«Петь о Боге». Дарья Виардо

У нас в гостях была участница «Светлого концерта» к 10-летию Радио ВЕРА, певица Дарья Виардо.

Мы говорили о вере и творчестве, как через музыку можно говорить о Боге.

Наша гостья рассказала о своем детстве в Норильске, как пришла к вере в институтские годы и какие, иногда трагические, события влияли на формирование ее творчества.

Ведущие: Алексей Пичугин, Кира Лаврентьева

---

Алексей Пичугин

— Друзья, здравствуйте. Это Светлый вечер на Светлом радио. И в этой студии приветствуем вас мы. Моя коллега Кира Лаврентьева.

Кира Лаврентьева

— Добрый вечер.

Алексей Пичугин

— Я Алексей Пичугин. Здравствуйте. И с удовольствием представляем нашу гостью, в ближайший час эту часть Светлого вечера вместе с вами, вместе с нами здесь проводит певица, автор, исполнитель собственных песен, Дарья Виардо. Здравствуйте.

Дарья Виардо

— Здравствуйте.

Алексей Пичугин

— Вы у нас уже не первый раз, но первая программа была очень-очень давно, мне кажется.

Дарья Виардо

— Да, давненько, как только вышел альбом, по-моему.

Алексей Пичугин

— Это какой год был?

Дарья Виардо

— 21-й.

Алексей Пичугин

— За это время многое изменилось, за это время ваши песни стали еще популярнее, еще известней, и у нас тоже в жизни радиостанции много всего происходит. Десять лет мы в эфире, и, в связи с этим, друзья, мы вас приглашаем на наш замечательный светлый концерт, который 14 октября в Кремле, в Большом Кремлевском дворце пройдет, и, конечно же, в этом концерте примет участие и Дарья Виардо. Можно я сразу спрошу? Я зацепился за цитату. Мне показалось, с одной стороны, достаточно близким это утверждение, потому что мое становление когда-то в начале-середине 90-х, оно и церковное, и музыкальное проходило параллельно, и поэтому мне очень понравилась ваша фраза о том, что петь о Боге — это быть панком. Как-то так, да, наверное, вы говорили?

Дарья Виардо

— Да.

Алексей Пичугин

— А почему?

Дарья Виардо

— Мне кажется, это такой сегодня достаточно большой вызов времени, как мне кажется. Тем более, если это всё происходит в контексте современной музыкальной индустрии, мне кажется до сих пор, что это так.

Алексей Пичугин

— А мне почему-то казалось, что современная музыкальная индустрия, и не только современная, там неважно, о чём мы говорим, о каком времени, 90-е, 80-е, 21-й век, вот вся эта четверть, которая проходит, она всё равно, несмотря на какую-то такую атомизированность общества, несмотря на то, что общество всё равно к какой-то секулярности стремится, это в меньшей степени касается творчества, то есть когда человек о чём-то поёт, там всё равно что-то, неважно, как это называется, Бог или любовь, любовь в каком-то высоком таком общем смысле, или это вообще о каких-то просто высоких материях, но это обязательно присутствует, потому что для творческого человека, особенно для того, кто пишет стихи, вот эта связь с чем-то надмирным, она всегда существует.

Дарья Виардо

— Ну, я думаю, это действительно так. Любые какие-то творческие порывы и вдохновения, это, мне кажется, такой отголосок того, что мы, как создание Божие, мы тоже несем в себе эту жажду творить что-то и привносить новое в этот мир. Но все-таки, кажется, всё равно во многом, несмотря на первозданность этого порыва, какие-то смыслы подменяются немножечко такой искорёженностью нашей природы. Поэтому, может быть...

Кира Лаврентьева

— Скажите, пожалуйста, на что вы опираетесь, когда пишете тексты для песен? Это какой-то личный опыт? Глубинные переживания? Или это ваши наблюдения, и вот слова льются, как, знаете, как бывает у поэтов, сам не зная, что пишешь, а получается что-то такое невероятное?

Дарья Виардо

— Для меня это всегда, то, что касается моих песен, это личный опыт.

Кира Лаврентьева

— Это чувствуется.

Дарья Виардо

— На самом деле, да, за каждой песней, если не какая-то такая явная история, которую можно рассказать, то это в любом случае достаточно сильное внутреннее переживание, которое сопутствует вот этому порыву что-либо написать.

