Поделиться
2 Кор., 175 зач., IV, 1-6.
Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Здравствуйте! С вами епископ Переславский и Угличский Феоктист.
«Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15:15) — такие слова адресовал Христос Своим ученикам перед тем, как Он был взят под стражу. Действительно, Христос от нас ничего не скрыл, Он дал нам всю необходимую для спасения души информацию, Он ничего не исказил, Он не действовал хитростью или лукавством, Он поступал и поступает так, как подобает поступать другу. Подобным образом действовали и Христовы апостолы, но мир, который привык жить отнюдь не по закону дружбы, не мог понять и вместить логику действий апостолов, а потому апостолы вынуждены были объяснять как свои действия, так и тот закон, который возвестил Спаситель. Апостол Павел посвятил этому объяснению 4-ю главу Второго послания к Коринфянам, отрывок из которой звучит сегодня в православных храмах во время литургии. Давайте послушаем его.
Глава 4.
1 Посему, имея по милости Божией такое служение, мы не унываем;
2 но, отвергнув скрытные постыдные дела, не прибегая к хитрости и не искажая слова Божия, а открывая истину, представляем себя совести всякого человека пред Богом.
3 Если же и закрыто благовествование наше, то закрыто для погибающих,
4 для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы, чтобы для них не воссиял свет благовествования о славе Христа, Который есть образ Бога невидимого.
5 Ибо мы не себя проповедуем, но Христа Иисуса, Господа; а мы — рабы ваши для Иисуса,
6 потому что Бог, повелевший из тьмы воссиять свету, озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа.
Всякий раз, когда мы читаем Второе послание апостола Павла к Коринфянам, нам стоит помнить, что в Коринфе были люди, которые подвергали сомнению авторитет апостола Павла, и, что самое плохое, авторитет его проповеди. Апостол использовал самые разные приёмы ради достижения своей цели — возвращения веры своим словам о Христе.
В только что прозвучавшем отрывке Павел упомянул крайне важное свойство апостольской проповеди: отсутствие в ней какой бы то ни было хитрости. Эти слова апостола легко проверить: ни в одном из его посланий мы не найдём и намёка на попытку достижения цели порученной ему Спасителем миссии путём хитрости и манипуляций. Понять такой образ действия очень легко, если, конечно, помнить о том, что Бог, Которому служил апостол, бесконечно далёк от какой-либо нечестности. Да, такой подход не может принять лежащий в грехе мир, ведь ему кажется, что именно так — с использованием различного рода уловок и хитростей — можно чего-либо достичь, а сама жизнь показывает, что как раз те, кто ловок и хитёр, наиболее успешны в жизни, тогда как люди прямые, искренние и честные находятся на периферии, и зачастую их жизнь не выглядит завидной. Это всё так, и если мы мыслим о себе как о существах, которые уйдут в небытие после кончины тела, то хитрость будет полезна, если же мы верим во Христа и Христу, то мы станем поступать так, как поступал Он, понимая, что впереди у нас вечность, а на земле Бог Сам решает, кому дать ту славу, которая не померкнет в веках.
В этом же отрывке прозвучала и ещё одна чрезвычайно важная мысль, которая даёт нам ответ на неприятный вопрос о том, почему далеко не все люди откликаются на евангельскую проповедь. Безусловно, что ответ на этот вопрос не может быть простым, невнимание к словам Христа — это всегда совокупность нескольких факторов, и апостол Павел указал лишь на один из них, который, впрочем, стоит рассматривать как основной: апостол упомянул ослепление ума «богом века сего». Большинство авторитетных толкователей предлагают понимать под этим «богом» сатану, который старается сделать нас рабами временной жизни с её удовольствиями. С апостольской мыслью сложно спорить: достаточно взять самый простой пример — заповеданную Христом благотворительность, чтобы понять — исполнять слова Спасителя нам мешает опасение за возможное ущемление в получении земных удовольствий. А сама зависимость от такого рода удовольствий — и есть пленение «богом века сего», который в той или иной степени ослепляет наши умы, и мы становимся неспособны постичь Христово Евангелие.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Юлия Вознесенская «Путь Кассандры» — «Пробуждение от грёз»
Поделиться
Фото: Suliman Sallehi / Pexels
Во сне, физическом сне тела, человек проводит треть жизни. А сколько времени уходит на сон души? Не проводим ли мы большую часть жизни, грезя наяву? Таким вопросом задается героиня романа Юлии Вознесенской «Путь Кассандры или приключения с макаронами». Действие романа происходит в недалёком будущем. Лжемессия, то есть, Антихрист, правит миром. Земляне — кроме тех, кто не принял его печати — большую часть времени проводят в так называемой Реальности — в сконструированных компьютерами симуляциях. Юная Кассандра выбрала виртуальный мир рыцарского замка. Однажды она слышит в нём балладу о Спящей Красавице, которая начинается такими словами: «Состарилась, состарилась принцесса».
