«Христианин в современном мире». Михаил Хасьминский

Мы беседовали с руководителем Центра кризисной психологии при Патриаршем подворье, храме Воскресения Христова в Москве Михаилом Хасьминским.

Наш гость рассказал о том, как он пришел к тому, что начал помогать людям в кризисных ситуациях, почему для него это важно, и что для него значит быть христианином в современном мире.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

---

И.Цуканов:

- Добрый вечер, дорогие друзья!

Это – «Вечер воскресения» на радио «Вера».

У микрофона – моя коллега Кира Лаврентьева…

К.Лаврентьева:

- Добрый вечер!

И.Цуканов:

- … и я – Игорь Цуканов.

И, как всегда, по воскресеньям, мы говорим на тему «Христианин в обществе». Тема… такая… многогранная, много о чём можно говорить в рамках этой темы, и думаю, что наш сегодняшний гость, как раз, тот самый человек, с которым можно поговорить о самых разных аспектах… такого, вот… служения в миру, если можно так сказать.

Михаил Игоревич Хасьминский – человек, известный слушателям радио «Вера». Неоднократно Вы здесь появлялись, и выступали, в основном, как эксперт, правильно я понимаю?

Добрый вечер!

М.Хасьминский:

- Как-то – да. Так получалось, и, до сих пор, так.

И.Цуканов:

- Православный психолог, руководитель центра кризисной психологии ( центр создан в 2006 году при храме Воскресения Христова на Семёновской ), член общественного совета Федеральной службы исполнения наказаний, член консультативного совета межрегионального Следственного управления на транспорте Следственного комитета… очень много можно перечислять… но, наверное, Михаил Игоревич, с чего хотелось начать…

Вот, Вы руководите центром кризисной психологии, и из всех, наверное, людей, которые занимаются психологией, из всех людей, которые… ну… в том или ином качестве, служат Церкви, Вы, как бы, находитесь, мне кажется, на передовой. Потому, что… ну… вообще, к психологам ходят люди, понятно, с какими-то проблемами, но уж к Вам, как я понимаю, приходят люди, у которых… ну… действительно, проблемы серьёзные.

Вы… как-то… сознательно пришли к тому, чтобы этим заниматься, или… вот… что называется, Господь поставил – и Вы занимаетесь? Потому, что призвали Вас.

М.Хасьминский:

- Ну… я уверен, что Господь поставил. Это всё очень неожиданно, в том числе и для меня, конечно, было.

Ну… вообще… как бы… на эту стезю Господь поставил, да, а… то, что, вообще, центр был этот создан, и что он функционирует… ну… я, как бы, непосредственного отношения, конечно, к этому… так-то… не имел. Но, я думаю, что это тоже было Божией волей, безусловно – в том, чтобы это создать… ещё при патриархе Алексии.

И.Цуканов:

- Там же… по его благословению, насколько я понимаю, создавался центр?

М.Хасьминский:

- По его благословению. Вот, в этом году будет 15 лет – это было 30 октября 2006 года, когда Святейший на рапорте настоятеля храма, отца Августина Пиданова, поставил резолюцию о создании такого центра. И через несколько дней, буквально… там… через три, по-моему, дня… или четыре… было общеепархиальное собрание в Москве, где Святейший сказал в своём докладе о том, что создан такой центр – для того, чтобы душепопечение вывести на ещё и уровень психологический. Ну… дословно я уже не помню, но, примерно, суть такая была.

А инициатором, собственно, создания центра явился архимандрит Августин Пиданов, и поддержал, насколько мне известно, тогда архиепископ Ташкентский Владимир ( ныне – митрополит Омский Владимир ).

Ну, вот, как-то так. Всё было вовремя создано, мы с коллегой потом перешли – нас позвали, а до этого мы работали в онкологическом центре им. Блохина. Ну, там-то – тоже кризисы, безусловно, да? Вот, с этими самыми кризисными людьми мы и работали, и, потом, продолжаем работать, собственно говоря.

Ну, сейчас, конечно, немножко… так… всё изменилось. Если раньше, я помню… ну… где-то… когда о нас узнали широко – это прошло ещё… там… может быть… там… год… может быть, два… уже сложно вспомнить точно… но в те годы… ну… вот, прямо, в день у меня могло быть по пять, по семь каких-то тяжёлых историй с семейными проблемами, вот… именно, с разводами, в основном… с тяжелобольными людьми. А потому уже, со временем, немножко… там… как-то, вот, лично у меня, практика – она начинает меняться. Потому, что потом мы с коллегой, Дмитрием Семеником, создали… там… сайты, и эти сайты – они получили очень большую популярность – ежедневно 60000 туда приходило…

К.Лаврентьева:

- «Пережить.ру», по-моему… и «Любовь.ру»…

М.Хасьминский:

- «Пережить.ру» – это был первый сайт, а второй, который создавался – это сайт «Победишь.ру». То есть, антисуицидный сайт. Потому, что очень большой был, на самом деле, тогда запрос… вот, это вот: «Не хочу жить… жена ушла…» – и решили это выделить. А потом, по-моему, была «Ветка ивы» – сайт для тех, кто переживает насилие. А, за ним уже, я сделал сайт «Memoriam.ru» – это сайт для тех, кто переживает горе после смерти близкого. То есть, мы этот материал брали, и, соответственно…

Ну, а потом… там… были и другие, соответственно… ну, понятно, что та тема, которая популярна в Интернете… а какой запрос?... в основном же, в Интернете… там… забивали. Там… «умер человек – что делать?»… вот…

К.Лаврентьева:

- «Бросил муж – что делать?»

М.Хасьминский:

- «Бросил муж…», да… вот, пожалуйста – появлялся сайт, человек читал, ему нравились материалы, он понимал, что они, по существу… а это, я думаю, вообще, в основе любого психолога должно лежать… именно, «по существу» – то есть, ты должен ответить на вопрос.

Эксперт отличается от не эксперта… сейчас, вот, каждый… я не знаю…

К.Лаврентьева:

- Воду льют.

М.Хасьминский:

- … каждый утюг может себя экспертом назвать. Он диплом получил – он уже говорит, что он эксперт. А разница между экспертом и не экспертом… ну, на мой взгляд… следующая. Что именно эксперт может понятно, доступно, логично – не на чувствах основываясь, а именно на логику – человеку и объяснить, и помочь, не манипулируя, при этом. Вот, это вот – уровень эксперта.

И, соответственно, все материалы, примерно, так и были сделаны, и люди стали, естественно, обращаться в реале. И, вот, тогда появилась очень большая практика работы, в том числе, с суицидентами, что, в общем-то, сейчас, наверное, и является… вообще… в какой-то степени… там… основной темой – деструктивное поведение, суициды… то есть, какие-то проведения семинаров, занятий, лекций по всей стране. Сейчас… в общем-то… эта тема – наиболее востребована. У меня, конечно, есть и другие темы, безусловно… в том числе, там… детское горе… ну, и так далее.

