«Восстановление и сохранение деревянных храмов на Русском Севере». Протоиерей Алексей Яковлев - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Восстановление и сохранение деревянных храмов на Русском Севере». Протоиерей Алексей Яковлев

* Поделиться

Наш собеседник — руководитель волонтерского проекта по сохранению деревянных храмов Севера «Общее дело» протоиерей Алексей Яковлев.

Мы говорили о деревянном храмовом зодчестве и его месте в русской культуре. Отец Алексей рассказал об экспедициях на Русский север этого года, кто и как может в них поучаствовать и какие работы по сохранению деревянных храмов будут проводиться.


А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Еще раз здравствуйте, дорогие слушатели. Я — Алла Митрофанова. И с удовольствием представляю нашего собеседника — ближайший час вместе с нами проведет священник Алексей Яковлев, руководитель проекта «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Отец Алексей, еще раз добрый вечер.

Прот. Алексей Яковлев

— Добрый вечер, дорогие друзья.

А. Митрофанова

— Буквально час назад мы общались с вами в рамках нашего радиожурнала. И, конечно же, очень хочется поподробнее вас расспросить и о ваших экспедициях на Русский Север этим летом и о том, что сейчас происходит с возрождением, консервацией (в разных местах по-разному) наших деревянных храмов и часовен того самого наследия, которое, в общем-то, известно на весь мир. И, наверное, неслучайно это именно так. И так сложилось, что текущий год, ну, у нас продолжается пандемия, к сожалению. Конечно же, мы в каком-то смысле ограничены в наших перемещениях. И для большого числа людей возникает вопрос, а как же провести отпуск? Вот этим летом, когда есть возможность взять неделю или две на работе и посвятить это время себе, близким и, в идеале, Господу Богу, — как это всё можно было бы совместить? Думаю, что если есть вот именно такой запрос, то экспедиция на Русский Север это уникальнейшая возможность совместить все три составляющих, и, более того, еще после себя оставить какой-то очень важный след. Необязательно даже, чтобы наши имена были написаны на каких-то каменных или деревянных, более подходящих Русскому Северу, скрижалях, совершенно необязательно. Важно, что Господь нас увидит, если мы пытаемся что-то сделать для Него и для Его дел своими руками. И экспедиция на Русский Север в этом смысле, конечно же, может быть, это какое-то особое благословение именно нашего времени. Во всяком случае, как мне это представляется. Может, я ошибаюсь. Но, думаю, что, судя по тому опыту, который уже есть у вас за те многие годы, что вы ездите на Русский Север, скорее, вы со мной согласитесь.

Прот. Алексей Яковлев

— Да, дорогая Алла, вы совершенно правы. С одной стороны, это благословение нашего времени. И многие из участников экспедиции говорят о том, что самое большое счастье и самая большая награда — это иметь возможность участвовать в этих экспедициях. Это уже само по себе награда, это уже уникальная возможность открыть для себя нашу русскую природу, Русский Север, открыть для себя красоту деревянного зодчества. И не только открыть, но еще и что-то сделать. Когда мы отправляемся в экспедиции на Русский Север, с одной стороны, это хорошее святое дело. С другой стороны, это очень хорошие люди, которые отправляются вместе с тобой. Это красивая природа, это увлекательное путешествие, это полезные трудовые навыки, это польза для здоровья, это вклад в сохранение культурного наследия. Можно сказать, это прикладное изучение своей истории. Потому что когда ты соприкасаешься с этими бревнами, которые были положены 200-300-400 лет назад нашими предшественниками, то ты становишься частью истории, ты не только ее сохраняешь, но ты становишься в один ряд с тем народом, который на этой земле жил, становишься русским по факту своих трудов, по факту своей любви, по факту того, что ты там находишься. Это, наверное, возможность испытать после завершения работ те чувства, которые выражал Александр Васильевич Суворов, когда говорил: «Какой восторг! Мы — русские. С нами Бог». То есть когда ты что-то сделал для этих храмов, часовен, ты испытываешь такую радость неземную. Об этом говорит пословица, что если мы что-то получаем, то испытываем радость человеческую, а когда что-то отдаем, то испытываем радость божественную. И вот когда заканчиваются работы, когда служится благодарственный молебен, когда ты возвращаешься домой, то есть что-то в прошедшем году, в прошедшем лете, что действительно здорово, что действительно свято.

Отец Дмитрий Смирнов говорил, что, возможно, это самые счастливые дни в году, а может быть, и во всей жизни. И кусочек этой экспедиции в дальнейшем будет освящать всю жизнь. В этой связи, когда я говорю, что неземное, это интересно вообще — с одной стороны, мы, люди, живущие на земле, и у нас какие-то есть мирские заботы, какие-то обязанности, хлопоты: мы ходим на работу, в магазин, мы заботимся о том-то, о том-то и о том-то. Но должно еще что-то быть, что находится за пределами вот этих наших обычных земных каких-то дел. Вот когда мы что-то делаем для Бога, что-то делаем для истории, что-то делаем для наших детей в будущем для того, чтобы эту культуру сохранить, им передать, то в этом случае это то самое что-то неземное, что включается в нашу земную жизнь и ее освящает, преображает и наполняет смыслами. В этой связи, конечно, экспедиция на Русский Север — это возможность узнать, прикоснуться, порадоваться, испытать ранее неизведанные чувства и познакомиться с очень хорошими людьми. Причем это люди, как и те, которые живут на Русском Севере, так и те люди, которые так же, как и ты, нашли в себе мужество не только подумать, что было бы неплохо что-то хорошее сделать, но еще и отправиться в экспедицию.

