Поделиться
Фото: Kristina Tripkovic / Unsplash
Представляя вам книгу писателя и журналиста Дмитрия Шеварова «Воздушная тревога. Эскизы к семейной хронике» (издание 2022 года, тираж 200 нумерованных автором экземпляров), я решил превратить мою программу — в сплошную «Закладку». Надеюсь, вы меня поймёте. У «Воздушной тревоги» есть посвящение: «Моим внукам Елизавете, Николаю и Марфе»... Главу, одноименную названию этой целомудренно-доверительной книги читает её автор — Дмитрий Шеваров.
Когда родные люди расстаются, им надо что-то говорить друг другу. Молчать тяжело. Вот и мы с сестрой говорили маме то, что обычно говорят в таких случаях: ты не волнуйся, не беспокойся, не тревожься... При этом мы прекрасно знали, что мама будет и волноваться, и беспокоиться, и тревожиться. Мама могла бы, наверное, и не беспокоиться, выключить свою тревожность. Очень редко, но так и происходило: тревожность выключалась. И потом мама корила себя за спокойно проведённый вечер или ночь.
С детства зная о том, как легко маму встревожить, я всегда старался возвращаться домой в срок. Но, увы, несколько раз я нарушал эти обещания: заболтался с ребятами; забыл обо всём, гуляя с девочкой, а телефонной будки рядом не было или двух копеек не оказалось под рукой... Сколько горьких часов мама провела у окна, ожидая меня и тревожно вглядываясь в тёмный двор.
Однажды мама объяснила мне свою философию примерно так: «Пока я беспокоюсь о человеке, я за него спокойна. Как только я забываю о нём побеспокоиться, с ним что-то случается. Так часто бывало. Поэтому каждый вечер перед сном я перебираю всех вас: так, ты здесь, Ксюша здесь, а где отец, родители, Богдан... Думаю: ну что там с ними? Чем я могу им помочь?..»
Философия парадоксальная. Впрочем, как всякая подлинная, проверенная опытом, философия.
Мамина тревожность — скорее даже не тревога, a молитва. Я пытался сказать об этом маме, провести такую параллель, но она смотрела на меня с удивлением и непременно повторяла: «Ты же знаешь — я атеист...»
Вспоминаю стихи своего друга-поэта:
Отвернёшься, ослабишь вниманье,
Словно праздник нейдёт без гостей —
Тот болеет, тот вечно в нирване
И ещё сто дурных новостей.
Рассыпается жизнь без опеки,
Без молитвы и тёплой руки,
Вдруг мелеют глубокие реки
И теряется смысл без строки...
Целый мир драгоценный немеет,
Словно дом на обрыве пустой,
И спастись сам собой не умеет
Без любви и молитвы простой.
Дмитрий Шеваров прочитал нам главу из своей книги «Воздушная тревога».
Завершают эту главу — стихи поэта Андрея Анпилова, который оказался здесь и автором предисловия. «...Шеваров — я цитирую — пишет мир семейным — как живую модель мироздания, где всё связано со всем... Ничто не пропадает бесследно и бессмысленно, а если пропадает или рискует пропасть — то есть писательское перо, воскрешающее наяву всё, имеющее смысл и заслуживающее любви. Это служба зоркой благодарности, „воздушная тревога“ памяти и молитвы...» Конец цитаты.
Дарственную надпись для моей семьи — да простит меня Дмитрий Геннадиевич за разглашение — автор «Воздушной тревоги» завершил драгоценными словами: «...Есть книги, которые кричат, а есть, которые молчат. Помолчим вместе...»
Все выпуски программы Закладка Павла Крючкова
«Путь возрастания в вере». Евгения Ульева
Поделиться
У нас в гостях была психолог, мама восьми детей, бабушка девяти внуков Евгения Ульева.
Разговор шел о том, как человеку возрастать в своих отношениях с Богом и что может помогать на этом пути духовного развития, а также о том, как родители могут идти к Богу сами и помогать на этом пути и своим детям.
Ведущая: Анна Леонтьева
Все выпуски программы Светлый вечер
«Я всё испортил, а Бог выправил»
ПоделитьсяВ этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Алексей Пичугин, Марина Борисова, а также наш гость — клирик Санкт-Петербургской епархии протоиерей Максим Плетнев — поделились светлыми историями о том, как самонадеянность, неправильное поведение привело к плачевному результату, но явное вмешательство Бога помогло всё исправить.
