«Дом сопровождаемого проживания в Раздолье». Светлый вечер со свящ. Борисом Ершовым и Марией Островской (29.08.2018) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Дом сопровождаемого проживания в Раздолье». Светлый вечер со свящ. Борисом Ершовым и Марией Островской (29.08.2018)

* Поделиться

Фото: perspektivy.ru

У нас в гостях были настоятель храма святых Царственных Страстотерпцев деревни Раздолье Приозерского района Ленинградской области, руководитель «Программы сопровождаемого проживания людей с ограниченными возможностями здоровья» иерей Борис Ершов, президент благотворительной организации «Перспективы» Мария Островская.

Мы говорили о помощи людям с ограниченными возможностями здоровья и о доме, который был создан нашими гостями.


А. Пичугин

— «Светлый вечер» на светлом радио. Дорогие слушатели, здравствуйте. Здесь приветствуем вас мы, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Сегодняздесь, в этой студии эту часть «Светлого вечера» вместе с нами и с вами проведут священник Борис Ершов, настоятель храма святых Царственных Страстотерпцев в деревне Раздолье — это Выборгская епархия, Ленинградская область. Отец Борис создатель и руководитель программы сопровождаемого проживания людей с ограниченными возможностями здоровья. Отец Борис, здравствуйте.

Иерей Борис

— Здравствуйте. Не совсем так, потому что мы создавали и организуем жизнь наших ребят совместно с организаций «Перспективы», Марии Островской.

А. Пичугин

— А вот Марию Островскую мы сейчас представим тоже. Здравствуйте, Мария.

М. Островская

— Здравствуйте.

А. Пичугин

— Мария президент благотворительной организации «Перспективы». Организация находится в Петербурге. Тут сразу вот отец Борис нас поправил, поэтому надо разобраться, наверное, в первую очередь: есть программы сопровождаемого проживания людей с ограниченными возможностями, есть Дом сопровождаемого проживания, есть организация «Перспективы» — как это все друг с другом взаимодействует, а самое главное, чем каждая из нами вот сейчас названных организаций и программ занимается?

Иерей Борис

— Ну есть еще и приход, который активно включился в эту работу.

А. Митрофанова

— Ваш приход, я так понимаю.

Иерей Борис

— Да, приход святых Царственных Страстотерпцев, приход нашего храма. Здесь ситуация следующая. Я думаю, что можно здесь рассказать о том, что когда я перевелся из города в область, вместе со мной поехал мой друг и хороший собеседник — хотя очень сложно понять бывает порой, — человек с детским церебральным параличом, у него еще ряд диагнозов. И этот человек сказал: «Батюшка, я поеду с вами хоть на край света!» Я понял, что это, видимо, моя такая судьба. И мы поехали с ним в Раздолье, в деревню. Его родные обещали оплачивать сиделок, и так и происходило ровно два месяца, потом они перестали отвечать на звонки. И вся забота, масса забот об этом человеке, его сопровождении, которое было для нас доступно, оно легло на приход. А в приходе было, ну знаете, только-только открылся... И конечно, это было страшно. Ну и когда Владимир жаловался на свое житье — хотя он оказался в своей квартире, поначалу ему было очень здорово, но сиделки не выпускали его из дома, вот, немножко жаловался. Сиделки жаловались на него, он жаловался... Это было, конечно, сложно.

А. Митрофанова

— Замкнутый круг.

Иерей Борис

— Сложный период. Супруга тоже жаловалась, что зачем мы так поступили.

А. Пичугин

— Сразу вот, я думаю, что все наши слушатели представляют, что есть город Выборг под Петербургом, на границе с Финляндией. Ну как под Петербургом — я помню, на электричке до Выборга как-то ехал часа три, наверное. А ваш приход и деревня Раздолье ближе к Петербургу или к Выборгу?

Иерей Борис

— Ну скорей больше, конечно же, к Петербургу. Выборг от нас немножко в стороне, у нас Приозерское направление. Это веточка чуть-чуть отходит от Выборга. И чтобы добраться от Раздолья до Выборга, нужно, ну если на электричках, только через Санкт-Петербург.

А. Пичугин

— Но епархия Выборгская.

Иерей Борис

— Но епархия Выборгская у нас, туда входят крупные города: это Всеволожск, Приозерск, Выборг.

А. Пичугин

— Всеволжск, он же вообще в стороне?

Иерей Борис

— Он ближе, он почти в черте города.

А. Пичугин

— Он почти в черте города, да. Ну тут вот, видимо, просто вот эта епархиальная история, когда она не совпадает с границами областей, и разные приходы в разных частях области относятся...

Иерей Борис

— Ну да.

А. Пичугин

— К отдельной епархии. Да, вот, видимо, это меня смутило.

Иерей Борис

— Два района: Приозерский район, Выборгский район, Всволожский район — точнее, три района.

А. Митрофанова

— Удивительно то, что вы организовали, смогли организовать уход и сиделок нашли, будучи не в столичном и не в крупном каком-то городе, а фактически в районном центре. Я так подозреваю, что были проблемы и на этом этапе тоже.

Иерей Борис

— Это не районный центр, это местечко глухое...

А. Пичугин

— Уже нашел: Раздольевское сельское поселение.

А. Митрофанова

— Сельское поселение.

Иерей Борис

— Да. Там тысяча человек жителей, чуть побольше с пригородами этого поселка, деревня Раздолье. И конечно же, первым делом я обратился к прихожанам, я стал просить их. Ну а мне куда деваться было? Я просто просил и просил. Вот, и это удалось. Правда, 20 тысяч мне необходимо было из приходских средств как-то вот выделять на этих моих помощниц.

А. Митрофанова

— Но прихожане одобрили, да, это ваше решение?

Иерей Борис

— Сложно так однозначно сказать. Батюшка молодой, глупый, и вот...

А. Митрофанова

— Но дело делает хорошее, помочь надо.

Иерей Борис

— Ну вроде как хорошее дело, но не так же... В общем, как делать это дело, мне никто не говорил. Просто, я помню, однажды было, мы закупаться должны на складе в Выборге, и мой помощник поехал туда, там список. И женщина, которая там, на складе она находилась, сказала: «Это что у вас, Раздолье? — Ну да, Раздолье. — Угу. И у вас отец Борис? — Да, Борис. — А он у вас... нормальный?»

А. Пичугин

— А че это так вдруг? Вот просто...

Иерей Борис

— Ну я не знаю, что она имела в виду в этом...

М. Островская

— Нет, ну я могу, если можно...

А. Митрофанова

— Да, Мария, пожалуйста, подсветите со стороны нам эту ситуацию.

