«Духовное окормление заключенных». Светлый вечер с иером. Димитрием (Леоновым) (21.08.2017)

У нас в гостях был сотрудник Отдела по тюремному служению Московской Епархии, настоятель Покровского храма деревни Новопокров иеромонах Димитрий (Леонов).

Мы говорили о том, тяжело ли священнику нести служение в тюрьме, насколько важна для заключенных духовная поддержка и может ли человек искренне раскаяться, обратиться к Богу и изменить свою жизнь.

 

 

---

В. Емельянов

– Здравствуйте, это программа «Светлый вечер» на радио «Вера», в студии Владимир Емельянов. Мой сегодняшний собеседник иеромонах Димитрий (Леонов), духовник Федерального казенного учреждения Можайской воспитательной колонии УФСИН России по Московской области, сотрудник отдела по тюремному служению Московской епархии Русской Православной Церкви, настоятель Покровского храма деревни Новопокров Можайского района Московской области, подворья Лужецкого Ферапонтова монастыря, города Можайска Московской области. Все правильно я сказал?

Иеромонах Димитрий

– Все правильно.

В. Емельянов

– Еще, насколько я знаю, вы окормляете и женскую колонию, и следственный изолятор, и работаете с подростками.

Иеромонах Димитрий

– Ну естественно, конечно. Весь, как говорится, наш Можайский куст. Не зря же еще в советские времена за 101-й километр выселяли всех хулиганов. И у нас в городе Можайске есть три учреждения, УФСИНа России – это воспитательная колония для подростков, где находятся мальчики, это женская колония, где сидят женщины. И два следственных изолятора, под номером 10 и номером 4. И вот все эти учреждения, естественно, нам приходится с духовенством, которое к этому делу имеет талант, которое мы, члены комиссии по окормлению заключенных можем привлечь. Ну в основном это наши единомышленники, наши близкие друзья, кому мы можем тоже как бы доверять.

В. Емельянов

– Скажите, пожалуйста, а как вам пришла в голову эта идея, свершать тюремное служение? Или это не ваше, так сказать, желание там человеческое, профессиональное, или это, так сказать, указание, предписание, и вы его выполняете волю?

Иеромонах Димитрий

– Ну, естественно. Мне это в голову не пришло. Вы знаете, я об этом прочитал в Священном Писании. Там написано: «Был в темнице, ты Меня посетил». Поэтому во исполнение этой заповеди Божией, поскольку у нас в Можайске, как я сказал выше, четыре таких организации, вот как-то потянуло. И дело в том, что стало получаться. Не все имеют таланты к этому.

В. Емельянов

– Вот я хотел бы очень, чтобы вы немножко подробней сказали об этом. Потому что вот эта фраза «имеют талант» к служению в Церкви, что это за таланты?

Иеромонах Димитрий

– Ну, не в служении Церкви. В служение Церкви, может быть, многие имеют таланты, но не у всех получается разговаривать с заключенными. Я просто знаю многих священников, которые пришли, говорили с ними, диалога никакого не получилось

В. Емельянов

– А почему?

Иеромонах Димитрий

– Может быть, не те слова находили. Может быть, разговаривали, потому что думали, что у них какой-то есть уровень духовной подготовки. В общем это очень сложно. Тюрьма, она не каждого принимает, она очень быстро человека раскусывает, как клещи орешек. И если человек немножко неискренен, тюрьма это чувствует сразу. И какие-то высокопарные слова, может быть, и правильные совершенно, и даже и в каком-то смысле и духовные не всегда может понять и принять. В тюрьме нужно говорить очень просто и там нужно быть тем, кто ты есть на самом деле. И вот здесь она либо тебя примет, тюрьма, либо не примет. Например, у меня очень долго не получалось общаться с подростками. Мальчики говорили так: у тебя, наверное, под рясой там штаны с лампасами. Но я поднимал рясу, я говорю: посмотрите, видите, обычные спортивные штаны, никаких лампас на них нет. Не доверяли. Но когда уже начинают доверять, тогда уже получатся полный диалог, и тогда мы достигаем того, чего ради, собственно, мы туда и ходим. Ну я имею в виду мы – духовенство.

В. Емельянов

– Многие, ну скажем так, не многие, некоторые люди, слушая нас и понимая, что мы сегодня говорим о тюремном служении священника, скажут, ну конечно, вот они там, я не знаю, кто-то, кто-то там, я не знаю, воры, убийцы там и так далее, и давайте мы еще будем окормлять их, еще священников будем посылать. То есть у нас вообще к этим людям, и подчеркиваю, к людям, потому что какой бы грех они ни совершили, какое бы преступление они ни совершили, это ну они люди, они такие же люди, как и мы. Просто мы можем знать о каких-то случаях, скажем, судебных ошибок, и я думаю, что вы согласитесь со мной...

Иеромонах Димитрий

– И такое бывает.

В. Емельянов

– Есть люди, которые отбывают сроки совершенно, ну я не знаю, не то что незаконно, а просто ошибочно. А в советское время и того пуще было: людей иногда приговаривали к высшей мере наказания, а они вообще были ни в чем не виноваты.

Иеромонах Димитрий

– Есть и такие люди. И для таких людей нам тоже приходится находить слова, чтобы они не пришли в состояние уныния. Вы знаете, я все время вспоминаю фильм «Место встречи изменить нельзя»...

В. Емельянов

– «Милосердие – поповское слово»?

Иеромонах Димитрий

– Нет, другое. Помните, там Владимир Семенович Высоцкий, который играет Жеглова роль, и когда ему говорят, что вот ты незаконно человека там арестовал, он говорит: без вины наказания не бывает. Потому что каждый в чем-то виноват.

В. Емельянов

– Это серия, где Груздева выпускают на свободу.

Иеромонах Димитрий

– Да, именно так. Поэтому на самом деле есть такие люди, которые утверждают, что они там ни в чем не виноваты, по крайней мере, то, что им инкриминируют следственные органы. Но на самом деле, начинаешь разбираться, виноваты-то еще и в том, и в том, и в другом, и как курица в перьях, ты весь в грехах. Приходится и объяснять это. Вы знаете, как я сказал, с ними нужно говорить на доступном для них языке. Иногда приходится такие мыслеформы изобретать, что сам даже удивляешься.

В. Емельянов

– Ну например.

