«Традиции пасхального стола». Светлый вечер с Олегом Ольховым (30.04.2019)

У нас в гостях был шеф-повар, руководитель православного движения «Курский вокзал. Бездомные дети» Олег Ольхов.

Мы говорили о символическом смысле традиционных пасхальных блюд и о других традициях празднования Пасхи.

---

Ведущие: Алла Митрофанова и Алексей Пичугин

А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели. Приветствуем Вас в студии Светлого радио. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— С удовольствием представляем нашего гостя — сегодня вместе с нами и с Вами здесь, в этой студии шеф-повар Олег Ольхов. Олег также руководит православным движением «Курский вокзал. Бездомные дети». Два совершенно разных направления, о которых мы сегодня будем говорить, не смешивая. Начнем, наверное, с кухни. Но... Христос Воскресе!

О. Ольхов

— Воистину Воскресе!

А. Митрофанова

— Воистину Воскресе!

А. Пичугин

— Пасхальный стол — я думаю, что нет какой-то единой традиции приготовления пасхального стола. Мы, конечно, можем обратиться к каким-то купеческим книгам, к Шмелеву, но у него там, скорее, о посте, но у него там чего только нет. Можем обратиться к кулинарным произведениям, но все равно традиция праздновать Пасху настолько различается в плане разговления, в плане кулинарном у совершенно разных христианских народов, православных, что в одной части России это будет так, в другой совершенно иначе. Где-то не знают куличей вообще, как таковых, их, по-моему, никогда и не было, и это такое позднее наше изобретение, и там только пасха и крашеные яйца. Ну вот, наверное, пасха и крашеные яйца нас объединяют. Вот что такое пасхальный стол в Вашем представлении?

О. Ольхов

— Ну, безусловно, это три главных пасхальных блюда — это кулич, это творожная пасха и крашеные яйца. Причем, насчет кулича хочу сказать, что, во всяком случае, наши священники говорят, что кулич — это образ артоса на столе у мирян.

А. Митрофанова

— Артос — надо пояснить, что это такое.

О. Ольхов

— Да, артос — это квасной хлеб, который выпекают незадолго до Пасхи, и всю Светлую Седмицу он находится в алтаре, после чего в субботу Светлой Седмицы его раздробляют и раздают прихожанам после службы.

А. Митрофанова

— А смысл какой у этого действия?

О. Ольхов

— Ну, смысл... Вообще, сам по себе артос — он символизирует Христа и его жертву. Агнец Божий там... Это такой большой печатный хлеб квасной, и на нем печать — изображен Христос.

А. Пичугин

— Ну, надо договориться, что артос — это тоже такая достаточно локальная традиция. Я не помню конкретно, откуда она перекочевала непосредственно в Русскую церковь, но многие православные поместные церкви ее, конечно, не знают, и что кулич, что артос — действительно, там вот эта взаимосвязь есть, да, что кулич — это как артос. Но дело в том, что традиция появилась достаточно поздно, и поэтому она тоже не коренная.

О. Ольхов

— Ну да. Вообще, христианство пришло на Русь из Византии, как Вы знаете. Просто прошло уже довольно много времени, но можно сказать, что изначально его тоже не было. На Руси... Тут какими временными отрезками судить... Вот на данный момент в современной России кулич, творожная пасха и яйца — это давно устоявшаяся традиция, и в этом смысле, я думаю, регионально она не отличается. То есть в любом регионе России пасхальный стол всегда включает три этих основных блюда.

А. Пичугин

— Даже в советское время кекс «Весенний».

А. Митрофанова

— Кекс «Весенний», точно, кстати!

О. Ольхов

— «Весенний», «Майский», «Апрельский» — три кекса было.

А. Митрофанова

— Не только! Вы знаете, что я вспоминаю из своего глубокого детства? Как мы с бабушкой ходили на некую весеннюю ярмарку на нашей площади, которая называлась Советская. Мы жили в городе Новомосковске в Тульской области в то время, и на нашей Советской площади женщины в правильных вот этих вот колпачках продавали всякую снедь, которую обычно не купить было в магазине, и среди прочего там обязательно продавались пироги в форме барашка. Почему, как что — вот это никто не мог объяснить, почему!

О. Ольхов

— Вот это удивительно! Пасхальный агнец!

А. Митрофанова

— Этот барашек... Я даже не могу сказать, что он был очень вкусный. Ну, во-первых, его было жаль резать, начнем с этого. Естественно, бабушка, глядя на то, какими глазами влажными я смотрю на барашка, бабушка говорила: «Ну хорошо, давай, давай, мы его купим». Принесли домой, дальше вопрос, как его резать. Резать было жаль. Начали с попы. Я ее с удовольствием взяла в руки и откусила и поняла, что это не самая вкусная булочка, которая была в моей жизни. Вот такое разочарование у меня с ним было связано. И каково же было мое удивление, когда уже во взрослом, более сознательном возрасте я стала для себя открывать эти смыслы и поняла, что вот эти барашки в советское время — это же отголосок, точно так же, как и птички...

О. Ольхов

— Жаворонки на Сорок Севастийских Мучеников...

А. Митрофанова

— ...да, да, они тоже были в советской кухне. В советских столовых их пекли, дедушка мне об этом рассказывал. У них на заводе такие жаворонки были. Вот удивительным образом все это как-то у нас очень купированно, и куце, и обессмысленно, но в такой форме какой-то оставалось.

О. Ольхов

— И слава Богу, что дошло, потому что сейчас-то мы понимаем, какой смысл... Это, фактически, обрядовые блюда. Почему их не запрещали — я думаю, потому что не копали так глубоко — ну подумаешь, птички — и птички. Связывали с весной, наверное. Никто эту историю не расследовал, а так бы, конечно, могли бы и запретить. Насчет барашков тоже интересно. Сейчас традиция эта широко восстановлена, я бы так сказал, потому что в Даниловом монастыре целое производство — там пекарня печет к Рождеству и к Пасхе сдобных барашков. Они вкусные, они такие рассыпные, больше всего напоминают, наверное, кекс — что-то среднее между кексом и песочным тестом. Очень красивой формы — в форме такого ягненка, очень большим спросом пользуются...

А. Митрофанова

— Еще бы! (Смеется.)

О. Ольхов

— До такой степени, что даже постных уже стали печь, и в пост они там...

А. Митрофанова

— Серьезно?

О. Ольхов

— Да, есть и постные барашки, продаются.

А. Митрофанова

— Вот будет следующий пост — нужно будет обязательно к Вам туда зайти и на радость семейным, близким что-нибудь такое там приобрести прекрасное. Вообще, в Даниловом монастыре, по-моему, все, что делается, делается с большой любовью.

О. Ольхов

— Ну, выпечка у нас, большой ассортимент выпечки, да. И монастырская выпечка — она всегда славится своим качеством и вкусом.

А. Митрофанова

— Возвращаясь к куличу. Если продолжить эту аналогию, если кулич — это такая проекция артоса на обычном семейном празднике за обычным столом, то тогда получается, что кулич, так же, как артос в храме символизирует Христа, он за обычным семейным столом символизирует Христа?

О. Ольхов

— Да, присутствие Христа, как говорится, «Христос посреди нас» — это зримый символ Христа за трапезой, за пасхальной трапезой, когда мы видим — «Христос победил смерть». И вот мы на трапезе — на радостной, светлой, пасхальной, и Он посреди нас.

