«Значение радости в христианстве». Прот. Георгий Завершинский

У нас в гостях был благочинный приходов Сурожской епархии Московского Патриархата в Шотландии и Северной Ирландии, доктор богословия, член Союза писателей России протоиерей Георгий Завершинский.

Мы говорили о том, что помогает христианину сохранять радость даже в самых непростых ситуациях, и насколько призыв апостола Павла всегда радоваться может быть реализован в наши дни.

Ведущие: Алексей Пичугин, Марина Борисова

---

Алексей Пичугин:

— Дорогие слушатели, здравствуйте. «Светлый вечер» на «Светлом радио». В этой студии приветствуем вас мы, я, Алексей Пичугин.

Марина Борисова:

— И Марина Борисова.

Алексей Пичугин:

— И мы с удовольствием представляем нашего гостя. Ближайший час, эту часть «Светлого вечера» вместе с нами и вместе с вами проведет протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов в Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии, доктор богословия и член Союза писателей России. Здравствуйте, отец Георгий.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Здравствуйте, Алексей. Здравствуйте, Марина. Очень рад нашей встрече.

Алексей Пичугин:

— Знаете, как я рад. Я сейчас вспомнил, год мы с вами не виделись и не встречались. Получается, что вы с моими коллегами общались, у вас были программы, но со мной за этот год впервые, и я этому очень рад.

Марина Борисова:

— За этот год у нас очень много всяких событий произошло. Собственно, и в предыдущие годы было не особо весело. Бывают времена, когда на первый план выдвигаются какие-то особенные качества человека, человеческого характера, которые кажутся очень востребованными. В наше время очень востребованным кажется такое качество, как жизнестойкость. Но что под ней подразумевают. Как правило, имеется в виду, что человек, сталкиваясь с постоянными испытаниями, как говорили на Руси, «из огня да в полымя», не утрачивает способности им сопротивляться. Но только ли это? Когда у тебя одни испытания, из которых ты не успел выбраться, сменяются другими испытаниями, от тебе не зависящими, то в какой-то момент от постоянной борьбы, от постоянной необходимости собирать все свои силы душевные, чтобы этим вызовам противостоять, человек начинает как бы усыхать. Он становится очень скупой на эмоции, особенно на положительные эмоции. Он сосредоточен на том, чтобы выстоять, выдержать. Но по-христиански ли это? Если Евангелие все время нас настраивает, что надо радоваться. Я помню еще со школьных времен сакраментальную фразу Горького: «Человек рожден для счастья, как птица для полета». В принципе, ведь об этом Евангелие. Если так подумать нас Евангелие учит радоваться, несмотря на любые жизненные обстоятельства. Мы это зачастую совершенно не умеем. Можем ли мы с помощью Евангелия этому научиться, и возможно ли в принципе этому научиться?

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Радоваться просто так может человек в некотором освобождении от умственного груза, ну, помешенный человек. Он бывает или она улыбается, всему радуется. Блаженненький в советское время называли, не в смысле блаженный, что он Царство Божие увидел, а потому что блаженненький — слегка тронулся умом человек. Вот идет, улыбается. Дурачок такой, так говорили. Простите меня, так в каком-то освобождении от умственных усилий, можно представить себе, что человек просто радуется. А так чему же радоваться? Все трудно, все преодолевать, бороться надо со всем. В Евангелии эти слова: «Всегда радуйтесь, за все благодарите», это императив, как и Заповеди блаженств, как иные императивы евангельские, которые приложить к себе или к окружающей действительности не то что невозможно, а это нелогично. Мы еще не подошли к этому уровню, с одной стороны. А с другой стороны, как же тогда, всегда радуйтесь? И тут наступает момент очень важный, что радоваться может человек в том состоянии, которое его радует. Когда радует то, что в нем осталось от него самого или от нее самой после того, как... И тут наступает момент, я думаю, когда «всякое житейское отложили попечение». Это литургический момент, это и есть для нас предложенное состояние или практика всегда радоваться. Есть примеры среди священнослужителей, может быть, вы тоже свои имеете, и у меня один священник, он был рукоположен в Америке, он просил благословение своего духовника служить литургию ежедневно. Потому что он хотел радоваться, это действительно приносит радость священнику, который это делал. Он хотел служить ежедневно, чтобы не прерывать свое состояние радости или, по крайней мере, ненадолго расставаться с этим.

Алексей Пичугин:

— Получалось это исполнять?

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Я знал, что этот вопрос мне зададите, я сам себе его задавал. Дальнейшей истории я его не знаю, не помню. По-моему он выдержал значительный период, несколько лет так и служил каждый день литургию.

Алексей Пичугин:

— Знаю священников, которые, как-то они так себе обустраивали, что действительно служили каждый день годами, по восемь-десять лет. Причем, как-то келейно служили. Понятно, нам будут говорить, что литургия это общее дело и один священник не может. Но мы сейчас видим, даже издаются специально служебнички, где «если прилучится священнику служить одному».