А. Митрофанова

— Знаю, что многие по завершении экспедиции продолжают общаться друг с другом, люди подружились, поддерживают общение. И даже бывало так, что у вас там складывались семейные пары. Было ведь такое?

Прот. Алексей Яковлев

— Да. Конечно, это не является целью нашего проекта, потому что целью проекта является, в первую очередь, сохранить уникальное достояние русского народа, достояние всего мира — наше деревянное зодчество — для наших детей, для всего мира. Потому что в этих храмах — отражение душ тех людей, которые их строили. И когда ты видишь храм, который был построен 300 лет назад, а он высотой 40 метров без креста, и он потрясающе красив, то ты понимаешь, какой величественный и славный народ на этом месте жил. Конечно, от деревни, может быть, осталось всего лишь 5-10 домов, а когда-то жило полторы тысячи человек. И самое главное, что было в их жизни — это тот храм, который они нам оставили, который через столетия прошел и дошел до наших дней и сейчас находится в брошенном состоянии, оставленном, разрушающемся. Но это не навсегда, потому что пока мы живы, мы имеем возможность его сохранить и своим детям эту красоту показать. Основной целью наших экспедиций является сохранение деревянного зодчества, возрождение в этих храмах богослужебной жизни. Потому что, конечно, люди, которые жили вокруг, они за долгие советские годы потеряли смысл храма, потеряли значение храма. Но когда приезжают экспедиции, молятся утром и вечером, совершают молебен благодарственный, то местные жители так или иначе обязательно принимают участие в работах и видят этот пример молитвы. И когда экспедиция отъезжает, они все равно по воскресеньям собираются в самом главном месте своей деревни — в храме — для того, что бы прочитать акафист, канон, для того, чтобы помолиться. Молятся в этих храмах и на Рождество и на Пасху. И последнее пасхальное богослужение, мы решили сделать не только пасхальное богослужение кратким чином, специально разработанным для таких храмов, где нет священнослужителей, но и во всех оставленных брошенных храмах. И вот так получилось, что порядка в 200 храмах по стране по благословению митрополита Иоанна, председателя Синодального миссионерского отдела, были совершены богослужения таким кратким чином, Пасхальный крестный ход. Понятно, что без священников, потому что зачастую священнику просто чисто физически невозможно до этих храмов добраться. Так вот, это главная задача проекта — сохранить святыни. У нас есть такой девиз, что, только сохраняя святыни прошлого, можно надеяться на достойное будущее. Но получается, что в экспедиции едут люди, с одной стороны, хорошие, а с другой стороны, решительные.

И с третьей стороны, желающие сделать что-то хорошее для Бога. И это уже как бы первичный отбор, то есть плохой человек, как правило, в экспедицию не поедет. Это происходит еще здесь в городах, на моменте решения отправиться в экспедицию. Таким образом, люди, которые встречаются в команде, в экспедиции, это люди хорошие, у которых есть чему поучиться, это люди настоящие. Так вот, поэтому, возможно, еще и в процессе экспедиции люди показывают себя именно такими, какими они есть всегда. Когда трудные условия, когда жизнь, как правило, в этом году она в палатках, когда долгая работа, когда непростые условия для приготовления пищи, когда трудно, то тогда человек становится таким, какой он есть на самом деле — либо унылым, вредным, противным, от которого вокруг всем плохо, либо наоборот — веселым, бодрым, радостным, от которого всем вокруг хорошо. И часто экспедиции людей открывают для самих себя — то есть человек от себя не ожидал, что на такое способен, а оказалось, что способен, может сделать гораздо больше, чем, в общем-то, про себя думал. И люди в экспедициях открываются и открываются с самых лучших сторон качеств своей личности. Люди друг друга видят в экспедиции — видят не маски, а видят именно души. И, возможно, и так бывает, что после прошедшей экспедиции продолжают общаться командами своими. И иногда заключаются и браки. Так вот, отцу Дмитрию Смирнову было очень приятно, мы первые 12 лет считали и насчитали, что больше 50 семей было создано в нашем проекте, уже больше 100 детей родилось в этих семьях. То есть получалось, что почти каждый десятый, кто отправлялся в экспедицию, всего лишь за неделю находил свою вторую половинку. И за эти 12 лет, а теперь уже за 14 лет, есть параллельная статистика такая, что ни одна из семей, которая сложилась, которая была создана, слава Богу, не распалась. То есть это для наших дней тоже достаточно удивительно.

Я приведу такой пример про одну девушку, которая позвонила координатору наших экспедиций Лидии и сказала: «Можно мне отправиться в экспедицию? Я живу в Архангельске. Хотела бы что-то хорошее сделать». На вопрос «почему?» она ответила: «Я все время чего-то прошу у Бога, а мне хочется сделать что-то и для Бога. Наоборот, что-то Богу от себя отдать». Она отправилась в экспедицию и в экспедиции познакомилась с парнем, короткая была встреча — он привез священника, который совершал молебен. Они познакомились. Потом она его увидела в городе, но не решилась к нему подойти, потому что все-таки она девушка. Но потом случилось так, что когда она спускалась из своей квартиры, она встретила этого парня на своей лестничной клетке, он поднимался на этаж выше, где жил его друг. И тут уже не получилось разминуться, они стали общаться. И, слава Богу, в этой семье уже двое детей, у них всё, слава Богу, всё благополучно и хорошо. Это один из примеров.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Напомню, что этот час мы проводим со священником Алексеем Яковлевым, руководителем проекта «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Удивительное направление жизни, я бы даже так сказала — целый вектор жизни. Люди, которые берут отпуск и летом ездят в деревни или села или города Русского Севера, где деревянные храмы, часовни, нуждающиеся в консервации или, если ситуация более благоприятная, то уже и в реставрации. И своими руками творят какие-то удивительные вещи. Отец Алексей, когда мы с вами чуть раньше общались в нашем радиожурнале, вы сказали, что в нескольких храмах даже удалось впервые, я так понимаю, за очень продолжительное время, как раз после наведения там порядка отслужить Божественную литургию. А ведь, по сути, самое главное, что может в храме происходить — это именно Божественная литургия. Мы понимаем культурное, архитектурное значение этих памятников, но они бы не были бы такими, если бы люди, которые их создавали, не ставили перед собой цели попытаться отразить Божью красоту здесь на земле. Может быть, опять же, я ошибаюсь, поправьте меня, если так. Мне было бы очень интересно, чтобы вы рассказали о том, что такое первая Литургия в храме, который долгое время стоял фактически в руинах.