А. Пичугин

— Такая идея, кстати, о которой редко говорят, и она опять, может быть, относится к попытке воцерковить традиции. Но ведь кто-то относит кулич к славянским традиционным блюдам, кто-то там — Похлебкин — считал, что кулич могли печь на разные праздники, потом только он укоренился в пасхальном столе непосредственно. В каких-то местах — в Вологодской области, например — его делали не то, чтобы куличом на Пасху, а это такой, скорее, ягодный пирог в форме кулича. Хотя тут тоже кто-то может сказать, что варенье ягодное — красное цвета, и вот, разрезая его, мы... таким образом увязать это как-то с жертвой Христа Крестной. (Нрзб.) «изыди кровь и вода».

О. Ольхов

— Ну, Вы знаете, я хочу по поводу кулича сказать, что сейчас мы видим и привыкли к куличу цилиндрической формы, но это тоже не такая давняя традиция. Это, может быть, XIX век, потому что до этого крестьяне пекли куличи то, что называется подовые, в виде круглого хлеба. Не используя никаких форм, просто сажали, как хлеб, и округлой формы, как хлеб «Столичный», Вы знаете, вот такой формы были куличи. Это сохранилось на многих картинах, где изображено, допустим, разговение или после Пасхи — вот именно такой небольшой, невысокий кулич стоит.

А. Митрофанова

— А он был сдобный, этот кулич?

О. Ольхов

— А разный был. Ну, вообще сдобный кулич из пшеничного теста — это достаточно дорогое изделие. Не все могли позволить себе пшеничную муку, это праздничная мука.

А. Митрофанова

— Конечно.

О. Ольхов

— Поэтому и блины пекли чаще всего из гречневой муки, из ячневой, из овсяной, из самых разных, а вот пшеничный блин — это прямо такое достаточно дорогое блюдо. То же самое — и кулич. Поэтому могли печь из той муки, какая была.

А. Митрофанова

— И не добавляли туда, соответственно, ни изюм, ни орехи, ни вот это вот все, что сейчас мы так любим?

О. Ольхов

— Вот что было. Что могли себе позволить. Конечно, поскольку это праздничная выпечка, то да, клали больше сахара... То есть он был более сладким, более сдобным. Но если изюма и орехов не было, извините, не все крестьяне могли себе позволить это.

А. Митрофанова

— Вот я тоже так думаю.

О. Ольхов

— Поэтому они все, конечно, разнились, они разнились и по областям, разнились по достатку, по сословиям, можно сказать. Поэтому, естественно, они сильно отличались друг от друга и могли быть какими угодно. Но тут главное — это символика. Вот по поводу того, что Вы сказали, это, понимаете... История — это такая вещь интересная. Вы все знаете, что историю пишут победители. Что касается русской кухни — такая трагическая история: очень мало осталось каких-то письменных документов, свидетельств, не на что опереться. Ну, то есть можно по пальцам буквально пересчитать. Чаще всего, естественно, ссылаются на «Домострой», потому что там достаточно подробно описаны продукты и блюда, которые...

А. Митрофанова

— И пропорции, и рекомендации, и пошаговые инструкции.

О. Ольхов

— Ну, да, в журнале «Домострой» — да, потому что в самом «Домострое» — там таких вот прямо совсем подробных рецептов нету, но достаточно подробно перечислено, что в какой мясоед есть, что в какой пост есть, что на пасхальный стол идет и, можно сказать, завтрак, обед, ужин. И «Домострой» — это литературный памятник XVI века, но существует мнение, что он был собран из более ранних всевозможных слов, которые существовали и были написаны и распространены в Новгородской республике, про XII век говорят. А вот книг поваренных как таковых практически не сохранилось.

А. Пичугин

— Ну это уже от Петровского, да? — от Петровского и даже более позднего времени пошло.

О. Ольхов

— Более позднее...

А. Пичугин

— Оно приехало к нам из Западной Европы. Совершенно верно. И что я хочу сказать? И может опираться еще только на столовые книги монастырей. Но, опять же, их нужно искать в архивах, и их тоже не очень много сохранилось, потому что многое погибло, естественно, в годы революции и после революции.

А. Пичугин

— А потом, если мы говорим про русскую, старорусскую, даже древнерусскую кухню, тут, наверное, надо понимать, что все зависело от региона, где ели разную пищу.

О. Ольхов

— Безусловно.

А. Пичугин

— Потом, крестьянский стол — он один, монашеский — другой, духовенство — отличный от монашеского, у купцов третий, у знати четвертый, ну, и так далее.

О. Ольхов

— Вот больше всего старообрядцы сохранили свои традиции. Ну, это, конечно, имеется в виду, после революции. Дольше всех они держались и дольше всех соблюдали именно традиции свои застольные. И те блюда, которые их прапрапрадеды ели, и они ели. Но, к сожалению, эта традиция тоже во многом утеряна, хотя я думаю, что как раз у старообрядцев сохранилась больше, потому что их меньше, но они сплоченней.

А. Митрофанова

— А как же тогда — раз уж мы сейчас отошли немного от пасхального стола — этот вопрос исследовательский меня интересует. Как же Вы собираете тогда Ваши рецепты, и каким образом, по каким крупицам и из каких источников Вы восстанавливаете вот этот образ русской кухни?

О. Ольхов

— Ну, во-первых, то, что опубликовано, это ранее упомянутый «Домострой», это русская пароварня Левшина и далее более поздние книги — сборник рецептов поваренный, которые издавались, и о ни можно судить, и какие-то разрозненные документы тоже сохранились. Опять же, монастырские книги — не так много, но все-таки есть. Они изданы, и можно их изучать, сравнивать. Конечно, в этой области очень много споров. Очень известный спор между Максимом Сырниковым, известным историком русской кухни, и Павлом и Ольгой Сюткиными, тоже историками, которые тоже считают себя историками русской кухни. Там очень давний непримиримый спор между ними происходит.

А. Пичугин

— Да, его можно почитать в периодических соцсетях.

О. Ольхов

— Да, в соцсетях и в своих книгах... Я читал и Максима Павловича книгу, и вот Ольги и Павла книгу, книгу читал тоже о русской кухне. Они зачастую сведения дают там сильно противоречащие друг другу, и каждый приводит...

А. Митрофанова

— ...свои аргументы, да.

О. Ольхов

— ...ссылается на документы — на прямые, на косвенные, поэтому тут действительно трудно разобраться.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня Олег Ольхов — шеф-повар, руководитель православного движения «Курский вокзал. Бездомные дети». Об этом направлении Вашей деятельности мы еще сегодня обязательно поговорим. Но мне бы хотелось вернуться, поскольку мы сейчас на Светлой Пасхальной неделе, к пасхальному столу. О куличе Вы нам рассказали. Он в символическом смысле означает на столе у христиан ни много ни мало, но воскресшего Христа, победителя смерти. Яйцо и творожная пасха — два других основных блюда, которые так или иначе все равно, наверное, на каждом столе присутствуют. Даже если сами не делали, обязательно кто-нибудь из друзей принесет — все же друг к другу в гости ходят сейчас. Что символизирует Пасха? Я, например, слышала, что вот эта форма — традиционная, классическая для пасхи (в форме пирамиды она должна быть) — она тоже неслучайна. Так ли это на самом деле?

О. Ольхов

— Да, это так. Священники это обычно комментируют, что пасха по пирамидальной форме символизирует Голгофу и Гроб Господень. А на форме, в которой творог отстаивается, всегда есть изображение Христа, также буквы «ХВ», то есть «Христос Воскрес». И у креста, естественно, копие и трость. То есть те символы, которые мы знаем из Евангелия, о Христовых смерти и Воскресении, вот они присутствуют на пасхальной форме. Иногда там есть голубь с масличной ветвью — тоже известный христианский символ. Иногда, например, изображение храма с одной стороны, с другой стороны крест или, например, голубь и крест. Но обязательно вот эта голгофская символика — она присутствует. Поэтому, ну, скорее всего, действительно, она изображает Голгофу. И она напоминает нам о крестной смерти Спасителя и Его Воскресении. Изюм, который присутствует в качестве ингредиента в творожной пасхе и в куличе тоже, символизирует, ну, если вот так вот трактовать, плод лозы. Потому что Христос сказал: «Аз Есмь лоза». И вот изюм, то бишь виноград, это вот и есть плод. Можно сказать, что вот мы, как христиане...

А. Митрофанова

— ...мы плоды этой лозы.

О. Ольхов

— ...этот изюм. Ну, а сладости — это сладость будущей райской жизни.

А. Митрофанова

— Вообще, да, мне нравится это — христиане это изюм... (Смеется.) Почувствовать себя... Да, ну, ягоды тоже бывают разные, к сожалению.

О. Ольхов

— Конечно, конечно.

А. Митрофанова

— Какой ягодой окажешься ты, в итоге, это очень большой вопрос. А яйцо? Есть предания, связанные с именем Марии Магдалины. Когда она пришла к императору Тиберию и проповедовала ему воскресшего Христа, и император Тиберий, будучи мужчиной разумным, рациональным, обладающим, наверное, здоровой логикой, сказал, что невозможно настолько же, насколько... чтобы мертвый человек воскрес, невозможно так же, как если бы вот это твое яйцо, которое у тебя в руках, было белым, а стало красным. И оно в этот момент стало красным. Я уж не знаю, насколько это подтверждается историческими свидетельствами, но предание такое действительно есть. А с яйцом она туда явилась потому, что была бедна...

О. Ольхов

— Да, это был самый недорогой дар, а без дара нельзя было к императору являться. Действительно, эта история, другой трактовки я не знаю, и Вы ее только что пересказали. Все так и есть. Это пример священного предания, согласно которому мы и красим яйца, и полагаем их на свой стол, на разговление. То есть это напоминание нам тоже о проповеди апостолов, об, опять же, крестной смерти Христа и о Его Воскресении, и о том, как христианство распространялось вообще по лицу земли, скажем так. Вот эти три блюда являются нам напоминанием, хотя многие люди, конечно, просто по традиции их ставят на стол, даже не всегда зная, что они означают.

А. Пичугин

— Хорошо: куличи, пасха, яйца — с ними разобрались. Но есть ли какие-то более-менее общие традиции относительно пасхального стола, которые или пришли к нам из прошлого, из дореволюционного времени, или формируются сейчас в каких-то регионах России так, в каких-то по-другому, но есть, может быть, какие-то общие черты пасхального стола, которые принято соблюдать?

О. Ольхов

— Могу сказать о том, каким был пасхальный стол... Ну, вот, скажем, XVIII — XIX века...

А. Митрофанова

— Скажите.

О. Ольхов

— Это богатый праздничный стол...

А. Митрофанова

— Я надеюсь, что все поели уже... (Смеется.)

О. Ольхов

— Все уже разговелись.

А. Митрофанова

— Продолжайте, пожалуйста. (Смеется.)

О. Ольхов

— Богатый стол, потому что он праздничный. Из мяса — это баранина, потому что агнец, во-первых, ягненок, агнец, барашек. А во-вторых, наверное, уже Максим Павлович рассказывал, если он был до меня...

А. Митрофанова

— Бывал однажды...

А. Пичугин

— (Нрзб.) один раз.

О. Ольхов

— Он утверждает, и небезосновательно, что баранина была самым распространенным мясом у русских крестьян...

А. Пичугин

— Да, я это тоже слышал.

О. Ольхов

— Потому что, собственно говоря, в «Домострое» она упоминается вот из мяса, если перечитать перечень, что едят после Пасхи, она чаще всего именно из мяса упоминается — именно баранина, бараний желудок — няня, и отсюда мы можем сделать вывод, что именно это мясо было самым распространенным.

А. Пичугин

— Логично, потому что свинина и говядина... Ну, говядина — в первую очередь, корова для молока.

О. Ольхов

— Да, совершенно верно.

А. Митрофанова

— Она кормилица, конечно. Ее просто так-то...

А. Пичугин

— Да, да. То есть именно поэтому из этой традиции у нас сейчас достаточно плохо дело обстоит с говядиной в России, потому что если в Европе всегда были мясные и молочные породы, то у нас это понятие смешивалось, и чаще в сторону молочных. Ну, а сейчас уже...

О. Ольхов

— Ну, сейчас меняется, конечно.

А. Пичугин

— Да, естественно.

О. Ольхов

— Итак... Баранина...

А. Пичугин

— Свинина... Вы знаете, могу сказать — да, простите, что, конечно, перебиваю, — я знаю, что, по данным археологии, в Среднерусской полосе (в Средневековье, соответственно, это XII, XIII, XIV века) из костей животных, домашнего скота преобладает свинина. Средневековье наше — XVII, XVIII, XIV века.

А. Митрофанова

— Алексей просто ископал все Суздальское ополье, поэтому то, то чем он говорит в связи с археологией, это, фактически, то, что он своими собственными руками нашел. (Смеется.)

А. Пичугин

— Ну, про баранину совершенно точно знаю, что также она была на первом... ну, там, вровень со свининой, может быть даже, где-то ее опережала...

О. Ольхов

— Но присутствовала.

А. Пичугин

— Присутствовала, по крайней мере, значительно.

О. Ольхов

— Ну, как мы уже говорили, от региона тоже сильно зависит. Если мы возьмем, например, Малороссию, то понятно, что там свинины было больше. И если почитать вот литературные произведения XIX века по пасхальному столу, там свинины гораздо больше, а остальное мясо может вообще не упоминаться. Возвращаясь к русскому пасхальному столу, это баранина...

А. Митрофанова

— А как, Вы сказали, эти желудки назывались?

О. Ольхов

— Няня.

А. Митрофанова

— Няня?

О. Ольхов

— Это известное, очень известное русское блюдо — няня, которое русские не знают.

А. Митрофанова

— Да-да. Мы знаем слово «няшный», но это, наверное, про другое. (Смеется.)

О. Ольхов

— Нет, «няшный» — это из японского языка, а няня — это из русского. Вот многие говорят, когда пытаешься объяснить, что такое «няня», они говорят: «Да что это такое?» — «Ну знаешь хаггис? Шотландский хаггис? Вот это то же самое, только русское». Это бараний желудок, набитый... «чиненный кашей с луком», например, или кашей с луком и с грибами или кашей с луком и с яйцами. Желудок бараний. А судя по тому, что блюдо тоже распространенное, мы можем понимать, что если человек готовил бараний желудок, соответственно, барашка-то он тоже пустил в дело. То есть косвенное доказательство присутствия большого количества баранины на русском столе.

А. Пичугин

— Но мяса было немного, потому что, в первую очередь... Ну, если мы говорим о птице, курица — ну, она яйца несет...

О. Ольхов

— Боровая дичь.

А. Пичугин

— Боровая дичь.

О. Ольхов

— Больше, чем курица. Боровая дичь.

А. Митрофанова

— Боровая дичь — это...

А. Пичугин

— Бор, лес! Лесная!

А. Митрофанова

— Вы имеете в виду то, что охотник приносит в качестве добычи?

А. Пичугин

— Даже не охотник — они силки ставили. У крестьянина не было возможности разжиться ружьишком. Ну, по крайней мере, мы не тургеневские времена берем, а более ранние, или небогатые села. Поэтому там какие-то капканы маленькие... Но это не приносило мяса в дом. Это может быть какой-то пушной зверь. Дичь — ну тоже, когда посевная-уборочная, не до того, чтобы в лес ходить.

А. Митрофанова

— Не до того. Не до (нрзб.).

А. Пичугин

— А рыбы всегда много, за рыбой можно сходить.

О. Ольхов

— Вы знаете, опять же, от региона зависело. Там, где лесные регионы, там и дети ходили, ставили силки. Тут тоже трудно утверждать прямо что-то совсем на сто процентов, но что касается рыбы, Вы совершенно правы. Рыбы было очень много. Она стоила дешевле хлеба. Икра стоила так же дешево. Щучья икра стоила дороже, чем черная икра, то есть осетров, потому что...

А. Пичугин

— Какая она вкусная! Ты пробовала щучью икру?

А. Митрофанова

— Нет.

А. Пичугин

— Щучья икра — меня в Астрахани научили ее правильно готовить: посолить, с маслом растительным или лучше там, даже, подсолнечным, наверное, и лук туда накрошить, все это перемешать — и это просто фантастика.

О. Ольхов

— Давайте вернемся к нашему...

А. Митрофанова

— Давайте вернемся!

А. Пичугин

— (Смеется.)

А. Митрофанова

— У нас, правда, сегодня неизбежно... Я надеюсь, что наши слушатели, которые сейчас, может быть, в пробке стоят, чтобы все-таки хоть как-то успели перекусить...

А. Пичугин

— Доедут и поедят!

А. Митрофанова

— Да, потому что испытание для ушей, и не только для ушей, по-моему, наша сегодняшняя программа. Но тем интереснее. Давайте вернемся, да, к Пасхальному столу: что обязательно там было?

О. Ольхов

— Да, обязательно рыба. Рыба, потому что, действительно, рыбы было много, и рыба была разная, и она была доступна абсолютно всем слоям населения. Поэтому и рыба, и икра. И в тех же самых росписях кушаний очень много рыбных блюд присутствует — не только на монастырской трапезе. И если это птица, то это не курица, а чаще именно боровая дичь всевозможная. То есть это и утка, и цапля, и лебеди.

А. Митрофанова

— Цаплю ели?

О. Ольхов

— Ели. Вся эта дичь, несмотря на то, что она жесткая, считалась более благородной едой, чем, например, курица.

А. Пичугин

— «Цапля-цапля, цапля сохла, цапля сдохла, вот и съели цаплю!».

А. Митрофанова

— Цаплю-то жалко!

О. Ольхов

— А кулики — Вы себе представляете? Кулики и вальдшнепы — это же совсем маленькие птички!

А. Митрофанова

— Крошечные!

О. Ольхов

— Крошечные. Но, тем не менее, их тоже ели. Рябчики — вот...

А. Митрофанова

— Понятно.

О. Ольхов

— Птицы было много, у кого лес рядом, можно было наловить силками. И птица, запеченная целиком, тоже традиционное блюдо — оно не только в России. Вы знаете, что всевозможные рождественские гуси, они же и пасхальные, и утки запеченные. Вот в России то же самое — целая запеченная птица, несколько сортов рыбы, обязательно самой разной, икра и все то, чего человек был лишен во время поста, — молоко, сметана, творог.

А. Митрофанова

— Как обходились с этими продуктами, когда их... ну, вот не ели? Пост, а корову-то надо доить каждый день! Или козу, например. И так далее.

О. Ольхов

— Ну, на творог, а творог — в ледник, и хранился до конца поста.

А. Митрофанова

— Ледник — это что такое, объясните, пожалуйста.

О. Ольхов

— Ну, у каждого крестьянина был погреб, в котором была определенная температура — там, плюс 7 — плюс 8 — круглый год. За счет чего? За счет того, что... Кроме того, что, в принципе, там гораздо холоднее, чем на поверхности, в этом погребе, выпиливали изо льда рек или озер, или водоемов, которые были рядом, льдины, помещали их в ледник, засыпали соломой, и вот на этих ледниках хранили всю снедь.

А. Пичугин

— А потом, корова-то не у каждого была. Корова — штука дорогая, поэтому там зачастую на 4-5 крестьянских дворов могла быть одна. Один двор — это же не два человека, муж, жена и ребенок, а это зачастую большие семьи. Поэтому, в принципе, творога...

О. Ольхов

— От достатка, безусловно, зависело.

А. Митрофанова

— Накапливался творог за пост, а потом его делили.

О. Ольхов

— Да, накапливался. Да. Да, собственно говоря, мы сейчас так же делаем в монастыре. Ну, там, если братья содержат коров и делают творог, который просто замораживают, потом используют, разморозив. Он, конечно, по качеству страдает, но, тем не менее, продукт сохраняется, и на сырники, например, вполнё годится.

А. Пичугин

— Ну, а потом, монастырь продает, чего уж. А тот, кто не постится, он может купить себе монастырский творог.

О. Ольхов

— Ну, в пост все-таки стараемся не продавать, чтобы людей не искушать. Но сохраняем замороженным.

А. Пичугин

— Мы напомним, что сегодня в гостях у Светлого радио Олег Ольхов, он шеф-повар, а также руководитель православного движения «Курский вокзал. Бездомные дети». Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин, через минуту мы вернемся в эту студию.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова, и напоминаю, что в гостях у нас — шеф-повар, руководитель православного движения «Курский вокзал. Бездомные дети» Олег Ольхов. И мы говорим сегодня, поскольку Светлая неделя, о пасхальном столе, о том, как выглядел он традиционно в России еще несколько веков назад, о том, какие блюда сохраняются у нас сейчас. И, Вы знаете, Олег, у Вас же, помимо того, что Вы шеф-повар и плотно заняты, реализуетесь в этом направлении, у Вас есть еще вот эта Ваша благотворительная деятельность — Курский вокзал, бездомные дети, о которых мы кратко рассказывали в нашем пятничном радиожурнале, когда была Масленица, и Вы объявляли там сбор блинов для Ваших подопечных. Сейчас, когда Светлая неделя и у всех у нас столы, ну, по мере возможности, но все-таки наполнены, наверняка, тоже для Ваших подопечных Вы организуете ну хоть какое-то подобие праздника. Потому что ну хотя бы по одному яйцу, наверное, каждому человеку подарить можно. Что Вы делаете в этом направлении?

О. Ольхов

— Ну, мы заранее объявляли сбор перед Пасхой, за неделю до Пасхи. Начали собирать...

А. Митрофанова

— Куличи и яйца?

О. Ольхов

— ...куличи, яйца, пасхи. Конечно, не все так рано делают, но, тем не менее, некоторые действительно заранее готовятся к Пасхе и начинают приносить — бывает, даже раньше Чистого четверга. Мы собираем, храним в холодильнике и выдаем на точках кормления бездомных, которых у нас несколько в Москве, и также в храме Апостола Иакова Завидеева в Казенной слободе...

А. Пичугин

— ...напротив Курского вокзала.

О. Ольхов

— ...напротив Курского вокзала в среду и четверг Светлой Седмицы и не только. То есть каждую неделю у нас там ведется социальный прием с 10 утра до 5 вечера. И вот все, что мы собрали, все, что люди пожертвовали, принесли, это и яйца, и куличи. Ну, пасха реже, конечно, бывает, потому что ее раздавать...

А. Митрофанова

— ...сложнее технически, конечно.

О. Ольхов

— ...сложнее, да. Не по одному даже яйцу, как правило, получают у нас бездомные. Потому что, Вы знаете, есть такая традиция — при освящении яиц одно яйцо обязательно жертвуют на храм. Идет помощник с корзинкой, куда складывают яйца. Так вот потом многие храмы нам, бывает, привозят целыми коробками, где по 200-300 яиц.

А. Митрофанова

— Ничего себе! Вообще, логично, да, что... А у многих храмов есть, так или иначе, какое-то свое социальное служение, и раздают своим подопечным либо вот, пожалуйста...

О. Ольхов

— Раздают, раздают. И, если можно, вот у меня краткая просьба по поводу наклеек на яйца. Вы знаете, сейчас это очень распространено — не только традиционный окрас яиц в луковой шелухе и другими подручными средствами, но и всевозможные наклейки. Так вот, наклейки, когда с Богородицей, со Спасителем, с крестами, с храмами...

А. Пичугин

— ...оказываются потом в урне.

О. Ольхов

— Да, я просил бы, если это возможно, пожалуйста, не используйте их. Потому что если мы понимаем, что их потом нужно собрать и сжечь (они, во-первых, освящены, во-вторых, на них изображения Спасителя и Богородицы), но бездомные это не всегда понимают. Поэтому они очищают яйца, разбрасывают скорлупу, топчут ее ногами. Ну, мы, понятное дело, не требуем от них какой-то сознательности, потому что они в разном состоянии бывают, и психическом, в том числе. Поэтому у меня большая просьба — по возможности, не используйте эти наклейки. Лучше окрасьте яйца сами традиционно в луковой шелухе — это и полезнее, яйцо такое хранится гораздо дольше, потому что вот в этой целлофановой обертке оно не дышит и очень быстро портится. Портится, наверное, раза в три быстрее, чем то яйцо, которое покрашено в луковой шелухе.

А. Митрофанова

— Если сейчас у кого-то дома как раз Вы вспомнили, что есть такие яйца, ешьте их в первую очередь. А луковая шелуха позволит Вам до конца недели... 

О. Ольхов

— Да, это просьба на будущее. Потому что собирается огромная коробка освященной скорлупы, и многая с наклейками. Отвезти на сжигание и сжечь где-то — это достаточно тяжелый процесс.

А. Митрофанова

— Объясните, пожалуйста... Вот хорошо, что Вы сейчас эту тему подняли. Шелуха, которая остается от освященных яиц. Я знаю, что к ней относятся люди по-разному. Кто-то относится к этому так, что, «ну, слушайте, ну хватит уже, мы же тут не обрядоверием занимаемся» — выкидывают, и все. Кто-то, наоборот, ее хранит, потому что считает, что раз это освященное, значит, нужно либо закопать, либо сжечь, либо что-то еще. Кто-то использует как удобрение — ну, это, наверное, самый правильный способ — в землю для деревьев, для кустарников, для цветов, в землю это и ушло, и оно и прекрасно. Но не у всех такая возможность есть. Вот выбрасывать или не выбрасывать?

О. Ольхов

— Ну, выбрасывать можно, если нет возможности у Вас удобрять скорлупой, зарывая ее в землю. Но, опять же, возвращаясь к пластику: если скорлупа облеплена пластиком, то никакой пользы она в качестве удобрения не принесет, потому что Вы знаете, период его разложения — это 20 тысяч лет. То есть пластиком можно только засорить. Я думаю, что большого греха не будет, если Вы просто скорлупу выбросите — опять же, если на ней нет изображения святых.

А. Митрофанова

— Да, не наклеено чего-то такое, что требовало бы к себе особого внимания.

О. Ольхов

— Да, что является святыней, которую не нужно попирать ногами.

А. Пичугин

— А, кстати, раз уж мы заговорили про яйца, Вы как их красите, вот Вы?

О. Ольхов

— Я — исключительно шелухой. Но вот, например, моя супруга с сыном — они разные способы используют, разные интересные краски. Но это обычно занятие с детьми.

А. Пичугин

— Ну просто все знают про шелуху, а вдруг Вы нам расскажете какой-нибудь удивительный способ?

О. Ольхов

— Да, ну, есть, конечно, другие способы окрашивания. В первую очередь, коснемся натуральных красителей. Можно в шафране или куркуме окрашивать в желтый, золотистый цвет. В краснокочанной капусте окрашивается в зеленоватый цвет. В свекле окрашивается в розовый цвет. Если Вы используете кусочки окрашенной ткани — старые какие-то тряпочки, можно завернуть яйцо в них, сварить, и тогда краска перейдет на скорлупу. Много таких способов.

А. Митрофанова

— Лайфхаки. В следующем году мы...

О. Ольхов

— Об обвязывании ниточками...

А. Митрофанова

— ...цветными тоже.

О. Ольхов

— Например, цветными ниточками, приклеивание листочка, окрашивание, и потом его снять — останется, например, в форме, там, трилистника украшение. И так далее. То есть это масса способов.

А. Пичугин

— Главное — не переборщить, чтобы это все в само яйцо, в белок не впиталось.

О. Ольхов

— Ну, такие случаи бывают, поэтому, конечно, я всегда ратую за натуральные красители. Но лучше, чем луковая шелуха, на мой взгляд, ничего еще не придумано.

А. Митрофанова

— По поводу крашения яиц — мы в следующем году накануне Пасхи обязательно с Вами здесь, в этой студии проговорим все возможные варианты. Так что, дорогие слушатели, в следующем году мы поможем Вам подготовиться. Возвращаясь к движению «Курский вокзал. Бездомные дети». Олег, а как случилось, что Вы стали этим заниматься? Что к этому привело или подтолкнуло, я не знаю?

О. Ольхов

— Ну, дело в том, что по профессии я шеф-повар, начинал, естественно, с повара, как раз с ученика повара. Я же в профессии уже почти 30 лет.

А. Митрофанова

— Ничего себе!

О. Ольхов

— Да. С 14 лет я на кухне. Поэтому вся моя жизнь связана с кухней, так или иначе.

А. Митрофанова

— А Вам это нравится, Вам это приносит радость?

О. Ольхов

— Не всегда, потому что иногда это очень тяжелая работа. Бывало, что двое суток на ногах приходилось работать. Но, тем не менее, когда ты создаешь что-то новое, когда и полет фантазии, и вдохновение есть, это приносит радость, конечно.

А. Митрофанова

— Угу. Возвращаюсь тогда сейчас к тому, как Вы пришли вот к этому движению «Курский вокзал. Бездомные дети». Ну, у человека все хорошо, прекрасно — карьера, работа, реализация, и внезапно — вот... Как это появляется?

О. Ольхов

— Ну, я искал себя как христианин. Когда я воцерковился и сознательно захотел стать христианином, стал искать себе служение. Потому что мне очень запала известная цитата из Евангелия, что вера без дел мертва. Поэтому я стал искать себе служение, но тоже которое как-то было бы связано с кухней. Потому что большую часть жизни я провожу и проводил на кухне. Тогда я был шеф-поваром ночного клуба, который находится напротив Курского вокзала, на Земляном валу. Оставалось, и всегда остается, и всегда оставалось много остатков еды, которую нельзя забрать домой — это запрещено, и приходится  выбрасывать. А еда хорошая. Потому что, например, представьте себе корпоратив на тысячу человек — там осталось 50 литров салата «Цезарь». Ну, допустим, да? Ну, либо его в помойку, либо можно же раздать людям, которые нуждаются. Поэтому я нашел организацию... То есть я не со дня основания в этой организации — она существовала уже три месяца, когда я ее нашел, — «Курский вокзал. Бездомные дети». Действительно, наша организация изначально занималась только детьми. Тогда было такое явление в Москве, как бездомные дети и беспризорники. Сейчас его нет, нет уже давно. А тогда было. Вот я, когда шел на работу, выходя из метро «Курская», проходил Садовое Кольцо в подземном переходе, и там всегда были беспризорные дети. Там стояла стайка до 10 человек, и они все выпрашивали деньги.

А. Митрофанова

— Это какое время было? Это 2000-е?

О. Ольхов

— Это были 2000-е, середина 2000-х... Ой, нет, неправильно сказал — это был, там, 2004-й где-то, 2005-й, 2006-й — ну, начало 2000-х. И меня всегда как-то вот это удручало. Ну, как и моих будущих соратников, которые, в конце концов. Вот они все пришли с форума Андрея Кураева, с просветительского портала пришли. Там тему такую открыл у нас отец-основатель Борис Рыжов... Это простой человек из Феодосии, который в то время подрабатывал в Москве, и вот он работал, не помню, допустим, электриком, и ходил тоже мимо. И на форуме обсуждались темы, как лучше поститься в пост, что готовить. Он написал: «Ребята, Вам не стыдно? Вот сейчас мороз 30 градусов, я иду от метро, а там стоят бездомные дети, и они замерзают, и им есть нечего. А Вы тут пишете, что нам лучше есть в пост. Давайте лучше чего-нибудь приготовим и отвезем им, их покормим — просто вот». «Я поеду точно, — он написал. — Я вот завтра что-то приготовлю и поеду. Если кто-то хочет, присоединяйтесь ко мне». Вот так началось наше движение. Потому что потом они поехали вдвоем, потом втроем, потом купили первый армейский бак, потом второй. В результате, у нас доходило до 11 баков 12-литровых — ну это когда мы на Трех Вокзалах кормили уже взрослых. Потому что когда мы кормили детей, взрослым не хватало сначала. Ну, без меня они мало готовили, потому что готовили дома на кухне. Взрослые подходили и говорили: «Мы тоже же... Мы же тоже люди, тоже есть хотим». И когда я их нашел, у меня получилось резко расширить количество еды, потому что у меня оставалось много еды в ресторане. Купили новые баки. Тогда стало хватать на всех. У нас было два параллельных кормления — мы отдельно кормили подростков, детей, условно говоря, несовершеннолетних, и у нас другая очередь была из взрослых.

А. Митрофанова

— Олег, а сейчас, если я правильно понимаю, для Вас актуальнее кормление уже взрослых бездомных людей, и Вы и за счет каких-то собственных средств, и за счет тех пожертвований, которые Вам перечисляют, и за счет тех людей, которые просто присоединяются к Вашему движению, обеспечиваете этот процесс, он у Вас сейчас налажен? Как это выглядит? И как к этому можно присоединиться? Вот сейчас Пасхальная неделя — в принципе, есть же заповедь о том, чтобы возлюбить ближнего как самого себя. Если у нас там на столе все хорошо, хочется, чтобы и у других тоже было хорошо, и хочется поделиться вот этими своими дарами с теми, у кого этого сейчас нет. Как это сделать, как Вас найти? И как принять участие?

О. Ольхов

— Да, я хотел бы сказать, что, в идеале, любить ближнего нужно всегда — и в пост, и в пасхальные дни. (Смеется.) Но, конечно, есть традиция, согласно которой нужно помочь убогому, бездомному, нищему в дни церковных праздников. Поэтому есть люди, которые действительно на нее ориентируются, и именно в эти дни они особые усилия прилагают, чтобы оказать какую-то помощь. Но повторю, что у нас, у нашей организации есть социальный прием при храме Святого Апостола Иакова в Казенной слободе. Это Яково-Апостольский переулок, 6/1, метро «Курская». Пожертвования в виде вещей, причем, любых, на все возраста — потом объясню, почему, в виде любых продуктов, но, желательно, это крупы, масло, чай, сахар и консервы, то есть длительного хранения. И, в принципе, что Вам не нужно — это может быть и постельное белье, и ковры, и какая-то мебель. Мы, в принципе, все собираем, потому что то, что мы не раздаем бездомным в Москве, мы потом вывозим в бедные приходы. У нас более 12 сейчас адресов, по-моему, уже 14. Мы им по очереди раз или два в месяц собираем машину и вывозим то, что нам пожертвовали в Москве. Кроме этого, у нас точки кормления, опять же, в Москве — это на Курском вокзале два раза в неделю, на Павелецком вокзале. Также мы сотрудничаем с несколькими православными организациями, такими, например, как «Небом живы», для которых мы тоже обеспечиваем приготовление еды на точках кормления. Они кормят четыре раза в неделю на Киевском вокзале. И с другими также православными организациями мы сотрудничаем.

А. Пичугин

— Мы с ними общались. Такое название, конечно же, замечательное — «Небом живы».

О. Ольхов

— «Небом живы»?

А. Пичугин

— «Не бомжи Вы», да.

О. Ольхов

— Да, это ребята очень хорошо придумали. Руководитель — Дмитрий Билык. У нас с ними тоже договор. Вот мы для них четыре раза в неделю готовим. Они кормят днем, в час дня около Киевского. Мы кормим всегда вечером, потому что наши добровольцы после работы приходят на точки кормления раздавать еду. Повторюсь, два раза на Курском, где трамвайный круг, в 19:30 начало.

А. Пичугин

— Это есть стоять лицом к Курскому вокзалу, за «Атриумом», с правой стороны?

О. Ольхов

— Совершенно верно, да.

А. Пичугин

— Ну, если мы стоим между торговым центром и вокзалом и смотрим на вокзал, то с правой стороны от вокзала круг, и там...

О. Ольхов

— Там.

А. Пичугин

— Еще у Вас есть сайт — http://besprizornye.ru.

О. Ольхов

— Да, совершенно верно. И у нас есть группы в соцсетях — ВКонтакте, в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) и сейчас будет в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации). Ну, можно мой личный Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) найти и мне лично написать в директ, или у меня есть всякие социальные сети, найти меня достаточно легко — набрать: «Олег Ольхов. Курский вокзал. Бездомные дети» — и выйдете на меня. Соответственно, можно мне написать. Я объясню, как стать добровольцем либо как оказать разовую помощь. Формы помощи очень разнообразны. Можно, например, разбирать одежду — вот, например, отдельно женская, детская, мужская. Можно в нашем вагончике раздавать эту одежду, наливать чай, беседовать с подопечными, сопровождать их — например, посадить на поезд, восстановить документы и так далее. То есть очень много разных форм.

А. Митрофанова

— Алгоритм восстановления документов у Вас существует, да?

О. Ольхов

— Существует, да. Мы помогаем.

А. Митрофанова

— То есть если человек не знает, как это делается...

О. Ольхов

— Мы помогаем. У нас действительно социальный прием. У нас соцработники есть самые настоящие, которые консультации по поводу восстановления документов, восстановления родственных связей, по гражданским делам, то есть вот беженцы и так далее... Вот у нас каких только историей не было, уже поднаторели в этом. Очень нужен помощник социального работника, потому что она просто разрывается. Потому что у нас в вагончик на кормление приходят обычно... ну, то есть на чай и на раздачу средств гигиены, которые тоже очень нужны, у нас приходит сейчас около 180 человек в день. То есть с 10 утра до 17 вечера в среду и четверг приходят где-то 180 человек.

А. Митрофанова

— Ничего себе!

О. Ольхов

— И они получают... У нас база данных, кто что полчил, чтобы не было злоупотреблений. Потому что есть некоторые ушлые бездомные, которые пытаются продавать те вещи, которые...

А. Митрофанова

— Серьезно?

О. Ольхов

— Да. Поэтому раз в месяц, допустим, выдается обувь, раз в месяц — какая-то куртка, свитер, штаны. Но средства гигиены выдаются раз в неделю. Это мыло, бритвенный станок, шампунь. Для женщин отдельно у нас есть тоже средства гигиены. Все это мы собираем. Да, зубная щетка, зубная паста. Шампуни мы разливаем в такие маленькие пузыречки, которые, как Вы знаете, в отелях бывают, — вот как раз, чтобы на неделю хватило. У нас проводятся специально для добровольцев так называемые «шампуневые вечеринки», когда они собираются у кого-то дома...

А. Митрофанова

— ...и разливают шампуни?

О. Ольхов

— Из пятилитровых канистр разливают шампунь. Приходят с детьми... Ну, это вот уже такое же христианское общение семьями. При этом и польза для дела. Очень популярное, между прочим. (Смеется.)

А. Митрофанова

— Кстати говоря, да. Неожиданно, между прочим. «Шампуневые вечеринки», Вы говорите? (Смеется.) Ага.

А. Пичугин

— А у Вас тут еще значится общественная организация «Дом на пути».

О. Ольхов

— Да, это наше юридическое лицо. Когда нужно общаться с государством на его языке... Вот я председатель правления региональной общественной организации помощи беспризорным «Дом на пути», она так называется. Какие-то запросы, документооборот либо пожертвования через расчетный счет. Потому что мы, в принципе, деньги не собираем. Мы не фонд, мы не собираем денежные средства. Мы просим, чтобы нам жертвовали целенаправленно — одежду, продукты. По запросам из регионов бывает, что мы просим жертвовать или оплатить покупку церковной утвари, облачения, лампадного масла, кагора для причастия, ладана и так далее. Вот есть священники, у которых всего этого нет, они обращаются к нам.

А. Митрофанова

— Это вот где-то в деревнях, где несколько человек всего живет, и?..

О. Ольхов

— Да, причем, совершенно разные области. Сейчас вот я навскидку скажу, что это и Ивановская, и Новгородская, Тверская, Тульская, Московская далеко, Рязанская области. В Воронежскую мы даже возили — там есть такое село Хреновое, где у замечательного священника... Он открыл дом инвалидов на собственные церковные средства, и у него там 60 или 70 бездомных стариков-инвалидов живет, которые не могут работать. Это вот иждивенцы в полном смысле этого слова. Вот ему мы отправляли... Конечно, это дорогая поездка по бензину и по расходам автомобиля. У нас автомобиль свой — он же тоже как бы ломается. (Смеется.) Но все равно — вот мы очень хотели ему помочь, и мы помогли. Собрали машину, купили продукты, собрали одежду и отправили ему «соболь», битком набитый.

А. Митрофанова

— Простите, а у Вас автомобиль ломается — а какой это автомобиль?

О. Ольхов

— У нас автомобиль сейчас «Соболь-фермер», который нам пожертвовал человек, спаси его Господь. Вот он знал, что мы делаем...

А. Пичугин

— Это полноприводный который?

О. Ольхов

— Да, четыре на четыре.

А. Пичугин

— С УАЗовской трансмиссией... Да-да-да, знаю, видели...

О. Ольхов

— Да, это хороший автомобиль, и он бортовой, мы теперь можем больше возить. Мы его все равно битком забиваем, плюс, кабину, все, что можно. И машина у нас идет всегда с перегрузом, потому что мы по максимуму хотим...

А. Митрофанова

— По российским дорогам.

А. Пичугин

— Честно признались об этом в эфире.

О. Ольхов

— Да. Всегда. (Смеется.) Всегда, по убитым дорогам, но всегда довозим.

А. Пичугин

— Олег Ольхов — шеф-повар и руководитель православного движения «Курский вокзал. Бездомные дети» сегодня в гостях у Светлого радио. Очень важную вещь Вы сейчас сказали — про священников, которым Вы тоже помогаете, отправляя нуждающимся, если нужно, для причастия кагор, я так понимаю, просфоры...

А. Митрофанова

— Церковную утварь.

А. Пичугин

— Церковную утварь.

О. Ольхов

— Просфоры — реже. Утварь — просят утварь.

А. Пичугин

— А для этого священник должен что-то предоставить? Или приход, как юридическое лицо? О том, что вот он неимущ?

О. Ольхов

— Ну, у нас вот менее формально. Просто, как правило, обращается либо сам священник, либо прихожане его. И мы выезжаем на место, смотрим. Но, допустим, если речь идет, скажем, об Ивановской области, это сразу понятно — там вообще, по-моему, богатых-то нет приходов. Потому что у нас из Ивановской, мне кажется, больше всего адресов. И постоянно пишут, а мы все, естественно, не можем охватить, у нас маленькая организация. Ну, у нас вообще очередь стоит на просьбы. Мы вот, например, помогаем еще... Есть такой приют «Мураново» в Подмосковье, где бездомных...

А. Пичугин

— Это Сергиев Посад.

О. Ольхов

— Да, где бездомных берут, собственно говоря, на работу и на проживание. Вот мы ему помогаем. Ожерелью... Потом что еще? Троекурово, где бывшие заключенные тоже живут коммуной. Тоже им собираем и помогаем. Ну, то есть вот как бы есть священники, с которыми мы работаем много-много лет. Мы работали с отцом Даниилом Сысоевым покойным в связке. У нас был договор, что мы в любое время дня и ночи можем привезти к нему человека на крещение. И так и было. То есть мы привозили ему бездомных, которые выражали желание креститься, и он у нас успел окрестить одного мусульманина и еще одного мусульманина с семьей. Он хотел креститься. И одного прямо действительно в 11 часов вечера к нему привезли...

А. Митрофанова

— Ничего себе!

О. Ольхов

— Да. И он сказал: «Да, привозите! Я приду, открою храм!».

А. Митрофанова

— Олег, а в Вашей жизни чего больше — вот той деятельности, о которой Вы нам рассказываете сейчас, или того, с чего мы начали разговор — прекрасная русская кухня, восстановление традиций, собственно Ваша работа в качестве шеф-повара?

О. Ольхов

— Ну, наверное, поровну, потому что у меня много лет это уже идет бок о бок. Когда я был шеф-поваром в Даниловом монастыре (10 лет я там проработал), я исполнял обязанности и шеф-повара, и человека, который занимается координацией кормления бездомных при монастыре. И мало того — когда какие-то случаи... бездомные обращались к священникам с материальными просьбами, всегда их отсылали ко мне. Потому что они не могут помочь в вопросе восстановления документов или съема жилья, или отправки домой. И у меня иногда, особенно зимой, проходило более 10 человек в день. То есть мне надо было выходить из кухни, переодеваться, выходить с ними на улицу и там как бы беседовать. Ну, много-много лет уже я считаю, что... 13 лет я этим занимаюсь, у меня профессия шеф-повар, она бок о бок идет с профессией, ну, не знаю, добровольца, скажем так, православного.

А. Митрофанова

— А Вы так вскользь упомянули, что это направление появилось в Вашей жизни, когда Вы стали искать себе реализацию именно как христианина.

О. Ольхов

— Да, совершенно верно.

А. Митрофанова

— А как Вы стали христианином, как Вы себя им почувствовали?

О. Ольхов

— Ну, как и многих наши соотечественников, меня крестили в младенчестве, и я был несознательным христианином (смеется), скажем так, номинальным до определенного времени. Дело в том, что у меня родился ребенок, сын у меня родился в 2004 году, и это событие на меня именно в этом смысле повлияло, подтолкнуло. Потому что я понял, что чтобы его воспитывать, у меня самого должна быть какая-то моральная база, скажем так. Я должен ориентироваться на какие-то... на что-то правильное и верное. Единственное, что я видел, это обращение к христианской жизни. То есть я подумал, что, наверное, в Церкви знают, как правильно воспитывать детей, поэтому я начал как-то... Пошел в первый раз в храм... Не первый раз, конечно, — первый раз сознательно пошел в храм, пошел на исповедь, пошел к причастию, и дальше просто стал все это делать периодически. (Смеется.)

А. Митрофанова

— Оправдало это себя?

О. Ольхов

— Ну, я считаю, что да.

А. Пичугин

— А Вам как повару, когда Вы начали осознанно подходить уже к христианской жизни и столкнулись с постами, было тяжелее или легче? У Вас не было какого-то внутреннего сопротивления относительно такой резкой смены рациона? Или, может быть, наоборот, у Вас как у повара это был определенный вызов умению приготовить что-то новое?

О. Ольхов

— Ну, интересно было готовить новые постные блюда — я их тут же сам начал на ходу придумывать. Тяжело не было, потому что вот Господь укреплял. Наверное, все знают, что первый пост — он очень легкий. Всегда — вот все говорят — как на крыльях летаешь. Вот у меня было то же самое. Я работал в ресторане в Великий пост — я готовил мясо и другие мясные продукты и вообще скоромные, и запахи окружали меня, но я не мучился и не страдал. Например, я даже соблюдал два дня невкушение пищи — ну, это первый день Великого Поста и Великая пятница. Проработал 12 часов, ничего не ел, вокруг еды, и я не могу сказать, что это было очень тяжело.

А. Пичугин

— Может быть, мы с Вами по-разному еду воспринимаем?

А. Митрофанова

— (Смеется.) Олег ее воспринимает профессионально.

О. Ольхов

— Ну, наверное. У меня уже отношение немножко другое к еде. Вот для себя лично — мне не очень важно, что есть, в плане того, чтобы это было что-то изысканное. Я, как правило, подхожу к этому с вопросом, как поесть побыстрее, но не очень вредно. Например, я люблю гречку, чаще всего ее стараюсь есть, допустим, и если нет поста, то это какая-нибудь, может быть, там, отварная куриная грудка — в плане того, что вот она полезнее, чем все остальное. Да, конечно, когда какие-то праздники или застолья, или, там, в отпуске, можно чего-то помудренее придумать. Но, в принципе, я стараюсь есть простое, полезное и то, что быстро можно приготовить.

А. Митрофанова

— А напомните еще раз, пожалуйста, как можно было бы вот сейчас, на Пасхальной неделе, принять участие в жизни Ваших подопечных? Куда прийти, что принести? У нас у всех сейчас какие-то куличи, яйца, что-то остается дома. Как с этим можно было бы поступить, если оно Вам, конечно, полезно?

О. Ольхов

— Да, мы, конечно, очень приветствуем, когда люди приносят нам, на Пасху особенно, то, что символизирует Пасху. Это, в первую очередь, куличи и яйца. Чуть сложнее с творожной пасхой. Почему? Она быстро портится. Мы знаем, что она долго не стоит, поэтому мы не рискуем раздавать несвежую, скажем так. Если яйца могут храниться даже год при правильном хранении, а кулич, даже если засохнет, мы можем его нарезать и раздаем бездомным — они макают его в чай, то есть он не пропадает (ну, конечно, если он не заплесневел — такого не случается, потому что очень быстро съедают)... Поэтому приносите Ваши куличи и яйца крашеные к нам в храм Апостола Якова Завидеева — это Яково-Апостольский переулок, 6/1, метро «Курская». Можно пожертвования принести каждый день, в любой день, с 8 утра до 8 вечера и передать охраннику храма, который сидит при входе в домике, и сказать ему: «Для бездомных». Нам постоянно так передают пожертвования, и мы их раздаем. Мы раздаем их либо в среду и четверг в нашем вагончике для бездомных при храме Апостола Иакова, либо на нашей точке кормления — мы просто приходим, забираем у сторожа то, что нам пожертвовали, относим на нашу точку кормления (одна из них рядом, это Курский вокзал) и раздаем то же самое бездомным. Причем, это у нас длится круглый год. Это не важно, в какое время года.

А. Митрофанова

— Не только сейчас.

О. Ольхов

— Да. Просто на Пасху мы собираем куличи и яйца. На Масленицу мы собирали блины. Ну, и так далее.

А. Митрофанова

— Об этом Вы нам рассказывали. А в остальное время что Вы собираете?

О. Ольхов

— Все, что принесут. Очень нужен хлеб. Хлеб, варенье, сгущенка, чай, сахар.  Крупы, масло и консервы мы чаще всего отправляем в регионы, потому что...

А. Митрофанова

— Вот на этой же Вашей машине, которая еле ходит?

О. Ольхов

— Да, на этой же самой машине. То, что мы можем здесь использовать и в чем есть нужда, я отвожу в монастырь и передаю поварам — они там готовят. Мы закупаем одноразовую посуду — тоже в больших количествах. Это чаще... Больше всего, конечно, на пожертвования людей, ну, чаще в натуральной форме. Иногда деньгами, ну, и как бы на эти деньги мы закупаем наши ежемесячные нужды.

А. Пичугин

— Опять же, что касается денег, здесь удобная форма: на сайте http://besprizornye.ru — все верно, да?

О. Ольхов

— Да, все верно.

А. Пичугин

— Организация-движение «Курский вокзал. Бездомные дети» — сайт http://besrizornye.ru, и там на главной странице с левой стороны, как войдете, сразу увидите — очень удобная такая плашка «пожертвовать» — 100 рублей, ну, сколько угодно, я так понимаю...

О. Ольхов

— Да, любая сумма.

А. Пичугин

— Можете вписать посильную сумму и отправить, и этим, таким образом, можно помочь людям как-то выжить и не голодать.

А. Митрофанова

— Мы начинали, опять же, разговор с темы традиций русской кухни. А ведь это, наверное, участие в жизни других людей и милосердие, наверное, тоже как-то и в XVIII, и в XIX веках имела место в жизни?

О. Ольхов

— Ну, она всегда была.

А. Митрофанова

— Да? Не только... Причем, не только, Наверное, люди состоятельные, но и крестьяне тоже каким-то образом поддерживали тех, кому сложнее, чем им?

О. Ольхов

— Конечно. Потому что во многих произведениях русской литературы читаем, как заходит какой-то бродяга, ну, точнее скажем, паломник, калика перехожий, блаженный человек — заходит в деревню, и его кто-то прогнал (ну, бывали, конечно, и такие случаи), а кто-то впустил к себе в дом, накормил и с собой еще в дорогу дал. Ну, особенно привечали, конечно, паломников, которые иногда годами шли к цели своего паломничества. Но, тем не менее, вот эта идея христианского странноприимства — она на Руси всегда была широко распространена, и во многих произведениях русской литературы мы можем найти подтверждение вот этой традиции. Ну, сейчас она тоже сохранилась, просто в несколько иной форме. Вы знаете, у нас много христианских православных организаций существует, и не только в Москве, но и в России. Помогают...

А. Митрофанова

— Да и в мире.

О. Ольхов

— Ну, в мире-то — само собой. Просто поскольку мы сейчас говорим о нашей, о русской традиции, как бы я вот на ней и сосредотачиваюсь. Много организаций — это и служба «Милосердия», которую многие знают, при Синодальном отделе по церковной благотворительности Русской Православной церкви, ну, и другие многочисленные православные благотворительные организации, которые помогают и бездомным, и старикам, и больным, и беженцам — всем-всем-всем.

А. Пичугин

— Спасибо большое! Время программы подошло к концу. Напомним, что шеф-повар и руководитель православного движения «Курский вокзал. Бездомные дети» Олег Ольхов был гостем программы «Светлый вечер». В скором времени ждем Вас снова у нас здесь, в студии. Уже предметнее и подробнее поговорим про Вашу деятельность с бездомными, с беспризорными детьми. Спасибо. Алла Митрофанова...

А. Митрофанова

— ...Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Всего хорошего?

А. Митрофанова

— До свидания!

О. Ольхов

— До свидания!