«Возможно ли воскресить любовь?» Священник Сергий Шумских

У нас в гостях был клирик московского храма священомученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе священник Сергий Шумских.

Мы говорили о духовных аспектах затухания чувств между супругами и о том, насколько возможно воскресить любовь.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

---

А. Ананьев:

— Добрый вечер, дорогие друзья. В очередной раз за семейным столом в светлой студии Радио ВЕРА на Андреевской набережной ведущая программы «Семейный час», моя жена, Алла Митрофанова...

А. Митрофанова:

— Ведущий программы «Семейный час» Александр Ананьев.

А. Ананьев:

— И наш сегодняшний дорогой гость, клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священник Сергий Шумских. Добрый вечер, отец Сергий, здравствуйте.

А. Ананьев:

— Добрый вечер.

А. Ананьев:

— Я, конечно же, поздравляю вас с Лазаревой субботой, с кануном Вербного воскресенья — очень напряженные, очень важные, очень значимые и переживания, и дни, и праздники, о них мы поговорим и, по сути, сегодня очень многое будет завязано именно на воскрешении праведного Лазаря, на распускающейся после долгой зимы вербе. Но сначала я хочу задать вам вопрос скорее провокационный, дорогой отец Сергий. Готовы ли вы к этому вопросу, не знаю. Я очень любил и, наверное, по-прежнему люблю высказывание Михаила Михайловича Жванецкого, и мне интересно, как его про комментируете вы. «Жизнь коротка, — писал Михаил Михайлович. — Жизнь коротка и надо уметь. Надо уметь уходить с плохого фильма. Бросать плохую книгу. Уходить от плохого человека. Их много. Дела не идущие бросать. Даже от посредственности уходить. Их много. Время дороже». Хорошо сказано. Как вы к этому отнесетесь?

Иерей Сергий:

— Ну на самом деле, слушая, у меня как-то двоякие чувства возникли.

А. Ананьев:

— А вы, вам незнакомо это его высказывание?

Иерей Сергий:

— Нет.

А. Ананьев:

— Мне очень нравится и находит отклик живой. Какие двоякие чувства?

Иерей Сергий:

— Ну что касается положительного — то, что действительно мы должны выбирать, что первоочередно, что важно, а что можно отложить, что неважно. Действительно, например, если так мы берем...

А. Ананьев:

— Важно хорошее, неважно плохое — здесь расставлены все очень четко приоритеты.

А. Митрофанова:

— Через запятую, понимаешь, фильмы, книги и люди. Вот меня это немножко смущает. Потому что действительно уходить с плохого фильма — да я сама так делала сколько раз. Или бросала смотреть то, что было у меня там дома как-то, да, на дисках, или в YouTube, или что-то еще — ну просто выключаешь, это твое полное право. И из кинотеатра тоже я могу уйти. Вот из театра, когда смотришь спектакль и понимаешь, что это совершенно не твое, все-таки лучше уходить в антракте, чтобы артисты не видели.

А. Ананьев:

— Да, редкая птица долетает до середины Днепра. Редкий спектакль не теряет Аллу после первого акта.

А. Митрофанова:

— Серьезно. То есть, на мой взгляд, если хочешь уйти — просто понимаешь, что это не твое и это, а у тебя огромное количество самых разных дел, и ты понимаешь, что ты просто ресурс временной сэкономишь, — ну вот да, так бывает, уходишь даже и со спектакля. Но ни в коем случае не на виду у артистов. Никто не должен видеть твою спину, никто. Вот мне кажется, что это прямо это железобетонное правило.

А. Ананьев:

— Хорошо. А что тебя смущает во всей этой истории с людьми?

А. Митрофанова:

— А то, что с людьми... с людьми все иначе. Человек — это человек. И, как сказать, отношения с людьми — это, может быть, вообще самое главное, что вообще в жизни есть. И вот человеку сделать больно, поранить — с этим жить потом очень тяжело. И мы Господом Богом не для того в эту жизнь призваны, чтобы друг другом разбрасываться. Ну наверное, так.

А. Ананьев:

— Хорошо. Обострю полемически наш разговор: а если то, что вы рядом, ранит его еще больше, ранит тебя еще больше?

А. Митрофанова:

— Ну сделай так, чтобы человеку рядом с тобой не было ранения от тебя. Вот если для этого надо уйти — значит, лучше уйти.

А. Ананьев:

— Да, за что люблю свою жену, так это за то, что она идеалистка, оторванная от реальности. Отец Сергий, мы все хотели вас спросить, но, видите все не даем вам слова сказать. Так часто бывает в программе «Семейный час». Так двоякость вашего восприятия этого высказывания Михаила Михайловича, она в чем заключается?

Иерей Сергий:

— Ну вот, насколько я понял, там говорится как-то избегать плохих людей.

А. Ананьев:

— Уходить.

Иерей Сергий:

— Уходить. Ну вот тут да, тут получается, человек...

А. Ананьев:

— Уходить от посредственности, от плохих людей.

Иерей Сергий:

— Господь говорит: не судите, не судимы будете. Получается, мы это решаем: плохой этот человек, не плохой.

А. Митрофанова:

— Вот да.

Иерей Сергий:

— А я верю, что, как говорится, любой человек, он послан Богом для чего-то для кого-то — ты можешь в этой истории научиться чему-то, да, ты можешь помочь словом, улыбкой, делом, как угодно. А ты, получается, всех клеймишь: вот он плохой, он хороший, я с ним буду, а с ним не буду. И я, конечно, как священник, понимаю то, что так не должно быть. Господь же всех любит, а мы тут, получается, выступаем в роли судьи какого-то: вот он плохой. Понятно, что касается, например, дело семьи — мы оградим ее от плохих людей, именно вот от воров каких-то там, не знаю, каких-то конфликтных людей, мы будем защищать, оберегать. Но это, мне кажется, немножко другое все-таки.

А. Ананьев:

— Хорошо. Это был эпиграф к программе «Семейный час», мы расставили какие-то предварительные смысловые акценты. А вот теперь, собственно говоря, тема. Воскрешение Лазаря, которое мы празднуем сегодня — шестой день шестой недели Великого поста, Лазарева суббота накануне Вербного воскресенья, воскрешение праведного Лазаря, которого Христос вернул из мертвых, что многими считалось невозможным, нереальным. Это было настоящим чудом, увидев которое, многие буквально уверовали. И совпадение ли, нет ли, следующий же день — Вербное воскресенье. И для меня распускающиеся вот эти вот вербочки — понятно, что это традиция Русской Православной Церкви, потому что в той же Греции это там пальмы, пальмовые листья, — у нас вербы. Но вот у нас вот эти вот воскрешающиеся после зимней спячки вербы, которые не подавали никаких признаков того, что они настолько красивые и пушистые, а тут — раз, и воскресли, а, по сути, это воскрешение после смерти зимы — это очень знаковое, неслучайное совпадение.