Прот. Алексей Яковлев

— Вы знаете, в первую очередь, если храм находился в руинах, то сначала служится молебен водосвятный, окропляется храм святой водой, мы просим у Бога, чтобы Господь вновь освятил это место. Потому что часто в местах, где когда-то совершались богослужения, были клубы, всё было испохаблено, всё в таком состоянии, собственно говоря, нерадостном. И когда служится молебен, окропляется храм святой водой, чувствуется, что дух меняется. А самое главное, конечно, это Божественная литургия, потому что во время Божественной литургии сам Господь присутствует в храме — тысячи ангелов сослужат службе, которая совершается. И через это священнодействие освящается вся окружающая природа, окружающее пространство. Вновь загорается лампадка на русской земле, которая вся некогда была освящена молитвой, а теперь это происходит постепенно, но очень планомерно, последовательно. И вот это, конечно, очень радостно. Радостно понимать, что те сотни людей, которые жили в этом населенном пункте, они надеялись, они верили, что когда-то возродятся богослужения. Они знали, что, отстаивая храм, они не напрасно это делают, что Господь всё поставит на свои места. Как им было нелегко, фактически каждый священник после 1917-го года был уже потенциальным мучеником — если он не отказывался от священства, то он, вероятнее всего, должен был закончить свою жизнь либо в лагере, либо быть растерзанным еще до лагеря. Так в том числе и северные священнослужители. Например, один из храмов, храм в Подпорожье, который как логотип нашего проекта, в этом храме последние два священника — одного расстреляли в 1928-м году за то, что он совершил Пасхальный крестный ход, а другого в 1937-м году расстреляли. И тот, который жил до 1937-го года, все эти годы, 20 лет — это были годы, когда его арестовывали, когда его высылали, он возвращался, продолжал служить. Но он продолжал служить — он продолжал оставаться верным Богу вопреки всем тем гонениям, которые на него обрушились, он продолжал верить.

И когда совершается первая Литургия в тех храмах, которые таким образом были оставлены без священнослужителей, которые были закрыты властью, то в этом случае эти священники они рядом с тобой предстоят на этой Литургии и благодарят Бога за то, что это время пришло. И дай Бог, чтобы люди приезжали в такие храмы, а это и происходит — многие мои знакомые священники, они из Москвы отправляются со своими прихожанами для того, чтобы в этих храмах помолиться, потрудиться, послужить Божественную литургию. И, таким образом, в настоящий момент в рамках нашего проекта больше чем в 10 храмах, уже почти в 20 храмах были отслужены первые Божественные литургии. Конечно, мы готовим храм к тому, чтобы отслужить Литургию не только в плане проведения противоаварийных работ, чтобы крыша не текла, чтобы венцы были надежными, чтобы всё было прибрано и аккуратно — мы готовим престолы, жертвенники, мы привозим с собой антиминсы по благословению правящих архиереев этих областей. И вот когда совершается Божественная литургия, то, конечно, всё меняется. И, конечно, на этой службе стоило бы поприсутствовать. Я помню, мне рассказывал отец Дмитрий Смирнов, как они впервые служили Литургию на Соловках, с того момента, когда они были закрыты, были лагерем, что испытывал он. И вот то же самое в настоящий момент можно испытать на Русском Севере.

А. Митрофанова

— Вы знаете, мне посчастливилось не так давно, 7 мая этого года оказаться на Литургии и причаститься в храме, который с 1937-го года стоял закрытым. В 1938-м году там был, по-моему, расстрелян священник, служивший в этом месте. Это под Ковровым, в Доброграде, недалеко. И этот храм в этом году был восстановлен замечательным меценатом Владимиром Седовым. Вы знаете, ощущения непередаваемые. Я даже не знаю, как это описать, это правда такое — ты не понимаешь: ты на небе или на земле? Это не зависит от размеров храма, это не зависит от окружающей обстановки — там могут еще быть строительные леса или он может уже сиять, это совершенно неважно, но правда, как будто бы вокруг тебя ликует всё небо, и ты часть этого. И я даже не знаю, с чем это по силе можно сравнить, разве только с венчанием, когда ты чувствуешь, что за тебя молится вся Церковь — и земная и небесная. Вот такое же ликование в возрожденном храме. Поэтому то, что вы делаете, это, на мой взгляд, абсолютно удивительная вещь и одно из самых важных дел, которые есть в наше время. Знаю, что не везде всё проходит просто и гладко, и вы тоже с какими-то сложностями сталкиваетесь. Может быть, этим сочтете возможным поделиться с нами — рассказать, с какими трудностями, препятствиями, может быть, сталкиваетесь на местах. Как местные жители вас принимают? Знаю, что кое-где поначалу настороженно, а потом уже и сами вливаются в сам процесс.

