Закладка Павла Крючкова. Александр Сёмочкин "Повести Оредежских долин".

Поделиться

Фото: Henry Be/Unsplash

«Сегодня я решаюсь воспеть болото, как решался воспевать реку и лес, озеро и родную деревню, потому что имею оправдание в себе, оно называется — любовь, а любовь не может злословить, по слову Иоанна Златоустого, она лишь благоволит. Много прошло лет, и мно¬го довелось увидать — могучие горы и просторы океана, бескрайнюю тайгу и огромные реки, песчаные пусты¬ни и великие города Европы, чтобы обратиться к тебе, родное болото, и в сыновнем поклоне склонить перед тобой голову.
Ты — воистину чудо, где хляби небесные соединяются с твердью земной самым прихотливым образом, где по моховому ковру можно ходить по воде, словно посуху, а нежная зеленая травка означает пропасть бездонную, где живут дивные хищные растения, поедающие летаю¬щих тварей, а из черной топи вырастают цветы белее самой белизны, где рядом растут самые сладкие и самые кислые ягоды севера, а в глубинных недрах спрятаны сокровища — ты, верховое сфагновое болото, и тебе этот поклон...»

Этот пронзительный поэтичный текст, вызывающий в памяти старинную поговорку про кулика и своё болото (осмысленную мной без всякой иронии) из новой книги архитектора, реставратора, писателя и краеведа Ленинградской области Александра Сёмочкина читал Кирилл Иоутсен ...Читал из недавно выпущенных «Повестей Оредежских долин», — пытливо-ретроспективного путешествия по берегам этой особенной русской реки с её красными песчаными берегами, равных которым — согласимся с руководством Пушкинского заповедника — не сыскать.
Александр Александрович Сёмочкин, живущий в старом родовом доме, в деревне Выра Гатчинского района — человек легендарный. В частности, именно он создавал, и после катастрофического пожара 1995-го восстанавливал музей-усадьбу «Рождествено», мемориал, связанный с детством писателя Владимира Набокова, находящийся недалеко от сих мест. Вот тут, в русле Оредежа Сёмочкин и вырос, и — выучил эту землю как «Отче наш». ...Между прочим, стоят здесь и возведённые-возрождённые по его проектам церкви...
...Я могу свидетельствовать: обаятельный, крепкий, немолодой мужчина с седой бородой и низким, сипловатым от бесконечных экскурсий голосом — национальное достояние нашей Родины. Полтора часа общения с ним (а в поездке под Петербург я был вместе с опытными, рафинированными московскими литераторами) легко и просто показали мне, — на ком и на чем держится наша память, история и культура. — Да на таких вот Сёмочкиных, коих, увы (еще и с литературным талантом, с энциклопедическим багажом) — ныне совсем немного, как тех алмазов в кратере потухшего тысячи лет тому назад вулкана.
Пассаж о болоте — в соответствующей главе «Повестей Оредежских долин», в самой середине книги. ...А начал-то он её главкой «Гимн реке», и начал почти исповедально:

«...Пришла, пришла пора отодвинуть повседневные заботы и совершить поклон родной земле, и родной реке, и всему сущему на них и в них, что так премудро устроил Господь, и пусть обозначит этот поклон начало конца моего человеческого эгоизма и моего мужского тщеславия.
Это они, эгоизм и тщеславие, заставляют в молодости нашей презреть родившую нас землю и вскормившую нас реку ради мишуры городов, эфемерной карьеры, пустоты заграниц и лжи богатства. Но проходит время, опадают листья некогда пышной кроны, и лишь тогда замечаешь, как прекрасна голая черная ветвь на темно-синем и как еще более прекрасна она на лунном диске, в безветрии ноября».

Десять глав «Повестей Оредежских долин» — от «Деревни», «Дома» и «Лошади» до «Зимних забав», «Болота» и «Грибов» — довели меня до состояния глубочайшего стыда и обиды. Не на автора, конечно же, не на автора.
Потому что стоит еще, шевелится слева и справа от Оредежа одухотворенная Божьим благословлением ежедневная жизнь. И — есть, есть кому о ней ярко и человечно рассказать-поведать, в том числе — детям, еще не выжжена память.
Стои́т, стои́т еще его, Сёмочкина, малая родина, пусть и покалеченная так называемой цивилизацией.
А мне что сказать? Снесенное приарбатье — дворы-фасады (детство), порушенная самаринская усадьба-санаторий в Переделкине (отрочество), обезличенные Измайлово и Лефортово (юность)... Какие и как подобрать слова?
А Сёмочкин просто открыл тетрадь или файл в компьютере и начал записывать: «С надеждой и трепетом приступаю я к повествованию о тебе, Господин Верхний Оредеж. С сыновним трепетом, должно сказать, потому что рожден на благословенных твоих берегах, и с сыновней же надеждой, потому что бо́льшая часть жизни прошла здесь, и я знаю, как благосклонен ты к своим чадам, будь они скотами или рыбами, стрекозами или челове¬ческими детенышами...» В таком духе.