Иерей Сергий:

— Ну тут можно не останавливаться на вербах. В принципе, весной — да, все живое преображается, вот все растения.

А. Ананьев:

— А как мужики распускаются по весне — ой... И вот что нам пришло в голову с моей соведущей и женой Аллой Митрофановой: в что, если в отношениях между супругами, как верба поздней осенью, чувства умерли, исчезли? Стали если не плохими, то посредственными, с которых Михаил Михайлович однозначно говорит: уходите. Уходите, не тратьте время, данное вам Господом.

А. Митрофанова:

— Ну подожди, он же не говорит там о семейных отношениях.

А. Ананьев:

— Нет, он говорит: уходи с плохого. А когда отношения стали плохими — тут впору задуматься. Мы не уходим, мы считаем это невозможным и недопустимым. Тема в другом: как воскресить чувства? И вот об этом мы хотим поговорить с вами сегодня, дорогой отец Сергий. А, какова тема?

Иерей Сергий:

— Очень сложная.

А. Ананьев:

— Да. Учитывая то, что вы, хоть и уже довольно опытный священник...

Иерей Сергий:

— Очень могу возразить: я молодой еще.

А. Ананьев:

— Да, я и хочу сказать, что вы еще и молодой.

Иерей Сергий:

— Поэтому опыта мало.

А. Ананьев:

— И уж точно лично (по крайней мере мы с Аллой на это надеемся) не сталкивались с тем, что ваши чувства охладели, все опостылело, и хотелось уйти, и надо было думать над тем, как вернуть былой свет и тепло, и жизнь в отношения. Давайте начнем с вопроса: почему угасают чувства? Естественный ли это процесс, который от нас никак не зависит или же где-то накосячили?

Иерей Сергий:

— Конечно, естественный процесс. Чувственность, вообще чувства — это самая поврежденная часть природы человечества, через именно чувства Ева...

А. Ананьев:

— Подождите, это говорит священник того замечательного храма, который стоит на задворках Пушкинского музея, который рождает самые светлые чувства. Любое искусство, оно апеллирует к чувствам, к чувству прекрасного в конце концов.

Иерей Сергий:

— Ну вот чувства, в том-то и дело, что у них нет фундамента. Чувства, если они помогают, они помогают. Вот, например, есть любовь, да, любовь — это фундамент, на котором строятся отношения. А чувства — это приходящие, уходящие. Оно либо помогает, либо, наоборот, чувства какие-то отрицательные, оно отпугивает, и как-то всю эту романтичность как-то оно истребляет. Поэтому чувства, мне кажется...

А. Ананьев:

— Вся литература, вся музыка, все танцы, все искусство — все в мусорное ведро, отец Сергий? Что ж вы делаете?

Иерей Сергий:

— Да нет, я говорю, что оно помогает, но это не есть вектор, который задан человеку возрастать в любви. Любовь — это вот такой камень преткновения, та цель, в какой-то мере недостижимая, но мы должны ее достигать, стремиться, потому что Бог есть любовь. А чувства, они только помогают. И, конечно, чувствам, как мне кажется, свойственно угасать в какие-то моменты: вот, например, сегодня я там злой, завтра я радостный, то грущу — это же все чувства, мы поддаемся чувствам. Но чувства, они очень часто обманывают. Мы, как апостол Павел говорит: что хочу — не делаю, а что не хочу — делаю. И так же чувства: мы видим одно, на самом деле это может быть совсем другое. Поэтому чувства, они только способствуют возрастанию вот той любви, которая — раз мы на семейном вечере, да, — к которой мы все призваны, которую мы все стремимся развить. Потому что жизнь — это школа любви, в которой мы должны преумножаться, вот и Господь да, говорит, первая заповедь: возлюби Бога, вторая: возлюби ближнего, как самого себя, — то есть через любовь к ближнему, через именно вот деятельную любовь. Как мы знаем, в древности даже любовь подразделяли на четыре подтипа, да, это вот агапе — это вот деятельная как раз любовь, филия, эрос и сторгия.

А. Ананьев:

— Их, по-моему, даже 14 или 15.

Иерей Сергий:

— Ну у древних людей четыре: любовь к ближним, любовь такая родственная, эротическая и любовь — уже мы как бы через осмысление Нового Завета, любовь божественная. Вот такая именно, деятельная любовь.

А. Ананьев:

— И как в том анекдоте: и есть еще любовь к партии. Товарищ Иванов, несите слайды.

Иерей Сергий:

— Вот да, любовь, любовей много, но чувства, мне кажется, это все-таки преходящее и уходящее, такое второстепенное. Потому что на чувствах ты далеко не уедешь. Вот сейчас у нас там, к сожалению, восемьдесят что ли с лишним процентов разводов, потому что люди опираются на чувства. А потом чувства обманули, чувства вот подвели, чувства то, чувства се. И люди, они хотят жить этими чувствами, только чувствами, они не хотят ничего делать. Вот мне сегодня с ним хорошо — и я с ним буду. А завтра мои чувства охладели — и все: не сошлись характером, мне с ним плохо, не мой человечек и так далее и тому подобное. А когда чувства, они как второстепенный какой-то инструмент, тогда ты уже ими можешь как-то, как мне кажется, отчасти управлять.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. У меня достаточно трагизма в голосе?

А. Митрофанова:

— Нет.

А. Ананьев:

— Нет? Я очень хотел бы, чтобы было. «Семейный час» на Радио ВЕРА. Мы подошли к очень трагическим страницам нашей программы сегодня.

А. Митрофанова:

— Здрасте...

А. Ананьев:

— В первую очередь благодаря клирику московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священнику Сергию Шумских. Еще раз добрый вечер, отец Сергий. С вами Алла Митрофанова...

А. Митрофанова:

— Александр Ананьев.

А. Ананьев:

— И отец Сергий сказал, что чувства в отношениях мужчины и женщины, они вообще не нужны и помеха.

А. Митрофанова:

— Нет, он сказал, что это второстепенно.

А. Ананьев:

— Второстепенны. То есть, другими словами, я пытаюсь себе нарисовать эту мрачную картину, босховскую абсолютно, чудовищную: мы живем с Аллой Митрофановой, а она ко мне ничего не испытывает. Ну вообще ничего — пустота, зияющий космос, черный квадрат Малевича. А я говорю: ну окей, как бы не вопрос, нормальная семейная жизнь. Отец Сергий сказал, что чувства вообще не важны.

А. Митрофанова:

— Он такого не говорил.

Иерей Сергий:

— Протестую.

А. Митрофанова:

— Отец Сергий, вы уже заметили, Александр Ананьев знатный провокатор, и как бы это сказать-то...