М. Островская

— Я кое-что объясню про эту ситуацию. Дело в том, что когда мы говорим «люди с ограниченными возможностями здоровья», мы представляем себе ну таких симпатичных людей, которые чуть-чуть прихрамывают там или, может быть, у них иногда астматические приступы или что-нибудь такое. А здесь речь идет о совершенно других людях. Здесь речь идет о людях, которые обычно в советское время и вот в нашу постсоветскую эпоху живут в психоневрологических интернатах. Это люди с большими особенностями поведения, с ментальными нарушениями, плюс еще на колясках — то есть самой-самой тяжелой инвалидностью. И конечно, когда отец Борис стал таких людей пригревать и включать их в жизнь прихода, и заботиться о них, то, в общем-то, люди отнеслись к этому очень по-разному.

А. Митрофанова

— Нам сейчас отец Борис рассказывал про одного такого человека, своего друга, который последовал за ним в село Раздолье. А из ваших слов я понимаю, что таких людей уже несколько.

М. Островская

— Да.

А. Митрофанова

— Ну если посмотреть, что существует уже целая программа по реабилитации и включению таких людей в жизнь большого круга.

М. Островская

— Да, жизнь поселка, да.

А. Митрофанова

— Как это произошло?

Иерей Борис

— Я просил на все его жалобы...

А. Митрофанова

— Вашего друга?

Иерей Борис

— Да. Вот Владимир, да, Владимир Далматов. Я говорю: «Ну что же, Владимир, все равно же здесь лучше, чем вот могло бы быть в интернате или где-нибудь еще? — Да, лучше. — Ну давай будем молиться. Молиться, чтобы у нас был дом». А сам думаю про себя: что я говорю?.. Он говорит: «Хорошо».

А. Пичугин

— Ну тогда еще никакого Дома сопроводительного проживания не было.

Иерей Борис

— Нет, он жил в квартире...

А. Митрофанова

— С сиделками, которые на него жаловались, а он на них.

Иерей Борис

— Да. Он гулял на балконе — за это его тоже ругали, потому что он мог там простудиться. Он должен был сидеть дома и смотреть телевизор. И конечно, я со своей стороны взывал к милосердному чувству моих прихожанок, но это было сложно, потому что...

М. Островская

— Ну они очень беспокоились, что его могут обидеть в деревне, или он может упасть, или повредить себя как-то.

Иерей Борис

— Ему тяжело ходить, он очень долго поднимается и опускается по ступенечкам. Вот ямка на дороге — он может завалиться. Ему это как бы ничего, он привык к такому...

А. Митрофанова

— Вы стали молиться о доме.

Иерей Борис

— Да.

А. Митрофанова

— И сами испугавшись при этом того, о чем вы просите.

А. Пичугин

— Но сразу пришла эта идея в голову: создать такую территорию. Вот я нашел сейчас в интернете на сайте «Милосердия» очень хороший заголовок, там статья про вас: «Раздолье вместе ПНИ».

Иерей Борис

— Да, абсолютно верно.

А. Пичугин

— Вот вам пришла идея в голову создать именно такое «Раздолье вместе ПНИ»?

Иерей Борис

— Когда я приглашал и брал с собой Владимира, у меня уже такая мысль была, что ну на родственников, особенно таких людей — а там уже, там, видимо, что-то передается генетически, — особой надежды, наверное, не будет. Ну и опираться на их сложно. Мне была мысль, но она была очень такой неоформленной: как это, что там за дом, и как он будет, и в каком виде? Я думал, что это очень хорошо. Потому что в 2005 году, когда чудесным образом совершенно меня... какое-то, говорят, совпадение, ну Промысл Божий меня спас от этого заведения, от интерната, который...

А. Митрофанова

— А вы в аварию попали?

Иерей Борис

— Да, это была черепно-мозговая травма. И начальник нейрохирургического отделения, тогда подполковник Коростелев, он совершенно четко заявил в присутствии главы всех больниц Военно-медицинской академии, генерала, он сказал о том, что вот мне жить осталось два часа. Он звание получил в Чечне и поэтому вот так вот очень авторитетно это заявил.

А. Пичугин

— И прямо. Все-таки военные хирурги, они обычно не церемонятся, говорят прямо.

Иерей Борис

— Да, ну потому что ну вот такие обстоятельства.

А. Пичугин

— А вы служили тогда еще параллельно, да, поэтому военный?

Иерей Борис

— Нет, дежурила скорая. Скорая Военно-медицинской академии. Васильевский остров, на пересечении Большого проспекта, 4-й и 5-й линии. Ну мне повезло, что именно в этот день так вот произошло. Ну все к лучшему, конечно.

А. Митрофанова

— Вопреки всем прогнозам, вы, во-первых, продолжаете жить, во-вторых, у вас огромное дело, которым вы занимаетесь. Вы говорите, что вы избежали вот этого же самого, да, пути, который фактически...

Иерей Борис

— А путь этот был мне заказан таким образом, такими словами, что в случае чего — я знаю, что они бывают, чудеса, — вот Борис Ершов, он окажется в интернате. Потому что та часть мозга, которая отвечает за волевое поведение человека, она просто отсутствует. У меня открытый перелом, там большая потеря крови была. Ну это было сказано очень... Свидетели этого это не родственники, это мои друзья, знакомые, из издательства «Сатис». Собственно хозяин «Сатиса» и редактора, с которыми мы успели уже за полгода подружиться, они это услышали, передали мне, когда я уже вышел из больницы. Думаю: ну бывает всякое, вылечили и дальше буду. Когда мне это сказали, я испугался: как же так? Что же это такое? И к чему это так вот Господь управляет? Я немножко буквально поинтересовался, что там происходит, в этих интернатах, куда меня должны, по идее, в случае чуда меня отправить. Ну конечно, супруга говорит: мы тебя бы не бросили ни в коем случае, ну в любом случае. Да, я посмотрел, ужаснулся и закрыл эту тему. Думаю: ладно, вот было бы хорошо, чтобы у них была возможность какого-то альтернативного проживания. Потому что, дорогие радиослушатели, очень тонкая грань между нормой, то что мы называем нормой, и вот состоянием таких людей, о которых мы заботимся. И что может произойти и в организме, в головном мозге, благодаря чему в следующую минуту, мы не знаем. И потому нам с вами нужно хорошенько об этом задуматься. И особенно о том, что вот эти люди, они ничем от нас не отличаются: у них есть чувства, у них есть мысли, у них есть страхи, у них есть радости. Вот наши ребята, которые оказались в Доме, они очень радуются. Несмотря на все свои сложности бытовые. Там, знаете, налить водички в чайник — как, ну что здесь такого? А это целая история, целое дело. Они радуются тому, что у них есть возможность, в отличие от интерната, хоть что-нибудь сделать. И делают они вещи очень порой удивительные. Они сами готовят себе еду. Они убираются в своих комнатах. У них есть личное пространство — то, что в интернате... Знаете, интернат — место, которое, конечно, создано для заботы. Но в итоге получается, что вот в этих, особенно крупных институциях... В Петергофе сколько живет, Мария?

