«Вера и творчество». Владимир Щукин

У нас в гостях был композитор, актер, поэт, музыкант Владимир Щукин.

Владимир рассказал о своем пути к вере и крещению, а также о своем творчестве и месте веры в нем.

---

И.Цуканов: 

- Добрый вечер, дорогие друзья! 

С Крещением Господним поздравляем вас! 

Это программа «Вечер воскресенья» на радио «Вера». 

У микрофона – моя коллега Кира Лаврентьева… 

К.Лаврентьева: 

- Здравствуйте! 

И.Цуканов: 

- Меня зовут Игорь Цуканов. 

Сегодня у нас в гостях Владимир Щукин – композитор, музыкант, актёр, поэт…  

Владимир, о Вас можно очень долго рассказывать, но что-то… может быть… вот… забыли упомянуть… 

В.Щукин: 

- Добрый вечер, дорогие друзья! 

И.Цуканов: 

- Добрый вечер! 

К.Лаврентьева: 

- Здравствуйте! Добрый вечер! 

В.Щукин: 

- Мне, конечно, очень приятно, когда обо мне рассказывают! Потому, что это… как-то… когда человек о себе очень много рассказывает – не очень скромно получается, а вот когда о нём рассказывают… 

И.Цуканов: 

- … заслушаешься! 

В.Щукин: 

- Да… и, прям, я… заслушиваюсь! Да… 

И.Цуканов: 

- Ну… мы знаем… и вы, наверное, дорогие радиослушатели, знаете Владимира, в первую очередь, как музыканта, как композитора. Но, нужно сказать, что он – актёр ещё, кроме этого… и Вы, до сих пор, насколько я понимаю, занимаетесь этим – актёрским ремеслом, да? 

В.Щукин: 

- Да, это – мой хлеб насущный. 

И.Цуканов: 

- И у Вас даже будет спектакль в скором времени. 

В.Щукин: 

- Да. Вот, как раз, 31 января, в пятницу в 19.00 будет спектакль, который называется «Онегин. Двести лет спустя». 

И.Цуканов: 

- Может быть, с этого нам тогда и начать? Почему – Онегин? Почему для Вас… вот… Евгений Онегин пушкинский так важен? 

В.Щукин: 

- Ну, Вы знаете… меня это, во-первых… с детства. Я родился на Большом Златоустьинском переулке – это где Китай-город. Тогда он назывался Большой комсомольский переулок. Сейчас, слава Богу, Златоустьинский. Ну, и мне папа… он у меня был художник, любил поэзию, и очень много читал наизусть. И, вы знаете, я с детства слушал и Пушкина, и Лермонтова – он знал «Мцыри» наизусть, отрывки из «Евгения Онегина», из «Бориса Годунова, «Маленькие трагедии», Есенина «Анну Снегину» знал наизусть, «Тамбовскую казначейшу» Лермонтова… 

Но, вы знаете… я, по своему неразумию, всегда бастовал. Я говорил: «Папа, ну чего ты всё читаешь Пушкина... нам это в школе… и ещё ты здесь это всё!» 

Утром я дома его часто видел – потому, что у него работа… такая… надомная. Мне повезло. Некоторые дети, как раз, отцов мало видят, а, всё-таки… вот… так, как я… немножко… я, вообще-то, вот так… растекаюсь иногда по древу… 

Я 14 лет проработал больничным клоуном, и понимаю, что… даже, вот, когда… я помню… в храме, в Большом Вознесении, когда был в Воскресной школе… Подходят ко мне дети, берут меня за руку – я не понимаю этого… ну… конечно, приятно, что ребёнок подошёл… я – преподаватель Воскресной школы… А мне потом родители говорят: «Вы знаете, у нас нет папы, и им так хочется постоять и подержать руку мужчины…» 

Так же и у врачей – когда я… вот… в больницах, ездил по больницам – то они говорили, что даже мужской голос очень важен в семье – звучание мужского голоса. Это формирует, вообще, и психику, и… здоровье. А когда – бабушка, мама… Детский сад – опять же, женщины… школа – опять женщины… ну… понятно… вот… И это – прекрасно, что там женщины! Мы знаем, что… по Яну Коменскому… до 7 лет – мамина школа, а потом идёт уже – папа должен быть. 

И.Цуканов: 

- И у Вас, как раз, получилось, что папа был рядом… 

В.Щукин: 

- Да! Но я могу сказать… признаюсь здесь… а то скажут: «Во, какая идеальная семья!» Нет. Нас поделили в семье. То есть, меня воспитывал отец с бабушкой, а мою сестру и брата – мама воспитывала. Потому, что… ну… они разошлись. Но мне повезло в том, что папа – всегда рядом был. 

Сейчас я живу, буквально, в 10 минутах ходьбы от… где родился Александр Сергеевич Пушкин. Уже там с 70-го года мы живём, мы переехали из коммуналки. И я понял, что это – знак судьбы, что, всё-таки, я должен Пушкиным заниматься. Потому, что… ну… такая выпала… в общем… судьба, что рядом… и… ну, как? А мы знаем, как Сергей Александрович Есенин сказал, что «лицом к лицу лица не увидать – большое видится на расстояньи». Поэтому, я подумал, что, всё-таки, школа – школой… понятно, что вещь, которую стал писать Александр Сергеевич в 23 года, а закончил, когда ему уже было за 30, за несколько уроков пройти это произведение в школе… а сейчас, говорят, ещё меньше – сократилось время на классику нашу… ну, это невозможно – для человека с нашей культурой, образованием и воспитанием в 14 лет понять это произведение! Но получается так, что люди говорят: «А мы уже прошли «Евгения Онегина»… мы уже знаем… Толстого прошли, Достоевского прошли…» – ну… как мой друг Дима Ключев, виолончелист, сказал: «Мимо… мимо прошли». Понимаете? 

Но это хорошо, что какая-то… прививка сделана, всё равно – сделана прививка. Но здесь нужно как-то вот, всё-таки, постараться… ну… как-то адекватно донести нашему дорогому зрителю, школьнику… даже и люди, которые учатся в институте, в ВУЗах… ну… и, вообще… донести это произведение – не исказив. Понятно, что… 

К.Лаврентьева: 

- А почему «200 лет спустя», Владимир? 

В.Щукин: 

- А… ну, потому, что – вот, 200 лет прошло! 