То есть, тем – много, но, в основном, конечно, сейчас востребована эта. Потому, что – то, что мы видим… вообще… вокруг происходит – оно требует именно практических… потому, что какие-то такие лекции – они, конечно, проводятся – где-то, кем-то, в институтах… там… развития, образования, кто-то чему-то учит, но здесь разница, всё-таки, есть – от практики когда идёт, и… так сказать… от теории. От теории – не всем интересно.

И.Цуканов:

- А люди приходят – сами? Вот, с… обычно же, человек, который… так сказать… об этом задумывается, он… ну… не всегда… он иногда об этом говорит своим близким, но… так, чтобы он, прям, пошёл к психологу с этим – это не всегда, ведь, бывает?...

К.Лаврентьева:

- Ну, может дна достичь, и, всё равно, прийти…

М.Хасьминский:

- Нет, нет, нет… Ну, во-первых, очень многих - приводят. Так?

И.Цуканов:

- Приводят.

М.Хасьминский:

- Вот… ну… и этого… многие даже обращаются… собственно, там… в суд с этим… сначала. То есть, совершенно по-разному бывает. Некоторые и лично обращаются – тоже такое бывает. Ну, и очень много обращалось, конечно, в форум.

Собственно, ничего, особенно-то, не изменилось с тех пор, сами понимаете – и методы, и методы профилактики, и мировоззрение тоже. С суицидом-то… там же есть одна такая особенность, которую сейчас, в основном… ну… как бы, опускают – так сказать, выводят за скобки. То есть, надо создать условия, чтобы никто ничего не совершил, понимаете? Вот, это сейчас основная, какая-то доминирующая тема.

Но, что интересно… вот… просто вам расскажу… я об этом, наверное, никогда не говорил. Значит, только несовершеннолетних у нас суициды – нельзя. Вот, если ты – совершеннолетний, уже… как бы… обществу до этого нет никакого дела, это уже – пожалуйста – твои дела. То есть, 18+, и если ты нигде не учишься уже в образовательном учреждении – да, нет проблем…

 А потом – в армию пошёл, и тогда – опять плохо.

И.Цуканов:

- Ну, когда нету того человека, который ответственный, получается, да, за этого…

М.Хасьминский:

- Значит… потому, что никто не понимает, вообще, в чём, по большому счёту, суть суицидального… то есть, почему мы – против-то? Мы ж против-то не потому, что… просто, там, человек… ну, это – его жизнь, что он хочет, то и делает, в конце концов, да?

Но это же – нарушение заповеди «Не убий», и какая разница, кто это будет делать – взрослый человек, ребёнок, или ещё чего-то… это… да, и покаяться уже не сможет. То есть, мы понимаем… мы понимаем весь ужас…

К.Лаврентьева:

- … необратимость процесса.

М.Хасьминский:

- … да… вот, этого всего.

А когда с этим начинают почему-то бороться, не понимая, то происходит, как у нас обычно… вот, эта вот… какая-то… не знаю… космическая глупость, и структура – теряется, смысл – теряется… ну, так же, как и борьба с известным и модным нынче вирусом, правильно? Когда нету какого-то здравого смысла, всё обречено на провал. А здравый смысл – он, вот, здесь, в самом начале. Он, о большому счёту, в Заповедях.

Почему нельзя убивать человека? Потому, что ты не давал ему жизнь. Почему нельзя себя убивать? Потому, что ты не давал себе жизнь. Почему нельзя аборт делать? Потому, что ты и там не давал жизнь. Пока это всё понятно в мировоззрении – вот, тогда хорошо.

И суициды – очень многие… ну… почти все суициденты, исключая психически больных и тех, кто это совершает в аффекте – конечно, у них проблемы с мировоззрением. И, вот, здесь очень важно помочь им ещё и с этим.

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНИЯ» НА РАДИО «ВЕРА»

И.Цуканов:

- «Вечер воскресения» на радио «Вера».

Дорогие друзья, напоминаю, что сегодня у нас в гостях Михаил Игоревич Хасьминский – православный психолог, руководитель центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семёновской, член общественного совета Федеральной службы исполнения наказаний, и… в таком… общественном плане, очень активный человек, и известный эксперт – в том числе, часто выступающий и на радио «Вера».

К.Лаврентьева:

- Михаил Игоревич… Вы знаете… я думаю, что у нас с Игорем, и у всех наших радиослушателей сейчас назрел один, и самый главный, вопрос. Каким образом, мужчина – успешный, и с адекватным состоянием собственной личности, подвизающийся в системе МВД, каким-то образом, начинает заниматься… ну… самым, вот… знаете… что называется… ну… too march… вот прямо… самым… таким… хардкором – детские хосписы, кризисная психология, разбирает Авгиевы конюшни, начинает лезть… засучив рукава, идёт в самое пекло? Потому, что, мне кажется… ну… и, наверное, с этим сложно поспорить, что, всё-таки, это – более… такая… женская… во всяком случае, в нашей стране… часть – разбираться с психологическими проблемами, идти в хосписы, заниматься людьми с тяжёлым психическим поведением, тяжёлым психическим состоянием.

М.Хасьминский:

- Психологическим. Психическим – занимаются психиатры.

К.Лаврентьева:

- Ну, да… но, тем не менее, Вы же с этим, всё равно, связаны…

М.Хасьминский:

- Конечно.

Ну, во-первых, кризисная психология – она, на самом деле, похожа больше, наверное… я бы сказал так… на хирургию. Это, в общем, не женское дело.

Ну, если, вот, можно было бы с чем-нибудь сравнивать… то есть, тут надо помочь быстро. Человек по-старому – уже не может, по-новому – ещё не научился. Вот, это и есть кризис, когда всё меняется, всё рушится, и так далее… и, вот, тут надо быстро помогать, да?

То есть, тут… не как к психоаналитикам к этим… откровенно говоря… там… годами ходят… ну… сами понимаете… к любому будешь ходить – даже к соседке – собственно, будет тот же самый эффект, если ты невротик. Поэтому… Ну, к соседке… так сказать… если с хорошими, конечно, мыслями ты ходишь. Вот…

Поэтому… а как путь такой, в общем-то, происходит – это… ну, вот… это, как раз, и есть Божий Промысел.

Понимаете, в 28 лет, когда ты, в общем-то, успешный и востребованный человек в своей системе, и с погонами… и… вот… как-то, медицинский осмотр, и тебе говорят, что надо провести дополнительные исследования… это, вот, кстати говоря, было в 1998 году – то есть, сейчас уже будет 24 года… вот… через… ну… даже меньше месяца… это было 5 июня 1998 года. Ну, надо ещё пройти… так сказать… обследование дополнительное – сходить на УЗИ.