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Да, это, кстати, интересный очень момент. Я до сих пор, до момента пандемии так жил, что нет, нельзя, надо двое или трое и священник должен... У меня даже был случай, когда я совершил проскомидию в храме, а никто не пришел, потому что по стечению обстоятельств не дошло объявление, что служба будет. Нет ни одного человека и все. Я думаю, что, наверное, я сейчас отложу, проскомидию совершенную оставлю, а приду на следующий день, допустим, когда кто-нибудь придет. Но так не получилось, потому что случайным образом, а может быть, и промыслительным образом походивший мимо наш один из алтарников, помощников, вошел в храм, и вдруг увидел, что храм открыт и там литургия. И мы служили. А он не знал, он думал, что храм будет закрыт, это было чисто случайно. Вот такое представление было. А с пандемией, столкнувшись с таким обстоятельством, что мне на приходах служить нельзя, из дома выходить нельзя. Ты где-то там находишься один, времени и возможности собирать всех нет. Служить хочется и нужно, и как не служить, а чем еще заниматься в таком положении священнику, простите. И я начал служить домашнюю литургию и в одиночестве. И нашел, что я поступил правильно.

Алексей Пичугин:

— Да, и практика показывает, особенно пандемийная, что многие так поступали, и при этом это было хорошо, здорово.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Да, это правильно. Такое состояние радости открывается по-настоящему и полноценно именно в литургии. Слова «всегда радуйтесь, за все благодарите» относятся именно к литургии. Служите всегда литургию, пожалуйста, вам будет все хорошо. В этом смысле, конечно, вызвать искусственным образом, ни с того ни с сего, в себе состояние радости, и об этом возвестить всем: посмотрите на меня, я тут радуюсь, всем доволен в жизни. Я говорю, что про нас скажут окружающие люди: что-то с ним или с ней такое произошло, наверное, с головой не в порядке. А что им еще сказать? Посмотрите, скажут, чему тут радоваться, за что тут благодарить? В этом смысле, состояние, когда «всякое житейское отложив попечение», это очень важный момент. Это не просто дежурная фраза, а это экзистенциальное состояние человека, который, переступив порог, оставив за порогом алтаря, церкви все заботы, хлопоты, горести, земные радости и удовольствия, «всякое отложив попечение», приступает к экзистенциальной радости и благодарению Бога за Христа.

Алексей Пичугин:

— Я вспоминаю, правда, это не литургия, это всенощное бдение... Протопресвитер Колчицкий, многолетний исполняющий обязанности настоятеля Богоявленского собора в Елохове, он был жесткий человек, и, наверное, даже многие современники считали его жестоким, время такое было. Он был одним из тех, кто управлял церковью в то время. Да, человек он был действительно жесткий, граничащий с жестокостью, его боялись. Он ездил на стареньком москвиче, нельзя было эту машину назвать старой, потому что послевоенное время. Он был большой, грузный, этот москвич был ему не очень по размеру. Притом он, наверное, не сам за рулем ездил. И вот москвич подвозил его к входу в Елоховский собор, если кто-то хорошо себе Елоховский собор представляет, сейчас там все закрыто. Я помню еще в восьмидесятые годы, мы жили напротив, это была площадь Елоховского собора с разворотом троллейбусов, подъехать ко входу можно было. Подъезжал москвич, он из него выходил, заходил в алтарь Елоховского собора, грозно очень на всех смотрел, все алтарники, служащие священники прятались, старались на глаза не попадаться. Он становился на колени перед престолом, проходило какое-то время, приходил в себя, может быть, как-то молился. И вставал совершенно другим человеком, и уже был доброжелательный, и служба проходила в таком настроении. Ну а потом уже история умалчивает, когда он возвращался снова в это состояние свое.

Марина Борисова:

— Вы говорите о каких-то абсолютно априорно всеми принятых представлениях, что даже никто и не спорит, ну да, это все так, но я-то имела в виду немножко другое. И, может быть, как-то прояснит, что я имела в виду одно мое воспоминание. Оно относится к 80-м годам, это было в Новом Афоне, где тогда никакого монастыря не было, а была туристическая база, и на территории это турбазы в каком-то помещении... Вообще, наверное, во времена Новоафонского монастыря прежнего там, скорее всего, были либо какие-то конюшни, либо такие службы. А в советские времена там было что-то вроде барака, общежитие, там жили какие-то люди, волею судеб там очутившиеся. Женщина, у которой я снимала на отдыхе комнату — она была местная, православная, клирошанка, в Гудауте пела в храме — меня как-то повела, говорит: там две женщины живут интересные, одна из них очень больна, давай навестим, заодно посмотришь на последних могикан, тех христиан, которые пережили в России 20-й век. Это две женщины, которые в 20-е годы, спасаясь от голода, пешком добрались до Абхазии и подружились с дочерью абхазского князя, владевшего землей, на которой потом был построен монастырь, он подарил Афонским монахам, первым приплывшим в эти места на эту землю. Так завязалась дружба Афонского монастыря с этой семьей. К тому времени, когда они оказались в Новом Афоне, там монастырь уже прикрыли, но монахам разрешили жить рядом и работать на монастырских службах. Там был кирпичный заводик небольшой, там была маслобойня. Короче говоря, какое-то время они в полулегальном, позволенном властями состоянии до середины 30-х годов жили. Эти две женщины прибились к одному из этих монахов, он потом их тайно постриг в монашество. Они долгие годы были, сейчас немножко смешно звучит для христиан, это как в партизанском отряде. На Кавказе, несмотря на все гонения, на протяжении всей советской власти сохранялись отшельники. Поскольку они живые люди, им необходимы были керосин и что-то из продуктов. Но чтобы не вводить во искушение никого, к ним непосредственно, в те места, где они ставили свои кельи, мало кто поднимался. Но существовали вот такие связные, которые с побережья пожертвования христиан носили в какие-то схроны. Буквально, как партизанский отряд. Этими проводницами были эти две женщины. Почему я рассказываю всю эту долгую историю? Потому что это жизнь, наполненная страданиями и искушениями, это жизнь — постоянное преодоление. К тому времени, к которому относится мое воспоминание, одна из них была несколько лет прикована к кровати, постоянные боли ее преследовали. Мы пришли к ним, чтобы навестить болящую. Мы провели там часа полтора, и у меня было такое ощущение, что это Новый год или Пасха или еще что-то. Эта больная немощная женщина за полтора часа наполнила нас такой радостью, что оттуда просто не хотелось уходить. Это человек, который не мог подняться с кровати. Чтобы ей из лежачего состояния перейти в сидячее, нужно было с помощью полотенца, привязанного к спинке кровати себя поднять, как рычагом. Об этой радости я говорю. Это не значит, что рот до ушей, хоть завязочки пришей. Это совсем другое.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Человек, который в физической немощи пребывает... Во-первых, люди разного характера бывают. Да, склонность человека к тому, чтобы жизнь наполнить тем, что радует в этой жизни, мне кажется, это природное чувство, но у всех оно проявляется по-разному. Может быть, прикованная к постели женщина и характера была радостного, светлого. Но и плюс ко всему, в немощи сила Божия является, это ведь мы тоже знаем. Я убежден, Бог дает силы немощным и страдающим и отверженным для того, чтобы их жизнь продолжалась не как унылое, тягостное пребывание с желанием как можно скорее его завершить, а, напротив, как что-то светлое и радостное, изнутри радостное. Для того чтобы такие, как вы, дорогая Марина, и другие, кто рядом, могли это ощутить. Вы сами искренне и, видимо, очень хорошо помните этот свой опыт, что вам не хотелось уходить, что нечто подобное светлого праздника вам представилось в этот момент. Я думаю, что это такая сила Божия, которая в немощи открывается, так она открылась и вам и, главным образом, той самой лишенной движения женщине. Она этим жила и, видимо, счастлива была.

Алексей Пичугин:

— Друзья, напомню, что в гостях у «Светлого радио» сегодня протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов в Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии.

Марина Борисова:

— Если я вас правильно поняла, никаким образом сознательно в себе взрастить эту способность невозможно. Либо только по Божьему благословению это приходит, либо у тебя просто такой темперамент.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Взрастить вообще какие-то особенности в себе самом трудно, даже невозможно. Есть человек с какими-то характеристиками, характером, особенностями внутренне присущими определенной природы, определенной внутренней конституции своей собственной. И каждый человек уникален в этом. Я думаю, что это ценность человеческой личности, человека как такового в глазах Божиих, в глазах других людей, в глазах самого человека. Взрастить что-то и тем более себя подготовить, принудить себя радоваться, это невозможно, да и не нужно. Но находить в той жизни, которая в данный момент тебе присуща, в которой ты находишься, пребываешь, вольно или невольно, находить в этом радость можно, не то что искусственно, но можно себя настроить на такую радость. Я думаю, что в этом есть осознанное и волевое явление человека. Одно дело человек по характеру такой или эдакий, а другое дело, что как мы говорим, слава Богу за все, Бог от меня не отступает. Где бы я ни был, в каких бы обстоятельствах я не оказался, ощущение сопричастности Божиему замыслу обо мне самом, я думаю, это вполне может вызывать радость не искусственного характера, а напротив естественного характера. Что я такой/такая, как есть, пусть прикована в постели или нахожусь в каком-то ограниченном немощном состоянии по сравнению с другими людьми, но во мне самой присутствует состояние радости и благодарения Бога за все. Это очень важный момент, который я хотел отметить, литургический момент. Литургия или евхаристия. Евхаристо — благодарю по-гречески, благодарение. Но как я могу благодарить, если я не рад тому, что со мной происходит.

Алексей Пичугин:

— «Всегда радуйтесь, за все благодарите».

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Да, это две стороны одной медали, это взаимосвязанные вещи. Это естественно для человека, если я рад, то я благодарю за то, что я есть.

Алексей Пичугин:

— А что тогда люди говорят, часто можно услышать в храме, «слава Богу за все». Особенно часто говорят, когда что-то происходит. Некоторые считают, что это их долг произнести эти слова, долг перед Богом. Мир рухнул, слава Богу за все.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Эти слова произнес святитель Иоанн Златоуст, который находился на пути в изгнании, в ссылку, там он скончался. Как-то все не слишком было радостно для него. Но он так произнес эти слова, что из-за страданий, из-за угнетений и несправедливое наказание, что он все равно благодарит Бога за это. И мы, что бы как-то снять с себя...

Алексей Пичугин:

— Христос на Кресте говорил: «Боже, Боже, за что Ты Меня оставил?»