М. Островская

— 1130 человек.

Иерей Борис

— Это целый город. В Раздолье живет ну примерно столько же людей.

М. Островская

— Жителей.

Иерей Борис

— Жителей, да.

А. Митрофанова

— А сколько из них ваших подопечных?

Иерей Борис

— Семь.

М. Островская

— У нас семь постоянно живущих людей там — четверо из интерната мы их забрали, из психоневрологического интерната. И еще у нас есть два гостевых места.

А. Пичугин

— Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня священник Борис Ершов, создатель Дома сопровождаемого проживания в деревне Раздолье. И в деревне же Раздолье отец Борис настоятельствует в храме святых Царственных Страстотерпцев. Мария Островская, президент благотворительной организации «Перспективы» из Петербурга, также здесь, у нас в гостях. Мария, про «Перспективы» не поговорили еще, что это за благотворительная организация, чем вы занимаетесь? Я так понимаю, что спектр вашей деятельности, он гораздо шире, чем вот то, о чем мы в первой части программы говорили с отцом Борисом, и ваше сотрудничество.

М. Островская

— Ну и шире, и совсем, так сказать, узкая область у нас. То есть мы работаем с детьми с тяжелыми нарушениями развития. Это такие дети, которые рождаются с серьезными дефектами, и очень часто родители отказываются от них прямо при рождении. Они оказываются в Доме ребенка, потом в детском доме-интернате. И начали мы собственно в детском доме-интернате. Но потом — это было 20 с лишним лет назад, когда мы начали, — и понятно, что детство это временное состояние человека. И мы не сочли возможным оставить наших подопечных после того, как им наступило 18 лет, а в 18 лет их переводят, как правило, на всю оставшуюся жизнь в психоневрологические интернаты, и мы последовали за ними. И вот уже 20 лет мы работаем, в том числе не только в детском доме-интернате специализированном для детей с нарушениями развития, но и в психоневрологическом интернате. И взрослых становится у нас все больше и больше, потому что дети вырастают, переходят. У нас сейчас под опекой 165 жителей психоневрологического интерната, с которыми мы начали работать еще в детстве. Ну и кроме того, мы решили, что надо помогать семьям, в которых рождаются такие дети. Потому что если дать семье достаточно поддержки с самого начала и сопровождать эту семью, создавать центры, где ребенок может остаться в течение дня, где он может быть подготовлен к школе. Или создать центры, где взрослые ребята после школы, которых никуда не берут, могут заниматься каким-то трудом, если давать волонтеров в семьи, которые помогают на дому ну и так далее, да, если создать вот такую систему помощи семье, то ребята не попадут в интернаты. Поэтому у нас сейчас еще 150 семей, свои центры, гостевой дом, где можно оставить ребенка или взрослого с любой тяжестью инвалидности, с любыми сложностями в поведении на пару недель, если маме, например, нужно лечь в больницу. Ну то есть у нас целая как бы система поддержки. И мы всегда мечтали вместе с ребятами, которые живут в интернате, что мы сможем когда-то вывести их из интерната и дать им возможность жить нормальной жизнью среди обычных людей. Ну конечно, с сопровождением, даже с круглосуточным сопровождением, но все-таки среди людей, в своем доме, когда ты сам себе готовишь, когда ты сам убираешь. Да, конечно, с помощью ну социальных работников, но все-таки. Сам решаешь, я не знаю, что купить из вещей, что приготовить на обед, куда поехать в отпуск. И это совсем другая жизнь.

А. Митрофанова

— Вы в этом смысле очень созвучны с тем, что делает отец Борис. Поэтому, наверное, да, вы его и поддержали.

М. Островская

— Мы встретились, да.

А. Пичугин

— Как вы познакомились?

М. Островская

— Нас познакомили родители. Дело в том, что родители наших подопечных, которые ходят в наши центры, они окормлялись отцом Борисом еще в городе, ну когда он был в Петербурге в приходе. И они, эти родители, так же как мы, они живут в ужасе от мысли, о том, что будет с их детьми после того, как они ну отойдут в мир иной или станут немощными. В общем, пока что их детям светят только психоневрологические интернаты. Они ищут вместе с нами какие-то альтернативы. И они сказали: вот, отца Бориса переводят в деревню. Может, там есть земля, может там можно что-то построить? Они нас познакомили.

Иерей Борис

— А энергия родителей, она очень большая. Потому что эти люди, они знают, что дети-то приговорены. Интернат — место, где у людей прав меньше, чем у заключенных в колонии.

А. Пичугин

— Об этом все время люди, которые приходят к нам в эфир и которые занимаются проблемой, связанной с ПНИ, они все время говорят о том, что это место страшнее, чем тюрьма.

М. Островская

— Это правда.

Иерей Борис

— Потому что персонал — это в качестве заботы, конечно, и такого попечения, — он получает огромную власть над этими людьми и контроль.

М. Островская

— Он ограничивает их во всем. В принятии всех и всяческих решений, даже самых мелких, и в быту.

А. Митрофанова

— Я думаю, что здесь еще эта наша вечная проблема недостаточного финансирования. Невозможно обеспечить большое количество подопечных, людей, которые живут в таких местах...

М. Островская

— Достаточным количеством персонала.

А. Митрофанова

— Достаточным количеством, да, сестер и вообще людей, которые бы там о них заботились. Я думаю, что еще от недостатка сил и времени они начинают ограничивать людей, во избежание каких-то там серьезных последствий от травм, или ушибов, или чего-то еще. Они вынуждены действительно, да, поступать как-то сурово.

Иерей Борис

— Сурово... А суровость эта воспринимается как унижение, это боль в итоге-то. И нет никакого контролирующего органа, который мог бы приехать и проверить.

М. Островская

— Нет, есть. Контролирующих органов тьма. Другой вопрос, что они проверяют ну сан-эпид режим, пожарную безопасность...

А. Митрофанова

— Не человеческое состояние.

А. Пичугин

— И никому люди не интересны. Интересны списки и инструкции, как это должно выглядеть по инструкции и насколько это...

Иерей Борис

— Соответствует.

А. Пичугин

— Совпадает, да.

М. Островская

— В результате человек оказывается в полной изоляции. Большинство наших подопечных на колясках, поэтому шанса выйти на улицу у них просто никакого нет. Это же нужно сопровождение один к одному — персонал точно не может это организовать никакими силами.

А. Пичугин

— Тут важно нам не забыть, я смотрю на сайте «Перспективы». И всем сейчас еще и этот адрес напомню, назову вернее: http://www.perspektivy.ru/

А. Митрофанова

— Пишется через «k» — perspektivy.