Прот. Алексей Яковлев

— Да, сначала к нашим экспедициям, как правило, все местные жители относились к нам очень осторожно — непонятно, кто это приехал? Вообще, православные они или неправославные, вдруг какие-то сектанты? Ключи давать не будем и прочее, прочее. Но уже со второго или с третьего дня, когда приходили дети, вместе с нами трудились, работали, утром и вечером молились, ели, потом за ними приходили уже и остальные все жители, то тут уже всё становилось на свои места. Потом о проекте местные жители узнали. И однажды мы с супругой приехали в деревню Пурнема, это деревня на берегу Белого моря, тогда до нее еще не было дороги, можно было только долететь на «кукурузнике». И вот мы прилетели, и у меня не было в планах никаких работ. Мы пришли в храм, там два храма — один XVII века, другой храм XIX века. И тот, который XVII века, памятник федерального значения, он был закрыт. А другой храм был в таком разрушенном, каком-то опустевшем состоянии — с пустыми бутылками, со снятыми полами, а в алтаре на втором этаже лежал мумифицированный труп собаки. Потом оказалось, что это была лисица. Что она там делала, непонятно, но когда мы всё это увидели, мы тем людям, которые нас принимали — вот поразительно, что чужие люди приняли нас в своем доме (там гостиницы не было), как будто мы их родственники. То есть положили нас спать в центральной комнате, сами в боковых ютились. И такое ощущение, что как будто мы их племянники или братья, сестры двоюродные, к нам с такой любовью. Мы своим хозяевам заявили, сказали: «Вы как хотите, а мы через 3 часа в такое-то время идем на субботник». И в результате на субботнике работало человек 30-40 местных жителей вместе с нами.

Мы работали часа три, и когда вышли из храма мы с супругой, к этому времени часа через два уже кто-то разошелся, осталось, наверное, человек 15-20. И они стоят, смотрят на меня и говорят: «Батюшка, а дальше что?» И видно, что нужно продолжать. И в целом, люди-то друг другу рассказывают о том, что приезжают, восстанавливают, и что те люди, которые приезжают, это не туристы, которые приезжают полежать, позагорать, а это люди, которые приезжают по-настоящему хорошо работать. Работа, знаете, это лучшая визитная карточка. То есть если ты приехал и трудишься, то тебе не надо ничего никому рассказывать, все и так понимают, что есть что, потому что ты работаешь и говоришь не словами, а делами своими. И вот, в целом, отношение у местных жителей поменялось. И тоже такой характерный пример. Одна наша экспедиция приезжала в один населенный пункт, нужно было добираться до храма на тракторе. И человек, который возил людей, в первый раз, когда он вез, он был немножко навеселе, шутил, пытался какие-то не очень приличные шутки про Бога говорить и про Церковь. Второй раз, на второй год, когда приехала экспедиция, он уже совсем не шутил, а стал участие принимать в работах. А на третий год — он уже всю зиму сам работал, а когда летом приехала экспедиция, он, как толковый по строительству человек, возглавил работы, которые уже были налажены и было понятно, что и как нужно было делать. То есть люди меняются — люди меняются от примера. В этом плане, конечно, трудности есть. Когда ты приезжаешь на север, проехал полторы тысячи километров за рулем, то понимаешь: уф, уже какое-то хорошее дело сделано, что ты здесь. А впереди еще предстоит работа и прочее. Всегда есть какой-то момент преодоления — всегда кажется, что тот объем, который нужно сделать, это явно не для тебя и это вообще не про тебя, это что-то другое. У нас один профессиональный строитель ездит в экспедиции, он сказал, вернувшись из одной из экспедиций: «Если бы мне платили деньги, я бы ни за что столько бы не сделал».

Потому что, действительно, люди чувствуют единодушие, сплоченность и помощь Божью, и помощь того святого, в честь которого названа эта церковь. Как-то люди чувствуют, что они правильное дело делают. И в экспедициях еще очень важным является молитва — молитва это краеугольно важно для проведения работ в храме. Есть законы реставрации, которые гласят о том, что реставрировать можно теми же методиками, по которым был построен тот или иной храм или часовня, из тех же материалов, теми же инструментами. И для храма и часовни еще очень важно то, что обязательно должна быть молитва. Реставрировать нужно обязательно с молитвой, потому что храмы строились с молитвой и для молитвы. И вот это тоже очень важный ключ. Молитва в рамках экспедиции совершается утром и вечером, по очереди участники экспедиции читают молитвы, иногда первый раз. Иногда, может быть, это бывает не очень складно. Никто никого не заставляет, не принуждает — если ты не хочешь читать, то, конечно, можешь не читать и не приходить на утреннее и вечернее правило. К молитве никто не побуждает, но она очень помогает. Однажды я в экспедиции, которая работала по 12-14 часов в день, она старалась успеть сделать определенный объем работ, понимая, что непонятно, когда еще кто доберется до этого храма или часовни. И это было их огромное желание, их такая большая потребность. И они ложились поздно, уже около часа ночи. Я им говорю: «Может быть, вам сократить утреннюю и вечернюю молитвы?» На что командир сказал: «Нет, отец Алексей, это же самое радостное». И молитва действительно помогает.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня с нами на связи священник Алексей Яковлев, руководитель проекта «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера». И, конечно же, я думаю, как многие слушатели уже догадались, мы говорим сегодня об экспедициях текущего лета. Часть из них уже укомплектована, часть из них по-прежнему ждут своих волонтеров. В общем, каждый из нас может стать участником экспедиций проекта «Общее дело». Каким образом можно найти более информацию подробную об этих поездках ближайшего времени, в общем, всё очень просто: сайт www.obsheedelo.ru, проект «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Если туда зайти, то можно найти для себя и подходящие даты и подходящее место, то, которое понравится, как-то откликнется внутренне. И отправиться туда. А мы продолжим наш разговор буквально через несколько мгновений. И, отец Алексей, буду вам очень благодарна, если вы нам и о бытовых аспектах ваших экспедиций тоже расскажете.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Напомню, что сегодня мы проводим этот час со священником Алексеем Яковлевым, руководителем проекта «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера». На сайте проекта www.obsheedelo.ru можно найти всю подробную информацию об экспедициях на Русский Север в ближайшее время этим летом. Пожалуйста, любой из нас может стать участником совершенно уникального дела — возрождения либо храма, либо часовни, возрождения или консервации. Консервация тоже невероятно важна — консервация позволяет памятнику архитектуры деревянного зодчества сохранить свое состояние до того момента, когда туда прибудут профессиональные реставраторы. То есть консервация от слова, мы знаем слово «консервировать», в общем-то, смысл именно такой. Отец Алексей, еще раз здравствуйте.

