«Апостольское служение священников и мирян». Священник Игорь Сальников

У нас в гостях был клирик храма Покрова Пресвятой Богородицы в Хабаровске священник Игорь Сальников.

Мы говорили о том, в чем заключается апостольское служение священников и мирян сегодня. Отец Игорь ответил, надо ли стараться убеждать неверующих, есть ли взаимосвязь между верой и образованностью человека, и в каком соотношении состоят забота о личном спасении и забота о спасении окружающих людей.

Ведущий: Александр Ананьев

---

А. Ананьев

- «Последний день августа, над городом пахнет грозой, асфальт становится еще темнее, перечеркнут тормозной полосой…» 31 августа сегодня, я всегда любил этот день и в этот день слушал песню Бориса Борисовича Гребенщикова, которая так и называется.

о. Игорь

- Вы знаете, я знаю эту песню, и она мне тоже нравится, просто я забыл, что сегодня же последний день августа.

А. Ананьев

- Сегодня последний день августа и я очень рад, что мою любовь к творчеству этого музыканта со мной безусловно разделяет мой сегодняшний собеседник, замечательный священник из далекого прекрасного Хабаровска, клирик храма Покрова Пресвятой Богородицы города Хабаровска священник Игорь Сальников, перед которым сейчас даже лежит изданная им книга, которая называется «Агапэ», что с греческого переводится, как «любовь…»

о. Игорь

- «Агапи» - «полюби», можно сказать, если по-русски, то «полюби». Я хотел одно время назвать даже по-русски, но просто макет был уже сверстан и что-тот предпринимать было поздно, и агапи, и полюби очень хорошо согласуются, просто в греческом языке больше значения слова «любовь», там есть «эрос», более чувственная любовь, есть «агапи» - это любовь к человеку вне зависимости от его тела, скорее всего такая любовь возникает в людях, долго проживших друг с другом, когда уже какие-то телесные страсти улеглись, осталось то, что должно быть.

А. Ананьев

- Что-то вроде дружбы?

о. Игорь

- Нет, дружба - «филия» по-гречески, это совсем другое, дружба может возникнуть между мужчиной и мужчиной, между мужчиной и собакой, женщиной и собакой, а агапи – именно любовь.

А. Ананьев

- Как человек, глубоко и давно женатый, я вас заверяю: дружба между мужем и женой – основа крепкого брака.

о. Игорь

- Вы меня, честно говоря, удивляете точностью формулировки, потому что расхожее мнение, что дружба между мужчиной и женщиной – это нонсенс, это невозможно, потому что подразумевается, что любовь – это страсть…

А. Ананьев

- Страсть – это «мания», по-моему, по-гречески.

о. Игорь

- Оставим греческий, перейдем на русский. Просто я конкретно применительно к книге сказал про «по-гречески».

А. Ананьев

- Мне очень нравится классификация любви вот эта греческая, потому что у нас «я люблю макароны по-флотски» и «я люблю Бетховена», и «я люблю ребенка своего», понимаете, одно и то же слово, а какая разная любовь, в то время, как у греков на каждую любовь есть свое слово и это очень правильно.

о. Игорь

- У русских вопрос в интонации: я люблю тебя, да я люблю тебя, да люблю я тебя! (интонирует)

А. Ананьев

- Плюс выражение лица и жестикуляция.

о. Игорь

- На самом деле, оттенков тут гораздо больше, потому что вся русская нация, она именно держится на любви.

А. Ананьев

- Вот об этом, в частности, мы поговорим сегодня. Хочу немножко рассказать нашим слушателям об истории нашего с отцом Игорем знакомства: долгое время мы были знакомы, что называется, заочно, его рассказ «Таксист, который умер или таксист, который не умер», там есть нюансы, стал одной из ярчайших историй нашего с Аллой Митрофановой спектакля, поставленного на третьей сцене «МХАТ имени Горького «12 непридуманных историй». И это потрясающий абсолютно рассказ, и я очень давно хотел познакомиться с отцом Игорем, но вот в это лето после этого карантина вы приехали сюда в отпуск в Москву, и у нас появилась возможность наконец-то, как это принято говорить сейчас: развиртуализироваться, я очень рад. Как прошло вот это испытание самоизоляцией в Хабаровске, расскажите, пожалуйста.

о. Игорь

- Знаете, я не почувствовал самоизоляции, как самоизоляцию, дело в том, что в нашем храме было четыре священника, в начале самоизоляции один священник ушел в другой храм, нас осталось трое, как в той фразе про десять негритят: «один из них утоп, и их осталось трое». И вот настал летний сезон, сезон отпусков, а в отпуск ушел наш настоятель, то есть следующий «негритенок» ушел, и их осталось двое, а поскольку количество служб не сократилось, сократилось количество прихожан, а количество служб осталось прежним, мы служим вдвоем каждый день с другим отцом, отцом очень деликатным и умным, который правильно распределяет богослужения, поэтому я как бы не почувствовал совершенно самоизоляцию. Я постоянно нахожусь в движении, я еду в храм, из храма, служу литургию, вечернюю службу, нет самоизоляции, как таковой, священник не может изолироваться в такой ситуации.

А. Ананьев

- Люди могут изолироваться, а без людей служение священника, оно ведь, я не скажу, что теряет смысл, конечно же, не теряет, но очень важное уходит из служения.

о. Игорь

- Вы совершенно правы, потому что мы, начиная с Пасхи, заметили отток прихожан, нас, клириков храма Покрова Пресвятой Богородицы, это расстроило, не потому, что стало меньше денег, а потому что действительно, служение в церкви – служение соборное, нельзя служить литургию только в одного или только с клиросом, должны быть обязательно причастники, исповедники, я проповедую и проповедую достаточно много и должны быть слушатели, а если меня слушает один клирос и одна свечница, то мне это прискорбно, я все равно буду проповедовать, потому что у меня такая природа, природа священства, природа учительная, и я буду учить, но кто меня услышит?