Удивлённая, Кассандра прислушивается. В балладе рассказывается, как Спящая Красавица, проспав положенные сто лет, проснулась сама, без принца, немощной старухой, которой остаётся только признать: жизнь её прошла во cне.
Для Кассандры наступает прозрение. «А не похожи ли мы все на эту принцессу из баллады?»— говорит она себе и задаётся вопросом, почему ей бывает так тоскливо. Кассандра тоскует, сама того не зная, о подлинной жизни — реальной, живой, осмысленной.
В финале повести мы радуемся за героиню, но ведь грезить наяву можно не только с помощью технологий. «Душа моя, восстань, что спишь?» — слышим мы ежегодно Великим постом, когда в храмах звучит покаянный канон святого Андрея Критского. Но восстаём ли мы? Пробуждаемся ли? Сон души порой бывает трудно распознать. К счастью, Кассандре это удалось.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Элизабет Гаскелл «Жёны и дочери» — «О чём не пожалеем накануне смерти»
Поделиться
Фото: freestocks.org / Pexels
В час смерти человек вспоминает прожитую жизнь. Какие в тот час приходят к нам воспоминания? Писательница Элизабет Гаскелл ставит такой вопрос в одном из эпизодов романа «Жёны и дочери».
Отец семнадцатилетней Молли Гибсон женился во второй раз. К мачехе Молли испытывает неприязнь. В первый день после свадьбы, оставшись наедине с отцом, Молли говорит, что не будет называть мачеху мамой. Отец не возражает, но девушка видит, что он огорчён. Проходит несколько минут, и Молли порывисто говорит:
— Папа, я буду звать её мамой!
— Ты не пожалеешь об этом, Молли, — отвечает отец, — когда наступит твой последний час.
Слова мистера Гибсона — универсальное этическое правило. Принимая решения, стоит подумать: будем или не будем мы жалеть о них в последний час? Кто имеет память смертную, не согрешит вовек, сказал Авва Дорофей, духовный писатель шестого века. Правильная память о смерти не имеет ничего общего с унынием. Напротив, она мотивирует жить полной, осмысленной жизнью. И, конечно, принимать верные решения, о которых мы не будем сожалеть.
Мачеха искренне привязывается к Молли. Так героиня понимает, что отец был прав, и она приняла правильное решение, о котором не будет сожалеть.
Все выпуски программы: ПроЧтение
Люси Монтгомери «Энн из Эвонли» — «Грех как беда»
Поделиться
Фото: cottonbro studio / Pexels
Как мы относимся ко греху?
Ответу на этот вопрос посвящён один из эпизодов повести Люси Монтгомери «Энн из Эвонли». Шестилетний Дэйви набедокурил: сказал взрослым, что его сестрёнка Дора потерялась. Марилла, приютившая и Дэйви с сестрой, и шестнадцатилетнюю Энн Ширли, главную героиню повести, отправляет мальчика спать без ужина. Энн пытается поговорить с ним по душам, и выясняет, что Дэйви уже неделю не молится. Намеренно. А всё потому, что мальчик однажды услышал, что, если он не будет молиться, с ним произойдет нечто страшное. «Наверное, какие-нибудь страшные приключения», — подумал Дэйви. И перестал молиться в ожидании этих приключений.
— Но ничего страшного так и не произошло, — разочарованно говорит он.
— Произошло, — отвечает Энн.
— То, что меня уложили без ужина? — удивляется мальчик. — Так это ерунда.
— Нет, Дэйви, кое-что другое. Действительно страшное. То, что ты солгал. То, как бесчестно поступил с нами. Это и есть худшее, что могло с тобой произойти.
Притихший Дэйви задумывается. Энн одержала маленькую победу — она научила мальчика видеть беду не в том наказании, которое следует за грехом, а в самом грехе, в том искажении, которое грех неминуемо вносит в душу. И мелочей здесь не бывает. Игумения Арсения Себрякова, подвижница благочестия девятнадцатого века, писала: «Любой грех оскверняет сердце, расслабляет его, делает порочным, слабым, недеятельным, слепым и глухим».
Энн Ширли сумела объяснить Дэйви, чем опасен грех, и мальчик в конце главы принимает решение: «Не буду я больше грешить, оно того не стоит».
Все выпуски программы: ПроЧтение
