«Фильмы о людях Русского севера». Игорь Мещан, Светлана Нехорошева

У нас в студии были директор компании «Фома кино» Игорь Мещан и режиссер, продюсер Светлана Нехорошева.

Наши гости рассказали о новых документальных фильмах о людях Русского севера, а также об особенностях веры и церковной жизни в северных регионах России.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Послания апостола Павла к Коринфянам». Владимир Стрелов
• «Польза сказок». Прот. Павел Карташев
• «Послания апостола Павла к Римлянам и к Галатам». Прот. Андрей Рахновский

---

А. Пичуги

— Друзья, здравствуйте, «Светлый вечер» на светлом радио. Светлый четверг. Христос воскресе!

И. Мещан

— Воистину воскресе!

С. Нехорошева

— Воистину воскресе!

А. Пичугин

— Мы приветствуем вас здесь, в студии радио «Вера». Мы — это я, Алексей Пичугин, и наши гости сегодня здесь в этой студии. Директор кинокомпании «Фома кино» Игорь Мещан. Добрый вечер.

И. Мещан

— Добрый вечер.

А. Пичугин

— Режиссер, продюсер, Светлана Нехорошева. Здравствуйте.

С. Нехорошева

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— У нас хорошая традиция была говорить о фильмах «Фома кино». Я, правда, не знаю, может быть, мы где-то около года назад последний раз собирались, обсуждали фильмы, но это со мной. Может быть, с моими коллегами вы еще о чем-то говорили, не знаю. Но вот сегодня мы несколько фильмов вам хотели бы представить — замечательных совершенно фильмов, которые нас на Русский Север переносят. Давайте о них поговорим и вообще о том, почему эта тема Русского Севера, она сейчас достаточно популярна, вот у нас на радио «Вера» был некоторые проекты — некоторые уже вышли, некоторые проекты только вот будут выходить в течение этого года, связанные с Русским Севером, — это неисчерпаемая тема. И, с одной стороны, когда мы говорим про Русский Север, у всех там всплывают какие-то опорные точки — Соловки, Архангельск, еще какие-то места. Но есть на Русском Севере такие места, куда никто никогда из наших слушателей, я уверен, не добирался, никогда не слышал. Про поморов вообще мало кто знает, кроме как из какого-нибудь учебника, только что они есть. Вот как вы поехали на Север?

И. Мещан

— Давайте мы начнем с двух вещей. Первая — ездила в основном и всем этим занималась Светлана. А как возникла идея Русского Севера — понимаете, наша компания «Фома кино», одна из главных вещей, которые мы показываем, это людей, то есть наши герои — это люди. Совершенно разные, совершенно в разных обстоятельствах, совершенно в разных каких-то своих условиях жизни, и вместе с тем эти люди, помимо того, что они живут какой-то своей полной жизнью, насыщенной, они самодостаточные люди, и вместе с тем этим людям нужен Бог. Почему? Почему, непонятно. У нас были циклы вот в рамках «Global Orthodox», «Неизвестная Россия» мы много уже фильмов сделали...

А. Пичугин

— Да, про это мы говорили, я помню.

И. Мещан

— Мы говорили про это. Поэтому вот интересно для нас, для нас это очень интересно. А Русский Север почему? Потому что это особые такие люди, да, то есть это люди в каких-то особых своих обстоятельствах, очень каких-то порой суровых условиях жизни, суровых условиях, и эта жизнь, с одной стороны, простая очень, а с другой стороны, она очень насыщенная. Но так как Света у нас родилась тоже на... она расскажет, где. Она тоже, можно сказать, на Севере родилась, да, где есть и полярная ночь, и все остальное. Поэтому нам интересно было вот показать людей в этих обстоятельствах и понимать, как это все происходит. Поэтому возник Русский Север.

А. Пичугин

— А где, Света, вы родились?

С. Нехорошева

— Я родилась в совершенно удивительном городе. Вот, кстати, проверю ваши географические познания. Самый северный город России какой?

А. Пичугин

— Я помню про поселок Тикси и про самый северо-восточный Уэлен. А Диксон...

С. Нехорошева

— А вот нет. Самый северный город России называется Певек.

А. Пичугин

— А, Певек.

С. Нехорошева

— Певек, он на Чукотке.

А. Пичугин

— Да, Певек на Чукотке, я знаю. Не знал, что он самый северный.

С. Нехорошева

— Вот там я умудрилась родиться.

А. Пичугин

— А, вот оно в чем дело. Понятно.

И. Мещан

— Поэтому Русский Север просто органично вошел в жизнь Светы, просто с момента рождения. Поэтому вот расскажи, почему у нас Север все-таки, почему у нас люди на Севере.

С. Нехорошева

— Ну Север — это моя огромная такая, всепоглощающая абсолютно любовь. Видимо, по рождению своему. Потому что вот расхожее, что на Севере живут какие-то особые люди — это вообще ни разу не расхожее, это вот так оно и есть, они особые. Живя в Москве и уезжая туда, я вижу эту колоссальную разницу. И если говорить о том, какие они, эти самые северные люди — они не суетные ни в одном из своих проявлений. Они очень сложно приходят к чему-то, но вот если пришли — ну вот в данном случае, да, если говорить о нашей теме, если они пришли к Богу, — то это вот прямо навсегда.

И. Мещан

— То им сложно уйти.

С. Нехорошева

— Они вообще тогда не уходят.

И. Мещан

— Не уходят вообще, да.

С. Нехорошева

— Они не уходят. Они пришли. И их вера вот столь же всеобъемлюща. Поэтому этим они уникальны.

А. Пичугин

— А мы можем как-то объединять? Мы говорим: Русский Север... Знаете, я сразу вспоминаю, когда-то в свое время я привез друзей из Астрахани, а они на тот момент только-только переезжали из Астрахани в Москву, и вот мы там с ними ездили в разные города. Приехали мы в Плес — я очень люблю Волгу, вот именно эту вот срединную Волгу, где-то в районе Ярославля, Костромы. Они посмотрели так как-то: так ты куда нас привез, это что, Волга? Вот у нас в Астрахани — это Волга, а вот эта ваша, не пойми что, переплюйка какая-то.

И. Мещан

— Ну в Плесе не совсем переплюйка-то.

А. Пичугин

— Ну она там не очень широкая, но она там максимально приближена к своей естественной ширине, да, и для меня вот именно вот это Волга. И вот к чему: насколько можно говорить о том, что Север наш это какое-то единое пространство? Вот вы себя одинаково на Севере чувствуете и на Чукотке, и где-то в Архангельской области, например, или там на севере Вологодской, к примеру?

