Поделиться
В этом выпуске своими светлыми историями, связанными с духовной борьбой и преодолением искушений, поделились ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Александр Ананьев, Алла Митрофанова, а также наш гость — клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами в Москве священник Павел Усачёв.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова, Кира Лаврентьева
К. Лаврентьева:
— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, здравствуйте, дорогие друзья! Мы вновь вас приветствуем в этой же студии, в этот же час и в этот же день недели. С вами мои коллеги замечательные: Александр Ананьев, Алла Митрофанова и я, Кира Лаврентьева. И с радостью представляю гостя нашего дорогого, священник Павел Усачев сегодня в гостях у «Светлых историй», клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами. Также поздравляю всех вас с Великим постом, и, видимо, наша тема, она неразрывно связана с Великим постом, уповая, что отец Павел по этой причине выбрал такую непростую тему, которая называется «Духовная брань...»
А. Ананьев:
— «Светлый опыт духовной брани».
К. Лаврентьева:
— Сашенька, спасибо! Я даже боюсь произнести. Действительно, «Светлый опыт духовной брани», дорогие друзья. Смотреть и слушать вы можете нас на сайте radiovera.ru и в группе Радио ВЕРА во «Вконтакте».
А. Ананьев:
— Между прочим, отец Павел меня сегодня потряс. Здравствуйте, друзья!
К. Лаврентьева:
— Здравствуй, Сашенька!
А. Ананьев:
— Отец Павел приходит, я завариваю ему чашку чая, не спросив, будет он чай или нет. Ставлю перед ним чай, сахар. А он увидел чай и так обрадовался, как ребенок, и говорит: «А я уже несколько дней чая не пью. Вот даже чай не пью». То есть, вот Великим постом отец Павел не пьет чай.
о. Павел:
— Уже пью.
А. Ананьев:
— Да! Но вместо того, чтобы сказать: «Александр! Отойди от меня, сатана, я Великим постом чай не пью, зачем ты мне его тут поставил?», он обрадовался, как ребенок счастливый абсолютно, выпил этот чай, говорит: «такое счастье». Вот для меня, отец Павел, это тоже маленький, но такой очень-очень назидательный, очень приятный, очень позитивный такой, даже не урок, а такая иллюстрация, как надо поступать.
К. Лаврентьева:
— А вы знаете, отец Павел когда у нас в гостях, у «Светлых историй», это всегда такое счастье! В прошлый раз, я помню, была такая пронзительная история, что рыдала вся студия. Я не знаю, что будет сейчас, и мне не терпится скорее вас спросить, отец Павел.
о. Павел:
— Мне бы очень хотелось поплакать еще с Александром и с Аллой, мы не плакали еще вместе.
К. Лаврентьева:
— Может быть, сегодня будет как раз тот день. (смеются)
А. Ананьев:
— Когда мы встречаемся, мы смеемся обычно, как умалишенные.
К. Лаврентьева:
— Это добрый знак, это способ борьбы со стрессом.
А. Ананьев:
— Что вы имели в виду, дорогой отец Павел, заявив тему наших сегодняшних «Светлых историй» — «Светлый опыт духовной брани»? У меня сразу картинка: муж возвращается домой поздно и не в подобающем состоянии, и жена в длинном красивом платье на него бранится, и это светлый опыт духовной брани (делает это духовно, безусловно).
К. Лаврентьева:
— Мне кажется, духовная брань — вещь очень серьезная, такая страшная.
А. Ананьев:
— Вот! А я не понимаю, что такое духовная брань.
К. Лаврентьева:
— Алла, кстати, в одном из выпусков «Светлых историй» рассказывала нам совершенно жуткую, но очень поучительную историю как раз про вот эти вот «божества» в одном из своих путешествий, которые ей там среди ночи привиделись. И на самом деле-то они и привиделись, как говорят святые отцы, это вполне все очень реально и очень серьезно.
А. Митрофанова:
— Ну, то есть лучше с этим миром не соприкасаться, тем более искать с ним встречи никому бы не рекомендовала, иначе с чем сталкиваешься, это очень страшно. Я не искала этой встречи, так вышло, что она была, и как мне потом сказал один замечательный опытный священник, он сказал: «Аля, Господь тебе только приоткрыл, вот капельку-капельку приоткрыл, в каком на самом деле мире мы живем, и что помимо того, что мы видим и осязаем, есть масса еще чего, от чего, слава Богу, мы убережены, так сказать, там ангелы над этим работают, Господь вообще, и много что еще». А люди, обладающие духовным опытом, они-то как раз в курсе, где мы живем и как это все непросто, скажем так.
А. Ананьев:
— Расскажите же, отец Павел, и на примере вашей истории мы поймем, что же такое, действительно, духовная брань и к какому светлому опыту она может нас привести.
о. Павел:
— Спасибо, что вы мне даете первому слово, это очень ответственно, тема очень важная. Конечно, речь идет о брани духовной, брань — это не то, что там муж с женой бранится, все-таки более подходящее слово, которое всем понятно, это — битва. И вот апостол Павел в послании к ефесянам в 6-й главе, он говорит, как нужно подготовиться к этой битве. Наверное, все знают эти слова удивительные, что: «Итак встаньте, препоясав чресла ваши истиною», и в конце завершает: «...а паче возьмите щит веры, которым сможете угасить раскаленные стрелы лукавого». Вот это духовная брань, когда мы вот сейчас, Великим постом решаемся в очередной раз спуститься, может быть...
К. Лаврентьева:
— Вглубь себя.
о. Павел:
— Да, даже в свой ад, он есть у каждого человека, и в этом аду, вот сейчас пришла такая картинка: много «кабинетов», в которых сидят не просто психологи, а экстра-класса специалисты — бесы, которые знают на основе анализа, они умеют очень здорово анализировать наше поведение, вот такие бихевиористы, это вот психология поведения...
А. Митрофанова:
— Бесы-бихевиористы — это очень хорошо. (смеется) Это не значит, что бихевиористы —бесы, ни в коем случае! Психологи, мы очень уважаем ваш труд.
