Поделиться
В 2005 году в Перми в сквере клинической больницы открыли памятник врачу-благотворителю Гралю. Личность легендарную для всего края - Фёдора Христофоровича Граля окрестили в народе «святым доктором». А как иначе можно было назвать человека, который помимо высокого профессионализма, исповедовал принципы бескорыстного служения людям.
В Пермь Фёдор Христофорович приехал в конце 18-ого столетия по приглашению губернатора края. Гралю предстояло создать местную систему здравоохранения. Доктор прослужил в Перми сорок лет - до конца своей жизни. Он открыл в городе первую больницу. Был в ней и терапевтом, и хирургом, и окулистом. Фёдор Христофорович трудился от зари до зари. Вставал в пять утра и до семи принимал больных у себя дома. Потом ездил по учебным и благотворительным учреждениям города, в которых числился бесплатным доктором. По субботам объезжал ближние и дальние деревни уезда, где лечил крестьян. А в самой Перми устраивал для них особые приёмы по базарным дням. Работу Фёдор Христофорович заканчивал глубокой ночью. Правда, поспать удавалось далеко не всегда – доктора вызывали к больным. И он никому не отказывал.
В таком напряжённом режиме Граль работал всю жизнь. Когда в Перми открыли военный госпиталь, и министерство внутренних дел направило туда Фёдора Христофоровича, 53-летний доктор попросил отменить это распоряжение. Не потому что устал. У него просто не было времени. Вот что Граль писал властям по этому поводу: «Я ежедневно обязан около ста, а иногда и гораздо более больных осмотреть и случается операции делать. Сверх сего заведую я четыре больницы, как то: городской госпиталь, горный лазарет, больницу при сиротовоспитательном доме и при семинарии - и никакой, кроме двух учеников, другой помощи».
Каждый год Фёдор Христофорович устраивал курсы повышения квалификации для медиков: как инспектор врачебной управы он ездил по всей губернии и делился своим опытом с молодыми докторами. В 1802 году Граль настоял на необходимости профилактики оспы в Пермском крае. Один справиться с такой громадной работой он, конечно, не смог бы. А потому обучил студентов духовной семинарии и учеников лекарей методам прививки. Но простые люди, не понимая назначения прививок, боялись делать их своим детям. Тогда по просьбе Граля епископ Иустин написал в «увещевание» жителям Пермской епархии о необходимости вакцинации. Обращение напечатали в типографии и разослали по всей губернии. Священники читали его в церквях. И постепенно дело сдвинулось с мёртвой точки: с каждым годом прививалось всё больше и больше детей.
А когда краю угрожала эпидемия холеры и многие врачи - в том числе и в Петербурге - уверяли, что болезнь эта не заразна, только благодаря доктору Гралю местные власти успели принять необходимые меры профилактики. В результате в Пермской губернии эпидемии не было, а по всей Российской империи холера всё-таки распространилась.
Зимой и летом Фёдор Христофорович ходил в тёмно-зелёном мундире, треугольной шляпе и со шпагой на боку. Таким доктора-бессребреника и запомнили пермяки. Шестого июня 1835 года город притих: отменили занятия во всех учебных заведениях, закрыли присутственные места. Возле дома Фёдора Граля собралась почти вся Пермь. Съехались и окрестные крестьяне и те, кто жили за двести вёрст. Люди прощались с доктором. «Редкую впечатлительную картину представляло похоронное шествие. За гробом шла огромная масса народа. Все рыдали», - писал в воспоминаниях очевидец тех событий. На могиле Фёдора Христофоровича поставили скромный памятник, заказанный на народные пожертвования.
Тишина. Наталия Лангаммер
Поделиться
Вы когда-нибудь слушали тишину? — спросил нас режиссер в театральной студии, где я занималась в детстве. Мне было лет десять.
И мы решили послушать эту самую тишину. Замерли на минуту.
Вечер. Школа. Звуки уставших шагов учителей, которые задержались после уроков. Звук швабры, моющей пол. То ли звон, то ли шипение потолочных светильников. И тишина. Просто тишина.
Недавно слушала аудиобеседы владыки Антония Сурожского с прихожанами. Он рассказывал, что просит не беспокоить друг друга в храме, когда кто-то молчит, пребывает в тишине. Это очень важный момент. Момент погружения в себя, раздумий, молитвы. В конце лекции он предложил: «Давайте помолчим». И я вместе с владыкой и его паствой замолчала.
В детстве слушать тишину было любопытно. А сейчас?
Сейчас, в зрелом возрасте это, как глоток воды, как покой, как выдох усталости, как сладость.
Сейчас, когда я верующий человек, в тишине я слышу не звуки мира, я слушаю, я хочу услышать Бога. Я безмолвно молюсь. Кажется, мы оба молчим.
Как это нужно. Как это редко бывает. Просто остановиться и слушать тишину, а в ней — присутсивие Господа.
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Игумения Таисия (Солопова) и её мать
Поделиться
Фото: PxHere
«Мать моя вложила мне в сердце любовь к Богу и ближним, и всё то, что подобает христианину», — говорила игумения Таисия (Солопова) настоятельница Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря. Будущая монахиня, духовная дочь святого праведного Иоанна Кронштадтского, устроительница храмов и монастырей, родилась в богатой семье дворян — морского офицера Василия Васильевича Солопова и его жены Виктории Дмитриевны, принадлежавшей к роду Пушкиных.