К.Лаврентьева: 

- Просто – 200 лет прошло? 

В.Щукин: 

- Да, 200 лет спустя, да… «Евгению Онегину»… 

К.Лаврентьева: 

- Ларчик – просто открывался… 

В.Щукин: 

- Да… вот… и здесь, конечно, очень важно не исказить. Потому, что… Пётр Ильич Чайковский – он не исказил, нет… но он… как бы… свои сделал там акценты, и Онегина мы там воспринимаем – именно как Пётр Ильич нам подал… 

И.Цуканов: 

- Оперу Вы имеете в виду? 

В.Щукин: 

- Оперу, да. А сейчас – чего только ни делают на этом… из этого произведения. 

Ну… просто… я, наверное, перечитал это тысячи раз – это произведение… чтобы выучить… всё это… и я понимаю, что я ещё не… мне ещё – очень долго идти к этому произведению, но, всё-таки, что-то уже начал понимать. Понимаете? Простите за такую тавтологию… 

К.Лаврентьева: 

- Может быть, мы тогда попробуем немножко отстраниться от «Евгения Онегина», и вернуться к Вам? 

В.Щукин: 

- Нет, ну… если будет желание, у меня эта постановка сделана в «Дель Арте» театре. Я там ещё, кроме того, что… там… текст, и играю, там ещё будут звучать романсы, песни, баллады на стихи поэтов окружения Александра Сергеевича. 

К.Лаврентьева: 

- То есть, 31 января. 

В.Щукин: 

- Это 31 января, 19.00. 

К.Лаврентьева: 

- Уважаемые радиослушатели, обратите, пожалуйста, внимание. 

В.Щукин: 

- Там будет – Баратынский, Жуковский, Дельвиг, Вяземский… Ну, вот… хотелось бы… я пришёл без инструмента, и хочу… вот… спеть – которую я просто вокализом пою… несколько там… песенок. Это – на стихи Василия Андреевича Жуковского. Такая… маленькая песенка. 

Там котик усатый  

По садику бродит,  

А козлик рогатый 

За котиком ходит. 

И лапочкой котик 

Помадит свой ротик,  

А козлик – седою 

Трясёт бородою… 

Трясёт, трясёт, 

Трясёт бородою! 

К.Лаврентьева: 

- Спасибо большое! 

В.Щукин: 

- Ну, вот, такой будет… да… весёлый… такой… небольшой… 

И.Цуканов: 

- В качестве преамбулы к спектаклю… 

К.Лаврентьева: 

- Преамбулы, да… Владимир, собственно, хочется вернуться к теме нашей программы, и спросить у Вас вот что. 

Вы – творческий человек… творческий, талантливый… 

В.Щукин: 

- Стараюсь быть, да… 

К.Лаврентьева: 

- Ну, что уж скрывать! И творческим, талантливым людям… ну, не секрет… живётся – тяжелее, чем другим. И приходится ещё и себя нести. Потому, что всё это внутри – очень сильно варится, меняется, очень сложно совмещается с внешним миром… всё это… вот эта вот грань преломления внешнего и внутреннего – она особенно болезненна… И, в какой-то момент, поварившись во всём этом, Вы принимаете Крещение. Причём, история с Крещением – она довольно необычная… 

В.Щукин: 

- А… ну, Вы это прочитали, да? 

К.Лаврентьева: 

- Мы это прочитали, но мы хотим, чтобы Вы сами поделились этим с нашими радиослушателями, потому, что, по-моему, это – вообще… очень незаурядная история. 

В.Щукин: 

- Я уже… то есть, моя сестра родная… старшая – была крещена в детстве, мой брат старший крещён, а я был – вот, нехристь. И… тогда у меня был коллектив, под названием «Последний шанс» – мы очень были известны, очень популярны. Такая группа… андеграунда, аккустического рока… если… параллель… «Аквариуму» мы, как раз, выступали… даже вместе иногда… вот. 

И… ну… так вот – вкусил… немножко, так… славы, известности. Хотя, вы знаете, мы пробивались очень тяжело. Потому, что… у нас… как бы… это… через авторскую песню получилось – фестиваль авторской песни. Нас там не приняло начальство. Поэтому… 

И.Цуканов: 

- Это же ещё – начало 80-х? 

В.Щукин: 

- Это был 1977 год. 

И.Цуканов: 

- А… даже так. 

В.Щукин: 

- Да. Но тогда за нас заступился Александр Дулов – такой, прекрасный автор-исполнитель, и… вот… Булат Шалвович Окуджава заступился, и он говорит: «Я не понимаю, почему… – ну, тогда не было вот этого слова «формат», «не формат», «вы не в формате»… он говорит: «Вы просто не наши люди! Чего вы… там… пришли, начали… Мы, вот, здесь поём… у нас определённые темы… там… костёр… палатка… так сказать… – нет, ну… там… конечно, и другие темы бывают, и очень хорошие, мы знаем… – А здесь, вот… какие-то кузнечики поют у вас, на скрипице играют… эти… чучела-мяучела какие-то, которые всех замучили…» 

И тогда мы выступали ещё в кинотеатре «Баррикады» – перед последними тремя сеансами, перед мультфильмами. Это нам тоже разрешили тогда, в то время, совершенно бесплатно мы выступали – где-то, 3 года мы выступали. Но это дало своё… это была реклама. И люди, приезжая из разных городов… мы объездили весь Советский Союз. Мы объездили весь Советский Союз, не принадлежа ни к какой… там… Госконцерту, Росконцерту, какой-то филармонии – нет! И нас приглашали какие-то, там, профсоюзы, выписывали деньги -  ну, тогда… знаете, есть у меня прекрасные три афоризма – хочу поделиться – и вам, и со слушателями… они очень… такие… тебя могут поддержать в жизни. 

Первое. Афоризм, который я очень люблю: «Нет невозможного – есть нежелаемое». Это – первый афоризм. 

Второй афоризм: «Это не тупик – это новая ступень!» 

И третий афоризм: «Лучшее – впереди!» 

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА» 

К.Лаврентьева: 

- «Вечер воскресенья» на радио «Вера». 

Уважаемые радиослушатели, у нас в гостях Владимир Щукин – композитор, музыкант, актёр, поэт… и можно ещё очень долго перечислять все достоинства и таланты Владимира! 