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Это тоже по-человечески, мы легко воспринимаем. Нельзя сказать, что в этот момент Христос разделился внутри себя, тут Я Бог, тут Я человек. Нет, это, конечно, не так. Но эти слова были произнесены...

Алексей Пичугин:

— Человеком.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Конечно, человеком, как и все остальные слова, которые Он произносил, в том числе изгоняя бесов, и в том числе воскрешая, допустим, дочь Иаира: «Девица, тебе говорю, встань». Он произносил слова, это словами сказано, и она стала, повинуясь этим словам. То есть слова, которые Христос произносит в любой момент Его земной жизни, произносятся личностью Христа, Который по природе Бог и человек. Тут нельзя разделить это. Церковь давным-давно это воспринимает как ересь, когда говорят, что Он по-человечески сказал: «Почему Ты Меня оставил?» Понятно, но мы иначе не можем. Смерть Божьего Сына на Кресте не есть согласие Бога Отца на то, чтобы это совершилось. Есть лишь исполнение Его воли на то, чтобы человек был спасен, а спасение наступает следом за смертью, потому что спасение это Воскресение Христово, а не смерть на Кресте. Но без смерти нет Воскресения, тут все взаимоувязано и, думаю, догматически все давным-давно объяснено в учебниках семинарских. Радость ли в этих словах? Я не думаю, что это радостные слова, не думаю, что человек распятый, страдающий, а страдания были не иллюзорные и не призрачные, что человек страдающий таким образом способен принудить себя к радости на кресте. Это было бы нелепо так представлять себе. Конечно, он страдал, радости это ему не доставляло никакой.

Алексей Пичугин:

— И слова «совершилось», конечно, не несут в себе никакой радостной нагрузки, это, скорей, констатация факта.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Минуточку. А вот «совершилось» это уже другой характер.

Алексей Пичугин:

— Другой характер. Но это констатация факта, скорее.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Почему вы думаете? А помните, Христос сказал: «Жажду», чтоб совершилось. Может быть, это как раз слова облегчения уже.

Алексей Пичугин:

— Да, или так.

Марина Борисова:

— Тогда объясните, почему мы поем на панихиде: «Надгробное рыдание творяще песнь. Аллилуйя». Значит, все-таки из надгробного рыдания мы проходим некую метаморфозу в радостный возглас «аллилуйя».

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Несомненно, абсолютно так. Я согласен с вами. Более того погребальная служба соединена с воскресной темой, это пророчество Иезекииля, все это вместе, никогда не разделяется в службе. И для меня лично всегда всю мою жизнь, когда я осознанно воспринимал богослужебные тексты и происходящее, я понял, что это глубочайшее, мудрейшее решение древней Церкви соединить смерть и воскресение суть в одном богослужении. Это очень, очень важно. Пасха начинается в этот момент, на утрене Великой Субботы.

Марина Борисова:

— Если вернуться к евангельскому тексту ,там очень странное желание взять одну строку, другую строку, и исходя из этого, сделать обобщающий вывод. Христос, который сказал: «Блаженны плачущие», встретив Наинскую вдову, которая везла хоронить сына, он умер уже, что он первое сказал ей? Он сказал: «Не плачь».

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Сначала сказано, Он сжалился над ней, это важный момент тоже. Понятно, эмоции Самого Христа откуда мог знать евангелист, который написал эти слова? Очевидно, что Христос или открыл или сказал, но это, несомненно, должно быть как-то передано. Жалость это эмоциональное состояние, качество. Есть и в других местах, где сказано, что он сжалился над тем, кого исцелил или воскресил. Это важно.

Алексей Пичугин:

— Нам надо прерваться, буквально на минуту. Напомним, что сегодня в гостях у «Светлого радио» протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов в Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии, доктор богословия и член Союза писателей России. Марина Борисова, я Алексей Пичугин. Мы через минуту снова сюда вернемся.

Алексей Пичугин:

— Возвращаемся в студию «Светлого радио». Напомню, что здесь ваши ведущие, Марина Борисова и я, Алексей Пичугин. С нами вместе протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов в Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии, доктор богословия и член Союза писателей России.

Марина Борисова:

— Если вернуться к разговору о Евангельском тексте. Посмотрите, сколько там образов радости, начиная с брака в Кане Галилейской, и в притчах постоянно присутствующий образ брачного пира. Все время эта нотка, возвращающая к эмоции, к ощущению, что там, где слово Христа, там близко эмоция радости. Я могу только опять взять на себя смелость обратиться к собственному жизненному опыту, но меня извиняет то, что он перекликается с опытом очень многих моих ровесников, пришедших в церковь в 70-80-е годы. Мы были абсолютные профаны, мы абсолютные были невежды, и ничего толком не знали ни о Церкви, и с Евангелием начали знакомиться, уже придя в церковь как следует. Но ощущение первых лет в церкви было, что погрузился в состояние постоянного праздника. Это не значит, что мы все сошли с ума. У нас была обыкновенная житейская жизнь с ее проблемами, с болезнями, с какими-то сложностями. Но это накладывалось на ощущение себя в церкви как в пространстве праздника. Что это? Это эмоции, это экзальтация, я не знаю, как это объяснить, но это та правда жизни, из которой я исхожу. В мою жизнь достаточно благополучную, но абсолютно скучную советскую жизнь радость принесла церковь православная.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Это не эмоции, не экзальтация, это потребность человека по природе, потребность радоваться, как потребность кушать, пить, потребность радоваться. Это еще и в знаменитом, варварском высказывании — «хлеба и зрелищ». Конечно, здесь речь не идет о радости во Христе. Но все равно это в природе есть потребность, накормить — да, но этого мало. Как вы говорите, скучная жизнь, это и есть голод по тому, чтобы испытывать состояние праздника. Я не хочу сравнивать какие-то языческие зрелища, которые были вплоть до боев гладиаторских. Приносили ли они радость? Кому-то, да. Конечно, не об этом я.