А. Ананьев:

— Нет, ну я паясничаю отчасти, но на самом деле вот то, о чем говорит отец Сергий, мне понятно. На чувства опираться нельзя, чувства — это ненадежный фундамент.

Иерей Сергий:

— Совершенно верно.

А. Ананьев:

— Чувства могут угаснуть. Получается, что, если они угаснут, это нормально.

Иерей Сергий:

— Конечно.

А. Митрофанова:

— И их можно пробудить, если они там, разжечь, если они угасают.

А. Ананьев:

— Слушайте, мне страшно от мысли, что я проснусь однажды утром и пойму, что я ничего не чувствую по отношению к своей жене. По отношению к своей собаке. По отношению к своим родителям. По отношению к своей родине, сынок. Понимаете?

Иерей Сергий:

— Понимаю.

А. Ананьев:

— Это же плохо.

Иерей Сергий:

— Плохо.

А. Ананьев:

— Ну и что же делать?

Иерей Сергий:

— Но есть любовь, которая все это объединяет.

А. Ананьев:

— Любовь — не чувство?

А. Митрофанова:

— Мне кажется, ты очень...

Иерей Сергий:

— Немножко другое понятие, мне кажется, да. Все-таки чувства, мы больше к чувствам — это страсть какая-то, красота, еще что-то. А любовь — это все-таки, если мы на православном радио, то любовь — это все-таки нечто возвышенное. Вот как апостол Павел говорит, именно мы основываемся на любви — любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не ищет своего и так далее и тому подобное. Апостол Павел очень красиво это все разъяснил, описал, сказал. Ну вот Спаситель через апостола Павла в Послании к Коринфянам. И любовь, вот именно, что она все покрывает. Мы понимаем, что мы любим человека. У нас может страсть-то к нему охладеть. Но любовь именно то, что мы без человека не можем жить. Вот вы просыпаетесь, да, у меня к ней нет, может быть, чувств каких-то там вот сегодня, может быть, они завтра появятся. Но я люблю этого человека. Не потому, что у меня там...

А. Ананьев:

— Потому что у меня долг? Потому что у меня печать в паспорте?

Иерей Сергий:

— Нет, потому что люблю.

А. Ананьев:

— Не понимаю.

А. Митрофанова:

— А мне кажется, что здесь два, может быть, принципиально разных подхода. Первый (отсюда, может быть, и статистика разводов наша) — ощущение того, что у тебя в семейной жизни может быть запасной аэродром, или какой-то «план Б», или вот этот проект не удался, я его закрою, начну следующий. В принципе, наше вот это состояние, мы же во многом сейчас потребители. И вот когда это состояние, к которому мы привыкли. Это не хорошо и не плохо, ну просто так вот, сейчас мы живем в такую эпоху перепроизводства. Ну там раз в два года или раз в три года менять телефон — это одно. Главное, чтобы это не переносилось на отношения с людьми. Но мы же так хитро устроены, нам так удобно, и мы пытаемся это переносить и на отношения с людьми тоже. Отсюда вот то, что здесь у меня, допустим, не получилось отношения создать, да, закрываю проект и начинаю новый. Но все будет повторяться по кругу. Потому что не бывает так, чтобы встретились два абсолютно идеальных человека, никакими углами своими друг друга не поранили, и жили долго и счастливо, и умерли в один день. Жили долго, счастливо, умерли в один день случается в тех ситуациях, когда, мне кажется, семья воспринимается не как один из аэродромов, а есть и другие, да, а есть и другие варианты, а воспринимается там, условно говоря, как подводная лодка, с которой ты не денешься, она вот у тебя уже есть. И тебе очень важно здесь, внутри этой подводной лодки, все сделать так, чтобы людям вокруг и тебе самому было максимально хорошо. Вот тогда и паши в эту сторону, как-то изощряйся на эту тему. Если только речь не идет о патологических ситуациях, когда имеет место рукоприкладство, имеют место оскорбления, унижения — ну сейчас, к сожалению, в семьях и такое тоже бывает. Здесь, мне кажется, единственно возможный вариант, если мужчина, например, поднял руку на женщину, реакция женщины: развернулась и ушла. Ни минуты не медлить. Развернулась и ушла, мягко закрыв за собой дверь, просто отрясся прах.

Иерей Сергий:

— Можно и не мягко.

А. Митрофанова:

— Можно и не мягко, да. В такой ситуации можно, да, вот пожалуйста. Или, допустим, если мужчина женщину унизил. Или если женщина начинает мужчину унижать. Вот это все, это уже такие какие-то вещи, которые свидетельствуют о очень серьезных деформациях. И подводная лодка на такие ситуации не распространяется. Во всех остальных случаях, если...

А. Ананьев:

— Ну ты понимаешь, да, от мужа уходить нельзя. Но, говорит Алла Сергеевна Митрофанова, есть длинный список ситуаций...

А. Митрофанова:

— Если муж поднял руку на жену, то не просто можно, но я считаю, что это правильно.

Иерей Сергий:

— И на самом деле даже в Церкви есть документ о церковных аспектах брака, кажется, и там указаны причины — там невыявленные болезни, там СПИД, еще что-то...

А. Митрофанова:

— Алкоголизм, кстати.

Иерей Сергий:

— Наркомания, да. И там прямо есть целый список, по которым человек вот имеет полное право развестись.

А. Митрофанова:

— Конечно. Потому что иначе это будет деформация и твоей личности, и детей, и ты еще будешь потворствовать этому насильнику или алкоголику.

Иерей Сергий:

— Конечно. Когда угрожает жизни или здоровью тебе и твоим близким, конечно.

А. Ананьев:

— Понятно. Ну эти радикальные истории, с ними все ясно, в принципе, они не вызывают у меня никакого отрицания, все так. А вот что делать с угасшими чувствами? Наверняка к вам, дорогой отец Сергий, или на исповедь, или просто на какую-то личную беседу приходили супруги или по отдельности — вместе вряд ли, такие вопросы вместе не решаются, скорее по отдельности, с поиском ответа на вопрос: что делать? Там: я его больше не люблю — что делать? Я не хочу, не люблю просто. Или: он меня больше не любит — почему, что делать? Или: мы живем вместе, уже давно сошлись на том, что мы не испытываем друг к другу ничего — что делать? Бывают такие разговоры?

Иерей Сергий:

— На самом деле бывает, люди приходят, конечно. Я их так тактично перенаправляю...

А. Ананьев:

— Хорошо устроились.