Прот. Алексей Яковлев

— Здравствуйте, дорогие друзья.

А. Митрофанова

— Давайте сейчас чуть более подробно поговорим о том, в каких условиях проходят ваши экспедиции. И что, собственно говоря, требуется от потенциального волонтера, чтобы стать частью этой удивительной команды. Наверное, в 2021-м году летом самый насущный вопрос — это сертификат о вакцинации, ПЦР-тесты и всё остальное. Каким образом вы обходите сложности, связанные с пандемией? Понятно, что больных в свои ряды вы не берете, ждете, пока человек выздоровеет. Вот как вы проводите отбор ваших волонтеров?

Прот. Алексей Яковлев

— В настоящий момент мы не требуем от людей, чтобы они сдавали соответствующие тесты и прочее. В прошлом году это было естественно, это было определенное требование, даже и со стороны власти. И все, кто отправлялся в экспедицию, обязательно сдавали тесты на антитела и прочее. Но в этом году, уже за год люди изучили всё, что необходимо, многие переболели, многие уже вакцинировались — каких-то определенных условий в этом году мы не ставим для того, чтобы человек принял участие в экспедициях. Конечно, обязательно, чтобы человек, который отправляется в экспедицию, должен быть здоров, потому что если за полторы тысячи километров что-то заболит, то придется экспедиции возвращать заболевшего товарища, вместо того, чтобы выполнять непосредственно ту работу, ради которой экспедиция отправляется. Поэтому, отправляясь в экспедицию, нужно быть здоровым. Если говорить об условиях, в которых проживают люди, то, как правило, это палатки, как правило, это приготовление пищи на костре. И у нас есть определенные уроки о том, как это делать. На самом деле, в этом нет ничего страшного, особенного, очень вкусно всё получается. Заранее просчитываются необходимые ингредиенты, составляется меню и есть какие-то определенные наработки, чтобы всё было качественно, хорошо. Как правило, в первый день экспедиции обустраивается лагерь.

У нас на сайте www.obsheedelo.ru есть такие видеолекции, которые рассказывают о том, как обустроить лагерь, как приготовлять пищу на костре и прочее и прочее. То есть определенные методики, в этом нет ничего особенно страшного. В отношении того, чтобы спать в палатках. Сейчас, как вы знаете, лето жаркое, хорошее. Как правило, если даже люди спят в палатках, то местные жители все равно приглашают их для того, чтобы искупаться в бани свои и так далее и тому подобное. Если не во всех, то в значительной части экспедиций такие возможности тоже есть. Но, вообще, всё зависит, конечно, от экспедиции. В этом году больше 50 экспедиций и мы предполагаем, что больше 500 человек отправится в экспедиции. Уже несколько сотен человек в этом году побывали в поездках. Слава Богу, пока всё хорошо — нет заболевших из тех участников, кто побывал в экспедициях, хотя это уже сотни людей. Но, слава Богу, что пока всё хорошо. И в этом плане, говоря об экспедициях, очень важно понимать, что это некий такой способ изменения действительности. Когда мы открываем газеты или смотрим в интернете заголовки различных новостей, когда включаем телевизор, то всё то, что мы видим и слышим, это всё, конечно, воздействует очень настороженно, а может быть, и неприятно. То, что, словом, нагнетает общее состояние. И ты думаешь: а как же я могу помочь, как же я могу в целом изменить ситуацию в стране? Что я, маленький человек, могу сделать для того, чтобы был мир на границах, чтобы был мир внутри и прочее и прочее. Так вот, оказывается, очень многое можно сделать, потому что изменяются обстоятельства не из-за того, что меняется экономика и прочее — нет, сначала нужно, чтобы изменилось сердце.

Когда меняются сердца, тогда вслед за этим меняются экономические обстоятельства и прочее. Александр Невский, благоверный князь, говорил об этом так: «Не в силе Бог, а в правде». То есть сражения выигрываются не на полях сражений, а в сердцах людей. И в этом смысле, если ты делаешь что-то хорошее для отечества — сохраняешь культуру отечества, его историю, сохраняешь святыни отечества, — то в этом случае меняется что-то в твоем сердце, а через это меняется и вообще в целом в нашей стране, меняется в целом во всем земном шаре. Говоря о деревянных храмах и часовнях: например, мы все без исключения знаем о пирамидах Хеопса, мы все знаем об Эйфелевой башне, мы все знаем о каких-то выдающихся чудесах света, которые есть на нашем земном шаре. Так вот, деревянное зодчество это тоже выдающееся уникальное явление, потому что нигде на земном шаре нет храмов, которые были бы высотой 40 метров, которые были бы построены из дерева и которые насчитывали бы 200-300 лет — это только в нашем отечестве, только на нашем Русском Севере. И если о Кижах еще знают так или иначе во всем мире, то о десятках подобных храмов не знает никто. И это же все-таки дерево — это не металл, это не камень. Это то, что обязательно нужно сохранять, за этим ухаживать, чтобы это могло простоять еще последующие столетия. И вот как раз наша задача — вот это уникальное явление сохранить для всего мира. Очень важно поддержать, чтобы не было бы процессов разрушения, чтобы дальше вот эти святыни, свидетельствующие о красоте душ тех людей, которые это строили, служили бы радостью и украшением нашей русской земли.

