
У нас в гостях была директор фонда культурных инициатив «ПроНаследие», руководитель проекта сохранения церкви Рождества Христова в Крохино Анор Тукаева.
Мы говорили с нашей гостьей о том, как ее встреча с разрушающимся храмом-маяком в Крохино изменило ее жизнь и почему она уже несколько лет посвящает восстановлению этого храма.
Ведущий Алексей Пичугин
А. Пичугин
— Здравствуйте, дорогие слушатели! Меня зовут Алексей Пичугин, приветствую Вас в студии Светлого радио. И сегодня у нас в гостях здесь, в этой студии, вместе с Вами и с нами ближайший час, эту часть «Светлого вечера» проведет удивительный человек — Анор Тукаева. Она уже 10 лет занимается возрождением, консервацией, спасением храма, который стоит в воде водохранилища. Здравствуйте, Анор.
А. Тукаева
— Здравствуйте, Алексей.
А. Пичугин
— Шекснинское водохранилище — в месте впадения реки Шексна в Белое озеро. Там совсем неподалеку стоит храм, бывший храм села Крохино, вернее, посада Крохино, о котором мы сегодня будем говорить. Анор Тукаева — директор Фонда культурных инициатив «ПроНаследие», руководитель проекта сохранения затопленного храма-маяка в Крохино — так официально звучат регалии нашей гостьи. Анор, давайте начнем с самого начала. Вы у нас уже были — мы сейчас посчитали — три года назад. Мне почему-то казалось, что полтора, но три года, больше трех лет прошло с нашей прошлой встречи здесь, в этой студии, и многое изменилось за это время. Даже Фонд «Крохино» уже стал Фондом «ПроНаследие», соответственно, и заниматься он, наверное, будет не только храмом в Крохино, но и другими храмами, не только храмами, но и культурным нашим достоянием. Но об этом поговорим по порядку. Надо напомнить, рассказать даже, наверное, большинству из наших слушателей, что же это за место такое — Крохино, почему храм стоит посередине реки (ну, не совсем посередине — ближе к берегу, но в реке, в воде) и почему вообще этим начали заниматься когда-то.
А. Тукаева
— Давайте начнем с истории самого Крохино, наверное. Это действительно очень древнее село. Оно впервые упоминается в XV веке, и, судя по всему, это деревня, которая была на окраине древнего города Белоозеро. И спустя какое-то время, когда Белоозеро уже, в силу каких-то обстоятельств, перебралось на новое место...
А. Пичугин
— ...на нынешнее. Белозерск город, правильно?
А. Тукаева
— ...да, на современное место города Белозерска, Крохино, соответственно, стало развиваться. А все потому, что место стратегически важное — это исток реки Шексны, и там в свое время была такая экономическая и инфраструктурная монополия. Дело в том, что именно там перегружали суда и груз со всех идущих судов по Шексне на специальные лодки-белозерки, и поэтому село развивалось.
А. Пичугин
— А Шексна вытекает из Белого озера, да?
А. Тукаева
— Это исток реки Шексны.
А. Пичугин
— А, да, извините. Потому что я все время думаю — впадение Шексны...
А. Тукаева
— Да, исток.
А. Пичугин
— А она впадает в Волгу, соответственно. Ну, там, впадала бы, если бы не Рыбинское водохранилище — там сейчас стрелка такая. Она импровизированно есть, но на самом деле, вообще, Шексна, насколько я понимаю, по большей части своего протяжения — это водохранилище...
А. Тукаева
— Это водохранилище.
А. Пичугин
— Там всего лишь небольшой, где-то в районе Череповца участок исторической Шексны сохранился.
А. Тукаева
— Ну, считается, что от Шексны осталось два километра живой реки.
А. Пичугин
— Всего два километра?
А. Тукаева
— Да. И как раз все это в районе Крохинской переправы.
А. Пичугин
— А, это там? Почему-то мне казалось, что в районе Череповца где-то. Вот Сизино, там вот, нет?
А. Тукаева
— Ну, не знаю. Тут разные источники...
А. Пичугин
— Поселок Шексна... Ну, это не важно, это, на самом деле, к нашему разговору отношения не имеет.
А. Тукаева
— Вот. И, собственно, если возвращаться к этой монополии, то в XVIII веке из села Крохино стало безуездным городом и жителям были дарованы городские права. И потом уже, к ХХ веку это опять стало село, потому что был построен обводный канал у Белого озера, и все суда уже пошли мимо Крохино, то есть минуя Крохино. Соответственно, они, естественно, были вынуждены сдать свои экономические позиции, город стал беднеть и превратился обратно в село. Но, тем не менее, в советское время это было очень богатое село и развитое, и там был колхоз достаточно такой, по воспоминаниям местных жителей, сильный.
А. Пичугин
— Сорок лет?
А. Тукаева
— Да. Почему?..
А. Пичугин
— Сорок лет при советской власти?
А. Тукаева
— Да, да. И все это продолжалось вплоть до начала 50-х годов, когда стало известно о затоплении этой территории в связи с четвертой очередью строительства Волго-Балтийского водного канала. Вот, собственно, с 1952-го началось переселение людей, разбор жилых строений, и в 1962 году формально этот участок должен был быть затоплен.
А. Пичугин
— Ну, собственно, он и был затоплен.
А. Тукаева
— Да, но просто, на самом деле, вода начала подниматься в 1963-м, но формально...
А. Пичугин
— Можно посмотреть — в Интернете есть фотографии, где показано, где есть виды села Крохино до затопления, постепенно как вода прибывает. И самое интересное — у Анор недавно буквально — когда это было? — пару месяцев назад в связи с презентацией, 10-летием Фонда «Крохино», который теперь переименован в Фонд культурных инициатив «ПроНаследие», была презентация фильма, где все это показано. И с рассказами очевидцев, людей, которые жили когда-то в Крохино и теперь перебрались в тот же Белозерск и какие-то соседние незатопленные места.
А. Тукаева
— Да, мы начали собирать воспоминания в 2012 году. Получилось это следующим образом: мы сначала интересовались, не осталось ли каких-то фотографий самого храма. Понятно, почему нас это интересовало, — потому что мы думали: а вдруг у кого-то сохранились фотографии интерьера? Пусть советского периода, но хоть что-то там могло быть интересное, какие-то зацепки именно для архитектора. Потом мы споткнулись о такую интересную деталь, что люди не хотели ничего рассказывать, говорили о том, что они не помнят, да и фотографий нет, да и вообще, к чему все это? И было странное ощущение, что это не совсем так, что люди не хотят рассказывать не потому, что они действительно ничего не помнят, и не потому, что это фотография, а потому что есть какая-то не пережитая ими вот эта вот травма — и личная, и историческая, связанная с переселением, и это невысказанная боль, которая людей, в общем, тревожит, не дает им спокойно об этом говорить. И действительно, наверное, так и есть, потому что только со временем, только после того, как у нас появился волонтер, эта местная жительница — Елена Александровна... И она, говорят, с переселенцами о Крохино и о затоплении всегда начинала разговор с семейных альбомов. Ну, и люди... (Смеется.)
А. Пичугин
— И люди их доставали откуда-то — с чердаков, из-под кроватей...
А. Тукаева
— Люди сначала тоже говорили, что они ничего не помнят и ничего нет, но потом... «Ну хотя бы портрет мамы с папой есть?» — «Ага, это вот есть». И вот так вот, по крошечке, люди начинают что-то вспоминать, потому что обычно с фотографиями мамы и папы находились и другие — там были бабушка и дедушка и, может быть, какие-то сельские зарисовки. Действительно, понятно, что в сельской местности с фотографиями, наверное, было не так хорошо, как если бы это был город и какая-то более, может быть, городская интеллигентская среда, где фотографии были более распространены. Но, тем не менее, вот эти фотографии находились, и тогда люди начинали более охотно вспоминать, им приходилось уже что-то по фотографиям рассказывать — ну, и, слово за слово, история начинала обретать хоть какие-то формы.