А. Пичугин

— И пишется через «k», да. А здесь на заглавной странице обращение руководителя «Перспектив», Марии Островской, то есть ваше обращение, где говорится — ну я уж процитирую, наверное, в этом ничего стыдного нет, — что «впервые за 20 лет мы находимся в очень плохом финансовом положении, которое заставляет нас временно сокращать объем деятельности». И дальше мы, наверное, должны сейчас назвать короткие номера и какие-то возможности помочь «Перспективе», чтобы не сокращались ни в коем случае объемы деятельности. Каждая такая организация как «Перспективы», она безумно важна. Мы говорим про ПНИ, мы говорим про людей с разными проблемами со здоровьем, с разными особенностями в развитии, и всем им нужна помощь. Вот чтобы эта помощь ни в коем случае не сокращалась. Потому что так уж случилось, что у нас в России, да мне кажется, не только в России, в мире, в основном вот подобными вещами занимаются добровольные, добровольческие организации, волонтерские организации, благотворительные фонды. И если этим фондам плохо, то плохо, ну уж простите за банальность, в первую очередь их подопечным.

Иерей Борис

— И они могут вернуться обратно, в конце концов.

А. Пичугин

— Да. Как можно вам помочь?

М. Островская

— Мы на самом деле сейчас особенно нуждаемся в помощи, как никогда, за 20 лет. Потому что ну город в этом году вообще не дал нам никакого финансирования из-за того, что они вообще сократили объем помощи...

А. Пичугин

— И это Петербург.

М. Островская

— Да, это Петербург.

А. Пичугин

— Два крупнейших города страны — Петербург и Москва.

М. Островская

— Да. И часть наших доноров, у нас есть такие приверженные доноры, которые годами поддерживали нашу деятельность и вникали во все наши проблемы, знакомились с подопечными, часть этих доноров сама сейчас в очень сложном положении. Например, наши благотворители, которые помогли нам построить дом и взяли на себя очень большую часть расходов по строительству дома, они, например, сейчас вообще закрыли свой бизнес и сами находятся в сложной ситуации. В общем, у нас вдруг вот оказалось, что мы не собираем бюджет, и мы вынуждены были сократить все три программы большие — и семейную, и взрослый интернат, и детский интернат теперь имеет меньше помощи. И подопечные не будут, ушли часть педагогов, мы вынуждены были сократить сорок человек, и все равно нам сейчас не хватает финансирования. Поэтому очень просим, если возможно, даже самое маленькое пожертвование для нас чрезвычайно важно. Можно жертвовать на короткий номер — 3434. В СМС написать слово «особый» и через пробел сумму пожертвования. Либо вы можете пойти на сайт, «Перспективы» только, в множественном числе — «Перспективы», а не в единственном, это другая организация. И там есть предложение в том числе подписаться на регулярные пожертвования — это, конечно, даже если это очень маленькое пожертвование, это для нас имеет особую важность. Потому что нам нужно помогать подопечным и сегодня, и завтра, и послезавтра. И это длинная история. Поэтому если это регулярное вот такое участие, оно дает нам устойчивость.

А. Митрофанова

— Еще раз тогда давайте повтором короткий номер для СМС — 3434. И содержание сообщения: слово «особый», далее пробел и любая сумма пожертвования. И на этот телефон, на этот короткий номер можно перечислять пожертвования для фонда «Перспективы», который помогает людям с особенностями и ментального развития, и какими-то еще...

М. Островская

— Множественными.

А. Митрофанова

— Да, ограничениями физическими.

Иерей Борис

— Нарушениями развития.

А. Митрофанова

— Нарушениями. И ну на самом деле, когда я думаю, что если кто-то не очень хорошо себе представляет, что такое психоневрологический интернат, ну можно Чехова почитать — в этом смысле принципиально как-то ничего особо не изменилось, несмотря на все новые технологии, которые имеют место в нашей жизни.

А. Пичугин

— А вот нигде в мире не меняется. Прости, что перебиваю. Я как-то был в таком учреждении в Израиле, где, казалась бы, медицина уж на таком уровне, и ничего по сравнению с нашими там сильно не отличается.

А. Митрофанова

— Мне кажется, что вот именно тот импульс, который человеческий вы даете, вот только он может принципиально что-то в состоянии этих людей изменить. Вы говорите, что ваши подопечные, они живут в радости.

Иерей Борис

— Да.

А. Митрофанова

— И я думаю, что дело не только в том, что им дали возможность самостоятельно наливать чай или решать, что они наденут. У них, они чувствуют рядом с собой людей, которым они не без....

Иерей Борис

— Не безразличны.

А. Митрофанова

— Нужны, которые их любят, которые о них заботятся. И здесь это не в упрек и не в укор, ни в коем случае, тем людям, которые работают в психоневрологических интернатах. Они априори там поставлены в другие условия — их очень мало, у них мало сил для того, чтобы сотни людей держать под контролем...

Иерей Борис

— Представляете: 150 человек надо помыть с завтрака до обеда.

А. Митрофанова

— Я не представляю.

М. Островская

— Это ужасно. И если бы у нас было 150 человек, мы бы тоже на самом деле через некоторое время перестали бы что-либо чувствовать.

А. Митрофанова

— Ну у вас есть хотя бы несколько человек, которым вы можете помочь, и это уже большое дело.

М. Островская

— И у нас на самом деле, поскольку это считается такой новый интернат, с замещающей технологией, и сейчас это как бы тема такая, да, во всех регионах страны, к нам без конца ездят на стажировки. И у нас запись на стажировки до Нового года плотная, из самых разных регионов — люди, которые хотят организовать нечто подобное. И смысл как раз именно в том, чтобы не организовывать колоссы вот такие, на тысячу человек, а чтобы приходы, разные группы волонтерские просто разобрали по там три, четыре, пять, семь максимум человек. Мы вот вынуждены еще, кроме семи человек, иметь два гостевых места для того, чтобы помогли попробовать так жить люди, которые сейчас живут с родителями, которые стареют, или в интернате, чтобы они могли понять, хотят ли они так жить.

А. Пичугин

— Давайте мы продолжим наш разговор, важный очень разговор, как мне кажется, через минуту. Напомним, что в гостях сегодня у светлого радио священник Борис Ершов, настоятель храма святых Царственных Страстотерпцев в деревне Раздолье — это Ленинградская область, Выборгская епархия. Отец Борис создал Дом сопровождаемого проживания у себя в деревне Раздолье. Также в нашей студии Мария Островская, президент благотворительной организации «Перспективы» из Петербурга. Алла Митрофанова, я Алексей Пичугин. Через минуту снова в этой студии.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я Алла Митрофанова. И напоминаю, что в гостях у нас священник Борис Ершов, настоятель храма святых Царственных Страстотерпцев в деревне Раздолье. Это Выборгская епархия, это Ленинградская область. Ближе к Петербургу находится деревня, как мы уже выяснили. Мария Островская, президент благотворительной организации «Перспективы», Санкт-Петербург. Мы говорим об удивительном деле, которым занимаются наши сегодняшние гости — это программа сопровождаемого проживания людей с ограниченными возможностями здоровья. Причем это и ментальные ограничения, и физические ограничения. И вот там, где есть и то и другое, там конечно, особо сложная ситуация. И эти люди имеют возможность жить и...