Алексей Пичугин

— Мне было очень интересно, я изучая ваше интервью и вашу биографию, Норильск — особенное место. Я в Норильске был один раз в командировке несколько дней, и он оставил у меня абсолютно такое неизгладимое ощущение. Я понимаю, что, приехав на три дня, можно быть только туристом, оценить то, что все достаточно дорого в магазинах по сравнению с материковой Россией, поразиться красоте, причем для меня это красота, а для огромного количества людей это выжженная пустыня. Я помню картинки, где космонавт в каком-то таком шлеме рассуждает о том, что это выжженная планета, выжженная пустыня, скорее бы на Марс, и перечеркнутая табличка Норильск. Я получил жутчайшее отравление в цеху одного из предприятий, потому что нам в этой командировке забыли выдать противогазы. Я помню, что даже одну девушку из нашей группы в больницу увезли оттуда. Я ощутил в полной мере, насладился Норильском, в хорошем смысле этого слова, потому что действительно какой-то пульс города, совершенно необычного для жителя средней полосы России, он чувствуется, и я бы, конечно, с удовольствием туда вернулся. И вдвойне интересно, как Норильск в вашем творчестве отражается, переломляется, потому что помимо вот этой вечной мерзлоты, этих опустевших зданий, я спрашиваю, почему их не сносят, потому что их, говорят, сносить дороже, чем построить рядом новое. Пустых зданий и новых современных домов, стоящих рядом. Вот весь этот сплав, он еще к тому же и базируется на очень сложном фундаменте ГУЛАГа, лагерей, людей совершенно разных национальностей, вероисповеданий, мест жизни, которые навсегда остались в Норильске. Вот как это в вашем творчестве?

Дарья Виардо

— Ну, я всегда говорю о том, что Норильск, как мне кажется, меня в большей степени сформировал. Мне кажется, я не могу представить себя в отрыве от своего родного города. И это правда, что этот город настолько уникален. Там действительно чувствуется, насколько он пропитан болью, но в то же самое время какой-то невероятной жаждой к жизни. И вот эта тяжёлая история, наследие, то, как этот город строился, каким трудом, кровью он возводился, и до сих пор, вот работают вот эти предприятия, у меня папа отработал 30 лет, кстати, вот на никелевом заводе, который, к сожалению, сейчас уже снесли.

Алексей Пичугин

— А его уже нет, да?

Дарья Виардо

— К сожалению, да.

Алексей Пичугин

— Я-то как раз был, он еще работал.

Дарья Виардо

— Это огромная боль всего города на самом деле. Такая прям отдельная история. И я тоже как-то раз просила папу привезти меня туда, потому что, конечно, столько историй оттуда, столько каких-то вот рассказов, которые папа приносил оттуда домой, и мне действительно было очень интересно там побывать, и у меня был похожий опыт, когда я приехала туда, и я была в шоке, как вот и папа, и его друзья просто стоят, разговаривают, как ни в чём не бывало. А у меня какое-то прям ощущение, что я сейчас потеряю сознание. И вот этот вот газ, его и так в городе всегда было много. То есть чувствуется вот этот вот сладковатый привкус, головокружение, а зайдя туда, внутрь плавильного цеха, ну, прям обомлело. И я прям, да, очень тоже хорошо запомнила этот опыт. Да, это невозможно описать, насколько это уникальное место. И действительно, как будто бы не каждый способен за вот этим каким-то суровым фасадом увидеть красоту, которая там кроется.

Кира Лаврентьева

— Ну, там есть некая свобода. Вообще Сибирь, она дает некую свободу. Я сама же сибирячка, поэтому я в Норильске не была, но я жила в Красноярске и в близлежайших городах, и, конечно, была много раз. Енисейск, Канск, Абакан, все вот эти вот городочки прекрасные, ссыльные, с одной стороны, а с другой стороны, совершенно удивительные по своей красоте и глубине. Вы совершенно правильно сказали, да, это города страданий, с одной стороны, а с другой стороны, какой-то невероятной жажды жизни и свободы, купленной очень дорогой ценой. И это накладывает отпечаток обязательно на человека, который там родился и вырос. Такой личный вопрос, Дарья, вы в школу ходили, сколько градусов было, самый холодный день, который вы помните?

Дарья Виардо

— Ну, самый холодный я не вспомню, но постоянно как-то температура варьировалась, минус 40.

Кира Лаврентьева

— До минус 50.

Дарья Виардо

— Да, до минус 50 доходил показатель. Но на самом деле, вот про школу это тоже очень интересно, очень часто были актировки, так называемые.

Алексей Пичугин

— Освобождение.

Дарья Виардо

— Да, освобождение. А по-моему, термин актировки, он использовался именно в лагерях.

Алексей Пичугин

— Он из лагеря, да, освобождение от работы, актировка от работы.

Кира Лаврентьева

— Очень интересно. Лагерный термин.

Дарья Виардо

— Да, лагерный термин так перекочевал в нашу школьную жизнь. Интересным образом.

Кира Лаврентьева

— Филигранно.

Дарья Виардо

— Да, и мы могли, я помню, даже доходило до того, в какие-то самые суровые зимы, что почти месяц мы могли вообще не ходить в школу. Нам выкладывали на местном сайте города, в школьном сайте выкладывали какие-то домашние задания, и мы дома сидели самостоятельно занимались целыми месяцами в такие вот суровые зимы.

Алексей Пичугин

— Задолго ещё до дистанционного образования по всему миру.

Кира Лаврентьева

— Да, вы уже его прокачали.

Дарья Виардо

— Мы уже понимали, что это нас ждет.