С. Нехорошева

— Вы знаете, мне сложно говорить о моих каких-то личных одинаковых, да, ощущениях. Потому что, конечно, когда я прилетаю на Чукотку — это вот мозг мой улетел и душа тоже. Но если сравнивать, допустим, Диксон, где мы снимали, если сравнивать Мурманск, Карелию, где вот весь цикл съемочный проходил, — да, они похожи, они едины. Они едины своим духом, ну вот я уже сказала, своей несуетностью. И, знаете...

А. Пичугин

— Обстоятельностью.

С. Нехорошева

— Обстоятельностью. И что меня больше всего заражает в этих людях — они очень ценят каждого человека. Вот просто каждый человек — это такая особая ценность.

И. Мещан

— Потому что их мало, наверное, там в принципе. Не такая густонаселенная история, поэтому.

С. Нехорошева

— Не густонаселенная, и с этим это тоже, конечно, связано. Но я вот в данном случае немножко другое хотела сказать, что неважно, как ты относишься к человеку, который живет с тобой рядом, работает с тобой рядом, все равно есть изначальное понимание, что вот этот человек — абсолютная ценность. И вне зависимости от твоего отношения, ты должен себя вести по отношению к нему вот именно так.

И. Мещан

— Ну да. И там, наверное, взаимодействие другое между людьми, понимаете. То есть в Москве и в таких больших городах присуще то, что называется, одиночество в толпе.

С. Нехорошева

— Да.

И. Мещан

— То есть ты вроде бы в толпе, но ты абсолютно сам в себе, да, то есть ты одинокий человек: ты в наушниках, ты сидишь в кафе, пьешь кофе, ты читаешь то, что ты читаешь у себя на смартфоне, и вот это количество людей, оно является фоном для тебя больше. На Севере не так. На Севере фон — это природа. На Севере фон — это такая вечная природа, такая вечность вокруг, такая скупая северная природа — то, о чем мы говорим. Это прекрасные какие-то там, не знаю, северные сияния, это полярная ночь, понимаете. Что такое ночь в Москве? Это да, это город, который никогда не спит — как вот про Нью-Йорк поет Синатра. И то же самое про Москву — там два-три часа темноты и чуть поменьше транспорта — вот это ночь. А на Севере какая ночь? Полгода ночь.

А. Пичугин

— Ну если уж день....

И. Мещан

— Если день — то полгода день. И вот это, мне кажется, диктует такую очень неспешную, да, то есть такой ритм жизни совершенно другой. А отношение к человеку понятно. Потому что ты в этой пустыне, ты в этой природе, и любой человек, который к тебе приходит, он для тебя ну вот как гость, понимаете, как способ общения. У нас же, понимаете, что у нас самое дорогое в жизни — это время нашей жизни, по большому счету. И вот когда время твоей жизни заполнено природой, не знаю, промыслом, рыбалкой, еще чем-то, то оно требует вот этого человеческого присутствия, вот этого сердечного общения. Поэтому вот такой интерес к людям. И это, вот то, что Светлана сказала, и это заметно, и это сразу бросается в глаза, что ты им как человек интересен. В Москве меньше таких вещей. Потому что у тебя, ты в метро проехал — уже там 200 тысяч человек, — встретился, да, с ними взглядами, потерся локтями и так далее. Никакой природы, никакого неба, ничего не существует кроме Москвы. Но когда ты на Севере — там вот этот фон, он совершенно другой. И тогда ты из этого фона этого человека выбираешь и с этим человеком общаешься. Потому что с фоном общаться сложно, да, то есть как бы природу, его нужно чувствовать, в нем можно жить, его нужно понимать, ценить вот это безмолвие, тишину, какие-то вещи там и так далее — ветер, смену времен года. У меня была старая идея: уйти в отпуск на год. Знаете, почему? Потому что...

С. Нехорошева

— На Север поехать?

И. Мещан

— Неважно, куда поехать, да, просто почему на год? Потому что мы не замечаем даже смены времен года. Мы вот выходим с работы и видим: о, тепло, что-то я оделся сегодня не так. А к этому теплу, уже ехали там две недели к этому теплу, ты пока его заметил. А вот когда ты вот в этом северном, вот в этом природном фоне, то ты тогда хотя бы увидишь, что вот там листья начали падать, да, потом стало прохладнее, потом лужи начали замерзать.

А. Пичугин

— Но ты просто хотя бы прожил какое-то время и смог почувствовать.

И. Мещан

— Конечно.

А. Пичугин

— А не просто приехал, уехал, галочку поставил, что побывал. Этих галочек, вся карта в этих галочках.

И. Мещан

— Конечно. Вы знаете, даже я читал, что психологически, когда ты распланировал что-то надолго, то в голове у тебя это уже ты прожил, понимаете, да. Вот и я разговаривал с одним очень умным епископом в свое время, и он мне сказал такую очень хорошую вещь, он говорит: я раньше не понимал, что такое Божий день. По ощущениям, да, по этому самому. А потом я на каком-то этапе понял, что это день, когда ты ничего не планируешь. Вот, говорит, и у меня так получается: в воскресенье ты вышел со службы, там помолился, вышел. Подошел к тебе человек поговорить — вот ты и говори с ним, сколько говорится. Потом пошел туда... То есть ты ничего не планируешь, то есть ты как бы плывешь по течению.

А. Пичугин

— Счастливый человек, у которого есть в неделю день, когда он может ничего не планировать.

С. Нехорошева

— Да.

И. Мещан

— Послушайте, ну это не так. Это, может быть, и счастливый человек, но и мы же сами загоняем себя в эти планы. Ну сделайте один день, когда вы ничего не планируете — и сразу вы будете счастливым. Видите, какой простой рецепт счастья существует.

А. Пичугин

— Друзья, мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня директор кинокомпании «Фома кино» Игорь Мещан и режиссер, продюсер, Светлана Нехорошева. Ну сейчас с удаленными работами у многих возможность куда-то ездить, как-то проживать по-своему время в разных местах, оно поменялось, у кого-то есть такая возможность. А вот, например, если мы говорим о Церкви, я знаю, что в Американской Православной Церкви Америки (OCA), у них раз в десять лет клирику положен годичный отпуск в любую точку мира за счет Церкви. То есть он может поехать там: я поеду в Южную Африку — и вот он едет в Южную Африку, там живет, ему все оплачивают, он проживает этот год. Ну может куда угодно.

И. Мещан

— Это хорошая мысль вообще. Может, нам в Синодальном отделе так сделать? На год куда-нибудь уехать.

А. Пичугин

— Ну вот я общался со священником, который, я уж не помню, где он в Америке служит, он так на год в Москву. Он сам москвич когда-то был давно, в советские годы. Вот он так на год в Москву уехал. Даже устроился здесь в каком-то вузе преподавать, год преподавал.

