Светлый вечер с Нармин Ширалиевой (28.05.2019)

У нас в гостях была Министр культуры Московской области, кандидат исторических наук, профессор МГИМО Нармин Ширалиева.

Мы говорили с нашей гостьей о культурных проектах и фестивалях московской области, о важности сохранения культурного наследия, храмов и монастырей, а также о развитии музейных пространств.

---

Ведущие: Алексей Пичугин и Константин Мацан

А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели. В студии светлого радио приветствуем вас мы: я, Алексей Пичугин…

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. Добрый вечер.

А. Пичугин

— С удовольствием представляем гостя. Сегодня вместе с нами и с вами этот «Светлый вечер» проведет министр культуры Московской области, кандидат исторических наук, профессор МГИМО Нармин Ширалиева. Нармин Октаевна, здравствуйте.

Н. Ширалиева

— Здравствуйте.

К. Мацан

— Поговорим сегодня о ваших проектах, о мире культуры в Подмосковье. Много грядет,  вообще, лето —  сезон, богатый на интересные и яркие события. Но для начала разговора, я хотел бы от одной вашей цитаты оттолкнуться. Может быть, она как-то нам будет лейтмотивом через всю беседу идти. Когда вас назначили на пост министра, вы давали интервью и журналисты задали вам такой дежурный вопрос: на что или на кого вы ориентируетесь в работе? И вы дали совсем не дежурный ответ. Совсем не дежурный. «Мои стандарты — Александр Пушкин, Петр Чайковский, Михаил Лермонтов, Федор Достоевский. Я думаю, что список можно продолжать» — звучит очень красиво и обязывающе. А как это на практике должно воплощаться: что именно они — ваши стандарты?

Н. Ширалиева

— Спасибо большое. Я сказала, что они мои советники, у меня очень хорошо с советниками. На самом деле, всё очень просто: в силу того, что именно эти люди, великие, определяющие (меня точно), они имеют непосредственную связь с Подмосковьем. Они там жили долгое время или в разные периоды жизни и практически у каждого есть даже прямые цитаты о том, что они вдохновлялись теми или иными местами в Подмосковье. И собственно, вся культурная политика, и, как мне кажется, это правильно, вся политика и стратегия выстраивается вокруг этих имен. В каждом отдельном случае — это музей, музей-заповедник, это «гений места», если угодно. И дальше — творчество. Чайковский — Клин, это последние годы его жизни, это очень плодотворный период. То есть он там творил, он там писал. И мы понимаем, что дальше это что в материальном воплощении — это партитуры. И должна вам сказать, что невероятное творится с людьми, с творческими людьми, когда они эти партитуры берут в руки. Потому что творческие люди очень верят в энергетику, это всё им дано в ощущениях.
Например, последний, кого мы водили в архив, был Николай Цискаридзе. Мы ему дали партитуру балетов, первое — «Спящая красавица» со всеми пометками Чайковского и потом уже Петипа. И надо было видеть, что с ним происходило. То есть есть биографическая данность, что он там жил, и есть цитата. Чайковский говорит про Фроловское, что это «рай на земле». И есть уже, собственно, предметы, которые, конечно же, это артефакт, в случае живописи это живопись, или партитура, или литературные источники. И мы с ними можем что-то делать. И вокруг этого сразу рождается очень много смыслов. Потому что фестиваль Чайковского — это не только музыка Чайковского, конечно же. Вот я упомянула Петипа, был год Петипа. Сколько влияния: и Танеев, и вообще вся плеяда композиторов. Например, в этом году мы будем открывать наш фестиваль Чайковского программой «Chaplin’s smile». Скрипач русского происхождения, родившийся здесь, но проживающий и сформировавшийся в Америке, Филипп Квинт, вместе с внучкой Чаплина, Кирой Чаплин, сделал программу по музыке Чаплина. Там оригинальные аранжировки его музыки для скрипки и рояля, тексты из его автобиографии. Так там тоже Чайковский, потому что Чаплин  говорил, как бы с иронией, что его музыка вторична, и там всё понятно, откуда это всё надергивал. То есть, казалось бы, Чаплин, и вполне себе Чайковский. И так далее, так далее. Пушкин… Можно остановить поток банальностей на этот счет, но...

А. Пичугин

— Про Пушкина мы сейчас подробней поговорим.

Н. Ширалиева

— Но тем не менее. Дворец в Вяземах, пушкинские места — Захарово, где он учился плавать в этом пруду, который у нас сегодня есть, в имении бабушки Ганнибал. Достоевский — Даровое. Это новая история. В каком смысле новая? — мы сейчас только развиваем. Там есть у нас большой музейный комплекс…

А. Пичугин

— А можно чуть-чуть подробней про Даровое, потому что это не самая известная страница жизни Достоевского.

Н. Ширалиева

— Это Зарайск, в Зарайске семья Достоевских — отец купил это большое имение. Это были в основном земли, это были крестьяне, это были скотные дворы. И там их небольшой деревянный дом, где Федор Михайлович провел детство. Там очень красивые места, там такая лесная опушка. Всё это рассказано — как он хулиганил, что он убегал с соседскими детьми, что мать очень сильно ругала, потому что вместе с крестьянскими детьми они устроили, сами решили, крестный ход и ходили по кладбищу, которое там, этот знаменитый погост. Церковь в Моногарово, это их храм, он восстанавливается. И вся история такой странной гибели отца. Сейчас идет экспертиза, потому что…

А. Пичугин

— Есть мнение, что он был убит крестьянами за излишнюю жестокость.

Н. Ширалиева

— Да-да. Это там и происходило. Сейчас  есть кенотаф, условная могила, и останки сейчас подвергаются экспертизе. То есть Даровое — это место, где действительно Федор Михайлович формировался в детстве. И вообще, это интересные места. Зарайск связан с Бахрушиным. Мы говорим о том, что Бахрушин — это первый девелопер, потому что он строил храмы, больницу, школу в обязательном порядке, то есть он территорию развивал, как бы мы сейчас сказали, с полной социальной ответственностью.

А. Пичугин

— Зарайск — это уже такое дальнее Подмосковье, граница с Рязанской областью.

Н. Ширалиева

— Но какой там кремль!

А. Пичугин

— Да, сохранившийся. Какой там музей с археологической экспозицией! В Подмосковье второго такого, да и в России второго такого нет.