Алексей Пичугин

— Дарья Виардо у нас в гостях. Давайте слушать музыку. И первая песня, она у нас в ротации, вы часто, если слушаете нашу радиостанцию, все время можете ее услышать. Песня «Бог в меня верит.» Так она называется, правильно?

Дарья Виардо

— Да.

Кира Лаврентьева

— Такая очень мотивирующая песня.

Алексей Пичугин

— Это же одна из ваших достаточно ранних композиций, да?

Дарья Виардо

— Ну, на самом деле, нет, это уже ближе к концу написания альбома пришла эта песня.

Алексей Пичугин

— Альбом, речь идет про ваш первый альбом.

Дарья Виардо

— Альбом «Глаз».

Алексей Пичугин

— А, это не первый.

Дарья Виардо

— Ну, это, получается, первый полноформатный альбом, до этого был мини-альбом из четырёх песен.

Алексей Пичугин

— А цирковь это?

Дарья Виардо

— Это вот был мини-альбом.

Алексей Пичугин

— А, это вот мини-альбом.

Дарья Виардо

— Да, это до.

Алексей Пичугин

— Сейчас мы про это поговорим, и про период религиоведческий, период исканий. Буквально через несколько минут, а пока послушаем музыку Дарья Виардо и песню «Бог в меня верит». Религиоведение — это такая штука, в которой совершенно не значит, что ты сам должен принадлежать и находиться внутри какой-то религии, внутри какого-то вероисповедания, быть верующим человеком. Советские примеры знаменитых религиоведов как раз это хорошо показывают. И вот вы поступили на религиоведение в Екатеринбурге. А вы тогда себя как вообще ощущали? Как кто?

Дарья Виардо

— Ой, это был настолько странный период метаний, исканий. Ну, это, в принципе, естественно для всех тех, кто выпускается из школы, и тем более, если ты переезжаешь в какой-то новый для себя город. Но не совсем новый. Я там часто бывала летом. Но, тем не менее, у меня там не было особо друзей.

Алексей Пичугин

— А простите, сразу вопрос. А у вас же в Норильске нет людей, у которых оттуда корни. Все равно люди туда приезжают.

Дарья Виардо

— Да.

Алексей Пичугин

— И даже пословица такая есть, что надо вовремя приехать и вовремя уехать.

Дарья Виардо

— Да, это правда. Все в основном приезжие, либо те, кто называют себя коренными, это, как правило, потомки тех, кто сидел в лагерях. Они сидели в лагерях и остались там после, получается, расформирования Норилага. Они продолжили там жить, трудиться, но вот появились там семьи.

Алексей Пичугин

— А ваши предки откуда?

Дарья Виардо

— У меня папа сам приехал с Урала, хотя родился в Ульяновске, но жил он, рос на Урале. А мама с города Мирный, это Якутия. Она вот оттуда. Но мама, кстати, вот училась и заканчивала школу уже в Норильске, когда ее родители уехали туда на заработки.

Алексей Пичугин

— То есть вы фактически в третьем поколении норильчан.

Дарья Виардо

— Ну да.

Алексей Пичугин

— Итак, да, простите, я вас перебил. Вы приехали в Екатеринбург. Почему вы вообще решили изучать религию?

Дарья Виардо

— Это было какое-то сумасбродное решение, судьбоносное.

Кира Лаврентьева

— Вы ходили в храм до этого?

Дарья Виардо

— Нет. Вот так вот, чтобы сказать, что я ходила в храм, скорее, как это называется, мы были захожанинами.

Кира Лаврентьева

— Ну то есть всё-таки интерес был какой-то к Богу и к храму?

Дарья Виардо

— Интерес, да, появился. Я прям очень хорошо помню, когда я готовилась к ЕГЭ по литературе, я начала целиком вот в очень короткий срок осваивать и читать, причем с интересом читать весь вот этот пласт школьной литературы. И когда я дошла до Достоевского, я помню, что меня вот прям вот как...

Кира Лаврентьева

— Торкнуло, говоря по молодежному.

Дарья Виардо

— Да, вот только ударило.

Алексей Пичугин

— Ну вот. А я, прочитав в каком-то вашем интервью, что вы любите Тургенева, у нас же вечно Тургенев или Достоевский. Я могу 100% ответить на этот вопрос. Тургенев.

Кира Лаврентьева

— Алексей обрадовался.

Алексей Пичугин

— А я обрадовался, потому что у вас и псевдоним, да, Дарья Виардо, от Полины Виардо.

Кира Лаврентьева

— Точно.

Дарья Виардо

— Ну, я помню, что, да, это было, все-таки, когда мне было 14 лет, и я вот так вот назвалась.

Кира Лаврентьева

— То есть любовь к Тургеневу, она уже отроческая была.

Дарья Виардо

— Да, это все-таки про юность, а сейчас уже более каком-то осознанном возрасте я за Достоевского.

Кира Лаврентьева

— Да.

Кира Лаврентьева

— А Достоевского что именно?

Дарья Виардо

— Ну, мне кажется, это так сложно.