Иерей Сергий:

— К каким-то более опытным батюшкам. Даже, может быть, не в нашем храме. Потому что действительно: приходит человек, который там в два раза старше тебя, у них там дети уже мои ровесники, и говорит: вот я живу, я ничего не испытываю к человеку. Да, я могу как бы с ним жить, но мы вот как соседи живем. Ну действительно в такой ситуации я, слава Богу, не был, и я как бы некомпетентен в данном вопросе. Конечно, я говорю: что от меня зависит, я помолюсь, давайте ваши имена. Господь, действительно, вот по вере вашей да будет вам. И я уверен, если человек искренне хочет в этом разобраться, не просто вот там ему кто-то должен помочь решить этот шаг, уйти от мужа. Во-первых, надо действительно — это очень здорово вот вы сказали, обычно порознь, вместе прийти к священнику, когда третий человек. Потому что мужчина, ему сложно побороть в себе гордость, прийти, что его там какой-то батюшка будет учить жизни, как ему там с женой обращаться, еще что-то. А очень важно иногда услышать мнение третьего человека. И когда мнение этого человека основано на Священном Писании, когда оно подтверждено там им. И, конечно, людям верующим в этом вопросе намного проще, что вот в Священном Писании сказано, да, там нельзя там разводиться, только там из-за греха прелюбодеяния. И тут люди должны понимать, что, как я сказал, это действенная, да, любовь, жертвенная любовь, когда человек должен отдаваться. Вот мы обычно перед венчанием, беседуя вот с парами, многие батюшки, это такой пример известен, сравнивают с садом. Ну вот чтобы сад цвел, вот вы купили сад, чтобы он цвел, постоянно должны там поддерживать порядок — это колоссальная работа, надо поливать, удобрять, там если это розы, их обрезать, в винограднике срезать, какие-то лишние ветки отрезать, чтобы была вот эта красота, это нужна работа. А зачастую у нас сейчас, у современных подростков то, что вот я женюсь — и вот половина моих обязанностей, наоборот, отойдет там жене: я не буду готовить, я не буду стирать, это будет делать жена. Нет, а тут наоборот, ты возьмешь, каждый человек, я, наоборот, возьму еще половину обязанностей жены. Каждый человек своей целью должен ставить облегчить жизнь другого человека. Не усложнить своими проблемами своими как-то, а вот я выбрал тебя, как я могу сделать тебя счастливой, как я могу облегчить твою ношу, что я могу для тебя сделать? А у нас же каждый ищет как-то, к сожалению, вот чтобы ему было хорошо, чтобы ему тепло, чтобы ему удобно, чтобы он был сыт, накормлен, и ничего не отдавать взамен. Нет, а любовь — это про другое, любовь — это когда ты отдаешься полностью, и Господь тебе возвращает сторицею. Вот так как мы недавно записанную на встрече, да, говорили там про Амвросию, кажется, монахиню, когда действительно Господь дает силы, физические, но непонятно, откуда эти силы. А человек отдается полностью, и Господь все это компенсирует, все это возвращает. И все это, конечно, очень красиво, очень прекрасно, когда любовь эта, она действительно возрастает, но ее, конечно, нужно подпитывать.

А. Ананьев:

— И вспоминаю сейчас замечательного протоиерея Федора Бородина, тоже частого нашего гостя и собеседника на Радио ВЕРА, он же прямо частенько говорит: любовь — это глагол. И пример, который он приводил в наших разговорах, в эфире, мне прямо очень запомнился — кто-то из его знакомых, друзей, делился своим опытом. Мужчина, много лет в браке, и просыпается утром, смотрит на свою супругу, и вот этот момент недоумения: почему все так в моей жизни? Что эта женщина делает рядом со мной, почему она? Вот как это вышло, как это? И он в этот момент действительно чувствует растерянность и не чувствует к ней любви. Что он делает? А он глубоко церковный человек, вот этот вот герой истории. Он идет на кухню, варит кофе, готовит завтрак, разогревает там, приносит откуда-то горячий хлеб, подготавливает все к моменту, чтобы, когда проснется жена, был накрыт прекрасный стол. И вот она просыпается и видит это, и радуется. И он понимает в этот момент: вот она, любовь, она вернулась. Любовь вернулась. Он снова любит эту женщину, она ему уже никакая не чужая. И мне кажется, это гениальная иллюстрация к тезису, что любить, любовь — это глагол, это вот действие. Любить — это значит действовать, вкладываться в другого человека. И я не знаю, как это работает. Я вот помню, когда у меня подруга родила сына, и я приехала к ней в гости в другой город на несколько дней, осталась — ну просто вот там посмотреть окрестности и прочее, и ее немножечко поддержать. И, как это у мальчиков бывает, первые три месяца они очень-очень часто плачут от колик в животе, газики там, вот все такое. И этот малыш, он просыпался буквально каждые два часа. И просто чтобы немножечко дать выспаться подруге, я стала вставать к нему. И я к нему вставала ночь, другую, третью. И где-то там на пятую ночь я поняла, что не поспишь вот так вот немножко с ребенком, и он тебе становится как родной. Я испытывала к нему какую-то такую нежность, при том, что это был совсем не мой ребенок, да, и он мне не родственник, никто, это вот сын моей подруги. Но откуда это берется, как это так устроено. Мне кажется, что, когда мы начинаем себя вкладывать, может быть, мы начинаем как-то свои усилия что ли ценить подсознательно. Но вклад в другого человека, он бесконечно ценен, и он пробуждает любовь.

А. Ананьев:

— Я поспорил бы с тобой в том отношении, что ты права ровно на пятьдесят процентов — это работает, по мнению нашего общего друга психолога, только в отношении мужчин. Это мужчина, чем больше вкладывается в женщину, тем больше ее любит. В отношении женщин работает совсем другая история. Об этом мы продолжим разговор через минуту полезной информации на светлом радио. Не переключайтесь, будет также трагично и интересно.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. С вами по-прежнему неунывающая и уверенная в том, что все будет здорово, Алла Митрофанова. Откуда в тебе столько оптимизма?

А. Митрофанова:

— Да я не уверена...

А. Ананьев:

— Не первый год замужем, а по-прежнему в глазах сияет оптимизм.

А. Митрофанова:

— Нет, вот как раз то, что я не первый год замужем, меня окрыляет, и я абсолютно счастлива. Насчет остального все-таки я, скажем так, информированный пессимист, просто я очень надеюсь. Господь людей не кидает в любых ситуациях.

А. Ананьев:

— И с ней согласно кивает наш сегодняшний дорогой гость, клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священник Сергий Шумских. Отец Сергий, во-первых, я хочу, чтобы вы как-то прокомментировали то, что сказала Алечка. А она на самом деле поделилась таким очень убедительным рецептом воскрешения любви вот здесь и сейчас. Когда ты просыпаешься там с человеком, которого, как тебе кажется, ты не любишь, но потом встаешь, делаешь ему завтрак, варишь ему кофе, ставишь ромашки на стол, и вдруг — ах, о чудо! — в сердце опять затрепыхалась слабая любовь.

Иерей Сергий:

— Немножко забегая назад, вот тоже люблю очень отца Федора Бородина, вот он с папой дружит хорошо, и вот сейчас, на данный момент, книжку его читаю, «Возрастая с Евангелием», очень все так доступно. Вот обычно к таким священникам я отправляю людей...

А. Митрофанова:

— С вопросами.

Иерей Сергий:

— С проблемами семейными, да, когда человек уже прожил, у него этих гораздо больше ситуаций, вот он более опытен и компетентен. А вот если добавить немножко к словам Аллы, то можно такой пример привести: когда человек дарит подарок, он вот узнает предпочтения человека. Чем больше он вкладывается, да, вот как-то душу, сердце в этот подарок, и даря, и человек, получающий этот подарок, он своей радостью, он понимает, что человек потрудился, человек пошел там, купил, даже какую-то иногда безделушку, и эта радость, благодарность, она передается человеку. И он понимает, что все эти труды не зря. И Господь, вот еще немножко если углубиться, говорит: кто уступает, тот приобретает. И действительно в отношениях важно уступить, не пойти на поводу у гордости: а я прав, а я вот тут буду доказывать, да она вообще женщина, да она должна молчать и так далее и тому подобное. Нет, а важно уступить. Важно вот все свои чувства — гордость, амбиции, немножко их охладить, немножко их убрать в сторону. А дать волю, наоборот, той любви, той жертвенной любви, деятельной и поступить, вот как сказала Алла Митрофанова, переступить...

А. Митрофанова:

— Это не я сказала, не я, это отец Федор Бородин.

Иерей Сергий:

— Процитировала.

А. Митрофанова:

— Процитировала, пожалуйста.

Иерей Сергий:

— Да, процитировала Алла. И действительно тогда все становится на свои места. Любовь, она там айсберги готова растопить, вот когда мы чуть-чуть идем навстречу. Не идем на поводу там лукавого, да, который все там хочет палочки нам в колеса вставлять, чтобы вот у них только было бы не по-евангельски. И такая любовь имеет место быть, и такой любви мы должны все учиться. И мне кажется, нет проблем, которых нельзя решить.

А. Ананьев:

— Как раз вы, видимо, услышали тот вопрос, который я еще не успел задать. Любовь часто сравнивают с цветком таким, гибискусом, который надо поливать, удобрять, ухаживать за ним, чтобы он рос, развивался. Но, знаете, как человек выращивающий гибискусы и прочие фикусы у себя дома, я с уверенностью скажу вам: иногда гибискусы сохнут, гибискусы дохнут, иногда они просто умирают и засыхают. И дальше вопрос делится на две части. Во-первых, действительно ли иногда может быть такое, что любовь, подобно этому гибискусу, погибает окончательно? Вы знаете, у него могут быть заболевания, если его не поливать, он начинает сохнуть, там если его не удобрять, он начинает чахнуть. Вот его надо тогда взяться, его поливать. Но потом однажды наступает такой «дзинь» в жизни гибискуса, что его уже больше не воскресить. Вернее, воскресить его может, но только Господь прийти и, как праведного Лазаря, его воскресить из мертвых. Но я не Господь. И если гибискус вот окончательно скончался (простите мне тавтологию невольную), то я уже ничего не смогу сделать, и можно выбросить. Так вот может ли любовь, подобно этому гибискусу, услышать вот это «дзинь», и окончательно вот отношения между мужем и женой пройти точку невозврата?

Иерей Сергий:

— Да может, все что угодно может быть.

А. Ананьев:

— Вот я к этому и говорю. То есть, в принципе, я от вас ожидал услышать: да ну что вы, Александр, пока мы живы, все может быть, изменить. Неизменна может быть лишь только там, я не знаю, смерть, да и она там отменена Богом. То есть я от вас ожидал услышать, что нет ничего неизменного. И только гибискусы могут засохнуть, а отношения — нет, отношения всегда можно исправить.

Иерей Сергий:

— Нет, у человека есть право выбора, право свободы. И он либо будет жить по-евангельски и всячески способствовать тому, чтобы эта любовь, она возрастала, приобретала цветы, да, краски. А если он выберет легкий путь: я пойду — вот мне там кто-то в любви признается, вот кто-то мне глазки строит, и вот с ним все сейчас романтично будет. А вот с этим уже как-то все, он старый там какой-то, с ним не погуляешь, у него там уже интересы поменялись, пятое десятое. И ты идешь на поводу у лукавого. Конечно, все такое может быть.

А. Ананьев:

— Так окончательно умереть отношения могут или нет? Или нет ничего окончательного и все можно вернуть? Достаточно вон приготовить завтрак, сварить кофе и поставить ромашки на стол. Я очень часто слышал в признаниях там своих там друзей, приятелей, в литературе это часто бывает, что люди так опускают лицо, глаза и говорят: слушайте, уже ничего не вернуть, уже ничего не исправить, уже ничего не воскресить в наших отношениях, все окончательно умерло. Да, оно умирало долгое время, да, мы все страдали, но сейчас уже все. Такое возможно с вашей точки зрения?

Иерей Сергий:

— Ну с одной стороны, как человек верующий я верю, что нет ничего невозможного для Бога. И важно желание человека, желание и стремление. Но, с другой стороны, если человек решил, что мои чувства умерли, он все для этого делает, как бы он идет все по нисходящей: он этого человека ругает, в своей голове там как-то, оправдывает себя — и все, и люди расстаются там, врагами какими-то становятся. Хотя вот буквально там месяц назад они там за ручку ходили, все у них, любовь, казалось бы, до гроба. А они вот поддаются там либо какой-то другой страсти, там вот какая-то там, как им кажется, любовь истинная их обрела. И, конечно, совесть можно заглушить чем угодно. Понятно, что из памяти ты это не уберешь никуда, не выкинешь, но заглушая, заглушая... Когда человек, например, ворует, он раз, второй, третий, десятый раз, а потом уже совесть не реагирует. Он это делает уже, как это его какая-то потребность. Я это делаю — ну просто мне это нравится. Даже просто мне это, может, потом перестает какое-то удовольствие доставлять, но он это делает, делает... И тут тоже человек совестливый, он подумает: а что я вот могу? Господь ради этого, чтобы я вот так все бросил... Ну если нет, конечно, таких причин, как там действительно избивает там или ушел там куда-то, еще что-то. А так, мне кажется, все можно исправить, если вот с верой, с молитвой, с причастием, нет ничего невозможного. Я в это искренне верю.

А. Ананьев:

— Есть, как мне кажется, и я вам сейчас попробую продемонстрировать. Допустим, мужа и жену после долгих лет совместной жизни разделяют десять шагов. Они как-то вот отдалились друг от друга, что перестали друг друга видеть, слышать и понимать, живут в разных вселенных. Такое бывает, к сожалению.

Иерей Сергий:

— Конечно.