А. Ананьев

- Правильно ли я услышал: люди стали меньше ходить в храм после этого карантина? Потому что когда объявили о том, что мы какое-то время не сможем ходить в храмы, мы вздохнули и сказали: «ну конечно же, мы послушаемся вот этого наставления, но когда все закончится, мы все обязательно вернемся в храм» – получается, что вернулись не все?

о. Игорь

- Да, с одной стороны, это плохо и скорбно, а с другой стороны, остались верные, ушли «случайные» люди, для которых страх перед болезнью больше богослужения, больше литургии, они верили, возможно, в обряд, в какой-то обряд или времяпровождение в храме или красивое пение, или красивого батюшку, который складно говорит, а вот настала пора испытаний, она всегда настает, не было бы ковида, было бы еще что-то, пора испытаний настала, и эти люди ушли. Сейчас людей на воскресной службе меньше, зато чувствуешь, что это люди идут на какой-то определенный крест, приходя в храм, да, они защищаются, кто-то стоит в маске, кто-то без маски, но они предпринимают труд и этот труд высок в очах Господа.

А. Ананьев

- Очень важный момент: прежде, чем вы озвучим с отцом Игорем ту тему, на которую мы сегодня хотим поговорить, вопрос-эпиграф: вы сказали: «людей стало ходить меньше и, наверное, это лучше», разве ваша задача, как священника, одна из задач, не заключается в том, чтобы с каждый днем в храм приходило все больше людей?

о. Игорь

- Да, каюсь, я недостаточно хорошо исполняю свою апостольскую миссию, когда я был мирянином, наверное, я даже лучше ее исполнял, у меня было больше свободы, больше энтузиазма, а сейчас я включен в определенный круг богослужений, представляете, вы один служите день, днем отдыхаете, потом опять служите, невольно включаетесь в обряд. Смотря, как к этому относиться, смотря, как относиться к молитве, к самому порядку богослужения или это просто такой, как в армии порядок: «стой там, иди сюда», или же можно придать ему какой-то духовный смысл, движениям, которые совершаются, особенно во время Божественной литургии, вот от этого много зависит, это апостольский труд священника, или он будет проповедовать, как тот Свифт, который построил дом молча, не проповедуя, хотя есть возможность для проповеди, присутствуют или не присутствуют люди, без разницы, трудись, но в то же время сокращаются возможности и мне кажется, что сейчас основной труд, основной груз апостольского служения возложен на мирян, вот именно они должны идти в мир и должны светить миру, и они должны привлекать людей в Церковь, не то, что должны, это их сущность современная, вековая, вечная сущность – светить миру, вы – свет мира, «не может укрыться город, наверху горы стоя».

А. Ананьев

- Вот это самое удивительное, вы меня сейчас немножко удивили и об этом я хочу с вами поговорить. Дорогие друзья, сегодня тема программы «Вопросы неофита» в «Светлом вечере» звучит так: Апостольское служение священников и мирян. Как я, Александр, 43 лет, крестившийся два года назад, могу нести вот это бремя апостольского служения? Оказывается, я не просто могу, но еще, как говорит отец Игорь, я должен. Как я могу делать это, почему я могу это делать – вот об этом мы поговорим. Но сначала я хочу задать вам вопрос, который коснется далекого или не далекого прошлого: в чем суть вот этого апостольского служения в первые времена христианства была и в чем она сейчас, в чем разница?

о.  Игорь

- Знаете, я сегодня много думаю над этим, и я понял, что суть апостольского служения – просвещение мира, она ничуть не изменилась, правда, я не вижу разницы между служением апостольским в первые времена и служением апостольским в наши времена, если они боролись с идолами, то и посмотрите вокруг, вы увидите множество идолов. Апостол Павел в Афинах пытался просветить самых мудрых людей Греции светом истины и самые мудрые люди Греции не могли его понять, потому что они были горды, сейчас то же самое абсолютно, чем умнее человек, чем больше у него высших образований, чем большую должность зачастую он занимает и имеет ответственность при этой должности, тем труднее до него донести свет веры.

А. Ананьев

- Ну вот это, наверное, отец Игорь, тоже здесь сложно обобщать, потому что по моим наблюдениям, собственно, одна из причин, по которой я пошел по этой дороге заключалась как раз в том, что достойнейшие люди из моего окружения, самые образованные, самые состоявшиеся, самые цельные, самые мудрые, они как раз оказывались верующими, я это отмечал всю жизнь, я так иду и смотрю: вот надо же, и вот он, и вот он, и вот эта прекрасная женщина, занимающая высокий пост, и она тоже ходит регулярно в храм, почему же я-то не хожу? Вот я тогда, много-много лет назад задавал себе этот вопрос. Все-таки, на мой взгляд, среди именно образованных людей, людей верующих, понимающих, ищущих, знающих, зачем они живут и куда они идут, гораздо больше, чем среди людей, которые не могут похвастаться какими-то дипломами, должностями и успехами в жизни.

о. Игорь

- Александр, вы, возможно, заблуждаетесь, потому что оцениваете весь социум, хотя бы весь круг интеллигенции на основании того круга, который окружал вас. Как правило, хороший человек собирает вокруг себя хорошее, плохой человек собирает вокруг себя плохое, если человек хороший видит хорошее, то человек плохой, как правило, видит, что вокруг него негодяи, он, конечно, не говорит им об этом, но ими пользуется, как может. Хороший человек, по жизни человек, которого любит Бог, он притягивает к себе людей, которые рано или поздно его просветят.