А. Пичугин
— Интересно, что личная маленькая история: уже больше 15... лет 17 назад, в начале 2000-х начинали восстанавливать храм в Подмосковье, ближе к Калужской области (теперь это все Новой Москвой стало). В наследство от советского времени досталась только колокольня и холм земли, под которым оказались куски стен. Храм разрушили после войны, уже в 50-е годы. После 1952 года его разобрали. И мы были полностью уверены, что где-то должны быть фотографии, и что если мы сейчас получше поищем, опросим всех, кто когда-то жил... Там, ездили в бывший Подольский район, ездили в Подольск, находили старых жителей села — еще были живы совсем такие престарелые, которые хорошо помнили храм. Мы думали, у них в сундуках что-то есть, — нигде ничего не нашли, кроме одной фотографии. В архивах смотрели — в питерских, московских, нигде ничего нет. Есть много сведений, обмеров, других документов относительно храма, но фотографий не было. Вот пока нам не принесли — ну тогда же, в начале еще пути — фотографию... Как раз вот Вы начали говорить про то, что есть фотографии родителей, бабушек, дедушек. Фотография снята с другого конца села, группа людей стоит, улыбается, а за ними, у них за спиной, где-то далеко-далеко — еще не разрушенный храм. И вот до сих пор — прошло уже почти 20 лет — это единственная фотография, так пока другой и не нашлось. Уже и храм восстановили полностью — кстати, по той самой фотографии, которую удалось во всех возможных фоторедакторах как-то приблизить, увеличить, посмотреть. Там было понятно, вплоть до того, что были понятны какие-то самые большие архитектурные элементы, которые его украшали. Они были видны еще, а потом они в этой груде кирпичей валялись. Ну вот поэтому удалось восстановить. Мы надеемся, что, может быть, когда-нибудь где-нибудь все-таки всплывет эта фотография несчастная, она должна быть. Давайте вернемся все-таки в 2008 или 2009 год. Почему Вы начали этим заниматься? Как Вы оказались в Крохино? Ведь мимо Крохино проходит огромное количество туристических теплоходов, это известный маршрут. Люди смотрят, фотографируют, но ни у кого не ёкнуло ничего за все эти десятилетия.
А. Тукаева
— История моя началась в 2008 году, на самом деле. Потому что я совершенно случайно посмотрела документальный фильм о строительстве Волго-Балта. Меня этот фильм потряс, прежде всего, тем, что я ничего не знала об этой истории, о том, что вообще что-то затапливали, что это была настолько масштабная трагедия — экологическая, культурная и человеческая. И мне стало интересно, что сохранилось. Потому что я уже тогда знала о Калязинской колокольне. И мне удалось найти информацию о том, что где-то есть такое Крохино, и вот церковь. И тогда же на форуме я увидела какое-то мимолетное такое обсуждение, что да, вот храм скоро рухнет, если кто-то хочет его запечатлеть, нужно поторопиться. Там было что-то вроде фотографического форума.
А. Пичугин
— А разрушение пошло очень быстрыми темпами, потому что, опять же, если посмотреть (это я к слушателям обращаюсь) в Интернете фотографии, храм сильно не менялся с 60-х по 90-е, от него что-то отваливалось из-за воды, но, в принципе, основной объем сохранялся. И потом вот, начиная года с 2003-го, эти разрушения приняли, наверное, просто лавинообразный характер, и, наверное, к 2008 году он уже был, практически, таким... Хотя нет, еще барабан, даже кусок барабана был, при Вас рухнул.
А. Тукаева
— Да. Ну, разрушение храма, находящегося в такой агрессивной водной среде, действительно имеет стихийный характер. Потому что сначала понятно, что массив здания держится, потом стены — они доходят до ширины полутора метров, и пока этот кирпич отмокает, в месте как раз вот этой линии — «вода — воздух». Потом начинает потихонечку падать, падать, стены истончаются, истончаются. Рухнула одна, вторая... Ну, то есть это действительно лавинообразный процесс. Ну, соответственно, я в 2008 году начала планировать такие вот экспедиционные вылазки по затопленным местам. Сначала я съездила в Калязин, потому что понятно было, как туда добраться, а потом мы с супругом решили съездить в Крохино, зная, что храм расположен где-то за Белозерском. Мы решили поехать туда зимой, и поэтому поездка отложилась до января... до февраля 2009 года. И, побывав там, в общем-то, я поняла, что действительно храм на грани разрушения. Там это чувствовалось. Это была... Ну, то совершенно было непередаваемое звенящее ощущение, которое буквально на кончиках пальцев я ощущала. И я поняла, что это... ну, невозможно уйти и не вернуться, потому что с этим потом невозможно будет жить. Вот как-то так на меня это повлияло, хотя это был далеко не первый разрушенный храм, который я видела. Но вот это ощущение скорой гибели — оно меня заставило что-то начать делать.
А. Пичугин
— А разрушенные храмы, которых во множестве у нас по соседним областям, и Московской тоже, они не оставляют ощущения скорой гибели, потому что, скорее, там пятиэтажка хрущевского времени разрушится, а вот эти мощные стены, даже если за 70 лет от них многое поотваливалось, кажется, что еще простоят лет 100-150 точно, и, скорее всего, простоят. А когда видишь храм, стоящий в воде, понимаешь, что недолго осталось.
А. Тукаева
— Да. И вода... Ну, тогда, правда, лед был. Но это было и страшно, и трепетно одновременно. Ну, в общем... И так получилось, что это ощущение — оно меня не покинуло. Я вернулась через три дня в Москву — и все, и меня уже захватило, я ничего не могла сделать, практически... (Смеется.)
А. Пичугин
— И что Вы начали?
А. Тукаева
— Я начала писать письма. Мне было тогда 24 года, я думала, что я сейчас всем расскажу о том, что есть такой храм великолепный... Великолепный по своей истории, по стечению вот этих исторических таких невероятных совпадений — что он последний затопленный, что когда он рухнет, ничего не останется в памяти о вообще вот этой огромной стройке. Потому что Калязинская колокольня — это все-таки колокольня. Если мы говорим о храме, то это именно Крохинский храм. И я написала письмо и в Администрацию Президента, и в Министерство культуры, и в ЮНЕСКО. В общем, я писала во все организации, где есть слово «культура». (Смеется.) И у меня было ощущение, что сейчас изо всех мест будут какие-то содержательные, положительные ответы.
А. Пичугин
— Ну, они приходили и все, наверное, содержали одни и те же предложения: «Ваше предложение принято к рассмотрению, Вам обязательно ответят»?
А. Тукаева
— Да. Да, но и более печальные ответы, что «памятником не является», «финансирование не предусмотрено», «в реестр памятников быть занесенным этот храм тоже не может, поскольку находится в аварийном состоянии». Ну, там было много всяких разных писем, но самое главное — что я поняла, что ничего никто делать не будет.
А. Пичугин
— Я напомню, что в гостях у Светлого радио сегодня директор Фонда культурных инициатив «ПроНаследие», руководитель проекта сохранения затопленного храма-маяка в Крохино Анор Тукаева. А как аварийное состояние здание может помешать внесению его в реестр памятников или выявленных объектов культурного наследия, или хотя бы памятников регионального значения? Там вариантов много, но даже если, я не знаю, будет найдет кусок стены от какого-то уникального строения, его должны, по идее, занести в, по крайней мере, особо ценные выявленные объекты?
А. Тукаева
— Ну это только «по идее». Но вот в действительности ситуация выглядит следующим образом: мы понимаем, что сохранение культурного наследия у нас финансируется по остаточному принципу, и не просто по остаточному — это, мне кажется, осознанная политика. Дело в том, что всего 10% бюджета Министерства культуры идет на сохранение наследия, все остальное — это какая-то богатая фестивальная жизнь, кинопроизводство. Ну, это совершенно другие цели, которые напрямую не имеют отношения к сохранению архитектурного наследия. И что значит, когда объект вносится в Государственный реестр? Это значит, что сразу появляются какие-то финансовые и юридические обязательства. То есть кто возьмет на себя эти обязательства? Поэтому региональный Департамент культуры понимал, что если они сейчас сделают такой шаг, значит, на них ложится еще одна обуза. А таких памятников, которые уже не обеспечены финансированием, уже тысячи. А тут еще один, да еще аварийный. И если он потом рушится, то за это кто-то должен отвечать. Поэтому надо понимать, что все живут и работают в условиях таких вот неприятных ограничений.