Иеромонах Димитрий

– Ну вот например, пожалуйста. Человек получает срок ну там лет восемь. За непредумышленное убийство. Ну в сердцах, с кем, как говорится, не бывает. Кто-то там кого-то по лбу ударил – человек ударился там виском и испустил дух. Понятно, гнев только до таких вещей и может довести, гнев недобрая вещь. Так вот человек в состоянии стресса, он в состоянии уныния. Как ему объяснить? Вот я не виноват, вот я там не хотел. Или же действительно человек не виноват. А как помочь? Ну вот объясняю на их языке. Вот идет заседание суда. И сидит заключенный, и его приговаривают – я это так называю, чтобы им понятнее было, – к пожизненному заключению, только к вечному пожизненному заключению, если мы понимаем, аналогия имеется в виду ад. И человек плачет, потому что каждый из заключенных понимает, что пожизненное заключение, ну как некоторые говорят, лучше был бы расстрел в этом случае, чем сидеть на пожизненном. Я говорю: вот и как ты себя будешь вести, если вот такой человек, к примеру, ты? Он говорит: ну как? буду плакать. Я говорю, волосы на себе драть будешь? – Да, конечно, будут реветь, волосы на себе драть. Я говорю, а вот теперь представь себе, что в зал заседания входит верховный судия, который смотрит на твои слезы, на твое раскаяние, который милосердно на тебя взирает и спрашивает у судей: ну что этот хулиган натворил? Ну судьи говорят, вот то-то, то-то сделал, виноват. А ты плачешь, сокрушаешься и просишь прощения. И милосердный этот верховный судия взирает на тебя и говорит: ну что же, я данной властью мне верховного судьи ваш приговор отменяю, а этому хулигану назначаю там пять волшебных пендалей, четыре подзатыльника и, ради бога, пусть идет себе домой. Я говорю, как ты будешь относиться к этому верховному судии? Он говорит: батюшка, да буду ноги мыть и воду эту пить. Я говорю: ну вот представь себе, что тот срок, который тебе дали, который тебе кажется огромный и большой, на самом деле это и есть те несколько пендалей и подзатыльников, которые тебе нужно просто претерпеть. А потом ты будешь свободен, свободен от многих грехов. Ведь есть духовный закон, который гласит очень просто: дважды за одно не судят.

В. Емельянов

– Да еще как судят, у нас бывает такое.

Иеромонах Димитрий

– Ну я говорю о духовном законе, а не уголовном кодексе. По уголовному кодексу могут и три раза осудить, и четыре, возможно. Хотя я верю в наш уголовный кодекс, как любой гражданин. Так вот дважды за одно не судят. Это значит, если ты в этой жизни хлебнул скорбей, хлебнул вот такого зла, которого, может быть, ты и не совсем достоин воспринять, и все это со смирением понес, вспоминая о своих прежних грехах, своих прежних поступках, то уже на Страшному суде за многое с тебя уже не взыщется, потому что ты уже здесь, в жизни пострадал, ты уже это понес. И на Страшном суде многие грехи тебе не помянутся, и ты освободишься от самого главного, пожизненного вечного заключения. Люди это понимают. Люди приходят в себя. У меня было таких несколько случаев, которые в буквальном смысле уже думали о самоубийстве, но ничего потом пришли в себя. И, слава Богу, один уже освободился.

В. Емельянов

– А вот сколько вы с таким человеком разговариваете? У вас же есть какой-то лимитированный отрезок времени?

Иеромонах Димитрий

– Вы знаете, нет.

В. Емельянов

– Или вам дозволяется сколько угодно?

Иеромонах Димитрий

– Вы знаете, я здесь недавно так сам над собой посмеялся. Я так посчитал где-то в среднем, сколько я нахожусь в местах заключения, ну вот в неделю часов.

В. Емельянов

– И сколько же?

Иеромонах Димитрий

– По-разному бывает. Бывает, там два-три раза в неделю, бывает и по четыре, по пять часов. Бывает, и даже больше.

В. Емельянов

– То есть вы посчитали, сколько вы отсидели уже на зоне?

Иеромонах Димитрий

– Да, я посчитал, что где-то уже года полтора я уже срок отмотал, как у нас говорят. Поэтому все по-разному. С кем-то пять минут достаточно поговорить, понимаете, передать молитвослов, крестик, благословить, погладить по голове, немножко утешить. А кого-то нужно исповедовать тщательно и причастить. А с кем-то нужно просто поговорить, чтобы человек пришел в себя. Это очень индивидуально. Но где-то, в среднем, мы заходим часов в 9 и выходим уже далеко после обеда, часа в 2-3 дня.

В. Емельянов

– Ну в среднем возьмем, вы с ним проговорили час и вы уходите на другую сторону...

Иеромонах Димитрий

– Вы знаете, час на самом деле, наверное, это редкий случай.

В. Емельянов

– Полчаса.

Иеромонах Димитрий

– Полчаса, да, это стандарт.

В. Емельянов

– Вы идете дальше, а потом вы покидаете стены этих учреждений, а они остаются там. И возможно ваши слова утешения, все то, что вы им передаете, молитвослов, Евангелие, крестик я не знаю, разрешены ли свечи в колонии, в камерах, думаю, что нет.

Иеромонах Димитрий

– Ну да, они не разрешены, но они там есть.

В. Емельянов

– Ну я понимаю, да, иконы наверняка, это все можно.

Иеромонах Димитрий

– И иконы есть, ламинированные, да.

В. Емельянов

– И все равно он остается один на один вот с тем окружением тюремным, в котором он существует и в котором ему вариться еще какое-то время.

В. Емельянов

– Иеромонах Димитрий (Леонов) мой сегодняшний собеседник, духовник Федерального казенного учреждения Можайской воспитательной. Вообще отец Димитрий окормляет все то, что называют «можайским кустом», там несколько таких учреждений, вот он сидельцев вот этих вот темниц он окормляет. Бог так управил, что я не знаю, что это такое вообще, вот заключение, тюрьма и так далее, хотя я всегда держу русскую хорошую народную поговорку...

Иеромонах Димитрий

– От тюрьмы и от сумы, да...

В. Емельянов

– От тюрьмы и от сумы не зарекайся, потому что не знаешь, где вообще в жизни можно споткнуться.

Иеромонах Димитрий

– Одни духоносный старец говорил так, вздыхая: эх, тюрьма, тюрьма, кто в тебе не был – тот побудет, а кто был – тот не забудет.