о. Павел:
— Да, но тем не менее, вот эти лукавые духи, они умеют анализировать, у них такие аналитические способности очень развиты, как мне кажется, и они вот в этом аду ждут, и мы все равно должны в этот ад спуститься, потому что иначе не справится с теми страстями, которые есть у каждого человека, и при этом еще у каждого они в каком-то своем раскладе, где что-то более ярко, чего-то нет, но может возникнуть, они еще умеют прогнозировать, мне кажется, что бы можно было подкормить, вот как эти «Письма Баламута», может быть, мы не можем руководствоваться этим, как истинным учением о бесовском мире, но тем не менее какие-то образы нам даются, поэтому я вот в этом контексте хотел бы поговорить, рассказать, если можно, несколько таких предваряющих историй о соприкосновении с темным миром, о том, что он действительно существует, как вот ваша передача замечательная «Вопросы неофита» с отцом Никандром, прослушал ее, просмотрел, вот общий такой позитив, общий посыл программы, что не стоит бояться.
А. Ананьев:
— Мы с отцом Никандром так про бесов поговорили, восхитительно.
о. Павел:
— Страха, конечно, не должно быть, но тем не менее вот мой личный опыт, это на заре моего служения священнического, я был такой священник-неофит, можно так сказать, я не знаю? Ну, в общем, понятно, о чем, да?
К. Лаврентьева:
— Ну, горящий-горящий молодой священник.
о. Павел:
— Да, да, я служил там без сокращений, а на свою хиротонию диаконскую (меня на мученика Трифона, хиротонисали, 14 февраля), я решил послужить ночью, это была моя первая годовщина, когда меня рукоположили в диаконы, я уже был священником, но вот я решил послужить ночью, причем там такая служба огромная, никто не согласился со мной петь, служить, только кума моя согласилась, одна единственная на клиросе, и она же единственная прихожанка, и огромная служба, мы начали там в полночь с литиёй, акафист я читал еще на утрене, и вот во время акафиста я понял, что мученик Трифон, он умеет повелевать бесами, вот как бы такое там есть, я не помню эти слова, но я такой стою во время акафиста, думаю: «вот здорово, интересно», а у меня в жизни такая мысль, ну как бы это не сформулировано, но идет такое чувство, даже еще не вербализировано, а просто такое настроение, что — вот, достиг такого, что он мог там приказывать, повелевать, и слушались бесовские эти силы, а у меня в жизни никогда не было соприкосновения с этим миром. А потом уже, на проскомидии, это уже под утро, уже светает, такой, знаете, полумрак, я стою, уже вынимаю частички такой, уже практически засыпаю, уже мучаю себя, все через силу... вдруг поднимаю глаза — а на меня смотрит страшное, бледное лицо, вот так с широко открытыми глазами, вот так уставилось прямо мне в глаза! И я не знаю, сколько это продлилось, может быть, минута, но какая минута, время растягивается в таких стрессовых ситуациях, наверное, какая-то секунда-две...и тут я понимаю, что это я! Это я отражаюсь в стекле напротив, понимаете, мне Господь показал, что не нужно тебе никаких бесов, ты на себя посмотри, вот твоя бледная физиономия! Господи, слава Тебе, Ты мне показал, что вот с этим миром, это не то, что не надо соприкасаться, это любопытство тоже, любопытство, ни в коем случае. И вот еще одна история, с моей женой связанная, ее эта мысль тоже посетила в какой-то момент, мы жили тогда в Сергиево-Посадском районе, под Сергиевым Посадом, в деревне, пять лет, и она прочла какой-то текст, по-моему, приснопоминаемого убиенного отца Данила Сысоева, о том, что вот он там как-то тоже рассуждает о соприкосновении с этим темным миром, и у нее тоже такая мысль, у жены: «вот, а я никогда не соприкасалась», не то, что даже какое-то любопытство, а просто вот какая-то такая мысль. И в этот же день она едет в Москву, она давала тогда частные уроки по фортепиано, и в метро она спускается, садится в вагон, и как-то, ну, знаете, периферическим зрением видишь, что какая-то женщина странная, неприятная какая-то вот стоит, и она как-то инстинктивно решает пройти в другую часть вагона, садится на сиденье, чтобы подальше от нее быть, и у нее внутри возникает такое желание прочесть «Отче наш», она говорит потом, чтобы как-то оградиться от чего-то, такое было чувство, что надо от чего-то оградиться, вот она читает «Отче наш», и она не успевает дочитать «Отче наш», как эта женщина уже стоит рядом с ней, вперив в нее свои глаза, и орет буквально на весь вагон таким, знаете, нечеловеческим голосом: «Ты, из-под Сергиева Посада, хватит меня мучить!», и потом завертелась волчком, и уже там открылись двери, и она уже вышла, выскочила, прям ее вынесло, и жена тогда поняла: вот это да! То есть бес назвал прямо место, дислокацию нашу, мы под Сергиевым Посадом жили...
А. Ананьев:
— Это был не кондуктор?