У микрофона – мой коллега Игорь Цуканов, и я – Кира Лаврентьева. 

Мы продолжаем наш интересный разговор. 

Владимир, но… так как, вопрос, всё-таки, прозвучал, очень хотелось бы услышать и ответ… про Крещение, да… 

В.Щукин: 

- А… да… я, видите… опять растёкся по древу… 

К.Лаврентьева: 

- Вы очень интересно рассказываете! 

В.Щукин: 

- Да… как же я это… И вот – известность, девушки, цветы, любовь… 

К.Лаврентьева: 

- Да, казалось бы, при чём здесь… вера и Церковь? 

В.Щукин: 

- Да… а я, в общем… и… даже, вот… знаете… были моменты, когда… У нас вышли майки – с нашими изображениями. Девушки подходили, давали фломастер и говорили: «Распишитесь у нас прямо на майке!»  

Ну, вот… такая слава… всё это… Но, честно говоря… как раз, в «Онегине» это есть всё. Почему, вот, первая глава называется «Хандра», понимаете? Когда человек имел – всё. 

И.Цуканов: 

- И – заскучал. 

В.Щукин: 

- Разочарование. Понимаете? И вот здесь я понял, что мне скоро будет конец. Просто. То есть… 

К.Лаврентьева: 

- Почему? 

В.Щукин: 

- Потому, что… У меня такое… как бы… может быть… так… как бы, изображу… что ты, как бы, на лифте едешь, а… потолок, и тебе дальше нет пути. И тебя – просто размазывает. То есть… 

К.Лаврентьева: 

- Этим же лифтом. 

В.Щукин: 

- То есть, как бы… всё вверх двигается, двигается, двигается эта машина, на которой ты стоишь, и… а потолок не даёт – всё, ты подошёл к потолку, к черте. И – всё. И начинаются просто… ну… мы знаем, что бывали такие случаи, когда человека уничтожала эта машина. 

И я понял, что мне надо креститься. Что я просто не смогу дальше… ну… просто жить. Не то, что творить… 

К.Лаврентьева: 

- А почему – креститься? Почему не пойти… там… я не знаю… в какие-то, тогда модные очень течения, секты, медитации… 

В.Щукин: 

- Я могу Вам сказать, что… видно, мой пра-пра-пра-пра-прадедушка… 

К.Лаврентьева: 

- … за Вас хорошо молился. 

В.Щукин: 

- Да. Мы же знаем, что можно и проклясть до семи колен, и – можно вымолить до седьмого колена. Это – дедушка Никита. Это – моей бабушки Домны… её дедушка. Никита.  

Она – из Тверской губернии. А этот дедушка Никита… она мне рассказывала, что он… они ждали, когда он уйдёт странствовать. Он был… вот… калика перехожий. Он был… ну… как… пилигрим – вот так вот. Ходил по святым местам. И он даже – бабушка сказала – доходил до Иерусалима. 

И.Цуканов: 

- Пешком? 

В.Щукин: 

- Пешком. И они, девочки маленькие, они ждали: когда он уйдёт? Потому, что они тогда занимали его эту избушку на курьих ножках, и там играли в куклы. Вот… 

К.Лаврентьева: 

- До Иерусалима – три года идти, в один конец. Тогда ходили – три года. 

В.Щукин: 

- Ну, это я не знаю… там… по времени… вот… и видно… Я вам расскажу… здесь… даже фильм снят, называется «Отчество Владимира Щукина», режиссёра Сергея Князева… об одном чуде вам расскажу. 

То есть… и… видно, дедушка за меня помолился, и я… знаете, вот… с 1970 года я стал ходить в церковь. Ну… как – ходить в церковь? Я приходил в церковь – некрещёный – ставил свечку – и бежать! Из церкви. Почему? Потому, что когда там бабушки подходили и говорили: «Ой, какой милый, какой хороший… пришёл в церковь!» – я думал: «Вот, бабка старая! Меня сейчас в какую-нибудь секту затянешь…» 

Потому, что мы были под большим впечатлением… наше поколение, я – 1954 года рождения… мы были под большим впечатлением от такого фильма «Тучи над Борском» – как в секту затягивали, и… там… распинали… всё это… и, конечно, это немножко жутковато… в детском сознании это, конечно, остаётся. 

Но я всё равно приходил в церковь. Ни с кем не общался, а батюшки для меня, естественно, были… как бы… работники КГБ, так сказать… потому, что… опять вот… такая слава была о батюшках, почему я и крестился в деревне. Потому, что, думаю… ну, куда будут органы… туда посылать человека… ну… там – три бабки стоят… там… в деревне, там – кому… ну, а здесь – Москва, всё-таки, надо контролировать ситуацию, всё это… Поэтому, тоже – к батюшкам я не подходил. А – ставил свечку, и – постою, постою: «Господи, помоги!»… 

К.Лаврентьева: 

- То есть, вера-то была! 

В.Щукин: 

- Да! Вот… по вере… «Архангел Михаил, помоги!» – почему? Потому, что у архангела Михаила – меч, значит – он может за тебя заступиться этим мечом! Хотя, я родился-то 8 апреля, на Собор Архангела Гавриила, благовестника. Понимаете? То есть, меня должны, по идее, назвать были Гавриилом. 

Поэтому… поехал в деревню, откуда бабушка – это Малые Дельки, Тверская губерния ( ну, тогда это – Калининская область ). Бабушка… у неё был закон – нас с сестрой вывозить в деревню – на 3 месяца. Обязательно. То есть… я… конечно, я за неё молюсь, и я ей очень, очень благодарен за это. Потому, что… чтобы мы ходили в лес по грибы, по ягоды, по малину. Мы привозили из деревни ведро рыжиков ( уже солёных ), ведро малинового варенья и полчемодана сушёных белых грибов. И яички свежие – там… ну… всё свежее… там… клубничка… всё… 

К.Лаврентьева: 

- Ну, да… деревня есть деревня. 