А. Ананьев:

— Бывает. И это отдельная тема для разговора, к чему приводит жизнь в такой ситуации, какие последствия и с духовной точки зрения, и с физической там, с карьерной, с какой угодно. Потому что человек все-таки, цитируя Довлатова, обречен быть счастливым. Он должен быть счастливым. Если он несчастлив — это его неестественное состояние. Состояние уныния — это ненормальное, хотя многие уже привыкли к тому, что состояние уныния — это норма. Потому что достаточно спуститься в московское метро, на мою любимую фиолетовую ветку, утром, чтобы убедиться, что человек рожден быть несчастным, а еще злым и таким...

А. Митрофанова:

— Ну неправда.

А. Ананьев:

— Ну правда. Я вижу столько грустных, причем обреченно грустных людей. Знаешь, они едут такие, смотрят сквозь тебя...

А. Митрофанова:

— Я сама часто бываю среди, в числе этих людей.

А. Ананьев:

— Все, уже ничего не исправить, уже ничего не спасти. Все плохо и будет плохо всегда.

А. Митрофанова:

— Нет, я очень часто, если рано утром нужно куда-то выехать, не выспишься там, одно, другое — это, правда, бывает тяжело. И это не значит, что я вся свожусь к этому состоянию, нет, у меня в течение дня потрясающим образом... Сейчас вот я сижу — у меня дико, дико болит шея, потому что меня продуло ночью, понимаете, аж до тошноты больно. Но я же свожусь вся к этой боли. Хотя да, она у меня есть, у меня аж прямо порой слезы из глаз вот наворачиваются. Но человек, он же настолько сложносочиненное существо, в нас столько всего одновременно понамешано. И в этом вагоне уставшие люди или, допустим, не выспавшиеся, или раздраженные. Если кому-то в этот момент нужна будет помощь, человеку станет плохо, — половина вагона кинутся оказывать первую помощь.

А. Ананьев:

— Это да, это да.

А. Митрофанова:

— Вот. И вот в этот момент будут люди настоящими.

А. Ананьев:

— Ну вот то, о чем ты говоришь, для меня сейчас звучит — ну я, конечно же, в любимой мною манере несколько утрирую и сгущаю краски, но: «Ну и что, что я не люблю мужа? Зато я люблю пюрешку с сосисками. Все равно есть место любви в моем сердце». Ну вот это звучит так. К чему я этот начал разговор, отец Сергий. Так вот если есть десять шагов между ним и ней, может ли один пройти эти десять шагов? Я сомневаюсь в этом. Каждый должен пройти свои пять шагов. Если один пройдет свои пять шагов, их все равно будет разделять вот это вот расстояние. А если шагов не делать, так оно еще и будет увеличиваться постоянно. Как писал Льюис Кэрролл, для того чтобы оставаться на месте, нужно быстро идти вперед. Если же ты хочешь немножко пройти вперед, надо очень быстро бежать тогда. Это очень верное замечание, и в отношениях так оно и работает: если ты хочешь хотя бы оставаться на месте, надо быстро идти вперед.

Иерей Сергий:

— Ну мне тут кажется... Видите, я, конечно, не очень компетентен в этом вопросе, но как мне кажется...

А. Ананьев:

— Это же здорово. Можно даже футболку: «Я некомпетентен в вопросах нелюбви».

Иерей Сергий:

— Зато у нас есть «дежурный по любви».

А. Митрофанова:

— Это правда.

Иерей Сергий:

— Сегодня Александр Ананьев, на нем худи с такой надписью. Вот и как мне кажется, то что если человек искренне хочет, искренне идет навстречу, и вот он может проделать эти пять шагов, не получая там, даже шесть, например, это вот, как... Я немножко сейчас перейду на другую тему. Когда вот, например, вы там человека не любите какого-то — ну не любите, не знаю, он вам неприятен. А он вам что-то хорошее сделал раз, второй, третий, четвертый. И вы уже в очередной раз не можете ему злом как-то ответить, как-то еще что-то...

А. Ананьев:

— Я? Не надо меня недооценивать!

Иерей Сергий:

— Ну любой человек.

А. Ананьев:

— Если я человека не люблю, если он мне сделает доброе дело, я и...

Иерей Сергий:

— И вот как меня папа тоже учил так, учил первым всегда просить прощения — виноват ты, не виноват. Вот даже если особо ты не виноват, и ты просишь: прости меня, пожалуйста. И у человека сразу: я ж виноват, почему он просит прощения? И как-то, ну не знаю, слово такое — размягчается как-то сердце, открывается, не знаю. И действительно вот если пример прихожан брать, тоже так замечал, то что в какой-то момент, вот грубо говоря, один мужчина воцерковленный, там его жена при вступлении в брак, она там околоцерковная такая, и в определенный момент мужчина ходит, ходит в храм, ведет и ведет свою жену. Потом мужчина как-то — хоп, он немножко отходит, в это время жена, она уже как -то включилась — и как-то все оно так компенсируется, все так выравнивается это. И тут, мне кажется, тоже не то что вот я сделал шаг, я жду от тебя. А когда человек отдается ну вот полностью: я люблю тебя, я в меру своих сил буду идти тебе навстречу и всей своей жизнью я буду тебе это доказывать. Ну мне кажется, понятно, что, может быть, кто-то и развернется, и уйдет. Но все-таки человек совестливый, человек честный, он прочувствует, мне кажется: ну а ради чего мы вот это вот встречались, ради чего? Ну а что тогда любовь, если не вот это, когда человек, несмотря ни на что, все равно идет тебе навстречу. Ты будешь бежать от него, будешь, но мне кажется, в какой-то момент ты остановишься и задумаешься. И потом ты сделаешь уже десять шагов вперед, навстречу. Ну такая вот как-то у меня теория, не знаю.

А. Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Я Александр Ананьев, и мне очень непросто здесь, реалисту среди оптимистов, собравшихся в студии Радио ВЕРА. Сегодня с нами клирик московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священник Сергий Шумских и Алла Митрофанова. И мы говорим о том, можно ли, подобно праведному Лазарю, угасшие, умершие, исчезнувшие чувства между супругами воскресить. А такое бывает, увы. И вот сейчас отец Сергий только что предположил, что даже если на то есть воля одного человека, а второй по-прежнему лежит на диване и смотрит футбол, и отказывается, в общем, предпринимать хоть какие-нибудь шаги навстречу, все равно это возможно. В чем я лично сомневаюсь. Потому что в эту игру все-таки играют двое, и без взаимности отношений не бывает.

А. Митрофанова:

— Мне кажется, здесь дело в том, что второй человек начинает включаться в какой-то момент. Да, действительно инициатива по увеличению вот этого внутреннего усилия в направлении другого человека, она может принадлежать одному. Но другой чаще всего, мне кажется, все-таки включается, видя вот это сердечное расположение и тепло. Мы же, нам всем так нужно тепло, и мы тянемся к людям, от которых тепло исходит. И когда человек внутри себя начинает вот эту печку разогревать, другой, даже если он не собирался шагов предпринимать в сторону, но чувствует тепло, мне кажется, очень даже он потянется, включится, и со своей стороны, ну пусть не пять шагов, но два с половиной сделает — это уже будет гигантская просто история и прекрасная история.