Кира Лаврентьева

— Ну, вот первое, что приходит на ум.

Дарья Виардо

— Ну, это его искание Бога, которым он заражает. Тех, кто к этому еще сам как-то не пришёл, но он вот что-то, вот как Тарковский говорил про то, что вот художник может пробудить орган, которым верит. И мне кажется, Достоевский вот он может это делать.

Кира Лаврентьева

— Некая передача благодати происходит.

Дарья Виардо

— Да, что-то он вот как-то пробуждает в тебе. И я помню, да и не только Достоевский, когда я читала, помню и поэзии много, вот там целый такой блок, который нужно было освоить, начиная с Золотого века, там Серебряный. И так много произведений, которые меня больше всего потрясали, всегда было какое-то обращение к Богу, ко Христу, работа именно с этими темами. И я помню, что меня это очень заинтересовало. Я тогда намеревалась поступать на филологический факультет. Я прям думала, что я буду вот этой темой заниматься. Думала даже взять труды Достоевского и исследовать эти библейские мотивы. И всё было хорошо, я сдала экзамены, я уже проходила в Екатеринбурге на бюджет, на филологическое отделение, вот этот факультет, но в какой-то последний момент, буквально оставалось там два дня до подачи еще каких-то дополнительных, ну, документов на дополнительные какие-то факультеты, и я увидела такую специальность, как религиоведение. На самом деле она была какой-то довольно маргинальной, потому что там было, по-моему, всего 10 человек и какой-то минимальный проходной балл. И почему-то, я не знаю, это было какое-то иррациональное чувство. Сейчас-то я понимаю, почему это было очень промыслительно, что я встретила именно там определенных людей, которые стали очень важными на моем жизненном пути и способствовали тому, что я пришла в храм как-то уже осознанно и по-настоящему. И вот тогда, когда увидела этот факультет, я прям не знаю, меня все отговаривали, потому что я же действительно не понимала. Это в последний момент я увидела, но мне вот захотелось туда отчаянно поступить.

Алексей Пичугин

— А что у вас с музыкой в этот момент было?

Дарья Виардо

— С музыкой у меня... Ну вот были прям какие-то цели. Я переехала, я хотела написать альбом.

Алексей Пичугин

— А до этого как к этому все шло? Потому что мы так пока и не выяснили, когда музыка в вашей жизни началась именно профессионально. Вы ощутили... Была ли у вас группа когда-то? Все в школе в группе играли, а у вас как это было?

Дарья Виардо

— Ну, я в четвертом классе уже поняла, что я выбираю этот путь, и я хочу этим заниматься. Вот тогда у меня прям уже это было осознанно. Это интересно, что довольно в раннем таком возрасте это произошло. Я как-то с тех пор от этого не отступала. Были какие-то небольшие шаги, но я как-то понимала, что, находясь, наверное, в контексте Норильска, всё-таки было нам... Мы пытались, мы много выступали, что-то делали со знакомыми музыкантами, но всё равно это оставалось в таких вот рамках Норильска. И я просто как-то терпеливо ждала, когда...

Кира Лаврентьева

— Своего часа.

Дарья Виардо

— Да, появится возможность. Я очень хотела в Петербург.

Кира Лаврентьева

— Как на самом деле многие в то время.

Дарья Виардо

— Да, подростки прям все отчаянно хотели в Петербург. Это прям какая-то мода, что вот надо вот туда.

Алексей Пичугин

— Мода волнообразная, она появляется и исчезает. В 80-е все хотели в Петербург, потом переезжали из Петербурга в Москву. В начале нулевых все хотели в Петербург, потом куда-нибудь переезжали. Тогда обычно в Европу. И вот так вот это вот волнообразно и снова этот период наступил.

Алексей Пичугин

— И в общем, да, к сожалению, ну, я думаю, к счастью всё-таки. Но тогда мне казалось, к сожалению, я уехала в Екатеринбург, поскольку там всё-таки находились папины родственники, и я туда приезжала каждое лето с детства, и, в принципе, город немного мне был знаком, но всё равно как-то я не находилась обычно в центре, это всегда были какие-то наши дачные участки, где мы проводили лето и трудились. И, конечно, когда все мои друзья уехали, большая часть в Петербург, мне было очень одиноко, потому что всё равно друзей, с которыми я могла бы общаться, у меня тогда не было. И вот я пошла на религиоведение и обрела там соратников, очень важных для себя.

Алексей Пичугин

— Соратники, они были по духу, соратники в музыкальном смысле, соратники просто какие-то, ну, люди, с которыми приятно время провести, куда-то сходить?

Дарья Виардо

— Ну, сейчас, как я понимаю, все-таки это соратники по духу. Соратники по духу были, безусловно.

Алексей Пичугин

— Давайте к музыке вернемся. Песня, которую мы будем слушать, называется «Аллилуйя». Это композиция из какого периода?