Н. Ширалиева

— Да-да.  И музей тоже активно сейчас восстанавливается, и кремль. Кстати, это еще чудесный пример полной гармонии между музеем и храмом, собором, потому что чудотворная икона Николы Зарайского находится в храме, и сейчас еще и вторая икона из музейной экспозиции (кстати, ничего сложного там нет, просто протоколы по страхованию и так далее) тоже находится в храме, хотя по сути является музейным объектом. И вообще, там особое место. Знаете, в моем понимании оно не такое уж и дальнее. Я-то езжу на совещания…

А. Пичугин

— Понятно. Но с точки зрения человека, который все время живет в Москве, для него Подмосковье — это недалекая территория от МКАДа. Я надеюсь, что мы сегодня об этом поговорим, потому что, коль скоро мы вас заполучили на программу, то надо обязательно узнать, как, в чем разница между событиями культурной жизни, которые происходят в ближнем Подмосковье — фестивали, парки, куда жители Москвы постоянно приезжают на выходные. И что происходит, какие культурные события могут происходить, как развивается культура в маленьких поселках на границе с другими областями, куда порой ехать 2-2,5 часа — самые удаленные точки Московской области более, чем за 100 километров от Москвы. И порой туда приезжаешь и кажется, что это уже совсем другая область. А всё это в вашем ведении, всё это — Подмосковье. Вот как это можно сопоставить и что происходит? Но это чуть попозже. Давайте сначала про грядущий юбилей. Наступает лето и первое, что приходит в голову — 220! Представляешь, Костя, 220! Я хорошо помню, 200 отмечали лет Пушкину. И 220 лет уже. Вы вспомнили Захарово, тоже удивительное место, которое Пушкин всю жизнь очень любил. И Вязёмы, и еще несколько адресов в Подмосковье связаны с именем Пушкина. А что будет в эти дни происходить? — в Захарово, в Вязёмах и в других местах Подмосковья в эти пушкинские дни.

Н. Ширалиева

— Вы абсолютно правы, я тоже помню очень ярко 200 лет, потому что 10 февраля 1999 года у меня родился сын, названный Александром, естественно. И когда наступил май, ему было 3 месяца. И я размышляла, выходить ли мне обратно на работу на телеканал «Культура», на котором я трудилась корреспондентом. Совсем маленький ребенок. И потом, когда грянуло столько событий 200-летия, я поняла, что не могу я все-таки сидеть дома и вышла на работу. Я даже помню, что первая моя съемка была в храме, где Александр Сергеевич венчался, был такой спецрепортаж. В общем, дальше мама уже была работающая. Сыну моему 20, и 220 лет…

А. Пичугин

— А Пушкину — 220.

Н. Ширалиева

— Да.  Событий, конечно же, много, потому что они тематически раскладываются на разные экспозиции в разных музеях. У нас 12 областных музеев и сотни муниципальных и частных. Но основная площадка, конечно же, наш музей-заповедник Большие Вязёмы и Захарово — это две площадки в Одинцовском районе. Захарово — это имение бабушки Ганнибал, где Александр Сергеевич проводил лето в детстве и откуда родом Арина Родионовна. И все по нынешний день говорят, что это особое какое-то место. А Вязёмы — уникальный совершенно объект. Это дворец, собственно, в котором Пушкин встретил многих прототипов своих героев, прежде всего, графиню из «Пиковой дамы». Это особняк Голицыных, кстати, там похоронен генерал-губернатор Голицын, которому поставили памятник на народные деньги. Он был по-настоящему обожаемым народом, были собраны средства и установлен памятник. Дальше — там хранятся портреты прекрасного юноши «с душою прямо геттингенской», который был, наверное, прообразом Ленского. Вообще, этот дворец выстроен весь по масонским законам и он весь нашпигован масонскими символами. Там есть плитка, на которой акация, разрезанное яблоко, там есть даже масонская молельня с дверью в виде гроба…

А. Пичугин

— Как часто это было в то время.

Н. Ширалиева

— Да, конечно.  Директор музея, Александр Михайлович Рязанов, обязательно всем с гордостью показывает диван, на котором, как он утверждает, с разницей в 3 часа сидели Кутузов и Наполеон. Вязёмы — это как раз то направление — на Фили. И когда французы вошли в этот дворец, который можно было разграбить, книги сжечь, они поняли, что здесь все свои, потому что он абсолютно масонский, то есть им было всё знакомо. И они дворец не тронули, он остался в идеальном состоянии. Там замечательная территория. И мы придумали такой формат — пушкинский театральный карнавал. В течение всего дня мы ждем всех. Естественно, доступ абсолютно бесплатный и мы надеемся, что будет очень много гостей. В течение дня — начнем мы с театрального фестиваля, год театра. У нас 22 муниципальных театра в области, очень хороших. И мы придумали, что каждый из театров представит композицию по произведениям Пушкина в пределах 10 минут. Потому что если час, то вы понимаете, мы бы сидели вместе с жюри. Жюри, кстати, возглавит Василий Семенович Лановой.

К. Мацан

— Это серьезно.

Н. Ширалиева

— Да. Мы дали вот такой жесткий хронометраж. Причем я очень просила, чтобы не было 25 Татьян и 13 сцен у фонтана из пьесы «Борис Годунов». Все придумали, придумали разное. И это будет такой театральный марафон — они покажут свои фрагменты, жюри оценит театральный карнавал. Все артисты, которые не заняты в спектаклях, приедут в костюмах пушкинской эпохи. И все гости, а там будет установлен партер, стулья, от тысячи до полутора тысяч мы можем посадить, плюс еще люди могут гулять, у нас территория огромная — приходить, уходить. Мы всех призываем хотя бы элементы костюма пушкинской эпохи как-то примерить.

К. Мацан

— Где-то цилиндр надо будет достать.

Н. Ширалиева

— Конечно. А дальше будет программа, состоящая из премьеры балета «Бахчисарайский фонтан». Все в основном ориентируются на драматургические произведения Пушкина, но балет-то блистательный. И не так часто исполняемый. Наш театр «Русский балет» во главе с Вячеславом Михайловичем Гордеевым, народным артистом СССР, готовит эту премьеру. Это будет первый показ, open air, потому что сцена установлена перед дворцом. Вот в таком формате. А дальше — от блистательного, дружественного нам театра «Геликон-опера», замечательного коллектива — гала-концерт из фрагментов опер по произведениям Пушкина: «»Евгений Онегин», «Пиковая дама». То есть таким образом мы, я надеюсь, в этой театральной панораме мы покажем все-все грани. Мы еще хотим, чтобы были площадки для чтецов – чтобы дети и молодежь могли прочитать в свободный микрофон произведения Пушкина. И еще — вот здесь мне очень прямо нужна помощь — мы очень хотим, чтобы этот праздник приехали те, кто родился 6 июня.

А. Пичугин

— Давайте через радио «Вера» кинем клич.