о. Павел:
— Нет, нет, это, понимаете, до дрожи, до мурашек, это было страшно, она потом рассказывала и прямо холодным потом мы все тоже обливались, но какой позитивный здесь момент, что даже пыль от Радонежской земли Преподобного так противна бесам, то есть это про то, что мы имеем, конечно, защиту вот от этого, с чего мы сегодня начинаем, мы имеем эту защиту по милости Божьей. Но вот я хочу рассказать, собственно, основную историю, и общий посыл такой, что Господь, Он может попускать бесам войти в нашу жизнь тем или иным образом, и это происходит, мы все знаем этот тяжкий опыт, и мне кажется, что этот резонанс возникает, когда у человека какие-то выпуклые проблемы с гордыней, вот у меня такое ощущение, я, исходя из своего тоже опыта, это могу сказать, потому что сатана же возгордился тогда, когда отпал от Бога, и вот этот резонанс возникает. И вот речь пойдет об одной женщине, которую я никогда не видел, я никогда не слышал ее голоса, но моя супруга, в деревне, где мы сейчас каждое лето отдыхаем, село Худынское Ивановской области, где начинал подвизаться преподобный Макарий Унженский и Желтоводский, вот в детстве она часто ее встречала, и моя теща, еще там мои знакомые, которые сейчас до сих пор приезжают туда, и вот по их воспоминаниям я общался, специально узнавал, состоялась такая вот картинка о жизни схимонахини Нины, забегая вперед, она закончила жизнь в схиме с именем Нина, и начала она жизнь тоже с именем Нина, а потом была пострижена в монашество с именем Матрона. И вот на заре ее жизни, когда она была совсем молодая, очень красивая женщина, статная, по воспоминаниям очевидцев, кто с ней общался, у нее были синие глаза, вот вы видели когда-нибудь человека с синими глазами, ну понятно, что они были не синими, но это так выглядело, что вот с синими глазами, вот она высокая, статная красавица. Она в юности на свадьбе своей сестры какой-то грех допустила в своей жизни, может быть это была зависть, может быть, это что-то связано с какой-то разновидностью блуда — неизвестно, она никогда никому об этом не говорила, она просто говорила о том, что вот был такой эпизод на свадьбе сестры: «вот я знаю, за что в меня вошел бес», причем вошел настолько явно для окружающих, что жизнь ее с тех пор изменилась категорически, просто повернулась на 180 градусов, потому что она продолжала жить, она продолжала работать, она росла, замуж она не вышла, конечно, но в ней происходило вот это вот копошение лукавого, который очень сильно досаждал ей, и в начале вот эти досаждения, они были смертельно опасны даже для нее, она сама рассказывала, что он в начале физически обладал ее телом, он подбрасывал ее в воздух, и шмякал на пол с такой силой, что она думала, что она уже не встанет, наверняка вы сейчас можете вспомнить из житий святых, что такое действие сатаны было у праведников, что вот бес поднимал и разбивал оземь, и из нее стали выходить при соприкосновении, как правило, со святыней, такие вот неприятные звуки, как гавканье, лай собачий, вой и брань. И вот, собственно, когда жизнь моей супруги, тогда маленькой девочки, и моей тещи соприкоснулась с ее жизнью, это она уже была в пожилом возрасте, несла тогда вот этот крест уже много-много лет, с самой юности своей, и она тогда уже была очень верующим человеком, она прибилась к храму вот в этом селе Худынском, и она пела на клиросе, читала, и к причастию когда водили ее, она начинала ругать преподобного Макария, там «Макарка», такими словами, не женским голосом, таким басом страшным, или священника там, вот «Киприан, сдохнешь», в таком духе, вот это было очень страшно, и окружающие...
А. Митрофанова:
— Но все были в курсе?
о. Павел:
— Понимаете, все были в курсе, что у нее такой недуг, но таких людей, которые относились к этому как к попущению Божию, что она все-таки праведной жизни человек, она несет этот крест и старается как-то жить по-христиански, таких людей было очень мало. К ней окружающие в основном, это же деревня, село, то есть народ грубый, народ жестокий, к ней, конечно, относились, как к какой-то женщине, связавшейся с темными силами, ну или как к колдунье какой-то, и боялись «заразиться», ну такое, что можно «заразиться» этим. Представьте, как в жизни изменился человек, она сторонилась людей, она была вынуждена прятаться от людей, и она при этом стала творить милостыню, незаметно, прикровенно, вот каждое утро практически, когда они просыпались в своем деревенском домике, выходили на улицу, всегда лежал какой-то кулечек там с конфетками на притолоке, на скамеечке, какой-то гостинчик. И вот однажды моя теща, она успела застать убегающую фигуру по огородам этой вот нашей кликуши, тогда стало понятно, что вот она тайно творит эту милостыню, а еще она совершала паломничество в другие деревни, и там тоже она подкладывала или сушеные грибочки, или что-то, и вот в этом заключалась ее такая жизнь, она практически не имела общения с людьми. И вот моя супруга говорит: «я помню ее только на коленях в храме», то есть она в храм не входила, она, можно сказать, вползала, и она стояла перед образами, вот на коленях читала, молилась, и, конечно же, она пыталась как-то справиться с этим недугом, сама она говорила, что «это мне попущено во смирение», вот это были ее слова, и она ездила к отцу Иоанну Крестьянкину, и он сказал ей, что: «Да, это крест, который тебе нужно нести, и этот бес выйдет из тебя за три дня до смерти», так и случилось, вот она уже в схиме, уже обновленная, к ней вернулось это имя Нина, она была Матроной в монашестве, в схиме Нина, и за три дня до смерти бес вышел из нее, и она почила.
К. Лаврентьева:
— Напомним нашим радиослушателям и зрителям, что это «Светлые истории» на Радио ВЕРА, несмотря на то что они сегодня такие великопостные у нас, они действительно очень светлые. У нас в гостях священник Павел Усачев, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами, у микрофонов мои замечательные коллеги Алла Митрофанова, Александр Ананьев, и я, Кира Лаврентьева. Мы продолжаем наши «Светлые истории», и отец Павел хотел еще что-то добавить, чтобы, так сказать, уже точно засвидетельствовать свои все предыдущие истории еще одной.
