Поделиться
Дмитрий Володихин
Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы говорили о том, как при Петре I появился и развивался русский военно-морской флот.
Ведущий: Дмитрий Володихин
«Исторический час»
Д. Володихин
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. Это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы поговорим сегодня с вами в одиночестве, без каких-либо гостей. Тема наша сегодняшняя для меня поистине любимая — мы поговорим о флоте, родившемся при Петре I. Все-таки этот год, юбилей петровский — 350 лет со дня его рождения. И мы обсуждали и политику Петра, и его вероисповедание, и нашли то, что личность Петра достаточно сложная — и с христианской точки зрения сложная, и с политической, есть там свои плюсы и минусы. Ну так вот сегодня мы поговорим в основном о плюсах, о том, что ставится на протяжении многих поколений в заслугу этому государю и ставится совершенно справедливо. А именно о рождении русского флота, военно-морского флота, разумеется, и о первых его победах, о тех достижениях, которые ознаменовали Северную войну 1700–1721 годов, войну с королевством Шведским. Итак, прежде всего рождение флота имеет предысторию в России. Корабли бывали и раньше у наших государей, корабли, целые флотилии — это то, что использовали еще в домонгольскую эпоху великие князья Киевские, борясь, например, с Константинопольской империей. Ну а если подойти поближе к петровской эпохе, то первые государи из династии Романовых уже пытались устроить себе военно-морской флот. Так, например, корабль «Фридерик» — эпоха Михаила Федоровича. Корабль «Орел» и целая флотилия других кораблей, не столь значительных, которые были на службе царской в эпоху Алексия Михайловича. Собственно, они приняли участие в борьбе с разинщиной и тогда же, при Алексей Михайловиче, была достигнута знатная победа — шла война с теми же самыми шведами, с которыми придется столкнуться Петру I, и русская флотилия вышла в Финский залив, к острову Котлин, возглавлял ее стольник Потемкин. Стольник — это придворный чин того времени, в переводе на воинские чины времен Российской империи это что-то среднее между полковником и генерал-майором, ближе к полковнику, ну все это очень приблизительно. Так вот в сражении с шведской флотилией флотилия русская одержала победу, и даже некий шведский офицер Ирек Дальсфир оказался в плену. Проблема всех тех военно-морских формирований, которые существовали в России в допетровскую эпоху, в частности тех, которые существовали при Алексей Михайловиче, одна, но очень серьезная. Дорогие радиослушатели, корабли — это еще не флот. И даже корабли и экипажами — это еще не флот. И даже корабли с экипажами и пушками — это все еще не флот, это корабли. Дело в том, что флот — это не только ныне, в данный момент существующий кулак боевой силы, это еще и процесс постоянного, из года в год, возобновления сил, ресурсов и снаряжения, которые необходимы для бесперебойного функционирования морского флота. Я объясню, что это значит. Существует, допустим, ситуация с кораблями того же самого Потемкина — их построили северные русские купцы, построили их на Новгородской земле и после окончания боевых действий все это замечательные корабли и полукорабли (так их называли — корабель и полукорабель), они оказались вытянуты на берег и тихо сгнили. В общем, такая же ситуация была и с кораблем «Орел». И проблема в данном случае та, что надо корабли постоянно ремонтировать, надо чтобы на них постоянно присутствовали экипажи, а не от одного каскада боевых действий к другому, и между ними могут пройти годы, а может быть, и десятилетия. Необходимо, чтобы корабли постоянно строились, и новыми кораблями заменяли старые, которые уже не подлежат ремонту. Для того, чтобы экипажи можно было поставить на корабль в любой момент или держать на нем постоянно, необходимо, чтобы они были — а это значит, необходимы усилия по мобилизации людей на флот и необходимы усилия по созданию военно-морских училищ. Поскольку просто так взять и откуда-то из глубинки, от сохи добыть морского офицера — грамотного, разбирающегося в навигации, в тактике, в артиллерийском огне парусных кораблей того времени, невозможно. Его надо учить, учить причем достаточно долго. Потому что навигация того времени — паруса, штурманские дела, обращение с различными флотскими приборами, без которых плавание невозможно, наводка орудий, их обслуживание — это достаточно