Алексей Пичугин:

— Массовое зрелище. Всегда найдется поклонник, всегда найдется человек, который будет на него ходить и ждать. Например, коррида испанская.

Протоиерей Георгий Завершинский:

-Да, да. Похожая вещь — допустим, человек испытывает голод, он может объедаться какими-то вещами, которые ему не нужны. Евхаристия это тоже питание, хлеб и вино. Радость во Христе исходит из присущего, естественного желания человека от того, что я жив, есть жизнь, есть я. Эта простая банальная вещь оказывается достаточной, чтобы изнутри самого себя научиться радоваться тому, что я есть. Следующим шагом, естественным, проистекающим из этой радости: меня кто-то привел в этот мир, кто-то мне дал мою жизнь, мое самосознание, эмоции, чувства. Наверное, ему надо сказать «спасибо» за меня. Такая простая, банальная связка — радуйтесь и благодарите, благодарите-радуйтесь. Это абсолютно евхаристическое состояние человека. То, что вы рассказали, Марина, ложится прямо в русло этого не отвлеченного рассуждения, а настоящей, житейской, бытийной, природной потребности человека. Я хочу обратить внимание, вы Алексей, перечисляли мои...

Алексей Пичугин:

— Регалии?

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Регалии, да. Последней прозвучала: член Союза писателей России. В оправдание этого членства я хочу сказать, что у вас на столе лежит книга моя новая, которая называется «Санфиш».

Алексей Пичугин:

— «Санфиш».

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Да. Это повесть, там еще и короткие рассказы. Сама повесть «Санфиш» связана с трагическими событиями конца войны, когда Советскому Союзу англичане передали подводную лодку по репарации после капитуляции Италии. Она вышла из одного порта на Шотландских островах и исчезла отовсюду, не дошла никуда. Ее судьба была неизвестна до времени, когда спустя десять лет из архивов дотошный исследователь обнаружил, что, оказывается, она была потоплена по ошибке огнем британских военно-воздушных сил. Меня в данном случае взволновала не история, объяснение факта, там это тоже присутствует в контексте этой повести. Но меня знаете, что взволновало к нашей беседе, к нашей теме? Экипаж, подводники прибыли, обучились, исследовали эту лодку, научились ей управлять, погрузились под воду. Вот они плывут, атаковали их, глубинная бомба взорвалась, лодка повреждена, она погрузилась на дно, но люди там еще живы. Она обездвижена, такие истории меня с детства очень трогали. А как, ты еще жив, но уже как бы и не жив? Что тебе приходит на ум? Воздух сейчас кончится, в течение часа, полутора.

Алексей Пичугин:

— У группы «Разные люди» была песня, которая очень хорошо это иллюстрирует. «Над нами ласковое море, И с двух сторон полоски берегов, Осталось песня о просторе, И воздуха всего на шесть часов».

Протоиерей Георгий Завершинский:

— На шесть часов. Там я думаю, даже меньше, два часа. Они обычно ложились, обездвижено, чтобы продлить это. Меня волновало, что же происходит внутри человека в этот момент. Уместно ли это привести в пример для рассуждения о нашей: «всегда радуйтесь, за все благодарите». Ну вот, я оказался в таткой ситуации. На минутку, как автор я вхожу в состояние моего героя, должен это пережить, ощутить, что я нахожусь в этой субмарине, которая потеряла управление, потеряла возможность двигаться, и все, теперь это навсегда. Ну и что, о чем радоваться, за что благодарить? Я не буду рассказывать, отсылаю наших слушателей к этому произведению, книга называется «Санфиш», издательство «Москва», продается в книжных магазинах обычных, и в церковных лавках, наверное, тоже появится. Давайте вместе порассуждаем на эту тему, и все-таки найдем повод для радости. Какой радости? В древности мученики, мученицы христианские радовались, что они, наконец, соединятся с Господом. Известна история, как пришли гонители, мучители на центральной площади предают мучениям и смерти христиан, женщина идет туда, она христианка, идет туда, чтобы принять мученическую кончину. И за собой тянет мальчика, сына. Люди окружающие в изумлении, нехристи, говорят: ты сама с ума сошла, идешь умирать, но его-то зачем за собой тянешь? А ее ответ был: а как же я его лишу Царства Божия? Как же я могу лишить моего дорогого сына этой радости быть со Христом, наконец, соединиться со Христом. Могли ли быть такие чувства у тех подводников, которые и веры-то не имели и воспитаны в комсомольском духе, в духе советской пропаганды атеизма. Могла ли у них вера появиться? Вот мой герой находит эту веру в себе, один из подводников. И вдруг ощущает, что он способен молиться, и вдруг его состояние отчаяния, уныния, крики какие-то, возгласы: как же, за что? — какие-то эмоциональные, естественные в той ситуации, вдруг переходит, и он начинает молиться, чего он никогда в своей жизни не делал. Эти слова молитвы мне вдруг пришли на ум, я там написал эту молитву в этой повести. Как получилось. Я себе представил, наверное, самого себя. А что еще остается делать, молись и тебе будет хорошо, где бы ты ни оказался, в какой бы трагедии или комедии, если это бывает в жизни, ты ни был, если сможешь молиться в этом состоянии, то ты будешь рад, доволен и сможешь благодарить Бога искренне, а не лицемерно.