И. Мещан

— Ну это американская традиция. Если вы помните, Бродский, когда жил в Италии, в Риме, он же жил за счет чего — за счет американской академии. То есть его туда отправляли, там от трех месяцев до полугода, до года жили. Причем он был поэтом, и его отправляли просто пожить в Риме — с него не требовали выработки стихов там, никаких планов просто. И это было невероятно продуктивный период того же Бродского, когда он там да, одно «Письмо римскому другу» чего стоит, в принципе. Когда он писал, бродил по улицам Рима и так далее. Я думаю, тогда он и решил, чтобы его похоронили в Венеции, да, что и сделали впоследствии. Это вот, это очень важно для творческих людей. Это вот такое, знаете, так как вот Света с Чукотки, известная чукотская песня: что вижу о том и пою — вот это очень важное состояние для художника, чтобы взять, увидеть это все.

С. Нехорошева

— Вдохнуть. Это важно.

И. Мещан

— Вздохнуть. Вот один из моих любимейших фильмов, это, кстати, фильм Ким Ки Дука «Весна, лето, осень, зима и снова весна», где одна и та же картинка, абсолютно такая статичная, и почти ничего не происходит все там три часа фильма. И вот, но ты видишь смену времен года, видишь эти листья, видишь замерзающий лед, видишь вот это движение и так далее. Это очень важно. Поэтому Север.

А. Пичугин

— Ну и давайте тогда логично начать разговор о фильме «Чукотская история».

С. Нехорошева

— «Чукотская история» на самом деле для меня совершенно удивительна. Скажу, чем. Ведь там в кадре, по сути, вот две главные героини — чукчанки. И одна из них, не так давно погибшая, к сожалению, профессор Герценовского университета питерского, Идея Куликова, ее вывезли — назовем вещи своими именами, в Питер, по молодости, она поступила в университет. Ну как бы вот...

А. Пичугин

— А что значит вывезли?

С. Нехорошева

— Вывезли? Ну в советские годы, да и сейчас, сейчас в несколько более демократичной форме, существует программа обучения северных народов, малых северных народов в вузах страны. И Питер как-то вот в этом смысле традиционный город для этого. И было целевое поступление, назовем это так.

И. Мещан

— Питер ближе к Северу, скажем так, да, чем Москва та же и так далее.

С. Нехорошева

— Немножко ближе.

И. Мещан

— Хотя бы к Архангельску, к Мурманску.

А. Пичугин

— Ну оттуда в Питер едут в основном.

И. Мещан

— Конечно, такой центр.

С. Нехорошева

— И профессура, педагоги, конечно, высочайшего уровня, и тогда были, и сейчас. И она стала изучать Питер по музеям, по библиотекам. И столкнулась с Библией, ну будем считать, случайно. И когда начала пытаться освоить ее, поняла, что на чукотском этого нет, и очень многого нет в чукотском языке из Библии. Ну, например, вот то что, скажем, меня в разговоре с ней поразило больше всего. Она, естественно, она задалась целью перевести, да, сделать перевод на чукотский язык. Нет в чукотском языке слова «простить», «прости». Не существует. Знаете, почему? Чукчи принимают любое поведение своего народа. Плохо ли, хорошо ли — им не за что...

И. Мещан

— Просить прощения.

С. Нехорошева

— Просить прощения. Но задача стоит — перевести ведь, да...

А. Пичугин

— А как выражаются эмоции человека, который обижен на другого человека?

С. Нехорошева

— Это происходит по-разному, ну и, как правило...

И. Мещан

— Стреляют и все, что там обижаться.

С. Нехорошева

— Ну или они отказываются от общения.

И. Мещан

— Я шучу, конечно.

С. Нехорошева

— Конечно. Ну так вот. И причем разными этапами она к этому шла, она перевела это как «простить» это означает «вынуть из вины». На самом деле удивительная вот для меня, совершенно потрясающая такая история. Вот именно с этим. Что такое простить? Ведь, по сути-то, мы вынимаем человека из вины — мы прощаем: мы убираем эту вину, он больше не виноват.

И. Мещан

— Он больше не в вине, скажем так.

С. Нехорошева

— Он больше не в вине, да, разные могут смыслы быть, но тем не менее. И вторая героиня, Лариса <неразб.> вот именно так произносится эта фамилия и никак иначе, тоже редактор второго издания перевода Библии на чукотский. И вот просто к тому, как приходят северные к Богу — то, о чем вот я говорила, да, чуть ранее, что если уж они пришли, то это навсегда. Она была человеком... как бы так помягче сказать, ну глубоко пьющим.

А. Пичугин

— Что очень тяжело для коренных народов.

С. Нехорошева

— Именно да, потому что для них, в принципе, вот один стакан, и они уже...

А. Пичугин

— Неусваиваимость алкоголя абсолютная.

С. Нехорошева

— Да, к сожалению.

И. Мещан

— Ну да, у них ферментов там каких-то нет, и нестойкие совершенно к этому.

С. Нехорошева

— И она избавилась от этого, придя к вере, начав переводить второе издание, начав работать с переводом Библии. А она сама — лингвист.

И. Мещан

— Тоже чудо своего рода.

С. Нехорошева

— Чудо своего рода. И это все, у нее изменилась полностью ее жизнь: у нее восстановилась семья, у нее все очень как бы стабильно, хорошо, ну с точки зрения там чукотской жизни действительно. И там много об этом можно говорить, как она менялось, как она приходила, с какими трудностями, как не понимали их окружающие, потому что все-таки она чукчанка, да, — вот ее приход в православие, ее приход к Создателю. Ну и интересно, и в фильме это есть, она в церкви читает молитвы на чукотском. Вот она когда, ну понятно, что там идет на русском языке, но она...

И. Мещан

— На своем родном языке, это очень важно, да.

С. Нехорошева

— Она читает, она держит этот свой перевод. Ну чтобы даже не ошибаться, потому что многих слов нет в этом чукотском языке.

А. Пичугин

— А у нас богослужение, как, к примеру, литургия, полностью не переведены на чукотский, да?

С. Нехорошева

— Нет, такого нет нигде. Нет.

И. Мещан

— Просто часть — то, о чем говорит Света, — это прекрасная история в чем? В том что какие-то смысловые вещи, например, в Евангелии читаются не только на русском, на старославянском, на церковнославянском, но и на чукотском. Вот это важно.

С. Нехорошева

— Это важно.

И. Мещан

— И для них это важно, и для всех. Ну вы же были там на Святой Земле, например, там читают на греческом и, например, на арабском, когда идет в Назарете служба, потому что там половина прихожан арабы.