о. Павел:
— Когда-то давным-давно разоряли храм в соседнем селе через реку, Егорьев Бор, храм Георгия Победоносца, и местные жители Московкины, такая фамилия у них, я не помню его имени, в общем, этот человек, местный житель Худынского, плыл по реке и увидел, что по реке плывет образ Иоанна Предтечи, такой, в полный рост, Палехского письма тонкого, знаете, Палехские, мастера — это удивительно, там тоже недалеко находится этот Палех, и многие храмы, они, слава Богу, получили эту радость на своих стенах, роспись этих Палехских мастеров, и в этом храме тоже Худынском. И вот этот образ удивительный, в полный рост Иоанна Предтечи, плыл по реке, и этот человек его поднял, принес к себе в дом, и у них было три дочери, и он завещал после своей смерти, чтобы этот образ перенесли и отдали на вечный помин в храм в селе Худынском. И вот, когда они умерли, у этих трех сестер возникла брань, они никак не могли эту икону поделить, не хотели исполнить завет своих родителей, и вот эта вот схимонахиня Нина, будущая схимонахиня, тогда еще мирянка, она уговорила их исполнить этот завет отцов и принести этот образ в храм. И вот, когда она их уговорила, она буквально вбежала тогда в дом, там была моя теща, еще знакомая, как-то вот собрались, ну, православные же всегда вместе общаются, и радостная такая: «Они согласились этот образ отдать, но прошу вас, помогите его отнести, (он огромный, большой образ), потому что меня он не подпускает, я просто рядом пойду с вами». А эти женщины, моя теща, вот эта знакомая, Наталья, они этот образ принесли, это из другого села пришлось нести, через поле, с двух сторон там они как-то поддерживали, несли, а по дороге она говорит: «Только, пожалуйста, молитесь не переставая, потому что я знаю, что будет во мне опять этот говорить». И вот по дороге он постоянно: «Наташка, брось, кинь, сдохнешь!», вот по дороге через поле они шли там сколько километров, уже изможденные, все в поту, они донесли этот образ и поставили. И вот у нее такая была сумочка черная, у этой схимонахини, и уже когда подносили его, вот эта сумочка — это я только вот сейчас на передачу ехал, она мне рассказывала эту историю, она говорит: «Я вот, действительно, своими глазами — она просто поднялась, вот так вот поднялась от нее, и как вдарила мне по голове, так что вот просто! Я чуть не выронила икону». То есть бесовская сила, она настолько ополчилась против святыни — святыня большая, не зря вот эти сестры, у них брань такая возникла, и, говорит: «я чуть икону не выронила», то есть вот уже напоследок, они уже практически ее подносили, отец Тихон там служил, настоятель, они говорят: «Ну что, занесем сразу в храм, или здесь молебен совершим?», он говорит: «Сядьте, вы все в поту, отдохните немножко». И вот они сели у этой иконы, и вдруг такой голос из этой Нины: «Ну что, Тихон, ты, в Царствие Небесное-то ты меня пустишь?» Он говорит: «Не я впускаю», то есть бесы, они, конечно, веруют и трепещут, и соблазняют, но вот этот вот священник правильно ответил, бес замолк, и они взяли икону и беспрепятственно внесли в храм, и икона вновь, уже, правда, в другом храме, она до сих пор вот в храме, я к ней прикладываюсь, Иоанн Предтеча, в полный рост, Палехское письмо. И вот эта Нина, которая, несмотря на такую жесточайшую брань, она не только сохранила веру, но она ее приумножила, и, вы знаете, вот по рассказам всех этих очевидцев ее жизни, с ней хотелось быть рядом, вот несмотря на все эти страшные...и просили ее в дом зайти, и она говорит: «Нет, я не зайду никогда к вам в дом, потому что если дети услышат вот это, не хочу чтобы они боялись, их испугать как-то», невероятно деликатный человек, тонко чувствующий, и главное, что вот эта вот любовь, которую она постоянно творила, вот по домам разнося эти кульки конфет, и при этом была ненавидима, и все боялись, ну, в основном, местные жители, конечно, боялись, и как-то чуждались, от нее старались подальше быть.
К. Лаврентьева:
— «Господи, убереги нас от этой всей бесовской силы», действительно, хочется сказать. Спасибо, отец Павел.
А. Митрофанова:
— Это, знаете, как есть люди, которые вериги на себя надевали, но это был их добровольный выбор, а здесь вот так, то есть получается, что она жертва. Это как будто бы, знаете, как будто бы человеку положили на плечи гранитную плиту и сказали: «вот теперь ты делай все то же самое, что ты делал, а желательно еще и побольше, но только вот у тебя на плечах будет вот эта гранитная плита, и ты будешь ею крушить все вокруг, поэтому готовься, тебя будут все ненавидеть».
К. Лаврентьева:
— Да, то есть это же еще сопряжено с позором, ты же понимаешь, что ты собой не управляешь, это ведь такое страшное испытание для человека.
А. Ананьев:
— Где она похоронена? Я думаю, что у наших зрителей и слушателей такой вопрос есть.
о. Павел:
— Да, вот Пучеж, есть такой город Пучеж в Ивановской области, и там сельское кладбище, вы можете прийти к ней на могилу, там у них семейное место.
К. Лаврентьева:
— А как ее зовут?
о. Павел:
— Схимонахиня Нина.
К. Лаврентьева:
— Легко будет найти, я думаю.
А. Митрофанова:
— Я думаю, что схимонахинь там не так много.
К. Лаврентьева:
— Спасибо огромное, отец Павел. Как говорят святые отцы: без помощи Господа нашего Иисуса Христа, без воли Божьей, которая держит весь этот мир, самый маленький бес мог бы ногтем перевернуть землю.
о. Павел:
— Представляете, друзья, что испытывает человек верующий, когда у него даже мысль хоть какая-то чуждая, в сознании богохульная, это же страшное испытание. А у нее это... Больше всего она любила Бога, она верила в Него всем сердцем, и вот это вот постоянно через нее, то есть это жизнь на разрыв просто, как будто тебя вот... Она знаете, что сказала: «Вот за жизнь эта бесовская сила, она сожгла во мне все внутри». Вот это вот ощущение, что в тебе огонь вот этот жжет, тебя выжигает. Но что в результате-то? Что на корню, окончательно и бесповоротно в ней была сожжена заживо, если так можно сказать, гордыня. Невозможно человеку избавиться от гордыни своими силами. Но может быть попущено Богом такое испытание, не дай Бог, конечно, никому, никто, наверное, не выдержит, я думаю, что в основном люди, наверное, с ума сходят.
К. Лаврентьева:
— Это вместить очень тяжело, даже слушать это тяжело, но, наверное, многим это будет полезно, спасибо, отец Павел. «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья, у нас в гостях священник Павел Усачев, клирик Храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами, также мои коллеги Александр Ананьев, Алла Митрофанова и я, Кира Лаврентьева. Мы вернемся после короткой паузы и послушаем историю Аллы.
К. Лаврентьева:
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья, «Светлые истории» на Радио ВЕРА, мы предлагаем вам нас не только слушать, но и смотреть на сайте radiovera.ru и в группе Радио ВЕРА во «Вконтакте». Напоминаем, что у нас в гостях сегодня священник Павел Усачёв, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами, у микрофонов мои коллеги Александра Ананьев, Алла Митрофанова и я, Кира Лаврентьева. Мы переходим к истории Аллы, история отца Павла похолодила нам кровь изрядно, и мы переходим к истории Аллы, немножко заземлимся.
А. Ананьев:
— Нам-то похолодила, но немножко расстраивает, что Бунин её не послушал, вот бы кто написал какой-нибудь роскошный рассказ по этому поводу, это прямо сюжет.
о. Павел:
— Может быть, ещё родится Бунин.