Иерей Борис

— Радоваться.

А. Митрофанова

— Радоваться жизни не в психоневрологическом интернате, то есть в спецучреждении таком, а в настоящем доме, где они и вместе друг с другом, и вместе с теми людьми, которые помогают им стоять на ногах и как-то реализовывать себя в этой жизни. И вы знаете, отец Борис, мне бы хотелось чуть-чуть вернуться назад, к тому моменту, как у вас вот был ваш друг Владимир...

Иерей Борис

— Да.

А. Митрофанова

— Который собственно и стал ну катализатором, наверное, да, возникновения...

Алексей Пичугин

— И есть.

А. Митрофанова

— И есть. А при этом появились каким-то образом еще шесть ваших подопечных. Как вот вы сделали этот шаг — от заботы об одном человеке к заботе о семерых?

Иерей Борис

— Родители познакомили нас с Марией Островской. Родители имеют огромный потенциал внутренний, потому что они ни в коем случае, даже в страшном сне не видят своего ребенка ни в тюрьме, ни на зоне, ни тем более в интернате. Нам бывает страшно ребенка в садик отправить, да, а такого ребенка, еще в такие условия... И конечно, когда они узнали, что я переезжаю в Раздолье, что у меня вот уже есть Владимир...

А. Митрофанова

— Подопечный.

Иерей Борис

— Да, мой подопечный. Видимо, взяли это на заметку. И постепенно, когда сложились какие-то возможности минимальные для этого, они нас познакомили. Это одна из родительниц, там были еще несколько людей, которые ко мне приходили и окормлялись, исповедовались и разговаривали об их ситуациях. Вот постепенно, я думал, что все будет складываться быстро, но оказалось, что эти люди, которые сейчас большую часть потеряли бизнеса, которые помогали «Перспективам» в качестве доноров, вот да, они приехали в Раздолье, посмотрели на храм, посмотрели на место. Говорят: а почему вы думаете, что здесь этому такому дому будет, ну у него есть будущее для такого дома?

А. Митрофанова

— Обоснуйте, наверное, да? Потому что на языке бизнеса все это требует некоего обоснования. Какой у вас план?

Иерей Борис

— Да.

А. Митрофанова

— Какие шаги на ближайшие там три года? Через пять лет что вы хотите? И так далее.

Иерей Борис

— Ну я даже этого от них не услышал. Они пожали плечами, походили: ну да, лес, ну вот здесь горки у вас, ну...

М. Островская

— На колясках не проехать.

Иерей Борис

— Да, и я остался с Владимиром вдвоем. Думал: ну... Владимир жалуется, я говорю: молись, Владимир. Молитва...

А. Пичугин

— А как сейчас Владимир себя чувствует?

Иерей Борис

— Сейчас это такой человек — пан королю и кум министру. У него своя комната, он всего добился. Он поставил на место там свою родню, на которую очень сильно обижался в связи с ситуацией с квартирой там. Вы знаете, что таких людей легко обмануть...

А. Пичугин

— И обидеть тоже.

Иерей Борис

— И обидеть очень легко.

А. Митрофанова

— Квартирные вопросы, да.

Иерей Борис

— А когда они это понимают, то это, конечно, большая травма, это предательство.

А. Митрофанова

— В общем, он закрыл все свои гештальты и чувствует себя прекрасно.

Иерей Борис

— Да.

А. Митрофанова

— Хорошо.

А. Пичугин

— А он может как-то — вы говорите, детский церебральный паралич, — работать при этом за компьютером, как некоторые люди с такими...

Иерей Борис

— У него спастика.

А. Пичугин

— А поясните, пожалуйста, что такое спастика?

Иерей Борис

— Да, это ограниченность движения конечностей. Это когда они ну как бы как скованные находятся, в каком-то таком... паралич. Но при этом он может набирать тексты. Одним из пальчиков он потихонечку, планомерно набирает огромные тексты. Я не знаю, у него уходит на это масса сил и времени, но очень целеустремленный молодой человек. Ему уже, сколько уже будет, ему сейчас лет 45?

А. Митрофанова

— В расцвете сил.

Иерей Борис

— Да.

М. Островская

— Но он работает. Он ведет у нас сейчас учет лекарств. Потому что ребята, которые живут у нас, они все получают какие-то лекарства. И Владимир следит за тем, чтобы мы не прозевали, когда нужно купить лекарство, у него таблицы.

А. Митрофанова

— Какая ответственная работа, между прочим.

М. Островская

— Да. Он у нас оформлен на работу и получает маленькую денежку даже за эту работу. Это, в общем, настоящая ответственность.

А. Митрофанова

— А дом вы все-таки построили. Нашлись люди, которые вам помогли, и появились другие ваши подопечные. Расскажите, пожалуйста, немного о них. О Владимире мы уже услышали. А кто другие шесть человек и кто приходит к вам вот на эти гостевые места? Ведь это же, мы говорим сейчас: гостевое место. Но за каждым местом судьба человеческая. И это же, ну каждый человек это целая вселенная. И когда помощь нужна человеку, то конечно, хочется узнать подробнее о том, кто он и в каких жизненных обстоятельствах оказался.

М. Островская

— Да. Мы начали, вообще говоря, малыми шагами. Вот отец Борис сказал, что доноры не захлопали сразу в ладоши и не стали строить дом, совсем нет. Мы начали с лагерей. Мы поставили палатки и посмотрели, как вообще приход отнесется к таким людям. Мы два лета подряд делали лагеря возле отца Бориса, и отец Борис служил литургию прямо на открытом воздухе, в лесу.

Иерей Борис

— Да, на пенечке.

М. Островская

— На пенечке, да. И, в общем, это ну чудесная была такая жизнь. Мы приучали потихонечку деревню и приход к особому виду вот наших подопечных. Потом мы сняли квартиру в совхозной пятиэтажке и взяли троих ребят. Потом мы, когда поняли, что мы справляемся, мы сняли коттедж небольшой, тоже рядом с храмом совсем. И взяли уже туда сначала пять, потом шесть человек. Было очень тесно, потому что домик был совсем маленьким и очень неудобным для людей на колясках. Но мы как-то там ютились, и в тесноте, да не в обиде. Как мы действовали? Мы брали всех, кто пожелает, на какой-то период пробный. Ну два месяца, как мы думали. Мы думали, что мы каждого возьмем на два месяца, чтобы он понял, хочет ли он так жить. Но получилось не так. Получилось, что кто-то через две недели уже говорил, что нет, я хочу домой к маме, например. Или мы брали людей из психоневрологических интернатов, и из десяти человек, которых мы взяли, только четверо твердо сказали, что они не хотят отсюда уезжать.