Дарья Виардо

— Это композиция тоже из того периода, когда я уже завершала работу над альбомом «Глаз». Она появилась одной из последних. Мне кажется, это довольно символично, что она вот как-то вот так вот завершила собой всё. Я помню, я тогда наткнулась на византийский распев 134-го псалма «Хвалите имя Господне».

Кира Лаврентьева

— И вы его, в общем, обыграли как-то вот в своём творчестве.

Дарья Виардо

— Да, я использовала его в качестве припева этой песни.

Алексей Пичугин

— Давайте слушать.

Кира Лаврентьева

— Давайте, да.

Алексей Пичугин

— Да, и напомним, что, во-первых, напомним, что у нас грядет «Светлый концерт» 14 октября в Кремле, в Большом Кремлевском дворце. Нам 10 лет, и мы очень хотим вас пригласить на наш праздник в Кремль, Большой Кремлевский дворец, на светлый концерт, где будет выступать Дарья Виардо, где будут выступать множество прекрасных артистов. И, конечно же, будем мы, ваши ведущие, Радио ВЕРА. По крайней мере, те, кто здесь в студии.

Кира Лаврентьева

— Дарья, вы знаете, я, честно говоря, с одним главным вопросом сюда пришла на эту программу и думаю, как бы к нему более деликатно подобраться, но понимаю, что время у нас неумолимо. Движется вперед, моя деликатность мне мешает, пора уже переходить к главному. Вот что хочется спросить. Я с удивлением обнаружила, что вы 1999 года рождения.

Алексей Пичугин

— А что тебя так удивило?

Кира Лаврентьева

— Я сейчас объясню. Глубина ваших песен, она действительно невероятная. И некоторые песни, они бездонные. Ну, просто бездонно. Это сейчас не комплимент, не какая-то там, знаете, такая вежливость программы на Радио ВЕРА, вежливость ведущих, а это именно вот такое вот искреннее глубокое наблюдение. И слушают вас не подростки, точнее, не только подростки, не только там какие-то люди до 30-ти, а слушают вас и взрослые люди. Я так понимаю, что вы ездите с гастролями по монастырям, вы были в Псково-Печерском монастыре, вы были там в Москве, выступали на многих приходах, вы были на многих площадках. Я так понимаю, что зрители ваши потенциальные и реальные — это люди и сорока, и пятидесяти лет, и в общем-то, варьируется возраст от нуля до бесконечности. И я так думаю, что это как раз происходит от того, что вы как-то очень глубоко затрагиваете очень болезненные струны человеческой души. И современным молодым людям, в принципе, это не так уж просто. Потому что я буквально недавно вела программу с человеком, который занимается интернет-образованием и мы с ним заговорили о том, что современная гаджетизация, такая роботизация общества молодого она ведет к обеднению эмоционального интеллекта. И часто приходится встречаться с тем, что современный молодой человек, 20-ти летний, 30-ти летний, это уже человек, который очень четко знает свои границы, знает, чего он хочет. Ну, страдания, конечно, не может и есть, но они не сильно про него. Уж тем более рефлексия на тему страданий или переживаний другого человека и вообще мысли о другом. Это какая-то уже такая запредельная история для нас свойственная. Для следующего поколения она уже такая более непонятная такая, довольно некомфортная. У вас этого нет. Некоторые ваши песни, они просто пропитаны страданием, причем таким не унылым, таким вот каким-то животворящим каким-то, знаете, таким страданием, которое ведет к Пасхе. То есть там, где крест, там и воскресенье, там, где распятие, там и Пасха. Там и ваша голгофа, там и ваша жизнь. И вот это удивительно. Я когда слушала эти песни, думала, «Господи, помилуй, что же пережила эта девочка, что она пишет такие тексты?» И я не предлагаю вам сейчас рассказывать, что вы пережили, но во всяком случае хотя бы давайте как-то коснемся, в общем-то, рождении этих песен. Как они у вас рождались? Действительно, что побуждало вас именно так писать, именно такие песни, именно такие тексты? Это, конечно, вот очень волнующе.

Дарья Виардо

— Даже непонятно с чего начать.

Кира Лаврентьева

— Можно с главного.

Дарья Виардо

— На самом деле, мне кажется, опять возвращаясь к теме Норильска...

Кира Лаврентьева

— То есть все-таки мы опять уходим туда.

Дарья Виардо

— Мне кажется, да, мне кажется, во многом я помню уже тогда, когда мне было лет, наверное, 12-13. А это такой, наверное, еще период, когда начинается этот переходный возраст. Я помню, что это было для меня чем-то невозможно тяжелым.

Кира Лаврентьева

— Мучительно.

Дарья Виардо

— Я помню, у меня было ощущение, что у меня в какой-то момент как-то резко открылись глаза, и они как-то открылись на всё. И как будто слишком неожиданно. И тоже там был определенный ряд событий, которые меня потрясли. У меня была подруга детства, и мы с ней очень много и плотно общались. И так случилось, что она покончила с собой. И я помню вот этот вот какой-то очень страшный период, когда меня тоже мучили...

Кира Лаврентьева

— Ну, в общем, да, всякие искушения.