А. Митрофанова:
— Или он уже рождён, просто мы пока о нём не знаем.
К. Лаврентьева:
— Кровь-то холодеет от реальности происходящего, поэтому да...
А. Митрофанова:
— Слушайте, позвольте лёгкую пехоту в этот раз. После тяжёлой артиллерии отца Павла давайте всё-таки «лайт» формат. Дело было в мой день рождения. Это было в прошлом году, если не ошибаюсь, день рождения у меня зимой, в Татьянин день, 25 января, и много-много лет подряд отмечала я его в Татьянинском храме. Потом вышла замуж, переехала жить к супругу, и, вы знаете, так всё закрутилось, что и времени стало прямо вот очень-очень мало. А в Татьянинском храме служба в Татьянин день, это же престольный праздник, то есть вот полдня совершенно точно нужно на это закладывать. И вот жизнь изменилась, а привычка осталась. Открываю расписание одного из ближайших наших храмов, куда мы с Сашей вместе сейчас ходим, святителя Николая на Трёх горах, совсем недалеко от нас, замечательный храм, глубочайший, прекрасный протоиерей Дмитрий Рощин там настоятель. И смотрю, в расписании литургия 25 января — отлично! Ехать три остановки, от остановки семь минут пешком. То есть литургия, я не помню сейчас точно, но, условно говоря, в 8.30 она там начиналась, это значит, я где-то в 8.05 могу выйти из дома, даже почти выспавшись. Ну, с учётом того, что у нас, понимаете, жизнь ночная, то есть мы ночью работаем очень часто дома, Саша с монтажами, я с какими-то подводками, лекциями или чем-то ещё, и тут, понимаете, можно выспаться, можно спокойно доехать, и всё это как-то локально, локальное событие. Выхожу по расписанию из дома в 8.05, а день рождения, вы знаете, всё-таки это такой момент, зная себя, как могу открыть телефон и уйти в чтение поздравлений, я думаю: нет-нет-нет, нет, моя дорогая, мы так делать не будем, давай-ка вот сначала литургия, сначала благодарность Господу за вообще все те сокровища, которые, просто их не сосчитать, реально не сосчитать, а потом уже откроем телефон, и вот будешь там всё смотреть. И вот сажусь я в автобус, автобус подходит довольно быстро, не то, что вот там, как иногда бывает, минут 15 приходится подождать, нет-нет, всё быстро, рабочий день, всё по расписанию, он подходит быстро, я сажусь. И вот тут вот, отец Павел, как вы точно отметили, гордыня — спусковой крючок для того, чтобы с нами начали происходить какие-то вещи, которых вполне можно было бы избежать, и тем не менее, думаю: ну ладно, ну одним глазком посмотрю, кто мне там что написал, потому что любимый дядя должен поздравить, мама привыкла, что я всё-таки чаще всего в храме в этот день, хотя сейчас уже по-разному бывает, ну вот чаще всего, мама поэтому знает, что лучше после 12-ти, а вот там дядя, кто-то ещё, думаю: ну что случится? Ну мне три остановки ехать, я просто вот одним глазом открою, даже не буду соцсети открывать, я просто открою свои вот мессенджеры. Открыла, и там такие тёплые слова люди пишут, и так приятно, и так хорошо, ну, знаете, начинаешь просто расцветать, думаешь: Господи, слава Тебе, какие прекрасные люди! И тут я слышу: «Остановка — улица 1905 года», и я понимаю, что свою остановку я давно проехала, это не критично, можно руки в ноги и пулей через перекрёсток, на светофорах, через дорогу, вот это вот всё, значит, добежать, один квартал пробежать и рвануть к храму. Что вы думаете — зима, снег, дальше как в кошмарных снах, ноги начинают вязнуть, вот когда, знаете, во сне пытаешься бежать, а у тебя как будто бы вата вокруг, и никакие твои усилия не приводят к результату. Я добегаю до перекрёстка, там горит красный, горит красный, горит красный, отменно длинно-длинно-длинно горит красный, понимаете? Наконец загорается зелёный, я бегу изо всех сил, потому что время было рассчитано чётко, и я уже опаздываю на службу, а у меня, опять же, ещё вот со времён Татьянинского храма сохранилось вот это, что: ну как, если ты собираешься причащаться, то вообще-то по правилам...
К. Лаврентьева:
— Да, тут тяп-ляп нельзя.
А. Митрофанова:
— Да! Тебе к началу литургии, но это самое позднее, к «возгласу», лучше к Часам. И вот, и я бегу, и я понимаю, что я уже опаздываю. Дальше думаю: «нас голыми руками не возьмёшь, срежу-ка я через дворы, сэкономлю потерянное время», и я забегаю во двор, а дворы у нас там, ну как сказать, хорошие, красивые, ухоженные дворы, и вот я бегу-бегу-бегу, а там ещё сугробы, и там вот тропинка вдоль сугроба, я по ней бегу, думаю: вот сейчас мне здесь по диагонали наискосок, тымс! — и я упираюсь в забор...Я оглядываюсь по сторонам, и понимаю, что обратно мне только по той же самой тропинке в исходную точку, я возвращаюсь в исходную точку, опять же думаю: «ну вот сейчас вот здесь-то я точно срежу, ну два раза в одну воронку-то не бьёт» — захожу с другой стороны, прохожу, там, перебегаю через какую-то арку, опять по диагонали, то есть я даже понимаю, где купол храма, я бегу вот туда изо всех сил, мне жарко, я уже вся красная, у меня там, понимаете, волосы в разные стороны, и я туда бегу... и как вы понимаете, я опять упираюсь в забор. Я когда потом на трезвую голову по этим местам вот как-то осмотрелась, походила так немножко — я не понимаю сейчас, где там можно было так блуждать. И тут я взмолилась: «Господи, я, конечно, чебурашка, это ужас, ну, пожалуйста, вытащи меня, пожалуйста, помоги, вот вытащи меня, мне так хочется к Тебе, пожалуйста, вытащи!» И уже ни на что особо не рассчитывая, каким-то чудом нахожу дорогу, добираюсь до храма, думаю: ну, полслужбы уже прошло, даже уже мне страшно смотреть в телефон, чтобы понять, сколько времени. Захожу, и идёт песнопение заповеди блаженства, ну, то есть я, в принципе, я, естественно, опоздала к началу литургии, я много что пропустила, но, слава Богу, не пропустила, ну, хотя бы не пропустила Евангелие и Заповеди блаженства, и понимая, что мне особо уже ничего не светит, но выходит отец Дмитрий Рощин на исповедь, в такие дни, пожалуйста, ты можешь подойти, исповедаться после того, как закончилась литургия, перед причастием, вот эта вот пауза. И я подхожу и говорю: «Вы знаете, со мной такое приключилось, я так тяжело добиралась до храма, и я совершенно чётко понимаю, что это мой косяк, ну, потому что не надо, вот не надо, вот ты решила — езжай, не надо отвлекаться, не надо тешить своё самолюбие тем, какие тебе прекрасные слова там люди написали, то есть я всё это, всё прекрасно понимаю, это классика жанра». А дальше, знаете, вот просто как Господь берёт на ручки, прижимает к себе и ещё заворачивает в плед — отец Дмитрий на меня смотрит, говорит: «Слушайте, так у вас же сегодня день рождения!» Я обалдела, простите за мой французский, потому что он меня видит второй, третий раз в жизни (правда, он подписан на Сашу), то есть, понимаете, он вообще меня не знает, я ему никто и звать меня никак, у него такое количество народу, и вот он запомнил каким-то образом, он такой: «Как же хорошо, что вы пришли!» И, вы знаете, от этих слов у меня так тепло стало внутри, потому что я себя уже как-то и съела, и корила, и всё понимала, что — ну, вот просто ты не испытываешь никаких иллюзий по поводу себя в такие моменты, ты понимаешь, что прокололась на всех фронтах, на всех — и представляете, и отец Дмитрий говорит: «Как же хорошо, что вы пришли!», представляете, вот меня, вот такую чебурашку, Господь берёт на ручки, и вот так вот...
К. Лаврентьева:
— Аллочка, спасибо тебе большое. Но, кстати, это всем знакомо, такие истории, да?
о. Павел:
— Да, да, очень, очень, это всё очень близко всем.
К. Лаврентьева:
— Когда застыл так вот на своём самолюбовании, и потом просто огребаешь, огребаешь. Ну, это и заканчивается резко, помолился и заканчивается резко.
А. Митрофанова:
— Ну, оно не то, что бывает, даже я помолиться в том состоянии паники не могла, я, знаете, взвыла, просто взвыла.
о. Павел:
— Мне кажется, потрясающий вот этот вот момент, что вы вошли, когда пели «Блаженны».
А. Митрофанова:
— Да, «нищие духом». (смеется)
о. Павел:
— В этот же момент в Древней Церкви процессия входила в храм.
К. Лаврентьева:
— Вот ты и зашла.
А. Митрофанова:
— Об этом я не думала, я просто знаю прекрасно, что есть дисциплина, что, понятно, есть разные обстоятельства в жизни, но не стоит рассчитывать, потому что, в конце концов, когда каждый раз рассчитываешь, что войдут в твои обстоятельства, начинается пренебрежение главным церковным таинством, Евхаристией, и вот это в себе воспитывать нельзя, это надо рубить на корню, поэтому всё-таки, понимаете...
К. Лаврентьева:
— Саша, ты так смотришь...
А. Ананьев:
— Это Господь тебе говорит, что телефон — зло. Он везде так тебе говорит. Знаете ли вы, что Алечка — автор уникального рецепта приготовления кофе? Называется «кофе пшшш». «Кофе пшшш» — это значит, что Алечка кладёт три ложечки кофе, немножко сахара, чуть-чуть соли, чуть-чуть перца, воды добавляет, всё ставит и идет в телефон, а потом кофе вот так — пшшш! (смеются)
К. Лаврентьева:
— Всем девушкам знаком этот рецепт.
К. Лаврентьева:
— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья, у нас в гостях сегодня священник Павел Усачёв, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами, Александр Ананьев, Алла Митрофанова, Кира Лаврентьева. Мы послушали историю Аллы, она всем знакома, всем отозвалась, все очень переживали, чем же она всё-таки закончилась, но конец у неё счастливый, история светлая, так что мы со спокойной душой переходим к истории её прекрасного мужа Александра Ананьева.
А. Ананьев:
— А знаешь, что самое удивительное в Алечкиной истории? Любой другой человек рассказал бы её примерно так: «В общем, я опаздывала в храм, я опоздала, но потом всё было нормально». (смеются) Ну, то есть ничего не произошло.
К. Лаврентьева:
— В этом и есть талант журналиста, понимаешь? Это же литератор, она же из этого сделает целый сюжет.
А. Ананьев:
— Это я к тому, что моя история, её тоже можно рассказать в одном предложении: «Ну, в общем, я облажался». (смеются) Всё как бы, да? То есть такая красивая формулировка «светлый опыт духовной брани», я перефразировал бы немножко иначе, но это моё тотальное фиаско.
А. Митрофанова:
— Не тотальное, Саша, слава Богу, всё хорошо.
А. Ананьев:
— Случилось это буквально несколько дней назад, в четверг, на этой Мясопустной неделе, накануне Великого поста. Алечка уехала преподавать, я остался у себя там за городом, в нашем загородном доме, у меня гости, мне там надо покормить завтраком, помыть посуду, покормить обедом, помыть посуду, ещё с собакой погулять, ещё куча работы. Меня что-то вот всё это закрутило немножко, а вечером Алечка приезжает, думаю: так, надо сейчас всё вот закончить, просто сесть в машину, поехать её встречать, причем поехать заранее, за час-полчаса ехать туда, я поеду за час, и ещё надо будет заехать купить что-нибудь на завтрак, потому что, по-моему, мы всё съели тут, а со всей этой беготнёй не поешь ничего. Я заезжаю в магазин в этот сельский и понимаю, что я такой голодный, что это просто ужас. А что в этом супермаркете ты можешь купить? Там никто тебе ничего вкусного не приготовит. И тут тебе на ухо, ты прямо слышишь: «колбаски охотничьи, копчёные». Я говорю так этому голосу. «так Мясопустная неделя, я не могу». Он говорит: «А больше здесь нечего взять, возьми колбаски копчёные, охотничьи». Я так, как-то ещё так убедившись, что никто не видит, их в корзину, значит, туда положил. Подхожу к кассе, опять же, озираясь почему-то, всё выложил, и колбаски эти охотничьи тоже. Сажусь с ними в машину, думаю: ну вот как раз, у меня есть там 50 минут, не спеша съем пока это... Значит, ещё распаковал её, взял одну, начинаю сдавать задом, чтобы выехать с парковки. И вижу, из темноты на меня бежит местный пьяный ковровский мужик какой-то, который очень похож на какого-то чёрта, бежит вот так вот на меня. А я еду, а он бежит, думаю: ну, как-то странно... А он бежит, у него глаза ещё такие, думаю: ну, что ж такое происходит-то? В руке колбаска, здесь руль, там мужик бежит какой-то. И слышу сзади — бубмс! Я выхожу, он бежит, говорит: «А я бегу тебе сказать, чтобы ты там назад посмотрел, там машина!» И я смотрю — я углом въехал в припаркованную «мазду» какую-то старенькую, у меня бампер вот так, машина вот так, в руке колбаска эта охотничья, копчёная. И я такой: да что ж такое, а? И Алечку ещё встречать надо, я уже опаздываю. А дальше начинается какая-то феерия случайностей: я дожидаюсь эту хозяйку машины, приходит барышня, мы с ней звоним в ГИБДД, вернее, в 112, в 112 говорят: «Ну, я не могу дозвониться до ГИБДД, позвоните сами, вот номер», я звоню в ГИБДД, там никто не берёт трубку, это вообще как? Я не могу вызвать сотрудников ДПС! Потом вспоминаю, что есть какой-то европротокол, и через приложение можно оформить это ДТП. Я открываю европротокол, и на втором же шаге оно мне пишет: «неисправимая ошибка, обратитесь через несколько недель». И что делать со всей этой историей, я не понимаю. И эта барышня говорит: «Отпустите меня просто, я уеду так, у меня к вам вопросов нет». Я говорю: «Ну, как я вас отпущу? Я вот накосячил, мне надо это...» Она говорит: «Ну вот, давайте я сейчас на видео вам скажу, что отпускаю вам грехи ваши, езжайте спокойно, и, в общем, у меня претензий нет». Я на видео снимаю, значит: «Вот авария, там, такое-то февраля, вот женщина — «А я не против», ну, ладно, всё. Я, значит, отъезжаю, и думаю: дай выйду, посмотрю, как я сильно ей машину разрушил, и верите — нет ни одного следа на её машине, вообще ничего, даже грязь не потёрлась, вообще ничего. Думаю: чудно́ как-то, как так вышло-то? Вообще никакого вообще следа нету. Поворачиваюсь с ужасом к своей машине, думаю: сейчас тут вообще ужас какой-то.
К. Лаврентьева:
— И там ничего, да?
А. Ананьев:
— Ну, там не ничего, немножко пальцем этот бампер обратно — тунц!-он здесь защёлкнулся, и арка тоже тунц!-защёлкнулась, и тоже ничего. И я так беру эти копчёные колбаски, аккуратно кладу их возле мусорного контейнера, там собак бродячих много. Думаю: значит так, я всё понял, спасибо большое, это было классно убедительно. Ну, то есть, Господь не дал мне ни вызвать гаишников, ни оформить ДТП по этому европротоколу, не оставил ни следа от всего этого. И вот этот вот — бунц! И ты такой: ага, понял. И я ещё Алечке так звоню, говорю: «Слушай, тут...» Она сразу: «Что случилось?» — «Да нет...» — «Нет, что-то случилось!» Я говорю: «Ну, я немножко опоздаю». Она говорит: «Ну, не страшно я это...» И я приезжаю прямо вместе с ней, даже чуть раньше неё, даже не опоздал. И в итоге это было настолько убедительно, настолько здорово! Я понимаю, что это мой проигрыш вообще по всем статьям, но мы ехали и просто улыбались во весь рот, когда я рассказал ей эту историю, это было очень хорошо.
К. Лаврентьева:
— Ну что, дорогие друзья, мы начинали с тяжёлой артиллерии, не знаю, какой артиллерией мы сегодня закончим, но когда отец Павел рассказывал свои истории, на самом деле интересная у нас сегодня программа, интересная, потому что она очень разная, она и поучительная, и лёгкая, и каждый узнал себя в Алиной истории, и узнал себя в Сашиной истории, и видно, насколько мы все прямо под присмотром Божьим, насколько мы все прямо в Его ладошке. Эти истории, они, на самом деле, такие, казалось бы, лёгкие, а с другой стороны, настолько жизненные и такие глубокие, что просто невозможно не поверить, что всё так и было. А история отца Павла — это, конечно, вообще отдельная совершенно... для отдельной программы, не нуждающаяся ни в чьих комментариях. Единственное, что я вспомнила, отец Павел, когда вы рассказывали известный фильм «Надежда», не буду его здесь пересказывать, он сложный, трудный для восприятия, но крайне полезный, почему? Потому что там тоже о том, когда женщина, не понимая риска, любопытства и как бы некоего такого заигрывания с какими-то божествами, сфотографировалась с одним из каких-то божеств на одном из островов, на который она поехала, она сфотографировалась, и потом там, где она сфотографировалась, ровно так, как прилегала её щека к этому явлению на фотографии, она потом вырезала его, отрезала, и вот ровно как она его отрезала, так у неё образовалась саркома, к сожалению, головного мозга уже четвёртой степени, это известнейший фильм, пожалуйста, посмотрите, дорогие друзья, если вы действительно не видите ничего такого — «ну а что такого?» Вот если вы не видите ничего такого в эзотерике, в каких-то таких вот вещах с заигрываниями, совершенно другими историями, очень опасными, и, кстати, мы в начале этой программы не просто так вспомнили историю Аллы, когда она — совершенно адекватный, психически здоровый человек, слава Богу, даже интеллектуально не изуродован, а