Н. Ширалиева

— Любого возраста люди и любой профессии, родившиеся 6 июня. Должна вам сказать честно, что я обратилась к нашим коллегам, работающим в системе ЗАГС, наивно предполагая, что сейчас я получу сведения. Мне сказали: «Нет, не имеем мы права давать по такому запросу несерьезному такие личные данные». Поэтому у нас осталась вся надежда на наших коллег-журналистов, мы будем в соцсетях везде объявлять, потому что очень бы хотелось, которые в один день с Пушкиным родились, были с нами. Мы для них подготовим сюрпризы, подарки и вообще будем их как-то их чествовать.

К. Мацан

— Надо будет мне своего тестя привести, он как раз 6 июня родился.

К. Мацан

— Нармин Ширалиева, министр культуры Московской области, кандидат исторических наук, профессор МГИМО сегодня вместе с нами проводит этот «Светлый вечер».

А. Пичугин

— Помимо пушкинского юбилея — это всеобъемлюще, об этом можно очень много говорить — я думаю, что этим летом тоже достаточно много культурных событий будет происходить в Подмосковье. Я думаю, наших слушателей заинтересуют основные, на которые можно будет приехать. Мы и в Московской области вещаем, можно будет прийти. Люди живут в своем городе, и не знают, что их ожидает этим летом. Расскажите, к чему готовиться.

Н. Ширалиева

— Прежде всего, я хотела бы сказать о международном фестивале искусств Петра Ильича Чайковского в Клину, который у нас проходит уже в пятый раз. И он в этом году интегрирован в Международный конкурс имени Чайковского. Это событие происходит в нашей стране раз в четыре года. Кстати, Президент Владимир Владимирович Путин сказал о том, что конкурс Чайковского должен быть по масштабу равен чемпионату мира по футболу. Потому что это плацдарм для музыки будущего. Мы понимаем, как это важно, когда лауреат конкурса Чайковского, его карьера сложилась, ярчайшее международное жюри по четырем направлениям. И только одну часть жюри — по пианистам — возглавляет российский музыкант. Догадайтесь, кто?

А. Пичугин

— Денис Мацуев.

Н. Ширалиева

— Да, конечно же. Он единственный российский председатель жюри и он вместе с членами жюри конкурса приедет к нам в фестиваль. В единственный день, когда нет прослушивания, 24 июня, потому что Ван Клиберн, который стал эпохой, его победа на фестивале Чайковского в свое время ознаменовала потепление отношение между Россией и Америкой. Видите, всё повторяется в каком-то виде. Он же был потрясен Клином, домом, где жил Чайковский, его уникальной коллекцией, роялем. И традиция приезжать в Клин, она пошла от него: приезжайте сажать деревья рядом с домом Чайковского. Более того, Ван Клиберн завещал свой локон, часть своих волос похоронить в Клину, потому что он уже не мог доехать, и это было сделано. По традиции приедет вся команда жюри, посадят деревья, встретятся с гостями, вечером будет концерт Мацуева.
А всё это время на фестивале с 18 числа, когда у нас начинается конкурс, в Клину у нас будет фан-зона. Только все задают вопрос: что такое фан-зона конкурса Чайковского? Механизм примерно тот же — это большие экраны, на которые онлайн транслируется конкурс. И в общем, мы болеем, потому что всегда, когда ты смотришь, даже если ты не в теме, все равно у тебя есть свои фавориты, ты переживаешь, как они проходят, какие оценки они получают. Собственно, фан-зона — это наши одаренные дети из школ искусств, из музыкальных школ Московской области. Но не только. У нас есть дружеские взаимоотношения с другими регионами, поэтому приедут ребята из Ульяновской области, из Владимирской области, из Башкортостана. Естественно, они будут жить в Клину все эти две недели. А наши, кто в ближнем Подмосковье, будут приезжать и уезжать без ночевки. Но они будут находиться в этой фан-зоне и смотреть конкурс, они будут получать билеты. И мы их будем частично, по соревновательному принципу, возить их в Консерваторию, чтобы они имели возможность прослушивание посмотреть живьем. И главное, что у них будут постоянные занятия, мастер-классы.
Академия Юрия Башмета привозит педагогов очень именитых и будут идти постоянные мастер-классы по всем направлениям, кроме вокала. Потому что вокал сложная очень специфика, в конкурсе Чайковского его нет, потому что меняется голос. А так — пианисты, скрипачи, духовые инструменты. Они будут заниматься, будут мастер-классы. У них будут, как я говорю, «развлечения». Например, кинопоэзия будет показана, у них будут экскурсии, потому что там есть что посмотреть. И каждый вечер с 21 числа они будут смотреть большие концерты фестиваля — это Юрий Башмет, Евгений Миронов, это концерт Дениса Мацуева. Это Чаплин, о котором я говорила. Это потрясающая «Иоланта» с настоящими декорациями от «Геликон-оперы». И это выступление сегодня очень известного, невероятно популярного танцовщика Сергея Полунина, который покажет балет «Sacre», премьера которого только потом будет в «Крокусе». Первый показ будет у нас.

К. Мацан

— Ничего себе.

Н. Ширалиева

— Да, нам так повезло, у него есть окошко в графике. Мне важно, чтобы там был и балет тоже. Балет на open air площадке показывать сложно, там есть масса технических особенностей, начиная от того, что световая картинка искажается, потому что светлый день. У нас люди не привыкли, как в Европе, например, где все концерты начинаются в 21-22 часа. Мы не можем начинать в 21-22 часа, наши люди не хотят, чтобы концерт заканчивался в час ночи. И москвичи и клинчане. Поэтому мы начинаем в 19 и у нас светло. И что самое неприятное — роса, линолеум. Вечерняя роса — это очень опасно, потому что малейшая влажность травмоопасна. И завершится всё гала-концертом с лауреатами, которым будет дирижировать Башмет. 28 июня будут объявлены лауреаты в Москве, 29 будет гала-концерт в Мариинке с Валерием Гергиевым. И несколько лауреатов мы выцепим из Петербурга, привезем в Клин на «Сапсане», который останавливается в Твери. И 30 они сыграют у нас.

К. Мацан

— Потрясающие по масштабам мероприятия. И важно, что они проходят именно в тех местах, связанных с именами композитора или писателя, вот этот «гений места», принципиально важная для художника вещь. А вы еще сказали, что творческие люди ценят энергетику. Они и вправду, попадая в эти места, начинают по-новому, не знаю, танцевать, по-новому исполнять, по-новому играть? Вы это чувствуете? Вы же их наблюдаете их на разных площадках, в разных ситуациях.