С. Нехорошева

— Ну потому что это же приближение к самому себе.

И. Мещан

— И это нормально, тогда человек понимает, что это его.

С. Нехорошева

— Это его язык, а значит, это можно доверять этому.

И. Мещан

— Да, и восприятие другое.

С. Нехорошева

— И восприятие совершенно другое.

И. Мещан

— Не на иностранном языке, а на своем родном. Это очень важно на самом деле. Перевод — это очень важно.

А. Пичугин

— А меня очень заинтересовал фильм — почему, собственно, я в начале программы сказал, что мы мало знаем о поморах, — «Поморский сказ». Там, я помню, когда вот на вашем месте сидела митрополит Мурманский Митрофан, он тогда не был еще не Мурманским, он был епископом в одной из разделенных епархий, он рассказывал про то, что...

И. Мещан

— Североморский. Он же моряк бывший.

А. Пичугин

— Да, он капитан, каптри он, по-моему, да?

И. Мещан

— Капдва.

А. Пичугин

— Капдва. И коренной петербуржец. И у него династическое море, династическая офицерская семья. Но он рассказывал про то, когда он стал уже священником, был благочинным, служил в большом поморском селе, он там — фильм же про это тоже рассказывает...

С. Нехорошева

— В Варзуге.

А. Пичугин

— В Варзуге, да. И вот я не помню, фильм, по-моему, про это не говорит совершенно, он рассказывал, как там до него какое-то количество священников не принимали, когда его назначили туда, его не принимали. Пока каким-то образом он не сумел найти общий язык с женщиной, которая исполняла обязанности священника с 30-х годов и вот до 90-х, на протяжении 60 лет, и она перед смертью она отдала ему тетрадку со всеми своими записями. Понятно, что там, естественно, не литургию она служила, но она там отпевала, она крестила, к ней ходили.

И. Мещан

— Ну это как старообрядцы.

А. Пичугин

— Да. Ну мы же ничего не знаем про быт поморов, про то, как они живут. И уже складывается ощущение, что сейчас, вот в 2023 году, поморов не найдем настоящих. То есть не знаю...

С. Нехорошева

— Поморов настоящих — понимаете, что вкладывать в эту настоящесть. Потому что ну вот элементарный быт тех людей, которых мы снимали: для них лето — это рыбалка. Рыбачить, управлять лодкой и затягивать ее на берег — я уже не говорю про то, что чистить...

И. Мещан

— Просто они в другой одежде.

С. Нехорошева

— Да, они просто в другой одежде.

А. Пичугин

— Ну вот эти характеры...

И. Мещан

— А характер не меняется так быстро.

С. Нехорошева

— Не меняется вообще.

А. Пичугин

— Потому что очень близкий мне человек, работал, он рассказывал, как в начале 90-х, когда он только-только начинал заниматься археологией, у них была такая, не совсем археологическая, задача описывать — от Общества охраны памятников в начале 90-х, — деревянные храмы, оставшиеся в тайге. Ну то есть был реестр, это надо было обходить раз в несколько лет и смотреть, что сгорело, что не сгорело. Каждый раз находились еще какие-то новые, не попавшие в реестр, потому что как-то дороги там обходили их стороной. И вот они таким образом выходили в большое поморское село. И он рассказывал мне (год 90-й какой-нибудь на дворе, из армии вернулся, 91-й год, может быть) про вот свои контакты с поморами. И из этого я делал вывод, что тогда это действительно были большие живые поморские села, когда действительно вот все село уходит в море. Понятно, там рыбколхозы какие-то существовали тогда. Там все село приходит из моря. А тут вот какие-то пришлые люди, как они к ним относились. Вот не знаю, есть ли это сейчас все?

С. Нехорошева

— Вы знаете я, конечно, не смогу сказать за весь Север...

А. Пичугин

— Понятно.

С. Нехорошева

— Тем не менее традиции, вот то, о чем вы говорите, они живы и по сегодня. Потому что, ну вот возвращаясь на секунду к моей любимой Чукотке, — вы в августе не найдете никого ни в одном городе, ни в одном селе. Потому что все в тундре, потому что идут грибы, ягоды, и людей просто нет. Они выезжают туда семьями, собирают это огромными бочками — и это один из примеров. Ровно так же происходит...

А. Пичугин

— В Архангельской области ровно то же самое.

С. Нехорошева

— Вот ровно то же самое. И когда идет рыба, вы никого не застанете дома. Никого. Все на своих лодках, и берега все пустые, потому что все в лодки в деле. И, может быть, некоторая общинность, скажем так, утрачивается, в том виде, в котором она была ранее. Но вот те традиции добывания себе...

И. Мещан

— Ну они понимают, что зимой-то надо что-то есть.

С. Нехорошева

— Да, да.

И. Мещан

— Как и раньше, и этих еда традиционная такая.

А. Пичугин

— Не просто зимой есть, но нужно же еще и на продажу какая-то часть идет. Не знаю, как сейчас...

С. Нехорошева

— Ну часть на продажу, но на самом деле они себя обеспечить.

И. Мещан

— Ну соль, спички они должны же где-то добывать, за какие-то деньги.

С. Нехорошева

— Да, но эта продажа там — это не бизнес, это обеспечение себя.

А. Пичугин

— Прервемся буквально на минуту, друзья. Напомню, что в гостях у светлого радио сегодня режиссер, продюсер, Светлана Нехорошева и директор кинокомпании «Фома кино» Игорь Мещан. Буквально через минуту мы снова в этой студии.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию светлого радио. Напомню, что в гостях у нас сегодня директор кинокомпании «Фома кино» Игорь Мещан и режиссер, продюсер Светлана Нехорошева. Мы говорим о фильмах «Фома кино» о Русском Севере, которые выходят, которые вы можете посмотреть на сайте https://fomakino.com/ — несколько. Ну во-первых, вы можете посмотреть...

И. Мещан

— На YouTube-канале.

А. Пичугин

— На YouTube-канале. Огромное количество уже вышедших фильмов. Огромное, я не знаю с чем сравнивать, но вы можете посмотреть много хороших фильмов документальных, которые размещены на YouTube-канале, на сайте https://fomakino.com/. И там среди прочего есть несколько фильмов о Русском Севере — это «Поморский сказ», «Чукотская история», «Сердце Диксона». А как вы туда приезжали? Вообще почему вот для меня просто тема поморов, она таская, настолько интересная и настолько сокровенная, в том смысле что действительно мы мало про это знаем, но хочется знать больше. Вот как вы туда приезжали, как вас принимали? Или, наоборот, сначала не принимали? Или, наоборот, вот все были сразу вам открыты, хотели рассказать. Ну вот вы там сидите — рыба коптится у огня, да, бутылочки стоят, вы там разговариваете. Это люди сразу вам так открывались или это какой-то процесс?

