, ничего нету, этот ещё запах пустых прилавков. Этот запах остался для меня до сегодняшнего дня.

Кира Лаврентьева:

— Произвёл неизгладимое впечатление. Ну даже в связи с этими трудностями, когда я здесь работал, я в то время работал с Курчатовским институтом и с Академией наук, чтобы развивать их логи, но всё-таки когда у нас ничего не было, и все бедно жили, у меня тоже ничего не было, в то время, мы ходили в лес, пели русские песни, шашлык, кто что мог принести, слава Богу, у всех были дачи, могли выращивать картошку, огурцы солили, я все это ещё захватил, всего хватило. Можно сказать, спасибо, я ещё захватил эти ножки Буша, это немножко добавляло, это было для меня русскость: быть в русском лесу, когда холод, с моими друзьями, мы поем песни.

Диакон Игорь Цуканов:

— Как те скауты в Америке.

Пётр Лукьянов:

— Да, и мой друг Виктор, казачьи песни, гитару взял — это вообще, для меня ничего другого не надо было, вот с этими людьми в те года в лесу шашлык, русские песни, русский дух. Это русский, это я, вот мои впечатления. Для меня, может быть, я какой-то идеалист, но для меня, мне, мне трудно даже, когда человек ходит, плюется или бросает сигарету, я даже не могу на эту землю так делать, потому что у меня осталась вот эта любовь моих родителей, бабушек, дедушек. Я не знаю, у меня всегда была любовь к этой стране.

Кира Лаврентьева:

— О бизнесе, русском духе, эмиграции, русском зарубежье, православии, чудесах по молитвам святых мы сегодня говорили с нашим замечательным гостем Петром Лукьяновым, венчурным инвестором. Спасибо вам огромное, Пётр, за этот разговор. Спасибо вам, дорогие радиослушатели, у микрофона были диакон Игорь Цуканов, и я Кира Лаврентьева, мы прощаемся с вами до следующего воскресения, всего вам доброго и до свидания.

Диакон Игорь Цуканов:

— До свидания.

Пётр Лукьянов:

— До свидания, всего доброго!