А. Митрофанова

— Я очень хорошо понимаю, о чем вы говорите. Меня, с позволения сказать, однажды накрыло (простите за это слово), когда я осматривала в одном античном городе памятники архитектуры, сохранившиеся до наших дней, может быть, с IV-V веков — невероятной красоты, величественные, потрясающие. И я думала: ведь Господь сохраняет не дома вельмож, условно говоря, а сохраняет, получается, то, что было создано человеком не столько для себя, сколько именно во славу Божью. Те же самые пирамиды Хеопса, упомянутые вами — понятно, это в первую очередь, религиозный объект, это соединение земного с небесным, в контексте египетской культуры это такие ворота в вечность. И их Господь сохранил. Дворцы не сохранил, какие-то хижины, лачуги тоже не сохранились до наших дней — а пирамиды сохранились. Люди наибольшее количество усилий направили на создание памятника, который посвящен именно Богу, или попыткой связь с Богом восстановить. Смысл этого слова «религия». И это сохраняется в веках. И по этому памятнику мы судим обо всей эпохе. Получается вот так. И в этом смысле, что останется после нас? Кладбище гаджетов точно останется. (Смеется.) Может быть, какие-то мусороперерабатывающие комбинаты, неспособные справиться с тем количеством целлофана, который мы ежедневно производим. А что-то более существенное? Может быть, эти самые деревянные храмы Севера для нас тоже шанс какой-то вклад, с позволения сказать, уж простите за высокий штиль, в вечность внести.

Прот. Алексей Яковлев

— Так и есть, потому что, действительно, эти храмы строились для Бога, они строились как украшение русской земли, они строились как место, что соединяет землю и небо. Они по-настоящему святые. И когда мы их сохраняем, мы с этой святыней соприкасаемся — становимся этой святыне сопричастны. В наше время говорят о том, что люди ищут смысла. Так вот, когда мы встречаемся с храмом, построенным 200-300 лет назад, смысл уже есть — его не надо искать, он уже дается как некая аксиома. То есть это уже определенная данность — это то, что хотели нам сказать те люди, которые его строили. Когда они его строили таким красивым и из такого материала, который до наших дней дошел несмотря на свою хрупкость, они хотели рассказать, что самое главное в жизни это Бог, самое главное в жизни это вера, это Церковь — это то, что переводит нас от земли на небо. И когда мы с этим соприкасаемся, мы соприкасаемся с самым главным, что для нас наши русские люди оставили, что хотели нам сказать.

А когда мы сейчас говорим о нашей действительности, мне хотелось бы сказать, что не всё так плохо. Во-первых, потому что русские люди живы, и в нас течет кровь тех людей, которые в советские годы защищали Церковь иногда путем своего мученичества, в нас течет кровь тех, кто отстаивал нашу русскую землю во время Великой Отечественной войны, в нас течет кровь тех, кто жил на нашей земле, ходил в храмы, молился, кто оставил для нас эти деревянные храмы последние 300-400 лет. Вся славная история нашего народа — это и наша история. Но очень важно быть ей сопричастным. Потому что если мы живем в городе, смотрим телевизор с большинством иностранного контента или в интернете пропадаем, если ходим на работу, то этого мало. Нужно еще выехать из этого города, увидеть свою природу и в прямом смысле слова своими руками соприкоснуться с тем сокровищем, которое нам оставили наши предшественники в лице этих храмов, часовен — вот тогда ты становишься частью народа, частью культуры, становишься частью истории. Конечно, всё это происходит и тогда, когда ты просто в любой храм, пусть только что построенный, приходишь и молишься, потому что молитва, она вне времени — она объединяет и всех тех, кто жив пред Богом, хотя и не рядом с нами. Она объединяет и нас в одно целое, она делает из нас Церковь. Но чтобы практически как-то быть этому сопричастным, нужно немножко подвинуться, то есть нужно взять себя и переместить в другую точку, подальше от, может быть, современной культуры глобализации, цивилизации и так далее. Вообще, очень важно быть на природе, потому что на природе человек видит красоту Божьего мира и через это видит красоту и Творца. И чем больше человек бывает на природе, тем у него лучше здоровье и психическое состояние и он больше может творить как сотворец Богу. Так что на природе быть хорошо, а еще лучше быть на природе и что полезное для своей страны и для культуры, для своих детей, а можно и вместе со своими детьми делать.