Все выпуски программы Светлые истории
Александр Бакулев
Поделиться
«В его руках был ключ к человеческому сердцу», — говорили коллеги про Александра Николаевича Бакулева, талантливого врача, основоположника отечественной сердечно-сосудистой хирургии. В середине ХХ века Бакулев проводил сложнейшие операции на сердце. Его уникальные хирургические методы и сегодня продолжают спасать жизни. Добиться этого Бакулеву помогли знания, практика, усердие. А главное — любовь к ближнему, желание облегчить его боль. Пациентов нужно не только лечить, но и любить, — был уверен Александр Николаевич.
Будущий хирург родился в 1890-м году, в деревне Бакули Вятской губернии, по которой его предки когда-то и получили фамилию. В многодетной крестьянской семье Александр был старшим ребёнком. С восьмилетнего возраста помогал отцу по хозяйству. Успевал при этом и учиться. Окончил церковно-приходскую школу, потом — народное училище, которое находилось в соседнем селе. Казалось бы — для крестьянина вполне достаточно. Но Саша хотел стать врачом. Поэтому поступил в Первую вятскую гимназию, а после неё, в 1911-м — на медицинский факультет Саратовского университета. Бакулев перешёл на 4-й курс, когда началась Первая Мировая война. Лекции, семинары и экзамены молодой человек стал совмещать с работой в эвакуационном хирургическом госпитале. В 1915-м Александра мобилизовали в качестве фронтового врача ударного батальона 80-го Кабардинского полка. Он с честью нёс службу. За храбрость и самоотверженность Бакулева наградили боевым орденом Святого Станислава 3-й степени.
После демобилизации в 1917-м Александр продолжил образование в университете. Однако ненадолго: началась Гражданская война. Бакулева призвали в Красную Армию. И снова фронт, снова госпитали — в Саратове и Сызрани. Защитить диплом удалось лишь в 1922-м. К этому моменту за плечами Бакулева уже был внушительный опыт военно-полевой хирургии. По рекомендации университетского преподавателя, академика Сергея Ивановича Спасокукоцкого, Александра приняли на работу во Второй московский медицинский институт имени Пирогова, на кафедру хирургии. Здесь Бакулев вёл научные исследования, и в 1935-м защитил кандидатскую диссертацию, а ещё через 4 года — докторскую. Много оперировал, внедрял новые методы в черепно-мозговую, лёгочную и пищеварительную хирургию. Вскоре Бакулев возглавил хирургическую кафедру Второго медицинского института. А буквально через несколько месяцев началась Великая Отечественная война.
В военные годы Бакулев работал консультантом по хирургии Главного управления эвакуационных госпиталей столицы. Во время битвы за Москву Бакулев был главным хирургом Резервного фронта. Лично оперировал раненых — брал самые тяжёлые случаи. Много раз доводилось проводить операции на сердце. Именно на кардиохирургии Бакулев сосредоточился после окончания войны. В 1948-м году Александр Николаевич первым в стране успешно провёл сложные операции при врождённом пороке сердца и аневризме аорты. Методику эту впоследствии во всём мире стали называть «операцией Бакулева». Трудами Александра Николаевича в 1955-м году в Москве появилось специализированное медицинское учреждение по лечению сердечно-сосудистых заболеваний — Институт грудной хирургии.
Супруга доктора, Мария Фёдоровна, вспоминала, что Александр Николаевич в выходной день или поздним вечером мог уехать из дома в клинику — проведать пациентов. Со многими из них Бакулев всю жизнь поддерживал связь — переписывался и приглашал в гости. Ключ к человеческому сердцу был не только в умелых руках хирурга, но и в его душе, всегда открытой людям. Однажды во время встречи с молодыми специалистами, Бакулева спросили, как стать хорошим хирургом. И он ответил:
«Не посчитайся со своими удобствами, с хорошим сном, тёплой квартирой, когда в ливень и пургу к тебе постучали, прося помощи. Поезжай, скачи на лошади, лети самолетом, пробирайся пешком, когда тебя позовут к больному. Поволнуйся на каждой операции и после неё, пока не убедишься, что ты спас человека. Почувствуй радость, когда он пожмёт тебе руку и от всей души скажет скромное: спасибо, доктор».
Все выпуски программы Жизнь как служение
