Поделиться
— Ну вот я и готова, Андрей Борисович. Спасибо, что встретили меня. И простите, что заставила вас ждать.
— Никаких извинений, Маргарита Константиновна! Третьяковская галерея — это то место, где всегда приятно провести лишние полчаса. Пока вы завершали дела, я, представьте, открыл для себя нового художника — Станислава Жуковского.
— Да, я тоже очень люблю этого живописца. Сын польского дворянина, лишённого сословных прав за участие в восстании 1863 года, Станислав Юлианович отправился в Москву учиться рисованию. Окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, брал уроки у Левитана и Поленова. Был востребован и успешен, но после революции 1917 года оказался не у дел. Никому стало не нужно его тонкое дарование, умение передать дух старинных русских усадеб. Станислав уехал на родину, в Польшу. И погиб во время Второй мировой войны в фашистском концлагере.
— Какая трудная судьба и какой яркий талант! Вы только взгляните на картину «Радостный май»! Восхитительно! Великолепно! На первый взгляд изображён обычный интерьер загородного дворянского дома начала двадцатого века — деревянные стены, два кресла в стиле ампир, семейные портреты супружеской пары. Но в распахнутое окно врывается майский день и игра света преображает комнату! По сути, художник изобразил радость. Просто невероятно!
— Но в этой радости есть горчинка. Знаете, когда я вижу дачную гостиную на картине Жуковского, мне всё время кажется, что в глубине дома кто-то играет на фортепиано. И мелодия звучит светлая, но немного печальная.
— Но где же на полотне вы увидели приметы печали?
— А вот, взгляните — второе окно в комнате закрыто, и сквозь потускневшее от времени стекло пейзаж смотрится уже не таким ярким. Стулья с синей обивкой помнят лучшие времена — картина написана в 1912 году, а ампир — это стиль начала девятнадцатого века. И портреты мужчины и женщины на стене наводят грусть своей старомодностью. Вероятней всего, на момент создания полотна эти люди уже ушли из жизни.
— Да, но такая трактовка противоречит названию картины. Сам художник засвидетельствовал, что запечатлел радостный май.
— На земле радость и печаль всегда ходят рука об руку. Знаете, в православной аскетике есть такое понятие — «радостопечалие».
— Но при чем здесь аскетика, Маргарита Константиновна? Радостоплач — это удерживание в душе равновесия между скорбью о собственных грехах и ликованием о Воскресении Христовом. Какое это имеет отношение к картине Станислава Жуковского?
— У каждого есть своя причина для слёз, Андрей Борисович. Совершенный плачет о грехах, обычный земной человек — о своих утратах, о близких, ушедших в иной мир. Стареющий дом на картине Жуковского был свидетелем таких потерь. Но и греховность, и боль разлуки, и сама смерть преодолеваются во Христе. Художник-христианин напоминает об этом зрителю, используя символы побеждающей жизни — весеннее обновление природы после зимнего оцепенения, нежные фиалки на старом подоконнике. И название месяца Жуковский неспроста сделал именем своего произведения. Ведь май — время Пасхи. В эти дни в храмах звучит победное «Христос Воскресе!».
— Вы правы, Маргарита Константиновна! «Радостный май» Станислава Жуковского — пасхальный май.
— Потому картина и рождает чувство, которое можно назвать умилением. Земные дни скоротечны, и прошлого не вернуть, но впереди, по воле Бога, взошедшего на Крест — новая жизнь. Лучшая жизнь, в которой мы встретимся с теми, кто нам дорог.
— Пожалуй, именно умиление и я здесь испытал. Христианский поэт и философ двадцатого века Сергей Сергеевич Аверинцев называл это чувство «любовью с заплаканным лицом». Оно омывает душу, обновляет её. Жалко уходить от картины.
— Ничего, Андрей Борисович. Память о радостном мае, о победе жизни над смертью мы унесём с собой. А в Третьяковку к картине Станислава Жуковского всегда можно вернуться.