сложное дело и, в целом, оно никогда не было уделом дилетантов, здесь могли быть только профессионалы, иначе флот обречен на поражение. Конечно же, к этому надо добавлять огромное количество складских помещений, которые будут забитыми под завязку продовольствием, смолой, якорями, ядрами, разного рода канатами — то есть всем тем, чем надо изо дня в день обеспечивать военно-морскую службу. А значит, нужны адмиралтейства — то есть учреждения, которые как раз и будут заниматься обеспечением флота, строительством нового флота, новых кораблей на верфях. А это значит, что при адмиралтействах должны быть верфи, целые предприятия и так далее и так далее. В общем, понимаете, какая вещь: флот — это инфраструктура, существующая постоянно. И создать эту инфраструктуру, и поддерживать в ней жизнь на протяжении долгого времени — чудовищно сложная задача, требующая очень большого расхода денег, очень большого количества людей и очень серьезного волевого напряжения сверху, со стороны военно-политической элиты. Собственно, Петр I столкнулся с необходимостью строить корабли еще, очевидно, по рассказам тех, кто помнил о победе Потемкина и о плачевной судьбе корабля «Орел». Он с детства мечтал заниматься военно-морскими делами, занимался потешными боями на Плещееве озере в городе Переславль-Залесский. Но любопытный момент: когда он впервые увидел море, когда он впервые сел на парусный боевой корабль, когда он впервые поднял флаг военно-морской флаг России? Это 1692 год — Петр I отправляется на Белое море. И Белое море — это огромное количество древних традиций местных жителей по части кораблестроения, навигации, составления лоций, морских промыслов. Боевого опыта там почти нет. На кораблях по Белому морю, по Баренцеву морю могли возить десанты, могли быть перевезены какие-то отряды стрельцов, казаков и так далее. Но вот о кораблях, которые были оснащены пушками, насколько я понимаю, источники молчат. Петр был, скажем так, впечатлен идеей военно-морского флота на европейский образец или, как тогда говорили, на новый манер. Староманерные суда его, по всей видимости, раздражали. Собственно, корабли, которые были предназначены для плавания в местных условиях — для рыбной ловли, для перевозки грузов, для перевозки пассажиров, для охоты на морского зверя — они все в течение многих-многих поколений совершенствовались в сторону приспособления к местным условиям. Петр, в общем, горел желанием все переделать по своему. И первый корабль, который он поставил под свой флаг, это была боевая яхта «Святой Петр», на ней Петр плавал по Белому морю. Впоследствии он на Белом море окажется еще дважды, и через некоторое время там уже будет целая небольшая флотилия русских кораблей. Проблема вся в том, что, во-первых, отчаянные попытки Петра I переделать староманерные корабли, остановить их строительство и ввести новоманерные корабли, они не всегда соответствовали нуждам местного населения — оно прекрасно понимало, что оно хочет и как плавать по этим морям. И вторая проблема: а для чего, собственно, нужен был флот на Белом море в то время? Ну разве что он мог эскортировать разного рода торговые суда, для того чтобы защищать их от пиратов — это все, других функций у него не могло быть. Ну время от времени он мог принимать каких-то гостей из коренной части России, в том числе царя и служить ему своего рода эскадрой свиты. Но серьезного боевого применения там быть не могло. Лишь впоследствии, вот когда на Беломорье построят мощные верфи, оттуда будут перегонять линейные корабли, фрегаты — это самые крупные боевые единицы того времени, вокруг Скандинавского полуострова, севернее, собственно, норвежских владений, затем через датские Зунды, по Балтике к Кронштадту и Санкт-Петербургу. Но 90-е годы XVII века — это эпоха пока отсутствующего Кронштадта, отсутствующего Санкт-Петербурга и отсутствующих верфей на Белом море. Это все возникнет при Петре I. А пока Петр просто наслаждается морскими видами и тем, что у него есть хоть один небольшой, но все-таки боевой корабль, вооруженный пушками. И здесь мне, дорогие радиослушатели, хотелось бы, чтобы вы услышали музыку Георга Фридриха Генделя, созданную именно в то время. Это отрывок большого составного музыкального произведения, которое называется «Музыка на воде». Вот от этого флота, от этого настроения, от этой музыки делалось хорошо и приятно на душе создателю российского военно-морского флота Петру I.
Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем эпоху Петра I, а именно создание российского военно-морского флота и участие в этом самого государя. И мы переходим от северных морей к южным. Боевое применение, по-настоящему серьезно повлиявшее на русскую историю и на русскую внешнюю политику, флот получил прежде всего в Азовских походах середины 90-х годов XVII века. Росси находилась в состоянии войны с Османской Турцией, в 1695 году Петр I предпринял большой поход на юг с целью осадить и взять стратегически важную турецкую крепость Азов на Дону. Собственно, осада первая, несмотря на то что привлечено было огромное количество войск, выявило недостаток дисциплины, недостаток планирования, самое главное — недостаток поддержки с воды. Азов снабжался турецкими кораблями, и он мог бесконечно выдерживать осаду, потому что получал продовольствие, порох и другие запасы с моря. Следующий поход 1696 года была предварен строительством флотилии легких русских кораблей, которые во время осады Азова отражали попытки турок оказать помощь этой крепости. Все это вылилось в целый ряд напряженных боев, турки понесли тяжелые потери, отступили. И вот первая большая военная победа русского морского флота эпохи Петра I — это именно Азов, 1696 год. Впоследствии Петр намеревался удержать завоеванные территории. И здесь в 1697 году, после того как Азов был взят и занят русским гарнизоном, происходили очень серьезные бои. При Кагальнике генералиссимус Шеин разгромил турок и татар в большом сражении и, кроме того, русский гарнизон небольшой крепости Таванск успешно выдержал осаду противника и, казалось, все очень хорошо, будущее за Россией в этом регионе. На реке Воронеж строится достаточно большое количество боевых кораблей разного рода, в том числе линейных кораблей. Ну прежде всего в голову приходит корабль «Крепость» и корабль «Гото Предестинация». Нынешняя реконструкция корабля «Гото Предестинация» находится в Воронеже, туристы могут посетить, это действительно любопытно. Линейный корабль — это колоссальная плавучая батарея, она не очень мореходна, но она настолько тяжело вооружена, чтобы выдерживать столкновение с основными силами вражеского флота и подавлять его своим огнем. Вот «Гото Предестинация» — это образец строительства корабельного флота в эпоху Петра I. Собственно, некоторые из кораблей того времени использовались на посылках, использовались в военных действиях, но, в принципе, флот на Азовском море, он был обречен после того, как на суше армия Петра I потерпела поражение в боях с турками. На реке Прут в 1711 году армия Петра I во главе с самим царем попала в тяжелейшее положение в районе Станилешти, и пришлось, скрепя сердце, подписать крайне невыгодное соглашение. От Азова и его окрестностей пришлось отказаться, и на флоте Азовского моря пришлось фактически поставить крест. Однако к тому времени становится актуальным создание совершенно иного флота, вернее даже не к тому времени, а намного раньше. В 1700 году начинается борьба за Балтийское море со шведами. Эта борьба была исключительно тяжелой, долгой, продлилась 21 год и, собственно, когда она завершилась, Россия уже располагала колоссальным флотом. Но пока следовало этот флот строить. Какие возникли идеи? Ну первая — та, которая вроде бы напрашивалась сама собой: перетащить уже существующие корабли с Белого моря через Карельский перешеек волоком. Действительно, возникла так называемая «осударева дорога» — то есть просека, по которой волоком перетащили некоторые боевые единицы, не очень большие, не фрегаты и не линейные корабли, но все-таки впоследствии они участвовали в боях, и роль этих кораблей была очень скромной. Ну, во-первых, они маленькие. Во-вторых, много не перетащишь, исключительно тяжело. У Петра моментально возникла идея, что верфи надо строить здесь, на Ладоге, на Неве, в тех регионах, которые были освобождены в первые годы Северной войны. Я говорю освобождены, потому что, собственно, Ижорская земля, она же Гермаландия, часть Карелии, Приладожье — это все было потеряно по результатам войны со Швецией эпохи Смутного времени, достаточно печальная ситуация. И, конечно же, на протяжении многих поколений Россия пыталась вернуть эти земли. Вот та самая война со шведами в 50-х годах XVII века, при Алексей Михайловиче, это была очередная попытка и, в общем, к сожалению, дипломатия русская не удержала того, что удалось тогда отвоевать. Петру приходилось начинать все это заново. Он не мог отказаться от этой идеи, это та политическая проблема, которую он унаследовал от отца, деда, и территории, за которые велась война, они прежде всего были населены русским православным населением. Отвоевание представляло собой задачу, ну что-то вроде священной войны, а не только чисто политического или, если угодно, военно-политического конфликта. В силу этого, конечно, как только в первые годы Северной войны появляется возможность построить что-то на