Н. Ширалиева

— Да, абсолютно так. Какие-то есть моменты вдохновения, какие-то есть моменты ответов на вопросы. Прикосновение, например, к роялю Чайковского, действительно вызывает повышенное эмоциональное состояние, дрожь. Или, например, в доме Чайковского есть такое место, даже не знаю, это не балкончик, это почти эркер — там крошечный стол и стульчик. Петр Ильич любил сидеть там и читать письма. Переписка, благодаря которой мы столько знаем — знаменитая переписка с Надеждой фон Мекк. Он письма там перебирал, работал и так далее. И это тоже вызывает особое чувство. Я скажу я по своим ощущениям — я помню, когда я в первый раз попала в дом Чайковского — там такая пристройка, которую Модест Чайковский, который сразу принял решение о том, что там будет музей, это первый мемориальный музей в России, дом Петра Ильича. Там уже стиль чуть-чуть другой. Этот домик такой классический, такая классическая русская усадьба. А здесь — такой итальянский мотив, там темные деревянные панели, стол. И вдруг я вижу на этом столе портрет, фотопортрет в рамочке, любимого для меня человека, проводника для меня в этот мир, потому что я всегда была увлечена русскими балетами, Дягилевым. Как специалист по Франции, я в это погружалась.
 Нежинский для меня это особенная тема. И я вижу портрет Нежинского из знаменитого балета «Видение розы» и написано: «Моде от Ватси». Я просто расплакалась, когда мне разрешили взять эту фотографию в руки, потому что это моя тема… И когда это в интерьере, и ты понимаешь, что это не выставка, а это у него стояло на рабочем столе — то есть такие вещи существуют. А партитура — это очень трогательно. Когда у Чайковского написано «где-то в море» по-французски — а мы же знаем, что он путешествовал. Или где-то в океане… Он плыл из Америки — он же открывал Карнеги-холл, его приглашали на эту грандиозную церемонию. И он, пока плыл обратно, он очень много хорошего написал в этом путешествии. То есть даже такие вещи, и почерк, который разный — конечно, это очень…

К. Мацан

— То есть гений оживает.

Н. Ширалиева

— Да.

К. Мацан

— Становится почти современником.

Н. Ширалиева

— Мы понимаем, что это рядом: и Пушкин, и перчатки пиковой дамы и какие-то вещи — всё это реальность. И смерти нет и времени нет.

К. Мацан

— А вот об этом мы поговорим в следующей части нашей программы. Напомню, сегодня в «Светлом вечере» Нармин Октаевна Ширалиева, министр культуры Московской области, кандидат исторических наук, профессор МГИМО. В студии мой коллега Алексей Пичугин и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через несколько минут.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию светлого радио. Напомним, что здесь, в этой студии, вместе с нами Нармин Ширалиева, министр культуры Московской области, кандидат исторических наук, профессор МГИМО. Мы: мой коллега Константин Мацан и я, Алексей Пичугин. Меня заинтересовал проект, который сейчас, как вы говорите (я в одном интервью прочитал у вас), для Подмосковья приоритетный. Меня тоже эта тема очень интересует, потому что я вижу, как в Москве всё стремительно меняется с библиотеками. Библиотеки становятся такими районными местами притяжения, в которые можно прийти не только почитать книгу, как это было раньше, но встретиться с интересными людьми, провести время. Там есть клубы по интересам. Но это уже выходит за рамки просто обыкновенной районной избы-читальни — это приобретает черты такого важного социокультурного пространства. И я так понимаю, что в Московской области сейчас реализуется приоритетный проект, который называется «Перезагрузка библиотек», правильно, да?

Н. Ширалиева

— Да.

А. Пичугин

— Расскажите, пожалуйста, про это. Потому что пока, приезжая в маленькие подмосковные города довольно часто, я вижу старые советские библиотеки, которые я привык видеть с детства. Но судя по тому, что вы рассказываете, всё меняется, и будет меняться довольно быстро, хочется надеяться. Подробнее расскажите, пожалуйста.

Н. Ширалиева

— В больших городах большие библиотечные центры, и там есть много возможностей для того, чтобы их максимально модернизировать. Мы понимаем, что это должна быть аудитория для молодежи, функционал очень сильно расширяется, то есть это дети. Например, есть такая нехитрая, но очень популярная история, как «Библионяня». Вместо того, чтобы кидать ребенка в бассейн с пластиковыми шариками, в котором он барахтается, ты можешь оставить его в библиотеке и библиотекарь ему почитает книжку. Понятно, что это не детский сад, но на один-два часа мы можем оставить ребенка, и пользы намного больше. Плюс курсы, всё, что связано с лингвистикой, всё, что связано с социальной адаптацией. Для людей старшего возраста это работает очень хорошо — компьютерные курсы, языки и так далее. Но в этих стандартах, например, есть такой странный показатель: процентное соотношение работающих в библиотеке небиблиотечных специальностей. Как-то странно, да? А имеется в виду, что это специалисты по работе с детьми, социальные работники, педагоги, переводчики и так далее, то есть вообще антибиблиотекари, чтобы выполнять все эти функции. Но здесь какой момент — то, о чем вы говорите: в маленьких библиотеках, в районных и сельских. Мне кажется, что мы очень должны быть аккуратными, чтобы это не было агрессивным наступлением… Знаете, как есенинский жеребенок и паровоз.

А. Пичугин

— Нельзя всё ломать через колено.

Н. Ширалиева

— Вот. Потому что для людей, особенно старшего возраста, есть некая их среда. Я была сейчас по поручению губернатора, люди обратились, ДК в Зарайске. Там деревня, ДК действительно в плохом состоянии, это маленький клуб. И мы его сейчас будем ремонтировать — там пожары были, крыша, всё, как полагается. И там как раз лучше всего сохранилась одна комната, где библиотека. И я вошла, втянула носом этот воздух, с детства нам знакомый. Я журналистам, своим студентам в МГИМО говорю: мне стыдно признаться, но я скажу, что когда я начинала профессиональную работу, нас отправляли в типографию и заставляли работать с гранками, со свинцовыми буковками. И они смотрят в полном ужасе. Я говорю: да, Иоганн Гуттенберг практически. Как говорит мой сын: и даже йогурта у вас не было в детстве.

А. Пичугин

— На почте этот запах был особенно явный. Даже не в библиотеке, а на почте, где тогда люди получали газеты.

Н. Ширалиева

— И там вот этот деревянный каталог. Я схватила телефон и стала его фотографировать, потому что у меня было такое ощущение, что всё это закончится. Когда я училась в МГИМО, я просиживала в библиотеке вот с этим самым каталогом, с этими ящиками, которые ты выдвигаешь и там картонки смотришь.