С. Нехорошева

— Вы знаете, в разных местах по-разному. У меня там есть некоторый опыт съемок для «Фома кино» и для других компаний, и в разных местах северных по-разному люди воспринимают. Скажем, мы когда снимали в Коми, и там староверы, вот это было прямо совсем сложно, непросто. Потому что староверы — это очень закрытые люди. И после того, как они дали тебе стакан воды, они потом стакан этот, кружку эту выбросят, вот настолько.

А. Пичугин

— Но воды дадут.

С. Нехорошева

— Но воды дадут. А здесь, скажем, когда мы приехали в Карелию и снимали вот этих людей, поморов, это все было как-то совсем иначе. Они нас, знаете, как детей приняли. Вот как своих детей. И также нас холили и лелеяли — я имею в виду нашу съемочную группу. И были готовы все показать, все рассказать, отвезти. Нужно было там отплывать от берега — мы все найдем, отвезти туда-то — отвезем. Они очень хотят быть сохраненными в своих традициях, в свои надеждах, в своих чаяниях. Поэтому мы для них были вот те самые дети, которым они хотели, дети — в данном случае кинодети, которым они готовы были передать свою историю. И это было, конечно, для нас таким очень большим открытием.

И. Мещан

— Сохранить, да, свою историю, сохранить эти традиции, сохранить какие-то вещи. Это же все пропадает, понимаете. То есть пропадает в каком смысле — это уходит....

С. Нехорошева

— Уходит. Натура уходит.

И. Мещан

— Натура уходит. Люди уходят. И потом они уже не возвращаются. Нельзя взять интервью у человека, который умер, да, то есть если это не спиритический сеанс там, условно говоря, да. Я смеюсь, конечно. Но вот это важно вот увидеть. И поэтому это важно и для «Фома кино», и для всего — именно люди. Люди, понимаете. Вот это интересно.

А. Пичугин

— Почему такой выбор героев прошлого: Матвей Коргуев и Варлаам Керетский?

С. Нехорошева

— Вы знаете, опять-таки случайность неслучайна. Мы когда снимали владыку...

А. Пичугин

— Митрофана.

С. Нехорошева

— Да, владыку Митрофана. И вообще и его личная история, она связана с Варлаамом Керетским.

А. Пичугин

— А посмотрите, кстати, друзья, этот фильм. Мы сколько раз с ним общались здесь, в этой студии, эту историю он ни разу не рассказывал. Ну как-то, в общем: пришел тогда-то, так. А это вот яркая история, действительно она история последнего такого рубежа, когда человек один на один со стихией, и понятно, что он...

И. Мещан

— Ну и необычный очень святой Варлаам Керетский. Вот это очень важно понимать, что он такой необычный святой.

А. Пичугин

— Я о нем узнал на заре своего воцерковления, и почему-то... Я люблю северных святых, но вот о нем я узнал именно на заре воцерковления. Благо, был какой-то день его памяти, и была служба, и я на ней оказался, и священник о нем много говорил, и запомнил. И с тех вот как-то образ Варлаама Керетского...

И. Мещан

— Очень интересный.

А. Пичугин

— Давайте напомним.

С. Нехорошева

— Ну историю Варлаама Керетского лучше услышать не из моих уст, северного святого. Я соглашусь с Игорем Владимировичем, что история самого святого крайне сложная и необычная.

А. Пичугин

— Нет, это можно просто сказать, что человек, который был священник там вот, в окрестностях Керети, убил свою жену.

С. Нехорошева

— Да. Именно поэтому я и не решаюсь это произнести.

И. Мещан

— Убил жену, да. Ну мы же не... Ну что, слушайте, ну это житие такое необычное.

А. Пичугин

— А вы знаете, там есть очень благочестивое обрамление, которое где-то приводится, где-то не приводится, что он якобы где-то беса изгнал, бес обещал отомстить, бес вселился в его жену. Есть там и более прозаическая история: просто убил жену, там в каком-то порыве ревности. Всякое может быть, все люди. Не дай Бог, конечно. Он убил жену, раскаялся, и на него наложили епитимью, что он должен плавать до тех пор с гробом своей жены, пока тело совершенно не истлеет, и только на Пасху он мог разговляться рыбой. И вот он плавал. Три года, по-моему, да?

И. Мещан

— Да, три года по морю он именно плавал, это такая именно...

А. Пичугин

— От Керети до Колы и обратно. А это такая, если посмотреть, это весь Кольский.

И. Мещан

— Весь.

А. Пичугин

— Туда-сюда, туда-сюда.

С. Нехорошева

— Ну утлой лодочке.

И. Мещан

— И молился, да.

А. Пичугин

— И причем, это же как у нас появился Архангельск незамерзающий порт, да, Мурманск — там же льды особо не встают, то есть он мог спокойно... Ну как, не спокойно...

И. Мещан

— Не спокойно.

С. Нехорошева

— Конечно, там море-то...

А. Пичугин

— Море совсем неспокойно, и вот он плавал. А потом постригся и ушел просто в скит. А потом еще дальше ушел. К нему люди приходили. Он прославился чудесами. Вот такой вот святой необычный.

И. Мещан

— Необычный. Необычный святой, начал свою святую жизнь с необычного деяния, да, убил жену, потом начал святую жизнь. То есть это как-то наводит на размышления вообще. То есть, вы знаете, на какие размышления, на размышления те, что путь к святости, понимаете, вот как вера, мне кажется, как вера — это, как говорят, что это дар Божий. То есть Господь может не... как в Евангелии сказано, да, что не вы Меня избрали, а Я избрал вас. То есть вера — это дар Божий. Человек может всю жизнь бить поклоны, поститься, молиться и так реально и настоящей веры не обрести. И может к этому стремиться. А может Господь его коснуться в одну секунду, и в один миг он становится верующим, и совершенно без сомнений и так далее. Мне кажется, вот в этом плане есть и святость очень похожа веру, да, в каком плане? Что святость — это тоже некий дар Божий. То есть как избрали апостола Павла, который был гонителем христиан, да, а он стал таким сосудом благодати, как пишут о нем.

А. Пичугин

— И было так же и с Варлаамом.

И. Мещан

— Да, то есть точно так же. То есть вот он был такой, а Господь его избрал, и он стал святым. То есть это тайна. И это мы не можем понять. Мы можем только сказать об этом, показать, показать, что рядом с ним был в это же примерно время этот сказочник прекрасный и так далее. Но мы не понимаем, потому что это такая Божия тайна. Почему так или почему эдак, понимаете. Ну мы можем только восхититься этим или удивиться этому.