А. Ананьев

- То есть подобный притягивает подобное, поэтому делать выводы социологические трудно?

о. Игорь

- Трудно, да. На самом деле, я делаю выводы на основании того, что я вижу, я вижу разных людей вокруг себя, они приходят на исповедь, они приходят просто за советом, они приходят посмеяться зачастую над верой и знаете, люди простые, не отягощенные знаниями, они просто не могут дойти до таких мыслей, до которых зачастую доходят люди образованные, почитайте Достоевского, основные нигилисты у него кто, основные разрушенцы – это люди, не то, чтобы они образованные, есть такое понятие: «образованщина» - массовое образование, и когда человек получает знания не для того, чтобы познать истину, которая его освободит, а набирает знания для того, чтобы достичь определенных целей: богатства, власти, всего прочего, вот такие люди, они подходят к вопросам веры, исходя из своих корыстных соображений, и они-то как раз могут много найти противоречий внутри веры, внутри Евангелия, поведения священников, зачастую они становятся причиной раздора в обществе, вот в чем беда-то.

А. Ананьев

- Вы слушаете «Светлый вечер» на радио «Вера», я Александр Ананьев, продолжаю задавать вопросы моему дорогому собеседнику, священнику Игорю Сальникову, клирику храма Покрова Пресвятой Богородицы из города Хабаровска, и сегодня мы говорим об апостольском служении священников и мирян. Мой дорогой друг, замечательный священник с большим пылающим сердцем из маленького провинциального города, отец Владислав Береговой, очень любит, с позволения сказать, анекдот: стук в дверь, дверь открывается, за дверью священник, говорит: «Здравствуйте, вы не хотите поговорить о Боге? – Нет, - отвечают ему, - не хотим, мы православные христиане». Вы понимаете, да, отец Игорь, суть и смысл этого анекдота? И, несмотря на то, что в нем, конечно, много шутки, но и правды в нем тоже немало. Вот вы с такой легкостью и искренним пылом предлагаете мирянам проповедовать, нет ли в этом опасности?

о. Игорь

- Не всем.

А. Ананьев

- Не всем, вот хорошо, давайте определим, потому что, смотрите, если ко мне, когда мне было, допустим, 35 лет, подошла бы какая-то, прямо скажем, старушка и начала бы мне говорить о Боженьке, который меня накажет, если я не буду ходить в храм, а речь ведь именно об этом, она ведь таким языком, очень простым, очень своим, понятным ей будет мне рассказывать – ну, я улыбнусь, что я могу ей сказать? Мне нужен другой язык, чтобы я понял, о чем идет речь, мне нужен другой язык и другой человек, который бы рассказал мне о Боге.

о. Игорь

- Ох, Александр, старушки бывают разные, в моей священнической практике была старушка, которая 20 лет ходила в одну харизматическую секту, у нее была дочь, она и есть, слава Богу, они обе живы, и вот бабушка никак не поддавалась уговорам дочери, чтобы оставить эту злопагубную секту, напротив, она проповедовала искренне учение, она стала определенным харизматическим лидером среди них, но бабушка-то оказалась непростая, бабушка разобралась в сути этой секты, в источниках этой секты более, чем даже я разбираюсь, она до иностранных корней дошла этой секты и как-то заявила дочери: «Знаешь, Наташа, я выхожу из этой секты и буду креститься». И она стала активной прихожанкой одного из храмов на окраине Хабаровска, который еще не достроен, и всех своих подруг, которых она затаскивала в эту секту, она оттуда вытащила и сделала прихожанками этого храма. То есть зависит не от возраста, зависит от дара, который дан человеку, если человеку дан дар, неважно какого он возраста, ему 17 лет или 70 лет, он исполнит свою миссию, парадокс. Кстати, эта секта, правда, она запрещена законодательством российским, тем, что они ходят по улицам и приветствуют людей, рассказывают им о Христе, как в том анекдоте, поскольку вы мне рассказали анекдот, я вам тоже анекдот расскажу: когда открывают дверь, там стоит человек и стоят перед ним двое, говорят ему: «Молодой человек, вы хотите принять Христа?» Он говорит: «Да, я хочу принять Христа, пусть Он остается, вы идите вон». Собственно, тоже алаверды.

А. Ананьев

- Да это даже и не анекдот вовсе, это уже прямо какая-то хорошая притча, очень правильная.

о. Игорь

- Вот, поэтому все зависит от устроения человека, если у человека доброе устроение, я вам скажу, что я сам, когда еще не был священником, я почему-то разговаривал со свидетелями Иеговыми, они стучатся в дверь, я открываю, они по заученному начинают беседовать, определенный алгоритм у них существует, закладочки в Библии раз-раз-раз, так-так-так, вы согласны? Но поскольку я читал Библию, я сказал: «А как же вот так? А как же вот тут сказано о Святой Троице: во имя Отца и Сына, и Святого Духа…» Программа сбивалась, и вот эти сектанты мгновенно сливались. Все говорят об их навязчивости, все говорят, что они замучили, они пристают, а кто вам мешает самим приставать, проповедуя православное учение? Они проповедуют ложь под видом истины, а кто вам мешает проповедовать истину во имя истины, под видом истины? Не хотим, нам некогда, у нас времени нет, у нас дела, я же завел жену, завел волов, как в той притче евангельской: «имей мя отречена» - говорят они Господу. Ну, тоже есть такое положение.

А. Ананьев

- На самом деле, мне кажется, что всякая душа христианка и, как сказал еще один мой хороший друг, замечательный, очень известный адвокат: «Мы все рано или поздно придем в храм, просто одни придут по своей воле, а вторые приползут на кровавых коленях».