Ну, сходил на УЗИ. Пришёл… значит… к тому доктору, полковнику… полковник Калитвинцев, как сейчас, помню… и, вот, он меня отправил на УЗИ… потом пошёл – сам посмотрел… потом, я смотрю, они на меня как-то… что-то очень грустно смотрят… говорят: «Посиди-ка там, у кабинета… мы… там… сейчас придём с врачом ультразвука». Приходят и говорят: «Слушай… надо в госпиталь». Я говорю: «Зачем?» «Ну… наверное, на операцию». «А – зачем?» «Ну… скорее всего, у тебя опухоль». Я говорю: «Здрасьте… какая?» Они говорят: «Это мы узнаем, когда будет операция – сейчас мы сказать не можем. Но тебе надо очень быстро это делать».

И уже 11 числа… там… 11 июля я… как… уже всё – меня прооперировали, диагноз был поставлен – это была злокачественная опухоль. Потом ещё было 3 курса химиотерапии, очень агрессивной такой химиотерапии, очень… там… это продукт… платидиам, юпизин, блеомицин… Вот, как сейчас, помню…

Вот… а тогда противорвотных почти, вообще же, не было – то есть… так… и, вот, эта вот вся неделя – она проходила, конечно, очень трэшово. Практически, ничего не ел, вообще…

И, вот, тогда… я могу точно сказать, что, вот, тогда я впервые начал, наверное, по-серьёзному молиться.

То есть, когда ты уже не можешь смотреть на капельницу… вот… я помню, заносили, и мне на тумбочку ставили эти препараты, и капельницу заносила сестра в госпитале – и всё, я уже не мог смотреть… у меня уже всё начиналось… я просто уже убегал – потому, что… вот… хотя бы, оттянуть на полчаса, да? То есть, я шёл… там… госпиталь большой… такая… зона большая там, парковая, деревьев много… и я там… прямо… уже молиться начинал. Причём, честно говоря, никто тогда не мог сказать бы точно – будешь ты жить, или не будешь. А 28 лет – это, ведь, очень немного, честно говоря. Так… у тебя ещё нету никого – ни детей… ну, и, вообще, конечно… психологически на меня это всё очень повлияло. Потому, что… ну… как всегда, в таких случаях, понимаешь, что друзей – меньше, чем ты предполагал… вот… вдруг, друзьями становятся те, от которых ты тоже ничего не ожидал… Вот… ну, это… такая… хорошая очень встряска – будь здоров! И она продолжается… ну… она же и потом ещё продолжается. То есть, она не сразу… это… такой… полёт… может быть, на долгие годы.

Ну, вот, у меня, например… точно совершенно… я, по себе, могу сейчас сказать, что… где-то, уже даже после последнего курса, когда уже немножко… там… выдохнул… ну, и началось что-то, типа депрессии. То есть, алопеция – на голове волос нету, то есть, плохое самочувствие, иммунитет на нуле… ну… вот, это вот, всё.

Вот. Ну… как бы, сказать, что я, прям, вот, пришёл к вере – опять же, нельзя. Вы знаете, Господь – Он несколько раз тебе, наверное, по голове, так сказать, тюкает… надо понять как-то это.

Ну… по большому счёту, наверное… если уж так… вообще… изначально говорить, я всегда, наверное, верил. То есть, так. У меня родители не верили… то есть, мама неверующая была, папа неверующий… дедушка, вообще, себя всегда позиционировал как абсолютного атеиста, хотя я очень сомневаюсь, что он таковым был. И я, вот, очень помню… я довольно болезненным был ребёнком… вот, тут, на Таганке, есть храм – Болгарское Подворье, и я уже потом… вот, несколько лет назад, я понял, что этот храм был первый, который я посетил. Потому, что там был тубдиспансер, а у меня всегда, когда делали прививку – что-то там с ней происходило, и так получалось, что мама меня всегда везла в этот тубдиспансер, чтобы там они посмотрели, и меня отправили… А, поскольку, очереди были длинные, она мне просто говорила: «Ну, иди, погуляй…» – было мне, может, лет 8-10, и я, вот, в этот храм – я это сейчас, вот, абсолютно, прям, точно помню… я иду в этот храм – а там так всё таинственно, так всё интересно… я, в принципе, никогда не был неверующим человеком.

Крестился я сам. Мне было уже… сейчас я вам примерно скажу… где-то уже… там… 22 года… причём, в тот же день я стал и крёстным, одновременно. То есть, я не был противником никогда, и меня всегда как-то это… ну… тянуло, привлекало. И, кстати говоря, тот же дедушка… вот, тоже очень интересный такой момент, я думаю, он может быть интересен тоже и радиослушателям… он был… ну… так сказать… очень хорошим, нравственным глубоко, очень достойным человеком, который прожил войну… там… и так далее. То есть, он очень много в меня вложил, но про него не было, по большому счёту – даже маме – ничего известно.

Всем в семье было известно, что он не любит… так сказать… священников и алкоголь – ни в каком виде. То есть, вот… я тоже человек непьющий, и никогда не был, но… вот… известно, что дедушка приходил на свадьбу, ставил кефир перед собой демонстративно, и его там пил, соответственно. Это ж годы-то – какие? Застойные.

А священников – тоже никто не мог понять, почему. Но. Было известно, что в шесть лет ( когда ему было шесть лет ) они с мамой бежали из Сергиева Посада от алкоголика-отца. И, каждый год, он меня привозил туда – ну, мы на кладбище ездили к его сестре, я ему там помогал, всё… он привозил… и, когда мы проезжали мимо Лавры, он всегда останавливался. Мы шли в Лавру, в Трапезный храм, и он просто стоял... я, как сейчас, помню... я никогда публично не рассказывал об этом... он стоял, просто смотрел. А я не знал, что там делать – да, ну, я маленький был. Он мне дал просфору – я даже не понимал, что это такое… ну… хлебушек и хлебушек… я его как-то кушал… вот и всё. Ну, и просто по храму, видимо, ходил. А он, вот, просто стоял и смотрел. А потом мы собирались и уезжали.

А потом, после его смерти, выяснилось, что… это уже когда, там, стали поднимать некоторые документы, обнаружилось… что, скорее всего, конечно, трагедия была у него, что у него был отец – священник и алкоголик. Вот. И я даже сейчас думаю, что, на самом деле, он алтарничал там. То есть, ну не мо… вот, человека тянуло… как, кстати, говорит наш архимандрит Августин на эту тему, вот, когда дети уходят, к подростковому возрасту… он говорит: «Это – как лосось», – то есть, кто здесь был, кто вот эту благодать ощутил в Алтаре, кто это всё уже пережил – там, Пасху, праздники и так далее, – он уже потом, когда создастся вот эта ситуация, он вернётся туда. Вот. Ну, может быть, не в 100% случаев, конечно… наверное, нет таких исследований… но я тоже видел такое неоднократно.