А. Пичугин

— А насколько там, в окрестностях Керети, вообще на Кольском Варлаама помнят?

С. Нехорошева

— Вы знаете, не просто помнят, а очень всерьез прямо почитают. И, собственно говоря, вот пытаясь ответить на ваш вопрос, который прозвучал, на который пока не дала ответ, как появился, почему фильм состоит из двух персон, да, Варлаам Керетский и Матвей Коргуев, святой и сказочник. Мы когда снимали службу, посвященную Варлааму Керетскому, которую вел владыка Митрофан, мы как раз вот в этот момент там и обнаружили вот эту историю со сказочником: что да, Варлаам Керетский для них святой беспрекословный, но есть еще и вот Кереть. Кереть — не жилая деревня, там никто не живет, но...

А. Пичугин

— А там хотя бы что-то напоминает?

С. Нехорошева

— Напоминает что?

А. Пичугин

— О старой Керети?

С. Нехорошева

— Конечно. Там стоят разрушенные домики.

А. Пичугин

— То есть она недавно...

С. Нехорошева

— Ну относительно недавно.

И. Мещан

— Ну в конце 90-х скорее всего. Вот это обычно большинство этих всех историй.

С. Нехорошева

— Да. И вот тогда мы там и услышали про этого Варлаама Керетского. Но самое удивительное, что когда мы вернулись в дом, где мы жили, жила съемочная группа, вот тогда-то мы и обнаружили, что это внучка этого самого...

И. Мещан

— Не Варлаама, Матвея.

С. Нехорошева

— Матвея Коргуева, да. И это, конечно, ну вот эти вот случайности неслучайны.

И. Мещан

— Господь — великий режиссер.

С. Нехорошева

— Да, Господь великий режиссер, и это все действительно, Игорь Владимирович прав, они сопоставимы по времени своего, да, пребывания в тех местах и по значимости.

И. Мещан

— По известности.

С. Нехорошева

— По известности, по всему.

А. Пичугин

— Ну тут сложно сопоставить. Потому что, видите, Варлаам Керетский-то жил во времена Ивана Грозного, плюс-минус родился. Он долгую жизнь прожил — 85 лет: он родился в 1505-м, умер в 90-м — то есть он вот весь XVI век прожил. А Матвей Коргуев — ну он, конечно, не наш современник, он в 43-м умер, во время войны, но все равно он к нам-то гораздо ближе по времени жизни.

И. Мещан

— Ну Алексей, у Бога нет времени, вы же знаете.

А. Пичугин

— Ну безусловно, да.

И. Мещан

— Поэтому, так как у Бога нет времени, мы можем сопоставлять...

А. Пичугин

— Нет, мы можем в этом смысле. А для людей, которые там живут, для них Варлаам Керетский — человек XVI века, и Матвей Коргуев, которого еще, наверное, старики даже, может быть, и помнили бы.

С. Нехорошева

— Но дело в том, что Варлаам Керетский, он же был прославлен не так давно. Поэтому и...

А. Пичугин

— А кстати, когда?

С. Нехорошева

— Вот сейчас уже должна вернуться к своим источникам, чтобы уточнить. Но я говорю это потому, что та самая не суетность, которую я упоминала вначале, и то что сейчас говорит Игорь Владимирович, что у Бога нет времени, она вот там очень явная. Потому что для них и Варлаам Керетский, и Матвей Коргуев — это все про одно. Это все про одно. Потому что сказки Коргуева — это про добро, это про отдачу.

И. Мещан

— А потом смотрите, правильно, вот в разное время они жили. Но что такое для современного человека 100 лет или 400 лет? Мы не знаем, что было 100 лет назад, точно так же, как и 400 лет. Но вот это их наследие, которое остается, оно доживает до нашего времени параллельно.

С. Нехорошева

— Да.

И. Мещан

— То есть мы вот сейчас в нашем моменте, у нас есть и Варлаам Керетский, и есть Матвей Коргуев. Вот они одновременно существуют, они в нашем времени, и для нас живут одновременно, понимаете, да?

С. Нехорошева

— И они в одной точке, в Керети.

А. Пичугин

— А прославлен был Варлаам Керетский, я посмотрел, как раз во времена Матвея Коргуева.

С. Нехорошева

— Да.

И. Мещан

— Вот тоже. Но для человека, который живет сейчас, для него сложно представить, что такое 500 лет или что такое 100 лет — это когда-то было, да. Так же как вот мы размышляем о том, что святая Елена там в IV веке нашла Крест Господень. Вот вы представляете, сколько прошло с момента распятия Христа — 300 лет. Давайте вот сейчас 300 лет отмерим назад.

А. Пичугин

— Ну Петр I.

И. Мещан

— Мы что там знаем, что там было в Петре I, кроме источников каких-то. Видео не было...

А. Пичугин

— Реального Петра мы, несмотря на то что читали, смотрели, знаем, реального Петра, мы бы его не узнали, если бы вот тут вот стоял.

И. Мещан

— Конечно. Даже если бы в студии с нами сидел, да. Вопрос не в том. Вопрос в том, что вот то, о чем вы говорите, Алексей, это прекрасная тема в том, что к настоящему моменту все это составляет единую историю поморов, это единая история этого места и так далее. Почему, потому что мы приходим вот в этой точке, мы из этой точки на это смотрим, все вместе. Это, знаете, как человеческая жизнь, да. Потому что опять же, отталкиваясь от того, что у Бога нет времени, какая разница, сколько лет прожил человек — это одна человеческая жизнь. Кто-то проживает 100 лет, кто-то, как Варлаам, 85 лет, а кто-то 23 года, да, а кто-то 20, не знаю. Это одна человеческая жизнь полноценная, от начала до конца, понимаете. И это тоже такая Божия тайна, условно говоря, да, к которой мы можем только прикоснуться, но до конца мы понять не можем.

А. Пичугин

— Друзья, напомним, что в гостях у светлого радио сегодня Светлана Нехорошева, режиссер, продюсер. Директор кинокомпании «Фома кино» Игорь Мещан. И мы говорим о фильмах о Русском Севере, которые выпускает «Фома кино». Еще один фильм. Почему я сначала хотел поговорить про поморов, а потом про «Сердце Диксона», потому что Диксон, вот если посмотреть на карту России, он от исконных мест жизни поморов достаточно далеко, но поморы туда добирались. Здесь тоже можно себе представить, как по неспокойному морю — это не вокруг Кольского полуострова даже, а я забыл, как эти лодки назывались поморские, у них же есть название, вылетело из головы, как они вдоль берега, да, это каботаж, но все равно такой тяжелый каботаж, шли туда, в сторону Диксона, в сторону Чукотки, как они в обратную сторону ходили, к океану.