о. Игорь

- Третьих принесут на отпевание.

А. Ананьев

- Да, это и имеется ввиду. Я вот над чем сейчас думаю, отец Игорь, вопрос, наверное, самый важный за сегодняшнюю беседу: зачем? Вот, допустим, я, у меня есть моя вера, у меня есть мое желание услышать Бога, у меня есть желание идти ко Христу и быть с ним, хотя бы немножко сейчас и рядом с Ним по ту сторону земного пути, насколько мне хватает моего опыта и головы, я знаю, зачем и почему я здесь, но вот рядом со мной, допустим, мой приятель, пусть его зовут именем Андрей, Андрей далек от веры, далек от Церкви, поскольку он ко мне хорошо относится, он не насмехается напрямую, ну, иронизирует часто по поводу того, что я хожу в храм, по поводу того, что я молюсь – какой смысл мне Андрея взять за руку и вести с собой пытаться, если, когда ему придет время он сам придет? Если он не задаст вопрос, я это очень хорошо однажды понял: не говори человеку прямо о своей вере, не убеждай его, но когда тебе зададут вопрос будь готов на него ответить.

о. Игорь

- Да, совершенно верно, вы должны ответить каждому о вашем уповании, о вашей надежде. Вот в данной ситуации вы, мне кажется, тоже совершенно правы, потому что нигде не написано, чтобы каждый человек теребил другого человека и говорил ему: «Веруй, веруй, веруй, будь верным, не будь неверным», вопрос веры – это вопрос деликатный, невольник не богомольник, говорит русская пословица. Возьмем такой пример: преподобный Серафим, в общем, многие преподобные, особенно древние для нашего народа, для нашего времени такой яркий пример – это преподобный Серафим. Он ведь не стремился идти в народ, чтобы «толкать» какие-то речи, призывать к себе неверующих, хотя неверующих тогда было не меньше, чем сейчас, я вас уверяю, напротив, к нему приходили вот эти генералы неверующие, скептические барышни, начитавшиеся романов, и он со всеми ними разговаривал, а сам не рвался куда-то там на площади.

А. Ананьев

- Напротив даже, ведь он говорил: «Радость моя, молю тебя, стяжи дух мирен и тогда тысячи душ спасутся около тебя». Он же не говорил: «Иди и спаси тысячу душ».

о. Игорь

- Вот стяжите в себе дух мирен и этого будет достаточно, вы – свет миру, я повторю эту цитату евангельскую: «не может укрыться град, верху горя стоя», вы свет, вы светите, если свет, который в вас есть тьма, то какая тьма, может быть? Вы должны светить, «светить всегда, светить везде, вот лозунг мой и солнца», как сказал поэт. Поэтому я продолжу эту аналогию с преподобным Серафимом: он уходил дальше, как преподобные отцы, с ближней пустыни в дальнюю пустынь, потом его Господь возвращал, он был с Богом, ему хорошо, как апостол Павел говорил: «Мне с Богом хорошо и умереть хорошо, потому что я с Богом буду, а жить полезнее для вас, тогда я буду с вами». Вот первоапостольское ощущение, оно очень ярко иллюстрирует нашу с вами тему, и то, и другое служение возможно, но нужно служить, нужно действовать, нужно что-то делать, сидеть сиднем нельзя, или внутренняя работа, преображение себя по образу Христа, либо такие внешние труды. Я бы даже сказал, что по учению отцов, труды меньше, чем внутренняя работа, но сейчас такое время, что мы должны восполнить то количество христиан, которое было утрачено за XX век.

А. Ананьев

- Вот о том, что лично я, Александр, 43 лет, могу сделать, как это сделать, где это сделать, о том, почему это важно и о том, что у нас за время нынче такое и с какими демонами приходится бороться, вот об этом мы и продолжим разговор со священником Игорем Сальниковым ровно через минуту полезной информации на светлом радио.

А. Ананьев

- И мы возвращаемся в студию, клирик храма Покрова Пресвятой Богородицы города Хабаровска священник Игорь Сальников у меня сегодня в гостях отвечает на «Вопросы неофита». Я Александр Ананьев, сегодня мы говорим об апостольском служении священников и мирян, причем, наверное, я перефразирую нашу тему: апостольское служение мирян и священников. Однако мой следующий вопрос, отец Игорь, будет касаться именно священников: правильно ли я понимаю, что апостольское служение священников есть проповедь?

о. Игорь

- Да, конечно, проповедь и подготовка мирян к проповеди с паперти, то есть с того места, где храм кончается и начинается мир. Священник должен, может быть, какими-то инструкциями, как вы сказали: что я должен делать, я сейчас вам напишу инструкции, хорошо…

А. Ананьев

- Честно говоря, я вообще даже не представляю, ни одного пункта, что я могу сделать? Я знаю: я могу с женой поговорить, например

о. Игорь

- Можете катехизировать супругу, но я думаю, что она вас может самого катехизировать, она достаточно образована.

А. Ананьев

- Мы не рассказывали вам эту историю: в конечном итоге я искал Бога, а нашел жену, понимаете, она привела меня креститься в храм свой.

о. Игорь

- Так что пусть она вас катехизирует, не надо много думать…

А. Ананьев

- Но ведь прийти домой и говорить о евангельских событиях, о смысле праздника, о святых с самым близким человеком – это же тоже своего рода апостольское служение или нет?