И, вот, я думаю, что когда он заходил в этот храм, и просто стоял… слушайте, ну чего неверующий человек заходит в храм и просто стоит, и зачем-то ведёт туда внука, даёт ему зачем-то просфору? Если ты уж, прям, такой неверующий человек, правильно? Ну, это, какой-то… там… немножко странный заход был бы… Вот, такая была история.

Ну, и я, вот, как-то, вот, в этой среде жил. Потом… как-то… у меня было тяжёлое расставание с одной девушкой. И попалась мне пластинка «Неприкаянный» Александра Малинина, которую он выпустил в 1990 году. Пластинку я заиграл. Там много – о Боге. Вообще, Александр Малинин очень много именно о духовном… у него есть песни – они, может быть, не так широко известны… ну, вот, песни «Храм», и так далее…

И что-то, так, прямо, меня за душу взяло! Потом, я уже познакомился когда с ним… мы уже достаточно давно знакомы… я потом ему говорил… но на меня это тоже повлияло – вот, она, настоящая сила искусства! Понимаете?

Не какой-то урод, вот, этот вот… весь… не будем ему дополнительную рекламу делать, и, вообще, всей, вот, этой шантрапе, а тот, кто вёл… я могу сказать, что очень во многом мой приход, на самом деле, связан с творчеством Александра Малинина.

К.Лаврентьева:

- Поблагодарим его за это!

М.Хасьминский:

- Да, поблагодарим, давайте, его за это… вот… ну, я-то его уже поблагодарил! Теперь – вы поблагодарите тоже!

Это… просто… если мы говорим о пути, то путь… как бы… вот… такими вехами определёнными.

К.Лаврентьева:

- В гостях у «Вечера воскресенья», дорогие радиослушатели, Михаил Игоревич Хасьминский – православный психолог, руководитель центра кризисной психологии, член общественного совета федеральной службы исполнения наказаний, член консультативного совета межрегионального следственного управления на транспорте следственного комитета, член ассоциации онкопсихологов России. Вот, такой интереснейший гость у нас сегодня, дорогие радиослушатели, в студии, и – не в первый раз.

У микрофона – Игорь Цуканов, и я – Кира Лаврентьева.

Мы вернёмся к нашему интереснейшему разговору через несколько секунд.

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНИЯ» НА РАДИО «ВЕРА»

 И.Цуканов:

- Добрый вечер, ещё раз, дорогие друзья!

Это – «Вечер воскресения» на радио «Вера».

Я напоминаю, что мы продолжаем разговор с Михаилом Игоревичем Хасьминским – православным психологом, руководителем центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семёновской… ну… и много, много чего ещё, Михаил Игоревич, о Вас можно сказать.

Мы, может быть, ещё коснёмся других сфер Вашего служения, а пока хотел спросить вот о чём. Может быть, Вы могли бы рассказать о каких-то конкретных случаях помощи людям в вашем центре – центре кризисной психологии?

Под моим вопросом есть… как бы… такой… скрытый ещё вопрос. Он заключается в том, что… вот, Вы сказали в начале программы, что… ну… чтобы помочь человеку в кризисной ситуации – ну, например, человеку, задумывающемуся о самоубийстве – необходимо, чтобы у него поменялось мировоззрение, точка зрения…

М.Хасьминский:

- Да.

И.Цуканов:

- Ну… то, что называется покаянием, случилось, да? Но, ведь, в принципе… как бы… человеку свою голову не приставишь, и, наверное, не всегда удаётся… ну… прямо, вот… человеку изменить… мотивировать его как-то пересмотреть…

М.Хасьминский:

- Никому невозможно 100% взять и поменять…

И.Цуканов:

- Да…

М.Хасьминский:

- Для этого должна быть воля самого человека, и, вообще, желание – хотя бы, какое-то. Потому, что… поэтому, Господь нам и даёт, наверное, свободу выбора, которую мы должны очень ценить – именно поэтому. Потому, что если нас просто взять и поменять, чтобы вдруг, в один момент, мы стали святыми – мы возненавидим Бога. А это будет самым плохим вариантом – Он так не хочет. Так хотят только некоторые у нас… чиновники. Понимаете? Осчастливить нас насильно. Чему мы, почему-то, не очень рады. А Бог такого Себе допустить не может.

Поэтому, конечно, всем 100%-но невозможно помочь. Но.

Мировоззрение – оно не меняется… иногда, бывает, можно изменить быстро, когда человек до чего-то… вот, просто ему не хватает совсем чуть-чуть. А… вот… это, наверное… с этим… мы, может, немножко пропустили… вот, прямо последний шажок, который у меня был к вере – как раз, тоже связан с Троице-Сергиевой Лаврой, но – через много лет.

Вот… в принципе, был уже готов, созрел, что называется… вот, просто осталось – упасть. То есть… ну… в этом случае, в моём – подняться, наоборот. А для кого-то – это, действительно… надо что-то почитать, что-то посмотреть, над чем-то самостоятельно поработать, какие-то вопросы потом задать. Не то, чтобы он ко мне приходил, и мы бы копались в его прошлом… там… какого цвета у тебя был горшок… а, красного – вот, откуда агрессивность твоя… понимаете? А мы должны, в данном случае, объяснять просто. Вот… ну… знаете, как… вот, карту дать – вот, так-то… так-то… вот, объяснили тебе по карте – всё понятно? Понятно. Дальше – плыви уже, куда хочешь! Но карта у тебя есть. Ты уже – знаешь. И, даже если ты поплывёшь не туда, и где-то там что-то у тебя произойдёт, с чем-то ты столкнёшься нехорошим, ты, хоть, будешь понимать, что: «Ага… мне же говорили, однако… вот, там есть путь другой…» – и человек на этот путь уже становится.

Ну, о 100%, конечно, речи не идёт! 100% – даже в широкой, прям, просветительской работе, масштабной, и то невозможно сделать. Но этим – надо заниматься. И не меньше, на мой взгляд, заниматься, чем миссионерством. А здесь это всё совмещается. Потому, что, на самом деле, мировоззрение всё связано – во многом – и с духовным состоянием человека. Потому, что, вообще, вот, эти понятия – добра, зла… Ну, вот, если, к примеру, ты не соблюдаешь правила дорожного движения, очень велика вероятность, что ты, конечно, попадёшь в какую-то проблему, да… с дорожными происшествиями? Ну, и, вот, точно так же, на самом деле, если ты не понимаешь, вот, этим духовным языком… если ты хорошее считаешь плохим, плохое – хорошим… там… на красный – пойду, на зелёный – буду стоять… и так далее, и так далее… ездить будут по встречке – понятное дело, что у тебя будут проблемы. И, часто, вот, это объяснение – оно ставит всё на место.