И. Мещан

— По Северному морскому пути, то что сейчас называется.

А. Пичугин

— Ну фактически по Северному морскому пути, да. И есть же предание, что первые основатели Диксона современного, это как раз поморы.

И. Мещан

— Вполне возможно, да.

С. Нехорошева

— Вполне возможно. Но насколько верно это предание...

А. Пичугин

— Ну понятно, да, что на историю Диксона отсчитываем немного более от позднего времени. Но все равно «Сердце Диксона» тоже это уже фильм о людях, наших современниках, которые там живут.

И. Мещан

— Конечно.

А. Пичугин

— Расскажите, пожалуйста.

С. Нехорошева

— Вы знаете, «Сердце Диксона», чем для меня дорог этот фильм — необычностью опять-таки людей, героев. Потому что два главных героя, собственно говоря, герой — Роман, священник, отец Роман и его супруга Елена, матушка Елена, удивительная совершенно история. Он — да, он диксончанин, он там родился.

А. Пичугин

— Хотя там тоже сложно, наверное, высчитать поколениями коренных диксончан. Это значит, что его там родители или максимум бабушка с дедушкой.

С. Нехорошева

— Максимум бабушка с дедушкой, да, но тем не менее.

И. Мещан

— Ну они там работали.

С. Нехорошева

— Да, работали, прижились, и жили. Он полетел в Одессу учиться, там они встретились с Еленой. Елена была супер-отличницей, она была звездой университета.

А. Пичугин

— Морского, экономического факультета.

И. Мещан

— Одесситка.

С. Нехорошева

— Она была, так на минуточку, топ-моделью, фотомоделью...

А. Пичугин

— Это видно, да.

С. Нехорошева

— Занималась танцами, вела абсолютно светский образ жизни и никогда... Да, она выросла в достаточно верующей семье, и бабушка ей передала все, что нужно было передать, и все церковные обряды, все праздники соблюдались. Но никогда ни у нее не было мысли, уж тем более у Романа, становиться людьми Церкви.

А. Пичугин

— А Роман был тоже далек от этого всего?

С. Нехорошева

— Абсолютно. И они отучились, и он увез свою любимую на Диксон.

А. Пичугин

— Тоже согласиться поехать из южной Одессы в северный Диксон...

С. Нехорошева

— Это непросто. И когда мы снимали матушку Елену, она говорит: просто представьте себе, вот вы из Москвы уезжаете...

И. Мещан

— На Диксон тот же.

С. Нехорошева

— На тот же Диксон.

И. Мещан

— А то вообще из Одессы уезжаешь на Диксон.

С. Нехорошева

— Теплый морской город, и ты уезжаешь вообще совершенно в холод, и где людей-то — раз, два и обчелся.

И. Мещан

— Да, и медведи. Вы знаете, можно я два слова тоже скажу. Понимаете, почему нам, мы узнали эту историю, и почему нам она показалась невероятно интересной. Потому что у нас главный герой уже умер. Понимаете, отец Роман-то умер. И мы когда снимали кино, он уже умер ну пару лет как.

С. Нехорошева

— Да.

И. Мещан

— Даже больше, по-моему. И эта история, вот я неслучайно сказал, что да, это одна жизнь целая — полномасштабная, полновесная, полнокровная жизнь одного человека. Но в этой истории, что удивительно, что она продолжается, эта жизнь.

С. Нехорошева

— Абсолютно.

И. Мещан

— Она продолжается, даже несмотря на то, что отец Роман умер. Вот вы представляете, то что Света говорила: приехал человек, привез жену, значит, они начали жить. И в этом Диксоне они начали строить храм. И начали строить храм, а священника не было для этого храма. А отец Роман тогда был просто Роман, да, он этот храм строил. И в конце концов, когда... И постепенно, вместе со строительством храма, это такой некий путь человека, да, он воцерковлялся. Постепенно. И когда он этот храм достроил, то его рукоположили в священники для этого храма, понимаете.

А. Пичугин

— Чего он не ожидал.

И. Мещан

— Чего он не ожидал, и к этому не стремился. Там была еще история, что у них долго не было детей. И потом, как мы поняли, да, что была какая-то история с этим связана, что если у них родится ребенок, то он совсем вот, ну понимаете, это такой Божий промысл. И рождение, как и смерть, это тайна, то есть почему рождается ребенок, почему до этого он не рождался, а потом — раз, и родился. Тоже неизвестно, мы до конца этого постичь не можем. Но меня и вообще нас поразила эта история, почему, потому что понимаете, что произошло? Отец Роман стал священником, послужил там. А вы представляете, что такое там — вот там 500 человек народа, все друг друга знают много-много лет. А отец Роман, который родился там... Вот вы понимаете, да?

А. Пичугин

— Ну очень ответственно, конечно.

И. Мещан

— Не то что ответственно, а просто ты живешь как на витрине просто, тебя знают все наизусть, все что с тобой было и что сейчас. И тем не менее он вызвал доверие такое своих людей, которые его знали там с младенчества, которые, ну извините, они приходили к нему на исповедь. Они приходили на литургию, он их крестил, и он их отпевал, он вот это все делал. И потом так произошло, что он заболел, у него была тяжелая онкология. Мало того, они даже, когда он лежал в больнице, он им расписывал службы, что читать, и приход остался. И батюшка умер — что меня поразило: что он умер, а приход в храме остался. У них нет священника...

А. Пичугин

— И до сих пор нет.

И. Мещан

— Нет. Ну потому что, ну слушайте, сколько вы летели там, часов пять на вертолете лететь от Норильска.

С. Нехорошева

— Три часа от Норильска.

И. Мещан

— Три часа на вертолете лететь от Норильска — это 300 километров с чем-то.

А. Пичугин

— Уж до Норильска, я помню, мы летали как-то, это тоже не ближний путь.

И. Мещан

— Не ближний свет, да. Около четырех часов.

А. Пичугин

— И я помню, пресс-секретарь «Норникеля» говорит: угадай, какой у нас ближайший город? Я говорю: ну Красноярск, судя по тому, что Красноярский край, проще всего добраться-то куда. Говорит: какой Красноярск? Москва. У нас в Москву рейсов десять в день.

И. Мещан

— Больше, да. А то, представляете, да? И владыка приезжает, там и в фильме есть, что владыка приезжает — для них такая радость большая. И он присылает там к ним на Пасху священников. Но даже понимаете, что даже добраться до Диксона, это серьезная история. Нам владыка рассказывал, что когда они отправляли какие-то вещи, ну для храма там, поддержать, там на вертолете-то все не увезешь. А еды какой-то, еще что-то такое, там для храма какие-то предметы...