о. Игорь

- Лучше это переживать вместе в церкви, чем говорить, мы много говорим, а вот переживания, молитва в семье - это интимная сфера, это внутренняя сфера жизни человека, поэтому хорошо, если сейчас много есть православных семей, то есть когда супруги смотрят в одну сторону, если супруги любят друг друга, но смотрят в разные стороны, один, допустим, атеист, второй православный, то это уже какая-то недостаточность тут есть, неполнота, вот они телесно близки друг с другом, они душевно близки друг с другом, а духовно? Получается разница в духовном, получается разница потенциалов, которые будут искрить, когда это происходит, а когда люди единодушны, им особо слова не нужны, им достаточно сесть вместе, положить головы друг на друга и все.

А. Ананьев

- Ну, это, скорее, знаете, по своему опыту – голод по тому, чтобы поговорить с кем-то, кто тебя поймет полностью, у тебя есть какие-то вопросы – ты их задаешь, можешь ответить на какие-то другие вопросы, это просто необходимость выговориться или просто наговориться в удовольствие о том, что для тебя важно, а где, как не дома, об этом можно поговорить? Давайте вернемся к проповеди, вот что важно: я очень много слышал, хотя с чем сравнивать, я два года в храме, два года хожу нас службы…

о. Игорь

- Давайте сравнивать, у нас разный опыт, у каждого уникальный опыт, я вот слушал, что вы говорили о семье – допустим, я это мотал на ус себе и буду советовать, буду как-то осторожнее со своими прихожанами, которые действительно хотят выговориться, у которых не хватает именно сердечной близости в виде разговора, есть жажда какая-то.

А. Ананьев

- Обязательно. Вообще по этому спектаклю, который мы поставили во МХАТ имени Горького я сделал очень неожиданный для себя вывод: есть у нас острый дефицит разговора, острый дефицит слова, нам очень хочется, чтобы с нами поговорили, чтобы нам рассказали, чтобы мы послушали или чтобы приняли участие в этом разговоре, люди приходят, и они включаются в этот разговор, они становятся частью этой истории. У нас много ярких картинок, у нас много громкой музыки, у нас много движущихся фигурок и мельтешащих огоньков, но возможности сесть и поговорить, у нас такое впечатление, что все меньше и меньше, и когда вдруг наступает тишина и возникает возможность поговорить, эта тишина на вас наваливается, как матрас, и вам становится страшно, и вы опять включаете радио, телевизор, все, чтобы что-то шумело…

о. Игорь

- …чтобы не остаться одному, чтобы что-то заполнило вакуум, который возникает у человека, у которого нет веры, нет полноты, у которого нет Бога, в сущности, потому что полнота – это Бог.

А. Ананьев

- Да. Так вот, я много слышал проповедей, от разных священников, я могу назвать трех священников, чьи проповеди действительно касаются моего сердца, которые для меня важны и которые я могу слышать, ведь говорить, неважно, о чем – это же тоже талант, это же тоже опыт, далеко не все могут говорить так, чтобы это было в точку, так, чтобы это было живо, чтобы это было не шаблонно…

о. Игорь

- Дары у всех разные, в том числе, и у священников.

А. Ананьев

- Да, но при этом мы сейчас говорим, по сути, о том, что человек выходит, смотрит в глаза и начинает говорить. Ну сколько человек, допустим, из десяти могут говорить действительно проникновенно, живо, интересно, актуально именно о тебе – ну, дай Бог, один из десяти, а остальные десять разве не оттолкнут в таком случае?

о. Игорь

- Александр, вы учтите, что, когда священник говорит с амвона или епископ говорит с амвона, он говорит не о себе, не про себя, он преподносит учение Церкви и с этого наполняется Святым Духом, даже если он косноязычен. Вот я помню историю с одним священником, которую я слышал, из писем игумена Никона (Воробьева), точнее, из предисловия к этим письмам, (если я не ошибаюсь, боюсь соврать): выходил один священник, говорил всего два слова: «Братья и сестры, спасайтесь» и плакал, и весь храм плакал с ним, вот такой «златоуст». Я понимаю, что нельзя преподавать на гомилетике, что это не является каким-то образцом проповеди, как сказано: «от избытка сердца уста глаголят». Роман Сладкопевец, как известно, был косноязычным, Моисей был косноязычным, пришлось взять Аарона, чтобы он озвучивал, как сейчас говорят, то, что ему сказал Бог. Красноречие – это дар, вот формально красноречие – это дар, который дается не всем, кому-то это вредно, он разгордится, кто-то, наоборот, прост сердцем, но то малое образование, которое он получил, то знание, может, он прочитал только Евангелие, у него сил хватило только на Евангелие, он не изучал Иоанна Златоуста и других великих риторов, но  важно ведь донести суть Евангелия, важно транслировать не себя, не себя в искусстве, а искусство в себе, скажем так, также и в Церкви, важно донести глаголы духа Святаго, это может сделать каждый священник, проникшийся Евангелием, проникшийся тем Духом, который он положил в рукоположение со стороны епископа, я вас уверяю.

А. Ананьев

- Ну, хорошо, со священниками, будем считать, разобрались, хотя, если неподготовленный человек (я знаю просто), случайный, зайдет и попадет на проповедь к протоиерею Максиму Козлову, услышав его, он задумается…

о. Игорь

- Я же говорю, дары разные.

А. Ананьев

- …услышав его, он остолбенеет, я просто знаю, я видел людей, которые приходили со мной. При этом к какому-то другому батюшке придет, замечательному, хорошему, и он скажет какие-то очень правильные вещи…

о. Игорь

- Я бы из проповедников добавил протоиерея Андрея Ткачева, который удивительно ярко, точно, доходчиво объясняет евангельские истины.

А. Ананьев

- Очень много священников, которых просто ждешь, когда начнется проповедь, и протоиерей Игорь Фомин, протоиерей Владимир Вигилянский, их же очень много таких, достойнейших абсолютно проповедников.

о. Игорь

- Я понимаю, есть люди, которые негромки, но имеют своих учеников, которые имеют какое-то знание, которое доступно людям образованным, тонким, изящным, как иконы, есть разные: есть простые иконы, есть тонкого письма начала XX века, которые кому-то нравятся, а кто-то их воспринимает, как такой новодел, вот им нужны иконы XIV века или иконы, написанные по образцу XIV века, и там есть разная градация, допустим, как икона, она не для того висит, чтобы мы ей любовались и рассматривали какие-то тона, полутона, ну, повесили бы такую икону в музее, ходили бы все, любовались, рассматривали, всегда есть что изучить. А икона, она существует для того, чтобы через нее на нас смотрел Бог, а не для того, что мы на нее смотрели, это может быть следствием гордости, когда человек разглядывает икону, смотрит бесстрастно в глаза Пресвятой Богородицы или Спасителя, или святого, не имея никакого опыта, имея только какое-то высшее образование, искусствоведческое, допустим - сказать, что это приносит духовную, душевную пользу я не могу. То же самое с проповедником, проповедовать должен каждый, словесность – это природа, мы существа словесные, не только священники, не только епископы - все, человек отличается от животного тем, что он существо словесное, тем, что ему Бог вручил дар слова, который изображает, который преображает, словом можно убить, словом можно спасти, это дано, этим надо пользоваться, поэтому, когда в семье, есть такой род мужчины, который молчит, придет с работы, выпьет пива, уснет в телевизор и молчит, уйдет на работу, ничего жене не скажет, даже не погладит и молчит, и люди так живут 10, 20, 30 лет, а потом почему-то семья распадается, дети выросли, жить незачем.

А. Ананьев

- Целительная сила слова?

о. Игорь

- Целительная, утешительная, раскрывающая сила слова, поддерживающая, столько функций у слова, человеческого слова. В принципе, определенным языком обладают птицы, собаки, другие животные, но именно человеческое слово обладает таким великим количеством нюансов. Какое количество литературы появилось с пришествием христианства, у евреев была только Библия, у другого народа была Книга Мертвых, у третьего народа были Веды, что-то еще. Теперь посмотрите на обилие христианской литературы, пусть не православная, допустим, массив английской литературы, массив французской литературы, итальянской литературы, массив литературы XX века, даже сейчас, когда уже кажется, ну все, умерло, модернизм, постмодернизм, неореализм, конструктивизм в литературе, они окончательно убили слово в его органичном существовании, и тем не менее литература существует, это в рамках постмодернизма, допустим, тот же Водолазкин умудряется сотворить нечто такое, что привлекает. Возьмите творчество Александра Исаевича Солженицына, которое фактически разрушило богоборческую систему, вот один человек только с листом бумаги уничтожил государство практически, его за это ругают сейчас, но это произошло, потому что он действовал не от своей воли, а действовал по воле Божьей, я, конечно, преувеличиваю, я утрирую, что он разрушил государство…

А. Ананьев

- Я понимаю, о чем вы говорите.

о. Игорь

- Он говорил, что надо говорить правду, это его была мысль, и правда разрушит ложь, а разрушив ложь, она разрушит базис системы, потому что система, она тоже информационна, любая система государства, она прежде всего информационна, а информация – это основа мира, как говорилось в XX веке, а слово – это носитель информации, очень важный носитель.

А. Ананьев

- Я вам, по-моему, уже задавал сегодня этот вопрос, но я задам его еще, чтобы услышать ответ, может быть, не в первый раз: у меня на другой работе есть десять человек: я и девять человек, которые далеки от Церкви, от храма, от веры, с которыми нам не о чем говорить. Правильно ли я понимаю, что моя задача хотя бы одного из этих девяти, а лучше всех девятерых привести в Церковь, к православной вере или я неправильно понимаю? А если да, то зачем, почему, разве моей задачей, как христианина, не является мое личное спасение?

о. Игорь

- Если бы вы были в пустыне Нитрийской или в другой какой пустыне, то, наверное, эта задача бы заключалась в том, чтобы вы спасались лично, но поскольку вы живете в обществе, как сказано: «все мы друг другу удове», то есть мы все члены друг друга, это единый организм, общество, если один уд страдает, если один член страдает – страдает все тело, соответственно, вы же не хотите страдать в обыденной жизни, не хотите болеть, не хотите иметь нравственное страдание, не хотите видеть несправедливость, стало быть, вы должны сделать все, чтобы люди, окружающие вас, пришли к добру, к свету, к любви, к гармонии, вам не достаточно иметь гармонию только в вашей семье, есть гармоничные семьи, которые просто живут для себя, они умирают, наверное, сейчас и этого достаточно, потому что именно в семье сейчас столько нестроений, столько вражды, настолько сильно воюет дьявол против семьи, что сохранить отношения двух человек, что сохранить отношения – это уже много, это уже великое дело, уже ты Петр и Феврония, если они смогут так поступить. Но мы живем в обществе, которое атомизировано, но все эти атомы прижаты к друг другу, скорее, мы живем в кварковом обществе, кварки, как известно, очень тесно между собой соотнесены, даже их вычленить очень сложно, не знаю уж, как ученые вычленили эти все их спины и прочее, вот и мы, как кварки, все мы вмонтированы, особенно в таких больших городах, как Москва и Санкт-Петербург, поэтому нам ничего не остается, либо мы согреем своим теплом тот коллектив, в котором мы живем. Есть сейчас такое понятие, как «неофитство», вот его надо в себе постепенно, медленно, с любовью изживать, приобретать веру, как знание, потому что вера – это объемное знание, если мы не будем иметь его, если христианин не будет иметь знания веры, осознания, осознанности, сейчас это модное такое слово, употребляется зачастую и сектантами, и прочими. Если мы не будем проникать в существо нашей веры, если мы каждый день не будем жаждать истины, то я даже не знаю, будем ли мы христианами вообще, останемся ли мы, как христиане, сможем ли мы нести какой-то подвиг, который нас поведет в Царство Небесное. Вот поэтому я думаю, что надо не неофитством заниматься, теребить других, что вот, я великий человек, я хожу в Церковь, я работаю на радио «Вера», я выступаю на телеканале «Спас», а вы тут, понимаете ли, валенки, сидите и занимаетесь бог весть чем - ты не знаешь, чем они занимаются, может, он, когда сидит, ближе к Богу, чем вы со всеми вашими средствами массовой информации, званиями и регалиями, Бог любит всех, и его тоже, поэтому надо раскрыть эту любовь в себе и раскрыть в нем, и таким образом мы вольно-невольно выполним свой долг. Исполнять заповеди – это не значит, что сейчас мы пришли в церковь и исполняем заповедь братолюбия, исполняем заповеди гостеприимства, когда к нам приходят наши друзья, а пришел враг или свидетель Иегова – мы не исполняем по отношению к нему заповеди, они фу-фу-фу, отряхаем, избавляемся, он атеист, уйди, противный. Мы должны любить всех, это тоже заповедь Господня: «Любите врагов ваших». Если вы будете любить тех, кто любит вас, то чем вы лучше фарисеев, чем вы лучше людей, которые эгоистически служат себе? Вы должны любить всех и светить всем, светить везде, вот лозунг мой и солнца, хорошая фраза, все равно талант – это от Бога.

А. Ананьев

- «Вопросы неофита» на светлом радио продолжаю задавать я, Александр Ананьев, вернее, уже не столько задавать вопросы неофита, сколько безуспешно пытаюсь изжить в себе это неофитство.

о. Игорь

- Я извиняюсь, я забыл тему передачи…

А. Ананьев

- Нет, ну оно все так или иначе касается. Сие мне посоветовал дорогой собеседник, клирик храма Покрова Пресвятой Богородицы города Хабаровска священник Игорь Сальников.

о. Игорь

- Александр, я извиняюсь, что я вас перебиваю, неофитство – это естественное состояние человека, вступившего в христианство, но если оно затягивается свыше меры, если человек ленится становиться на следующую ступень, остается в этом замороженном как бы состоянии, то тогда это может вызывать какую-то негативную оценку, потому что мы должны двигаться, движение – это жизнь, в том числе, и духовная.

А. Ананьев

- Но, с другой стороны, есть и положительная сторона, отец Игорь: вот, допустим, мы с вами побеседовали и вот эту беседу потом я бережно выложу к себе в социальные сети, где 5-6 тысяч человек, которые на меня подписаны, далеко не все из них люди верующие, осознанно верующие, вот это будет моим, с позволения сказать, апостольским служением или же это очередное проявление моей фейсбучной гордыньки?

о. Игорь

- Давайте я вам расскажу притчу, причем притчу не из области литературы, а из области моей жизни: эта книга, с которой мы начали нашу беседу, тут стоят две фамилии и два имени, первая фамилия – Александр Петрович Лепетухин – это заслуженный художник России, к сожалению, он ушел к Господу в 2016 году. Книга изначально формировалась наоборот, поскольку я священник, мои рассказы должны идти вперед, а его сказки, которые мы публиковали в епархиальной газете, они должны были вторыми идти, но именно его отшествие ко Господу, его преставление, оно поменяло наши планы, Господь сам поменял наши планы, захотелось, чтобы в честь его, в честь нашей сердечной дружбы, скажем: «филия» по-гречески, его рассказы стали первыми. Так вот, я расскажу его жизнь: он был обычным художником, был членом Союза художников, начинал он свою деятельность в советское время, закончил Худграф Хабаровский, был приглашен преподавать и пока он преподавал, как он иронически говорил: «Я учил-учил студентов рисовать, пока сам не научился», вот так он говорил, но это так и было, учась учимся.

А. Ананьев

- Лучший способ научиться чему-то – это учить, действительно, только так ты понимаешь, как это работает.

о. Игорь

- Да, мудрейший человек, я сейчас понимаю, когда человек уходит, начинаешь понимать, кто это был. Так вот, он обычным художником был, хотя очень способным, талантливым рисовальщиком, графиком, постоянно у него проходили выставки, но таких много художников, которые талантливы, которые прекрасно владеют техникой и так далее. Но Бог любил Александра Петровича, поэтому он ему послал болезнь, в расцвете сил, в 50 лет он тяжело заболел. Врачи, надо знать нашу медицину, они обещали ему: то ты проживешь 8 лет, то 4 года, разные врачи давали разный срок пребывания его земной жизни, и он остановился: а как, я жил-жил, а зачем? Стал задавать себе вопросы: а зачем я жил, а почему, что будет потом? Тормоз такой включился в человеке, он бежал-бежал-бежал, раз! – ты умрешь. А как это, что? У него жена молодая, две дочери на рассвете, им как-то надо обеспечивать будущее, а тут все, стоп. У него выставки, у него книги, он иллюстрировал Хармса, которого выпускали в Петербурге, очень любил детские рисунки, но он расцвел не как иллюстратор, вот я бы хотел избежать этого слова: «иллюстрация», потому что он стал рисовать, такой цикл задумал, цикл, который называется «Путь», в начале там изображаются просто Христос и апостолы, они куда-то идут, точнее сказать, он сначала рисовал апостолов, отвечая на ваш вопрос: что я могу сделать? – а потом стал проповедовать, он проникся духом того, что он рисовал, и он понемножку стал тем людям, которые его окружали, он никогда не говорил: «веруй» или «полюби Христа», никогда не раздавал Евангелие, он просто не мог не проповедовать своей жизнью, у нас ведь край и город совершенно неверующий, это ювенальный край, то есть сюда ссылали самых протестантов, самых нигилистов, самых революционеров, причем во все времена туда кого-то ссылали, который оказывался здесь неугодным и сейчас это, в основном, люди, которые неверующие, которые в храм не ходят, и они самодостаточны в себе. Так вот он подходил не со вне, а изнутри, он раскрывал душу в человеке, делал ее лучше, это трудно объяснить, как технологию, я до сих пор не могу понять, как он это делал, это не иначе, как через какое-то откровение, во-первых, своими работами о Христе, которые становились все тоньше и все утонченнее. К сожалению, его плохо знают на Западе, плохо знают в Москве, потому что тут другая какая-то живопись в тренде, но есть искусствоведы, которые его знают. Мы надеемся выпустить академический альбом Александра Петровича, в который можно поместить максимальное количество картин и что это будет развиваться. Так вот, апостольское служение он согласовывал не со мной, ни даже с другим духовником, он согласовывал с самими апостолами, то есть с Евангелием, и вот это оптимальный путь. Читайте, молитесь и Господь вас научит всему, было бы желание, было бы стремление, было бы понимание, зачем, если Господь вас замкнет в семье, ну, ради бога, оставайтесь таким светлым пятном, светлым образом для других семей, показывайте им, что есть возможность любви, не надо вам проповедовать, не надо бегать, как журналист, исполняйте свои обязанности качественно, профессионально и все, и достаточно, и Господь вас сам просветит.

А. Ананьев

- То есть получается, делай, что делаешь, другими словами, вы мне предлагаете ничего больше не делать кроме того, что я делаю, а я-то думал, сейчас отец Игорь мне скажет: «Значит так, Александр, записывайте, вам надо обязательно сделать вот это, вот это…» и я как-то внутренне уже…

о. Игорь

- Ну я же предлагал вам инструкцию по пунктам расписать: это, это, десять заповедей, как у Уинстона Черчилля, он же тоже свои заповеди выдвигал, вот я, как мудрец, по идее, должен был вас вот так наставлять, но я не мудрец, я говорю то, что думаю просто.

А. Ананьев

- Один замечательный священник, когда я ему задал вопрос: я говорю: «Слушайте, вот я на работу прихожу, там такая большая кантина, как это принято говорить, это от английского «canteen» - «столовая», это в бизнес-центре такая, и там сидят много таких важных менеджеров, всяких этих людей полезных», я говорю: «Вот я сажусь и мне как-то неловко помолиться перед трапезой, потому что здесь вот это все бизнес-сообщество вертится». А он говорит: «А вот здорово, это твоя апостольская миссия, ты должен мало того, что помолиться перед трапезой, это понятно, ты должен быть успешным на своем месте, ты должен быть уважаем своими коллегами, они должны стремиться быть похожими на тебя в работе и, увидя, как ты молишься перед трапезой, они будут иначе относиться к православной вере и обязательно пойдут за тобой, даже если ты не встанешь посреди этой самой несчастной кантины и не начнешь говорить о том, что «человек, друзья мои, является венцом Божьего творения, являет собой образ Божий…» - вот этого не надо в этой кантине, надо просто быть успешным в том, что ты делаешь.

о. Игорь

- И естественным в своей молитве.

А. Ананьев

- Да, это безусловно, не делать это напоказ.

о. Игорь

- Совершенно верно, если бы мы были нормальным здоровым обществом, примерно близким к тому обществу, которое, может, было в Греции лет 20 назад, там до сих пор в каждом отеле висят иконы, висят портреты предков, основателей, кстати, вот это любовь явленная, любовь к Богу и любовь к ближнему, и память о ближних. Вот если бы мы были таким обществом, то, наверное, такое поведение было бы естественным и к этому надо стремиться, потому что это свобода, сейчас много говорят о свободе, ты человек неверующий, ты сидишь куришь, пьешь кофе, размышляешь о своем бизнесе, да, ты еще не пришел к этому и не надо тебя совершенно дергать и не надо ломать твою свободу. И в то же время тут стоит человек, который живет в полноте, вот как Александр Петрович, он жил в полноте, он просто сидел в своей мастерской и работал, и люди приходили к нему преимущественно, он все время сцеплял каких-то интересных людей, кинематографистов, художников, просто девочек, которые пришли поучиться рисовать цветы, он являл любовь, и люди это чувствовали, он являл любовь, которая долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, у него тоже были свои страсти, он говорил о них публично, даже на телевидении, ну, естественно, деликатно, он не рекламировал, он говорил, что он с ними борется, он являл христианство своей жизнью, он не являл его формальной проповедью.

А. Ананьев

- И вот это блестящее завершение нашего, надеюсь, полезного для вас, но безусловно, интересного разговора со священником Игорем Сальниковым, клириком храма Покрова Пресвятой Богородицы города Хабаровска. Не знаю, как вы, друзья, а я услышал для себя мой ответ на мои вопросы неофита. Спасибо вам, отец Игорь.

о. Игорь

- Спаси Господь всех слушателей радио «Вера», спаси Господь вас, вразуми меня, чтобы я мог дальше нести свое служение, неразумный и грешный.

А. Ананьев

- Вернуться к нашему разговору вы всегда можете на нашем сайте «radiovera.ru». Я Александр Ананьев, услышимся ровно через неделю.