Неве, на Ладожском озере, на Финском заливе, Петр I моментально начинает этим заниматься. Ну вот, в частности, в 1703 году он не располагает ни флотом, ни сколько-нибудь значительной флотилией — отдельные небольшие суда борются со шведской флотилией на Ладожском озере, там в другом регионе, на Чудском озере, происходят бои, бои местного значения, в которых в основном успех следует русским морякам, но этот успех пока не значительный, не решающий — очень важный момент. А тот же самый 1703 год — год взятия крепости Ниеншанц, закладки Санкт-Петербурга, ознаменовался боем в устье Невы. Бой, который, в общем, объединил в жаркой схватке двух очень разных противников: с одной стороны, два небольших шведских корабля — их время от времени в истории военно-морского флота России называют почему-то фрегатами, но это, в общем, адмиральский флот, и шнява «Астрильд» и «Гедан». И в этом бою Петр I мог атаковать вражеские боевые единицы, используя лодки, легкие лодки, не более того. Он не мог выставить на Неве ничего сколько-нибудь серьезного против этих двух разведывательных боевых единиц шведов. Он сам участвовал в этом бою, участвовал вместе с ним Меньшиков, и жаркая баталия закончилась взятием обоих кораблей. Петр, восхищенный тем, что он сам, лично одержал большую военно-морскую победу, радуясь, конечно же, увековечил память этого боя медалью, на которой написано: «Небываемое бывает» — то есть лодки взяли большие боевые большие корабли. Однако для судеб войны на Балтике это, в общем, незначительный эпизод. Между 1703 и 1705 годом мы видим начальный этап закладки верфи, крепостей в этом регионе, работа идет очень интенсивно. Шведы пытаются контратаковать, оттеснить русских из этого региона. На острове Котлин закладывается крепость, впоследствии из нее вырастет целый укрепленный комплекс, целое ожерелье крепостей с центром на острове Котлин, и получит название Кронштадт, а пока занимает относительно скромный гарнизон. В 1705 году шведы атакуют Котлин, и в том числе атакуют с моря, шведская эскадра высаживает десант, гарнизон геройски отбивается. И мы знаем, что в этот момент у Котлина уже существуют военно-морские силы России, флотилия, которой командует Корнелиус Крюйс — можно сказать, любимый флотоначальник Петра I. Действия русской флотилии пока достаточно скромны, но они успешны. И это вдохновляет, конечно, Петра на то, чтобы активнейшим образом развивать флот на Балтике. В каких направлениях идет это самое развитие? Ну прежде всего, конечно же, строительство верфей, набор моряков, их обучение. И вот, собственно, в самой России раздобыть людей, которые знакомы с военно-морским искусством так, как его понимают в Европе — то есть с боем больших парусников, — фактически невозможно, поэтому приходится довольно много народу брать на службу из Западной Европы. Он привлекает прежде всего своих союзников датчан, привлекает голландцев, могут добыть кого-то из, допустим, немцев, но, в общем, это довольно дорогостоящее дело. И Петр отправляет большое количество своих дворян на службу в Европу, для того чтобы они приобрели знания в сфере навигации, артиллерии и так далее и пригодились впоследствии на флоте. Любопытно, что аристократию, родовую аристократию России, зазвать на флот ну практически нереально, она не считает эту службу достаточно честной для себя. И мы знаем только, что род князей Голицыных отметился во флоте, участвовал в боевых действиях. Впоследствии князь Михаил Михайлович Голицын даже будет возглавлять адмиралтейств-коллегию, то есть учреждение, которое руководит делами флота. Собственно, простые офицеры тем не менее достаточно быстро дали хороший кадровый резерв, собственно, русский. Ситуация парадоксальная. Понимаете, какая вещь: приходит голландец, датчанин — он ничего не знает по-русски, русские не знают ни голландского, ни датского языка, могут не знать и немецкий язык. Прямо на кораблях действуют военные переводчики, которые приказы верховных командиров должны очень быстро передать подчиненным. Для начала это очень серьезная сложность, но воевать как-то надо, флот нужен, и поэтому экипажи таким образом слаживаются постепенно в боевое единство. И кроме того, помимо кораблей, которые строятся на верфях в самой России, Петр I закупает огромное количество кораблей в Западной Европе, их перегоняют через Балтику. Шведы стараются этому воспрепятствовать. Собственно, между 1705 и 1712 годами происходят в основном стычки, то удачные для русских, то неудачные, происходит создание большого корабельного флота, происходит пополнение команд, происходит то, что относится к нулевому циклу в создании военно-морского флота. Петр провел его, можно сказать, образцово — это был очень дорогостоящий флот, но он моментально сделался серьезной военной силой на Балтике. Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. И мы с вами буквально на минуту прекращаем наш диалог, чтобы очень скоро вновь встретиться в эфире.
Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». С вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы разговариваем о судьбах военно-морского флота в России — флота новорожденного, и флота, который был создан благодаря усилиям царя Петра Алексеевича. Мне хотелось бы подчеркнуть то, что в истории Северной войны есть не только успехи. Мы говорим в основном сейчас о том, что столкновения между русскими и шведами давали преимущество главным образом русским, но это было не всегда. Как раз в 1712 году произошла довольно неудачная боевая операция: отряд шведских морских судов был атакован русскими кораблями под командованием того же самого Корнелиуса Крюйса, и атака эта превратилась в боевую неудачу. Дело в том, что шведы удачно маневрировали, и корабли с не особенно обученными экипажами оказались на мели. Дорогостоящие корабли, за которые были плачены немалые деньги, не удалось снять с мелей. Два корабля Россия потеряла в этом столкновении, и это был печальный опыт. Петр I увидел, что корабельный флот, который он холил, лелеял, пестовал всеми силами, пока недостаточно боеспособен, он в ситуации плохого освоения навигационных навыков и приемов проиграл более слабому отряду шведов. И, конечно же, он пытается каким-то образом переиграть ситуацию, ставя на слабые стороны противника и на свои сильные стороны. Петр I фактически на Балтике строит второй флот из гребных судов, которые использовались в гораздо большей степени на Средиземноморье в войнах, например, Венеции и Османской Турции. И здесь у него есть преимущества: у него больший демографический ресурс чем у Швеции; у него есть обученная пехота, которую он может сажать на гребные суда, с тем чтобы она атаковала и брала на абордаж неприятельские боевые единицы; и то, что он может тратить больше, чем Швеция, деньги на создание и обслуживание такого флота. В 1714 году эта тактика — тактика средиземноморская, повторяю, возобновленная Петром I на Балтике, принесла ему успех. Дело в том, что выход из Финского залива закрывала сильная шведская эскадра, состоящая из линейных кораблей, фрегатов по преимуществу, был лишь небольшой отряд легких сил. И можно было бы, конечно, выставить против этой эскадры недавно созданный корабельный флот России — чем бы закончилось это сражение, определить сложно, риск большой. По количеству кораблей, в общем, силы сравнимы, но по опыту шведы, безусловно, превосходили русских, поэтому могло закончиться неприятностями. А вот гребной флот — то, чему шведы моли мало что противопоставить. В момент безветрия русские корабли, сто приблизительно галер, обошли сначала шведский флот мористее, то есть взяв дальше в море. Когда шведские корабли с помощью буксировки шлюпками перешли мористее, в этот момент под самым берегом прошел новый отряд галер. Погибла от огня шведов только одна единственная галера, остальные вышли на просторы Балтийского моря, миновав этот самый шведский заслон. И в этот момент больше всего как раз не повезло тому небольшому отряду легких сил, которыми шведы все-таки располагали. Возглавлял этот отряд шаутбенахт Эреншельд, и он, в общем, имел чин, который соответствует чему-то среднему между капитаном 1-го ранга и контр-адмиралом. В его распоряжении находилось шесть галер, один прам «Элефант» — то есть «Слон», который иногда классифицируют как легкий фрегат: 18 тяжелых орудий — по тем временам фрегат мог ходить с таким количеством пушек, но особая конструкция корпуса, который предполагает, что этот корабль может действовать на мелководье, скорее заставляет говорить, что это прам. И плюс еще шхетботы — это маленькие боевые кораблики для посылок, для связи для разведки, для серьезного боя они, в общем, не годны. Так вот Петр I затеял обманный маневр: он решил обогнуть мыс Ганагут — то есть Гангут по-русски, с помощью той самой дороги, по которой волоком можно перетащить в Ботнический залив боевые единицы. Эту переволоку действительно стали строить, шведы об этом разузнали, бросили в Рилакс-фиорд флотилию Эреншельда. И он должен был закрыть возможность такого рода передвижения русских кораблей, поскольку как только их волоком начнут доставлять поближе к побережью, шведская флотилия накроет их своих артиллерийским огнем. Но ситуация, когда главную эскадру шведов обошли, у шведов, у легкого отряда, в тылу оказался крупный, не то что крупный отряд, а целая эскадра гребных судов, галер и скампавей, этот отряд закупорил вход во фиорд и начал атаку на шведские суда. Шведы в своей истории пишут, что было аж три удара по ним, что они геройски сражались. Но, в общем, была одна на самом деле атака, и далеко не все галеры даже участвовали в деле, хватило меньшей части, авангардного отряда. Шведские корабли были взяты на абордаж, и все по очереди спустили флаг. Всего оказалось в русском распоряжении 9 боевых единиц противника, в том числе самый крупный из них — это прам «Элефант». Сам шведский флотоводец оказался также в плену. Громкая победа. Гангут принес серьезный успех. Основные сил шведов оказались не разгромленными, они оказались вполне себе в состоянии сражаться. И если бы они вступили с гребной эскадрой Петра I в бой, неизвестно, чем это закончилось. Но разгром легкого отряда флотилии галер с одним прамом во главе произвела, как видно, деморализующее воздействие. Да и сложно было посчитать, а сколько именно русских прорвалось в воды Ботнического залива, насколько они опасны. И, в общем, этот прорыв дал возможность впоследствии постоянного присутствия русских военно-морских сил в этом регионе. Я хотел бы обозначить одну принципиально важную вещь, которая объяснит, почему шведам вечно не хватало сил для того, чтобы раздавить относительно молодой, по большому счету, новорожденный российский флот. Дело в том, что в Северную войну Петр I вступил, имея двух сильных союзников — это король датский и король польский, он же курфюрст саксонский. Карл XII, шведский король, сначала вывел из войны Данию, решительным ударом по Копенгагену, потом увяз в войне на территории Польши — сейчас нас этот аспект Северной войны не очень волнует. Важнее то, что после Полтавской баталии Петр I вновь заручился союзнической поддержкой Дании, и Дания стала ценнейшим союзником России в этой войне. Она была великой морской державой, она вечно соперничала со Швецией и была поистине драгоценным союзником России на Балтике. Так вот несколько сражений датского и шведского флота, они, конечно, по масштабам превосходят все, что происходило в восточной Балтике с участием русских эскадр и флотилий. И, собственно, два из этих сражений фактически поставили шведский флот в состояние обороняющегося, в состояние, когда сил откровенно не хватает. Ну, во-первых, грандиозный разгром в двойном сражении при Фемарне и Бюлке — тут пострадал корабельный флот Швеции, и отличные боевые единицы были потеряны. Россия до конца войны не смогла столь же значительное сражение у Швеции выиграть на воде, этого не произошло. И второе сражение — во фиордах Норвегии при Дюнекилне, оно опять лишило Швецию очень значительной части ее легких сил. Ну в чем-то похоже на сражение при Гангуте, может быть, по своим последствиям несколько тяжелее отозвалось на шведском флоте, но, в принципе, это сравнимо. Значит, таким образом, шведам явно не хватало боевых сил, потому что их основные военно-морские силы были развернуты против Дании. Вместе с тем Швеция, конечно, имела эскадры и флотилии на восточном направлении, они были опасны и для сухопутных войск, они были опасны и для военно-морских сил России, с ними следовало бороться. Вот, собственно, во второй половине 10-х годов, в начале 20-х годов, то есть на исходе войны, Петр I приложил все усилия для того, чтобы, во-первых, выиграть это противоборство на воде. Собственно, на суше уже все было выиграно, а шведы теряли одну позицию за другой, уже была Полтава, уже была Лесная, уже был целый ряд других поражений шведов, и положение их было незавидным. Но на воде они отчаянно сопротивлялись, и более того, в общем, исход битв на воде решал один стратегически важный вопрос: либо у русских будет возможность высаживать десанты на территории самой Швеции, на коренной, собственно, шведской территории, а не сражаться только в Прибалтике, на Новгородчине, в карельских, в финских землях, нанести удар шведам у них дома, или не удастся осуществить эту операцию. Вот здесь все, конечно же, решал военно-морской флот, успех в вооруженной борьбе на море.
Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА. В эфире передача «Исторический час». И с вами в студии я, Дмитрий Володихин, рассказываю вам о первых шагах русского военно-морского флота, созданного Петром в начале XVIII столетия. Мне хотелось бы напомнить о том, что Дания обеспечивала очень значительное давление на шведские военно-морские силы. На востоке у шведов были отряды судов, но их явно не хватало. И не хватало и судов грузовых, и кораблей боевых для того, чтобы открыто противостоять России. Очень важная задача была эскортировать караваны с продовольствием, прежде всего с хлебом, из прибалтийских провинций в коренную Швецию. Поэтому для России важной задачей противоположного характера было воспрепятствовать проводке этих караванов и осуществлять охоту за отрядами шведских боевых кораблей и судов, которые курсируют между коренной Швецией и прибалтийскими провинциями. Собственно, на этом строится вся тактика русского флота того времени. И в какой-то момент на долю русских моряков выпадает действительно очень серьезная удача. Это 1719 год: Петр от своего корабельного флота — не малого, галерного, не гребного, а именно тяжелого корабельного флота, в который входят те самые линейные корабли и фрегаты, о которых мы говорили ранее, как о важнейших боевых единицах на море того времени. Но этот самый корабельный флот — созданный, оборудованный, нагруженный пушками, обеспеченный экипажами, пока не приносит никаких крупных побед. И вот в районе острова Эзель происходит столкновение между русской флотилией, состоящей из нескольких линейных кораблей, и флотилией шведской. Шведская флотилия явно меньше, там один линейный корабль, один фрегат и одно вспомогательное судно, собственно, боевая единица очень скромная. Русские начинают погоню за шведскими кораблями, и они способны их догнать, поскольку у шведов, очевидно, не хватает экипажей, то есть они недостаточно многочисленны для того, чтобы управляться со сложной системой парусов. По очереди русские догоняют шведские корабли, и в начале сражения русским трофеем оказывается это малое судно, затем в руки русских моряков попадает фрегат, и конечная стадия боя — это погоня за линейным кораблем «Вахтмейстер» шведским. Надо сказать, что столкновение с «Вахтмейстером» достаточно тяжелое, потому что шведы отчаянно оборонялись, долго вели огонь, не спускали флаг, оно закончилось успехом. И для Петра вдвойне было приятно, что главным героем дня стал русский морской офицер Синявин — он родоначальник целой большой флотской семьи во много поколений, и там будет множество Синявиных, которые вышли из этой семьи, прославили Россию в будущем на высоких постах военно-морского флота. Но сейчас главное то, что операция у острова Эзель в 1719 году выявило: русский флот вырос качественно. В 1712 году, всего за семь лет до того, он проиграл со шведами ту самую несчастную погоню, за которую пришлось расплатиться боевыми единицами, сидящими на мелях. Сейчас риск был ровно тот же самый — также самая Балтика, полным-полно подводных камней, полным-полно мелей, полным-полно рискованных мест для навигации. Шведы, по идее, если бы погоня продлилась долго, могли бы вновь попытаться сманеврировать так, чтобы посадить русские корабли на мели, но этого не произошло. Слава Богу, ситуация закончилась в высшей степени удачно, и трофеем русского военно-морского флота в этом сражении стали три боевых единицы шведов. Это, конечно, не грандиозное сражение при Фемарне—Бюлке, но это ощутимый военный успех, для Петра I приятный, поскольку победу принес его корабельный флот, его любимое детище. И, выходит, не зря он создавался, он может играть роль серьезного фактора в боях на Балтике. Конечно, это радостное событие, конечно, но, в общем, война на этом не завершилась. Вот так, ради интереса, для того чтобы было понятно, а когда в следующий раз корабельный флот России принесет ей крупный военный успех? Это произойдет лишь через несколько десятилетий, при императрице Екатерине II. Это не значит, что флот российский, он вообще не воевал. Он воевал, и на Азовском море воевал, и на Балтике воевал, но либо это были незначительные успехи, либо это были успехи легкого гребного флота. При Екатерине II старинная слава русского корабельного флота, которая уходит корнями в это самое сражение у острова Эзель, возобновится. Ну прежде всего имеется в виду великое сражение Хиосско-Чесменское, выигранное русскими моряками и приведшее к уничтожению османского флота. Однако вернемся в Северную войну. Собственно, история боевых действий того времени приводит нас к мысли о том, что в конце 10-х годов XVIII века Швеция продолжала сопротивление, ну просто, можно сказать, на истерике: у нее не хватало сил для того, чтобы вести полномасштабные боевые действия, но на море она все еще могла что-то выставить. И в 1720 году произошло последнее большое военно-морское столкновение в Северной войне. Столкновение произошло как раз между русским гребным флотом — опять он в данном случае играет роль решающей силы, — и корабельным флотом Шведского королевства при острове Гренгам. Собственно, шведская флотилия была, так сказать, обсервационной — то есть она занималась дозором, осмотром этих мест, она была, скажем так, военным сторожем: она не должна была участвовать в каких-либо наступательных действиях, она не должна была каким-то образом нападать на русские корабли, она занимала оборонительную позицию. Но поскольку на суше идет наступление России, то на море оно должно также осуществляться. Собственно, воды, в которых стоят эти шведские корабли, они уже, собственно, территориальные воды Шведского королевства, но гребной флот России и здесь наносит удар, причем достаточно чувствительный удар. Флотилия обнаруживает шведскую эскадру, русские моряки по сигналу командования обращаются в бегство — бегство это притворное и, собственно, они заманивают шведские корабли в достаточно узкий пролив, а потом, развернувшись, атакуют их. И несмотря на то, что шведская флотилия выглядит достаточно грозно, но в этой ситуации — наверное, ее на суше назвали бы бой за дефиле, то есть за узкий проход, — в этой ситуации шведы, можно сказать, попались, их переиграли, переиграли гроссмейстерски. И в Гренгамском бою вновь используется прием абордажа, так же, как и в сражении у мыса Гангут. Экипажи русских галер бросаются на абордаж, на высокие борта шведских фрегатов, кипит бой. Достаточно серьезные потери, одна из русских галер идет ко дну, но тем не менее шведы расплатились за свою беспечность и самоуверенность тяжело: они потеряли на абордаже четыре фрегата, фактически их флотилия утратила боеспособность. Видимо, какие-то повреждения и потери — это то, что досталось на долю и других боевых единиц, вовремя отступивших. Были потери и с нашей стороны, но так или иначе четыре фрегата оказались в руках русских военных моряков как трофеи. Некоторые из них это, собственно, переоснащенные частные суда, своего рода приватиры на королевской службе, некоторые действительно серьезные фрегаты, некоторые из них легкие, некоторые из них нормальные по тяжести бортового залпа, по количеству артиллерии. Так или иначе это серьезное военно-морское поражение, которое происходит у ворот Швеции, и эти годы, финальные годы Северной войны, происходят под знаком русских десантов на побережье Швеции — то есть Гангут и Гренгам дали возможность атаковать коренные шведские земли. Русская пехота высаживается там, ведет боевые действия, фактически чувствует себя как дома. Для Швеции это уже прямая угроза. Поэтому в 1721 году завершаются наконец-то переговоры между шведами и русскими, и эти переговоры дают триумфальный для России Ништадтский мир — огромное приращение территории, возвращение своих земель, утраченных в эпоху Смуты, и кроме того, добавление за счет земель в Карелии и Прибалтике. Очень значительную роль в этой войне сыграл созданный Петром I военно-морской флот. Вы видите, неудачи несравнимы с победами. Флот принес три победы в трех больших сражениях: это Гангут — 1714 год, напоминаю, это Эзель — 1719 год и это Гренгам — 1720 год. Ну и, помимо этого, удачи, которые выпали на долю русских моряков в целом ряде более мелких столкновений. Резюмируя, хотелось бы сказать следующее. Да, фигура Петра I для русской истории спорная, а для истории Русской Церкви она дважды или трижды спорная. Но все-таки к юбилею этого государя, к 350-летию со дня его рождения, надо бы сказать и несколько важных, весомых слов в пользу его деятельности. Вот на море деятельность Петра I привела к победам в нескольких морских баталиях, привела к созданию флота, и этот флот непрерывно существует до наших дней. И здесь остается только отнестись к Петру Алексеевичу почтительно и с поклоном: не его бы непреклонная воля — не было бы у нас никакого боевого парусного флота, ни корабельного, ни гребного на Балтике. Что ж, время нашей передачи, дорогие радиослушатели, подходит к концу. И мне остается поблагодарить вас за внимание и сказать вам: до свидания.
Все выпуски программы Исторический час