Супруги жили в одном из своих имений близ города Боровичи Новгородской губернии. Долгое время они оставались бездетными. Виктория Дмитриевна горячо молилась Божьей Матери о том, чтобы Владычица даровала ей дитя. И чудо произошло — 16 октября 1842 года на свет появилась здоровая, крепкая девочка. Малышку назвали Марией и окрестили в честь преподобной Марии Константинопольской. Василий Васильевич по роду своей морской службы редко бывал дома. С матерью же маленькая Маша была неразлучна. «Бывало, сидит она у окна своей комнаты, шьёт и рассказывает события из Священной Истории. А я примощусь на скамеечке у её колен и слушаю», — вспоминала игумения Таисия. Виктория Дмитриевна баловала дочь, покупала ей гостинцы и игрушки. Но, стремясь развить в девочке любовь к милостыне, часто говорила ей: «Видишь, Машенька, какая ты богатая, счастливая, сколько у тебя разных лакомств. А у других-то, несчастных, и хлебца нет, — ты бы поделилась с ними, а они бы за тебя Богу помолились». Девочка впитывала эти материнские уроки милосердия и всегда с радостью делилась тем, что имела. У неё была особая копилка, которую мама регулярно пополняла серебряными пятачками. Когда они с Машей выходили на прогулку, то брали копилку с собой и раздавали деньги всем нищим, которых встречали по пути.
В 1852 году Маше исполнилось 10 лет, и родители отвезли дочь в Петербург, в Павловский институт благородных девиц, где ей предстояло провести 6 лет. Разлука с домом, особенно — с нежно любящей матерью, плохо сказалась на здоровье девочки. Маша слегла и несколько месяцев провела в лазарете. Там, в помещении институтской больницы, она пережила несколько удивительных духовных видений, после которых ощутила призвание посвятить свою жизнь Богу и стать монахиней.
За 6 лет учёбы это желание только окрепло. И вот — выпуск из института, возвращение домой. Прошло немного времени, и Виктория Дмитриевна стала говорить о том, что девушке пора устраивать свою жизнь — прежде всего, найти подходящего мужа. Мария поняла: разговор о монастыре будет для матери неожиданностью. Но всё же решила открыть ей свою душу. Однажды, когда Виктория Дмитриевна пригласила домой портниху, Мария как бы между прочим попросила не шить ей много платьев. В ответ на удивлённый взгляд матери Маша, прижав руки к груди, взволнованно сказала, что не в состоянии жить светской жизнью; что она давно и всей душой стремится в монастырь. Виктория Дмитриевна оказалась непреклонна. «Если не хочешь раньше времени меня уложить в гроб, не повторяй больше никогда таких слов», — отрезала она.
Много дней и ночей провела Маша в слезах и молитвах. Но вот однажды матушка неожиданно собралась и уехала, не сказав, куда. А когда вернулась, обняла дочь и благословила на монашеский постриг. Виктория Дмитриевна рассказала, что во сне увидела Божью Матерь. Владычица укоряла женщину за то, что та не хочет отпустить дочь в монастырь. Проснувшись, она приказала заложить лошадей и поехала в близлежащий Иверский монастырь — помолиться перед иконой Царицы Небесной. «Там я дала обещание не удерживать тебя более», — со слезами сказала Виктория Дмитриевна.
Мария несколько лет прожила послушницей в разных обителях. 10 мая 1879 года в Тихвинском монастыре она приняла монашеский постриг с именем Таисия. Всё это время она вела с матерью постоянную переписку. А после её кончины узнала от родных, что последние слова Виктории Дмитриевны были о дочери: «Маша — вечная за нас молитвенница, сама Царица Небесная избрала её Себе».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
«Люди как деревья»
Поделиться
Золотая осень. Субботним утром я иду по дорожке парка, усыпанной листвой, и любуюсь деревьями, «одетыми в багрянец и золото». Вот пронзительно красные рябины. Вот дубы со светло-коричневыми листьями. Вот жёлто-золотистые берёзки. А вот сверкают на солнце ярко-зелёные иголки соснЫ. Небольшой ветерок, слегка колыхающий кроны деревьев, создаёт приятный шум. Деревья словно разговаривают друг с другом и обращаются к проходящим мимо людям.
А людей этим утром немного. Вот улыбаясь идёт девушка. Её длинные волосы оттенка мёда и платины будто сливаются с золотой листвой берёз. Да и сама девушка стройна, как берёзка. Навстречу девушке идёт юноша с ярко-красными волосами. В наушниках у него играет музыка, и он покачивается ей в такт. Юноша похож на рябину, такой же рубиновый, и качается как это дерево, только рябинка от ветра, а он под звуки музыки. Немного поодаль вышагивает крепкий широкоплечий мужчина. Невольно я сравниваю его с массивной сосной, мимо которой он проходит. Мужчина излучает уверенность и надёжность, он такой же сильный, как это дерево.
Я подумал, что люди, как деревья, разных цветов и оттенков. Они не похожи друг на друга, но в целом образуют красоту и гармонию. Как же прекрасен этот мир, созданный Богом!
Все выпуски программы Утро в прозе