Но нету… вот, знаете… плох тот психолог… или… там… врач, который, вообще, считает… ну… либо он очень неопытный, либо он совсем дурачок… который думает, что можно вылечить… прям… вот… тяжёлый всех – 100%. Понимаете? Всё-таки, суицид – это, знаете…

К.Лаврентьева:

- Но можно помочь…

М.Хасьминский:

- Когда человек об этом думает – это уже далеко зашло. Это уже… не это самое… не то, что… просто, там… делать нечего. Там – очень далеко зашло.

Человек – в горе. Это, зачастую, тоже уже… так сказать… серьёзное очень… здесь – другие механизмы работают.

Человек, который переживает постоянно насилие – неважно, какое… Вот, мы не выделяем, там… а то у нас столько, вот… семьи разваливать… вот это: «О… женщин бьют!» Подождите! У нас не только женщин бьют. У нас ещё и криминальное насилие есть. У нас есть ещё беженцы… ну, были, во всяком случае… мы с ними тоже активно работали, когда они были. С комбатантами я несколько раз встречался – то есть, это люди, которые были, непосредственно, в зоне боевых действий. Совсем недавно, я вам скажу, что я работал с учителями из Перми – там, где, вот, этот подросток…

К.Лаврентьева:

- Ну, понятно…

М.Хасьминский:

- … назовём прямо… несовершеннолетний урод – моральный, имеется в виду, конечно, в данном случае, просто… можно сказать… чуть не убил свою учительницу.

К.Лаврентьева:

- Михаил Игоревич, ну, это же, всё равно, психическое заболевание…

М.Хасьминский:

- Нет.

К.Лаврентьева:

- Это, может быть, одержимость…

М.Хасьминский:

- Вы, знаете, что… значит, я Вам так скажу… за одержимость…

К.Лаврентьева:

- Вот, как можно… нет, серьёзно… как можно… так, вот… взять, и стать моральным уродом?

М.Хасьминский:

- Послушайте…

К.Лаврентьева:

- Какой это путь… что это за путь такой?

М.Хасьминский:

- Значит, это – путь самого, конечно, человека. Я – не экзорцист. Поэтому, я, наверное, комментариев про одержимость давать, в данном случае, не буду. Но одержимость – это значит, ты сам уже ни в чём не виноват. Тобою бес уже крутит… понимаете… хоть бери, да отпускай…

К.Лаврентьева:

- Ну, вот, вот…

М.Хасьминский:

- Не-ет, нет! А то у нас, как казанский, вот, этот стрелок был: «Ах… ой, у него опухоль в голове! Ай-ай-ай, какой ужас!» Слушайте, а у Хворостовского – не было опухоли в голове? Я его тоже лично знал. Была опухоль в голове.

А, вот, когда я работал в онкоцентре, там целое отделение – опухоли головы и шеи. Я что-то никогда не слышал – там у всех опухоли в голове! – никогда не слышал…

К.Лаврентьева:

- Ну, а если опухоль – и психическое расстройство, например? Серьёзное психическое расстройство?

М.Хасьминский:

- Никогда не слышал я, чтобы кто-то врачу там плохо сказал, Вы понимаете?

Не опухоль, в данном случае, определяет. Психическое расстройство – а что это? Что такое – психическое расстройство?

К.Лаврентьева:

- Нарушение мозгового какого-то… сообщения… нейронов, там… я не знаю… ещё что-то…

М.Хасьминский:

- Нет… это всё – очень приблизительно… Нарушение нейронов?

Знаете, у нас, очень часто, хотят какой-то ерундой оправдать. У Вас есть хронические заболевания? Есть, наверняка. Какие-то – есть. У Вас есть, у меня есть…

К.Лаврентьева:

- Конечно, есть.

М.Хасьминский:

- … понимаете? Давайте, мы всё оправдаем! Понимаете… было плохое настроение – ну, хроническое заболевание, болела голова, ещё что-то болело…

Слушайте, человек… вот, есть опыт такой. Когда человека вводят в транс гипнотический, и он выполняет всё, что ему скажут – ну, понятно, что это… но дают картонный… как бы… нож, условно говоря, и куклу, и говорят: «Вот, это – твой ребёнок. Убей!» – и человек этого не делает. И он, если он нравственный, он не будет публично раздеваться – даже в состоянии транса. Понимаете? Человек, всё равно, себя контролирует.

Нет такого, чтобы человек не мог себя контролировать из-за того, что у него, там, какая-то опухоль, которую выявили уже постфактум.

К.Лаврентьева:

- Но кто-то же даёт ему эту основу нравственности, Михаил Игоревич?

М.Хасьминский:

- Конечно! А я Вам объясню, кто даёт…

К.Лаврентьева:

- Это значит, что в детстве что-то не так пошло?

М.Хасьминский:

- Конечно! У нас у очень многих детей сейчас педоцентрическая эта модель, которая существует в воспитании, когда ты – пуп земли, уже по рождению, и вокруг тебя, там, все будут вращаться, ребёнок – это самое главное, это самое прекрасное, это самое чудесное, и так далее, и так далее… Подождите!

Он вырастает безответственным – потому, что эту ответственность ему никто… он же – прекрасный, он же, как цветок, понимаете… растение – им же надо наслаждаться! Безответственный, инфантильный, эгоистичный – потому, что ему не надо ни с кем взаимодейстовать, по сути… он же – прекрасный! С полной мировоззренческой кашей в голове – зачем же ему что-то понимать, если и так всё понятно? И – с короной на голове собственной – он же король!

Вот. И, вот, это – как раз, и есть тот самый типаж, о котором мы говорим.

И.Цуканов:

- То есть, он сталкивается потом с реальной жизнью…

М.Хасьминский:

- Да…

И.Цуканов:

- И, оказывается…

М.Хасьминский:

- … и, оказывается, что его корону никто не признаёт, в итоге, он – несоциализирован, он будет сидеть у компьютера, играть. Он там-то – пуп земли, понимаете, в своём вымышленном мире, а в реальной-то ему… как-то… не очень уютно совсем. Взаимодействовать – он добрые дела не умеет делать, потому, что его с детства не научили, понимаете? Он даже понятия добра не знает – вокруг него просто скакали, сопли ему вытирали, и говорили только про права. Вот, про обязанности – нет, не слышали. Понимаете? Вот, и всё!

А дальше – он эгоистичным, естественно, становится. Потому, что ему даже делиться ни с кем не надо.

Вот, как раз, с дедушкой моим… могу вспомнить… едем в автобусе. Женщина какая-то заходит ( мне семь лет ): «Ты чё сидишь, вообще? Ты чё сидишь?! Ну-ка, встань немедленно – не позорь, вообще…» – и я подрываюсь, женщине уступаю место. Потому, что я – мальчик.