Марина Борисова:

— Наше все, Александр Сергеевич Пушкин, наверное, с вами не согласился бы, по крайней мере, в «Пире во время чумы» он обратил внимание на несколько иную эмоцию. Он писал: «Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю». И дальше: «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимо наслаждение, бессмертья может быть залог». Там нет речи ни о Евангелии, ни о Христе.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Это воинское возбуждение, воина. Это сквозит, конечно, да. В битве, в сражении, в каком-то высочайшем подъеме чувств, эмоций, физических своих сил быть убиенным это и есть высший миг блаженства, это и есть вечность. Мы с вами не можем не сказать ни за, ни против, но поэт, как известно, больше чем поэт, и он какую-то передал свойственную ему в то время эмоцию. Не то что представление умозрительное, но какую-то глубокую, мне кажется, настоящую эмоцию. Как бы то ни было, хотя мы понимаем, одно дело разговор о том человеке, который с молитвой мирно уходит из жизни. Тот пример, что я привел, воздух кончается, можно как-то сопротивляться, ну еще глоток, ну еще глоток. А можно в каком-то ином состоянии, смирившись, сказать: Господи, я иду к Тебе, я рад, я ожидаю встречи с Тобой. И произносить слова молитвы доколе дышишь. А потом перестал дышать, и задышал уже в ином измерении, иным воздухом что ли.

Алексей Пичугин:

— Это если у кого-то получается, мы сейчас теоретизируем.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— А мы не можем знать, как.

Алексей Пичугин:

— Мы не можем знать, как это происходит, но если у кого-то это получается, а кто-то будет действительно... В нас заложена жажда жизни, в нас заложено до конца сопротивляться.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Слова Александра Сергеевича, конечно, несравненно более популярны, чем мое рассуждение. Конечно, бороться до конца, что-то делать, этим пронизана нынешняя культура, и кинематография, и книги. И все-таки за этим всем, над этим всем стоит безболезненная, непостыдная, мирная кончина. Почему безболезненная? Не потому что мы стараемся себя оградить от боли, боль физическая сама по себе не так страшна, могу сказать это довольно ответственно. Был случай в моей жизни, когда на меня напали, и я понял, что жизнь кончена, это было абсолютно экзистенциальное убеждение, что все, больше не будет того, что было в этой жизни. И боль прошла, дальше за порогом болевым наступает что-то иное, там остается этот вопрос. Ты туда идешь, тебя спрашивает кто-то иной. У меня так это было, я даже этот случай, реальный, бывший со мной описал в рассказе, в художественном произведении. Я думаю, что каждый человек в какой-то момент своей жизни или перехода, а некоторые в состоянии болезненном или в состоянии хирургической операции, в каком-то ином переживают соприкосновение с этой гранью жизни и смерти. Поэтому я и взял на себе такое дерзновение описать, что мог бы испытывать подводник в том замкнутом пространстве, где он уже знает точно, что уже ничего больше не будет, ты здесь и все, и там, где там, никто не знает. Патетика слов Александра Сергеевича, которая тоже понятна, что в бою, в сражении, в строю, в борении перейти в другое бытие, кто-то в этом видит высшую радость. Что ж. Наша общая согласная молитва «безболезненной, непостыдной и мирной кончины», а не в бою, не в сражении. Мне увиделся в этом разрыв, пропасть, дистанция огромная между представлением современного мира о жизни и смерти и православным нашим молением.

Алексей Пичугин:

— Мне кажется, кстати, в достаточной мере, наоборот. Последние месяцы я как-то думаю, что мир пришел к этому. Наверное, он всегда стоял на этих позициях, по крайней мере, последние какие-то много лет, давайте считать семьдесят. Прошение это из Византии нам известно, минимум с какого-нибудь десятого века о кончине безболезненной непостыдной мирной... Мир приходит к этому осознанию, что бы мы ни говорили, милитаризируясь постепенно, мир приходит к осознанию того, что каждый человек хочет именно такой...

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Мир-то приходит, что значит мир приходит? Каждый человек...