обогащен, — увидел вот такое своими собственными глазами, то есть это всё реальность, дорогие друзья, это всё правда, и игра в эзотерику, в карты Таро, которые сейчас очень популярны и всё прочее, это очень опасно, очень опасно. Я не то чтобы тут хочу кого-то поучать, я, скорее, с помощью Господа нашего Иисуса Христа просто вот вспомнила об этом, когда вы, отец Павел, говорили все эти истории, они, может быть, и не связаны совершенно, истории этих женщин, особенно святой, мне кажется, святой схимонахини Нины, они не связаны, но тем не менее вспоминается, насколько опасно и насколько погряз наш мир в этом во всём, а сейчас как раз время покаяния, время поста, и каждому из нас есть в чём покаяться, и мы грешны любопытством разного рода. Так вот, вы знаете, у нас были друзья замечательные, я уже однажды о них рассказывала: Зоя Ивановна и Вячеслав Николаевич, прекрасные, интеллигентнейшие люди, преподаватели тончайшей душевной и духовной организации, хоть и в советское время, но настоящие христиане по своей сути. Они с большим трудом, но смогли родить мальчика, удивительного мальчика, Александра, это был замечательный ребёнок, который сразу начал болеть, вы знаете, чем он только не болел, такие истории случаются. Чем он только не болел! Он переболел всем, как рассказывала мне мама, из медицинской энциклопедии детских болезней. Это было настолько страшно, и каждый раз на грани жизни и смерти, вы понимаете, это не просто какие-то болячки, а на грани, всегда на грани. И когда он, наконец, переболел брюшным тифом, извините меня, заболеванием, которое было как чума, в своё время покосило огромное количество народу, брюшной тиф — это ужасное, редкое заболевание. И когда в их интеллигентную семью с мамой-чистюлей, где салфеточки выглажены-накрахмалены, пришла санэпидемстанция и начала страшные вещи творить с их квартирой, до них дошло, что ребёнок с брюшным тифом, передали врачи, а это очень страшно, и они начали просто дезинфицировать квартиру, забрали этого маленького бедного ребёнка, еле тёпленького, и с огромным трудом его выходили, но он уже был просто никакущий после всех этих болезней. И можете себе представить, в каком состоянии были его родители. Кто-то посоветовал им, ныне уже покойным, Зое Ивановне и Вячеславу Николаевичу, (очень их люблю, Царствие им Небесное) покрестить Сашу. И они уехали куда-то, схватили, в советское время, партбилет, все мы всё понимаем, они его покрестили. И, вы знаете, вот они забыли о том, что такое, когда болеет ребёнок. Не просто так, что вот он всем переболел, как говорят: иммунитет накопил, и вот так вот он уже больше никогда не болеет — нет, он просто после крещения, явно, тут же, и вот у нас сегодня у всех явные истории, вот там была явная история, когда он закончил болеть сразу после крещения. И эти прекрасные, тонкие, интеллигентные люди, Зоя Ивановна с Вячеславом Николаевичем, они, конечно, потерпели за это. Она была завучем школы, вы представляете, что такое в советское время завуч школы? Это очень важно и очень престижно. И её с позором увольняют просто до обычного преподавателя. А потом она и вообще переехала, потому что совершенно... Ну, загнобили их, я как понимаю, на самом деле, дали им, конечно, понервничать и пострадать за это крещение. И эти прекрасные люди, они вот так пострадали за Христа, на самом деле, ничего глубоко в тот момент не зная о христианстве. Вы не представляете, они к старости... Я пела на клиросе и видела, как они ходят в этот храм, они долго не ходили, и потом всё-таки они пришли в храм. То есть, вы представляете, Господь их всё-таки привёл, и умерли они один друг за дружкой православными христианами, сначала Вячеслав Николаевич, а потом очень тихо, просто не смогла без него жить — Зоя Ивановна, и они вот просто, как голубки, друг за другом ушли. И вот эта вот история о Саше, вы понимаете, есть видимая брань, есть невидимая брань, есть очень страшная брань, о которой говорил отец Павел. Вот видимая — это как Саша, когда болезни, болезни, болезни, просто нападение на ребёнка, а потом крещение — и всё, омыла благодать Святого Духа. А самая коварная брань, ну не знаю, самая или не самая, но очень коварная, она через мысли, через нервную систему, через психику к нам подступает, и мы думаем, что это наше, и мы так путаемся, и просветить наш внутренний ад, о котором говорил сегодня отец Павел, может только Господь. И бывает такое состояние, когда нужно просто бежать на причастие, мало раз в неделю, значит два раза в неделю, ну понятно, что с благословения духовника, бежать в монастырь, падать на мощи любимого святого, а у нас в России столько этих монастырей, что если ты чувствуешь своё нездоровье — беги, молись и признавай в себе свою немощь, свою черноту, своё позорище, свою слабость, и Господь тебя восстановит. И, вы знаете, в заключение всего этого я вам скажу, что у нас такая хорошая профессия, мы встречаем много людей, и вот самые сильные люди из всех, кого я видела, знаете, это люди, которые, не ища особых чудес, несли крест, в том числе своего какого-то нездоровья, в том числе психологического, проходили со смирением и молитвой, и посещением храма все испытания жизненные и очень тяжёлые, и под гнётом этих испытаний не сломались, это самые сильные люди, которые перенесли самые тяжёлые, самые унизительные испытания в жизни: смерть детей, смерть мужей, страшные унижения, и они так закалились, очистились, как золото. И вот, вы знаете, этим примером, наверное, я бы хотела закончить сегодняшнюю нашу программу и поблагодарить дорогого отца Павла за его пронзительные истории, отрезвляющие, как холодный душ.
о. Павел:
— Спасибо. Буквально одну ремарку я хотел бы сказать, что вот, когда мне супруга моя рассказала эту историю, она завершила такими словами, говорит: «Вот многие люди просто проживают свою жизнь, а вот схимонахиня Нина, она жила житийно. Житийно жила».
К. Лаврентьева:
— Аминь. Аминь, давайте стараться жить житийно, по своим силам, с помощью Божией, каждому надо войти в свой логос, как говорят некоторые праведные люди. У нас в гостях был священник Павел Усачёв, клирик храма Вознесения Господня за Серпуховскими воротами, у микрофонов Алла Митрофанова, Александр Ананьев, Кира Лаврентьева, мы прощаемся с вами до следующего понедельника. Смотрите нас на сайте radiovera.ru и в группе Радио ВЕРА во «Вконтакте». Дорогие друзья, мы очень вас благодарим и прощаемся, до следующего понедельника, до свидания.
Все выпуски программы Светлые истории
