Поделиться
Апостолы
Деян., 47 зач., XXIII, 1-11.
1 Павел, устремив взор на синедрион, сказал: мужи братия! я всею доброю совестью жил пред Богом до сего дня.
2 Первосвященник же Анания стоявшим перед ним приказал бить его по устам.
3 Тогда Павел сказал ему: Бог будет бить тебя, стена подбеленная! ты сидишь, чтобы судить по закону, и, вопреки закону, велишь бить меня.
4 Предстоящие же сказали: первосвященника Божия поносишь?
5 Павел сказал: я не знал, братия, что он первосвященник; ибо написано: начальствующего в народе твоем не злословь.
6 Узнав же Павел, что тут одна часть саддукеев, а другая фарисеев, возгласил в синедрионе: мужи братия! я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят.
7 Когда же он сказал это, произошла распря между фарисеями и саддукеями, и собрание разделилось.
8 Ибо саддукеи говорят, что нет воскресения, ни Ангела, ни духа; а фарисеи признают и то и другое.
9 Сделался большой крик; и, встав, книжники фарисейской стороны спорили, говоря: ничего худого мы не находим в этом человеке; если же дух или Ангел говорил ему, не будем противиться Богу.
10 Но как раздор увеличился, то тысяченачальник, опасаясь, чтобы они не растерзали Павла, повелел воинам сойти взять его из среды их и отвести в крепость.
11 В следующую ночь Господь, явившись ему, сказал: дерзай, Павел; ибо, как ты свидетельствовал о Мне в Иерусалиме, так надлежит тебе свидетельствовать и в Риме.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Ещё одну удивительную историю про апостола Павла мы только что услышали. Оказавшись перед враждебно настроенным синедрионом, апостол спровоцировал идеологическое столкновение между фарисеями и саддукеями, вбросив декларацию о его вере в воскресение мёртвых. Триггер тотчас сработал, никогда не стихавший идеологический спор снова распалился — и всем уже было не до апостола. Увидев в Павле своего потенциального союзника, фарисеи были даже готовы отказаться от его осуждения — допустив возможность, что ему на самом деле мог что-то открыть Бог или ангел.
Давайте зададим прямой вопрос: почему Бог не укорил апостола за то, что он так мастерски сыграл на идеологических противоречиях — вместо того, чтобы засвидетельствовать истину о Христе, даже ценой собственной жизни? Ведь он ни слова о Нём на синедрионе не сказал! И судили его вовсе не за «чаяние воскресения мёртвых»! Неужели Бог благоволит подобным манипуляциям?
Ответ мы находим в Евангелии, точнее, в евангельском свидетельстве о том, как относился Иисус Христос к фарисеям и саддукеям. При всех идеологических отличиях, Он их помещал в один ряд. Но почему?
Дело в том, что и фарисеи, и саддукеи, и книжники — всё это различные варианты одного и того же явления: рационализации веры. Только «опорные точки» у них разные. Но каждому их них жизненно необходимо за что-то зацепиться. Саддукею — за Танах, Пятикнижие Моисея. Фарисею — за традицию, переданную духовными авторитетами. Книжникам — за признанные толкования. В любом случае, должно быть что-то, целиком находящееся во власти человека. А дальше — вопрос изучения, интерпретаций, истолкований, изощрённости ума и силы воли. «Как же вы все заблуждаетесь, не понимая ни Писаний, ни воли Божией!» — с горечью снова и снова говорит этим рационализаторам от веры Спаситель.
Я бы предложил такой образ. Бессмысленно спорить, какая нота лучше — ре, си, или до. Хотя, конечно же, каждая нота по-разному отзывается в каждой душе. Но пока вы не начнёте играть на пианино — этот спор бессмыслен. А для умеющего играть — уже нет «правильных» или «неправильных» нот: ему не клавиши важны, а та музыка, которая извлекается при участии их.
Проблема и саддукеев, и фарисеев в том, что они так и не научились «играть музыку» — а всё своё время посвятили на изучение устройства пианино, сольфеджио, истории музыкальной литературы — а пальцы как были «дубовыми», так и остались. И поэтому апостол Павел помогает им: вместо того, чтобы осудить его и взять на душу тяжкий грех убийства, он предлагает им снова позаниматься своими любимыми интеллектуальными «играми в богословие»: вреда меньше будет!
Как важно и нам помнить о том, что богословием тоже можно увлечься по человеческой страстности, да ещё и настолько, что напрочь забыть о Самом Господе Боге!