Сейчас – всё наоборот. Бабушка уступает вот такому королевичу! Понятно – он так и растёт, этот королевич! И – так оно и будет.

Вот, это мировоззренческая проблема. Кто – в центре всего? Если в центре всего Бог, тогда – одна тактика поведения. Если в центре всего я, и только мои права, и знать никого не знаю, кроме себя – вот, тогда будет другое поведение.

Вот, это вот современное… положение.

К.Лаврентьева:

- Есть ещё другая крайность – отсутствие полное внимания, насилие психологическое и физическое… чем-то тоже, ведь, может кончиться нехорошим…

М.Хасьминский:

- Знаете, я так скажу… Конечно, конечно, может нехорошим… опять же… а кто это делает?

К.Лаврентьева:

- Родители, соответственно…

М.Хасьминский:

- Вы можете представить, чтобы в нормальном обществе… там… двести лет назад… Вот, я недавно приехал – не буду говорить регион… а уполномоченный по правам ребёнка, они во всех регионах как мои братья и сёстры – она говорит, что: «Представляешь, бычками прижигали ребёнка… тушили…» – вот, прям, реальная история.

К.Лаврентьева:

- Да…

М.Хасьминский:

- А Вы можете себе представить, чтобы лет… там… двести пятьдесят назад… или двести… в христианской общине кто-то прижёг бы своего ребёнка… ну, не знаю… сигаретами-то уж, наверное, тем более… ну… неважно, чем? Можно себе представить, чтобы жестоко это было? Нет… конечно, могли, наверное, по попе ремнём дать…

К.Лаврентьева:

- Ложкой по лбу…

М.Хасьминский:

- … ложкой по лбу, или ещё чем-то, но там – мотивация же была другой. Это же – не издевательство, да? А так, чтобы ты знал своё место. И, причём, это не носило жестокий… причём, тот, кто получал наказание, тот абсолютно хорошо понимал, за что он это получил, собственно говоря. Правильно?

Здесь – дело даже не в наказании, а вот в этой необузданной жестокости. А это, как раз, оттого, что человек уходит от Бога. Он просто становится полудьяволом. Он считает, что он может делать с другими – всё. Он может жестоко… там… наказывать – потому только, что он сильнее. Просто, он превращается в животное без тормозов. Вот, такие люди – насильники – это животные. Это просто – животные.

И, вот, когда я… вот… и как член общественного совета ФСИН… и, вот, завтра у нас будет на эту тему ВКС… на тему, как раз, суицидов… вот, кто… знаете, насколько много… как раз… на кого обращают внимание по суицидам в системе? Вот, на таких насильников, которые сидели в изоляторе временного содержания, а теперь их надо переводить… куда-то. А они… там… убивали детей, издевались над ними, и так далее… они всё понимают, чем им это всё очень может грозить. И, конечно, суицид, в любом случае, не выход – естественно, мы какие-то профилактические в этом направлении меры разрабатываем, но… надо сказать, что люди эти, конечно, глубоко деструктивны. И, в нормальном обществе, в христианском, традиционном, быть такого – не может. Издевательств быть не может! Но и «пупов земли» – тоже быть не может!

К.Лаврентьева:

- Царский путь – золотая середина!

М.Хасьминский:

- Да! То есть, мы… мы ушли от традиционного понимания семьи, и иерархии в семье, и пришли к полному бардаку. Понимаете? Кто во что горазд! Теперь мы не поймём – почему у нас 70% разводов? Почему у нас дети… там… не слушаются родителей… сдают их… куда-то… в интернаты? У нас… вот… дети – то суицид, то Колумбайн, то ещё какие-то деструктивные новые истории… - вот, вот! А это – следствие того, что мы от традиционного ушли, а нового ничего – нет, и не будет! Вот, что интересно – ничего альтернативного никто не представит.

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНИЯ» НА РАДИО «ВЕРА»

И.Цуканов:

- «Вечер воскресения» на радио «Вера».

Дорогие друзья, напоминаю, что сегодня у нас в гостях Михаил Игоревич Хасьминский – православный психолог, руководитель центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семёновской, член общественного совета федеральной службы исполнения наказаний, и… в таком… общественном плане, очень активный человек, и известный эксперт, в том числе, часто выступающий и на радио «Вера».

Михаил Игоревич… ну, вот… такая картина… довольно пугающая, в принципе – которую Вы обрисовали. Я бы хотел спросить: всё-таки, тем не менее, Вы работаете в центре кризисной психологии, к Вам обращаются люди… вот, так вот… серьёзно повреждённые, в частности, вот, таким воспитанием, или, как раз, сталкивающиеся с проблемами, исходящими от других людей, которые в себе… вот, этот вот… какой-то человеческий, такой, вот… образ Божий, можно сказать, наверное… почти что уничтожили. И, тем не менее, Вам удаётся как-то помогать. Ну, по крайней мере, как-то снижать остроту проблемы.

Вот, что Вы делаете? Как… вообще… как можно помочь человеку, у которого нет никакой основы уже... да?

М.Хасьминский:

- Слушайте… ну… во-первых, в кризисе, обычно, люди, как раз, готовы эту основу брать. Это в обычное время все не готовы меняться – потому, что и так… как бы… сойдёт, и так хорошо. А, вот, когда кризис наступает – вот, тогда очень многие готовы, как раз, к изменению. Поэтому, тут всё проходит проще.

Как в каждом конкретном случае помогать – слушайте, это нам не то, что одного эфира не хватит…

И.Цуканов:

- Ну, естественно…

М.Хасьминский:

- … это – нам не хватит и целой недели тут разговоров об этом. Это – надо, прямо, семинар тогда по радио «Вера» провести… там… как в этом случае… как – в этом… как – в этом… но тут явно это будет неформатом.

Знаете, вообще, мне кажется… и я думаю, что я, скорее всего, не ошибаюсь, что психологию… как бы… так скажем… наукой, в прямом смысле слова, назвать нельзя. Как, собственно говоря, наверное, и медицину. Это – искусство. Здесь надо смотреть на человека, смотреть на его переживания. Тут нету… вот… понимаете… вот, то, что мы ушли, в итоге, например, в медицине к протокольному лечению – это, в итоге, закончится… ну… и уже, может быть, закончилось тем, что… там… ну… большая часть врачей стали просто какими-то статистами. То есть, медицина, как таковая…

Если мы то же самое сделаем, например, с психологией, то будет, примерно, то же самое. Ведь, «психея» – это «душа». И когда душа – с душой, вот, тогда получается взаимодействие. А когда формальный… какой-то, там… штамп – ничего не получается, обычно. То есть, это, получается, профанация, по большому счёту, какая-то… вот… внешняя. Это – так, действительно, можно, в принципе, психологов заменить роботами, и они будут… что-то, там… балакать… с искусственным интеллектом… и всё. Но мы с вами прекрасно понимаем, что ни священника нельзя будет заменить роботом, ни психолога настоящего нельзя будет заменить роботом. Потому, что это… как бы… такие вещи, которые… которые заменить нельзя!

Вот. Поэтому, чёткие алгоритмы –  мне сложно сказать. Но я, вот, вам просто забыл сказать, что мы не занимаемся, например… ну, я не занимаюсь, точнее… там… зависимым поведением ( если это не любовная зависимость )… ну… просто… не моё. Не нравится мне заниматься наркоманами, алкоголиками…

К.Лаврентьева:

- А любовная зависимость – нравится?

М.Хасьминский:

- А любовная зависимость – она… здесь, вот… идёт вместе с разводом, сохранением семьи… ну… и там немножко, всё-таки, другая…

Любовная зависимость, по сути – это, примерно, такая же зависимость, конечно, но… всё-таки… те, кто в неё попадает ведут… могут, во всяком случае, вести себя немножко по-другому – они слышат. Алкоголики – очень часто, вообще, ничего не слышат… наркоманы… и другие деструктивные.

Ну, и, кроме того, я, когда в милиции-то работал, я очень много с этим контингентом… поэтому, я не могу к ним относиться, как психолог, понимаете? Во мне сразу включается мент. А это – непрофессионально… так нельзя работать… неэтично.

К.Лаврентьева:

- Михаил Игоревич, а что Вам это даёт? Что Вам даёт Ваше служение? Ну… работой я даже не могу это назвать. Профессией – тоже. Хотя, безусловно, это и работа, и профессия. Но, прежде всего, это – служение. Что даёт это Вашей личности, Вашей душе?

М.Хасьминский:

- Слушайте… ну, вот… я могу сказать, что… может быть, меня утешает, что… может быть, оно, на самом деле, и не даёт… ну, во-первых, по-другому я уже, наверное, не могу. Потому, что… как бы… когда ты уже находишься… ну… я и с детства-то, собственно говоря, никому ни в чём не мог отказать никогда, а тут уж… наверное… тем более. Когда человек нуждается… ну, если совсем… там… не моя тема – там… психиатрическая – я, конечно, подскажу, куда обратиться, наверное… а так, вот, чтобы… просто сказать: «Нет, нет… я теперь другим делом займусь…» – это, наверное, невозможно.

Я… знаете… вижу, очень много есть… и, в том числе, вокруг меня, хороших монахов. Я, вот, прям, преклоняюсь – люди, которые… я не знаю… так много молятся, такую жизнь ведут… Я люблю бывать в разных монастырях – вот, в Ниловой Пустыни я часто бываю… вот… я… Ну, вот, что можно сказать? Просто преклоняюсь… я так не могу! Я столько не молюсь. Я, к сожалению, не могу… там… поститься так, как они. Нет во мне этого духа… Но я могу… как-то… вот… служить, вот, в этом направлении, и понимаю, что… ну… вот… только, может, в этом спасение моё тоже будет когда-то… может быть. Поскольку, всё другое я делаю… так… не могу похвастаться, короче!

Ну, и я даже, честно говоря, никогда себе, почему-то, вопрос такой не задавал: что мне это даёт? Не знаю… вот, когда тебя… что даёт солдату, когда ему дают какой-то определённый рубеж, например? Не знаю, что даёт… Он просто служит. Ничего ему это, наверное, не даёт. Каких-то… там… восторгов, там… иногда… Он просто служит – честно всё, по-солдатски…

К.Лаврентьева:

- Но это важно – быть на своём месте.

М.Хасьминский:

- Да. Ну, просто – вот, это твоё место, ты на нём должен служить. Всё.

К.Лаврентьева:

- Вот, это и даёт, это и главное!

М.Хасьминский:

- Ну, вот, это и даёт… я не знаю… срок службы, наверное, даёт. Ну, а срок службы… вот, Господь даёт тебе время… а что ты будешь делать в это время? Дурака валять? Вот, служи тогда…

К.Лаврентьева:

- Михаил Игоревич, если нас слушает сейчас человек, который, действительно, очень хочет служить, и тоже хочет помогать, и хочет помогать, как раз, на, вот, такой вот, прямо, передовой, но не знает, например, хватит ли ему сил, или – не знает, потянет ли он… это можно как-то проверить заранее – прежде, чем получать… там… шестилетнее образование, множество курсов, практики…

М.Хасьминский:

- Слушайте… даже шестилетнее образование – оно не даёт никаких гарантий, абсолютно…

К.Лаврентьева:

- Ну, это – примерно… это, естественно, не основа, да…

М.Хасьминский:

- … а в год… я не знаю… там… десятки тысяч людей получают образование…

К.Лаврентьева:

- Очень много корочек и сертификатов…

М.Хасьминский:

- … да… а, в итоге… что-то… не очень-то…

К.Лаврентьева:

- Вот, как понять, к чему тебя призывает Господь?

М.Хасьминский:

- Смотрите… вот, как я Вам рассказывал, да… там… одну историю, с Лаврой, я не успел рассказать, но… я Вам так скажу… что Господь стучится не один раз. Ну, во всяком случае, в моей жизни, это было явно совершенно.

То есть, один раз постучал – ну, что-то ты изменил, но… как бы… всё равно, не так, чтобы, прям…

К.Лаврентьева:

- Опять – в ту сторону, да?

М.Хасьминский:

- Опять тебе, так: «Тук-тук! Ты слышишь, нет?» – опять, значит… и… ну, вот… меня, в общем-то, так… Господь развернул.

К каждому человеку – стучит. Вот, надо услышать это. Просто, надо это услышать и понять. И – не сопротивляться, когда тебя на это зовут, не упираться. И не бояться. Пошёл… пошёл, знаете, как… вот, в воду заходишь, да… как-то боишься… потом нырнул – всё отлично уже, плывёшь! Уже умеешь плыть. Это – важно. Многие – так и остаются на берегу.

Кстати, я, вот, о своём деде сегодня вспоминаю… вот, я помню, он меня учил… кстати, в Волге: «Слушай, тебе семь лет… ты, что, не умеешь плавать, что ли, ещё? Ну, давай уже – оторвись от этого куста! Давай… я тебя поддержу…» – «Ой… я боюсь, боюсь…» – плакал, там, всё… а, в итоге, в метрах в пяти-семи от берега, он меня с лодки сбросил. И я поплыл, понимаете…

К.Лаврентьева:

- Радикально!

М.Хасьминский:

- Конечно, он бы меня спас, если что… да, радикально, но… ведь… мог бы этого и не дожидаться, понимаете?

Многие, вот, ждут… а потом, когда уже сбросит… вот, Господь уже сбросит… вот, тогда – доходит, наконец!

К.Лаврентьева:

- А что за история с Лаврой, всё же?

М.Хасьминский:

- А… заинтриговал, да? Ой, зря я об этом…

К.Лаврентьева:

- Не могу… вот… не могу забыть!

М.Хасьминский:

- Ладно. Ну, это уже было… там… скажем… такая… последняя точка. Как-то ко мне обратилась одна девушка, и говорит: «Я не могу покреститься никак. Вот, прям… шестой раз… то, там, батюшка требник забыл, то ещё что-то…» – ну, не может, и всё! И, поскольку, я её достаточно хорошо знал, я ей говорю: «Слушай… давай, я тебя в Лавру отвезу. Там-то – не будет проблем у тебя». А сам, что-то, подумал… У меня мама тогда раком болела, и никакие препараты не помогали. А там были очень хорошие препараты – таргетированные такие… то есть, которые прямо бьют в клетку, там… вот. И она говорит: «Ну, поехали…»

И мы утром приехали в Лавру, идёт монах… а я ещё тогда в милиции был… и, такой: «Уважаемый! А где у вас тут крестят?» Он говорит: «У нас – нигде не крестят, не венчают, ничего… не отпевают». Я говорю: «Как?»

А девушка всё… она настолько разочарована была – по глазам я видел – Лиза… она просто была в шоке… она так надеялась…

Я говорю: «А – где?» Он говорит: «Вот, за воротами тут… тут и храм есть, и вас покрестят…»

Мы – туда. Там – ничего нету. Всё уже, соответственно, закончилось. Катастрофа! Лиза – в шоке.

Я говорю: «Тут мощи Сергия Радонежского – пошли туда сходим». И мы туда пошли. Честно… нет, чтобы акафист почитать… ну… ни я, ни она, толком, не понимали… вообще… что там, зачем это всё нужно… и – подошли к мощам Преподобного.

И я, вот, прям, помню сейчас, очень хорошо помню, что, за несколько метров до раки… как меня начало подколбашивать… прямо… Я думаю: «Нет…» – прям, хочется уйти! Не-ет… я – смотрю, как все делают, и… просто, невоцерковлённый был человек… смотрю, как все делают, и я… собственно… иду. И, вот, я подошёл… и, вот, помню точно: только за маму попросил – всё.

Потом, едем обратно. Она, конечно, расстроенная… ну… как бы… не покрестилась. И, вдруг, у меня такая ясность… вот… прямо, абсолютная ясность… вот… как будто, кто-то, прям, в голову прямо говорит: «Ты почему... вот, онкобольные – кто будет заниматься их психологией? Вот, чем ты сейчас занимаешься? Что тебе даёт…»…

К.Лаврентьева:

- Поразительно!

М.Хасьминский:

- И – такая ясность абсолютная! Вот, отъехали километров, может, пятнадцать… и, вот, прям – абсолютная ясность, что надо просто менять всё, и, вот, этим путём идти!

На следующий день я уже пришёл в 5-й хоспис Московский, и… в общем… там… как бы… начал даже волонтёрить. А потом уже – в онкоцентр, и так далее. То есть – абсолютная ясность, что… какое должно…

Но, самое интересное, что мы подъезжали к Москве – это был уже вечер, часов пять – и, вот, этот храм стоит, синий такой… голубой… в Мытищах. Я ей говорю: «Давай, сюда заедем…» Или – в четыре часа…

К.Лаврентьева:

- Владимирской иконы…

М.Хасьминский:

- Я ей говорю: «Давай, сюда заедем… просто спросим, когда тут крестят, и я тебя сюда привезу».

И мы заходим – там одна бабушка сидит. Я говорю: «Когда можно у вас покреститься?» Она: «А кто хочет?» Я говорю: «Да, вон – девушка». Она: «Пойду, у батюшки спрошу».

Батюшка приходит, говорит: «Кто хочет?» Я: «Вот – она». Батюшка: «А чего утром не приходили?» – а, помните, раньше… там… крестили десятками людей? «А мы, вот, в Лавру поехали…» – «Ну, хорошо, всё… давай, готовь воду, – бабушке говорит, – сейчас её будем крестить». Её крестили одну! Вечером. И, вот, Господь, всё равно, это решил!

А потом, когда… это… и у меня – ясность, и Лиза покрестилась… кстати, она сейчас очень… у неё трое детей, и она очень глубоко верующий человек, всё у неё в жизни очень даже хорошо сложилось – семья, прекрасно всё… а у меня у мамы… значит… доктор говорит… буквально, через несколько дней… он говорит: «Слушай… ну, не помогает этот таргетированный… давай, просто химиотерапию – ну, какую-нибудь… там… чтоб что-то было… ну… типа, мы её не бросаем. Ну… ты видишь… ну, не работает… ну, четвёртая стадия… там… метастазы…» – и стали… такую, вот… делать…

К.Лаврентьева:

- Простейшую какую-то…

М.Хасьминский:

- … очень простейшую. И – за два с половиной года – вообще, все узлы ушли. В итоге, она дождалась рождения внука – моего сына, и через полгода умерла. На этой простейшей терапии.

К.Лаврентьева:

- Продлил Господь её дни…

М.Хасьминский:

- Да, продлил Господь. И она, за несколько дней… точнее, за четыре… крестилась – до своей смерти.

К.Лаврентьева:

- А как звали?

М.Хасьминский:

- Галина.

К.Лаврентьева:

- Давайте, радиослушатели, помолимся о упокоении рабы Божией Галины!

М.Хасьминский:

- Да… вот… и это было, конечно, потрясающе! Потому, что она сама мне сказала: «Я готова креститься». Мы приехали. И, в этот же день, у неё – клиническая картина инсульта, но это был метастаз в мозг. И, прямо, вот, после Крещения – больница, и, через несколько дней, она умерла.

К.Лаврентьева:

- Огромное спасибо за этот разговор, Михаил Игоревич! Это было очень пронзительно, и – вскрывающе нарывы! Спасибо за этот разговор, честно…

И.Цуканов:

- И ещё это был разговор о том, как услышать Бога, и как, услышав Его, сделать так, как Он тебе говорит.

К.Лаврентьева:

- Важные и честные темы мы сегодня подняли, благодаря Михаилу Игоревичу!

«Вечер воскресения» на радио «Вера», дорогие радиослушатели.

В этом часе с нами был Михаил Игоревич Хасьминский – православный психолог, руководитель центра кризисной психологии при храме Воскресения Христова на Семёновской, член общественного совета федеральной службы исполнения наказаний, член ассоциации онкопсихологов России.

У микрофона были – Игорь Цуканов, и я – Кира Лаврентьева.

Мы прощаемся с вами до следующего воскресения.

Михаилу Игоревичу – огромное спасибо! До свидания! И – всего Вам доброго!

М.Хасьминский:

- Всего доброго! До свидания!

И.Цуканов:

- Всего Вам доброго! Спасибо большое!