С. Нехорошева

— Утварь.

И. Мещан

— Утварь какую-то. Он, например, говорит, в июле пошел ледокол и, не доезжая Диксона ста километров, застрял во льдах. Ну вот вы представляете, что такое да, что это за место, и как туда лететь, ехать и так далее. И тем не менее вот это то, что осталось живо, после уже смерти отца Романа, что это дальше люди живут, дальше читают, дальше служат, дальше ждут священника. Живут такой православной жизнью, церковной жизнью, понимаете. И тоже продолжаю про матушку Елену, и она не уехала с Диксона.

А. Пичугин

— Да.

И. Мещан

— Она могла уехать спокойно. Ну умер муж, да, ну тут все, никого нет.

С. Нехорошева

— Все прихожане, все были убеждены, что она уедет.

И. Мещан

— Никого нет. Только этот самый, только ребенок.

А. Пичугин

— Маленький еще совсем.

И. Мещан

— Да. С ребенком уехать — и все, вообще не вопрос. И никто бы ей ничего не сказал. Но она сказала: а как я могу тут типа, как я уеду? Тут храм, тут отец Роман похоронен. Куда я уеду? Понимаете, и она, вот это такая вот душа, «Сердце Диксона» почему. И как бы «Сердце Диксона» это как бы отец Роман, да. Но это «Сердце Диксона», по большому счету, этот храм, который есть, вот эти люди, которые пришли к вере и которые там живут, и которые поддерживают это. На самом деле это такая тайна Божия, которую мы не можем постичь до конца, почему так, а не эдак, понимаете. Вот это удивительно совершенно. И нам хотелось это показать. И нам хотелось об этом рассказать и показать, что ну вот им важно, чтобы Бог был в их жизни. Вот это принципиальный такой вопрос.

А. Пичугин

— И они готовы вот точно так же продолжать молиться, ходить в храм. Нет священника, ну когда-то, может быть, будет.

И. Мещан

— Ну может быть, будет. Но им присылает владыка там периодически батюшку, да, на какие-то праздники, несколько раз в год там литургия есть. И как бы они это встречают, они радуются и так далее. Понятно, что это зависит от вертолета, от «Норникеля», который, слава Богу, помогает им. Правда, помогает, да там, дает тот же вертолет.

А. Пичугин

— Там, по-моему, зимник только до Диксона какой-то таки есть, зимой можно доехать на машине или нет?

И. Мещан

— Нет. На ледоколе. Это когда «Севморпуть», они на ледоколе доходят. А так вертолет. Там никуда.

А. Пичугин

— Но вот из этих 320 человек, которые живут в Диксоне, это официально, там еще какое-то количество, наверное, людей вахтами, никто священником стать ну не может, на усмотрение архиерея, конечно, не хочет?

И. Мещан

— Ну пока нет. Но, понимаете, Господь же... Знаете, как мне один владыка рассказывал, Кипрский, правда, владыка, что у него не было священника. И он молился, говорит, там обращался к Киприану, значит, святителю, и говорил, что дай мне священника, ну вот некого поставить. И, говорит, тут ко мне — раз, и пришли двое сразу. То есть Господь как-то устроил это. А я думаю: ну зачем мне двое? Я же одного просил. А потом я понял, что нужно два. Потому что один все время в храме, другой может уехать хотя бы, еще что-то такое. Поэтому они как-то менялись. При этом один стал монахом-священником, а другой — женатый человек, и священник с кучей детей и так далее. Они оба дополняли друг друга. Поэтому они будут молиться и, я думаю, что Господь не оставит ни этот приход, ни Диксон. И это «Сердце Диксона» будет продолжать биться.

С. Нехорошева

— Да. Ну а если говорить о том, почему нет, скажем, среди местного населения кандидатов в священники. Дело в том, что отец Роман, он задал такую высокую планку служения, истового служения...

И. Мещан

— Нет, они сами еще боятся даже этого.

С. Нехорошева

— Да, и они никто не решается даже в эту тему подойти. Вот настолько он за эти семь лет, что он служил, стал для них таким вот невероятным.

И. Мещан

— Авторитетом духовным.

С. Нехорошева

— Авторитетом в этом, духовным авторитетом действительно. И они и говорят, и вспоминают о нем вот с абсолютно таким, знаете, открытым сердцем.

И. Мещан

— Да, и не хотят сравнить себя с ним. Это тоже такое смирение на самом деле.

С. Нехорошева

— Да, ему вот за эти семь лет служения удалось невероятное, то что, я же говорю, что они к нему шли на исповедь. Ну просто невозможно себе представить вот мне...

И. Мещан

— Ну представляете: вы выросли в одном дворе...

С. Нехорошева

— И вдруг я к соседу иду на исповедь.

И. Мещан

— И там тетечка, которая его знает с рождения, идет к нему на исповедь.

А. Пичугин

— Представляете, что есть такое: ну вот я же помню, как ты там 15 лет там...

С. Нехорошева

— Да, как-то с Ромкой сидели в баре... А потом к нему на исповедь. Как? Нет.

И. Мещан

— И тут вот это очень важно. Это вот такое преображение человека.

С. Нехорошева

— Да, абсолютное. Абсолютное.

И. Мещан

— То что батюшка Серафим говорил, что очень важно преображаться. То есть это вот Господь преображает человека. Поэтому вот так.

А. Пичугин

— Спасибо большое. Давайте напомним еще раз, что замечательный проект есть кинокомпания «Фома кино» — https://fomakino.com/, YouTube-канал «Фома кино» есть.

И. Мещан

— Кстати, у нас скоро выйдет новый фильм — это 29 апреля на нашем YouTube-канале выйдет фильм «Трудный подъем». Не буду спойлерить, посмотрите. Это новая история, новые люди, новое место, про это потом посмотрите. Нашего прекрасного режиссера тоже, Александры Андроновой, которая тоже много сделала разных фильмов, в том числе и в «Фома кино».

А. Пичугин

— Ну а пока не вышел «Трудный подъем», смотрите те фильмы, которые есть на YouTube-канале и на сайте, ну собственно, который ведет на YouTube-канал «Фома кино» — https://fomakino.com/. Сегодня наши гости — директор кинокомпании «Фома кино» Игорь Мещан, режиссер, продюсер фильмов, о которых мы сегодня говорили — прекрасных совершенно, посмотрите их: «Чукотская история», «Поморский сказ», «Сердце Диксона», — Светлана Нехорошева. Спасибо вам большое за то, что к нам сегодня пришли.

С. Нехорошева

— Спасибо вам.

И. Мещан

— Всего вам доброго.

А. Пичугин

— До свидания. Счастливо.

И. Мещан

— До свидания.