В.Щукин: 

- …всё это… для меня… я очень благодарен бабушке за то, что она… там… сложности были, и она, с двумя чемоданами – уже человек в возрасте – и она… иногда мы даже шли пешком до этой деревни – потому, что были моменты, когда нас… не встречали. Потому, что мы уже надоели! С сестрой мы там… то гвозди куда-то… это… плоты будем делать… все эти… заберём гвозди, и… там… бабушка Агафья… конечно, я за неё тоже молюсь… она – всё… перестала нас приглашать. Но, всё равно, бабушка находила… 

Поэтому, приехав в деревню… я поехал креститься вот в эту деревню. И там отец Константин – мой, как раз, крёстный… Тогда он… я не знал… у меня батюшки были все на одно лицо, честно вам скажу. Я смотрел календарь тогда… смотрел, и думал… там… вот… с каким батюшкой… и думаю – а, вот, он есть в этом… а там же архиереи только… а мне казалось, все батюшки – это вот в этом… 

К.Лаврентьева: 

- В Журнале Московской Патриархии… 

В.Щукин: 

- … не в Журнале, а – в календаре! 

Приехав… вот, батюшка меня крестил – это было, конечно, удивительное дело, и… могу вам сказать сразу, что… вот этот «потолок» – он ушёл. И открылась… 

К.Лаврентьева: 

- Небо. 

В.Щукин: 

- … бездна звёзд. То есть, открылось неимоверное пространство… то есть, рост – бесконечный. Пожалуйста, расти! И тебя не будет придавливать это… потолок этот. А вот это у меня чувство осталось – когда, после Крещения, этот потолок ушёл. 

И.Цуканов: 

- Вот, это Вы сразу почувствовали? 

В.Щукин: 

- Почувствовал, да. И я почувствовал… вы знаете… я, когда пою песни – вот, когда, я помню, по Америке ездил со своими концертами, меня приглашали… я начинал с песни на стихи Сергея Александровича Есенина. Я иногда даже пел без гитары эту песню. Сейчас я вам её спою.  

К.Лаврентьева: 

- С удовольствием… 

В.Щукин: 

- Это, как раз, вот… от дедушки Никиты – всегда его вспоминаю, когда пою эту песню. 

Проходили калики деревнями, 

Выпивали под окнами квасу, 

У церквей, пред затворами древними, 

Поклонялись… поклонялись… 

Поклонялись Пречистому Спасу. 

Пробиралися странники по полю, 

Пели стих о Сладчайшем Иисусе. 

Мимо клячи с поклажею топали, 

Подпевали… подпевали… 

Подпевали… горластые гуси. 

Ковыляли убогие по стаду,  

Говорили страдальные речи: 

Всё Единому служим мы Господу,  

Возлагая… возлагая… 

Возлагая вериги на плечи. 

Вынимали калики поспешливо 

Для коров сбережённые крохи. 

И кричали пастушки насмешливо:  

«Девки, в пляску… девки, в пляску… 

Девки, в пляску! Идут скоморохи!» 

И.Цуканов: 

- Спасибо большое!  

Это – Владимир Щукин.  

Это – «Вечер воскресенья» на радио «Вера». 

Пожалуйста, не переключайтесь! Мы вернёмся в студию, буквально, через несколько секунд. 

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»   

К.Лаврентьева: 

- Ещё раз – здравствуйте, уважаемые радиослушатели! 

«Вечер воскресения» на радио «Вера» вновь приветствует вас! 

У нас в гостях Владимир Щукин – композитор, музыкант, актёр. 

У микрофона – мой коллега Игорь Цуканов, и я – Кира Лаврентьева. 

Владимир, а если говорить в целом, если смотреть на всю Вашу жизнь с… такой… философской стороны, как Вы думаете, зачем Господь Вам дал музыкальный талант… и, вообще, зачем людям даётся музыкальный талант? Ведь, это, всё-таки, больше… такая… душевная сфера жизни, не духовная. 

В.Щукин: 

- Понимаете, мы… мой друг – он, к сожалению, ушёл в мир иной – Володя Данчук, он говорил, что: «Володя, ты не заслуживаешь того, что тебе дано!» То есть: вот, тебе Господь дал этот талант, но ты его совершенно не заслуживаешь! 

К.Лаврентьева: 

- Почему? Вы столько всего делаете… 

В.Щукин: 

- Ну… потому, что… он говорит, что… ну, как вот… такой разгильдяй… так сказать… который совершенно не хочет… там… что-то делать, совершенствоваться, там… всё это… и вот – дано ему! 

Но здесь, наверное, я могу немножко похвалиться, что… вы знаете… когда мои друзья-физики сделали осциллограмму моих песен, и сказали: «Володь, ты знаешь, с каким композитором у тебя совпадают эти осциллограммы? С Моцартом», – вот, только вот… и… ну, а мы знаем… помните… хотя Моцарт, в отличие от меня, это – огромнейший труженик, это – трудяга. И я был, вот… ну, как бы… неизвестно, где его могила… как раз мне сделала подарок моя дочка – съездить в Вену, и я побывал, где захоронения и Бетховена, и Шуберта, и… то есть… и там – Моцарт. Но там – как бы… общая… такая… могила. Да… и Иоганн Штраус там… вот. 

Ну, мы знаем произведение – меня немножко утешает – произведение «Моцарт и Сальери». Потому, что… «гуляка праздный», да… там. Сальери никак не мог понять, почему же… да… Ну, наверное… вы знаете… наверное, я, всё-таки, был бы… совершенно по-другому моя жизнь бы сложилась без этого таланта. 

То есть, каждому человеку дан талант, но главное… вы знаете, я понял, что – не предать этот талант. Потому, что человек иногда… надо потрудиться, а он не хочет это делать, и он идёт по более лёгкому пути, и… как бы… вот… а, всё-таки, Господь ему дал свой такой удивительный талант – быть или врачом замечательным, или… там… рабочим, крестьянином… я не говорю о каких-то, там, супер… таких… творческих профессиях… нет. Каждому дан свой талант. И ты должен… ну…  

Поэтому, когда я к батюшке пришёл, к своему духовнику, и сказал: «Батюшка, ну, что ж, мне… – я даже хотел рукополагаться, – ну, что ж, мне… всё время прыгать на одной ножке, что ли… перед детьми, вот, там?» – потому, что я, в своё время, был героем «АБВГДейки» и «КОАППа» – этих детских передач… 

И.Цуканов: 

- Я Вас помню, кстати, в «АБВГДейке»! 

В.Щукин: 

- Да? Спасибо, спасибо… 

К.Лаврентьева: 

- У меня – дети «КОАППа» до сих пор смотрят! 

В.Щукин:  

- Там… «Весёлый музыкант», да… даже, вот… про маленького кузнечика песня, которая была песней года в 1980 году. Вот… так Господь, видите, дал сочинять те мелодии…   

Когда я встречался с Георгием Васильевичем Свиридовым, в Перхушково, на его даче – я просто поехал к нему, меня никто не представлял. Я узнал, где он живёт, и поехал к нему на дачу. 

Вы знаете, было – потрясающе. Я приехал к нему… мне сказали, где та дача… а я, вот, как раз, думал – быть или не быть мне композитором? 

К.Лаврентьева: 

- И Вы выбрали – поехать к нему, спросить его? 

В.Щукин: 

- Да. Потому, что… ну… к мастеру. Потому, что… 

К.Лаврентьева: 

- А Вы не боялись, что он Вам от ворот – поворот даст? 

В.Щукин: 

- Конечно! А потому, что мне уже дали от ворот – поворот… в Консерватории! Мне сказали: «Молодой человек, вот, Вы на гитаре…» – я пришёл для… ах… сказал бы по-другому немножко… так это… вот… но пришёл – показать свой талант сочинительский! И мне сказали на Кафедре композиции, не буду называть этого человека, но – завкафедрой, его сейчас уже нет, он сказал: «Ну, молодой человек… вот, Вы пришли… да, гитара… это сейчас – очень модный инструмент. Но, вот, Вы исполняли… там… на стихи Пушкина, Есенина. А какое право Вы имеете – сочинять на эти стихи? Какое право? Понимаете… что, у нас нет современных поэтов? Что Вы… взяли бы, там… – ну, опять, не буду называть современных поэтов, – и сочиняли бы. А Вы… вот… Пушкина взяли, Лермонтова взяли. Вообще-то, Вы – неплохой актёр, Вы могли бы пойти…» – как мне мои друзья сказали, в своё время: «Пойди, вот, в Щукинское училище, – а я –Щукин, – прочитай таблицу умножения, и тебя – возьмут!» – и я не догадался! Ну, как-то… может… Господь меня отвёл, а, может… так, я… по лености… 

Вот… и я, конечно, был раздавлен. Не то, что раздавлен… я… знаете, есть такое сравнение. Когда англичане индусов расстреливали пушками, помните… когда привязывали к пушке – и расстреливали… вот, у меня такое было впечатление. Что меня – вот так расстреляли. То есть, я был – ни-ка-кой.  

Я пришёл… а ребята подошли ко мне, студенты, и говорят: «И чего это он к тебе привязался? Чего он?» А, при этом, вышел… там… композитор… студент… с нотами, поставил ноты на рояль, вышел певец, вышел… на фортепьяно игрок, и… там: «Пар-ти-я-а-а… Вес-на-а-а...» – я думаю, что за ерунда? И это всё… это… так это всё: «Ну… вот, здесь надо – развитие… здесь надо… знаете, вот это – подработать, это…» 

И.Цуканов: 

- То есть, с этим работать можно было, а с Пушкиным – нет? 

В.Щукин: 

- Да. И мне этот человек сказал: «Вот, Вы, молодой человек, берёте – на стихи Есенина. А Вы знаете, что Георгий Васильевич Свиридов мне говорил лично… знаете… что это – какая ответственность, вот так взять Есенина, сочинить… Представляете, Георгий Васильевич Свиридов! А Вы? Берёте, вот так… и – сочиняете! Ну… это… Вы знаете… ни в какие ворота…» – я уже не помню точно сейчас, что он говорил, но я был – раздавлен, я был – уничтожен. 

И я дома, не знаю, сколько дней, лежал после этого. И думаю: «А, дай-ка, я поеду к Свиридову!» Всё одно – всем смертям не бывать, а одной – не миновать! 

К.Лаврентьева: 

- Это нестандартное решение! 

В.Щукин: 

- Вот. Я поехал к Георгию Васильевичу Свиридову – узнал его адрес. Он, как раз, репетировал что-то – я сел под окно. Калитка была открыта у него. 

Вот. Он выходит в садик, я к нему подхожу и говорю: «Знаете, вот… я сочиняю… там…» – «Да? Ну, давайте, пойдёмте ко мне в кабинет…» – сразу. Тогда ещё Эльза Густавовна была жива – на качалке, помню, она… «Ну, давайте, пойте…» – и я пел ему все свои романсы, песни, баллады… 

Начал с Есенина, с «Калик» – вот, которые вы… сейчас я пропел, да. И он говорит: «Замечательно! Прекрасно! Вы – композитор!» И, вы знаете, он говорит: «Я не думал, что сейчас кто-то ещё сочиняет мелодии. Вы – мелодист! И – давайте, давайте… вперёд!» 

То есть, видите, какой «испорченный телефон»! 

И.Цуканов: 

- И это совпало с тем, что Вам сказал Ваш духовник, да? 

В.Щукин: 

- А духовник мне сказал… когда я сказал, что, может быть, мне рукоположиться, он говорит: «Володя… вот, тебе Господь дал талант – сочинять, и выступать перед детишками – вот и…» Я говорю: «Ну, как… ну… что – опять мне это… прыгать?» Он говорит: «Да, Володя. Надо прыгать». 

К.Лаврентьева: 

- А вот тот момент мы упустили: как Вы решили выступать перед детишками? Как Вы к этому пришли? Вы же совершенно… такой… не детский… 

В.Щукин: 

- Ну… опять, это и получилось, что… Я пришёл… опять, меня никто не представлял… пришёл на «Союзмультфильм» – это был… где-то… 1973 год, наверное. И я говорю: «Вот, я тогда вам «Кузнечика маленького» сочинил…– я просто, в своё время, работал звукорежиссёром… 

И.Цуканов: 

- В театре «Ромэн». 

В.Щукин: 

- … да… в театре «Ромэн», у Николая Алексеевича Сличенко. Который мне, помню, в своё время, крикнул: «Володя! Ты там сидишь – я тебе голову бы оторвал, что ты там делаешь!» – всё бывало! 

Я помню, в городе Кемерово, сочинил… купил журнал «Колобок», и там было стихотворение про маленького кузнечика. И я сочинил эту песню. В городе Кемерово.  

Что интересно, моя супруга – она сибирячка. Она из Новосибирска. Мы уже… вот… недавно полетели с ней на воздушном шаре. Нам устроила такой праздник дочка – на 40-летие нашей совместной жизни, она решила, чтобы мы прокатились на воздушном шаре. Я вначале отказывался, мне было страшно, а потом, знаете – очень понравилось! И – переборол это… 

И.Цуканов: 

- Неужели, над Сибирью? 

К.Лаврентьева: 

- Сибирь – не перелететь на воздушном шаре… 

В.Щукин: 

- Нет, в Подмосковье, да.  

Вот, она получилась, эта песенка про маленького кузнечика. Я пришёл в «Союзмультфильм», показал эту песенку, как раз, Роману Качанову – который создатель Чебурашки. И там поётся песня «Пусть бегут неуклюже…»… вот… я потом познакомился даже с автором стихов… и мне главный редактор литературный сказал: «А Вы не могли бы сочинить… вот, прекрасный сборник в Харькове вышел – Вадима Левина… «Глупая лошадь купила четыре калоши…»… вот… «Глупая лошадь». И мне – дали. И я вышел, помнится, из «Союзмультфильма»… Да, а Роман Качанов сказал: «Обратитесь… мне… как-то… это сейчас… не до этого. А вот – главный редактор. Может быть, что-то она Вам найдёт». Ну, вот, она мне и нашла этот сборник. 

Я вышел из «Союзмультфильма», сел на скамеечку, и тут же сочинил эту песню. Тут же. Думаю, возвращаться – показать? Ну… как-то неудобно. Что сразу.  

Я тогда на следующий день пришёл, с гитарой под полой – я всегда с гитарой хожу… ходил. Как мне один автор сказал… там… автор-исполнитель: «Володь, ну… уже… как-то… возраст… ты – с гитарой… Я… вот… беру у какого-нибудь… там… мальчишки гитару, сыграю пару песен… Ну, уже как-то это… несолидно – с гитарой ходить». Вот.  

И… на следующий день пришёл, исполнил эту песню – «Глупую лошадь». Мне главный редактор говорит: «Ой, Володя… ну, что Вы… прямо на следующий день! У нас так не положено. Вы должны… хотя бы, через недельку прийти…» 

Вот. Как мне… знаете… как раз, «Евгения Онегина» я пришёл… я же хочу его пристроить где-то в театре… там… Пришёл – не буду называть опять имён, один из наших ведущих театров Москвы – и мне сказали так: «Знаете, Вы… вот… делаете один это всё – моноспектакль. Вы и поёте там, всё, всё… А у нас – 153 актёра, и всем нужно дать работать. А Вы – один это всё делаете. Мы… знаете… не заинтересованы в Вашем спектакле». Понимаете? Вот… как… из Сахалина получается… То есть, ты предлагаешь, чтобы это было дёшево и сердито, и всё это… мне не нужны никакие декорации, мне не нужно… у меня только костюмы есть – сюртук… так сказать… всё это… пара костюмов есть, гитара – и всё! И, когда вот это всё… наслоение идёт, и люди… как бы… на этом… как-то, вот… не знаю… мне… как-то… жалко, что… всё-таки… всё это так вот происходит, что… всё-таки, этот жанр – моноспектакля – он имеет место быть, и… почему меня, вот, и в Америку приглашали, и… там… в Канаду. Потому, что… ну… потому, что… ну, один человек, и… 

Я же, в своё время, сделал спектакль «Федот-стрелец», с песнями Владимира Высоцкого. В своё время, был актёром театра на Таганке… Но, я могу сразу сказать: дорогие радиослушатели, дорогие друзья… как мне моя супруга благоверная – так говорит: «Володя, ну… ты там же работал всего 2 месяца, в другом – 3 месяца, а такое впечатление, что ты… вот… как… там… люди – по 10 лет на одной работе работают! Ты же… там…» – вот, поэтому, дорогие друзья, то, что у меня было много работ – это… Ну, вот… да… там… пухлая, в своё время, трудовая книжка. Но самый пик моей работы, где я… потом меня не брали ни на какую работу, после этой работы… после того, как я был старшим инженером… там… звукорежиссёром… там… ещё… это – после работы, которая называется «пастух». 

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА» 

И.Цуканов: 

- Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера». 

У микрофона – моя коллега Кира Лаврентьева. Меня зовут Игорь Цуканов. 

И мы продолжаем разговаривать с Владимиром Щукиным – музыкантом, композитором, актёром, и… вот… как недавно выяснилось, буквально, ещё и пастухом! Вот, такой факт в Вашей биографии – тоже был. 

В.Щукин: 

- Да, был… и пожарником был… Вот – пастухом. В Нижегородской области, деревня Новая – это 1982 год, где-то. А – почему? Потому, что это – сезонная работа. А потому, что ко мне приходили милиционеры и говорили… участковый: «Где Вы работаете?» Я говорю: «Ну… там…» – иногда нигде не работал, а он говорит: «Надо обязательно работать!» Поэтому, приходилось… вот… пожарником – там сутки работаешь, трое – дома… вот… или – грузчиком в булочной. Ну, я там заболел воспалением лёгких – потому, что там все напивались, и мне приходилось одному таскать ночью весь этот хлеб… поэтому… вот… по-правде… где-то – месяц, где-то – два, где-то – три я работал. Дворником работал несколько раз. Помню, мы с дочерью выходили: она с маленькой лопаткой выходила, я – с большой лопатой выходил. Убирали Детский садик, помню. 

А вот пастух – вот здесь люди, к которым я приходил с последним местом работы… «пастух» – и было на клетчатой… это… из тетрадки вырвано это… печать сельсовета. Потому, что это была сезонная работа, и ты мог… тебе власти не предъявляли никаких требований. Потому, что ты сезон – с конца апреля, с Георгия Победоносца – до Казанской… то есть, полгода ты работаешь пастухом летом, а потом ты имеешь право – не работать нигде. Потому, что это – сезонная работа. Это, вот, отец Владимир Чугунов – он писатель, он нам и предложил: «Давайте, ребята… вот, есть такая замечательная профессия – пастух». 

Я – человек сугубо городской, хотя бабушка и вывозили, как я уже говорил, на 3 месяца обязательно в деревню… А мы спросили… вот… с Володей Данчуком, моим другом: "А ты – как, умеешь это всё делать?» Он говорит: «Да, да, да – умею», – хотя, он тоже не умел. И он просто нас… так… немножко обманул, чтобы мы, всё-таки, согласились на эту работу. 

И… в 3 часа утра мы вставали. И, вы знаете, я могу вам сказать… человек города – совершенно не видит эти чудеса, которые происходят у нас на Земле каждый день. Понятно, зимой это… но, вот, летом, весной… это вот – предрассветное время. Предрассветное. Это, вы знаете, такие краски!... Это… когда Солнце уже встало – уже всё, оно… как бы… всё затмило своим светом – всё! Вы уже этого не увидите. А вот эти нежнейшие оттенки, которые вот это… мы любим закаты смотреть иногда… Ну, закаты… потому, что – да… вот… мы уже… рано не надо вставать. Закаты – видим. А вот восходы… это, вы знаете, это – чудо. Это – чудо! 

А нам… почему? Потому, что мы должны стадо – частное стадо – выгонять с восходом Солнца, и, с закатом Солнца – загоняется снова в деревню. 

Я там написал лучшие свои песни, которые прозвучат, как раз, в Евгении Онегине… да… в этом спектакле. На поэзию XIX века. Как раз, Баратынский, Жуковский, Дельвиг… 

И, когда мои друзья, коллеги, музыканты сказали: «Володя, ну, что ты… это… как-то… надо драйва больше, надо… ну, что… ритм! А ты всё… какие-то псалмы стал сочинять… – ну, это я… как раз, в начале 80-х, мы… такая… драйвовая такая команда были – всё-таки, акустический рок… так… всё это, – А ты чего-то… всё это… ну… проваливается весь спектакль… проседает… ну, как-то это… надо – поинтересней, так сказать… поритмичней вещи сочинять!»  

И я тоже, вот… знаете, вот… из-за своей необразованности я приуныл. А мне мой друг, Володя Данчук – Царство ему Небесное, замечательный человек, писатель, – он мне сказал: «Володя, ты знаешь – это лучшая похвала, что ты стал сочинять псалмы! Это царь Давид сочинял. А, ведь, мы знаем, что он сочинял, будучи пастухом!» – и, вот, понимаете… это всё вот такое сочетание… ты видишь вот это…  

Ведь день ты – да, со стадом… так сказать… всё это… У меня несколько раз разбегалось стадо. А частное стадо если разбежится – тебе голову снесут просто. И я – плакал, буквально. Потому, что… и тогда – чудо произошло. 

Я не мог найти овец. Вот – разбежалось всё стадо! И я, как раз, сочинил тогда песню «Звезда», Баратынского. И… такая замечательная вещь, когда даже Елена Антоновна Камбурова сказала: «Володя, какая у тебя прекрасная песня – «Звезда»… И – разбежалось стадо. Коров – нашёл, коз – нашёл, овец – не могу найти. Не могу! Бегаю везде – не могу найти! Плачу. И стал молиться Николе Угоднику.  

А, вы знаете, как раз, из деревни, где, вот, бабушка, из Малых Делек, Тверской области, я привёз, как раз, первую икону – Николы Угодника. Я ещё нашёл в житнице, она сейчас у меня в кабинете висит, эта икона. А так – мы вырезали из журнала «Наука и религия», приклеивали к картонке… и, помню, мне отец говорил… у нас на кухне были эти на картонке иконочки, все склеенные, и отец тогда, человек… не то, что далёкий от Церкви, но… человек нецерковный… но, мне кажется, он, всё-таки, в душе… тоже дедушка Никита за него помолился… он сказал, что: «Ну, раз вы молитесь, сделайте Красный угол, а то вы молитесь на крупу какую-то… там… – потому, что у нас были эти картонные иконы к ящичкам для крупы приложены, – Сделайте Красный угол, а то что же вы – на крупу молитесь…» 

Вот. Поэтому… так, вот, всё – потихонечку, потихонечку складывалось. Как и… я говорю: «Пожалуйста, мой спектакль, «Онегина»… пожалуйста… можете тоже сделать, но… просто вам нужно выучить «Онегина» наизусть, потом вам нужно сочинить… там… романсы, песни… ну… и, во-первых, не только выучить, но ещё и понять это произведение». 

Поэтому, вера… мне кажется, это тоже… очень такой… нам Господь, наверное, даёт… как бы… авансом какие-то вещи, которые… мы совершенно не понимаем их, но Он нам даёт это авансом. А потом уже мы думаем: «О… Господи… вот, это, оказывается, то, что…» Вот. Поэтому… мне – много чего дано авансом. Поэтому, я стараюсь сейчас оправдать доверие Свыше». 

И.Цуканов: 

- Так, а молитва Святителю Николаю, всё-таки… получается… имела результат, да? 

В.Щукин: 

- Да! Вот, видите… Я стал молиться Николе Угоднику… 

И.Цуканов: 

- Овец-то Вы нашли? 

В.Щукин: 

- … да… и… я нашёл овец. 

К.Лаврентьева: 

- Удивительно – и композитор, и такой опыт удивительный – опыт пастуха… нет, правда! 

В.Щукин: 

- Года – моё богатство! Я, всё-таки… 

К.Лаврентьева: 

- Ведь, он очень многое Вам, скорее всего, дал!  

У меня был знакомый, который был гениальный совершенно дизайнер. Он и есть – этот гениальный дизайнер. И, в какой-то момент, он пошёл просто собирать мебель – ну, по стечению жизненных обстоятельств, ему приходилось просто собирать… он собирал мебель. И он говорит, что именно вот это время собирания мебели… ну… то есть… понятно, что в самом собирании мебели ничего плохого нет, а именно для него это была совершенно кардинальная перемена деятельности – очень многое ему это время дало. И, в этом смысле, наверное, для Вас тоже вот этот опыт пастуха – это был какой-то удивительный опыт. 

В.Щукин: 

- Пас дух… пас – дух… 

К.Лаврентьева: 

- Смотреть рассветы – это же можно постоянно быть наедине с самим собой… это – созерцание такое… 

В.Щукин: 

- Да, это… как раз, это для творческого человека. Вот, я был на родине Шишкина, нашего замечательного художника, в Елабуге. Где там и Марина Ивановна Цветаева, как раз, последнее время жила. И… вот… ну… как Больничный клоун я туда приехал, в больницу. Ну, и нас повезли на… чтобы мы посмотрели место, где Марина Ивановна Цветаева жила, и... у меня очень много песен на её стихи… и – где жил Шишкин. 

И, вы знаете, я… потрясён красотой! ... где жил этот художник. Художником – невозможно не быть! То есть, если у тебя чуть-чуть… понимаете… ведь… Мы знаем притчу о талантах, и – куда ещё упадёт семечко, на какую почву. Понимаете? Это – очень важно. Потому, что… да, таланты могут удивительные быть, и вот это семечко… но если они упадут на плохую почву – всё! Понимаете? И я… мне кажется, что… есть места, где люди… вот… 

К.Лаврентьева: 

- … особенно раскрываются? 

В.Щукин: 

- … раскрываются… даже вот – с маленькими талантами, они раскрываются, когда они упадут на очень хорошую почву. И – как затаптываются… таланты и художников, и композиторов, и… у нас – большая история, в этом плане. Потому, что… к сожалению, у нас… когда мне сказали мои друзья-архитекторы… сказали: «Володя, у нас сейчас, фактически, нет аристократии…» – аристократов нету. То есть, они были уничтожены. Ну… дворянство, да? И я… ну… пригорюнился тоже, да. Потому, что… всё-таки… там… с 1917 года уничтожалось три сословия: уничтожалось священство, уничтожалось крестьянство и уничтожалось дворянство. И… ну, вот… как? 

Думаешь: да, вот… англичане, японцы… там… Императоры… всё это, и… там… Королева, там… Бельгия… там… всё это… Мы знаем, что культурный слой если будет уничтожен, то нужны сотни лет, чтобы… на земле, вот… культурный слой, мы знаем, да… И – как это? 

А потом… вы знаете… вот – опять: это не тупик, это – новая ступень. Я подумал: а за что дают дворянство? За заслуги давали. А потом это переходило по родословной. За заслуги давалось дворянство. 

А у нас? Да оно и сейчас есть – дворянство! Просто оно так не названо.  

А герои Советского Союза? А люди – лауреаты премий? Это – дворянство! Это… я, когда приезжал в Академгородок Новосибирска – это дворяне! Это – дворянство! То есть, это наши физики-ядерщики – это дворяне! Потому, что интеллектуалы – это тот же… замечательные физики – они же… где… вот… Ландау, например – знал наизусть всего «Евгения Онегина»! Ему это не мешало в физике, а, наоборот, прибавляло! Вот. Но мне потом сказали, что «Евгений Онегин» – это был, своего рода, код даже. Когда люди могли цитировать это, они понимали – всё нормально, на одном языке говорят. 

И.Цуканов: 

- Ну… я думаю, что музыкант, который служит алтарником в одном из московских храмов, который ездит по тюрьмам и по Домам престарелых с концертами, совершенно бесплатно – это тоже, можно сказать… 

В.Щукин: 

- Нет, иногда платят… иногда платят, да… 

И.Цуканов: 

- … но это тоже – признак такого… такой аристократии. Вот, мне так кажется. 

Нам, к сожалению, нужно завершать уже… 

В.Щукин: 

- Неужели? 

И.Цуканов: 

- … да… этот очень интересный разговор. Но я бы хотел попросить Вас представить песню, которой мы, наверное, и завершим эту передачу. 

Вот, какую бы песню Вы хотели напоследок нашим слушателям поставить? 

В.Щукин: 

- Конечно, я хочу, чтобы вы поставили ту песню, которая всё время звучит на вашей программе – «Все мы – бездомники…» Потому, что… страна должна знать своих героев! 

И.Цуканов: 

- Да… 

В.Щукин: 

- Потому, что… ну… как бы, это… это – стихи Сергея Александровича Есенина. Я, слава Богу, в 2019 году, хотя мне давно отец… он, говорит, чтобы я приезжал в Константиново… обязательно чтобы я съездил на родину Сергея Александровича Есенина. И я, вот, наконец-то, в 2019 году увидел… вы знаете, опять чуд… это – чудное место, где таланты произрастают! Где… вот… они жили… ну, в такой… я-то думал там какой-нибудь будет пятистенок, огромная изба – нет! И он жил-то – в проходной там комнатке. Но! Церковь… и это всё… на холме… 

К.Лаврентьева: 

- Сама природа… 

В.Щукин: 

- … всё это… это всё – на холме! Это… потрясающий вид! Вот… 

Поэтому, очень важно, чтобы мы оказывались в таких местах почаще… понимаете? Тогда и начинаются у нас… и таланты проявляются, и тогда… нам становится очень хорошо. 

Так, что, я желаю нашим дорогим радиослушателям… вот, сейчас Крещение, и могу вам сказать. Здесь… в одной семье произошёл такой случай. Ребёнок, когда родился, сказали, что очень сложная болезнь у ребёнка. Это – совершенно недавно произошло. И – второй анализ сделали, нет – подтвердилась эта болезнь. И… люди, с этой болезнью, живут… где-то… до 20 лет… или до 24-х. 

И тогда мама и папа этого ребёнка решили его покрестить. И, вы знаете, после Крещения – снова анализ, третий раз… 

И.Цуканов: 

- Ребёнок здоров! 

К.Лаврентьева: 

- Ребёнок здоров… 

В.Щукин: 

- Ребёнок – здоров. 

К.Лаврентьева: 

- Слава Богу! 

В.Щукин: 

- Поэтому… дорогие мои, поздравляю вас с таким удивительным праздником Крещения! Дай Бог вам здоровья и многая и благая лета! 

И.Цуканов: 

- Взаимно, Владимир! 

К.Лаврентьева: 

- Спасибо огромное! 

И.Цуканов: 

- Спасибо Вам огромное за этот чудесный разговор!  

Тоже – поздравляем Вас с Крещением Господним, и всех слушателей! 

В.Щукин: 

- Спасибо… спасибо… 

И.Цуканов: 

- И – ещё раз приглашаем Вас на моноспектакль Владимира Щукина «Онегин. Двести лет спустя», который состоится в музее Алексея Николаевича Толстого 31 января. Пожалуйста, приходите! 

Это был «Вечер воскресения» на радио «Вера».  

И мы слушаем песню Владимира Щукина «Все мы бездомники…» 

К.Лаврентьева: 

- Всего вам доброго! И – до свидания! 

В.Щукин: 

- До свидания! 

-ПЕСНЯ-