Преподобный Иосиф Оптинский и его родители, Ефим Емельянович и Мария Васильевна Литовкины
Поделиться
Фото: PxHere
2 ноября 1837 года жители села Городище, что в Харьковской губернии, поздравляли сельского голову Ефима Емельяновича Литовкина с прибавлением в семействе. Его супруга Мария Васильевна родила сына. Литовкиных в селе любили: Ефим Емельянович при своей руководящей должности был человеком простым и добрым. И сам он, и его жена, славились милосердием. Супруги щедро одаривали бедняков, не отказывали и тем, кто просил у них взаймы, и забывали про долг, если знали, что у заёмщика нет возможности его возвратить. Странствующие богомольцы всегда находили в доме Литовкиных приют и пищу. Ефим Емельянович и Мария Васильевна усердно посещали храм. Они любили церковное богослужение, и дома часто проводили время за молитвой и чтением Евангелия. В такой благочестивой семье родился будущий монах, подвижник и святой — преподобный Иосиф Оптинский.
В крещении мальчика нарекли Иваном — в честь святителя Иоанна Милостивого, которого супруги Литовкины особо почитали. В воспитании сына Ефим Емельянович и Мария Васильевна руководствовались любовью и добротой. Ласка учит лучше, чем наказание, — считали они. Однажды произошёл такой случай. Отец отправился куда-то по делам и взял с собой Ваню — мальчик очень хотел прокатиться в повозке. По дороге от радости ребёнок расшалился — стал раскачивать экипаж, топать ногами и подпрыгивать на скамейке. Ефим Емельянович не на шутку испугался, что сын ненароком может выпасть наружу, и легонько его шлёпнул. Несколько дней после этого происшествия отец ходил сам не свой, чувствовал себя виноватым и приговаривал: «Эх, хлопца-то я ударил!»
Чувствуя родительскую любовь, Ваня и сам рос чутким и добрым ребёнком. Если мальчик замечал, что кто-то из родителей грустит, то, бросив все игры и забавы, спешил обнять и утешить. Отец, глядя на сына, говорил: «Из хлопца выйдет что-нибудь особенное». К сожалению, ему не довелось своими глазами увидеть этого — Ефим Емельянович скончался, когда Ване едва было всего 4 года.
А когда мальчику исполнилось 8, случилось то самое «особенное». Играя с товарищами на улице, Ваня вдруг поднял голову к небу, замер и упал без чувств. Перепуганная мать на руках принесла сына домой. Когда ребёнок пришёл в себя, она стала расспрашивать, что произошло. И Ваня признался: на небе, высоко в облаках, он увидел Царицу Небесную. «Около Неё было такое солнце... я не знаю, как рассказать!» — говорил он матери.
После этого случая Ваня, которого ещё недавно нельзя было дозваться с улицы домой, стал избегать игр и шалостей. Почти всё свое время он проводил с матерью. Вместе они ходили в храм, читали жития святых, молились. Позже Иосиф Оптинский вспоминал, как мать будила его к ранней Литургии. «Тяжело было просыпаться, зато и в церкви, и весь день потом так было мне хорошо и весело на душе!» — говорил преподобный.
Жизнь текла тихо и мирно, но однажды пришла беда: в селе случился большой пожар. Глядя на то, как один за другим вспыхивают соседние дома, как мечется в испуге мать, Ваня стал громко кричать: «Царица Небесная! Оставь нам домик!» И молитва ребёнка была услышана: дом Литовкиных остался цел. Увидев настоящее чудо, Мария Васильевна возблагодарила Бога и повторила слова, которые когда-то произнёс её покойный супруг: «Этот мальчик будет особенным».