Иерей Сергий:

— Да еще вот, вспоминая праведного Лазаря, чью память мы сегодня чествуем, тоже такой пример, как вот гусеница, да, она все — кокон уже появляется, вроде такая неживая, потом появляется прекрасная бабочка. И действительно, то что вот иногда такие жизненные моменты, которые, казалось бы, все нам, конец, нет, эта точка невозврата пройдена. А наоборот, они закаляют, и они открывают то, что человек действительно любит, человек действительно ко многому готов, стоит только захотеть, как говорится в песенке.

А. Ананьев:

— Привычка может заменить чувства? Ну то есть ты не испытываешь ничего, но как бы ты без этого шкафа уже никуда, там без этого дивана никуда. И без этого мужа никуда. Ну вот как вот привык и все, и, если его убрать, будет неудобно.

А. Митрофанова:

— «Привычка свыше нам дана, замена счастию она».

А. Ананьев:

— Да, да, видишь.

А. Митрофанова:

— Один из тех пунктов, которых я с Пушкиным ну никак не могу согласиться. Я еще не согласна с тем, что «на свете счастья нет, но есть покой и воля». Ну вот никак.

Иерей Сергий:

— Ну мне кажется, это немножко дает держаться на плаву, вот эта вот привычка. Когда потом возникают новые чувства, может быть, более яркие, еще что-то, и она в какой-то момент, да, может быть, вот ну я привык уже как-то, и мне плохо, плохо, а потом новая волна. Потому что жизнь, она у нас так, да, волнообразно идет, когда-то скачки, когда-то подъем, то же самое в духовной жизни. И житейское море — такое песнопение есть, — играет волнами, в нем радость и горе всегда перед нами. Вот и действительно, то что мне кажется, в момент, когда у нас провал такой некий чувств, еще что-то, и вот тогда, может быть, привычка, она поможет немножко сохраниться нам, как буек, вот так вот, качаясь на воде. А потом снова, если мы делаем шаг вперед, снова чувство оживает и начинает играть новыми красками.

А. Ананьев:

— Кто-то из моих собеседников сказал мне однажды, что Бог есть любовь. А стало быть, та любовь, которую ты как бы либо ищешь, да, либо хочешь сохранить в своем сердце — просто молись, потому что будет она у тебя или нет, это зависит от Бога. И Бог даст тебе эту любовь, которую ты просишь. Или не даст, если тебе это не нужно, и тебе нужно пройти через какие-то испытания, уроки и там тренировки, да, своего сердца. С одной стороны. С другой стороны, замечательной священник, один из тех, с которыми я говорил, утверждал обратное с точностью до наоборот. Он говорил о том, что, если тебе нужны силы — молись, и Господь даст тебе силы. Если тебе нужно время — молись, и Господь даст тебе время. Если тебе нужны деньги — молись, Господь даст тебе деньги, работу, возможности, все, кроме одного: любовь — это твоя зона ответственности, только ты несешь за нее ответственность. Два абсолютно полярных мнения. Какое из них ближе к истине на ваш взгляд, отец Сергий?

Иерей Сергий:

— Я даже не знаю. Я бы чуть-чуть и оттуда взял, чуть-чуть и оттуда.

А. Ананьев:

— Ну хорошо устроились. Если к вам приходят со сложными вопросами, во-первых, друзья давайте ноги в руки, и к отцу Федору Бородину.

Иерей Сергий:

— Или к отцу Максиму Первозванскому, он тоже. По семейным отношениям он тоже так, да.

А. Ананьев:

— Отец Максим, да.

А. Митрофанова:

— И все какие-то бескрайне многодетные, кого вы приводите в пример.

Иерей Сергий:

— Да.

А. Ананьев:

— Ну так все же таки от нас зависит или от Бога?

Иерей Сергий:

— Ну тут мне приходит на ум пословица: на Бога надейся, но сам не плошай. И мы тут можем, конечно, как в одну крайность впасть — то, что все в руках Божиих, и вот я лягу на диван, ничего не будут делать. Нет, на самом деле человек отвечает за все то, что он делает — за все свои поступки, за все то, что он идет за Богом, идет против Бога. И я, конечно, не согласен, то что молись — ну мне это не нравится, не то что не согласен: вот молись — будут тебе деньги. Молись. Господь на самом деле знает в тысячу, в миллионы раз лучше, что нам нужно. И наша задача просто благодарить Бога за все, что у нас есть. А Господь Сам все управит, все расставит. А мы вот обычно как-то всячески не соглашаемся: нет, вот мне сейчас нужно вот это. Господи, дай, дай, дай. Как говорит тоже один батюшка: бойтесь своих желаний, они имеют возможность сбываться. Вот мы иногда там: Господи, дай, дай, дай...

А. Ананьев:

— Господь может сказать: да будет твоя воля.

Иерей Сергий:

— Да. Нет, конечно, мне кажется, ну мы уподобляемся Богу, возрастая в этой любви. Потому что Бог есть любовь, Бог идеал этой любви. Как говорится, Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб. И действительно Бог так на всех на нас изливает любовь, что это для нас всех просто недостижимый идеал. И мы должны хотя бы стараться, хотя бы на какую-то долю соответствовать этой любви. А эту любовь мы можем отдавать вот на наших близких. И когда мы имеем в голове своей ту же самую цитату: не видело то око, не слышало то ухо, и не приходило то на сердце человека, что приготовил Господь любящим его, — то есть это действительно такой мотиватор для жизни, то что ты хочешь любить. Господи, ну а что я могу Тебе дать? Ты все даешь — руки, ноги, там все материальное, все что угодно, а что я могу Тебе дать? А я могу просто любить человека, которого ты мне, Господи, дал. Да, а я просил, да: Господи, дай мне ту, с которой бы я соединил свою жизнь. Господь дает. Господь, да, вот как семечко, вот тоже. Господь дал это семечко, а наша задача: либо мы выкопаем его, но там будет где-то на столе лежать, не прорастет, ничего; либо мы будем за ним ухаживать, будем как-то вкладываться в него, чтобы выросло там дерево, не знаю, все что угодно. И это уже все в наших руках. Да, мы у Господа просим сил, у Господа просим там мудрости, терпения, той же самой любви. Но все-таки в наших руках все.

А. Ананьев:

— У нас осталось меньше пяти минут до конца нашего разговора.

Иерей Сергий:

— Как быстро время летит.

А. Ананьев:

— Опять пролетело незаметно, да. Мне хочется подвести какой-то итог. Я сейчас попробую сформулировать свой вывод из нашего разговора, Алечка — свой, а вы, отец Сергий, тогда резюмируйте, пожалуйста, окончательно все. Вот я слушаю вас, смотрю на вас и сделал вывод, которого я не видел до начала нашего разговора. Мне казалось, что, когда чувства уходят, это плохо. Ну это такая ошибка, проигрыш, можно отыграть назад, но вообще это плохо. А тут я, слушая вас, вдруг понял: так это же здорово. Это же здорово. Потому что для чего мы создаем семью? Чтобы научиться любви. Как легко любить, когда у тебя и чувства, и бабочки внизу живота, и волосы на голове шевелятся от радости, что вот как же тебе повезло — у тебя лучший на свете муж, у тебя лучшая на свете жена. Так это легко. А вот теперь-ка давай-ка попробуй, научись, когда нет этих бабочек. Когда волосы лежат спокойно и выпадают, потому что ты уже старый и никому не нужный. А вот попробуй любить вот так, вот попробуй научиться любить вот так вот. И, может быть, Господь действительно говорит: так, давай мы сейчас поубавим вот эти чувства, попробуем без чувств, сам. Как хороший тренер говорит: хорошо, 15 килограммов мы уже тягаем нормально, теперь давайте 23 килограмма и подходов не пять, а десять. Так это же здорово. Значит, Господь в тебя верит. И ты можешь этому научиться. И нет ничего критического или плохого в том, что твои чувства, подобно праведному Лазарю, умерли. Они не умерли, Господь их воскресит. Главное тебе самому как-то отнестись к этому как к классному испытанию. Алечка.

Иерей Сергий:

— Ни прибавить, ни убавить.

А. Митрофанова:

— Я сейчас почему-то про венчание сейчас подумала. Бытовало в 90-е годы может быть или там в двухтысячные распространенное такое заблуждение: венчание вроде как страховка от развода. Ну мы понимаем, что это не так.

А. Ананьев:

— Мне, кстати, несколько человек так и сказали: ах, ты венчался? Зачем? Как же ты разводиться теперь будешь?

А. Митрофанова:

— Серьезно?

А. Ананьев:

— Уже нельзя теперь будет. Дурень ты, дурень, а...

А. Митрофанова:

— Вот это как раз про запасной аэродром: что зачем же ты венчался, можно же так-то, есть куда отступать. А теперь: ребята, не Москва ль за нами... Вот у меня к венчанию совсем другое отношение внутренне. Я это таинство воспринимаю как потенциал. Вот Господь дает, мы когда рождаемся на свет, у каждого из нас есть свои таланты, и наша задача... То есть нам их Господь дал, вот Он нас жизнью благословил, да, и у каждого есть свои таланты. Разглядеть эти таланты, раскрыть их, умножить, и этими талантами Богу, людям послужить — это уже твоя зона ответственности. Вот точно так же и с венчанием, и с семейной жизнью. Вот тебе в венчании Господь, помимо того, что вы создаете семью на гражданских основаниях, как два человека, выражающие свою свободную волю и желающие жить друг для друга, еще в венчании и Господь дает Свое благословение, а вместе с благословением и дары. И эти дары мы можем профукать и слить. А можем эти дары стараться хранить, беречь и умножать. Просто мне кажется, мы часто идем таким путем, ну условно говоря, помните этот детский анекдот про какого-то человека, который приехал из там глухого какого-то поселка в городскую квартиру, и ему говорят: ну если там захочешь есть, ты позвони вот по такому-то номеру — тебе еду принесут.

Иерей Сергий:

— Чукча.

А. Митрофанова:

— Вот он сидит, то есть он голодный, там сидит третий день и ничего не может сделать, и не может себе никак обеспечить еду. Потому что сидит рядом с телефоном, стучит по нему и говорит: телефона, телефона...

Иерей Сергий:

— Чукча кушать хочет.

А. Митрофанова:

— Человек кушать хочет. Вот и у нас точно так же, понимаете, очень, мне кажется, часто. Мы сидим практически в идеальных условиях, и у нас угасают вот эти чувства. Нам дан вот этот телефон, по которому мы можем позвонить — то есть у нас все есть для того, чтобы любовь умножать и укреплять. Но мы сидим рядом с этим телефоном, и стучим по нему и говорим: телефона, телефона, моя кушать хочет.

Иерей Сергий:

— Мы сидим, смотрим на чью-то другую жизнь — а вот у них вот так вот, а вот он ей дарит. Но мы же не знаем, что у них внутри. Нам вот эта вот картинка видится и мы: а вот у них лучше... И это вот отвлекает как раз.

А. Митрофанова:

— Ну да, наверное, у них другой телефон, понимаете. А на самом деле просто мы не умеем им пользоваться. А ты возьми и научись. И будет тебе счастье, плоды любви и все на свете.

Иерей Сергий:

— Конечно, и плоды этой любви, они вот они безграничные. И они вот в конце жизни, действительно только в конце жизни зачастую. Вот я даже как-то слушал на вашем же радио, Радио ВЕРА, рассказ одной женщины, которая говорит, умирала у нее то ли бабушка, то ли мама, и она задумалась: а вот какие мои слова, мои мысли будут перед смертью? Там будут ли мысли о том, что я куда-то не съездила, что что-то не увидела? Или будут мысли, что: а я могла рожать — я не рожала, а я могла дать любовь больше — а я не дала. А я могла маме там звонить чаще — а я не звонила. И действительно Господь нам все дает, все у нас есть. Вот вопрос, как мы этим распоряжаемся. И дай Бог нам, чтобы мы все правильно распоряжались, и прошли эту Страстную седмицу достойно, чтобы встретить Пасху с полной радостью, чтобы эта радость полностью нас наполняла, и чтобы мы этой радостью могли делиться со всеми окружающими нас.

А. Ананьев:

— И завершить «Семейный час» хочется назидательным: друг мой, помнишь, ты однажды обещал свой жене, что будешь любить ее до конца твоих дней? Если ты ее не любишь — ты приближаешь конец своих дней. Веди-ка себя нормально. Я благодарю клирика московского храма священномученика Антипы Пергамского на Колымажном дворе, священника Сергия Шумских. Спасибо, отец Сергий. Как всегда, время с вами пролетело незаметно.

Иерей Сергий:

— Вам спасибо огромное. Для меня большая честь и радость.

А. Митрофанова:

— Это взаимно.

А. Ананьев:

— Да, взаимно. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова:

— Александр Ананьев.

А. Ананьев:

— Всего доброго. Любите друг друга. Пока.

---

Все выпуски программы Семейный час

• «Голос совести». Прот. Андрей Рахновский
• «Верующий и неверующий в семье — как избежать конфликтов?». Священник Алексей Лымарев
• «Супруги и их родители: секреты счастливых взаимоотношений». Прот. Илия Кочуров