Иерей Борис

— Ну твердо — это значит со слезами. Это значит с большой какой-то истерикой.

М. Островская

— Да, с протестом.

Иерей Борис

— С протестом.

М. Островская

— А другие люди, например кто-то хотел вернуться в интернат, потому что у нас нет телевизора, а у них прямо зависимость от телевизора, постоянно включенного. Кто-то не хотел оставаться, потому что здесь надо много трудиться, надо самим убирать и готовить. А люди в интернатах уже привыкли, что им все приносят. Ну пусть там не такое, как они хотят, но все-таки ничего не надо самому делать. Но были такие...

Иерей Борис

— Не нужно ничего решать.

М. Островская

— Решать, да.

Иерей Борис

— Тоже ответственность. Если ты решаешь, то берешь ответственность за последствия.

М. Островская

— Точно. Но были такие люди, которые ни за что не хотели вернуться в интернат. Они готовы были нести любые тяготы. Быт для них довольно сложная вещь. И кроме того они трудятся в храме еще, убирают храм, убирают прихрамовую территорию во славу Божию, они рукодельничают. Ну, в общем, масса там дел у них всяких. И были такие люди, которые просто ни за что не хотели вернуться, они остались. И это, значит, две девушки на колясках, которые не умеют читать и считать, но между тем прекрасно справляются с покупками, с готовкой, со стиркой, с развеской белья.

А. Митрофанова

— А почему нет.

М. Островская

— Да. Это парень очень сильный, который был вообще неговорящим, сейчас он у нас заговорил. Который очень любит кошек и очень хочет жить среди людей. И еще одна девушка, которая, да, она ходит, но тоже не очень твердо, и у нее проблемы с ручками. Но даже этими, в общем, таким неловкими руками она много чего может делать. Вот. Это люди из интерната. Кроме того, мы взяли парня, которого мы сопровождали с детства, у которого умерла бабушка. Парень незрячий, тоже с детским церебральным параличом, с проблемами в развитии умственном. Очень хороший мальчик, очень вежливый, который любит музыку. Но у него умерла бабушка, которая о нем заботилась, он остался один. Ему, конечно, грозил интернат, и мы очень быстро взяли его к нам. Еще один мальчик, который предпочитает жить со сверстниками — он уже взрослый, родители готовы его отпустить из семьи. И очень правы в этом, потому что они заблаговременно отпустили его во взрослую жизнь, и он с удовольствием живет с нами. Правда, они его берут на выходные домой. И Володя. А гостевые места, это места по-прежнему для тех, кто хочет попробовать, как...

А. Митрофанова

— Подойдет ли ему такая форма жизни и общения.

Иерей Борис

— Да.

М. Островская

— Да. И это люди из интерната психоневрологического, у нас целый список, очередность определенная. И люди из семей. Они бывают очень сложными. Вот сейчас у нас, например, была девушка, которая побивала наших подопечных из семьи.

А. Митрофанова

— Ого!

А. Пичугин

— Это как это? Зачем?

Иерей Борис

— Ну у нее, они ее раздражали, у нее сложности в поведении. И она, в общем, иногда в них летели чашки или они получали тумаки какие-то от нее. И мы говорили с нашими ребятами, которые живут постоянно, что вообще-то это ваша миссия принимать гостей, которым меньше повезло в жизни, чем вам, которые пока вынуждены жить либо с родителями, хотя они уже не хотят с ними жить, как всякий взрослый человек, либо в интернате. Ваша миссия заботиться о них и как-то помочь им адаптироваться в этой жизни. Ну вот будем терпеть или отправим ее домой? И они...

А. Пичугин

— Решили: будем терпеть.

Иерей Борис

— Размышляли, вздыхали, и говорили: будем терпеть. Вот. Ну в общем, короче, мы сейчас...

А. Митрофанова

— Вашим подопечным надо ставить памятник, мне кажется.

Иерей Борис

— И жителям Раздолья тоже. Потому что они терпели, первый особенно период, это началось все с Владимира, потом появились другие люди. Почему это трудно? Потому что такие люди, они очень чистое и незамутненное зеркало, от которого хочется отвернуться и как бы забыть. Потому что ну как на нас смотрит Ангел Хранитель, как Господь нас оценивает? Наши с вами...

А. Митрофанова

— Косяки.

Иерей Борис

— Да, косяки.

А. Митрофанова

— Несовершенства и все остальное.

Иерей Борис

— И греховные язвы. Вот с каким Он... С любовью, наверное, великой к нам подходит. Но как Он нас видит? И это помогает нам увидеть себя. Конечно, это трудно. Но тот импульс, про который вы сказали, он, конечно, не безграничный, и...

А. Митрофанова

— Вы имеете в виду, любовь, да?

Иерей Борис

— Да. Вот Господь безграничен, у Него любовь бесконечна. А всякий человек, он, конечно, немощен. Поэтому мне очень всегда помогали. Когда Владимир затопил половину подъезда...

А. Митрофанова

— Ой!

Иерей Борис

— Когда я вбежал, и уже открываю дверь в подъезд, а там вот такой слой воды стоит. Вовка не может открыть квартиру. Соседи все, конечно, в ужасе: кого вы нам поселили?! И пускай идет, куда хочет!

А. Пичугин

— Это надо было еще потом там с ними...

А. Митрофанова

— По-человечески это можно понять.

А. Пичугин

— Да. Поговорить со всеми соседями, чтобы они поняли.

Иерей Борис

— Да. Наверное, вот это ну недостаток опыта, наверное. Ну у него, вот в связи с его недостаточностью движений, вот с этой спастикой, он просто задел шланг в туалете, начала литься вода. Он кричит, сиделки придут еще вечером, на соседей льется... Я нахожусь в соседнем поселке, мне звонят, я говорю: так... И, в общем, это было, конечно, светопреставление.

М. Островская

— Но при этом, конечно, мы должны понимать, что это могло бы произойти и человеком без спастики такое, да?

А. Пичугин

— Да и вообще с абсолютно здоровым.

М. Островская

— Но когда это происходит с особым человеком, это сразу связывают с его особенностями. И сразу начинаю говорить: уберите от нас этих людей. Кроме того, когда люди очень внешне отличаются от обычных людей, это страшно тем, кто их не знает. И вот мы начали с отцом Борисом с того, что люди ну забирали детей с детских площадок, если мы шли рядом. Наши соседи пообещали «биться до последней капли крови» за право жить без инвалидов.