Так оно и вышло. В 1871 году в монастыре Оптина Пустынь Иван принял монашеский постриг с именем Иосиф. И хотя мать и отец не увидели этого события, он был уверен: родители обязательно благословили бы его на духовный путь. Спустя годы Иосиф станет одним из самых почитаемых оптинских старцев. Церковь прославит его как преподобного Иосифа Оптинского.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Михаил Булгаков и его мать
Поделиться
Фото: Paige Cody / Unsplash
«Мама, светлая королева, где же ты?» — эти слова появляются в самом начале романа Михаила Афанасьевича Булгакова «Белая гвардия». Писатель никогда не скрывал, что в образы и характеры Турбиных, главных героев этого произведения, вложил черты своих родных и близких. Светлой королевой он называл свою мать — Варвару Михайловну Покровскую. А посвящённые ей слова — памятником сыновнего уважения и любви.
Булгаков как-то обмолвился, что начал творить под материнским влиянием. Варвара Михайловна была образованной женщиной и до замужества служила учительницей в Орловской женской гимназии. В 1890 году она обвенчалась с доцентом киевской Духовной Академии Афанасием Ивановичем Булгаковым. А через год на свет появился первенец — сын Михаил. Мальчика назвали так в честь деда по матери, священника. Каждый вечер, укладывая маленького Мишу спать, Варвара Михайловна рассказывала ему сказки. Она придумывала их сама. Скоро у Миши появились младшие братья и сёстры — в семье Булгаковых было семеро погодок. Дети собирались вокруг матери и с восхищением слушали её интересные и поучительные истории. Вдохновлённый ими, Михаил уже в семь лет написал свой первый рассказ, который назывался «Похождения Светлана». К сожалению, он не сохранился до наших дней. Но младшая сестра Булгакова, Елена Афанасьевна, вспоминала, что матушке он очень понравился.
У Варвары Михайловны был лёгкий и весёлый нрав. Она воспитывала детей в непринуждённой, радостной атмосфере. В доме звучал смех, раздавались звуки фортепиано. Михаил души не чаял в своей улыбчивой и ласковой маменьке. Варвара Михайловна научила мальчика читать. И открыла ему удивительный мир литературы. У Булгаковых была большая библиотека. Миша мог пропадать там часами. Случалось так, что он находил на полках книги, о которых не знала и сама его мама. Однажды Михаил в очередной раз «застрял» в библиотеке. Варвара Михайловна пошла звать его к обеду. С большим трудом ей удалось оторвать сына от книги. Оказалось, он зачитался адаптированным переводом романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери». Женщина этой книги не читала. Взяв её у мальчика, она стала переворачивать страницы, и так увлеклась, что теперь уже Мише пришлось возвращать матушку к реальности. Читать книги самому было невероятно увлекательно. Но ещё больше Миша любил, когда мама читала ему вслух. Однажды мать и сын провели несколько незабываемых дней за чтением «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Впоследствии Гоголь стал любимым писателем Михаила Афанасьевича.
В доме Булгаковых царил христианский дух. Варвара Михайловна, дочь священника, и её муж, преподаватель Духовной академии, старались прививать детям веру и благочестие. Частыми гостями в доме было киевское духовенство. Ещё одна сестра писателя, Наталья, вспоминала, что домашний быт матушка устраивала, согласуясь с молитвой преподобного Ефрема Сирина — изгоняя всякий дух праздности и уныния. У Варвары Михайловны все были при деле. На этой почве Михаил даже сочинил про маменьку шуточное стихотворение: «Утро. Мама в спальне дремлет. \ Солнце красное взойдет, \ Мама встанет и тотчас же \ Всем работу раздаёт». Эти стихи стали «крылатыми» в семье. А больше всех смеялась над ними сама Варвара Михайловна.
Повзрослев и уехав из родительского дома, Булгаков с нежностью думал о матери, скучал по ней, вспоминал, как дома дремал днём на мамином диване и как она приносила ему чай с французскими булками. Уже будучи известным литератором, он писал ей из Москвы: «Дорогая мама, как Вы поживаете, как Ваше здоровье? Пишите, пожалуйста, как только выберете свободную минуту. Всякая весть от вас приятна». После кончины Варвары Михайловны в 1922 году Михаил Афанасьевич писал одному из своих друзей, что часто видит мать во сне. «Я вижу абажур, клавиши фортепиано и её...»