А. Пичугин
— Это правда. А он же у кого-то на балансе все равно когда-то числился — как маяк, как какой-то актив?
А. Тукаева
— Когда-то, до затопления, возможно, числился.
А. Пичугин
— Нет, не до затопления. А после затопления он разве не являлся каким-то (нрзб.)?
А. Тукаева
— Он действительно являлся маяком зоны затопления, но мы до сих пор не нашли никаких документов о том, что он числился на чьем-либо балансе.
А. Пичугин
— То есть классно: «Вот это будет маяк зоны затопления», и все, определили?
А. Тукаева
— Я не могу сказать точно, но возможно, что такая ситуация была, потому что действительно ни одного документа нами найдено не было. И, более того, до 2018 года де-юре храма не существовало, И у нас была очень серьезная юридическая проблема — мы не могли ни согласовать никаких работ, ни официально вообще работать с ним как с объектом, потому что ну не было ни одного документа. Была земля, которую затопили, и она стала водой. Храм не являлся памятником до затопления, и после он как будто бы исчез.
А. Пичугин
— Знакомая ситуация. Вот это вот село-деревня Товарищево, про которую рассказывал, где храм восстанавливали, два села там было рядом. Их оба расселили официально, по документам в 70-е годы почему-то там, в связи с укрупнением колхозов. У них какая-то причина была. Одно село действительно перестало существовать. Товарищево — оно как-то по документам было расселено, но, тем не менее, дома остались и люди жили, дачники. А вот его как бы де-факто не существует. Ну, не существовало. Сейчас, вроде как, что-то восстановили.
А. Тукаева
— Да, здесь тоже была какая-то такая юридическая коллизия, и вот, в итоге, мы смогли ее только спустя девять лет работы как-то разрешить. Потому что наконец у нас какой-то человеческий диалог получился с Правительством Вологодской области — нас услышали, и, в итоге, нам удалось сейчас признать Крохинский храм как объект без хозяина его имущества.
А. Пичугин
— То есть пока даже «выявленный объект» или, там, «регионального значения» — все еще не признан?
А. Тукаева
— Нет. А самое главное — что это нам не нужно. Нам как Фонду это, на самом деле, усложнило бы очень сильно работу...
А. Пичугин
— Это да, да.
А. Тукаева
— ...и удорожило бы все сметы в 10-15 раз. Поскольку мы все делаем, по сути, на народные средства, мы не заинтересованы в том, чтобы усложнять.
А. Пичугин
— А что Вы начали делать? Вот сердце у Вас заболело, Вы начали писать письма, отовсюду приходили отписки. А дальше-то что? Потому что сейчас, по прошествии 10 лет, мы видим, что дело не просто сдвинулось с мертвой точки, но храму уже, по крайней мере, не угрожает разрушение, насколько я понимаю, возведен искусственный остров, он стоит уже на суше, и даже есть перешеек к земле — то есть по нему можно в любое время добраться, не замочив ног.
А. Тукаева
— Ну, после писем, то есть помимо писем и параллельно этой бумажной работе я, естественно, пыталась какую-то техническую историю выяснить для себя, прежде всего. И понятно, что проще всего было обратиться к опыту Калязинской колокольни. Я тогда нашла специалистов, которые занимались Калязинской колокольней. Они, по счастью, оказались в Москве, и я попросила их съездить — это компания «Инженерная геология исторических территорий». Поскольку у них этот уникальный профессиональный инженерный опыт был, они съездили и сказали, каким образом вообще можно работать с такими объектами, что в принципе... Ну, для меня было главное — что они в принципе подтвердили, что да, это возможно. И, ну, это такой «зеленый свет» был внутренний — и для меня, и для каких-то наших соратников, и для тех, кто сомневался очень, для чиновников, может быть. И после этого у нас появился архитектор-волонтер, архитектор-реставратор Дмитрий Куликов, и в конце концов, спустя полтора года он сказал, что достаточно уже заниматься этой бумажной работой — пора ехать и заниматься, собственно, руинами и разбирать завалы.
А. Пичугин
— И когда, в каком году, получается, первый был выезд?
А. Тукаева
— В 2011 году. То есть достаточно много времени прошло, прежде чем мы осмелились на какие-то действия.
А. Пичугин
— У нас первая половина 2019-го сейчас... Получается, что, ну, семь с небольшим лет назад Вы первый раз туда приехали с людьми, которые тоже хотели что-то сделать?
А. Тукаева
— Да, так получается.
А. Пичугин
— А с Калязинской колокольней — она не то, чтобы прочнее оказалась... Она дольше в воде простояла. Потому что в Калязинское водохранилище затапливалось после войны, соответственно, это конец 40-х — начало 50-х, если не ошибаюсь...
А. Тукаева
— Насколько я знаю, это был какой-то 1942-й или 1943 год, но она простояла меньше в воде, чем Крохинская церковь, потому что ее обваловали в конце 80-х годов.
А. Пичугин
— Да? А-а...
А. Тукаева
— Значит, она простояла, получается, около 40 лет, может быть даже, чуть меньше.
А. Пичугин
— Есть замечательный фильм...
А. Тукаева
— «Берег».
А. Пичугин
— «Берег» Алова и Наумова. Благодаря этому фильму такое заблуждение по всему Интернету расходится, где главный герой в начале фильма прыгает к затопленной церкви, она торчит пятью куполами из воды. Я знаю достаточно много людей, которые мне присылают постоянно эти фотографии: «Ты посмотри, какой был Калязин, оказывается! Вот чего они сотворили!». Он, конечно, был, наверное, примерно таким, но это все-таки декорации Алова и Наумова, которые там пролежали около 10 лет, местные жители говорят.
А. Тукаева
— Да, да. И очень много легенд с этим связано. Потому что там как раз главный герой звонит под водой в колокола...
А. Пичугин
— Да, да-да. А у нас в России есть?.. Сколько у нас затопленных храмов? Я насчитал порядка пяти.
А. Тукаева
— Существующих ныне?
А. Пичугин
— А я не знаю, как они их... Давайте посчитаем: Крохино, Калязин. Вазузское водохранилище в Смоленской области — там то ли храм, то ли часовня в таком неороманском стиле из воды торчит. Иногда, когда водохранилище спускают, она вся на поверхности оказывается. Это три. Потом, где-то в Рыбинском водохранилище, но он такой полузатопленный какой-то, четвертый, стоит. Ну вот я что-то такое — четыре-пять — насчитывал. Нет?
А. Тукаева
— Ну, вот из того, что... Вот по поводу Вазузского водохранилища — да, Калязин — да, Крохино — да, и на противоположном берегу Белого озера есть еще храм в устье реки Ковжи. Этот храм тоже оставили как маяк и вот этот навигационный знак входа-выхода из Белого озера, как и Крохинский, и он и на лоциях был обозначен. Но там немножко другая ситуация — то есть он стоит практически на берегу, его сильно подмывает. И он сейчас тоже подвержен уже активному разрушению, но, тем не менее, он не полностью в воде. Есть еще храм, который стоял на мысу, и он тоже связан с Волго-Балтом...
А. Пичугин
— Неподалеку от...
А. Тукаева
— Запогостье.
А. Пичугин
— Да.
А. Тукаева
— Неподалеку от поселка Шексна.
А. Пичугин
— Несколько лет назад рухнул.
А. Тукаева
— Да. И там снимался как раз фильм «Я тоже хочу»...
А. Пичугин
— ...Балабанова.
А. Тукаева
— Балабанова, да. И колокольня рухнула.
А. Пичугин
— Та самая колокольня, которая главную роль в фильме играет.
А. Тукаева
— Храм, та самая Колокольня Счастья, да, рухнула. Она разломилась на две части. Но вот остов трапезной, в общем, там еще есть.
А. Пичугин
— Вы сейчас, как я уже сказал, переименовались из Фонда «Крохино» в Фонд «ПроНаследие». С чем это связано?
А. Тукаева
— Это связано с тем, что, на самом деле, мы уже последние годы активно занимались не только Крохино, но и проектами, связанными с сохранением исторической памяти, и с проектами социокультурного развития в самом Белозерске. И понятно было, что название фонда нас всегда приводит в одну конкретную точку.