Я хотел бы отметить, что в действительности всё не так плохо. И большинство средств, которые есть в нашем проекте — это средства от всех тех участников экспедиций, которые отправляются на Русский Север. 28 храмов и часовен. Если так подумать, ведь на каждую из них нужна не сотня тысяч рублей — нужны деньги на проекты, нужны деньги на привлечение профессионалов к работам, нужны деньги на строительные материалы. И нужны деньги на дорогу, на прочее и прочее. Так вот, с одной стороны, основная часть, подавляющая часть — это деньги самих участников экспедиций. Есть кто-то, кто не может в экспедицию отправиться, но так или иначе он переживает, молится. Кто-то переводит на счет фонда нашего проекта какие-то денежные средства. И таким образом также принимает участие в экспедициях. Но я хотел бы сказать о том, что и государство тоже нас поддерживает. Потому что это же наше государство и ему тоже важно сохранить наши святыни. В этом году Фонд президентских грантов выделил средства на то, чтобы изготовить порядка 40 стендов, рассказывающих о святом, в честь которого посвящен храм, о населенном пункте, в котором находится этот храм, о самом этом храме, о последних священнослужителях этого храма, и установить перед теми храмами и часовнями, в которых мы на Севере проводим работы. И в эти экспедиции, такие микро-экспедиции, чтобы стенд установить, можно отправляться всего лишь на 4 дня. Но за это время, с одной стороны, ты всё увидишь, а с другой стороны, какую-то пользу реальную принесешь. В этом году Российский фонд культуры оплатил деньги, то есть оплатил работу 10 экспедиций, то есть вложил средства на дорогу добровольцев до места, где будут проходить работы. Также, в частности, помог приобрести генераторы электрические для того, чтобы было электричество и чтобы работали необходимые инструменты в тех отдаленных населенных пунктах, где проводится работа.

Министерство культуры в лице Роскульпроекта, оно также в этом году выделяет какие-то средства для того, чтобы помочь провести те или иные экспедиции. Хотя, конечно, бо́льшая часть — это сами участники экспедиции, но так или иначе государство тоже какую-то свою лепту вкладывает в лице различных структур. И вообще, в целом это очень правильно, потому что когда люди говорят, что, вот стоит разрушенный храм, государство должно его восстановить — государство восстанавливает только то, что действительно нужно. И если ты будешь писать бумаги о том, что нужно храм восстановить, нужно потратить деньги на реставрацию этого храма, то это бессмысленно и бесполезно, и ничего в результате, вероятнее всего, не будет происходить. Но если ты начнешь процесс, если ты покажешь, что этот храм тебе нужен, если ты начнешь какие-то работы, то тогда чиновники, это те же самые люди, они увидят, что тебе это действительно нужно — что если сотни людей отправляются на Север в свой отпуск для того, чтобы деревянное зодчество сохранить, значит, это действительно нужно. Если ради этого люди тратят свой отпуск, свои деньги вкладывают безвозмездно в свои труды, значит, это того стоит. То есть мы, если что-то любим, если это является для нас святыней, мы должны показать, что это для нас значит. И в этом случае меняются тогда и обстоятельства. Это понимают тогда уже и другие — и меняется отношение и концепция в том числе государства к деревянному зодчеству.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Напомню, что сегодня мы проводим этот час со священником Алексеем Яковлевым, руководителем проекта «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера». И все подробности о ближайших экспедициях на Русский Север, чтобы восстановить или законсервировать храмы и часовни, памятники деревянного зодчества нашего северного, можно найти на сайте www.obsheedelo.ru. Отец Алексей, очень хотелось бы, чтобы вы рассказали о каких-то основных успехах, может быть. Не знаю, адекватно ли это слово «успех», наверное, подразумевает не всегда завершенность действия, но и какие-то промежуточные результаты тоже. Что у вас сейчас происходит из самого живого и радостного для вас? Вы этой темой занимаетесь уже очень много лет и в динамике наблюдаете ваше «Общее Дело». Что вам греет душу, расскажите, пожалуйста.

Прот. Алексей Яковлев

— В первую очередь, это те люди, которые отправляются на Русский Север. Это действительно люди очень светлые, трудолюбивые. Для меня честь, что такие люди объединяются вокруг проекта, и я являюсь частью этого проекта. То есть проект объединяет очень-очень хороших людей, это большое счастье — быть в такой замечательной команде. Очень радостно, что Святейший Патриарх заботится о нашем проекте и даже сам лично принял участие в проекте, приехав на родину проекта в 2019-м году, за полторы тысячи километров, чтобы сказать «спасибо» Александру Порфирьевичу Слепинину, с которого, собственно говоря, всё начиналось. Мы стали помогать этому помору в работах над колокольней, и из этого, собственно говоря, с помощи Александру Порфирьевичу, появился и потом уже вырос наш проект. Святейший Патриарх, с одной стороны, он молится за нас, и это самое важное, переживает, волнуется. И со своей стороны то, что он может делать, делает. В частности, были 10 репортажей на телеканале «Спас» и прочее. Очень радостно то, что медленно, но все-таки происходит создание концепции по сохранению деревянного зодчества. С одной стороны, концепция создана, сейчас идет ее апробация, то есть внедрение и прочее. И вот сейчас тоже чрезвычайно радостно то, что первые ласточки такие созидательные. Понимаете, с одной стороны, мы восстанавливаем храмы и часовни на Русском Севере, но мне кажется очень важным, чтобы государство это подхватило и даже если мы перестанем существовать, всё равно это было бы государству важно и нужно. То есть наша задача — чтобы государство тоже этим занималось.

И вот сейчас, слава Богу, есть три храма, каждый абсолютно уникальный. Это храм в Подпорожье, храм Илии, храм в Красной Ляге, на которые государство планирует выделить средства на противоаварийные работы. И при этом, что особенно интересно, что это храмы, не имеющие пользователя. Потому что епархия Каргопольская и Плесецкая просто не в состоянии взять себе в пользование эти храмы, потому что, как только кто-то берет себе в пользование памятник культуры, он сразу начинает быть ответственным за этот памятник архитектуры. В частности, он должен обеспечить систему пожаротушения, систему сигнализации, он должен обеспечить охрану. То есть он должен решить все вопросы по реставрации этого храма, то есть это абсолютно невозможно. То есть вручить это Каргопольской епархии, в которой всего-то несколько действующих храмов, заботу о десятках памятников, которые расположены на ее территории, просто нереально и невозможно. Так вот, было принято решение выделять средства на эти храмы, даже без наличия пользователя, что, на самом деле, очень правильно. Потому что и Министерство культуры тоже пришло к выводу: да, пользователей нет, но от этого уникальный храм не становится неуникальным — памятник культуры остается выдающимся памятником культуры русского народа. И я прошу молитв наших слушателей, потому что, дай Бог, чтобы это было не только какое-то хорошее начало и решение, но еще и были бы реально воплощены в жизнь те намерения, которые сейчас только-только начинают исполняться. Я хотел бы рассказать о том, что, вообще, можно путешествовать на Русский Север. И сейчас кто-то скажет, что я скажу крамольную мысль — я не буду призывать всех без исключения принимать участие в наших экспедициях, нет. Конечно, я очень хочу, чтобы люди принимали участие в наших экспедициях, потому что это очень важно для Русского Севера.

Но можно и просто путешествовать на Русский Север. Например, сейчас в Каргополе, в древнем городе, который старше Москвы, наш проект в рамках работы музея Каргопольского организовал выставку, посвященную нашему проекту, посвященную сохранению деревянного зодчества на Русском Севере. «Сокровища Русского Севера» — так называется выставка. Если кто-то отправится в Каргополь, то может посмотреть в том числе в музее и выставку нашего проекта. Можно, например, посетить прекрасный Александро-Ошевенский монастырь, который восстанавливается. Там замечательный игумен, который художник по своему образованию, он резчик по кости, и прекрасная братия. Их там немного, всего пять человек, но это прямо настоящая такая монашеская жизнь, состоящая из трудов самых разных. Последний раз, когда я побывал в Александро-Ошевенском монастыре, когда я уходил, вся братия, выстроившись цепочкой, пыталась поймать убежавшую корову. При том, что отец Феодосий очень талантливый человек, и по кости режет тоже прекрасно. И приехать в Александро-Ошевенский монастырь, спросить «а чем я могу помочь, что я могу сделать?» — это тоже здорово. Потому что очень важно не просто приехать и посмотреть, а какой-то труд свой в монастыре оставить.

Вы знаете, мы с супругой были в Таиланде несколько лет назад, там совершенно замечательный наш архимандрит, отец Олег (Черепанин). Мы были сначала на острове, острове Ко Чанг, там православный храм в честь преподобного Сергия Радонежского. И мы несколько дней были на острове, но пока мы не побывали в храме, Таиланд не стал для нас чем-то своим родным. Когда ты принимаешь участие в богослужении в той или иной стране, где ты находишься, когда я, как священник, послужил Литургию, поисповедовал. Так вот, после этого сразу же Таиланд становится родным, добрым, открытым и совершенно не чужим, так же, как и любая другая страна — очень важно не просто приехать, но еще и помолиться, а еще лучше что-нибудь сделать своими руками. И вот Александро-Ошевенский монастырь как раз такой уникальный монастырь, которым, можно сказать, всё только и начинается — замечательно, если кто-то чем бы то ни было поможет, потому что, в свою очередь, и преподобный Александр Ошевенский помолится за этого человека.

Есть еще совершенно замечательный Кенозерский национальный парк. Я просто удивлен, какая же там красота, как же там замечательно, какие там есть укромные места, какие-то домики в лесу на берегу реки, это просто сказка, это просто рай. И не нужна никакая заграница, когда есть такие красивые, обустроенные ухоженные и сделанные для человеческого отдыха места. Кенозерский парк имеет несколько отделений — Плесецкая, Каргопольская, они между собой соединены пешеходной тропой. В общем-то, всё, что встречаешь в Кенозерском национальном парке, удивляет качеством. В частности, например, мы узнали про какую-то тропу, пошли по этой тропе с супругой, с детьми, неся еще младенца у себя в разноске, и вот мы идем по этой тропе, а это, знаете, тропа, лес такой настоящий, такой заповедный, такой классный, и каждые, может быть, метров 200-300 стоят стенды, рассказывающие о лесе, о лесниках, рассказывающие вообще про всё то, что ты вокруг видишь, обо всем идет рассказ. И стенды выше уровнем, чем в парке Горького, в главном парке нашей столицы. И ты видишь, насколько заботливо всё сделано, насколько всё здорово. Можно отправиться и в национальный Кенозерский парк для того, чтобы там отдохнуть, выбрав себе то или иное место расположения и там, всё посмотрев, насладиться русскими пейзажами, русской культурой. Так что Север многолик, он разнообразен и, конечно, это будет открытие для человека, если он побывает на Севере.

А. Митрофанова

— Как мне жаль смотреть на часы. У нас заканчивается время нашего эфира, к сожалению. Будем очень ждать вас после летних экспедиций, чтобы вы рассказали нам о результатах того, что удалось за это лето сделать. Огромное вам спасибо. Я еще раз напомню всем нашим слушателям, особенно тем, кто думает сейчас, как бы с пользой и для души и для тела и для себя, что называется, Господу Богу послужить, провести ближайшее время, может быть, свой собственный отпуск — проект «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Сайт www.obsheedelo.ru. Я думаю, что в любом поисковике можно ввести «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера» и оказаться на странице этого удивительного начинания. Отец Алексей, низкий вам поклон за ваш труд и за то, с каким горячим сердцем вы этим занимаетесь. По-моему, это просто удивительно и замечательно. Спасибо.

Прот. Алексей Яковлев

— Спасибо, дорогие друзья.

А. Митрофанова

— Священник Алексей Яковлев, руководитель проекта «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера», сегодня был гостем программы «Светлый вечер». Я — Алла Митрофанова.

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем