Поделиться
Володя, крепко сложенный высокий мужчина, стоит рядом со мной перед семинарской столовой. Сегодня Преображение, великий праздник, все абитуриенты причащались. Сейчас наступит «момент истины», когда на завтраке будут зачитывать списки поступивших. Мы с Володей уже давно познакомились, он откуда-то из Сибири, профессиональный охотник, с непростой судьбой, которая теперь привела его на порог духовной семинарии. Где и каким образом происходило его воцерковление — он говорить не любит. Да и вообще, не особо-то разговорчивый. Стоим, молчим. В душе — тихая радость после причастия. Смотрю — у него глаза становятся мокрыми, и скупая мужская слеза уже готова скатиться. Володя достаёт платок и стеснительно её вытирает. Хотя чего тут стесняться — всё понятно, благодать Божия коснулась человеческого сердца — вот и «пробрало».
Но тут вдруг его взгляд изменяется и он с явным смущением начинает теребить свой носовой платок.
«Эх, какая жалость! — вполголоса произносит Володя. — Платок-то совсем новый, а теперь сжечь придётся — я же только что причастился!»
Сначала я не понял. Но потом до меня дошло: ах да, точно, ведь есть такое поверие, что после причастия какое-то время весь человек настолько освящается благодатью Божией, что надо тщательно соблюдать себя, чтобы её не растерять — и не попрать эту величайшую святыню. Отсюда — запрет выплёвывать косточки, оставлять огрызки и даже уже вечером чистить зубы. В такой системе координат благодать воспринимается как нечто вполне материальное, какая-то энергетическая субстанция, которая невидимо — но при этом вполне материально — присутствует в причастнике.
Конечно, этот вопрос меня задел — и не очень быстро я нашёл на него ответ. Хотя ответ лежал на поверхности. Бог и всё Божественное — это Жизнь и Животворящее. А не какая-то «зараза» или «инфекция», которую надо держать под семью замками, в особо охраняемой зоне. Благодать Божия — это та самая вода жизни, которой столь катастрофически не хватает и каждому человеку, и природе, и обществу — живительная влага, а не высокотоксичный яд, с которым надо обращаться предельно осторожно, и только имея специальный допуск. Действие Духа Божия — это вовсе не своего рода «духовное радиоактивное облучение», случайно получив которое будешь мучиться до конца своих дней по больницам. Дух дышит, где хочет — но и касается каждого сердца лишь постольку, поскольку сам человек ищет, жаждет этого Божественного прикосновения.
Нет, конечно же, всякая святыня требует к себе должного отношения. Нельзя бросать святыню на попрание — но также нельзя и подменять Живого и Любящего нас Небесного Отца какой бы то ни было большой или малой «святынькой». Благоговение и рассудительность — вот о чем надо не забывать, когда мы соприкасаемся с любой святыней!
«Жизнь рядом со святым местом»
Поделиться
В этом выпуске ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Марина Борисова, Наталия Лангаммер, а также наш гость — настоятель Спасо-Преображенского Пронского монастыря в Рязанской области игумен Лука (Степанов) — поделились светлыми историями о том, как людей преображает жизнь рядом со «святым местом», например, монастырем.
Все выпуски программы Светлые истории
Псалом 38. Богослужебные чтения
Поделиться
Тот, кому приходилось оформлять земельный участок или дом в собственность, хорошо знает, без чего невозможно составление плана: это — точка привязки. Можно нарисовать какой угодно подробный план, во всех деталях — но если его точка привязки будет неточной — все труды пойдут насмарку.
В нашей жизни тоже есть такая «точка привязки» — о которой и говорит 38-й псалом, читаемый сегодня в храме за богослужением. Давайте послушаем и попробуем эту «точку» определить.
Псалом 38.
1 Начальнику хора, Идифуму. Псалом Давида.
2 Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною.
3 Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром; и скорбь моя подвиглась.
4 Воспламенилось сердце мое во мне; в мыслях моих возгорелся огонь; я стал говорить языком моим:
5 скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой.
6 Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета — всякий человек живущий.
7 Подлинно, человек ходит подобно призраку; напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то.
8 И ныне чего ожидать мне, Господи? надежда моя — на Тебя.
9 От всех беззаконий моих избавь меня, не предавай меня на поругание безумному.
10 Я стал нем, не открываю уст моих; потому что Ты соделал это.
11 Отклони от меня удары Твои; я исчезаю от поражающей руки Твоей.
12 Если Ты обличениями будешь наказывать человека за преступления, то рассыплется, как от моли, краса его. Так, суетен всякий человек!
13 Услышь, Господи, молитву мою и внемли воплю моему; не будь безмолвен к слезам моим, ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои.
14 Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду и не будет меня.
«Точка привязки», о которой не просто говорит, а буквально кричит псалмопевец, — как вы, надеюсь, догадались — заключена в этих словах: «скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой». И это — вовсе не формальный, циничный вопрос — «а сколько мне ещё жить-то осталось» — чтобы эффективно использовать оставшееся время. Речь о куда более важном — что очень хорошо сформулировал немецкий философ Мартин Хайдеггер как «бытие-к-смерти».
Для Хайдеггера смерть прежде всего возможность существенной «смены оптики» жизни: для каждого человека смерть — «самая-своя», безотносительная и «не-перешагиваемая». Быть‑к‑смерти — значит предвосхищающе принять свою конечность как данность, определяющую всё в жизни. Такое «бытие‑к‑смерти» не мрачно, а трезво: оно снимает самообман повседневности.
«Память смертная», о которой мы постоянно слышим у святых отцов, — очень перекликается с хайдеггеровским «бытием-к-смерти». Это та самая «нулевая» отметка жизненной системы координат, только в соотнесении с которой и имеет смысл выстраивать что бы то ни было — хоть житейские, хоть профессиональные, хоть духовные ценности. Потому что только эта точка — «непереступаема». От неё можно пытаться прятаться, вытеснять, малодушно игнорировать — но только принявший её как — не побоюсь этого слова! — дар Всевышнего — может сделать её самым эффективным ключом, открывающим казавшиеся неразрешимыми проблемы жизни каждого из нас!
Псалом 38. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 38. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 38. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Начальнику хора, Идифуму. Псалом Давида.
2 Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною.
3 Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром; и скорбь моя подвиглась.
4 Воспламенилось сердце мое во мне; в мыслях моих возгорелся огонь; я стал говорить языком моим:
5 скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой.
6 Вот, Ты дал мне дни, как пяди, и век мой как ничто пред Тобою. Подлинно, совершенная суета - всякий человек живущий.
7 Подлинно, человек ходит подобно призраку; напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то.
8 И ныне чего ожидать мне, Господи? надежда моя - на Тебя.
9 От всех беззаконий моих избавь меня, не предавай меня на поругание безумному.
10 Я стал нем, не открываю уст моих; потому что Ты соделал это.
11 Отклони от меня удары Твои; я исчезаю от поражающей руки Твоей.
12 Если Ты обличениями будешь наказывать человека за преступления, то рассыплется, как от моли, краса его. Так, суетен всякий человек!
13 Услышь, Господи, молитву мою и внемли воплю моему; не будь безмолвен к слезам моим, ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои.
14 Отступи от меня, чтобы я мог подкрепиться, прежде нежели отойду и не будет меня;