Алексей Пичугин:

— Понятно, мир это глобальное представление. А там, а здесь, давайте, по странам разберем, давайте по конкретным людям. Но мне кажется, что такая тенденция развитого мира именно: давайте вместе искать способы сделать эту смерть безболезненной, сделать эту жизнь дольше, сделать эту жизнь лучше, сделать эту жизнь без войн.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Ну конечно, я обеими руками хочу с вами согласиться, дорогой Алексей. И, в общем, это и наблюдается. Заметили, глобальное потепление, вообще надо что-то с этим делать, потому что не хочется чтобы все вокруг было унылым и заполненным отходами цивилизации. Хочется, чтобы была красота и золотая осень, чтобы все было приятно для души. Уж если человек уходит, так уходит в осознании того, что он, что мог, что хотел, сделал, завершил, спокойно с мирным сердцем, в мирном состоянии вдохнул последний раз, выдохнул и все, и мирно отошел. Да, это предмет молитвы, неспроста ведь он, не откуда-то из воздуха, естественное желание человека. И если в начале христианской эпохи оно было свойственно каким-то отдельным небольшим христианским общинам или личностям святых подвижников, праведников, то теперь вы абсолютно зацепили такой момент, с которым, не уверен, что многие согласятся, но я с удовольствием соглашаюсь, хотелось бы, чтобы мир в этом направлении двигался.

Алексей Пичугин:

— Я почему-то подумал вдруг, это тоже интересный вопрос, мы просим у Бога мирной кончины, безболезненной. Но если мы не будем Его об этом просить, даже если мы это прошение уберем из богослужения, все равно у кого-то кончина будет мирной, доброй, безболезненной, непостыдной, а кого-то в аварии о многотонную фуру расплющит.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Мне всегда приходит на ум пример с тем самолетом, помните, когда пилот то ли сошел с ума.

Алексей Пичугин:

— Я узнал об этом, сходя с трапа самолета, тоже за границей.

Протоиерей Георгий Завершинский:

Представляете, люди сидели, каждый о своем готовился, думал, рассуждал, кто-то беседовал, кто-то попивал винцо, кто-то еще что-то. И вдруг в какую-то секунду, последнее мгновение, вот она гора, и все кончилось. Какая уж тут безболезненная, непостыдная мирная. Но тут мне приходит на ум другое уже, может быть, философское экзистенциальное рассуждение, что вообще время на этом земное закончилось, но то, другое время или вечность не началась. Какой-то промежуточный этап, в котором время протекает, но уже не так, как здесь. Мгновение может быть расширено до больших пределов, и что человек там переживает, может быть, он успеет еще и покаяться.

Алексей Пичугин:

— Друзья, напомним, что в гостях у «Светлого радио» протоиерей Георгий Завершинский, благочинный приходов в Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии. Я вспомнил, у Стивена Кинга я читал книжку, смотрел фильм старый, середины 80-х, классический Голливуд 80-х, «Лангольеры». Когда пассажиры самолета оказались в аэропорту, они долго не могли понять, что происходит, что с окружающим миром, пока не поняли, что оказались в том моменте, когда будущее еще не наступило, а прошлое уже ушло. В эту миллиардную долю мгновения они оказались, и все замерло. А дальше там пришли лангольеры и что они делают отдельный вопрос, но действие фильма происходит в безвременьи, когда миг ушел, миг не наступил еще.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Да, и оно может тянуться долго, как «День сурка» или что-то в этом роде. Человека постоянно волнует это. Я могу сказать из моего личного опыта, что бывает, у меня несколько раз такое случалось, что я, допустим, за рулем машины остановился на красный свет, по разным причинам, от усталости или недосыпания уснул ровно на продолжительность горения красного света, потому что иначе мне бы напомнили другие водители. Уснув на какое-то мгновение, я успевал видеть довольно продолжительный и существенный сон, который начинался и заканчивался чем-то, потом открывал глаза, еще был красный, который мгновенно переходил в зеленый. Конечно, время даже во сне протекает по-иному, с иной продолжительностью, иной частотой. Понятно, это какое-то переходное состояние, люди подметили, не только философски, богословски, но просто из житейской практики. Мы можем понять, когда мы маленькие, очень долго течет время, день за неделю, неделя за месяц, месяц за год, и нам кажется, когда же я, наконец, вырасту, когда же я стану большим, когда смогу то, это, и оно все тянется и тянется. А когда становишься старше, оно ускоряется, а в зрелом возрасте еще скорей течет, а уже в старости не замечаешь, как мелькают годы. Вроде бы только недавно мы здесь с вами сидели, а на самом деле прошло вместе с пандемией два с лишним года. Это такой коллапс временной или его свертывание. Есть такие примеры из математической сферы, как лист Мёбиуса или бутылка Клейна, которая сама в себя перетекает, и там нет конца и края. Или лист Мёбиуса, по нему бесконечно можно идти, он все время сам в себя переходит.

Алексей Пичугин:

— Про лист знаю, про бутылку никогда не слышал. Вы знаете, Марина?

Протоиерей Георгий Завершинский:

— То же самое. Что-то такое с временем, которое вдруг разворачивается в иной перспективе, там уже нет времени, протекающего от момента А до момента Б, а есть некое постоянное перетекание из одного в другое и в общем восхождение. Помните, как святитель Григорий Богослов говорит о восхождении от славы к славе? Чтобы уже Царство, блаженство, вечность, это движение, но движение постоянного восхождения, возрастания. Возможно ли это? Мы не знаем сейчас, но увидим и узнаем в будущем. С чего-то это начинается. Наверное, с того момента, когда человек становится освобожденным, очищенным от прежних привязанностей, от прежних условностей, образов, недоделанных дел, недожитого чего-то. Все, оно естественным образом закончилось и перешло в иную перспективу, еще не вечной жизни, но как бы предвосхищения вечности. Я думаю, что Бог, Создатель, Творец очень милостиво и человеколюбиво человека готовит, чтобы он не спеша, мирно преодолел в себе страсти, горение, борения, войны, конфликты, какие-то падения, взлеты, удачи, неудачи. И постепенно чтобы это все прожив, смирился, то есть обрел мир; смирился, значит, согласился с тем миром, который в своей собственной душе, наконец, настал, и ты с этим согласен, и обретаешь мир в абсолютной гармонии. И тогда начинается вечность, которая и есть гармония, согласие, красота, блаженство, любовь, непротивление, потому что противиться нечему, ты не находишь ничего такого, чему бы ты хотел или мог противиться. Оно отошло, перестало быть. На мой взгляд, как христианина, православного священника наше богослужение, наша практика, усилия, подвиг христианский ведет к тому, чтобы это встретить без сомнения и согласиться с тем, что это все и есть радость.

Марина Борисова:

— Слушала бы вас и слушала и со всем бы соглашалась, если бы мне не подсказывали обстоятельства даже не нашей жизни, а жизни вообще всего человечества. К несчастью народная мудрость «пока гром не грянет, мужик не перекрестится» справедлива для всех времен и народов. Так уж человек устроен, что это мирное житие он способен вести, за исключением святых людей, а мы такие обыкновенные, очень непродолжительное время. Для того чтобы мы находились в состоянии радоваться, так уж получается, что нам необходимы испытания. Самые радостные литургии самые радостные христиане, это христиане тех стран, где живут так далеко от комфорта и мирного спокойствия, это Африка, это Латинская Америка.

Алексей Пичугин:

— Почему самые радостные там?

Марина Борисова:

— Ты посмотри, если будет возможность, как они служат. У них очень отличается даже в православных африканских церквах литургия, она наполнена движением, она наполнена песнями, она наполнена очень ярким выражением радости.

Алексей Пичугин:

— Это культурные особенности, наверное, скорее.

Марина Борисова:

— Я думаю, если обратиться к истории нашего государства Российского, чем сложнее внешние обстоятельства, тем острее радость от того, что ты еще существуешь и можешь перекреститься и сказать: слава Тебе, Господи. Так на этих контрастах проявляется наша способность вообще говорить Богу «спасибо».

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Вы знаете, Марина, можно согласиться, потому что человек в разной цивилизации, разной модели. А что, западный человек, который развитую цивилизацию построил так удобно, думаете, он не умеет радоваться? Я так не думаю. Просто, может быть, иным образом, не от внешних воспеваний, танцев, и каких-то шествий, а изнутри, так как-то устроил логично, разумно свое собственное пребывание, своей семьи, это ему доставляет радость. Просто разные подходы, никого не стараюсь принизить или возвысить. Я думаю, что просто действительно, Алексей, вы правильно подметили, это особенности характерные, традиционные. Африканские народы, конечно, много лишений, но, как мы говорили, природа жаждет радости, хоть чего-то, так давайте потанцуем, споем, и вот уже нам хорошо, мы порадовались. А при этом, что земное попечение сзади осталось, там все неблагополучно, там все плохенько все.

Алексей Пичугин:

— Я, наверное, сейчас не смогу, у нас времени нет это обсудить, да и что тут обсуждать. Я вспоминаю старообрядческие, собранные в результате этнографических экспедиций напевы пасхальные, казалось бы, очень радостные, которые в некоторых традициях старообрядческих...

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Напеть не можете?

Алексей Пичугин:

— Напеть не смогу все равно. Их можно найти в интернете записи, где бабушки так тягуче, грустно, пронзительно поют «Воскресение Твое, Христе Спасе», они радуются в этот момент, Христос Воскрес. Но это никак не выражается в звучании. Ты слушаешь, понимаешь, что это красиво, это интересно, но ты не можешь никакой радости найти.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— Это скорей всего было на крайнем Севере, это же не Африка все-таки. А тут Северные народы, естественное такое восприятие. Я к тому, что еще от деятельности, от способности человека разумно, рационально устраивается жизнь, можно и нужно получать радость. Если они каких-то мелодий или театрализованных, внешних жестов не проявляют, не значит, что они не умеют радоваться. Я думаю, это совсем не так. Иногда действительно желание противопоставить, смотрите у них так все скудно. Нет, это особенность, которая характерна для определенной цивилизации, уровня развития и уровня представления о себе, собственной жизни и собственном движении.

Алексей Пичугин:

— Ну что ж, спасибо. Напомним, друзья, что в гостях у «Светлого радио» сегодня был протоиерей Георгий Завершинский, член Союза писателей России, доктор богословия, благочинный приходов в Шотландии и Северной Ирландии Сурожской епархии. Я Алексей Пичугин.

Марина Борисова:

— И Марина Борисова.

Алексей Пичугин:

— Прощаемся с вами. Всего доброго и до новых встреч.

Марина Борисова:

— До свиданья.

Протоиерей Георгий Завершинский:

— До свиданья.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Атаман Михаил Черкашенин». Дмитрий Володихин
• «Путь к вере». Анна Вейлерт
• «Лень — что это?» Иеромонах Генадий (Войтишко), Александр Молчанов, Наталья Сазонова