А. Пичугин

— Откуда это у людей? Вот непонятно. Ведь каждого может такое в жизни посетить. Я помню, как уже приводил тоже этот пример в свое время, когда на одной из разговорных радиостанций была программа про инвалидов, обсуждали как раз, как помочь. Вдруг начинают звонить люди в эфир и говорить: что это? уберите от нас... а почему? а зачем? «Вот мы тут были в зале ожидания в аэропорту, и там ехала целая группа детей, таких вот больных детей. Почему наши дети должны находиться в одном помещении с этими детьми?» Честно говоря, очень стыдно становится.

Иерей Борис

— Так вот по поводу импульса все-таки. Мне вот в этот период непростой с Владимиром помогали люди. Они жертвовали по копеечке. И даже вот буквально там небольшое какое-то там пожертвование — я знал, что людям не все равно. И это помогало мне дальше нести этот крест с Владимиром, надеяться, что все образуется. Так и произошло, Господь не оставил. Но это все произошло благодаря поддержке людей. Через людей Господь помогал нам. И вот тот короткий номер, про который мы уже говорили — 3434, со словом «особый», пробел, и какая-то небольшая, какая угодно сумма, она поддержит нас и наш проект морально. А это главное. Знаете, основа всякого дела — это люди. Поддержка, ну миллионы, если они будут, они делу могут и не помочь, если не будет тех, кто собственно может все это исполнить. Поэтому, дорогие мои, я вас очень прошу, поддержите нас, помогите нашим ребяткам, чтобы им и дальше пребывать в радости. Они не знают, что происходит сейчас в «Перспективах», с нашими спонсорами.

А. Пичугин

— Да и зачем им об этом знать.

М. Островская

— Ну они бы очень тревожились, конечно.

Иерей Борис

— Конечно.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня священник Борис Ершов, настоятель храма святых Царственных Страстотерпцев в деревне Раздолье, Выборгской епархии. Мария Островская, президент благотворительной организации «Перспективы». И мы говорим об общем деле наших сегодняшних гостей — это программа сопровождаемого проживания людей с ограниченными возможностями здоровья. Это уникальная программа...

А. Пичугин

— Давайте напомним, как ей помочь можно еще.

А. Митрофанова

— Да. Слава Богу, что есть еще люди сегодня, которые тоже занимаются помощью людям с ограничениями и ментальными, и физическими и так далее. Ну вот «Перспективы», фонд «Перспективы» http://www.perspektivy.ru/ — это адрес сайта. И там можно найти, как с фондом связаться, как оформить регулярное пожертвование («perspektivy» — пишется через букву «k» и букву «y» на конце). И есть еще короткий номер для СМС — это 3434, слово в содержании сообщения, слово «особый», далее пробел и любая сумма пожертвования. Это то, что можно сделать прямо сейчас. Вот там кто-то едет в автомобиле или дома нас кто-то слушает, прямо сейчас можно набрать «3434» и в содержании сообщения написать слово «особый» и через пробел любую сумму пожертвования — это будет бесценный вклад в то дело, которым занимаются наши сегодняшние гости.

А. Пичугин

— Еще, может быть, если нас слушают, мы не вещаем в Петербурге через приемник, но тем не менее, нас можно слушать по интернету, и я думаю, что есть у нас слушатели в Петербурге, которые именно так с нами связаны.

А. Митрофанова

— Есть, конечно.

А. Пичугин

— А ведь еще помимо денег, немаловажна помощь волонтеров. Я знаю, что волонтеры у вас есть. Расскажите про это направление вашей работы и про то, как, если вот кто-то нас сейчас слышит и хочет помочь именно так, как это сделать.

М. Островская

— Да, у нас вообще вся работа организации благотворительной держится на волонтерах. Конечно, они работают бок о бок с профессиональными сотрудниками. Потому что люди, с которыми мы работаем, очень особые, и поэтому для того, чтобы им не повредить и помогать адекватно, нужно, чтобы тебя кто-то научил и чтобы за тобой кто-то присматривал. Поэтому у нас работают и профессиональные сотрудники на зарплатах, и волонтеры, которые каждый день приходят к нашим подопечным в интернатах и в наших центрах. В общей сложности у нас 60 обычно волонтеров, которые работают целый год с нами, это так называемый добровольно-социальный год — это волонтеры, которые целый год не делают ничего, кроме того, что 40 часов в неделю работают с подопечными. Да, вот мы одна из организаций немногих в России, пока немногих, которая практикует так называемый добровольно-социальный год — это когда молодые люди на целый год полностью посвящают себя вот такому служению и 40 часов в неделю работают с подопечными. Мы компенсируем их транспортные расходы, расходы на питание. То есть они очень аскетично могут как-то этот год прожить, потому что совмещать это с какой-то еще работой невозможно. И это только на один год такая практика.

А. Митрофанова

— Но ими движет, видимо, какое-то вот это желание сделать что-то хорошее тоже, да, потому что иначе это объяснить невозможно.

М. Островская

— Да, абсолютно.

А. Митрофанова

— Рационально никаких причин нет, чтобы браться за такую работу — она тяжелая, она не оплачивается, и это действительно волонтерский такой труд.

М. Островская

— Это очень мощно. И это очень здорово для наших подопечных. Потому что все-таки нам надо немножко обучить людей, чтобы им доверить много всякой заботы. Ну а есть еще волонтеры выходного дня так называемые, которые приходят по субботам, воскресеньям, в свободные дни. Им, конечно, мы не позволяем очень много чего делать с подопечными. Но, по крайней мере, с ними можно погулять, поиграть на гитаре, во что-то поиграть...

А. Митрофанова

— Пообщаться, потому что это тоже очень важно.

М. Островская

— Пообщаться, да.

А. Митрофанова

— А жители Раздолья есть среди волонтеров? Потому что мы так вскользь поговорили о том, как встречали первоначально вот эту инициативу, и что Владимир затопил жителей своего подъезда. Я понимаю этих людей, я понимаю их возмущение. И это, по-моему, по-человечески любой воспримет...

М. Островская

— И их страх.

А. Митрофанова

— И их страх: а что же будет дальше? Да.

Иерей Борис

— Но постепенно люди сначала привыкли и подружились с Владимиром...

А. Митрофанова

— Подружились?

Иерей Борис

— Даже так, да. Это был их Вовка. Он сам ходил в магазин, то есть он постоянно, ну его периодически видели на улицах. В общем, просто, я думаю, какой-то период прошел, люди увидели, что ничего опасного в этом человеке нет.

А. Митрофанова

— Присмотрелись к нему, да, привыкли.