А. Пичугин
— Ограничивает.
А. Тукаева
— Да. И когда мы пытаемся рассказывать о каких-то других проектах, очень мало кто воспринимает это и берет это во внимание, потому что все говорят: «А, вот да, Крохино, Крохино». Ну, то есть вот это нам, на самом деле... просто немножко мешало восприятию других проектов. Но мне всегда казалось с самого начала, что Крохино — это что-то большее, это то, что выведет и нас на какой-то новый человеческий и духовный, профессиональный уровень. И действительно, мне кажется, что это, скорее, проект-символ, чем просто маленький местечковый проект. Ну, то есть я действительно считаю, что по степени сложности, понятно, мы столкнулись, наверное, со всем спектром возможных проблем, какие только можно представить. (Смеется.)
А. Пичугин
— Проще снести и заново построить?
А. Тукаева
— Нет, ни в коем случае!
А. Пичугин
— (Нрзб.)! Да что Вы! Нет, я прекрасно понимаю. Просто это самое частое, что можно встретить — ну, когда люди видят сметы, они потом начинают считать, сколько бы стоило построить такое же, но новое, и выясняется, что это, конечно, в разы дешевле. Но это очень опасная дорожка.
А. Тукаева
— Это совсем опасная дорожка. Ну, а главное, что сферу культуры монетизировать и перевести полностью в экономическую плоскость просто нельзя, потому что культура — это не только смета. Точнее, это вообще, совсем не смета, да.
А. Пичугин
— А у нас, к сожалению, сейчас очень часто это знак равенства ставится.
А. Тукаева
— Нет, я, скорее даже, с другой точки зрения, с других аспектов. То есть мы просто столкнулись одно время и с противостоянием, может быть, и местных властей, и непониманием со стороны Вологодской епархии, и неподдержкой со стороны местных жителей и даже самих переселенцев, которые... Ну, то есть вот все, что только можно представить, все такие вот проблемы...
А. Пичугин
— Все преграды, увы.
А. Тукаева
— Да, мы их все собрали.
А. Пичугин
— Да, сейчас мы подробнее про эти преграды поговорим — через минуту с Анор Тукаевой, директором Фонда культурных инициатив «ПроНаследие» и руководителем проекта «Сохранение затопленного храма-маяка в Крохино». Я Алексей Пичугин, через минуту мы вернемся.
Возвращаемся в студию Светлого радио. Напомним, что сегодня гостем программы «Светлый вечер» является Анор Тукаева, директор Фонда культурных инициатв «ПроНалседие», руководитель проекта «Сохранение затопленного храма-маяка в Крохино». Вы говорите, что Вы столкнулись со всем спектром возможного противодействия — и со стороны администрации, епархия не понимала, местные жители тоже странно смотрели, переселенцы не помогали и как бы тоже странно очень относились к этому. Почему? Я понимаю, что администрация — для нее это какие-то лишние телодвижения. Опять их будут о чем-то просить, и еще из Москвы приехали. Епархия — им просто этот храм не нужен, так как он в воде стоит, никакие там службы проводить не будут, и людей нету, кто бы ходил. Для местных жителей, особенно переселенцев, вопрос другой — потому что Вы москвичи, или почему? Я вот просто не вижу других причин. Вы приехали, чтобы спасти хотя бы что-то, что было таким островком их памяти.
А. Тукаева
— Я не знаю. Мне кажется, что здесь, наверное, несколько таких факторов. Но вот эта вот историческая травма, личная трагедия, о которой мы говорили, и, с одной стороны, храм — это то, что осталось от прошлой жизни, а с другой стороны, это то, что напоминает о ней. И это, наверное, болит. Я не уверена, что они все отдают себе в этом отчет, но, мне кажется, в этом кроется часть вот этой вот проблематики. Ну, еще, если совсем положа руку на сердце, мне кажется, это очень потерянное поколение — те, кому сейчас около 60 лет, потому что они жили в другой стране, и ценности, которые были присущи людям предыдущих поколений, они были все обесценены в период...
А. Пичугин
— ...их молодости.
А. Тукаева
— Их молодости, да.
А. Пичугин
— И их наиболее активного (нрзб.).
А. Тукаева
— И что такого в этом храме? Ну, для них это... ну... Это просто элемент ландшафта. И даже они... Я не знаю, как это по-другому сказать. И, в принципе, тот опыт, который нам подарил документальный фильм, который мы снимали, он, наверное, это только подтвердил, потому что сложнее всего было какие-то крохи воспоминаний собирать именно у тех, кто покидал Крохино малыми детьми, либо тех, кто родился сразу после переселения, и они — не хранители домашних архивов, они...
А. Пичугин
— Они хранители другой, еще более ценной информации, которая в них заложена.
А. Тукаева
— Разумеется, да. Но просто то, как они относятся к этой памяти...
А. Пичугин
— Они не готовы...
А. Тукаева
— ...но для них это ничего не значит.
А. Пичугин
— Мы по-разному, наверное, совершенно смотрим на происходящее. Мы, там, из города, нам очень важно, чтобы это сохранялось. Для людей, для которых это действительно ландшафт... Вот у Вас в фильме очень наглядно это показано — как женщина говорит: «Ну да, я помню, коров пасла. Коров — да... Ну, в храм они заходили, там, они были, эти...» Там то ли коровник был, то ли они туда просто их загоняли.
А. Тукаева
— Да там столько периодов использования этого храма было, что непонятно — то ли кто-то что-то все-таки путает... Ну потому что воспоминания настолько разные...
А. Пичугин
— Ну, был храм, был коровник...
А. Тукаева
— Упоминают конюшню, упоминают и коровник, упоминают сельскохозяйственную мастерскую по ремонту техники. И зерно сушили, и там был и клуб, и танцы. Ну, в общем, как только...
А. Пичугин
— Ну, менялось предназначение.
А. Тукаева
— Да, менялось, менялось, да, и, видимо, достаточно часто.
А. Пичугин
— С другой стороны, я помню, несколько лет назад смотрел фильм «Тамалогу» — это рядом, но все-таки это Рыбинское водохранилище, с другой стороны Шексны, там, где она впадала в Волгу, был город Молога. Если кто из наших слушателей не знает, он может найти — есть хороший фильм, «Русская Атлантида», кажется, он называется, где рассказано про Мологу, — я не помню, в этом ли фильме, или просто где-то что-то я смотрел. А местные жители, еще те, которые эту Мологу помнят, сейчас-то их все меньше и меньше, им уже всем за 70, к 80, а когда снималось, им было за 60. И они каждый год приезжают... У них есть День Памяти Мологи, они каждый день приезжают на лодках на то место, где бугор, и спускают венки на воду. Для них это до сих пор важно.
А. Тукаева
— Я этот опыт изучала, и этот вопрос для меня всегда был очень важным — почему там вот так, а здесь вот так. И я для себя пока вижу такое объяснение — дело в том, что Молога, на самом деле, затапливалась гораздо раньше — это был 1939 год...
А. Пичугин
— А там, по-моему, Рыбинка затапливалась уже после войны.
А. Тукаева
— Нет-нет-нет, до...
А. Пичугин
— Они перевозили их до войны, а вода полностью, по-моему... вся чаша Рыбинского водохранилища заполнилась...
А. Тукаева
— Она заполнялась в течение пяти лет, действительно. Это был долгий процесс…
А. Пичугин
— Уже после войны...
А. Тукаева
— Эту территорию невозможно наполнить моментально. Но в 1939 году началось это переселение, и первые встречи переселенцев и собственно формирование вот этого Мологского землячества происходило в конце 70-х годов. То есть, на самом деле, у них было время, чтобы пережить вот эту трагедию, чтобы ее проговорить. И поэтому, действительно, и после вот этих... наверное, с середине 70-х они начали туда регулярно выезжать. Но прошло очень много лет. То есть они тоже очень много времени молчали — ну, и я думаю, что говорить об этом тогда, видимо, было просто невозможно.
А. Пичугин
— Ну, может быть, не локальная трагедия была для этих людей, потому что Рыбинское водохранилище — огромное, и там столько было всего затоплено... Просто микроклимат даже изменился в этом регионе благодаря Рыбинке.
А. Тукаева
— Ну, землячество, которое вот так вот известно и которое до сих пор существует, только почему-то Мологское, да?
А. Пичугин
— Ну, какие-то окрестности еще...
А. Тукаева
— Ну да, оно захватывает...
А. Пичугин
— А здесь затопили кусочек небольшой...
А. Тукаева
— А здесь (нрзб.)? Ну, как сказать — это тоже около 20 сельских, деревенских поселений, не так уж и мало, на самом деле, для такого, в общем, компактного региона, Белозерья.
А. Пичугин
— Может быть. Это как одна из причин, которая мне видится.
А. Тукаева
— То есть, мне кажется, поскольку этот процесс, во-первых, инициировали, получается, люди извне, ну вот получается, что мы как чужаки, мне кажется, это — раз — проблема. То есть если бы кто-то внутри этого сообщества начал какую-то активность, наверное, это пошло бы быстрее и проще. Но процесс уже все равно запущен, люди уже вовлекаются, и мне кажется, что, наверное, через пять лет картина будет совершенно другая.
А. Пичугин
— Через пять лет уже не будет тех людей, скорее всего, которые очень хорошо помнят жилое Крохино.
А. Тукаева
— А это так. Да, к сожалению, да.
А. Пичугин
— У Вас фильм. «Фильм, фильм», — все время говорим. А где его можно посмотреть?
А. Тукаева
— Ближайший показ будет 27 мая в пространстве «Блогосфера», и мы пишем, анонсируем все показы фильма в своих соцсетях. А позже, после нескольких вот этих вот показов, мы обязательно выложим фильм просто на свой канал YouTube.
А. Пичугин
— Пространство «Блогосфера» — это 1-й Боткинский проезд, 7, строение 1. 27 мая, да?
А. Тукаева
— Угу.
А. Пичугин
— А во сколько?
А. Тукаева
— По-моему, в 19:30.
А. Пичугин
— Все желающие могут прийти и посмотреть.
А. Тукаева
— Да, там будет открыта запись на это мероприятие, можно будет зарегистрироваться и прийти.
А. Пичугин
— Посмотрите, те, кто будет в Москве, дорогие слушатели, будет возможность прийти, и те, кого не будет, дождитесь, пока Анор вывесит этот фильм на сайте. Он замечательный, и он очень наглядно показывает всю трагедию произошедшего. И это редчайшая возможность увидеть людей, которые вот-вот уже скоро уйдут совсем, но которые... некоторые уже из тех, кого опрашивали для фильма, уже ушли — все-таки фильм несколько лет делался. И это те крестьяне, которые застали еще немножко другую страну, немножко другой Север, которые помнят, как это было до войны и после войны сразу. Очень мало у нас доступной информации, особенно видео. Я все время всех отсылаю к фильму Кончаловского «История о том, как Ася Клячина любила, да не вышла замуж», где Кончаловский в 60-е годы практически документально снимал жителей небольшого колхоза, работников, жителей небольших сел в Горьковской области, тоже на Волге, вернее, на Волге. Это вот очень ценная информация. Их уже, конечно, много лет нет. А это следующее поколение — в фильме Анор Тукаевой это следующее поколение людей, которые еще живы, но которые скоро, к сожалению, уйдут. И вот очень важно успеть посмотреть, очень важно было успеть их снять, записать их воспоминания. А теперь очень важно посмотреть на этих людей, с которыми мы в одно время живем, которые — носители немного другой культуры. Я так понимаю, что с Вами еще работает, как-то Вам помогает Леонид Парфенов?
А. Тукаева
— Мы с Леонидом Парфеновым познакомились по случаю съемок его документального фильма «Цвет нации» — о наследии Прокудина-Горского. И поскольку он о Крохино знал уже вне зависимости от проекта, и так получилось, что он решил финальным сюжетом фильма сделать Крохинский храм. И когда съемки происходили, мы помогали логистически и, в общем, как-то добираться туда, и рассказывали о том, когда лучше приезжать, и так далее. Ну вот на фоне съемок этого фильма мы и познакомились. А потом мы просто уже по дружбе, так сказать, вот пригласили Леонида, чтобы он прокомментировал и посмотрел уже наш собственный документальный фильм, и на юбилее он его, в общем, представлял, открывал этот показ фильма своим приветственным словом. Ну, все знают, что Леонид — вологжанин...
А. Пичугин
— Да, из Череповца, по-моему. Или откуда-то...
А. Тукаева
— Насколько я знаю, он сам, получается, из семьи вот таких вот...
А. Пичугин
— ...переселенцев?
А. Тукаева
— ...переселенцев, да.
А. Пичугин
— Возможно.
А. Тукаева
— Потому что ведь затопление происходило не только в Белозерском районе — это и Кирилловский район, и Вытегорский район. То есть несколько районов Вологодской области, на самом деле, тоже затронуты...
А. Пичугин
— А он родился в Череповце — вот я смотрю сейчас в Википедии. А когда у Вас ближайшие поездки? Нужна ли Вам сейчас помощь и люди? Потому что, послушав нашу программу, может быть, кто-то захочет присоединиться или как-то помочь Вам.
А. Тукаева
— Ну, мы начинаем сезон волонтерских работ в мае, заканчиваем в октябре. Помощь нужна всегда. И если не всегда она нужна на месте, но можно и дистанционно помогать — и в Москве, и где бы Вы ни были, потому что, во-первых, мы продолжаем сбор воспоминаний переселенцев, мы работаем в архивах в разных городах. Так получилось, что — это, наверное, не только в нашей истории — архивы разрознены очень. Потому что Белозерье относилось то к Новгородской губернии, то к Калининградской области, то к Череповецкой области, которая была очень недолгий период, то потом к Вологодской. И получается, что архивы были раскиданы — Ленинград, Москва (самые ценные документы), Вологда, Череповец и Великий Новгород.
А. Пичугин
— Вот сейчас, на май месяц, какая первостепенная помощь, которая Вам требуется по Крохино?
А. Тукаева
— Вот в этом сезоне у нас будут работы по берегоукреплению, но вот уже настоящему, инженерному. До этого мы делали рукотворную дамбу — сначала строили, а потом ее поддерживали активно. Были вынуждены, потому что вода разрушала уже то, что мы строили, и если не поддерживать дамбу, то она бы опять стачивала стены храма. Ну, в общем, такая была бесконечная работа. И тут вот наконец мы запроектировали берегоукрепление, и так получилось, что в декабре мы были замечены на конкурсе Российского географического общества, и нам вручили специальный приз. Этот приз был учрежден по инициативе Никиты Михалкова, и его фонд планирует выделить нам 2 миллиона, и как раз они будут потрачены на берегоукрепление. И мы сейчас также собираем деньги, которые необходимо дособрать, потому что берегоукрепления стоят около 2 с половиной миллионов. Вот эти 500 тысяч нам предстоит собрать через народное финансирование...
А. Пичугин
— Как Вы их собираете? Можно ли адресовать куда-то наших слушателей, если они захотят помочь?
А. Тукаева
— Да, мы собираем деньги на платформе http://planeta.ru, и через поиск — «Крохино» — можно найти наш проект.
А. Пичугин
— Http://planeta.ru, в поиске — «Крохино», и там вся информация.
А. Тукаева
— И, собственно, большой объем работ будет идти и на храмовом острове, потому что нужно будет помогать в строительстве берегоукрепления, и продолжаются работы по обустройству волонтерского кампуса. Потому что в прошлом году мы наконец приобрели домик в самом Белозерске. Дом был в неважнецком состоянии, и сейчас вот мы продолжаем делать там ремонт. Поэтому у нас получаются такие два фронта активных работ — и в самом Белозерске, в будущем волонтерском кампусе, и на храмовом острове.
А. Пичугин
— Анор Тукаева, директор Фонда культурных инициатив «ПроНаследие», руководитель проекта «Сохранение затопленного храма-маяка в Крохино», в программе «Светлый вечер» на Светлом радио. А Вы всегда присутствуете на месте, когда там работают какие-то волонтеры?
А. Тукаева
— В общем-то, да. Несколько поездок на моей памяти, когда я отсутствовала, это когда я только-только родила то первого, то второго сына. Да, тогда я отсутствовала, все остальное время я была на острове, всегда с волонтерами.
А. Пичугин
— А как Вы, в идеале, видите завершение проекта? Именно «Крохино»?
А. Тукаева
— У нас есть визуализация этого архитектурного проекта. Это консервация с элементами реставрации. То есть колокольня, как наиболее сохранившаяся часть храма, будет отреставрирована. И, более того, мы планируем воссоздать паперть вокруг колокольни. Почему? Потому что то создает закрытый контур и позволяет сделать некоторое помещение между... Ну, как раз то, что служило раньше лестницей на второй этаж храма, это позволяет воссоздать вот эти помещения. Дело в том, что храм был, летний и зимний, в одном здании. На втором этаже был летний храм...
А. Пичугин
— Типичная северная история.
А. Тукаева
— Да, да. А внизу был зимний храм. И между папертью и колокольней располагалась лестница, которая вела на второй этаж. Собственно, в колокольне все пролеты сохранились, и ничто не мешает воссоздать там какое-то интересное пространство. Мы видим это как путевое...
А. Пичугин
— И музейное?
А. Тукаева
— И музейное, и не только. То есть мы видим на нижнем ярусе колокольни такую вот путевую часовню, которая, видимо, будет выглядеть как такая древняя катакомба — ну, потому что помещение очень маленькое, она будет...
А. Пичугин
— То есть там иногда могут совершаться службы?
А. Тукаева
— Она может напоминать, да, просто древнюю катакомбу. А как раз вот в этих помещениях между колокольней и папертью — там могут быть какие-то музейные пространства.
А. Пичугин
— Визуализация очень хорошая в Интернете представлена. Я, правда, не знаю, что посоветовать слушателям набрать в поисковике, чтобы она... Она мне просто всегда выпадает, когда я набираю «Крохино», в Google или Яндексе по картинкам — очень хорошая такая платформа... как она правильно называется, на которой стоит храм?
А. Тукаева
— Ну, это просто такой вот остров. Просто он будет наконец более-менее ровный, с понятным четким контуром. Но потом, знаете, визуализация — она тоже иногда делает все слишком идеальным. (Смеется.) Я думаю, что в реальности это будет более приближено к природе.
А. Пичугин
— Но «Центр возрождения культурного наследия «Крохино» — так называется фонд?
А. Тукаева
— Да, да.
А. Пичугин
— Это правильно? Я так понимаю, это бывшее его название... Сайт — http://krokhino.ru, там очень много информации есть. А Вы будете делать сайт, который уже «ПроНаследие»?
А. Тукаева
— Да, мы как раз сейчас заканчиваем работу над этим сайтом.
А. Пичугин
— Я сразу несколько... Вот я посмотрел в поисковике — сразу несколько таких проектов визуализации. Но он даже, на мой взгляд, несколько меняет восприятие самого места. Потому что если раньше, когда храм стоял в воде, или как вот он сейчас стоит, есть ощущение какой-то такой заброшенности, то тут сразу же уже и пространство начинает по-другому выглядеть вокруг храма. А далеко ближайшее жилье от Крохино?
А. Тукаева
— Есть деревня в пяти километрах по тому же берегу Шексны — это Ухтома, тоже древнее село, тоже датировано XV веком. На другом берегу, в двух километрах, есть деревня Карголино. А сам город Белозерск — в 15 километрах.
А. Пичугин
— А дороги? Как туда люди добираются — ну, кроме как по воде?
А. Тукаева
— Дороги такие... проселочные, грунтовые дороги. Не очень ухоженные, но, тем не менее, проехать всегда можно.
А. Пичугин
— Как Вы видите свою дальнейшую деятельность? Ну вот, к примеру, все, мы очень надеемся, дай Бог, сложится с Крохино. У Вас есть вообще какие-то предположения по времени — когда Вы сможете сделать тот проект, который красиво представлен в Интернете?
А. Тукаева
— Мне хотелось бы, конечно, сказать Вам какую-то прямо дату, но поскольку пока все это... Ну, это все достаточно сложно. Я не буду скрывать, что это стоит действительно каких-то серьезных вложений. И, наверное, совсем уж народным финансированием этот проект не реализуем. Здесь нужны крупные партнеры, и я очень надеюсь, что нас поддержат предприятия Вологодской области...
А. Пичугин
— Ну, по крайней мере, удалось какой-то диалог выстроить...
А. Тукаева
— Конечно.
А. Пичугин
— Потому что вот на 10-летии Фонда было видеообращение заместителя губернатора Вологодской области... Я не знаю, только ли это красивые слова, как это иногда бывает, или действительно сейчас Вологодская область чем-то помогает?
А. Тукаева
— Ну, помочь...
А. Пичугин
— Или хотя бы не мешает?
А. Тукаева
— ...помочь как-то действенно именно Вологодская область не может, поскольку это ведь не памятник, соответственно, здесь выделения прямо-таки государственных средств не предполагается.
А. Пичугин
— Или государственных — они хотя бы могут сказать: «Вот, смотрите, Анор, есть, там, небедные люди, которые помогают»...
А. Тукаева
— Да, разумеется. Ну, конечно. Я надеюсь, что такой диалог будет. И, более того, мне кажется, это была бы очень правильная практика, и она бы облегчила путь другим общественным движениям, которые точно так же начинают что-то делать. Хорошо, что мы этот путь прошли. Плохо, что он был таким долгим и сложным, но...
А. Пичугин
— Ну это не так долго.
А. Тукаева
— (Смеется.) Мне кажется, долго все-таки — 10 лет!
А. Пичугин
— Ну это потому что Вы прошли через все. Вы по капельке вообще всю эту дорогу, по метру преодолели и продолжаете преодолевать. Поэтому кажется, что...
А. Тукаева
— Ну, наверное, будет здорово, если чиновники будут гораздо более открытыми к таким вот начинаниям и будет меньше недоверия. Потому что проблема-то была именно в том, что не вызывала доверия вот эта инициатива.
А. Пичугин
— А какие цели Вы ставите перед собой, вот Фондом «ПроНаследие»?
А. Тукаева
— Нам очень хочется изменить отношение к наследию в целом. Потому что важно, чтобы все понимали, что наследие — это не что-то далеко отстоящее от человека и не имеющее к нему никакого прямого отношения. Потому что «ПроНаследие» — это, на самом деле, про нас. Это то, что нас окружает, то, что составляет нашу внутреннюю культуру, и то, что содержится в нашем культурном коде.
А. Пичугин
— У меня мечта, на самом деле, есть. Мы делаем программу, которая посвящена материальной культуре России. Она нерегулярно выходит. Вместе с вице-губернатором Архангельской области мы ее ведем тут. Но она выходит нерегулярно, и, конечно, мы тоже не можем охватить какие-то там все проблемные точки и чаще всего говорим именно про Архангельскую область и про деревянное наследие. Хотя вот я смотрю, порой это тоже больная для меня тема — то, что Тверская, Ярославская, Владимирская... Московская — чуть получше, ну, заметно получше... Но вот в Тверской, например, и Владимирской, Ярославской областях — наибольшее количество деревянных памятников, которые не на Севере, которые разрушаются по лесам, по пустошам, и на которые никто, практически, не обращает внимания — просто потому что рук не хватает. Есть замечательнейший проект «Общее дело», который... Сами они ездят по северным местам... Вот сейчас у них чуть больше стало возможностей, на них обратили внимание, у них появилась возможность выезжать еще в соседние с Московской области и что-то там делать с деревянными храмами. Но ведь тоже вот — на всех не хватит. Открываешь проект, портал http://sobory.ru и видишь, что фотография 2015 года — он целый стоит, фотография 2017 года — он уже почти рухнул, фотография 2018 года — его и нет.
А. Тукаева
— Ну вот именно поэтому нам хотелось бы работать не только точечно с какими-то конкретными объектами наследия, но и менять, в общем-то, отношение. Потому что хорошо, если вот мы, «Общее дело», есть фонд замечательный «Вереница»...
А. Пичугин
— «Вереница», да-да-да.
А. Тукаева
— ...есть фонд «Белый ирис». Мы сохраним, допустим, пусть даже 100 объектов, но если бы это было делом каждого, то это был бы совершенно другой результат и другое отношение, и другие инициативы — и по количеству, и по качеству.
А. Пичугин
— А у Вас есть какое-то собственное видение, как можно переломить отношение людей к наследию? Потому что мало я знаю кого-нибудь, кто отказался бы поехать в выходной день покататься, посмотреть красивые руины, стоящие в полях. Всем классно, всем здорово, можно пофотографировать на закате красиво — ну, и все. А дальше — ну и что? Ну, стоит и стоит. Тебе-то что, что оно?.. Твое, что ли? У тебя своих проблем мало? Чаще всего именно так рассуждают.
А. Тукаева
— Ну, если этот диалог продолжить, и если мы собираемся жить на этой земле, в этой стране и хотим что-то показать детям, и предполагаем, что дети будут жить здесь, то диалог может измениться в другую сторону. Мне кажется, очень важно вот этот вот интерес к тем же самым руинам и путешествиям трансформировать в какие-то действия. Можно не обязательно... Не у всех есть силы делать подобные проекты, по собственной инициативе быть лидерами, организаторами, но у всех есть возможность поддержать такие проекты, во-первых, рублем, а во-вторых, быть, ну, не знаю — волонтером, быть каким-то волонтером-организатором. Потому что проектам ведь нужна совершенно разная помощь. Может быть, это и верстка, и дизайн... Ну, все, что угодно, на самом деле. То есть...
А. Пичугин
— Да, что-то меняется, смотрите! Вот что-то меняется в стране! Потому что, там, 15 лет назад «благотворительный фонд» звучало странно, и чаще всего «благотворительный фонд — это чего-то зарубежное, нас это не касается». Сейчас их столько в России, и они такому количеству людей помогают, которые болеют тяжелыми заболеваниями, оказались в тяжелой жизненной ситуации. Уже это не вызывает каких-то серьезных вопросов. А следующий этап, наверное, — чтобы такое же отношение было к культурному наследию у фондов, которые ими(?) занимаются. Потому что пока... Опять же, найдется еще несколько сотен людей, которые скажут: «А чего она занимается Крохино? Чего она не занимается больными детьми?».
А. Тукаева
— Ну, таких вопросов действительно было очень много, особенно вначале. И действительно, если дело с социальной благотворительностью, слава Богу, сдвинулось, то...
А. Пичугин
— Ну это следующий шаг уже.
А. Тукаева
— Это следующий шаг, я надеюсь, что он действительно сейчас происходит. Вот культурная, социокультурная благотворительность — она тоже очень важна, потому что здорово, что мы делаем инфраструктуру для того, чтобы оказывать медицинскую и социальную помощь лучше, в новом качестве, на новом уровне. Но вот, допустим, мы решили проблему с детьми, стариками и медицинским обслуживанием... Ну ведь действительно когда-то эта проблема будет решаться, если ее решать! Но то, где мы живем, в каком культурном пространстве, и что нас окружает, это вопрос не менее важный. И если не заниматься сейчас, параллельно с решением социальных проблем, то потом мы окажемся просто в руинах... Ну, это будут бесконечные руины, страна руин. И поэтому, мне кажется, нужно именно в этом направлении работать. Это должно стать понятным и каким-то популярным, совершенно ну вот модным, что ли, действием в сфере сохранения наследия. (Смеется.)
А. Пичугин
— Спасибо. Мы будем уже заканчивать программу. Я напомню, что сегодня мы говорили про храм в Крохино, про проект «Сохранение затопленного храма-маяка в Крохино», как это правильно называется. Сайт есть — http://krokhino.ru, там вся информация, в ближайшее время заработает сайт «ПроНаследие», который пришел на смену фонду «Крохино», — это тоже Фонд культурных инициатив. 27 мая в «Блогосфере» состоится показ фильма про Крохино — очень интересный, я его смотрел, уже был один показ. Вот приходите — 1-й Боткинский проезд, дом 7, строение 1, в 19:30. Очень важный фильм для понимания того, как мы живем и что у нас пока еще есть, и что надо сохранять. На сайте «Планета» можно найти, забив там в строке поиска «Крохино», сбор средств на продолжение деятельности Анор Тукаевой, нашей сегодняшней гостьи, которая занимается и фондом «Крохино», «ПроНаследие», руководит проектом «Сохранение храма в Крохино», консервацией. Спасибо Вам большое, что пришли сегодня. А будет еще какой-то, может быть, 27 мая, потом?..
А. Тукаева
— Да, но я пока не могу сказать даты.
А. Пичугин
— Хорошо. Ну, на самом деле, можно следить же за этим всем на сайте http://krokhino.ru, да?
А. Тукаева
— Да, мы будем об этом...
А. Пичугин
— В соцсети?
А. Тукаева
— В соцсети, да.
А. Пичугин
— ВКонтакт, Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
А. Тукаева
— Да.
А. Пичугин
— Все можно найти, все Интернетом пользуются. Спасибо огромное!
А. Тукаева
— Спасибо!
А. Пичугин
— Следите за проектом «Крохино», это очень важно. До свидания!
Псалом 9. Богослужебные чтения

Жизнь всякого человека — это полоса белая, полоса чёрная. И нередко мы относимся к этой нестабильности чересчур негативно. А, может, всё же есть от неё хоть какая-то польза? Своеобразный ответ на этот вопрос находим в 9-м псалме пророка и царя Давида, который читается сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Псалом 9.
1 Начальнику хора.
По смерти Лабена. Псалом Давида.
2 Буду славить Тебя, Господи, всем сердцем моим, возвещать все чудеса Твои.
3 Буду радоваться и торжествовать о Тебе, петь имени Твоему, Всевышний.
4 Когда враги мои обращены назад, то преткнутся и погибнут пред лицом Твоим,
5 ибо Ты производил мой суд и мою тяжбу; Ты воссел на престоле, Судия праведный.
6 Ты вознегодовал на народы, погубил нечестивого, имя их изгладил на веки и веки.
7 У врага совсем не стало оружия, и города Ты разрушил; погибла память их с ними.
8 Но Господь пребывает вовек; Он приготовил для суда престол Свой,
9 и Он будет судить вселенную по правде, совершит суд над народами по правоте.
10 И будет Господь прибежищем угнетённому, прибежищем во времена скорби;
11 и будут уповать на Тебя знающие имя Твоё, потому что Ты не оставляешь ищущих Тебя, Господи.
12 Пойте Господу, живущему на Сионе, возвещайте между народами дела Его,
13 ибо Он взыскивает за кровь; помнит их, не забывает вопля угнетённых.
14 Помилуй меня, Господи; воззри на страдание мое от ненавидящих меня, — Ты, Который возносишь меня от врат смерти,
15 чтобы я возвещал все хвалы Твои во вратах дщери Сионовой: буду радоваться о спасении Твоём.
16 Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их.
17 Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый уловлён делами рук своих.
18 Да обратятся нечестивые в ад, — все народы, забывающие Бога.
19 Ибо не навсегда забыт будет нищий, и надежда бедных не до конца погибнет.
20 Восстань, Господи, да не преобладает человек, да сУдятся народы пред лицом Твоим.
21 Наведи, Господи, страх на них; да знают народы, что человеки они.
22 Для чего, Господи, стоишь вдали, скрываешь Себя во время скорби?
23 По гордости своей нечестивый преследует бедного: да улОвятся они ухищрениями, которые сами вымышляют.
24 Ибо нечестивый хвалится похотью души своей; корыстолюбец ублажает себя.
25 В надмении своём нечестивый пренебрегает Господа: «не взыщет»; во всех помыслах его: «нет Бога!»
26 Во всякое время пути его гибельны; суды Твои далеки для него; на всех врагов своих он смотрит с пренебрежением;
27 говорит в сердце своём: «не поколеблюсь; в род и род не приключится мне зла»;
28 уста его полны проклятия, коварства и лжи; под языком его — мучение и пагуба;
29 сидит в засаде за двором, в потаённых местах убивает невинного; глаза его подсматривают за бедным;
30 подстерегает в потаённом месте, как лев в логовище; подстерегает в засаде, чтобы схватить бедного; хватает бедного, увлекая в сети свои;
31 сгибается, прилегает, — и бедные падают в сильные когти его;
32 говорит в сердце своём: «забыл Бог, закрыл лицо Своё, не увидит никогда».
33 Восстань, Господи, Боже мой, вознеси руку Твою, не забудь угнетённых Твоих до конца.
34 Зачем нечестивый пренебрегает Бога, говоря в сердце своём: «Ты не взыщешь»?
35 Ты видишь, ибо Ты взираешь на обиды и притеснения, чтобы воздать Твоею рукою. Тебе предаёт себя бедный; сироте Ты помощник.
36 Сокруши мышцу нечестивому и злому, так чтобы искать и не найти его нечестия.
37 Господь — царь на веки, навсегда; исчезнут язычники с земли Его.
38 Господи! Ты слышишь желания смиренных; укрепи сердце их; открой ухо Твоё,
39 чтобы дать суд сироте и угнетённому, да не устрашает более человек на земле.
Текст псалма, который только что прозвучал, очень неоднороден по своему содержанию. Если приглядеться, то можно заметить, что в нём последовательно сменяют друг друга, как минимум, две магистральные темы. С одной стороны, это тема благодарности Богу за Его заботу и поддержку. Псалмопевец искренне и глубоко признателен Творцу за то, что Он не оставляет тех, кто ищет Его. Однако, с другой, — это тема недоумения и плача, которые рождаются от того, что мир наполнен беззакониями и неправдами.
Церковная традиция не видит в этом большой проблемы. Соединить две, казалось бы, несовместимые темы под одним заголовком — замечательный способ отобразить глубокую правду жизни. Так текст Писания передаёт то напряжение, которое испытывает каждый, кто старается идти путём праведности. Не всегда у него на сердце радость и благодать. Псалмопевец подмечает, что периодически случаются ситуации, когда даже верующий может сказать в своём сердце: «забы́л Бог, закры́л лицо́ Своё, не уви́дит никогда́». Такие ямы бывают даже в жизни великих святых.
И таким путём Бог ведёт каждого из нас. Перемены в обстоятельствах и то напряжение, которое возникает из-за этих перемен, — важная составляющая нашего духовного развития. Они дают нам возможность ощутить, что такое полнота жизнь и что такое её отсутствие. Именно эти наблюдения рано или поздно всякого из нас приводят к Творцу. Именно они побуждают нас искать Его присутствия и делать всё, что от нас зависит, чтобы Он нас больше никогда не покидал.
Псалом 9. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 9. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 9. На струнах Псалтири
1 Начальнику хора. По смерти Лабена.
Псалом Давида
2 Буду славить (Тебя), Господи, всем сердцем моим,
возвещать все чудеса Твои.
3 Буду радоваться и торжествовать о Тебе,
петь имени Твоему, Всевышний.
4 Когда враги мои обращены назад,
то преткнутся и погибнут пред лицем Твоим.
5 Ибо Ты производил мой суд и мою тяжбу;
Ты воссел на престоле, Судия праведный.
6 Ты вознегодовал на народы, погубил нечестивого,
имя их изгладил на веки и веки.
7 У врага совсем не стало оружия,
и городá Ты разрушил;
погибла память их с ними.
8 Но Господь пребывает вовек;
Он приготовил для суда престол Свой.
9 И Он будет судить вселенную по правде,
совершит суд над народами по правоте.
10 И будет Господь прибежищем угнетенному,
прибежищем во времена скорби.
11 И будут уповать на Тебя знающие имя Твое;
потому что Ты не оставляешь ищущих Тебя, Господи.
12 Пойте Господу, живущему на Сионе,
возвещайте между народами дела Его.
13 Ибо Он взыскивает за кровь; помнит их,
не забывает вопля угнетенных.
14 Помилуй меня, Господи;
воззри на страдание мое от ненавидящих меня,
Ты, Который возносишь меня от врат смерти,
15 чтобы я возвещал все хвалы Твои
во вратах дщери Сионовой:
буду радоваться о спасении Твоем.
16 Обрушились народы в яму, которую выкопали;
в сети, которую скрыли они, запуталась нога их.
17 Познан был Господь по суду, который Он совершил;
нечестивый уловлен делами рук своих.
18 Да обратятся нечестивые в ад,
все народы, забывающие Бога.
19 Ибо не навсегда забыт будет нищий,
и надежда бедных не до конца погибнет.
20 Восстань, Господи, да не преобладает человек,
да судятся народы пред лицем Твоим.
21 Наведи, Господи, страх на них;
да знают народы, что человеки они.
22 Для чего, Господи, стоишь вдали,
скрываешь Себя во время скорби?
23 По гордости своей нечестивый преследует бедного:
да уловятся они ухищрениями, которые сами вымышляют.
24 Ибо нечестивый хвалится похотью души своей;
корыстолюбец ублажает себя.
25 В надмении своем нечестивый пренебрегает Господа: «не взыщет»;
во всех помыслах его: «нет Бога!»
26 Во всякое время пути его гибельны;
суды Твои далеки для него;
на всех врагов своих он смотрит с пренебрежением;
27 говорит в сердце своем: «не поколеблюсь;
в род и род не приключится мне зла».
28 Уста его полны проклятия, коварства и лжи;
под языком — его мучение и пагуба.
29 Сидит в засаде за двором;
в потаенных местах убивает невинного;
глаза его подсматривают за бедным;
30 подстерегает в потаенном месте, как лев в логовище;
подстерегает в засаде, чтобы схватить бедного;
хватает бедного, увлекая в сети свои.
31 Сгибается, прилегает, —
и бедные падают в сильные когти его.
32 Говорит в сердце своем: «забыл Бог,
закрыл лице Свое, не увидит никогда».
33 Восстань, Господи, Боже (мой), вознеси руку Твою,
не забудь угнетенных (Твоих до конца).
34 Зачем нечестивый пренебрегает Бога,
говоря в сердце своем: «Ты не взыщешь»?
35 Ты видишь, ибо Ты взираешь на обиды и притеснения,
чтобы воздать Твоею рукою.
Тебе предает себя бедный;
сироте Ты помощник.
36 Сокруши мышцу нечестивому и злому,
так чтобы искать и не найти его нечестия.
37 Господь — царь на веки, навсегда;
исчезнут язычники с земли Его.
38 Господи! Ты слышишь желания смиренных;
укрепи сердце их; открой ухо Твое,
39 чтобы дать суд сироте и угнетенному,
да не устрашает более человек на земле.
11 мая. Об истории и православных монастырях Константинополя

Сегодня 11 мая. В этот день в 330 году состоялось торжественное освящение Константинополя.
Об истории и православных монастырях города — священник Августин Соколовски.
Святой Константин основал город за 7 лет до своей кончины. Константинополь не был построен в чистом поле, ведь на его месте существовало древнее поселение, носившее название Византий. С самого начала правитель приложил огромные усилия для христианизации этой тихой языческой гавани. Доподлинно известно, что уже к моменту смерти императора в 337 году в городе существовало уже 15 монастырей. Спустя 200 лет после основания, к середине VI века, в Константинополе было около 70 обителей. Особенно были знамениты некоторые монастыри. Это монастырь Неусыпающих. Он был назван так, потому что в нем непрерывно совершалось богослужение. Братья поочередно сменяли друг друга, чтобы служба Богу никогда не прекращалась день и ночь. Другой жемчужиной монашеской жизни великого города была обитель Феодора Студита. В ней жили тысячи монахов. Общежитие было настолько строгим и последовательным, что братья не имели ничего своего. Одежды иноков были огромного размера, по форме напоминали собой мешки. После общей стирки монахи разбирали одежды без разбору, от самого игумена Феодора до самого младшего послушника. В свою очередь обитель святого Далмата прославилась тем, что в ней подвязался преподобный Исаакий. Именно он не побоялся лично обличить императора Валента в арианской ереси и предсказал ему погибель в битве с персами, что вскоре произошло. Многие столетия спустя, в день памяти Исаакия, родился русский царь Петр Великий, потому в Санкт-Петербурге был воздвигнут знаменитый Исаакиевский собор. Удивительное преемство православных столиц в истории, за которое в эти пасхальные дни мы призваны благодарить Спасителя нашего Иисуса Христа.
Все выпуски программы Актуальная тема