Перечитывая рассказы евангелистов о суде над Христом Спасителем, о Его Страданиях и Смерти довольно непросто не задавать самому себе вопрос: а если бы я был там, то с кем бы я был? Как бы я поступил, если бы оказался на месте Пилата? А если бы на месте одного из членов синедриона? А если бы я был среди апостолов? С одной стороны, это праздные и довольно нелепые вопросы. С другой, эти люди были точно такими же, как и мы, значит, у них были те же слабости, что и у нас, у них были страхи, у них были личные симпатии и амбиции.

Если задуматься, то довольно легко представить себя на месте любого из второстепенных героев этого евангельского рассказа. Можно понять страх прокуратора Иудеи Понтия Пилата. Он не любил место своего служения, для него оно было ссылкой. Он не понимал, да и не хотел понимать иудеев. Их вера и обычаи казались ему странными. А еще он был очень слабым и мнительным человеком. Он всего лишь действовал согласно известному и популярному принципу — «как бы чего не вышло». Ему не нужны были бунты среди подведомственного народа, в равной степени ему не нужны были и жалобы императору. В результате всего этого Воплощенный Бог оказался на Кресте.

Можно понять и обеспокоенность синедриона. Иисус из Назарета был далеко не первым и не последним возмутителем, как казалось синедриону, общественного спокойствия. За Ним шли люди, которые ждали прихода царя из среды иудеев, эти люди провозглашали Спасителя царем, а на все Его уверения в том, что Он вовсе не земной чаемый ими царь, они никак не реагировали. Синедриону нельзя было допустить народных волнений и потому первосвященники принимают решение избавиться от этого странного Проповедника. Это жестоко, но в политическом смысле правильно, другого решения вопроса они не сумели найти. По политическим же соображениям им приходится нарушить протокол заседания синедриона, а вслед за этим они фактически отрекаются от Бога, они произносят страшную фразу, говорят, что «нет у нас царя, кроме кесаря». В результате всего этого Воплощенный Бог оказался на Кресте.

Если постараться быть честными с самими собой, то легко убедиться, что если бы мы оказались на месте одного из этих людей, то мы, скорее всего, действовали бы точно также, как они. Да, собственно, мы так и действуем. Мы зачастую предпочитаем не слышать голоса совести и Бога, ведь это невыгодно и очень опасно. У нас есть собственные интересы, они имеют свойство входить в противоречие с тем, что заповедовал нам Спаситель. А в результате Он вновь и вновь оказывается пригвожденным ко Кресту.

В сегодняшнем Евангельском чтении мы слышим рассказ о суде над Христом, а также Его последующем распятии и смерти на кресте. Уже первое предложение комментария может вызвать недоумение, если мы внимательно к нему прислушаемся. На первый взгляд в нем нет ничего необычного, но это так только потому, что первоначальный смысл слова Евангелие нами практически не осознается. Если же мы попробуем пересказать первое предложение употребив русский эквивалент этого слова получится нечто совершенно парадоксальное. В сегодняшнем отрывке из благой вести мы слышали о суде над Христом и о Его смерти на кресте. Но что это такое? Как может благая, то есть хорошая или добрая весть быть вестью о трусости, несправедливом суде и смерти, тем более смерти мучительной? Ведь это всегда плохо и ни при каких условиях чем-то хорошим не станет! Конечно, это так! Трусость, несправедливость, убийство — это плохо всегда, но только ли их мы видим в сегодняшнем чтении? Кто-нибудь предположит, что сегодня мы слышали плохую часть истории, которая хороша лишь потому, что завершается воскресением и вознесением. Но в том то и вопрос, есть ли благая весть в самом сегодняшнем тексте?

Итак, мы видим несколько историй, которые составляют одну большую.

Христос оказывается в руках первосвященников, которые пытаются сделать все происходящее легитимным, соблюсти вид законности, оправдав себя в глазах властей и народа, а может быть даже в собственных глазах. Однако оправдывая ужасное дело, которое они затеяли, они показывают, что нужда в правде, в том, чтобы чувствовать себя правым в человеке не уничтожима. Да, они выбрали страшный путь самооправдания и вот уже один грех тянет за собой второй, третий и прочие... Но в самом по себе желании быть праведным, причем не только перед собой, но и перед другими, кроется дар Божий человеку, который открывает для него возможный путь к осознанию своей лжи, к поиску правды о себе, а значит и покаянию.

Конечно, иногда эта правда о себе настолько ужасна, а представления о Боге и своих отношениях с Ним настолько искажены, что вместо покаяния человек переживает такую печаль о случившемся, такой ужас и разочарование в себе, что приходит буквально к самоуничтожению. Таково было раскаяние Иуды, который в ужасе увидел, что Христос арестован и раскаялся. Многие знают, что по-гречески покаяние переводится как перемена ума... Но в случае с Иудой этого не происходит. В греческом тексте стоит другое слово, которое означает скорее сожаление, но не внутреннее изменение. Он явно не рассчитывал, что Христос будет осужден. Ведь Тот, Кто укрощает бури, конечно, сможет укротить толпу, которая придет за ним в Гефсиманский сад... Христос, конечно, будет укрощать и эту толпу, да и не только ее, но и весь мир, только делать Он это будет не с помощью силы и ангельской мощи, но через проповедь учеников, которые будут призывать людей к покаянию. Иуда не поверил в эту возможность, не поверил в любовь и прощение Учителя, но тайна его встречи со Христом в шеоле от нас сокрыта.

Если Иуда оказался к себе чрезвычайно строг, то римский прокуратор напротив, хотя и искал возможности оправдать Христа, которого конечно не считал ни Богом, ни Царем Израильским, еще больше хотел оправдаться сам. Он беседует с первосвященниками и старейшинами иудейскими, видит их подлость, но не желает себе лишних проблем, малодушествует и умывая руки отдает Иисуса Христа на смерть. Он говорит, что не виновен, но человек, который может спасти другого и не спасает, во все времена будет считаться таковым, чего бы он сам о себе не думал.

Войны, в руки которых оказывается предан Христос, называются войнами правителя, они римляне, для которых он обычный преступник. Собравшись целым полком, они глумятся над ним, называя Его царем Иудейским и может быть, считая Его иудейским мятежником. Глумятся над Ним не только солдаты, но и два разбойника, распятые рядом, и просто проходящие люди, которые припоминают Ему то, как он спасал других! Это последнее выглядит особенно ужасным. Если бы они обвиняли Его только в том, что Он претендовал на Богосыновство, их возмущение хотя бы отчасти было понятно... Но они смеются нд чудесами. И ведь чудеса действительно были, и Он спасал многих, исцелял, давал зрения, даже воскрешал мертвых.

Наконец мы слышим слова Самого Христа, который вопрошает: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил»? Эти слова являют нам полноту Его человечества и ту меру умаления Божества, благодаря которой, Христос мог действовать как человек, проявляя человеческую волю. Он умирает на кресте и все вокруг приходит в трепет, даже римский сотник, не имеющий никакого отношения к иудейской вере, говорит, что Он был Сын Божий.

Текст, который мы сегодня услышали мало на первый взгляд мало походит на Благую весть. Он полон человеческой злобы, отчаяния и малодушия... полон жестокости, неблагодарности и бессилия... Почему же мы можем назвать его Благой вестью? Разве есть в нем что-нибудь Евангельское?

Если бы все зло, все те ужасы, которые мы видим в сегодняшнем чтении были единственным, что мы могли бы сказать о нашем мире, в нем не было бы никакой надежды. Но что бы ни происходило в мире, сколько бы проблем в нем не было... над всем этим мы видим любовь Христову, побеждающую и торжествующую на кресте.

История с двумя распятыми рядом со Христом разбойниками заставляет задуматься над вопросом: что же такое «память Божия» — о которой благоразумный разбойник просит Иисуса — «вспомнить его, когда Он окажется в Царствии Божием»? Но разве Бог может забывать?...

Невозможно помнить то, чего не было. Трудно запомнить человека, который неотличим от толпы. О таком говорят — он слился с толпой, стал от неё неотделим. И в этом предсмертном возгласе распятого разбойника слышится потрясающее до глубины души утверждение: Господи, я — есмь, я хочу быть — причём быть с Тобой рядом, не сам по себе, и не в безликой толпе! Как же это контрастирует с позицией другого разбойника, который смотрел на Иисуса только как на инструмент, как на возможность снова вернуться назад, во вчера, в ту самую сладкую жизнь греха и преступления, из которой его вырвали! Его внутреннее состояние можно выразить таким словом: я — был, и я весь — там, во вчерашнем, ещё до ареста, до приговора, там, когда мне было хорошо — и я снова хочу именно туда! Потому что только я сам знаю, что для меня — хорошо!

Две позиции: я — есть, и я — был. Но у благоразумного разбойника есть ещё и другая глубина: я не просто «есмь», я есмь именно теперь, оказавшись рядом с Тобой, Господи! Я есмь постольку, поскольку Ты, Господи, есть! Без Тебя мне не быть: Ты и есть единственная моя надежда, последнее упование, вера Тебе — спасительная ниточка, вытягивающая из ада отчаяния и погибели! И эта несомненная вера в то, что такой же распятый Иисус, как и сам разбойник, несмотря на страшные муки предсмертной агонии — будет жить и после неизбежной смерти — убеждает нас в одном: перед нами — потрясающий прыжок веры, который смог совершить человек буквально при последнем издыхании!

Как же важно научиться не осуждать никого — даже самого закоренелого в своих грехах преступника, даже того, над кем явным образом вершится наказующий Суд Божий! Только Один Бог знает, что творится в душе у человека, какие тренируются духовные мышцы, которые однажды могут помочь совершить такой прыжок — о самой возможности которого многие даже не догадываются!

Помоги же всем нам, Господи, почаще размышлять о том, что только Ты способен наделить нас собой, только рядом с Тобой мы обретаем своё настоящее лицо — не личину, не маску, не одну из множества ролей — а то самое лицо и имя, которое в памяти Божией уже не исчезает во веки!

Погребение Христа

Евангелие от Луки, Глава 23, стихи 32-49

32 Вели с Ним на смерть и двух злодеев.
33 И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону.
34 Иисус же говорил: Отче! прости им, ибо не знают, что делают. И делили одежды Его, бросая жребий.
35 И стоял народ и смотрел. Насмехались же вместе с ними и начальники, говоря: других спасал; пусть спасет Себя Самого, если Он Христос, избранный Божий.
36 Также и воины ругались над Ним, подходя и поднося Ему уксус 37 и говоря: если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого.
38 И была над Ним надпись, написанная словами греческими, римскими и еврейскими: Сей есть Царь Иудейский.
39 Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас.
40 Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же?
41 и мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли, а Он ничего худого не сделал.
42 И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!
43 И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю.
44 Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого: 45 и померкло солнце, и завеса в храме раздралась по средине.
46 Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух.
47 Сотник же, видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно человек этот был праведник.
48 И весь народ, сшедшийся на сие зрелище, видя происходившее, возвращался, бия себя в грудь.
49 Все же, знавшие Его, и женщины, следовавшие за Ним из Галилеи, стояли вдали и смотрели на это.

Когда на последней неделе

Входил Он в Иерусалим,

Осанны навстречу гремели,

Бежали с ветвями за Ним.

А дни все грозней и суровей,

Любовью не тронуть сердец,

Презрительно сдвинуты брови,

И вот послесловье, конец.

Прозвучавшие строки принадлежат великому русскому поэту Борису Пастернаку. «Послесловье-конец», о которых он пишет, описываются в прозвучавшем евангельском отрывке. Он по традиции читается на особом богослужении — Царских часах, заменяющих собой Литургию в день Страстной пятницы. Мы слышим описание последних мгновений жизни Господа Иисуса Христа. Апостол Марк сам был свидетелем тех страшных событий. Что-то записал он со слов апостола Петра. Перед нашим взором предстает картина мучительных страданий — не только физических, но и моральных. Христа не просто избивают, над Ним издеваются, Его унижают, надеясь, что за гранью истощения Он наконец-то проявит ответную агрессию, откажется от образа смиренного и незлобивого Учителя. Противникам Спасителя было невдомек, что они всегда видели перед собой не маску, но истинное лицо Христа — лицо совершенной святости и кротости. Вот и на кресте из уст Иисуса не исходит ни единого слова ругательства. Мы не слышим и ропота. Только смиренное вопрошание — Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? Это были последние слова Богачеловека перед тем, как Он отправился душой в адские обители, чтобы их сокрушить. Многие поколения богословов пытались проникнуть в сердцевину тайны искупительных голгофских мук, стремились понять, для чего Сыну Божьему нужно было умереть на кресте. Кто-то утверждал, что таковой оказалась плата за грех Адама. Кто-то настаивал, что на Голгофе человечеству был явлен нравственный пример жертвенности и смирения. Однако большинство отцов Церкви видели в Христовой жертве, прежде всего, последний шаг в стремлении пройти до конца путь человека от рождения до телесной кончины. Сын Божий, добровольно принявший наше естество, вместе с ним принял и всю тяжесть земного бытия. Голгофа же стала завершающим актом жертвы, которой была, на самом деле, вся жизнь Христа. Сегодняшнее евангельское чтение напоминает нам, какой дорогой ценой Бог вернул людям утраченный ими рай. Сын Божий нисходит в адскую пучину не ради демонстрации Своей силы, а ради того, чтобы до конца испить вместе с человечеством чашу страдания богооставленности. Дойдя до самого дна бытия, Христос вырывает судьбу мира из лап зла и прокладывает новый путь к Небу. Этот путь открыт до сих пор для каждого, кто желает правильно верить в Сына Божьего и исполнять завещанные Им заповеди любви. А еще сегодняшнее евангельское чтение напоминает нам о том, как важно быть храбрым. Апостол Марк упоминает, что у подножия креста Христова стояли Его Матерь, Иоанн Богослов, жены-мироносицы. Все они не испугались гнева римских солдат и иудейских учителей. За свою храбрость все перечисленные последователи Спасителя первыми сподобились узнать о Его Воскресении. Господь Иисус по преданию явился сначала Своей Матери, затем женам-мироносицам, апостол Иоанн одним из первых услышал о случившемся чуде и поспешил увидеть опустевший гроб. Данные обстоятельства касаются не только современников Христа, но и нас. Если мы не будем бояться исповедовать веру в Спасителя, исповедовать эту веру не только словами, но и делами, то духовная благодать Пасхи Христовой обязательно коснется наших сердец.

 Мк., 67 зач., XV, 16-41 (о. Стефан Домусчи)

16 А воины отвели Его внутрь двора, то есть в преторию, и собрали весь полк,
17 и одели Его в багряницу, и, сплетши терновый венец, возложили на Него;
18 и начали приветствовать Его: радуйся, Царь Иудейский!
19 И били Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему.
20 Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его.
21 И заставили проходящего некоего Киринеянина Симона, отца Александрова и Руфова, идущего с поля, нести крест Его.
22 И привели Его на место Голгофу, что́ значит: Лобное место.
23 И давали Ему пить вино со смирною; но Он не принял.
24 Распявшие Его делили одежды Его, бросая жребий, кому что́ взять.
25 Был час третий, и распяли Его.
26 И была надпись вины Его: Царь Иудейский.
27 С Ним распяли двух разбойников, одного по правую, а другого по левую сторону Его.
28 И сбылось слово Писания: и к злодеям причтен.
29 Проходящие злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! разрушающий храм, и в три дня созидающий!
30 спаси Себя Самого и сойди со креста.
31 Подобно и первосвященники с книжниками, насмехаясь, говорили друг другу: других спасал, а Себя не может спасти.
32 Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем. И распятые с Ним поносили Его.
33 В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого.
34 В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои́! Элои́! ламма́ савахфани́? - что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?
35 Некоторые из стоявших тут, услышав, говорили: вот, Илию зовет.
36 А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его.
37 Иисус же, возгласив громко, испустил дух.
38 И завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу.
39 Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, та́к возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий.
40 Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия,
41 которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим.

Комментирует священник Стефан Домусчи.