Дарья Виардо

— Да, у меня были такие большие довольно проблемы с депрессивными мыслями. Тоже приходилось, ой, со многим столкнуться. И вот, наверное, в тот момент зародилось это чувство какого-то отчаянного искания, выхода из вот этой темноты, в которую я попала. Да. И вот с того момента...

Кира Лаврентьева

— Вы начали обращаться к Богу в текстах.

Дарья Виардо

— Я помню, что тогда всё-таки было очень много отчаяния. Те песни, которые появились в тот период. Вот это, кстати, песня «Ангел похоронитель», песня «На руинах» и «Кем бы ты ни был» это Вот, кстати, «Кем бы ты ни был», это вот песня, посвящённая моей подруге.

Алексей Пичугин

— Я читал в вашем интервью, что она ушла из жизни рано, как раз в момент вашей учёбы.

Дарья Виардо

— И вот именно в тот период я, конечно, очень много искала, но я скажу так, что меня помотала, прежде чем я, казалось бы, вот так вот это доступно. Вот есть храмы, это наша родная вера. И вот как-то вот прямее всего этот путь, казалось бы, пойти туда. Но нет, как-то всё равно вот эти какие-то духовные практики. Вот я помню, что вот этого было.

Кира Лаврентьева

— Восток.

Дарья Виардо

— Да, очень много Востока. Были взрослые ещё в окружении, которые как-то знакомые, которые тоже как-то вот советовали обратиться куда-то туда. И на самом деле, прежде чем я пришла в храм, прошло довольно много времени, это был как раз-таки период, когда я уже училась в Екатеринбурге на религиоведении. То есть вот тот путь, который как-то вот очень долго складывался.

Кира Лаврентьева

— Ну да, вы знаете, «искушён быв может и искушаемым помощи». Вы какие-то трудности прошли, и через свои песни помогаете людям как-то выжить, что ли, в подобных трудностях. И это очень здорово.

Алексей Пичугин

— Можно я сразу чуть-чуть забавлю градус нашего разговора?

Кира Лаврентьева

— Да, да, надо сбавлять уже, да.

Алексей Пичугин

— Нет, не то, что надо сбавлять уже, а то надо уходить, возвращаться, потому что мы сейчас можем уйти в такие философские совсем истории и утонуть в них.

Кира Лаврентьева

— А мы не хотим.

Алексей Пичугин

— Кира сказала, и действительно, это же факт, что вы много достаточно выступаете на совершенно разных площадках. Это, с одной стороны, приходы, фестивали, которые монастыри проводят. Да-да, если вы не знаете, у нас тоже такое есть. И это обычные площадки, клубы, куда приходят люди, которые услышали вас. Это вообще интересно, как сейчас люди узнают про разных исполнителей. Вот для меня это одна из платформ музыкальных, которую все знают, которая, наверное, у нас сейчас в стране одна из основных. Я просто, так как живу в автомобиле практически, у меня всё время что-то играет, то, что мне эта платформа предлагает на основе моих интересов, в том числе и ваши песни. Соответственно, дальше я смотрю, где выступают те артисты, которые мне приглянулись. Если есть такая возможность, время, то я туда иду. Это действительно абсолютно разные площадки. Если еще 10 лет назад, когда всего этого не было, мы знали исполнителей в основном или по радиостанциям, или вот у меня всегда так было, что меня интересовала музыка, которую редко можно было услышать по радио, и поэтому там, ну, где-то среди моих знакомых, друзей, которые это уже слушали, мы как-то узнавали, если это вдруг российские исполнители шли на концерты, если нет, то ждали, может быть, приедут, чаще не приезжали, потому что это такая нишевая основа история. Сейчас всё изменилось, и вот вы видите людей, которые приходят к вам на выступления, в клубы, видите людей, перед которыми вы выступаете где-нибудь на приходах. Это разная публика. Вы можете там представить себе людей из приходского концерта где-нибудь в хорошем московском клубе, где вы играете или нет? И для вас, где вообще комфортнее выступать? Где вы комфортнее себя чувствуете? Только честно.

Дарья Виардо

— На самом деле, довольно часто история, когда люди из каких-то приходов приходят на концертные площадки. Ну, вот это, мне кажется, такая довольно обычная практика, часто такое встречаю. На самом деле, мне по ощущениям как будто бы очень нравится вот на таких общедоступных концертных площадках делать свои концерты, потому что для меня, конечно, порой удивительно видеть каких-то ребят, людей и очень радуется сердце, что совершенно разные люди приходят послушать песни, вот не так давно... Я уже кстати не первый раз обращаю внимание, приходят девушки, внимание, в хиджабах и прям с большим удовольствием слушают, снимают на телефоны. Я знаю, что среди тоже вот такие...

Алексей Пичугин

— Но это естественно, поскольку мы, живя в большом городе, просто видим такое количество покрытых женщин, которые встречается нам каждый день в Москве. Не только в Москве, так как я много езжу, в любом большом городе. Понятно, что эти девушки ходят на концерты.