Иерей Борис

— Присмотрелись. И когда нас выгнали из того дома, который мы снимали, нам пришлось переехать в Токсово, ко мне подходили и спрашивали, там уже жили наши вот этих семь смелых товарищей...

А. Митрофанова

— Семеро смелых.

Иерей Борис

— Да, вот. А где ваши-то? Куда они делись, что их не видно? Полгода или более полугода...

М. Островская

— Нет, четыре месяца они всего в Токсово прожили. Пока строился наш дом, а коттедж нам отказал, был такой период.

Иерей Борис

— Да, уже спрашивали, что куда они подевались. Но знаете, милосердие, оно делает людей свободными. Милосердным человеком нельзя манипулировать. И это милосердие может проявляться ну в повседневности, в общении. Может проявляться и в вашей небольшой жертве. Пускай это будет хоть любая совершенно сумма, но если она придет, мы увидим, что это важно, что мы не одни на этой земле. Вот. И что то дело, которое мы совершаем, оно очень непростое, что у него есть ваша поддержка.

А. Митрофанова

— Я напомню: 3434 — это короткий номер для СМС. И на этот номер можно отправить сообщение со словом «особый» и через пробел указать любую сумму пожертвования. И тогда это будет помощь и делу отца Бориса, и Марии Островской, наших сегодняшних гостей, и поддержка подопечных. Самое главное, что это вот те самые семь человек, о которых мы сейчас говорим, вот им-то как раз помощь очень нужна. Мария, а можно еще вот вопрос, да? Вы же тоже наблюдаете со стороны, как все-таки меняется отношение к этим людям и что в самом селе Раздолье происходит. Может быть, есть какие-то примеры того, как люди, да, начинают менять свое отношение к вашим подопечным?

М. Островская

— Конечно. Все вообще за эти три года, которые ну вот мы ведем эту программу, все радикально поменялось. И если началось с достаточно большой враждебности, каких-то страшных мифов, что наши люди где-то бегают и говорят: «Господь тебя покарает» — неговорящие. Всякие фантазии...

Иерей Борис

— Неходящие, неговорящие.

М. Островская

— Да-да. Ну, в общем, все обрастало такими страхами и фантазиями, то теперь...

Иерей Борис

— Угрозой прокуратуры нас хотели напугать.

М. Островская

— Да. Но теперь это люди, которые, ну вот те люди, которые обещали нам биться до последней капли крови за право жить без инвалидов, они нас подключили во время стройки уже к своему электричеству, когда у нас не было своего.

А. Митрофанова

— Слава Богу.

М. Островская

— Подарили нам лопату для уборки снега. Наши ребята ходят в баню, в деревенскую, и там их парят вениками, и у нас такая голая интеграция получается. Нам приносит фермер два раз в неделю три литра свежайшего молока, чтобы... просто безвозмездно. Люди несут нам от своих плодов, всякий урожай...

А. Митрофанова

— Соленья и варенья?

М. Островская

— Соленья, варенья, кабачки, огурцы, яблоки, клубнику. Ну в общем, разнообразные плоды. Приходят к нам попить чаю с нашими ребятами с пирогами. Потому что атмосфера в Доме очень теплая. У нас с местной школой акция «Чистая улица» — регулярно проводит матушка, вот жена отца Бориса. Наши ребята, вместе с отцом Борисом и с матушкой, и со школьниками собирают мусор, потому что мусора там много, на улицах.

А. Митрофанова

— Ну можно себе представить.

М. Островская

— А потом пьют у нас чай с пирогами. И сейчас уже, когда наши ребята выезжают на улицу, то школьники, например, могут кричать с другой стороны шоссе там: «Дина, привет!», вот. И это невероятно дружелюбная обстановка.

А. Пичугин

— И у нас уже не так много времени остается. Но последний, важный, как мне кажется, вопрос. Есть статистика вот тут у меня перед глазами: 150, более 150 тысяч человек сейчас в России проживают в психоневрологических интернатах. 150 тысяч — это население довольно большого российского города. Может быть, вы, работая с такими людьми, которые в основном проживают в интернатах, у вас есть какие-то идеи, как эту систему трансформировать, изменить, чтобы она стала человечней, и чтобы людям, у которых нет возможности вот попасть к вам, например, им все равно было легче?

М. Островская

— Да, конечно. Ну «Перспективы» в моем лице, в частности, входит в рабочую группу при Министерстве труда и соцзащиты Российской Федерации, в рабочую группу по разработке как раз альтернатив интернатам. И с нашей точки зрения альтернатива очень простая: те средства, которые затрачивает государство для того, чтобы содержать этих людей в интернатах, огромные — по разным оценкам это от 42, например, в Питере, до 120 тысяч рублей в месяц на каждое место.

А. Митрофанова

— Ого!

М. Островская

— Очень трудно установить точную сумму. Там в зависимости от того, как считать, там такая очень сложная система подсчета стоимости. Мы подсчитали вместе с другими организациями, из других регионов, что вот такое вот проживание малыми группами, даже людей с очень тяжелой инвалидностью, оно не дороже, чем содержание их в интернате. Было бы вполне естественно, если бы вот такие маленькие дома возникали в разных местах, а государство финансировало бы вот эти места проживания людей в новых вот таких вот условиях, их сопровождение на дому, в том числе в их собственных квартирах. И конечно, контролировало бы, как всякие общественные организации, негосударственные организации, в том числе коммерческие, осуществляют эту деятельность. То есть если бы государство вместо больших учреждений могло бы доверить обществу — нормальное явление, в общем, — заботу о своих гражданах, которые в ней нуждаются, финансировать хотя бы часть этих затрат и контролировать разумным образом, было бы прекрасно.

А. Пичугин

— Спасибо большое. Нам остается только, наверное, напомнить контакты, по которым можно помочь «Перспективе»...

М. Островская

— «Перспективам». Во множественном числе, обязательно.

А. Пичугин

— «Перспективам». Во множественном, да, извините. 3434 — это короткий номер. Можно отправить СМС по этому короткому номеру с текстом «особый». Дальше пробел и та сумма, которую вы хотите перевести «Перспективам». А есть сайт, где обо всем об этом подробней сказано, как и о всех проектах, которые «Перспективы» реализуют http://perspektivy.ru — через «k» и «y» на конце. А я напомню, что сегодня мы говорили про Дом сопровождаемого проживания в деревня Раздолье, а также про некоторые другие программы, которые «Перспективы» совместно с отцом Борисом Ершовым, настоятелем храма святых Царственных Страстотерпцев в деревне Раздолье под Петербургом, реализуют. Соответственно отец Борис, Мария Островская, президент благотворительной организации «Перспективы», были у нас в студии. Спасибо большое, что поговорили сегодня об этом. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин. До свидания.

А. Пичугин

— Прощаемся. Всего хорошего.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем