Поделиться
У нас в гостях был один из лидеров мотоклуба «Ночные волки», актер, постановщик, политконсультант, заместитель председателя Комиссии по миграционной политике, межнациональным отношениям и свободе совести Общественной палаты Московской области, председатель стратегического совета «Центра Пространственного Развития Волга-Эксперт» Алексей Вайц.
Мы говорили с нашим гостем о его пути из лютеранства в православие, о том, как изменилась его жизнь после прихода к вере, а также о его творческой необычной работе.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
И.Цуканов:
— Добрый вечер, дорогие друзья!
Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера», и у микрофона, как обычно, в это время — моя коллега Кира Лаврентьева...
К.Лаврентьева:
— Всем — добрый светлый вечер!
И.Цуканов:
— Меня зовут Игорь Цуканов.
И сегодня у нас в студии — очень интересный гость.
Алексей Вайц — один из лидеров, можно так сказать, мотоклуба «Ночные волки», актёр, постановщик, политконсультант, заместитель председателя комиссии по миграционной политике, межнациональным отношениям и свободе совести Общественной палаты Московской области... у Вас очень много разных регалий... наверное, можно просто сказать — общественный деятель... вот... общественно-политический деятель...
К.Лаврентьева:
— ... отец пятерых детей...
И.Цуканов:
— ... отец пятерых детей, председатель Стратегического совета Центра пространственного развития «Волга — Эксперт», о чём тоже нужно упомянуть, потому, что мы об этом поговорим.
Алексей, добрый вечер!
А.Вайц:
— Добрый и светлый вечер!
И.Цуканов:
— Добрый вечер!
Я напоминаю нашим слушателям, что мы всегда, по воскресеньям, говорим с нашими гостями на тему «Христианин и общество», но я бы хотел начать разговор вот с чего. Алексей, у Вас столько... ну... разных амплуа, если можно... ну... это, может быть, не совсем правильное слово... очень много разных сфер деятельности, в которых Вы, так или иначе, участвуете, и участвуете активно.
А, вот, как Вы сами себя определяете, скажем так... вот... Ваша самоидентификация — она какова? Потому, что когда прочитаешь... вот... весь список того, чем Вы занимаетесь, то наступает некоторое такое изумление, и сложно это всё вместить в одном человеке, кажется.
А.Вайц:
— Человек-оркестр такой...
И.Цуканов:
— Да!
А.Вайц:
— Нет, ну... на самом деле, там есть сквозное действие, определяющее вот эту вот устремлённость, которая есть во мне. Я думаю, что это можно было бы сформулировать, как собирание смыслов.
То есть, ну... вот... задача... вообще, задача человека — выкраивать всё живое из ткани жизни, которая его окружает, и, не рассматривая, складывать в каком-то там своём палисаднике условном. И — склеивать. Долго не вдаваясь, не рассуждая, ни во что. И вот — придёт какой-то момент, Господь дунет — и всё это... значит... встанет в той форме, которую ты даже сам и не знаешь.
Самое главное здесь — всё живое отделять от всякой мертвечины.
И, поэтому, я и иду туда, где есть живое. Вот. Всё... всё очень просто.
К.Лаврентьева:
— Что такое «живое» для Вас?
А.Вайц:
— Живое — это где есть биение пульса, и где есть устремлённость. Понимаете, да?
К.Лаврентьева:
— Устремлённость — к чему?
А.Вайц:
— Устремлённость к предвосхищению... то есть, некоему образу будущего.
То есть, это... человек, вообще, этим живёт. И общество этим живёт. И если у общества нету устремлённости, и оно не близко... вот... к ощущению этого предвосхищения, оно начинает рассыпаться, как переваренный картофель... оно просто... распадается.
К.Лаврентьева:
— Вот, сейчас нас слушает какой-то среднестатистический житель, который утром идёт на работу, вечером — с работы... как бы для него Вы определили предвосхищение образа будущего?
А.Вайц:
— Мы же говорим о христианстве и об обществе?
К.Лаврентьева:
— Конечно.
А.Вайц:
— Ну... это есть Царствие Небесное.
К.Лаврентьева:
— То есть, Царствие Небесное?
А.Вайц:
— Конечно.
К.Лаврентьева:
— Вот.
А.Вайц:
— Это — предвосхищение Царствия Небесного. Это — постоянное его чувствование, это — ощущение этого света, проливаемого...
К.Лаврентьева:
— ... жизни...
А.Вайц:
— ... оттуда, да... У Соловьёва, по-моему... да... есть такие строчки: «Мой друг, иль ты не слышишь...
И.Цуканов:
— ... что всё видимое нами...
А.Вайц:
— ...только отзвук... только тени торжествующих созвучий?» — там так заканчивается... «... что житейский шум трескучий — только тени, только отзвук торжествующих созвучий?» — прошу прощения, не помню этого... да...
Ну... опять же... вот это вот смутное ощущение. И задача человека — вот это вот смутное ощущение, собственно, превращать в какие-то... контур осязаемого грядущего. Вот, как-то так.
К.Лаврентьева:
— То есть, во всём, что окружало Вас, по сути, в жизни, Вы искали Бога? Вот, поэтому так много разных слоёв деятельности, поэтому, так много разных видов занятий... рода занятий, профессий, образа приложения Ваших сил...
И.Цуканов:
— Даже Вы и шахтёром были какое-то время, и лётчиком...
К.Лаврентьева:
— ... да, кем Вы только ни были! Я, когда читала, я не понимала, вообще, как может быть один человек — вот этими всеми людьми, которые описаны в Вашей биографии... и, всё-таки, это — один человек! И шахтёр, и лётчик, и актёр, и режиссёр, и постановщик, и общественный деятель... и ещё — «ночной волк», и... в общем-то... самый главный человек в мотоклубе...
А.Вайц:
— Ну, не самый главный...
К.Лаврентьева:
— Ну... один из самых главных. Вы стоите у истоков основания «Ночных волков».
А.Вайц:
— Ну, я бы так не сказал. На самом деле, клуб зародился спонтанно. Зародился в 1989 году. Мы — уже взрослые, но, вот, именно в тот момент, когда произошло... вот это вот... осознанность, да... когда коллективная личность клуба приняла решение двигаться именно в сторону служения — той самой, основополагающей, компоненты, которая присуща русскому сознанию, и, вообще, русской культуре...
Вы знаете, есть в психологии такое определение «недоцелованные люди». А я бы это назвал — «недослужившие». Вот, только в русской культуре есть люди — недослужившие. И отсюда можно понять, как из ушкуйников создались... ну... как бы... родились казаки, как из, собственно, западной культуры заимствованной вдруг возникла мотогвардия. То есть, был мотогэнг когда-то — то, что нам поставили, имплантировали в виде... такой... значит... культуры...
И.Цуканов:
— Ну, то есть... такие... полубандитские группировки...
А.Вайц:
— ... да. А Россия это всё переосмыслила... вот, русская культура — она во всём присутствует в крайних пределах. Вообще, русский человек существует либо в апогее подвига, либо в перигее небытия, понимаете? То есть, тут — свойство русского духа. И тут вдруг возникает такая метаморфоза, которую, конечно, ещё современники не все могут оценить — потому, что это же совместить надо... что рождается здесь и сейчас. И говорить о том, что я... там... стоял у основания... да клуб — это живая субстанция, которая сама себя собою производит...
К.Лаврентьева:
— Меняется, растёт...
А.Вайц:
— ... и... просто... в момент кристаллизации, где-то проходил мимо, рядом, я. И он меня, как раз, пленил — клуб — этой жизнью внутренней, когда вдруг он открыл свою самоорганизацию.
На тот момент, надо сказать, уже в стране самоорганизованных сообществ... ну... не было. Ну... имеется в виду, приличных, да? То есть, и Александр Хирург, по сути дела, без копейки денег, создал огромную... такую... сеть, мицелий, грибницу... да... во всей стране... самоорганизующихся сообществ, на основе жертвенного служения, которое очень близко русскому мужчине.
И, конечно, сегодня это всё происходит... сегодня — только начало пути. Мы — только ещё начинаем свой путь.
Поэтому, главный человек, который собрал нас всех в клубе, всё-таки... и является той личностью, вокруг которой это всё собралось и начало кристаллизоваться — это Александр Хирург. Вот. А культура клуба — да, она уже будет формироваться... значит... самими участниками этого феноменального, собственно, движения.
И.Цуканов:
— Но тут... вот... надо обязательно пояснить для слушателей, и, боюсь, и для нас с Кирой, как получилось, что мотоклуб... как, вот, Вы сказали, то, что в западных реалиях, скорее, называлось «мотогэнг»... то есть... такая... «мотобанда»...
А.Вайц:
— ... а у нас — «мотогвард», да?
И.Цуканов:
— ... да... как это может быть связано...
К.Лаврентьева:
— ... с патриотизмом, православием, с жертвенной любовью...
И.Цуканов:
— ... с жертвенным служением? Потому, что, всё-таки... ну... в представлении, конечно, очень многих людей, мотобайкеры — это люди, которые просто, вот, носятся по ночам на мотоциклах, выглядят, вполне себе... так... брутально...
К.Лаврентьева:
— Так они так брутально и выглядят!
И.Цуканов:
— Нет, ну... это так и есть, но... где здесь жертвенное служение, как оно с этим сочетается?
А.Вайц:
— А это надо искать в кодах культуры.
К.Лаврентьева:
— Ну, вот, чем Вы занимаетесь, когда Вы, конкретно, едете в регионы?
А.Вайц:
— Наблюдаю.
К.Лаврентьева:
— У Вас же, определённо, есть какая-то задача там?
А.Вайц:
— Да нет никакой задачи. На самом деле, в том-то вся штука, что главным смыслом поездки моей, допустим... куда-то, там... в Татарстан... допустим... там... в Белгород... допустим... там... в Чечню... ради только одного — это радость братского общения. Мы даже так называем её — «эрбэошечка»!
Потому, что когда ты приезжаешь вечером к столу... вот, я даже удивительную вещь скажу, несвойственную мотоциклистам. В последнее время, особенно, стала мне очень близка тема, когда ты приезжаешь — даже к спиртному не прикасаешься — потому, что острее чувствуется именно вот эта милота, как говорит сейчас молодёжь, вот эта вот... радость именно... только вот этой... первые-первые моменты встречи, когда всё это ещё вибрирует, искрит... Ты садишься за стол... там... расчехляешь, собираешь вещи, заносишь их... там... если с дождя, то с тебя всё течёт... И, вот, ты садишься в этот вот... первая встреча, и первый разговор... и — вот он... человек, по сути дела... человек — это же коммуникация. Согласны с этим?
К.Лаврентьева:
— Конечно.
А.Вайц:
— Исайя говорит: «Приготовьте пути Господу, сделайте прямыми стези Его...» — но он же не о железнодорожных путях говорит. То есть, это именно — коммуникация. А этот мир... когда ты, всю дорогу, существуешь на грани... ну... опасной... в экстремальной среде и на грани, собственно, смерти, да... то есть, это же всё очень опасно, держать баланс — сегодня очень ответственная задача, и мужества требует... и вот само... вот, этот сам этот образ жизни — он накладывает на тебя такой отпечаток, что ты начинаешь избавляться от всего фальшивого. И ты понимаешь, насколько в тебе ложные представления о собственной значимости превалируют в жизни — когда ты едешь на мотоцикле. И, когда ты встречаешься с людьми — а они-то тоже такие — происходит, как раз, вот это вот — исправление. То есть, искажения нет. Понимаете? Вот.
К.Лаврентьева:
— А как Вы стали христианином?
А.Вайц:
— Ой... Господь привёл.
К.Лаврентьева:
— Не можем не спросить...
А.Вайц:
— Господь привёл. Я...
К.Лаврентьева:
— У всей этой многогранной истории, однозначно, есть начало, да...
А.Вайц:
— Я искал смыслы. Я искал смыслы, и очень концентрированно, устремлённо. И меня, в середине 80-х, занесла нелёгкая во всякого рода сообщества, которые занимались исследованием энергий информационных обменов... там... я погрузился в определённую среду, где читали и Анни Безант, Мережковского, Гюрджиева, Блаватскую, Рудольфа Штайнера... то есть... и всё... Прям, с этим... с какой-то... с какой-то неотвратимостью я туда влетел... то есть, пожирал это всё... эти грязные, собственно, конструкты... тоннами... то есть, для себя что-то выводил.
И потом получилось так, что я получил очень сильное смущение духовное. Ну, я думаю, что понимаю, о чём мы говорим, да? То есть, сильное духовное смущение. И я вынужден был просто... идти к... в поисках мира, который я обрёл... вот... именно в Православии.
Получилось это достаточно смешно. Я учился тогда в ГИТИСе... или не учился... ну, что-то делал в ГИТИСе. Нет, учился, да... это 1980 год был.
На кафедре марксизма-ленинизма, слышу, идёт какое-то собрание. В тихом коридорчике — она, там, в закутке была, на первом этаже. Слышу, какое-то было собрание. Я захожу туда, а там сидит... значит... священник, но он в подряснике, без креста, и... что-то... сидят там люди какие-то, и он им что-то рассказывает. Манера его разговора меня раздразила крайне! А смысл, который он говорил, меня очень сильно привлёк.
Он говорил, что: «Когда ты один пальчик показываешь на одного человека, то все остальные три — смотрят на тебя!» — я... я... заслушался всей этой историей. Значит, он... долго говорил там о чём-то... и... прямо, для меня смыслы стали вскрываться.
Я потом подхожу к нему, и говорю: «Батюшка, как Вас зовут?» Он говорит: «Отец Артемий меня зовут». Я говорю: «Я бы хотел креститься». Он говорит: «Приходите завтра». И, в общем-то, так всё произошло. Я был крещёный, по сути дела, но я был крещёный в лютеранской вере. Но он сказал, что «давай, мы тебя полным чином...»
«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»
К.Лаврентьева:
— «Вечер воскресенья» на радио «Вера».
У нас в гостях — Алексей Вайц, один из лидеров мотоклуба «Ночные волки», актёр, постановщик, политконсультант, заместитель председателя комиссии по миграционной политике и межнациональным отношениям, свободе совести Общественной палаты Московской области, и — можно перечислять ещё очень долго все роды занятий Алексей.
Алексей, скажите пожалуйста, после того, как Вы стали христианином, насколько сильно изменилась Ваша жизнь?
А.Вайц:
— Ну... началась турбулентность очень сильная. Начался, как молодёжь выражается... начался «расколбас».
К.Лаврентьева:
— В чём он заключался?
А.Вайц:
— Я бы не хотел в детали вдаваться...
К.Лаврентьева:
— Не нужно...
А.Вайц:
— ... но изменилась жизнь круто. Просто — изменилась. Потому, что всё то, на чём строил я свою жизнь — на каких-то привычных для того времени опорах, фундаментах — оно всё стало разрушаться и проседать. И, причём, с таким треском... куда-то улетать всё... И мой уход из театра — он был связан именно с тем, что я не мог соглашаться... то, что внутри меня происходит. Я чувствовал, что... мужчина — не должен этим заниматься. Ну... так вот было — для меня.
Я не знаю, должен он этим заниматься, или не должен — это не моё дело, но у меня внутри, прям, всё кричало и звучало: ты не должен заниматься здесь!
Хочу сказать, что я мечтал умереть на сцене. У меня была... полностью зелёный свет во всём. Я дипломный спектакль сыграл — Иванова, и смотрел его Иннокентий Михайлович Смоктуновский, и Задорнов Михаил, и они сказали, что это очень... ну... очень хорошие перспективы у меня — то есть... ну... в актёрском плане.
И вдруг, вот, какая-то разительная перемена — за 4 года. Когда я пришёл к Владимиру Алексеевичу Андрееву ( главному режиссёру Ермоловского театра ) и положил заявление на стол на подпись, он даже... как-то... нисколько не удивился, хотя я думал, что он будет сейчас гневаться, там... говорить, что я предатель... там... и всё прочее. Он как-то так... отпрянул от стола, отодвинулся от него, и говорит: «А я знал, что ты уйдёшь».
К.Лаврентьева:
— А почему?
А.Вайц:
— А я не знаю. Вот, он недавно умер. Я у него так и не спросил.
Но, зато, потом я поступил на высшие курсы сценаристов и режиссёров, и учился там, и из всех двенадцати педагогов, которые нам преподавали... там было очень много — и Марлен Мартынович Хуциев, и... ну... огромное... Мотыль... и Митта... больше количество... и Занусси даже преподавал — то есть большое количество людей, а для себя я выбрал... мне по душе больше пришёлся Александр Артёмович Адабашьян. И мы с ним до сих пор дружим, и он как-то меня... мы встретились с ним уже... там... в середине, где-то, нулевых... он мне, совершенно неожиданно, задал такой вопрос: «Ты скучаешь по театру?» А я ему, вдруг, тоже неожиданно для себя, отвечаю: «А я с ним и не расставался». Вот. Так, что — я с ним и не расставался. Театр мне дал систему, как науку о взаимоотношениях, сквозь призму целеполагания — для себя так формулирую. И я, собственно, сегодня занимаюсь, как раз, тем, что я исследую групповые процессы, сквозь призму системы Станиславского.
К.Лаврентьева:
— Расскажите, пожалуйста, что это такое.
А.Вайц:
— Это — удивительный мир. На самом деле, оказывается, общество — оно состоит из сообществ. Вот, как организм состоит из клеток, точно так же — общество состоит из сообществ.
У каждого сообщества — своя культура, своя организованность, свои проблемы... да... свои цели. Но все сообщества строятся на смыслах, а не на целях.
С методологической точки зрения, цель — она относится к прошлому. То есть, она была актуальна на тот момент, когда её утверждали, целеполагали, да? Когда её полагали, как цель. А устремлённость — она идёт к будущему, то есть — к смыслу.
К.Лаврентьева:
— Так...
А.Вайц:
— Слово «зачем», «как», и «что» — это разные категории.
К.Лаврентьева:
— Так... и осталось понять, какую роль здесь играет Станиславский?
А.Вайц:
— Всё очень просто, на самом деле! Потому, что в живое взаимодействие... поскольку, человек есть коммуникация... живое взаимодействие — оно образует групповую динамику... да? То есть, группа, каким-то образом, собирается. А в своей устремлённости, если эта устремлённость общая... ну... и понимание образа будущего общее, она начинает куда-то продвигаться — и меняется среда. То есть, она входит в резонанс со средой ( группа ). Маленькое количество людей способно перевернуть весь мир — мы это знаем из нашего Священного Писания. Причём, с ног на голову. Если они согласованы. Понимаете, да?
Вот, наша сегодняшняя проблема в стране в том, что у нас, как Иван Андреевич Крылов говорил, согласья нет в товарищах. Мы все — рассогласованы.
Кроме того, если мы говорим так об обществе, как о некоей цельной личности, идущей вперёд, то мы — идём вперёд, с головой, повёрнутой назад. То есть, у нас, всё время... спорим, хорош Сталин, или нет, хорош Иван Грозный, или нет... ну, и так дальше — то есть, у нас там много чего... костей у наших партнёров очень много, которые они бесконечно нам подбрасывают, а мы — туда идём. Мы исследуем эти темы, и, удивительным образом, сталкиваемся с такими... деструктивными моментами в обществе.
Ну, например... в 2008 году... с 2008 до 2010... мы проводили исследования национальной идентичности в эпоху фундаментальных вызовов на деньги Президентского гранта. И главная задача — она была чисто политтехнологическая.
Ну... совершенно логично, что из режиссёра я перетёк... как бы... в политического консультанта. Потому, что это всё конструировали...
И.Цуканов:
— Близкие сферы, да...
А.Вайц:
— ... и, вообще, всё есть — режиссура! Режиссура — это построение атмосферы для достижения поставленных целей. Точка. То есть, ты создаёшь атмосферу. И — создал ты качественную атмосферу... такую... созидательную, и всё начало прорастать. Создал ты угнетающую, чудовищную атмосферу — и люди начали выходить из окон и прыгать с мостов.
К.Лаврентьева:
— Я, всё-таки, хочу для себя понять, что такое созидательная атмосфера на практике. Когда Вы собираете коллектив, что Вы хотите от этого коллектива, какие цели и задачи Вы ставите для него, и чем Вы, в итоге, их объединяете?
И.Цуканов:
— Тут, по-моему, даже про смыслы, скорее, чем про цели надо спрашивать...
А.Вайц:
— Я... неправильный вопрос.
К.Лаврентьева:
— Так. Хорошо, я готова задать правильный...
А.Вайц:
— Я никого не собираю. Группы собираются сами.
К.Лаврентьева:
— Да. Но они на что-то идут...
А.Вайц:
— Группы собираются сами. И мы, в этих группах, отслеживаем только... во-первых, мы им помогаем собраться. То есть, мы знаем законы, по которым группа будет развиваться. Обязательно.
Группа собирается в проблематике к своему образу будущего — это первый этап. То есть, она собирается вокруг проблематики, и двигается к некоей своей мечте. Ну... мы это называем условно «образ будущего».
К.Лаврентьева:
— А Вы можете пример привести?
А.Вайц:
— Да, пожалуйста... Вот, ребята собрались, какое-то время назад, студенты из института Баумана, и начали проектировать родстер «Крым». И, вот, прошло достаточно короткое время, и он уже гоняет, ездит, и уже — вторая опытная модель. Вот... там... есть Дмитрий Онищенко — он эту группу ведёт, и достаточно успешно продвигаются. И именно потому, что они стали сами в себе организованы. Таких групп — достаточно много.
Это всё делается на площадках «Точки кипения» Агентства стратегических инициатив, и, в данном случае... то есть, мы лишь только помогаем... ну... не только я. Таких групп очень много, и мы работаем не в области реализации каких-то проектов, а мы работаем в области пространственного развития.
То есть, я привёл пример — только лишь... ну... как пример. И имеется в виду Дмитрий Онищенко, родстер «Крым».
К.Лаврентьева:
— Ну, вот... если сейчас нас слушает какой-то молодой человек, который хочет присоединиться к Вашему обществу, но не может понять, что ему надо делать для этого...
А.Вайц:
— Ему нужно собрать единомышленников, количеством от 7 до 10 человек, позвонить мне по телефону, который он возьмёт у вас, я его встречу, приму и расскажу, как это всё работает. После этого — посмотрим, насколько человек заряжен тем, что он готов и способен вокруг себя собрать людей и двигаться вперёд.
И.Цуканов:
— А в чём, обычно, проблема людей, которые способны собрать единомышленников, но... получается, если они приходят к Вам, они нуждаются в каком-то... вот... в чём? В каком-то совете?
К.Лаврентьева:
— В наставничестве?
И.Цуканов:
— Да... вот... что... чего им не хватает? Если у них есть единомышленники, но — чего у них нет для того, чтобы дойти до... ну... чтобы реализовать тот «образ будущего», как Вы говорите?
А.Вайц:
— Ну, во-первых, человек сам ничего не делает. Человек делает — только в группе. Вот. Для того, чтобы он куда-то двигался, он должен отказаться от своего... от ведения своего пути. Это феноменальная штука! Он должен это сделать. То есть, он должен построить... значит, он пришёл в режиме самоутверждения, а должен прийти в режим самоотверженности. То есть, он отвергнуться должен себя. Об этом всё сказано в Священном Писании.
К.Лаврентьева:
— Отвергнуться себя, но чем-то, тем не менее, заняться — тем, к чему у него талант?
А.Вайц:
— А, вот, отвергнуться себя-то — это...
К.Лаврентьева:
— Я просто хочу докопаться до того, что они там делают у Вас...
А.Вайц:
— ... когда человек... Нет, талант — это общие слова. Есть таланты разные. Есть талант... способность что-то придумывать, генерить, как говорят сегодня, а есть талант — что-то организовывать и достигать каких-то целей. И это — разные таланты. Самое главное — чтобы человек был «включён». То есть, чтобы он имел вот эту вот внутреннюю устремлённость. Чтобы он имел видение. То есть, чтобы он имел возможность коммуницировать со всеми.
Какой требуется человек? Мы, для себя, перевели... на методологический язык перевели вот эту вот потрясающую формулировку, которую выдал... на которую, собственно, опираемся сами: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи»...
К.Лаврентьева:
— Преподобный Серафим?
А.Вайц:
— Да, сказал батюшка Серафим. И мы для себя попытались её, с точки зрения... вот... такого... методологического языка — современного, понятного — перевести. И поняли, что это идёт речь... разговор идёт о цельной личности, обращённой к себе, и пребывающей в коммуникативной осознанности.
Поскольку, человек есть коммуникация, он должен удерживать коммуникации с другими людьми, и эти коммуникации должны быть полноценными. При этом, он должен соблюдать культуры, в которых он существует, он должен соблюдать роли, в которых он существует, и должен соблюдать те режимы... то есть, он сейчас производит смыслы, или он воплощает задуманное... понятно, да? Такая многоуровневая конструкция.
Мы, по сути дела, изучаем эти технологии, с точки зрения тех деструктивных моментов, которые происходят с нами в обществе. И, на самом деле, очень много обществ разрушается, именно под воздействием этих социальных технологий. И мало кто догадывается даже о том, что действуют технологии.
Мы их изучаем, анализируем и переводим их в созидательный залог. То есть, как можно разрушать, мы знаем, да, и как можно созидать, соответственно, мы тоже знаем. Всё это описываем — он описан, этот опыт, у нас, и мы его будем, в ближайшее время... вплоть до того, что мы будем рассказывать, и показывать, и мы сейчас готовы уже действовать, и, кроме того, мы применяем это в попытках своих сформулировать национальную стратегию, и сделать это за счёт ясных и понятных инструментов — то есть, максимальным образом, симплифицировав.
И.Цуканов:
— Это — «Вечер воскресенья» на радио «Вера».
Я напоминаю, что у микрофона — моя коллега Кира Лаврентьева, меня зовут — Игорь Цуканов. Наш гость — Алексей Вайц, один из лидеров известного мотоклуба «Ночные волки», политконсультант, зампредседателя комиссии по миграционной политике, межнациональным отношениям и свободе совести Общественной палаты Московской области, член комиссии по вопросам духовно-нравственного и патриотического воспитания детей и молодёжи Совета по межнациональным отношениям при Президенте России, актёр, постановщик...
А.Вайц:
— Шли годы, смеркалось, а они всё читали и перебирали...
И.Цуканов:
— ... да, да, да...
А.Вайц:
— Значит, я думаю, что я, лучше... меня лучше не одним из лидеров «Ночных волков» — потому, что мы там все лидеры...
И.Цуканов:
— Президент Сергиевопосадского отделения...
А.Вайц:
— ... да и не президент, а просто руководитель Сергиевопосадского отделения.
И.Цуканов:
— Дорогие друзья, мы вернёмся в студию, буквально, через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь!
«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»
К.Лаврентьева:
— Ещё раз, здравствуйте, уважаемые радиослушатели!
«Вечер воскресения» на радио «Вера».
Вновь приветствуют вас у микрофона — мой коллега Игорь Цуканов, и я — Кира Лаврентьева.
В этом часе с нами — Алексей Вайц, один из лидеров мотоклуба «Ночные волки», актёр, постановщик, режиссёр, политконсультант... мы постоянно это перечисляем, в общем-то, и перечислять можно очень долго, но, самое главное, мы говорим сегодня с Алексеем о месте христианина и роли христианина в светском обществе.
Как я поняла из первой части нашей программы, Алексей очень чётко ставит перед собой патриотические задачи, и задачи того, чтобы у людей, у нашего общества было целеполагание, были высшие смыслы, была возможность приложить свои конструктивные коммуникативные способности, в общем-то, во славу Божию, во славу нашего Отечества. Правильно, Алексей? Или я, всё-таки... всё-таки, что-то, да не поняла?
А.Вайц:
— Всё правильно...
К.Лаврентьева:
— Вот.
А.Вайц:
— Другое дело, что меня всегда вот... ну, мы вынуждены так существовать — в некоей такой дихотомии языковой. То есть, мы, с одной стороны, говорим о коммуникативной осознанности, с другой стороны, говорим... там... значит... о Боге... мы вынуждены как-то, вот в этой дихотомии присутствовать.
Я тоже всё время нахожусь в таких... в таком внутреннем раздрае, и мне очень больно, когда... вот, ты разговариваешь со своими коллегами, говоришь им языком нашим... ну, там... который мы понимаем, да, и вдруг находится кто-то из другого сообщества, который говорит: «Я не понимаю, о чём ты говоришь...»
К.Лаврентьева:
— Вот, это — как я сегодня...
А.Вайц:
— Да.
К.Лаврентьева:
— Нет, я очень хорошо понимаю, о чём Вы говорите...
И.Цуканов:
— «Мысль изреченная есть ложь», как известно, поэтому — это сложно...
К.Лаврентьева:
— Алексей, я очень хорошо понимаю, о чём Вы говорите... по крайней мере, пытаюсь, но я сознательно немножко упрощаю, чтоб это можно было собрать воедино...
А.Вайц:
— Давайте, давайте, Вы...
К.Лаврентьева:
— ... чтобы радиослушатели понимали, о чём мы говорили первую часть нашей программы.
А.Вайц:
— Я же живу — в бульоне, в очень насыщенном, и он ошпарить может, если... ну... его не разбавлять. Поэтому, надо всё время задавать вопросы — а о чём, то бишь, ты? Потому, что мы же варимся там в своём соку, сидим с ребятами методологами, которые разбирают, препарируют всё... а наша задача — собирать, как раз. Потому, что задача режиссёра — этому всему придать жизнь.
И.Цуканов:
— Алексей, вот, Вы говорите всё время «мы» — вот, «мы занимаемся»... а «мы» — это кто? Вот, кто Ваши сотрудники, Ваши единомышленники?
А.Вайц:
— Ну, у нас не сотрудники... скорее — единомышленники.
А получилось так, что 2 года назад, 27 июля, в знаменательный день Крещения Руси — так получилось просто, мы не подгадывали — мы провели первую стратегическую сессию на площадке оси «Точки кипения», на Конюшковском. Тема у нас была: «Пространственное развитие: от целей — к смыслам. Пространственное развитие, как новая форма общественного договора».
И вдруг — мы получили потрясающий результат, и у нас было более ста человек на этой стратсессии. Мы получили очень интересные результаты, и эти люди с нами остались работать. То есть, сами. Мы, будучи организованы в группы, а они — эти группы стали развиваться. Не все. Но какое-то время они начали собираться, мы им дали возможность собираться — предоставили место, и они начали как-то развиваться.
Следующую стратегическую сессию мы в декабре провели на площадке Московского государственного института культуры. Задача была — выявить культурно-мировоззренческие коды, свойственные нашей цивилизации, и, соответственно, инструменты...
И.Цуканов:
— Нашей — это русской?
А.Вайц:
— Русской, конечно. Ну... я себя причисляю к русской цивилизации.
... и выявить инструменты, которые могли бы запустить процессы самоорганизации.
Следующая стратегическая сессия у нас состоялась уже в августе. На предыдущей стратсессии был выработан такой инструмент — тема арт-районов — то есть, создание точек творческой активности по всей стране.
И — в августе мы провели стратегическую сессию — она была онлайн ( ну... из-за карантинной обстановки ). Мы провели стратегическую сессию по теме «Арт-районы в малых городах и на сельских территориях».
То есть, всё это было посвящено — и пространственное развитие, и тема арт-районов — были посвящены самоорганизации общества. Почему? Потому, что в пространственном развитии очень важный момент — это, именно, когда люди сами будут организовывать своё пространство.
На сегодняшний день, урбанисты, какие-то ещё формы, которые проводятся градостроительным сообществом — вот, всё, что мы наблюдаем и видим — везде идёт некая директивная... такой... директивный посыл: мы сейчас вам придумаем, спустим сверху, и вы будете, соответственно, пользоваться этим. А у нас, именно, как раз, цель — запустить процесс самоорганизации.
У нас есть технология, мы её разработали, она называется «10 шагов пространственного развития» — очень простая по своему пониманию, там — 10 алгоритмов. В теме арт-районов — у нас всё расписано по регламентам. То есть, мы знаем, как запустить эти творческие пространства по всей стране. И, причём, это всё должны организовывать сами люди. То есть, мы... это — не наш проект. Мы можем это использовать, как отдельный проект, можем использовать, как технологию.
И.Цуканов:
— Пространственное развитие — это, всё-таки, что такое? Что Вы под ним понимаете? И... вот... кто — те люди, которые берутся что-то делать в этом направлении?
Вот, Вы говорите, что вы не собираете людей как-то директивно, а что люди — сами приходят. Ну, например? Можете привести какой-нибудь пример? Вот, кто приходит, и — с какими идеями? То есть, каков тот материал, с которым вы дальше уже работаете, который вы обсуждаете?
А.Вайц:
— Много вопросов в Вашем вопросе!
И.Цуканов:
— Понимаю!
А.Вайц:
— Вот... сразу же, я просто скажу, что мы, на самом деле... говорим о пространственном развитии, да? А, вообще, что такое пространство? От чего мы отталкиваемся? Пространство — это территория, размеченная смыслами. Ну, это — некое определение, которое ложится в канву нашего приспособления, на которое мы опираемся. То есть, пространство — это территория, размеченная смыслами.
Дальше — мы начинаем определять. Если пространство города, то оно тоже для нас разделяется. Есть там и инфраструктурный каркас — то есть, инженерный каркас, есть функциональное зонирование — то есть, есть экологический каркас, есть транспортный каркас, есть социо-культурный каркас, есть экономика... — то есть, это... такое... декомпозированная, соответственно, конструкция, по которой... по каждому из направлений которой мы двигаемся. Потом это всё собирается воедино, по каждому направлению создаётся своя отдельная группа.
Самая устойчивая группа, которая у нас живёт уже 2 года — самая устойчивая, они, с какой-то фанатичной последовательностью собираются каждую неделю — это инженеры. То есть, они обсуждают все вопросы... они просто приходят к нам, мы им предоставляем помещение, и они собираются, они общаются между собой, они там что-то генерят, они что-то нам показывают — и так далее, и так далее. Есть группа архитекторов. Они тоже собираются раз в неделю.
Раз в неделю по 3 часа люди собираются, и предмет, вокруг которого они собираются — они этот предмет разбирают, и опять собирают, в течение какого-то времени. И у них складывается мощная команда, о проблематике которой знают они всё, но они не застывают на проблематике, а они от проблематики идут вот к этому образу будущего своего, к образу будущего страны. Потом они проходят некий этап своего предназначения — опять переосмысливают его. Потом они двигаются к своей организованности, своим правилам, принципам. Потом они двигаются уже к своей культуре, и к своим ценностям. Когда группа достигла своих ценностей, она, по сути дела, готова к действию.
У нас есть такие уже... количество определённое групп, которые в таком уже состоянии зрелости находятся.
И.Цуканов:
— А какой-то практический... вот...
К.Лаврентьева:
— ... практическое применение...
И.Цуканов:
— ... да... результат уже где-то есть? Можно его «пощупать», что называется?
А.Вайц:
— Да, да... у нас есть сейчас... я не буду говорить о конкретном месте... у нас есть сейчас — 6 км от МКАДа, нам предложил хозяин арендованного им, на какое-то количество лет, леса, сделать парк, и там разместить арт-районы. То есть, вот это вот... создание творческого пространства. И — люди, с огромным удовольствием, проектируют, пишут сейчас концепцию... Уже вчера, например, был разговор о том, что в группе уже появились специалисты, готовые взять на себя полностью инвест-проект. То есть, мы ничего... при этом, мы не являемся... ещё раз говорю... мы не являемся какими-то менеджерами, и всё прочее... мы просто помогаем группе этой состояться, чтобы они правильно развивались.
А дальше появились... удивительные моменты происходят. Дальше — появились ребята-банкиры, которые принесли нам разработку свою «Механизм инициативного развития». Они объяснили, что, например, в Германии 73% банков — кооперативные, а 27% — коммерческие. У нас — 100% банки коммерческие. И они объяснили... дали нам этот механизм, и объяснили, как деньги можно оставлять на земле, чтобы они работали. То есть, по сути дела, получаем беспроцентный и бессрочный кредит. То есть, в результате этой темы.
Подошли люди... сразу же, появились люди, которые занимаются быстровозводимыми конструкциями, и у них есть эти примеры, и они принесли технологии...
То есть, начинается самоорганизация. Начинают, сразу же, появляться какие-то люди, они начинают что-то делать, они... при этом, ещё раз говорю, мы не имеем никакого напряжения в создании этих команд — они появляются и организуются сами.
К.Лаврентьева:
— Условно говоря, вы занимаете людей. Не чтобы они перед телевизором по вечерам сидели...
А.Вайц:
— Мы не занимаем. Мы никому ноги не переставляем...
К.Лаврентьева:
— Ну, понятно... это понятно всё... вы даёте возможность людям развиваться...
А.Вайц:
— Люди — сами прекрасно развиваются. Вообще...
К.Лаврентьева:
— Просто, наши радиослушатели должны знать, что есть такое место, куда они могут пойти и приложить свои усилия, свои желания, свои умения...
А.Вайц:
— Дайте им телефон... да... есть такое место...
К.Лаврентьева:
— Это очень важно, ведь, на самом деле.
«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»
К.Лаврентьева:
— Уважаемые радиослушатели, у нас в гостях Алексей Вайц — один из лидеров мотоклуба «Ночные волки», актёр, постановщик, режиссёр... и, весь этот час, мы говорим о Стратегическом совете, председателем которого является Алексей. Он — председатель стратегического совета Центра пространственного развития «Волга — Эксперт». Это, как раз, место, где можно приложить себя, если вы — с идеями, с духовным устремлением, с мозгами и с умением коммуницировать, как я поняла. А таких у нас, я надеюсь, большинство, всё-таки, в нашей замечательной дорогой стране.
Алексей, Вы упомянули, что Вы были лютеранином. Вы били лютеранином внутри церкви, или, всё-таки, формально крещёным в лютеранской церкви?
А.Вайц:
— Ну, конечно, формально.
К.Лаврентьева:
— То есть, Вы не посещали Богослужений...
А.Вайц:
— Нет, я посещал, но я не был... как бы... включён во все эти процессы. То есть, я приходил — уходил. Потом, я каким-то... то ли безответственным, то ли ещё как... я заходил в католические костёлы и там сидел... то есть... ну, это... какое-то... ни о чём.
К.Лаврентьева:
— Вы — искали...
А.Вайц:
— Ну, да. Вот, я даже помню, познакомился... я не помню, как звали священника — здесь, на Лубянке, там есть у нас католический костёл... то есть, это было давно, ещё в 80-е годы, и я уже забыл всё. Но... я туда приходил, мне там очень нравилось. Но там не было вот этой теплоты, которая вдруг открылась мне в Православии. Вот, в Православии — всё очень близко. В Православии всё очень... как бы сказать... вот этот Дух — ты его прямо чувствуешь.
Мы, каждый год — уже 10 лет подряд — ходим Великорецкий Крестный ход. Мы проезжаем 3000 км по местам княжения Александра Невского на мотоциклах, спешиваемся, и — прямо попадаем на Великорецкий Крестный ход. И... когда ты приходишь... уже приезжаешь сюда, домой, у тебя состояние духа такое, как будто тебе весь твой «жёсткий диск» прочистили, и у тебя только и стоит: «Свет, свет, свет и свет»! Конечно, это всё расхищается определёнными... там... обстоятельствами, долго это всё не держится, но... ради вот этого сиюминутного переживания, хочется вновь и вновь переходить. У меня таких переживаний в лютеранстве не было. Понимаете? То есть... я не знаю... может быть, я этого не сподобился — у меня этого не было.
В Православии — вот эта вот... густота, вот этот... аромат, что ли, можно сказать, духовный... он, прямо, настолько ярок и ощутим — прям, нарезай! Прям, вот... густой такой. Прям нарезай... и... наслаждайся!
И.Цуканов:
— Вот, мне бы хотелось вернуться к тому, о чём мы начали говорить в начале беседы сегодняшней, но, по-моему, немножко потом прервались.
Вы сказали, что очень важно, чтобы было жертвенное служение и самоотдача во всём, чем человек занимается, и Вы это сказали, применительно к «Ночным волкам», да? И даже, вот... я хотел тут подкрепить Вашей цитатой из одного интервью. Вы как-то сказали, что членом клуба не могут стать асоциальные личности, экстремисты и люди, не соответствующие культурно-исторической и духовно-нравственной русской традиции: «Если кто хочет соединить с нами свой путь ( с „Ночными волками“ ), ему предлагается, для начала, просто поездить с нами. Человек начинает ездить, к нему присматриваются. Через какое-то время, он вступает, или просто куда-то исчезает — мы называем это духовной очевидностью: человек совпадает по духу, или не совпадает».
В чём, всё-таки, вот этот дух клуба «Ночные волки» заключается? И, мне бы очень хотелось, чтобы Вы рассказали про ту самую жертвенность, про то служение, которым занимаются члены клуба.
А.Вайц:
— Ну... на самом деле... опять же... дело не в мотоклубе. А дело в культуре, в которой мотоклуб находится. Вот в этом... таком... питательном растворе русской культуры, как раз, и есть вот эта устремлённость — миротворческая. То есть, русская культура создаёт неповторимую культуру.
Вот, Паола Дмитриевна Волкова, культуролог — она у нас преподавала на Высших курсах сценаристов и режиссёров" — она говорила, что русская культура — она внутренняя, гротовая, сокровенная. А западная культура — она внешняя, фасадная, базилическая.
Вот, мы, для себя, в какой-то момент, когда мы занимались темой пространственного развития, мы поняли, что основа общества... и, вообще, сообществ любых — это ценности. Несущие конструкции любого сообщества — это ценности, оказывается. И мы стали исследовать эти ценности — исследовать ценности, присущие русскому миру. И когда мы определили, что западное сознание... ну... понятно, что в чисто химическом варианте такого нету... но западное сознание — оно больше, всё-таки, к мессианскому сознанию тяготеет. Ну, что-то исправлять во внешней среде, то есть. А русское сознание — оно тяготеет к исправлению внутри. «Во мне — и вовне», да?
То есть, вот, когда... есть... кстати, «стяжи дух мирен...» к этому же, как раз, относится. То есть, это же... стяжание духа мирна — это борьба со всякого рода энтропией, в первую очередь, в самом себе.
А миротворчество — вот, эта устремлённость в миротворчество — ну, то есть, к себе — оно же сразу же проецируется, оно, как некий луч проекции расходится, и сразу же проецируется в следующие — мы это называем «линзы» — то есть, в следующие... такие... аттракты... аттракторы, то есть. Это — жертвенное служение. А жертвенное служение, поскольку оно требует определённого согласования с самим собой, оно, соответственно, закрепляется, кристаллизуется в совестливости.
А совестливость — она подразумевает открытость миру. А открытость миру подразумевает руководство во всём — пользой. А руководство во всём пользой подразумевает поиск смысла. А поиск смысла — он подразумевает общинность. А общинность — она подразумевает идеальное намерение. А идеальное намерение подразумевает разумную достаточность. Всё очень просто.
К.Лаврентьева:
— Да, действительно... всё очень просто!
И.Цуканов:
— Но я боюсь, что не так просто для наших радиослушателей...
К.Лаврентьева:
— Да, боюсь, что не просто...
А.Вайц:
— Да... я сейчас только что прилетел с Алтая, и там тоже был разговор с представителями Общественной палаты. Там батюшка один очень хорошую фразу мне сказал. Он говорит: «Алексей, пугающая ясность!» — вот, мне очень понравилось выражение.
Конечно, всё, что говорится и выкладывается методологическим языком, это тут же надо забывать. Потому, что все эти определения, по отношению к живым системам ( человек — живая система ) — они вульгарны.
К.Лаврентьева:
— Да.
А.Вайц:
— Тут надо... что-то... понимаете... Но знать об этом надо.
К.Лаврентьева:
— Вот, если говорить методологическим языком, в чём Вы видите для себя смыслы? Вот... вот... отпустив все эти сейчас понятия, буквально, на 2 минуты эфира. Для себя — самое главное приложение, как для христианина, в чём Вы видите в современном мире?
А.Вайц:
— Я не знаю, что я должен сделать. Но я очень хорошо знаю, чего я делать не должен. Это есть смысл моей жизни.
И.Цуканов:
— То есть, удержаться...
К.Лаврентьева:
— ... на плаву...
И.Цуканов:
— ... от каких-то...
А.Вайц:
— Удержаться только в этом потоке устремлённости. Всё. Который каждую секунду меняется, каждую секунду он становится новым, но цель, путь и жизнь только в одном — это Христос. Всё.
К.Лаврентьева:
— У Вас пять детей. Когда они спрашивают: «Пап, а как надо жить?» — что Вы им говорите? Или, когда они, например... вообще...
И.Цуканов:
— Спросим, для начала: а они, вообще, спрашивают?
К.Лаврентьева:
— ... не спрашивают, да, да... а если они не спрашивают папу, как надо жить, что Вы им говорите?
А.Вайц:
— Вот... я только хотел сказать, что они — не спрашивают. И, кроме того, я у них спрашиваю, говорю: «Кем ты хочешь быть?»
Потому, что меня вот, я помню, в детстве, подбрасывали под потолок... вот, сейчас проблема — сегодняшних родителей и детей — начинается с того, что родители перестали спрашивать детей, кем они хотят быть. Я — всё время детей мучаю. Я всё время чувствую, что я их достаю из какого-то виртуального мира. Я их привожу этим вопросом в какое-то... привязываю их...
К.Лаврентьева:
— ... к земле...
А.Вайц:
— ... к земле. Я говорю: «Кем ты хочешь быть?» — и они, как будто... вот, у них в глазах, у всех — причём, и у старших, и у молодых — у них у всех... они возвращаются, как бы, сюда. У них происходит такое... значит... начинают морщить лицо, и начинают думать... что-то... и отвечать что-то невпопад...
К.Лаврентьева:
— И что это такое папа спрашивает?
А.Вайц:
— Да, что это такое папа спрашивает... но... надо спрашивать. Потому, что... ну... человека должно... раздражать его сердце, чтоб оно не причувствовалось к этому виртуальному миру, который нам грядет...
И.Цуканов:
— То есть, не столько учить, сколько спрашивать, да?
А.Вайц:
— Ну... вообще... в вопросе уже есть часть ответа.
И.Цуканов:
— Сократовский метод такой, да?
А.Вайц:
— Да. В вопросе уже есть часть ответа. То есть, в любом.
К.Лаврентьева:
— А кем Вы хотели быть, когда вырастете?
А.Вайц:
— О-ой, вы сейчас затронули тему...
К.Лаврентьева:
— Но у Вас же было, однозначно, такое — самое яркое желание!
А.Вайц:
— Ну, конечно, и я скажу, да... Главное, не то, что яркое — я его реально воплощал. Мне помешал Юрий Владимирович Андропов. Я, вообще, по сути дела, всё уже почти сделал.
Значит, я хотел быть астробиологом. То есть, я понял... для себя составил план, что, для этого, я должен поступить в Лётное училище лётчиков-штурманов имени Судца — Ставропольское Высшее Военное Училище лётчиков и штурманов, закончить его, и закончить биологический факультет МГУ.
И, для этого... у меня был чёткий план, и так далее, и так далее. Но, в какой-то момент, после поступления в училище — тут же, прям, «на входе», как говорится, меня спросили... тогда пришёл Андропов... меня спросили, почему я в паспорте написал, что я русский. И... ну... я бы не хотел этой темы касаться, потому, что я сейчас занимаюсь межнацотношениями, но — тем не менее. То есть, меня это лично коснулось... вот...
И... несмотря на это, я отлетал — уже после того, как Андропов умер. Поскольку, у меня были ВЛК — врачебно-лётные комиссии — я отлетал. Правда, не на перехватчиках, а в дальней авиации борт-радистом я летал. Летал в нейтральных водах, авианосцы видел, и так далее... подлетали к ним в Тихом океане, был в Атлантике, Монголию облётывали...
Ну... потом, понятно, что карьера закончилась моя. Потому, что у лётчика же, вообще, очень короткий срок. И я приехал к отцу — он тогда работал на шахте Воргашорская главным бухгалтером — и говорю: «Пап, хочу устроиться в Полярную авиацию». А он говорит... и тут, к нему в кабинет заходит такой коренастый человек, и начинает мне крепко жать руку. А я ему в ответ очень крепко стал жать руку. Он побелел и сказал: «Крепкая рука у тебя!» и говорит: «Давай, я его в бригаду к себе возьму!» — и ушёл.
Я говорю: «Я не пойду в шахту», — отцу. А папа был... соответственно... работал по шахте. И я говорю: «Я в шахту не пойду». Он говорит: «Ты знаешь, кто тебе сейчас предложение сделал?» Я говорю: «Кто?» «Это герой соцтруда Сахаров Анатолий Михайлович — он тебя в бригаду пригласил! К нему — километровая очередь стоит. Там люди получают по полторы тыщи рублей». И у меня, до сих пор, лежит комсомольский билет, где комсомольские взносы — это 1985-88 годы — 87рублей... 92 рубля... представляете, да? То есть... вот...
Ну... проходка — она, конечно, дала тоже... такую вот... удивительную закалку. Потому, что это всё — на пределе возможностей. И смотрю, вот... лётное дело, где я был... значит... там полёты были — больше 20 часов у нас часто были полёты. Особенно, когда Горбачёв с Рейганом в Рейкьявике переговаривались. Потом, шахтная вот эта деятельность... ну... понятно... и актёрское мастерство — оно всё у меня было как-то на пределе моих возможностей. И я до сих пор не могу остановиться — но уже в смысловом пространстве. Понимаете?
Поэтому, конечно, когда начинаешь говорить, чувствуешь, как у многих людей просто закипают мозги, и мне их жалко становится — я прекращаю говорить, и начинаю нести полную чушь.
К.Лаврентьева:
— На самом деле, получается, что в этом часе с нами сегодня был человек, который хотел быть лётчиком в детстве, и стал лётчиком во взрослой жизни. Это, на самом деле, такое... два, наверное, процента из ста, уважаемые радиослушатели!
«Вечер воскресенья» на радио «Вера».
В этом часе с нами был Алексей Вайц — один из лидеров мотоклуба «Ночные волки», актёр, постановщик, политконсультант, режиссёр, член комиссии по вопросам духовно-нравственного, патриотического воспитания детей и молодёжи Совета по межнациональным отношениям при Президенте РФ, член Совета по внутренней политике и информации при полпреде Южного федерального округа... я сейчас — зачитываю, всё-таки, один раз, наверное, это надо сделать... председатель стратегического совета Центра пространственного развития «Волга-Эксперт» — и, вот, как раз, сегодня мы об этом 70% программы и говорили...
И.Цуканов:
— ... и собиратель смыслов.
К.Лаврентьева:
— ... собиратель смыслов, да.
А.Вайц:
— А у меня девиз такой, по жизни: время собираться!
К.Лаврентьева:
— Время собираться... то есть, я...
А.Вайц:
— Причём, собираться самому, в первую очередь.
К.Лаврентьева:
— Огромное спасибо!
У микрофона был мой коллега Игорь Цуканов, и я — Кира Лаврентьева.
Всего вам доброго, и — до свидания!
Спасибо, Алексей, за такую интересную беседу!
И.Цуканов:
— Спасибо большое!
А.Вайц:
— До свидания — всем! Всего доброго! С Богом — по всем дорогам!
К.Лаврентьева:
— С Богом!
«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНИЯ».