В. Емельянов

– Но вот читая, тем не менее, об этом там, я не знаю, в интернете какая-то информация появляется или художественная литература, там вспоминаешь, Шаламова, Домбровского, ну кто еще у нас писал об этом. Ну понимаешь, что нравы там довольно жесткие, если не сказать, жестокие. И вот он остается после вашего разговора вот в этом всем. Как им не растерять всего того, что вы сеете в них? Чтобы вот это окружающее не задавило это.

Иеромонах Димитрий

– Да. Ну вы знаете, здесь уже идет разговор... Мне даже трудно ответить на этот вопрос. Это все зависит от человека, а не от моей проповеди. От крепости его духа, от его психологического состояния. Если человек смелый, если человек бодрый, его тюрьма не задавит. И на самом деле, к нам, к нашей проповеди даже те, кто к нам не обращается, относятся с уважением. Я ни одной шутки не слышал в свой адрес, находясь в тюрьме, когда вот там ведут заключенных, мы с ними встречаемся, с некоторой группой. Никто никогда, все, наоборот, поклон головы нам такой делают.

В. Емельянов

– И с почтением.

Иеромонах Димитрий

– И с почтением, да. Не то, что в городе. Вот сегодня я к вам ехал, мужчина сидел напротив, корчил мне рожи.

В. Емельянов

– Что, правда что ли?

Иеромонах Димитрий

– Да. А потом уже, видимо, ему нужно было выходить, он подошел к тому мужчине, который рядом со мной сидел, и говорит ему: будь осторожен, это опиум для народа. Ну это я опиум, значит. Ну в тюрьме такого просто не может быть, абсолютно. Вы знаете, я сейчас вспоминаю одного пожилого человека. Я думаю, что для нас, которые здесь находятся, вне тюрьмы, это очень полезно услышать. Потому что можно и в тюрьме быть абсолютно свободным человеком, и здесь, вне тюремных стен можно чувствовать себя заключенным. Вот в своих каких-то рамках, которые мы сами себе делаем, или бесы нам их, эти стены вокруг нас возводят наши греховные. Я помню, ко мне подошел один уже пожилой человек, ему уже было, наверное, за 60. И я так понял, ну вот что он пользуется уважением в тюрьме. Это был такой рецидивист с сорокалетним стажем, но который абсолютно изменил свою жизнь. И вот я увидел свободного человека. Он в свое время, когда был на свободе, он построил несколько храмов, литературу духовную туда привозил, вот он сфокусировался на этом. Ну, видимо, враг рода человеческого не может простить таких поступков, поэтому ему немножко отомстил, и он находился в следственном изоляторе. Ну я так знаю, что его освободили в конце концов. И он подошел ко мне со слезами... Нет, он еще тогда не плакал. Он обратился ко мне вот с чем. Ну там у него получилось непредумышленное убийство. И говорит: батюшка, знаете, я же человека убил, мне теперь нельзя 20 лет причащаться. А я, ну очень тяжело мне без причастия, я очень хочу причаститься. Я исповедовал его и сказал: ты знаешь, я не могу стоять между тобой и Богом и тебя не допускать к Богу. Я просто на это права не имею. Я, конечно, понимаю, что святитель Василий Великий воинов даже, которые приходили с войны, года на три отлучал от причастия. Но дело в том, что я не помню, кто еще из святителей это делал. Только он, святитель Василий Великий, видимо, очень был строгий человек. Но ни Иоанн Златоуст, ни святитель Григорий, никто таких вещей не делал. Я говорю, я тем более не буду. Глядя на его тягу и его желание соединиться со Христом, я просто не имел права быть препятствием к этому. И я его причастил. И знаете, это было удивительно видеть уже на седьмом десятке лет человека, который рыдал, как ребенок, от счастья, что его допустили ко святому причастию. И вот вы знаете, я от него услышал очень интересную фразу, я ее запомнил на всю мою жизнь. Он говорит: знаете, батюшка, я вот уважаемый авторитетный человек в таких узких, так скажем, кругах. И подо мной есть, ну как они, шестерки...

В. Емельянов

– Ну да, я не знаю эту терминологию...

Иеромонах Димитрий

– Я сам не очень в ней. Я, кстати, никогда с ними на их терминологии не разговариваю.

В. Емельянов

– На фене, да?

Иеромонах Димитрий

– Да, они пытаются, я сразу заворачиваю, я говорю: давай говорить на русском языке, мне эта тема непонятна. И когда там пытаются, я говорю, в чем виноват? Он статью называет там, номер. Я говорю, ты знаешь, я в этом ничего не понимаю, ты говорю, мне о деле своем говори.

В. Емельянов

– Так что он вам сказал, какую фразу?

Иеромонах Димитрий

– Так вот он сказал, что подо мной есть такие, кто мне в услужении находятся. И я когда-то по молодости своей думал, что я вот такой вот авторитетный человек, вот такой я, гордился, кичился тем, что подо мной, так сказать, ходит группа лиц. Я говорит вот сейчас к старости, я понял, что я точно такой же шестерка, только у сатаны. Да мы, говорит, большинство из нас вот такая вот шестерка у сатаны, которая у него в подчинении находится. И я когда это понял, мне, говорит, стало так грустно, что я больше не захотел им быть. И вот когда он это понял, он стал свою жизнь менять. У него была, видимо, такая возможность, и он действительно стал литературу привозить духовную и пытаться на зонах храмы строить. Ну вот такой интересный человек. Много чего можно увидеть в тюрьме. И вы знаете, это ведь страна в стране, по большому счету.

В. Емельянов

– Ну я думаю, да. Я хотел бы вас вот о чем спросить. Вот это вот, то, с чего мы начали вообще нашу сегодняшнюю беседу, сегодняшнюю встречу евангельскими словами, что нужно посетить в темницах, в больницах, и так далее, вот заповедь это Христова. Эта заповедь, она для всех или она только для священнослужителей? Мы все очень охотно ходим на церковные праздники, приносим для освящения там либо плоды, либо там ну какую-то снедь на Пасху, там еще по каким-то случаям и поводам и так далее. И мы там кто-то очень любит помолиться, кто-то там прямо жизни себе не мыслит без насчет похода в церковь в воскресенье на литургию и так далее. А вот такие вещи как посещение немощных в больницах и узником в темницах. Вот если так вот спросить у людей, поспрашивать в храмах, я к ним, кстати, тоже отношусь, и мне не кажется, что прямо каждый третий, каждый пятый вот такую заповедь Христову исполняет. Мы как-то не очень к этому стремимся. В гнойную хирургию, например, в тюрьмы, к детям, которые сидят в этих колониях, к подросткам, которые нуждаются в чем-то, в том числе не только в продуктах.

Иеромонах Димитрий

– Вы знаете, я с вами согласен. Я констатирую, что я, к сожалению, с вами согласен, что немногие жаждут этого. Но вы знаете, ведь критерий Божиего суда это ведь не сколько я сделал поклонов земных и как я строго постился...

В. Емельянов

– Ну сколько любви ты отдал.

Иеромонах Димитрий

– Да. И любви не на словах, а любви конкретной. Вы знаете, «вера без дел мертва», – апостол Павел говорит. Так вот эти дела, как он говорит: «ты мне покажи веру свою, а я тебе покажу дела свои». И вот давайте взвесим на весах Божией правды, что важнее. Можно очень красиво говорить, но ничего не делать. Можно не уметь красиво говорить, но делать. И дела, они будут свидетельствовать о твоей вере. Тяжело идти в больницу к гнойному больному, тяжело видеть эти гнойники, ощущать этот запах. Тяжело заходить в тюрьму. Вы знаете, я захожу туда всегда, скрепя сердце. Очень тяжело мне там.

В. Емельянов

– Не идут ноги туда, да?

Иеромонах Димитрий

– Не идут ноги, абсолютно не идут ноги. Всегда я себя заставляю. Я не могу сказать, что у меня большая любовь к этому делу. Но вы знаете, если я скажу что я любил посещать гнойных больных и, в общем-то, развращенных людей, развращенных грехом, убийц там каких-нибудь, наркоманов, с которым мне приходится, естественно, общаться. И многие из них еще и больными являются, они болеют – и гепатитом, и СПИД, и все что угодно.

В. Емельянов

– Туберкулез.

Иеромонах Димитрий

– И туберкулез и все что угодно. Мне с ними все равно нужно там общаться. Вы знаете, если бы я сказал, что это я очень люблю делать, наверное, я был б лицемером, по большом счету. Не потому, что я так люблю этих людей, я туда хожу, а именно потому, что заповедь Божия мне об этом говорит. Господь мне говорит, что это Я там нахожусь. И именно поэтому я люблю это делать. Потому что в каждом я пытаюсь увидеть Бога. И вы знаете, и в каждом Он есть, даже в самом, кажется, развращенном, опущенном человеке Он есть. И это стоит увидеть, и ради этого стоит потрудиться. Это, знаете, как икона, когда берете старинную икону, она черная все от времени, вот образ...

В. Емельянов

– Как говорят, намоленная.

Иеромонах Димитрий

– Ну намоленная, возможно, но там уже и образа не видно. А опытный реставратор, он начинает тихонечко так дистилированную воду лить и отмывать мягкой губочкой, и глядишь, вот появляется образ на ней, лик Спасителя. Вот так и в человеке. Понимаете, вот мы начинаем потихонечку с ними работать, раз с ними встретимся, два, три, четыре, пять – глядишь, он уже и сам к нам ходит. Это если, допустим, он в колонии находится, он начинает посещать храм. Вы знаете, если сказать о миссии Церкви, вы прямо в точку попали своим вопросом, я недавно как раз задумался, а в чем миссия Церкви, если сказать в целом, вот в местах заключения, с чем ее можно сравнить. Вот ну это мое субъективное мнение, конечно, я ее сравниваю с Гефсиманией. Когда Христос выходит в Гефсиманию, вот эту темную черную ночь, и это злоба, которая Его там окружает. Вот эти люди, Иуда и воины, которые идут Его схватить, вот сатана, который все это дело организовал – они хотят Его уничтожить, они хотят уничтожить Христа. Но у них ничего не получается, потому что Христос есть Солнце правды. И Христос Сам идет в эту тьму, чтобы эту тьму изнутри взорвать Своим Божественным светом. Вот так можно и сказать о миссии Церкви в тюрьмах. Потому что, конечно, мы понимаем, тюрьма это не пионерский лагерь. И там действительно многим очень тяжело. Это место злобы, место отчаяния, место недоверия полного. Место такого вот внутреннего, психического, я бы даже сказал, напряжения.

В. Емельянов

– Постоянного...

Иеромонах Димитрий

– Постоянного, конечно, напряжения.

В. Емельянов

– В течение многих лет, если люди получают большой срок.

Иеромонах Димитрий

– Да. И вот это место скорби, место вот этой злобы и темноты. И Церковь идет туда. Идет туда, чтобы вот своим светом духовным, который Церковь имеет в себе, вот эту тьму взорвать. И вы знаете, что удивительно – ведь получается. И когда получается, ты радуешься безмерно. И когда туда если ноги не несут, поверьте мне, я оттуда иду – и мне кажется, крылья на ботинках, как у мифического героя, вырастают. Я уже не говорю, на лопатках – это будет слишком высокопарно о себе так говорить, но я оттуда лечу, как на крыльях, у меня радость. Думаю: откуда эта радость, чего я радуюсь? Иногда выхожу с улыбкой оттуда, улыбаюсь. Не потому, что как бы все наконец-то закончил, фу, я теперь могу отдохнуть. А потому что в душе какая-то радость, и эту радость, я понимаю, дает Сам Господь. Потому что удалось поработать Богу. Не кому-нибудь поработать, не людям поработать, а именно конкретно Богу поработать. И эту радость я бы ни за что бы не отдал, я не хочу с ней расставаться. Поэтому я на самом деле, в каком-то смысле, и люблю вот это свое служение.

В. Емельянов

– Иеромонах Димитрий (Леонов) мой сегодняшний собеседник, духовник Федерального казенного учреждения Можайской воспитательной колонии УФСИН России по Московской области, сотрудник отдела по тюремному служению Московской епархии Русской Православной Церкви, настоятель Покровского храма деревни Новопокров Можайского района, подворья Лужецкого Ферапонтова монастыря города Можайска Московской области. Мы вернемся буквально через секунду. Просто я удивляюсь, как у вас на все время хватает. В студии Владимир Емельянов, сделаем небольшой перерыв.

В. Емельянов

– Мы возвращаемся к нашему «Светлому вечеру». Мой сегодняшний собеседник иеромонах Димитрий (Леонов). Он окормляет исправительные учреждения Можайского района. Их там несколько три, по-моему, да, правильно я говорю? Четыре. В студии Владимир Емельянов, и мы продолжаем наш разговор. Отец Димитрий, вы окормляете и мужчин, и женщин, и подростков. Это все очень разные такие, как мне кажется, группы.

Иеромонах Димитрий

– Естественно, к каждой нужен свой подход.

В. Емельянов

– Вот расскажите, пожалуйста, в чем отличие разговоров со всеми тремя группами, бесед. Что тревожит, скажите, пожалуйста, что тревожит женщин в колонии? Вообще женщина в тюрьме – это само по себе уже немного противоестественно.

Иеромонах Димитрий

– Да, вы знаете, именно такая мысль у меня всякий раз, когда я захожу в женскую колонию. Я смотрю на женщин, и у меня какой-то диссонанс, я его вижу, я не могу понять. Я смотрю на них и понимаю, что им здесь не место. Они здесь не должны быть, это не то место. Вот если мужчины здесь это еще понятно, а когда видишь женщину, да, это странно.

В. Емельянов

– Я смотрел одну телевизионную передачу, кстати, между прочим, чуть ли не из Можайской колонии. Но это был не репортаж, это такой как бы документальный телевизионный фильм, не очень длинный, но, тем не менее, про женщин, которые находятся в местах не столь отдаленных. Я тоже совершенно согласен с вами, что женщине не место как бы в темнице и все такое прочее. Но да, там среди этих женщин есть те, кто распространял наркотики, там в особо крупных размерах и так далее, там за какие-то другие преступления осужден. Но прям вот отдельно, не знаю, режиссер или автор фильма, выделил группу женщин, вполне себе, кстати, между прочим, миловидных, довольно прилично общающихся, с нормальным словарным запасом, ну то есть это не какие-то там, я не знаю, низы общества, но вот тем не менее. И рассказ был о том, что да, вот она жила в семье, муж у нее, значит, не то что выпивал, он просто пьяница, алкоголик, неоднократно на нее поднимал руку, на детей на их поднимал руку, выгонял из дома в мороз там, я не знаю, в ночной рубашке, дети в пижаме и так далее. Нарастает критическая масса...

Иеромонах Димитрий

– Да, и во всем виноват, как всегда, кухонный нож.

В. Емельянов

– И в какой-то момент женщина берет, как вы правильно говорите, или кухонный нож, или сковородку, или скалку там, предположим, и получатся трагедия. С одной стороны, ее можно понять, конечно, ну извел просто и, видимо, уже насколько просто чаша терпения переполнена, что она просто другого выхода не видит.

Иеромонах Димитрий

– А выход всегда есть. Вы знаете, это удивительное дело, вы опять попали в точку своим вопросом. Мне сразу вспомнилась одна раба Божия. Ничего определенного такого уж прям я ей не сказал. Ну мы так недолго поговорили и, ну как правило, эти женщины, они невоцерковленные, как правило, они храма не знали, ну может быть, иногда заходили там...

В. Емельянов

– Как вы, священники, называете таких людей, захожане...

Иеромонах Димитрий

– Ну да, может быть, даже и захожанами они такими, ну разочек, может быть, и была в церкви. Ну знаете, есть такие люди, которые в церкви бывают два раза за всю свою жизнь, и оба раза их туда приносят, я говорю – один раз крестить, а другой раз отпевать. Вот, может быть, из этой, такой вот когорты была и эта женщина. Ничего особенного мы ей не сказали, просто дали самую обычную книжечку «В помощь кающемуся», где перечисляются грехи и какие-то краткие советы, как с этим делом справляться. И я был поражен: когда мы пришли в следующий раз, она со слезами с крокодильими на глазах подошла и, показывая на эту книжечку, сказала, что если бы она это знала раньше, она бы никогда бы не схватилась за нож. Вот в этом вся причина. Можно быть внешне образованным человеком, ну знаете, здесь ведь идет вопрос о духовности, что мы считаем духовностью, понимаете. Ведь мы же сейчас как скажем о человеке образованном, эстетически там как-то развитом, разбирающемся в науках там, в культуре. Но ведь это же не обязательно духовный человек. Это может быть бездуховный вполне человек и совершенно отвратительный. Ну вот большинство таких, которые внешне кажутся благополучными, они такими и являются, по сути дела. Я не встречал ни разу, вот искренне, положа руку на сердце, может быть они просто мне не попадались, но я вот за все свое служение ни одной женщины, которая бы регулярно посещала бы храм Божий и имела бы там проблемы с мужем или вообще какие-то проблемы с законом, я на зоне не встречал ни разу. То есть люди не знали храма Божиего. И иногда эти женщины, они мне напоминают ну таких совершенно каких-то неразумных детей.

В. Емельянов

– Ну они же не поэтому попали в места не столь отдаленные, потому что они храма не знают.

Иеромонах Димитрий

– И детей, кстати, они у нас рожают тоже.

В. Емельянов

– Да, я знаю.

Иеромонах Димитрий

– У нас есть на территории колонии родильный дом...

В. Емельянов

– И детское отделение.

Иеромонах Димитрий

– И детское отделение, да.

В. Емельянов

– Они живут там тоже на зоне?

Иеромонах Димитрий

– Они живут полгода с ребенком, потом они уже выходят на работу. Ну они на облегченном содержании находятся эти женщины до трех лет, чтобы они могли ребенка кормить. А в три года они уже должны с ребенком своим расстаться, если у них большой срок. К сожалению, так бывает, да. Ну вот мы детишек этих крестим в надежде, в уповании, что они не потеряются в этом море человеческой жизни, найдут свой путь.

В. Емельянов

– Ну вот она его рожает в колонии, до трех лет он находится с ней. Ей еще пять лет, предположим...

Иеромонах Димитрий

– И не факт, что она его заберет.

В. Емельянов

– И не факт, что она его заберет, а его больше некому поддержать, он уходит в детский дом. А что происходит с этими детьми, когда они выходят из детского дома, я приблизительно тоже себе представляю. Потому что очень незначительный процент исправляют свою дорогу. И даже, возможно, если там, я не знаю, каким-то образом исправляют дорогу там своей матери или отца, который сидит, поступают там в университет или в какое-то там учебное заведение, заочно не заочно, или идут работать, предположим – ну пытаются выправить свою жизнь, с Божией помощью, каким-то образом. Это одна часть. Вторая часть, к сожалению, заканчивает, ну не заканчивает, продолжают свою жизнь, перемещаясь из детского дома на скамью подсудимых и обратно в колонию.

Иеромонах Димитрий

– Ну, возможно, так, да. Ну вот как раз с этой темой я не очень знаком. Но вот о чем могу сказать, это тех подростках, которые у нас, допустим, находятся в нашей колонии. Вот эти подростки, они не брошены.

В. Емельянов

– Нет?

Иеромонах Димитрий

– Нет. Они выходят из колонии, мы с ними общаемся. Во-первых, я всем ребятам, кто желает, конечно, естественно, я не навязываюсь, но многие желают, я оставляю свой телефон. Они могут мне позвонить, если им очень трудно. Несколько ребят ко мне приезжало. Не скажу, что там прям все ко мне приезжают, но несколько ребят ко мне приезжало, они у меня пожили, пообщались. Один мальчик мне очень запомнился, он сказал: знаете, батюшка, а можно мы с мамой к вам приедем? Я говорю: с мамой? Ну давай с мамой, ладно, что ж. Хоть у нас и все-таки мужской монастырь, ну ладно, найдем место и для мамы твоей. Я говорю, надеюсь не навсегда? А он говорит: нет, но мне хочется у нас побыть после того, как я освобожусь. Вы знаете, мне абсолютно не хочется возвращаться в ту среду, в которой я раньше жил. То есть мне хочется оттуда вырваться. У нас дети не брошенные. Ничего подобного. И не только мы там с ними работаем, мы-то ладно. Есть социальные органы, есть опека. И все равно звонят и беспокоятся о родителях. Мы ребенку, если он там, понятно, папа мама такие, им ребенок не нужен, ему не в чем даже освободиться, мы ему там собираем какую-то одежонку, обувь ему покупаем. Стараемся, в общем-то, подержать детей, чтобы они вышли, и там дальше проследить их судьбу. Чтобы они учились спокойно, чтобы немножко как-то хоть им было, что покушать. Нет, у нас дети не брошены. А потом ну они, во-первых, выходят с профессией, они кое-что умеют уже.

В. Емельянов

– Подростки вообще это такой социальный пласт, с которым довольно сложно в определенный возраст совладать. Подросткам свойственно закрываться, подросткам свойственна недоверчивость.

Иеромонах Димитрий

– Естественно. А еще они максималисты, как и любые молодые люди.

В. Емельянов

– Максималисты невероятные. Сложно с ними общаться? Они самая сложная группа вот из этих трех, да?

Иеромонах Димитрий

– Они самая сложная группа, и с ними очень тяжело общаться до тех пор, пока они не начинают тебе доверять. Пока, как у нас Олег Александрович, начальник воспитательной колонии, говорит: пока искра между вами не загорится. У нас есть священник, кто еще тоже со мной несет там послушание, он служит в храме Андрея Первозванного, который у нас там на территории подростковой колонии построен нашими собственными силами, силами благочиния. И храм уже освященный архиерейский освящением. Серпуховской владыка, епископ Роман его освящал, по благословению митрополита Ювеналия. И там регулярно у нас проходят богослужения. И, как начальник говорит, у вас искра есть. Вот священник служит, да, он служит литургию, я ему помогаю, исповедую ребят. А вот он говорит, между тобой и ребятами искра. Вот я, говорит, вижу ее. И поэтому постоянно меня призывает. С каким-нибудь из хулиганов поговорить, который там плохо себя ведет – ко мне обращается. Вы знаете, да, ребята доверяют. И есть уже определенный костяк, ну собственно говоря, прихожане храма, которых так можно назвать. Ну вот у нас воспитательный в подростковой колонии очень серьезный результат, наилучший, на самом деле, наверное.

В. Емельянов

– А потому что они еще молодые...

Иеромонах Димитрий

– Процентов 60 ребят, которые находятся...

В. Емельянов

– Все еще впереди, все еще можно исправить.

Иеромонах Димитрий

– Так вы понимаете, в том-то и дело. Ну что эти дети видели? Ведь они постоянно слышали, что он там поросенок, свинья там, хулиган и так далее.

В. Емельянов

– «Сам пожрешь!» – такие вещи.

Иеромонах Димитрий

– Или родители говорят: иди воруй, нету у тебя одежды – иди воруй.

В. Емельянов

– Принеси на бутылку.

Иеромонах Димитрий

– Ну да, ну что они, эти ребята могли видеть. Ну не все такие, есть и из благополучных семей. Но в любом случае, они ничего доброго-то, собственно говоря, в этом мире не видели, и мир они видят очень однобоко. Церковь, она же надмирная организация-то, и мы-то можем далеко видеть. И в этом смысле мы в состоянии им помочь – показать им, что жизнь, она не однобокая, что жизнь, она многогранная. Это как бриллиант, который всеми своими гранями может искриться и светить. Я еще по профессии огранщик алмазов в бриллианты, еще ко всему прочему.

В. Емельянов

– Ничего себе.

Иеромонах Димитрий

– Ну да, есть у меня еще такая профессия еще в руках. Так что не пропаду, если что.

В. Емельянов

– А что тут, что, куда уж тут пропадать.

Иеромонах Димитрий

– Так вот нет, я это так, я шучу, конечно. Но вы знаете, есть что-то общее, на самом деле, в моей светской профессии. Я еще, правда, технолог общественного питания, по институтской профессии.

В. Емельянов

– Слушайте, как вообще вам повезло.

Иеромонах Димитрий

– Да вообще не пропаду – могу алмазы гранить, могу кашу варить. Иногда, кстати, в монастыре помогаю, да. Когда у нас повар там куда-то по каким-то нуждам отправляется, я встаю на кухню и кашеварю.

В. Емельянов

– Правда?

Иеромонах Димитрий

– Да, и братия говорит, что батюшка, у тебя получатся даже лучше, чем у повара у нашего. Это приятно, конечно, слышать, да, когда братия подхваливают. Хотя, знаете, это я немножко сейчас отвлекусь от нашей темы. Много послушаний действительно, я говорю, как елка новогодняя в шарах, так я весь в послушаниях. И братия говорят: отец, ты хоть фотографию свою нам оставь, мы хоть посмотрим, как настоятель наш выглядит – так уже надо мной издеваются. Потому что действительно приходится очень много ездить по району. В день даже, иногда так получается, до четырех сот километров проезжаю. Ну просто от подворья нашего до Можайска 55 километров. Иногда в день приходится несколько раз туда-сюда съездить, ну вот так поэтому и получается.

В. Емельянов

– Вы сами за рулем, да?

Иеромонах Димитрий

– Да, я сам, к сожалению, за рулем. Мне, может, не очень нравится, хорошо бы сидеть сзади и совершать молитву по четкам, но, к сожалению, приходится садиться и ехать, потому что нет другого варианта. А так если на автобусе, это невозможно. Там будешь два часа только с половиной ехать.

В. Емельянов

– Ну и такие люди попадаются, про которых вы в первой части сказали, которые вам рожи корчат.

Иеромонах Димитрий

– Ну да. Поэтому лучше уж тихонечко сесть на машину, включить магнитофон. Я, кстати, все время говорю... Батюшка, а можно ли слушать молитвенное правило по магнитофону? Я говорю, можно, почему нет. Но, говорю, при этом будет спасаться только один магнитофон. Поэтому лучше, конечно, все-таки самому читать.

В. Емельянов

– Это, кстати, вы сейчас подсказали отдельную тему для программы: вера и новые технологии.

Иеромонах Димитрий

– Ну да.

В. Емельянов

– Потому что можно, предположим, мирянину просто прийти в храм с молитвословом, а можно прийти в храм с планшетом, где скачан молитвослов или просто...

Иеромонах Димитрий

– Вы знаете, я грешник, у меня есть планшет, где скачан не только молитвослов, но и каноник, и все Минеи. И ну всякое бывает, понимаете. Все-таки как-то хочется исполнить суточный молитвенный круг, а я не могу находиться в храме. И да, вот планшет выручает. И вечером где-нибудь если я нахожусь вне храма, я могу просто достать, посмотреть богослужение сегодняшнего дня и хотя бы прочитать канон, который там был на утрени. Ну, в общем, как-то келейно совершить хотя бы этот суточный круг, чтобы все-таки монашество мое не было лишь только в ношении клобука.

В. Емельянов

– Я хочу напомнить наши слушателям, что я веду беседу с иеромонахом Димитрием (Леонова), духовником Федерального казенного учреждения Можайской воспитательной колонии. Я так кратко скажу, но на самом деле отец Димитрий окормляет четыре подобных учреждения. Плюс он еще настоятель Покровского храма деревни Новопокров Можайского района Московской области. И вот поэтому, да, мы уже говорили о том, что непонятно вообще, когда у него на что хватает времени, потому что дел очень много. Вы знаете, у нас остается не очень много времени до завершения нашего разговора, вопросов очень много. И их, конечно бы, вообще, по большому счету, отсортировать и так далее. Но вы знаете, меня очень радует, что вот мы подобные темы поднимаем в наших программах, и мы не первый раз говорим уже о тюремном служении, и каждый раз открываются какие-то новые вещи для знания просто о том, как живут эти люди. И поэтому вот я хочу вам такой вопрос задать. Как нам научиться относиться к осужденным как к людям, а не как к изгоям, как к отверженным? И как в себе научиться бороть предубеждение против них? Потому что мы, конечно, к таким людям в нашей обычной жизни, вот по эту сторону тюремных ворот, мы относимся с некоей настороженностью. Я бы даже сказал, что некоторые относятся с опаской, потому что люди понимают, что такое тюрьма. История наша очень богатая, в том смысле, что у нас, вот почему у нас так популярна одна из радиостанций, у которой формат, скажем так, блатные песни, потому что у нас полстраны сидело, полстраны их охраняло. Вернее так: треть сидела, треть охраняла, а треть стучала и на тех и на других, вот так скажем. Поэтому нам вот эта лагерная тематика, почему-то она оказалась генетически близка. Сейчас я с таким смешком говорю об этом, на самом деле это горькая очень ухмылка. Как нам перебороть это все в себе, как нам увидеть в них людей?

Иеромонах Димитрий

– Ну это, смотря о ком мы сейчас говорим. Если мы говорим о верующем человеке, это сделать, наверное, очень просто, основываясь на той заповеди, о которой мы сказали в самом начале нашей с вами беседы: «Я был в темнице, ты Меня посетил». Я вам скажу даже больше. Ведь это же не просто формальность какая-то. Почему это вводится в некую заслугу человеку? Ну действительно человек осужденный, он как бы отверженный обществом, никому неинтересный, его и побаиваются и прочее и прочее. Поэтому к нему идти-то, может быть, и страшновато даже, и как-то неприятно, и можно человеком погнушаться. Но вы знаете, Церковь это то место, куда человек может прийти, если он отвергнут вообще всем миром, Церковь всегда примет. У Бога нет вообще чужих людей. И когда ты это понимаешь, то во исполнение заповеди Божией туда идешь и относишься к ним, как к своим братьям, которые оступились. Вы знаете, грех-то ведь бывает разный. Можно человека убить физически, а можно и словом человека убить.

В. Емельянов

– Но вы говорите все-таки про ту сторону.. Я про мир говорю.

Иеромонах Димитрий

– Да, если мы сейчас говорим про мир, то знаете, я бы советовал людям, живущим в миру, просто задуматься вот о чем: ну вот они-то в конце концов освободятся, они-то к вам придут. Да, вы их на какое-то время сейчас изолировали от себя, вы их отрезали от себя, вы про них забыли. Но помните о них – они вернутся. И вот какие они вернулся? Как они будут относиться к вам – к тем, кто живет в миру, тем, кто их изолировал от себя, тем, кто про них не думал, тем, кто гнушался общением с ними. Они ведь вернутся.

В. Емельянов

– Так вот они возвращаются, и они продолжают быть отпихиваемыми обществом. Очень сложно устроиться на приличную работу. Везде недоверие к тебе: а, он зэк, надо это помнить. И фактически человеку нереально получить хорошую какую-то позицию. Мы там говорим про все эти социальные лифты, но все это такая туфта, потому что это конкретная человеческая жизнь. Да, человек совершил преступление, да, он понес справедливое наказание, если оно справедливое, да, он отбыл свой положенный срок. И вот он возвращается в мир, и вот он не хочет больше вот этого всего. А мир иногда его толкает обратно, выпихивает обратно в эту среду от себя, не принимает его.

Иеромонах Димитрий

– Да, к сожалению, у нас недавно совсем очень такой грустный случай был. Условно-досрочно освободился человек, он находился в следственном изоляторе, там отбывал срок наказании, у него был небольшой срок и мы собирали для него рекомендации. Через две с половиной недели мы его увидели вновь после освобождения. Я говорю: ты как, ну как ты мог? Мы ну все в шоке, мы так радовались за тебя, как так? Он говорит: батюшка, просто кушать ничего было и все, просто украл еду. Вот украл еду. Вот что ты с этим сделаешь? Только одно: только милосердие, только поддержать, только помочь.

В. Емельянов

– Это в это мире, где каждый сейчас сам за себя?

Иеромонах Димитрий

– Каждый сам за себя... Ну вы знаете, я же не зря сказал, что Церковь это то место, куда человек может прийти, если он отвергнут всем миром. И мы часто видим, что в монастыри приходят вот такие вот люди, потому что им просто некуда деваться. Им нужно хотя бы, знаете, пройти какой-то курс, какой-то период реабилитации, чтобы он немножко адекватно стал себя ощущать в этом мире, от которого он отвык. Вы знаете, я в армию уходил, когда вернулся через два года, я и то в себя какое-то время приходил. Потому что и жизнь изменилась. Я ушел, скажем так, в армию из такого совсем еще Советского Союза, а вернулся – уже там новое, нэп начался, новая экономическая политика. Да, уже открылись какие-то кооперативы.

В. Емельянов

– Конец 80-х, наверное.

Иеромонах Димитрий

– Да, это как раз был 88-й год, и все стало меняться совершенно. Так а представляете, сейчас человек там уходит на 10 лет и возвращается. Он вообще в другую страну возвращается.

В. Емельянов

– Нет, не представляю.

Иеромонах Димитрий

– Да я сам это с трудом, на самом деле, представляю. Поэтому, естественно, мы таких поддерживаем, если они к нам попадают. А почему они к нам попадают? А потому что я там с ним встретился, потому что я с ним там поговорил. Ну не я конкретно, я имею в виду, конечно, какого-то церковнослужителя. Потому что он заходил в храм, он знает, что такое церковь Божия. Он ее не боится, она для него родная. У него нет уже предубедительного отношения, что это опиум для народа, и там только сидит злой бородатый дядька...

В. Емельянов

– Жадный.

Иеромонах Димитрий

– Жадный. Который хочет тебя как-нибудь развести там на деньги. Вот обмануть там тебя, объегорить и захватить твою собственность. Нет, они знают, что Церковь наоборот совершенно, по-другому поступает. А значит, они могут обратиться к любому другому православному христианину. Вот здесь вот самое главное: найти в себе Христа и увидеть Христа в этом человеке. У нас есть такие комиссии, куда заключенный возвращается, и где он должен отмечаться после того, как он там или условно-досрочно ему дали, вот он освободился...

В. Емельянов

– Какой-то контроль, да.

Иеромонах Димитрий

– Да, и я сейчас, к сожалению, недавно мы только стали сотрудничать с этой организацией, но это все равно... А, нет, это уже не к УФСИНу относится, это к милиции относятся. Ну такие есть комиссии, простите, забыл, как они называются.

В. Емельянов

– Ну суть понятна.

Иеромонах Димитрий

– Да. Так вот там висит у нас большой щит, на котором есть телефоны мои, отца Даниила – это еще благочинного Можайского округа, – куда человек может обратиться. И там есть краткая информация о наших храмах, адреса этих храмов и телефоны, куда человек может обратиться. Потому что мы как раз понимаем, что это проблема очень серьезная. И мир как таковой пока не готов ее решать. Я вам скажу, по большому счету, может быть, это несколько так голословно я говорю, может, даже горделиво, да, но Церковь берет на себя эту функцию.

В. Емельянов

– Все-таки.

Иеромонах Димитрий

– Все-таки берет на себя эту функцию – поддержать человека именно в этот период, когда ему крайне необходима реабилитация.

В. Емельянов

– Если он, конечно, сам этого хочет.

Иеромонах Димитрий

– Конечно. Хотя бы просто с ним поговорить, просто помочь ему одеждой, и может быть, договориться с работой. Ну вот буквально недавно я вот освободившегося заключенного принял к себе на работу. А по той простой причине, что ему нужно работать в Можайском районе, а работы особо у нас нет. Он работает в Москве.

В. Емельянов

– Ну весь Можайск в Москву ездит.

Иеромонах Димитрий

– Да. Ну вот а работать в Москве можно. А вот ему обязательно нужно справку, что он работает в Можайском районе. Ну почему? Ну и да, я его принял на работу. Он мне помогает, по выходным приезжает и кое-чего там с лопатой мне помогает делать.

В. Емельянов

– Отец Димитрий, у нас буквально пара минут остается. Поэтому два вопроса и два коротких ответа, хорошо?

Иеромонах Димитрий

– Постараемся.

В. Емельянов

– Встречались ли вам бывшие заключенные, которые потом свою жизнь связали с Церковью?

Иеромонах Димитрий

– В смысле, стали священнослужителями?

В. Емельянов

– Стали священнослужителями, алтарниками стали, в общем, которые стали в храме, в церкви. Ну просто да или нет. Знакомы вам такие случаи?

Иеромонах Димитрий

– Троих знаю.

В. Емельянов

– И последний вопрос. Сейчас, я думаю, что в ближайшее время будет много разговоров на эту тему, но я хотел бы ваше мнение узнать. Скажите, пожалуйста, а как вы лично относитесь к зарубежному опыту по гуманизации исправительной системы? Считаете ли вы, что его нам нужно перенимать?

Иеромонах Димитрий

– Сложный вопрос. Однозначно не могу ответить. И да, и нет. Вот понимаете, вот мой такой ответ будет очень странный, несколько шизофреничный.

В. Емельянов

– Нет, почему же. Я думаю, что ваш ответ нам всем даст возможность подумать, почему да, а почему нет.

Иеромонах Димитрий

– Я бы сказал так: частично. Частично нужно принимать. А все-таки на русской ниве не все у нас приживается.

В. Емельянов

– Спасибо. У меня сегодня в гостях в программе «Светлый вечер» был иеромонах Димитрий (Леонов), духовник Федерального казенного учреждения Можайской воспитательной колонии УФСИН России по Московской области, сотрудник отдела по тюремному служению Московской епархии Русской Православной Церкви, настоятель Покровского храма деревни Новопокров, Можайского района, подворья Лужецкого Ферапонтова монастыря города Можайска Московской области. Спасибо вам большое, что пришли к нам. Очень много мы с вами еще не выяснили вопросов. А как вы взаимодействуете с людьми, которые охраняют заключенных, у них же тоже есть какое-то выгорание, с ними тоже проблемы какие-то...

Иеромонах Димитрий

– И еще какие.

В. Емельянов

– Приходите к нам, пожалуйста, еще раз, и мы с вами об этом поговорим.

Иеромонах Димитрий

– Благодарю, с удовольствием приду.

В. Емельянов

– Спасибо большое. Программу провел Владимир Емельянов. Я с вами прощаюсь. До новых встреч, до свидания.

Иеромонах Димитрий

– До свидания.