Дарья Виардо

— Ну просто, да, интересно, что все-таки музыка с таким... большая часть песен православным по текстам, и я прям понимаю, что только рады.

Алексей Пичугин

— А почему нет? Мусульмане в православные храмы приходят, и достаточно естественно, спокойно себя чувствуют. Для них просто вот этот опыт... Во-первых, очень много жен, это русские девушки, которые вышли замуж за мусульман, и, соответственно, это ортодоксальные мусульмане, и они покрылись. Но при этом их интересы, они остались в поле, в том же поле, они находились там до замужества.

Дарья Виардо

— Ну, это, наверное, я все больше к тому, что вот такие площадки, они действительно становятся таким поводом прийти для большого количества людей совершенно разных групп и каких-то интересов и ценностей. Мне кажется, это, не знаю, меня это всегда как-то трогает.

Кира Лаврентьева

— Вас концерты наполняют или утомляют? Вы восстанавливаетесь какое-то время после них? Или это всё-таки ресурс?

Дарья Виардо

— На самом деле каждый раз происходит по-разному. И я вот часто замечаю, когда я нахожусь в каком-то прям уже чуть ли не упадническом снова состоянии, и предстоит какой-то концерт, и у меня по ощущениям вообще нет силы, я уже чуть не плачу, что я не хочу идти играть этот концерт. Каждый раз происходит какое-то чудо, хотя вот я казалась бы, и трачу какие-то последние силы. Самое главное — это то, что я получаю какой-то огромный отклик от людей, даже находясь в таком, как говорится, нересурсном состоянии, все равно эти тексты, эти мелодии продолжают работать. И это, конечно, удивительно. Люди подходят и говорят какие-то замечательные вещи. И, конечно, это все стоит того и становится как-то совершенно неважно, в каком состоянии ты находишься. Конечно, бывают разные периоды, и мне кажется, это будет как-то неправдиво сказать, что да, вот постоянно такое благодатное состояние, конечно, бывают какие-то такие...

Кира Лаврентьева

— Откаты.

Дарья Виардо

— Да, это все неизбежно.

Кира Лаврентьева

— Я с уделением обнаружила, что Сергей Васильевич Рахманинов, прежде чем написать вторую симфонию свою известную. Он два года прибывал в упадническом состоянии совершенно. После первой, не симфонии, а второй концерт. Второй концерт Рахманинова известный, который знают все, даже кто особо музыкой не интересуется классической. Вот после первого концерта он всем анонсировал второй, вдруг решил, что он его не сможет написать, и на два года ушел вообще просто в затвор, из которого все дружно вытаскивали. И вы знаете, вот, с одной стороны, кажется, что он был без сил, он сидел совершенно безресурсный, безрадостный, без каких-то надеж, но то, что он что-то сможет. А в это время, получается, Господь так ему силу-то копил, потому что, как мы знаем, второй стал самый известный, он сделал такой мощный выхлоп после двух лет абсолютных страданий. К чему я это все говорю? К тому, что, конечно, сила Моя в немощи совершается, говорил там Господь. И вот иногда в творчестве некоторых авторов мы это явно видим, да, и что говорить авторов даже на своей собственной жизни, да, что здесь, когда-то, в немощном состоянии, в этом состоянии можно встретиться со Христом. И это действительно большое счастье.

Дарья Виардо

— Вы знаете, как я понимаю это, вот, мне кажется, абсолютно про меня, потому что тоже задают вопрос, что Дарья, а когда вышел альбом? Я когда говорю, что в 21 году, я не знаю, мне хочется под пол провалиться, потому что это правда.

Алексей Пичугин

— И писали вы альбом, где-то вы говорили, что целый год, это очень долго, а мне кажется, нет.

Дарья Виардо

— А вы знаете, просто я скажу честно, был такой ужас, я была выжата, как лимон.

Алексей Пичугин

— Летов, который выпускал в 80-е, в 87-ом, в 88-ом году по пять альбомов в год, ну, это какой-то уникальный пример. Есть ещё такая группа Helloween, которая выпускала тоже там по 10 альбомов в год, но это же знаете...

Кира Лаврентьева

— Энержайзеры какие-то.

Алексей Пичугин

— Редкие примеры, там, действительно, какой-то энергии одного человека, какого-то подъема, которого нужно было вот эту энергию куда-то выплеснуть, но потом могло быть затишье. У того же Летова, кстати говоря, выходило по 5 альбомов в год, а потом было затишье на 5 лет, и ничего вообще не выходило, а потом еще 6 лет ничего не выходило. И это нормально. Мне кажется, великие западные группы очень часто и на 20 лет замолкали, и все ждали. Когда «The Rolling Stones»...

Кира Лаврентьева

— Да, «The Rolling Stones».