А. Пичугин

— Я учился в другом вузе, но я тоже прекрасно помню эти деревянные каталоги с картотеками, которые перебираешь…

Н. Ширалиева

— И вот скажите мне, пожалуйста, надо всё это прямо вот так выдрать с корнем, с мясом, выкинуть на помойку и поставить интерактивный экран сразу? Я не знаю.

А. Пичугин

— Не все смогут сразу адаптироваться.

Н. Ширалиева

— Да.

А. Пичугин

— Я понял, что библиотека бессмертна. Я думал, честно говоря, что пришло время исключительно интерактивных экранов и библиотеки должны полностью измениться. Но в какой-то момент несколько лет назад я понял, что библиотеки и в своем обычном формате бессмертны, когда я приехал в небольшое глухое село в Ивановской области, куда и дорогу-то размывает и проехать не всегда можно. Там давно нет фельдшерско-акушерского пункта, там давно закрыт Дом культуры, там давно нет ничего вообще, кроме библиотеки. Библиотека, несмотря ни на что, продолжает работать. Ничего нет в селе уже, колхоз умер 10 лет назад — библиотека есть. И туда до сих пор приходят люди. А жилое село, получают книги.

Н. Ширалиева

— Понимаете, мы все время… Я сейчас тоже 90 процентов читаю в электронном виде просто потому, что дома пока вот совсем некуда ставить книги на нынешнем этапе. Но библиотека нескольких поколений, я очень ею дорожу, я взяла с сына слово, что когда меня не будет, делай что хочешь, но чтобы эти книги, на которых мы выросли, твои дети тоже сохранили. Андрей Сергеевич Кончаловский сказал, что бумажная книга очень скоро станет предметом роскоши. Не думаю. Думаю, что на нашем веку нет. Есть библиотека, как собрание книг. Знаете, недавно я слышала, кто-то говорил, что из книжного фонда надо издания до какого-то года выкинуть. Я пришла в дикий ужас, я говорю: вы сошли с ума? Есть понятие книжной редкости и в этих изданиях же есть уже ценность библиографическая. Так что здесь надо аккуратно. В больших центрах — да, и молодежные центры, либрарирумы и всё что угодно. Маленькие сельские библиотеки мы должны прежде всего привести в порядок с точки зрения ремонта, чтобы там не осыпалась штукатурка и чтобы там были все удобства, как минимум это первый шаг. И аккуратно, именно с точки зрения того, что надо советоваться с жителями и понимать, что там происходит. То есть я бы на первом этапе говорила о том, что, допустим, оставляем, если мы говорим о каталоге, и ящички и интерактивные экраны, постепенно переходим.

К. Мацан

— То, о чем Леша сказал, что в селе уже ничего нет, а библиотека живет — вы это наблюдаете, скажем так, на более широкой выборке? Вы же разные видите города и села. Ведь результат работы библиотеки — это не книга, это человек, прочитавший книгу, если я правильно понимаю. Идет человек за этой книгой? Не в больших городах, где это такое модное, уже почти полухипстерское место тусовки с кофе и вай-фаем, а там, где нормальная жизнь, скажем так.

Н. Ширалиева

— Мне кажется, что да. Тем более, что действительно, у людей с точки зрения материальных сложностей, книги остаются за рамками возможных покупок. Другой вопрос, и я этим стараюсь заниматься — понимаете, когда формально спускается сверху: вы должны закупить то-то и то-то. И это закупается, но это никому не нужно. Я видела, условно, что на первом месте какие-то исследования по фольклору, — но я не думаю, что это для широкой аудитории, все-таки это специфическая литература. А вот книги, дорогие издания — сейчас такие привлекательные издания, например, по хаускипинг или по воспитанию детей, — молодая мама в селе не может себе это позволить. Пусть она пойдет и посидит спокойно полчаса, полистает эту глянцевую книгу. Я не буду заставлять ее читать обязательно Достоевского. Тем более, может быть, у нее дома есть. Вот какие-то эти в хорошем смысле модные издания — дорогие — они должны быть доступны для людей. И плюс, конечно, образовательная история. И опять-таки, я сама подписана в губернской библиотеке, и сын мой. Кстати, ему было сложно — он привык просто скачивать. А я ему объяснила, что это библиотека: ты можешь взять книгу бесплатно, но ты должен дождаться, когда она там есть. То есть такой сложный…

К. Мацан

— Сложный квест.

Н. Ширалиева

— Да-да. Это же и доступ к научной литературе, к зарубежной. То есть это постепенно... Знаете, я сторонник того, чтобы нельзя осчастливить насильно. И заставить всех завтра же проснуться и быть стопроцентно современными. Я сама достаточно несовременный человек в каких-то моментах. И человек имеет право в том числе и на какую-то привычную среду. Но должно быть чисто, удобно, комфортно, доступная среда — вот мы на это в первую очередь тратим средства.

К. Мацан

— Мы говорим, что быть современным, читать электронные книги, а на самом деле, если заниматься, например, наукой, то ты не в каждом магазине найдешь книгу, которая тебе нужна. Она есть в одном экземпляре в какой-нибудь библиотеке, потому что была выпущена тиражом 1000 экземпляров. И даже 30 лет назад уже превратилась в библиографическую редкость.

Н. Ширалиева

— Да, конечно.

А. Пичугин

— Но тут уже другая сложность. Мои знакомые друзья занимаются фундаментальной наукой, и понятно, что та литература, которая им нужна, она не то что в подмосковной или в московской библиотеке, она зачастую в единственном экземпляре. Вот у меня товарищ недавно искал книгу, она во всем мире была в трех библиотеках в единственном экземпляре.

К. Мацан

— Хороший повод путешествовать.

Н. Ширалиева

— На русском языке?

А. Пичугин

— Нет, конечно.

К. Мацан

— Нармин Октаевна, а вот был проект такой. Почему я говорю был, потому что он громко о себе заявил — «Русская опера у стен монастыря». Вот то, о чем вы сказали в конце первой части, что времени нет и смерти нет. Мне кажется, это один из проектов, в котором это явлено с такой совсем большой силой. Потому что какое-то религиозное пространство, сакральное пространство своей внешней такой стороной, своей стеной монастыря соединяется с миром культуры. Будет ли еще подобные инициативы и как это развиваться должно?

Н. Ширалиева

— Это любимейший мой проект, невероятно дорогой для меня. Конечно, я очень благодарна, благодарна не то слово, митрополиту Коломенскому и Крутицкому Ювеналию, который благословил и помогал. И мы, к счастью, достаточно часто видимся…

К. Мацан

— У вас одна епархия.

Н. Ширалиева

— Да. И мы как раз с ним согласовываем, по его благословению, места проведения. И вот мы тоже обсуждали, что будет Коломна, Серпухов. Очень ждут люди. Понимаете, это действительно дало нам, во-первых, какое-то понимание. Правда, многие подходили и говорили, что первый раз в жизни услышали оперу «Борис Годунов» — как это прекрасно. То есть мне важно было соединить, показать, что между Церковью и культурой никакого не то что противостояния нет, а всегда как раз было единство, потому что это в традициях русской культуры.

К. Мацан

— Это органическое единство.

Н. Ширалиева

— Конечно. Когда говорят «русская духовная культура», я говорю: а может быть русская бездуховная культура? Ну, бред, да. Даже лингвистически. Потом, мне важно было подчеркнуть, что монастыри — это всегда источник просвещения, это же всегда хранилище книг. У меня вообще есть мечта, я человек упорный, и я думаю, что я ее реализую — просто надо понять, с какой стороны. Я возила детей, своего сына и его класс, когда он еще в школе учился, по нашим монастырям. И как рассказывали об истории там — через историю монастыря, через иконы и так далее. Потому что здесь Дмитрий Донской — ну вот он здесь, никуда мы от этого не денемся. А Лавра? А скрывавшийся Петр I? То есть это пласт истории. И я мечтала сделать, может быть, телевизионный цикл, вот именно глазами детей, потому что они такие вопросы задавали смешные. Когда, например, одна девочка выяснила, что Солунский — она десять раз переспрашивала, что это такое, когда ей объяснили, что это Салоники, она закричала: «Ой, я же там была!» Для нее Салоники — это курорт. Детки были уже из старших классов, но тем не менее.
И как им настоятели рассказывали — вот так рассказать об истории через наши монастыри Подмосковья, по стране, у меня эта идея есть. И я думаю,  я ее толкаю. И поэтому была идея, что монастырь, и еще это популяризация русской оперы — что это русская историческая опера. Их много, но их не так часто сейчас ставят — они сложные, их сложно петь. Проще забабахать «Кармен» с «Травиатой», и, как говорят, для оперного театра это благополучная касса. Из русских опер — «Евгений Онегин» и «Пиковая дама», «Травиата» и «Кармен», и всё. А «Псковитянка»? А «Сказание о граде Китеже» сложнейшая, мало где идет. Ну, еще «Царская невеста».
Вот мы показывали «Бориса Годунова», «Царскую невесту». «Алеко» даже благословил митрополит. Она такая сложная, Пушкин, но тоже с нравственной идеей. А в этом году новая история, потому что это премьера «Геликона» — «Мазепа». Причем тоже она так и поставлена, абсолютно такая нравственная трагедия и тоже в исторических реалиях. Поэтому это будет «Мазепа». И я очень хочу, просто она очень сложная, не потянем в этом году, значит, в следующем — есть фантастическая опера Прокофьева «Война и мир». Есть «Бородино», у нас Можайский район. У меня есть мечта поставить оперу «Война и мир», она действительно очень сложная, она идет в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко — там хоры, там... Еще бы, например, её показать.

К. Мацан

— Вы сказали про то, что есть такой набор беспроигрышных опер для оперного театра, я этого не знал. Но мне это поражает, потому что я помню, когда я был маленький, лет 20 назад я пел в детском хоре Большого театра. И мне казалось, что там вообще ничего не шло кроме «Хованщины» и «Бориса Годунова», в которых мы пели.

Н. Ширалиева

— «Борис Годунов» еще да…

К. Мацан

— «Хованщиной» Мусоргского была заполонена вся афиша, как мне тогда казалось, было очень много. А опера не самая простая, не самая… Это не мелодика Бородина или Римского-Корсакова, это все-таки Мусоргский. То есть что-то изменилось с тех пор? Или большой перемены не было, просто у меня такие детские впечатления?

Н. Ширалиева

— Был период, когда действительно какая-то такая лакуна страшных 90-х годов, когда стали всё терять, и оперные театры пытались быть все более и более популярными и понятными. Отсюда вот это оперная режиссура странная, со всякими странными трактовками совсем вразрез с материалом и так далее. Сегодня возвращается интерес и в том числе во многом благодаря Валерию Абисаловичу Гергиеву, который как раз ставит очень сложные нетривиальные произведения. Как все говорят: «Ну, он может себе позволить, потому что в Мариинку все равно пойдут». Но они должны пойти и не уйти. И в Большом  тоже…

К. Мацан

— Другая причинно-следственная связь: идут, потому что хорошо ставят и хорошо исполняют.

Н. Ширалиева

— Конечно. И исполнители такого уровня. Если исполнитель хочет быстрой славы и быстрых денег, то он выучивает (это же тоже огромный труд) вот эти самые ходовые, что называется, партии, и он с ними путешествует по миру. Он, в отличие от балетных, он легко может на итальянском языке встроиться в любой спектакль. А эти все истории, мы говорим о русской опере. Глинка, кстати, в меньшей степени тоже. И Бородин тоже. И Мусоргский — это большая работа, но сейчас, к счастью, они появляются. И мы стараемся тоже эту историю максимально продвигать.

К. Мацан

— Дай-то Бог.

А. Пичугин

— Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня Нармин Ширалиева, министр культуры Московской области, кандидат исторических наук, профессор МГИМО. Давайте поговорим немного о той теме, которую я в начале программы анонсировал. Действительно, ситуация наверняка очень сильно отличается в ближайшем Подмосковье, где проходит огромное количество мероприятий и в городах Подмосковья, а тем паче в небольших поселках, которые в советское время существовали за счет колхозов, небольших предприятий, которые потом закрывались в 90-е годы. Но там остаются люди, там есть дома культуры, дворцы культуры. Кстати, относительно недавно выяснилось, что молодое поколение, те, которым сейчас 20, чуть меньше, не знают, как аббревиатура ДК расшифровывается. Но тем не менее, эти ДК существуют, продолжают работать и там что-то происходит. И, насколько я понимаю, это тоже в вашем ведении. Вот как ситуация развивается в дальнем Подмосковье — есть ли какие-то проекты, программы или идеи, как изменить там ситуацию с состоянием культуры?

Н. Ширалиева

— Дома культуры или дворцы культуры, во-первых, это так называемая кружковая деятельность. И это важно, потому что действительно отдают детей с радостью — это и театральные кружки, музыка и танцы. И, кстати, старшее поколение… Я скажу, что есть отдельные программы, это в том числе и национальный проект «Культурная среда» — это наши капремонты, реконструкции. Например, наследие сталинского периода, они монументальны, их оставила эпоха, входишь и сразу видишь, что этого периода…

А. Пичугин

— Сталинский ампир.

Н. Ширалиева

— Да. И там широкие лестницы, большие пространства, то есть рассчитано было, чтобы было удобно. Их можно подновить. То есть, естественно, всё сохраняют, это же все объекты культурного наследия — всю эту исторического лепку и так далее. И там можно что-то делать, помимо, скажем так, только детских праздников.

А. Пичугин

— Да. Одно дело в кирпиче, а другое дело — наполнение.

Н. Ширалиева

— Вот на самом деле, с наполнением как раз меньше проблем.

А. Пичугин

— Да?

Н. Ширалиева

— Конечно. Потому что есть очень много людей-подвижников, очень много студий. Мы стараемся максимально насыщать. Я сказала, что я поеду в Домодедово, потому что Василий Семенович Лановой…

А. Пичугин

— Это вы до программы нам рассказывали.

Н. Ширалиева

— Да, до программы. Лановой со своей программой «Спасибо за верность, потомки!» проехал по нескольким ДК разным — в год театра, о котором мы не поговорили. У нас подмосковная афиша подмосковных театров памяти Олега Табакова. Потому что это человек, который для меня чрезвычайно важен, в моей судьбе сыграл особую роль. Это вселенская фигура. И кстати, они встречались с губернатором, Андреем Юрьевичем Воробьевым, и очень у них были очень теплые взаимоотношения. И его памяти мы посвятили эту афишу. Его театры, которыми он руководил — Московский Художественный театр и театры его учеников: Театр наций, Евгений Миронов, Театр Табакова, Владимир Машков, и Театр Пушкина, которым Евгений Писарев руководит, тоже его ученик. Вот их спектакли поехали по Подмосковью. Смысл в том, что цена билетов от 100 до 300 рублей — то есть доступно пойти на спектакль Театр наций, с Ингеборгой Дапкунайте в главной роли, за 200 рублей.

К. Мацан

— Невозможно.

Н. Ширалиева

— Ну вот, приезжайте к нам в Подольск. У нас получилось 12 спектаклей. Табакерка показала пока один спектакль, осенью еще будет. Всего 12 спектаклей. Это к разговору про ДК. Каждая техническая группа каждого театра — Театра наций, Московского Художественного театра — проехала по этим ДК. Вопрос был только один: чтобы встали эти спектакли, не самые сложные в постановке. Но мы понимаем, что в сталинских ДК еще худо-бедно они встают. Дальше, в советский период, эти ДК были рассчитаны, так сказать, на детские утренники. Свет можно привезти, но куда его вешать? — там нет фрамуг. И это просто опасно, мы же не можем… Я уж молчу про поворотный круг, про люки, когда кто-то появляется и исчезает. То есть, конечно, хочется… В принципе, нам привезти московские театры — мы договариваемся, театр получает какой-то гонорар, но все равно там социальная история, — это не сложно. Мы сыграть их не можем — то есть технически… Как раз с наполнением — я вам за месяц могу заполнить, по договоренности с московскими театрами, с самыми интересными артистами и музыкантами, вообще все наши 100 ДК. Но технологически…
Самое простое — это музыка: нужно только 85 стульев — сажаем симфонический оркестр и в живой акустике играем. Это мы делаем. Проект Никиты Высоцкого «Дорогой Высоцкого» — со всеми звездами: Сергей Безруков, который сделал целый спектакль, Александр Домогаров, Дмитрий Харатьян, Александр Ф. Скляр, Дмитрий Певцов, Ирина Апексимова, Екатерина Гусева. Это были концерты по Высоцкому в тех местах, где он выступал. Владимир Высоцкий, как известно, в Москве концертов не давал, только в области. И в каждом ДК подходили люди к Никите и говорили: мы помним концерт вашего отца, мы его сфотографировали, вот мы его записали. Он для своего музея получил новые предметы и так далее. То есть заполнить… И, кстати, московские артисты с удовольствием приезжают, потому что для них это тоже момент — они устают, им нужна новая энергетика. Главная проблема — именно техническое оснащение. И детям тоже хочется, чтобы хореографический класс был с нормальными зеркалами, станками и потолками. Это большие деньги, это миллиарды. Есть программа, где-то мы проводим капремонт, где-то реконструкция, что-то строим. Сейчас Наро-Фоминск, практически с нуля сделали дом культуры «Тамань», открыли его.
Мы говорили с вами про кружковую деятельность, и я вспомнила, в «Тамани» мы прошли, там детки, замечательная студия, и пожилые люди, это было невероятно трогательно — там такой клуб, они сидят, бабулечки, джутовое плетение. То есть у них какой-то бисер лежит… Они мне подарили шкатулку. И они мне говорят: «Нам здесь так весело, так здорово — мы приходим и можем… Дома все от нас что-то хотят, а мы приходим поговорить, руки заняты. Мы чувствуем себя, как барыни». То есть светская жизнь у них такая. Но все равно для этого должна быть чистая светлая комната с нормальными окнами и чтобы ведра не стояли, как это происходит и штукатурка не текла. Так что ближние, дальние… Вот Серебряные Пруды — самая дальняя точка.

А. Пичугин

— Да,  почти столько же, сколько до Рязани от Москвы.

Н. Ширалиева

— Да. Вот к разговору про людей: а вы знаете, что оттуда родом наш замечательный великий артист Столяров? Его семья, уже три уже поколения Столяровых, там делают летом фестиваль «Столяровские встречи». Песни из фильмов «Морозко» и так далее, артисты приезжают. Мы там немножко участвуем, он по бюджету, как вы понимаете, значительно меньше, чем фестиваль Чайковского. Даже «Столяровские чтения» они делают. Я обязательно поеду на фестиваль. Павловский Посад — все знают платки. Там родился Вячеслав Тихонов. Сделали музей — чудный совершенно. Занимается Анна Тихонова, его дочь. Муниципальный музей — с его костюмами, с предметами их семьи. И уже не первый год проводим кинофестиваль Вячеслава Тихонова с международным жюри, со спектаклями. Откопали даже картину, в которой снимался Тихонов и которую мы не видели, такая совместная работа. Приезжают артисты. В этом году давали  особый приз Игорю Костолевскому. Вечер вел Михаил Швыдкой, это было открытие кинофестиваля. Вот вам, пожалуйста, Павловский Посад — не Химки, не Мытищи, не Одинцово…

А. Пичугин

— Это уже подальше.

Н. Ширалиева

— У нас фестиваль потрясающий — у нас была красная дорожка, мы пригласили наших гостей из стран Балтии, наших знаменитых артистов: Арнис Лицитис, Мартиньш Вилсонс — вот этой эпохи. Они так красиво шли по этой красной дорожке среди нашей зимы. То есть я вам могу называть — в каждом городе какая-то своя история, с чем-то связанная. Черноголовка — Музей военной техники, мы сейчас там проводим много мероприятий к 9 мая. В общем, нужно только как можно больше вкладывать в инфраструктуру. А люди у нас очень талантливые. Педагоги, занимающиеся с детьми, замечательные. У нас 200 школ искусств, которые в подчинении Минкульта. Сейчас эксперты «Новых имен», программы Дениса Мацуева, мы вместе делаем большой проект. Они просто отслушали наших детей и были потрясены уровнем, они хотели 10 стипендиатов — взяли намного больше, по всем музыкальным направлениям. И сейчас они едут в школу Дениса Мацуева в Суздаль. Мы будем делать свои летние школы. На самом деле, с точки зрения человеческого потенциала всё очень хорошо.

К. Мацан

— Есть такой стереотип, а может быть, не стереотип, о том, что художникам, творцам культуры, не всегда просто найти общий язык, скажем так, с чиновниками от культуры, с управленцами от культуры. А еще есть третья группа — это журналисты, пишущие о культуре. Вот вы в своей деятельности знаете сферу и журналистики, само собой, чиновничью сферу и самих творцов. Это стереотип? Или это правда? В чем заключается диалог, скажем так, управленцев, власти и тех людей, которые ценят энергетику места?

Н. Ширалиева

— Я очень надеюсь, что я как раз, скажем так… Да вообще, честно говоря, я слово «чиновник» не хочу произносить.

К. Мацан

— Мы возьмем его без негативной коннотации.

Н. Ширалиева

— Но оно нового типа, потому что у меня же иначе путь складывался. Я специалист по культуре, культуролог, хотя в дипломе написано «журналист-международник со знанием языков», и так оно и есть. Но у меня и в журналистике всегда был принцип: не они для нас, а мы для них, — потому что люди, которые созидают, ты можешь только к ним приблизиться, и  если ты хороший журналист, ты тоже созидаешь. Если ты разрушаешь, и твоя задача только причинить боль… Я студентам всегда начинаю с этого объяснять: кто вам сказал, что интервью — это пыточная камера, кто это придумал вообще?

А. Пичугин

— А кто-то так считает?

Н. Ширалиева

— Ну как? Вот это — ткнуть в больное место, вытянуть что-то… Ну, есть же такие стандарты. И я говорю, вы понимаете, что намного больше можно в любви. Конечно, надо готовиться и так далее. Поэтому мне во многом легче, потому что меня воспринимают, как свою. Меня воспринимают как свою, и я, конечно, совершаю ошибки. У меня доброе мудрое руководство, которое поругает, конечно, но пока прощает. Как раз я совсем не номенклатурная. Но мне кажется, что сегодня эта тенденция, чтобы люди были из среды. Мое глубокое убеждение, что, например, профильные ведомства должны возглавлять люди, которые эту отрасль знают. Кстати, например, в медицине такое правило есть. У меня папа, у меня все врачи в семье. Смешно, у нас два министра в одной семье, папа уже много лет министр здравоохранения  Азербайджана. Но он врач, прошедший весь путь. И как он защищал докторскую — я была студенткой первого курса, я помню, какой это был огромный труд. Он практик. Например, министр здравоохранения не может быть не врач, потому что иначе это вообще катастрофа. А почему считается, что другими отраслями… Ну, конечно, это верх некомпетентности, когда человек какие-то вещи выдает, совершенно… Нельзя всё знать, но…

А. Пичугин

— Это современные веяния — заменить специалистов на эффективных менеджеров.

Н. Ширалиева

— Мне кажется, что это уже антисовременно, потому что столько…

К. Мацан

— Уже в обратную сторону качнулся маятник.

А. Пичугин

— Если в обратную сторону, то это хорошо, конечно.

Н. Ширалиева

— Просто какие-то навыки, если ты движешься вперед, если ты самообразовываешься, ты можешь. Но у тебя же должен быть авторитет в среде — ты принимаешь решения в каждой отрасли. А как ты можешь их принимать, если ты в этом ничего не понимаешь? Потом, тебя обмануть могут. Мне тут сказал один коллега, творческий человек: как нам не повезло с министром, потому что вас обмануть нельзя. К вам приходишь, пытаешься что-то втюхать, а вы говорите «нет».

К. Мацан

— Не на того напали.

Н. Ширалиева

— Или, например, когда какое-то мероприятие, мне говорят: будет тот-то и тот-то, называют какие-то известные имена. Мне несколько раз приходилось так делать, это неприятный прием, а как еще поймать? Я снимаю трубку: «Иван Иванович, вот мне говорят, что вы будете принимать участие». Он говорит: «Первый раз слышу». Как правило, так поступают люди нечестные, которым как бы нужны какие-то преференции и так далее. Здесь, видите, я так эмоционально. Правда, это больная тема. Чтобы иметь право принимать решения, ты должен разбираться, хотя ты не можешь знать всё, нельзя объять необъятное. Я всегда говорю, что я безумно люблю классическую музыку и театр, и хожу на концерты в любом случае, даже если у меня… Как на канале «Культура» говорили, что «нам платят такую низкую зарплату, потому что мы и так без зарплаты занимались бы тем, чем занимаемся». Мы любим культуру, ходим в театры… Это часть моей жизни, она от меня никуда не денется. Я люблю какие-то виды искусства, какие-то мне сложно понять эмоционально, сердцем, например, современную фотографию — но я же не говорю, что это плохо. Я знаю, умом, интеллектом понимаю, но у меня душа не отзывается. Но при этом, если мне понадобится, естественно, я посмотрю и вникну, потому что у меня ключи есть к этому. Здесь проблем с этим нет, есть проблема с какой-то иногда структурированностью и технологическим подходом к решению проблем. Например, в том, что касается развития материальной базы. Но я стараюсь, вникаю. Потом, у меня коллеги есть, которые мне подсказывают.

К. Мацан

— Как вы сказали в начале, у вас хорошие советники, которые в этих местах жили, творили и всё знают, что там надо делать. (Смеются.)

А. Пичугин

— Спасибо вам большое за этот разговор. Напомним, что в гостях у светлого радио сегодня была Нармин Ширалиева, министр культуры Московской области, кандидат исторических наук, профессор МГИМО. Я — Алексей Пичугин…

К. Мацан

— Я — Константин Мацан. До свидания.

А. Пичугин

— Всего хорошего.