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
Геворк и Гоар Вартанян
Поделиться
Фото: PxHere
Жених и невеста сияли счастьем. Они держались за руки и смотрели только друг на друга. Никто из гостей на свадьбе не подозревал, что они давно уже женаты. Геворк и Гоар Вартанян были советскими разведчиками-нелегалами. Их служба за рубежом проходила в условиях абсолютной секретности. В Германии они для всех были немцами. В Испании — испанцами. И заключали брак по законам той страны, в которой находились. Да, это была конспиративная формальность, прикрытие. В их документах стояли чужие имена. Но одно было настоящим — их любовь. «Я счастливая женщина — несколько раз надевала свадебные наряды, а шла под руку с одним и тем же мужчиной. Может быть, поэтому и семья у нас такая крепкая», — шутила Гоар Левоновна. Обвенчавшись совсем ещё молодыми людьми, легендарные разведчики прожили в счастливом браке 65 лет.
Их семейная история началась в Тегеране. Армянские семьи Гоар и Геворка попали туда разными путями. Отец молодого человека работал в Иране на разведку СССР — по его стопам и пошёл сын. Родители девушки переехали в Тегеран из советского Ленинакана в поисках лучшей жизни. Впервые молодые люди встретились, когда Геворку было 15 лет, а Гоар — 13. «Черноглазая, с косичками, улыбчивая и очень красивая. Она покорила моё сердце с первого взгляда», — вспоминал Геворк Андреевич.
Знакомство будущих супругов произошло в разгар Второй Мировой войны. Фашистская Германия пыталась склонить Иран на сторону нацистов. В Тегеран постоянно прибывали тайные агенты Рейха. Глядя на то, как участвует в их разоблачении отец, Геворк не захотел сидеть на месте. В результате уже в 16 лет он был принят в ряды разведчиков. И вскоре собрал группу подростков-антифашистов, которая получила название «Лёгкая кавалерия». Молодые ребята без труда входили в доверие к подозреваемым в заговоре или шпионаже и получали нужную информацию. В 1943-м году к «Лёгкой кавалерии» присоединилась Гоар. К тому времени Геворк понял, что всей душой её полюбил.
В конце ноября в Тегеран на переговоры антигитлеровской коалиции приехали главы СССР, США и Великобритании — Сталин, Рузвельт и Черчилль. Накануне разведка выяснила, что фашисты хотят устранить лидеров «большой тройки». Исполнители этого плана уже прибыли в Иран. «Лёгкая кавалерия» взялась за дело. Гоар Левоновна вспоминала: «В поисках диверсантов мы носились по пыльным улицам днем и ночью. Пересиливая страх, мы шли по их следам. И нашли...». Покушение века было предотвращено.
Через год после окончания войны Геворк, наконец, сделал Гоар предложение. Молодые люди обвенчались. Событие отмечали на крыше дома невесты — перетащили туда персидские ковры, столы. Так прошла их первая, настоящая свадьба.
Супруги посвятили себя службе в разведке. А это означало, что они, по сути, не принадлежали себе. «Мы жили в роскошных домах и отелях, на шикарных виллах. Но у нас не было ничего. Ничего, кроме любви друг к другу», — вспоминал годы работы Геворк Вартанян. Разведчики успели побывать более чем в ста странах. В СССР вернулись в 1986 году. Но только в 2000-м с их деятельности был частично снят гриф секретности.
Более пятидесяти лет Геворк и Гоар прошли плечом к плечу на трудной и опасной службе. «Мы с женой понимали друг друга не то, что с полуслова, а с полувзгляда. Всегда были вместе, и это придавало мне сил», — говорил Геворк Андреевич. Когда в возрасте 87 лет врачи обнаружили у него рак, супругам пришлось бороться со смертельной болезнью. Гоар Левоновна была рядом с мужем, поддерживая и приободряя его до последнего часа. У супругов-разведчиков было несколько государственных наград, но главной своей наградой они считали возможность прожить долгую и счастливую жизнь вместе.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