Дарья Виардо

— Мне вот это очень понятно, потому что да, как хорошо, что мы эту тему затронули, потому что да, я тоже в таком ощущении, что как Рахманинова уже надо вытягивать просто. Ну да, ну как-то вот я придерживаюсь того мнения, что действительно лучше где-то подождать, чтобы найти что-то большее. Потому что я вот, например, я всегда слышу, когда это насильно вытащено, особенно на контрасте с тем, что было сделано на таком подъеме. Это всегда, ну вот мне видно, когда ты особенно понимаешь эту кухню, и ты чувствуешь...

Кира Лаврентьева

— Что человек со скрипом в этом во всем, это все выжимал из себя.

Дарья Виардо

— И это, конечно, куда грустнее, чем просто, наверное, найти в себе смелость какое-то время помолчать.

Кира Лаврентьева

— Да, действительно.

Алексей Пичугин

— Сейчас какой период у вас? Как вы его можете оценить и когда выйдет альбом?

Дарья Виардо

— Я очень ожидаю, такая как иссушенная пустыня. Я очень жду, когда действительно Господь даст вот эти капли благодати.

Алексей Пичугин

— А это может пройти и пять, и шесть лет.

Дарья Виардо

— Я знаю.

Алексей Пичугин

— Но ведь это же не повод для печали. Главное, просто радоваться жизни, стараться и ждать, что вот это придет.

Кира Лаврентьева

— Да, вы же растете тоже в это время.

Дарья Виардо

— Да, честно, поначалу я была прямо в каком-то жутком ныне. Я думала, все, меня все оставило. Все меня покинуло. Но сейчас действительно приходит осознание, что ну всё не просто так, всё очень промыслительно и всему своё время. Когда оно настанет, обязательно то, что нужно, то, что должно прийти, оно придёт.

Алексей Пичугин

— Пушкин, между прочим, у него очень неравномерное творчество. Сколько он написал в первом половине своей короткой жизни, и сколько он написал уже под конец, это вообще очень сложно сопоставить, потому что под конец было гораздо-гораздо меньше, но гораздо глубже.

Кира Лаврентьева

— Да, удивительное, конечно, наблюдение творческих энергий, посещение Божьего. Но это, так или иначе, постоянно внутренняя работа. То есть ты даже молчишь, ничего не делаешь, ничего не пишешь, а в этот момент что-то происходит в твоей душе, тебе самому может быть даже и неведомое. У вас есть духовный отец?

Дарья Виардо

— Ну вот я так и не нашла. Я, честно говоря, много об этом думала и думаю. И, как мне кажется, но очень много ситуаций как оказалось, находясь в таком контексте вот этого музыкального всего движения. Происходит довольно много событий, в ходе которых ты не можешь понять, как себя вести и как нужно поступить. Например, какие-то предложения, которые ты не понимаешь, нужно отклонить это или принять. И очень много таких ситуаций, когда понимаешь, что мне нужно именно, чтобы на это посмотрели с какой-то духовной стороны, потому что просто там узнать какого-то совета у друзей, ну, это...

Алексей Пичугин

— А почему, знаете, даже друзьям, можно дать сильнейший совет. Я уверен абсолютно, что христианство — это совсем не песочница. И самая главная задача священника, который, как у нас это принято говорить, часто ведет человека, это довести его до выхода из этой песочницы, чтобы он принимал очень важные решения самостоятельно, и только в каких-то очень острых случаях, или когда ты просто чувствуешь, что нужно чьё-то плечо рядом, обязательно обращался за советом, причём не обязательно к нему, к священнику, к этому, может, к другому священнику, может быть, к какому-то близкому другу христианину, или вообще не христианину, неверующему человеку, но тому, кто готов дать ценный совет, поддержать, просто взять за руку. В какой-то момент, у меня среди моих близких, очень далёких от церкви людей такие есть. Я очень рад и благодарю Бог за это.

Дарья Виардо

— Наверное, всё-таки да, тоже, если так задумываться. Опять же, всему своё время.

Кира Лаврентьева

— Тут надо смотреть на потребности собственной души.

Дарья Виардо

— Может быть, и правда пока не нужно.

Алексей Пичугин

— Мы постепенно будем переходить к последней песне. Она называется... Как она называется?

Дарья Виардо

— «Будь счастлив».

Алексей Пичугин

— «Будь счастлив.» И вот мне кажется, что в рамках вот этих последних минут нашего разговора она очень уместна, и хорошо, что именно она заканчивает нашу программу. Дарья Виардо была у нас в гостях сегодня на Светлом радио. Спасибо большое, что пришли. И Дарья будет ждать вас, а мы будем ждать Дашиного выступления в Кремле, в большом кремлевском дворце 14 октября на нашем «Светлом концерте». Спасибо, мы прощаемся. До новых встреч. Я Алексей Пичугин.

Кира Лаврентьева

— Кира Лаврентьева.

Алексей Пичугин

— Дарья Виардо. До свидания.

Дарья Виардо

— До свидания.

Кира Лаврентьева

— Всего хорошего.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Светлая музыка». Яна Иванилова
• «Русский подводный флот». Александр Музафаров
• «Музыка и вера». Андрей Пашута

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов