«Семья и музыка». Светлый вечер с Дмитрием Наумовым и Михаилом Киселевым (29.04.2019)

У нас в гостях были участники квартета балалаечников Sitenno Дмитрий Наумов и Михаил Киселев.

В первый день Светлой пасхальной недели мы слушалиь необыкновенную музыку и говорили о семье, праздниках и семейном счастье.

---

Ведущие: Анна Леонтьева и Константин Мацан

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега Анна Леонтьева и я, Константин Мацан. Христос Воскресе! — говорим мы вам, дорогие радиослушатели, поздравляем со светлым праздником Пасхи. И в эти светлые дни в программе «Светлый вечер» у нас сегодня очень светлая музыка будет, потому что в гостях у нас ансамбль балалаечников — квартет балалаечников под названием «Sitenno». Это японское слово, что оно значит, мы расскажем попозже. Мы говорим с участниками этого ансамбля — Дмитрием Наумовым и Михаилом Киселевым. Добрый вечер.

М. Киселев

— Здравствуйте.

 Д. Наумов

— Добрый вечер.

А. Леонтьева

— Давайте начнем с Дмитрия, потому что Дмитрий — руководитель группы «Sitenno», которая будет нам сегодня играть замечательную музыку. Я не знаю, как можно играть на четырех балалайках, но скоро узнаю.

К. Мацан

— Что такое «Sitenno»? Давайте расскажем сразу.

Д. Наумов

— «Sitenno» — это «четыре парня», японское популярное современное молодежное слово. Переводится, как «четыре молодых, веселых, бодрых, современных привлекательных молодых человека, которые что-то делают хорошо». Наверное, мы сейчас хорошо покажем вам свою игру на балалайках.

А. Леонтьева

— Отлично.

К. Мацан

— А почему ансамбль балалаечников — исконно русских инструментов — называется у вас японским словом?

Д. Наумов

— Потому что я немножко увлекаюсь Японией, в связи с тем, что моя жена — японка.

К. Мацан

— То есть вы на самом деле сильно увлекаетесь Японией. (Смеются.) Однажды сильно увлеклись Японией.

Д. Наумов

— Но не она придумала это название. Придумала название «Sitenno» моя ученица, которая тоже из Японии, Накагава Аки-сан. Она сказала: «Приедете в Японию под названием «Sitenno» — вас ждет успех». Ну вот, мы назвались так. Но пока еще с квартетом в Японию не попали. Хотя я, как солист, каждый год выступаю в Японии в разных городах. Японцы с удовольствием слушают балалайку, им она очень нравится.

А. Леонтьева

— Ребята, мы сегодня говорим о семье, как обычно у нас по понедельникам. Дмитрий начал сразу с семьи, с Японии. Дмитрий, расскажите про то, как вы познакомились с вашей женой, которую зовут Хироми Яно.

Д. Наумов

— Познакомились мы в Москве на концерте. Она участвовала в программе этого концерта 5 декабря 2002-го года, и я тоже, в библиотеке имени Пушкина на Бауманской. Она играла сольную фортепианную вещь композитора Кулёва, а я играл в трио струнных народных инструментов. И после нашего номера, услышав звуки балалайки, она подошла и попросила поближе посмотреть инструмент. Она, конечно, по-русски плохо говорила, но я понял, что ее очень заинтересовала трехструнная балалайка. Я рассказал о ней, но понял, что она не совсем понимает, что я говорю. Я дал ей ее подержать, она очень обрадовалась. По ее лицу было понятно, что ей очень понравился инструмент. Вот так и познакомились.

А. Леонтьева

— Не вы, а инструмент понравился.

Д. Наумов

— Ну, конечно. А дальше я попросил ее аккомпанировать, потому что я услышал ее игру, она здорово играла. Она была тогда студенткой Московской консерватории, класс профессора Алексея Аркадьевича Наседкина. Она согласилась мне аккомпанировать. Мы стали выступать, а потом поженились.

А. Леонтьева

— Всё очень просто. Но всё началось с балалайки. Вообще, все присутствующие здесь музыканты называют себя семьей, родственниками через балалайку.

К. Мацан

— Братьями по балалайке.

А. Леонтьева

— Наверное, мы можем что-то услышать? Что вы хотите сыграть?

Д. Наумов

— Классическая традиция построения концерта — мы начнем со старинной музыки. Это музыка барокко, Франсуа Куперен «Маленькие ветряные мельницы».

(Звучит музыка.)

А. Леонтьева

— Спасибо большое, ребята. Очень удивительно всё это звучит. А можно представить музыкантов, которые сейчас исполняли?

Д. Наумов

— Балалайка прима — Дмитрий Наумов, балалайка прима — Михаил Киселев, балалайка альт — Евгений Рыбалка, и мой брат на балалайке контрабас — Андрей Наумов.

А. Леонтьева

— Мне кажется, что именно в этот вечер это самая правильная музыка, которую можно послушать, она очень воодушевляющая. Я не знала, что так можно сыграть на балалайках такую музыку.

К. Мацан

— А вообще, есть ли какие-то вещи, которые нельзя сыграть на балалайке, Михаил? Куперен, барочный автор — на балалайках такое необычное звучание. А Баха можно на балалайке сыграть?

М. Киселев

— Сейчас на балалайке можно сыграть любое произведение. Помимо классической балалайки, уже есть электробалалайки, на которых можно играть и рок, и «Rammstein» и «Metallica» даже.

К. Мацан

— То есть с эффектом каким-то, с перегрузом.

М. Киселев

— Да-да. Всё, что на гитаре используется, то же самое на балалайке — те же процессы используются. Так что балалайка развивается, сейчас на ней можно сыграть всё что угодно. Есть такой балалаечник Алексей Архипо́вский…

А. Леонтьева

— Самый-самый великий.

М. Киселев

— Да. Он такую стратегию продвигает, что балалайка может заменить симфонический оркестр.

К. Мацан

— Я думаю, что, наверное, любой музыкант про свой любимый инструмент готов сказать или хотел бы сказать, что на нем одном можно заменить симфонический оркестр. А почему балалайка? Вот как человек принимает решение играть не на скрипке, не на фортепианное отделение поступает, не на виолончель, даже не на какой-то кларнет, гобой, фагот — то есть не на инструмент симфонического оркестра, а решает свою жизнь связать с этой, казалось бы, очень специальной, узкой музыкальной нишей? Или я не прав, это так не выглядит?

Д. Наумов

— Знаете, все попадают по-разному в обучение на балалайке. В связи с тем, что балалайка была дома, и родители посмотрели, сколько по оплате в музыкальной школе стоило обучение — полтора рубля. Они привели меня и я начал заниматься. Но когда я стал хорошо играть и выступал, я понял, что балалайка имеет успех. Когда ты выходишь с ней на сцену, публика уже воспринимает тебя лучше, чем другие инструменты, настроение поднимается. И можно сказать, что балалайка — это веселый инструмент. Потом, мы играем, общаемся с другими балалаечниками и с другими музыкантами. Наш старший коллега, ему 99 лет, Михаил Федотович Рожков, ушедший от нас в прошлом году, сказал, что «тот, кто прикоснулся к струне балалайки, не может быть плохим человеком. Только хорошие люди играют на народных инструментах», — он так сказал. Наверное, мы правильно сделали. И ученикам тоже говорим: «Играйте на балалайке, вам это поможет в жизни».

А. Леонтьева

— Дмитрий, вы ездили в Японию с балалайкой. Как японцы к этому относятся?

Д. Наумов

— Они знают, что это символ России, потому что это первый символ, который им приходит в голову, когда они слышат слово «Россия». Как она выглядит, наверное, они не все знают, так же, как и у нас в России, наверное, не все знают, что это за балалайка, что на ней можно сыграть. Может, кто-то представляет себе еще балалайку времен скоморохов, не зная, что на ней можно играть современный репертуар, классическую музыку в переложении. А японцы имеют большую, чем россияне, музыкальную подготовку, потому что у них в обычной школе такие серьезные занятия музыкой, как у нас здесь в музыкальной школе. Поэтому они могут слушать, по нотам следить, владеют каким-то музыкальным инструментом. И они тебя очень серьезно оценивают — то есть играть там надо очень качественно. Даже как-то волнительно там играть.

А. Леонтьева

— Важнее, чем тут?

Д. Наумов

— Не знаю… Везде надо хорошо играть — если вышел на сцену, надо сто процентов выдавать.

К. Мацан

— Помните эту шутку про то, что есть два подхода к изучению русской культуры? Первый — обычный: медведи, снег и балалайка. А второй — продвинутый: иконы, Достоевский, медведи, снег и балалайка.

А. Леонтьева

— Вы рассказали, что играть надо хорошо. И скажите, какую следующую композицию мы можем послушать?

Д. Наумов

— Я упомянул Михаила Федотовича Рожкова, народного артиста России. Вот из его репертуара, и наша в том числе любимая песня — «На тот большак, на перекресток…»

А. Леонтьева

— Слушаем.

(Звучит музыка.)

К. Мацан

— Спасибо большое!

А. Леонтьева

— Ребята, спасибо огромное!

К. Мацан

— Очень!

А. Леонтьева

— Сегодня у нас в студии квартет балалаечников, который называется «Sitenno», что в переводе с японского, как мы выяснили, означает примерно так: «четыре крутых парня». Четыре крутых парня играют сегодня удивительную музыку для нас. Но мы разговариваем о семье — как всегда, я возвращаю мужчин к этому разговору. Наши собеседники — Дмитрий Наумов, руководитель квартета и Михаил Киселев, балалаечник. Ребята, мы продолжаем говорить о семье. Михаил, вы тоже попали в наш разговор. Скажите, что вы можете рассказать про семью?

К. Мацан

— Вам не страшно? У вас летом свадьба.

А. Леонтьева

— Мы узнали, что летом у Михаила свадьба и тоже решили его подключить.

М. Киселев

— Да, у меня летом свадьба с моей девушкой. Причем так совпало, что мы познакомились на концерте — она тоже Киселева, она тоже музыкант, играет на аккордеоне.

К. Мацан

— Она не будет брать фамилию мужа? (Смеются.)

М. Киселев

— Мы еще спорим — оставить свою фамилию либо поменять на мою.

А. Леонтьева

— Это судьба.

К. Мацан

— Можно двойную — обе оставить: Киселева-Киселева.

М. Киселев

— Мы еще думаем. (Смеется.) Но скорее всего, мы ничего не будем менять, потому что очень похоже.

Д. Наумов

— Они уже начали дуэтом играть, и с успехом, да?

М. Киселев

— Да.

К. Мацан

— А вот скажите, работать вместе с супругой или со второй половинкой своей или с первой половинкой — это тяжелее или проще? Сколько примеров, что муж с женой вместе выступают. Ты и дома с этим человеком и на сцене с этим человеком — как это сказывается на собственно семейных отношениях? На отношениях мужа и жены?

М. Киселев

— Сначала Дима ответит, потому что у Димы опыта больше, чем у меня. Я могу ответить, только как начинающий семьянин.

Д. Наумов

— Конечно, мне тяжело было вначале, потому что пианистка из Консерватории, я балалаечник из Академии Гнесиных. И фактура совсем другая и диапазон — от «ми» первой октавы до «до» четвертой. Но сейчас немножко выше. Она меня обучала, как надо сделать, какие правила я нарушаю, и что можно, что нельзя. Я сопротивлялся, но я понял, что бесполезно, потому что надо прислушиваться. Но потом лучше стало. Но, конечно, споры были серьезные. Я думаю, что 50 процентов таких музыкальных пар не выступают вместе и не репетируют, потому что можно поссориться серьезно. Но у нас нормально прошли эти споры, и мы сейчас работаем в одном направлении.

К. Мацан

— А что помогает справляться?

Д. Наумов

— Радио «Вера».

К. Мацан

— А именно? Так, с этого места поподробнее, пожалуйста.

А. Леонтьева

— Я же говорю, что у нас очень полезная передача.

Д. Наумов

— Мы включаем радио, конечно. Наверное, просто самоконтроль. Мы же хотим сделать, чтобы было хорошо — зачем тратить время на пустые споры?

А. Леонтьева

— Дмитрий, скажите, а то, что вы имеете жену-японку, какие-то разницы в культуре, в традициях, они ощущались, когда вы встретились?

Д. Наумов

— Хорошо, что я могу есть разную пишу, и японская пища мне очень нравится, с этим проблем не было. А вот когда я приехал в японский дом к ее родителям, конечно, были такие табу, которые я непроизвольно нарушал. Она меня подготовила — нельзя на порог наступать, надо через него перешагивать, нельзя шумно ходить. Потом, ботинки надо обязательно разворачивать мысками к двери, чтобы было удобно из дома выйти быстро, например, в случае землетрясения, когда ботинки искать нет времени.

К. Мацан

— Но это вещи такие бытовые — очень милые культурные особенности. Но ведь наверняка в семейных отношениях есть вещи более сущностные. У нас в гостях был писатель Вячеслав Казакевич, который живет и работает в Японии, его супруга живет в Японии, они профессора в вузах. И они рассказывают об особенностях японского понимания семьи, нам неизвестных. Там принято, как нам рассказывают, чтобы жена всегда была во всех смыслах на полшага сзади мужа, жена такая молчащая, когда муж говорит — это такая особенность, про которую нам рассказывали. А русская культура — она про «женщин в русских селеньях», которые: «Ей жить бы хотелось иначе, носить красивый наряд, — не помню точно, — но кони всё скачут и скачут, а избы горят и горят».

А. Леонтьева

— Я протестую. Для нас непривычно, когда женщина пропускает мужчину вперед.

К. Мацан

— В чем протест?

А. Леонтьева

— Ну, потому что не только «избы горят». А вот женщину пропускают вперед — она не идет на полшага, и она не молчит.

К. Мацан

— С этой стороны тоже можно посмотреть.

Д. Наумов

— Моя жена, конечно же, уже привыкла к России — она, наверное, странная японка среди японок. Я вспомнил, что в токийском метро, например, мужчины устали после работы, они сидят, никто не уступает места. Но в последнее время говорят, что меняется — мужчины становятся более заботливыми. Уже можно увидеть мужчину с коляской в выходной день — обычно же мужчины в мужской компании время проводят. Меняется. Наверное, больше европейской культуры туда проникает.

К. Мацан

— Михаил, а у вас? Если возвращаться к исполнению музыки с будущей супругой — не пугает такая перспектива? Потому что Дмитрий рассказал, что мудрые пары стараются избегать и вместе не работать.

М. Киселев

— Мы уже достаточно долго играем вместе. Это тяжело, да. У нас немножко по-другому — если Диме жена дает какие-то музыкальные рекомендации, то у нас я даю рекомендации и являюсь лидером. И очень тяжело давать девушке рекомендации, иногда даже до слез доходит. Но потом быстро приходиться мириться, потому что у нас же какая-то цель есть — концерт, к которому нужно срочно подготовиться. И тут уже чувства не играют особенной роли, потому что профессиональная…

К. Мацан

— Ответственность превалирует.

М. Киселев

— Да, она решающую роль играет.

Д. Наумов

— Но она же и младше, поэтому тебя слушается.

А. Леонтьева

— Дмитрий, вот перед передачей мы говорили с Костей, моим коллегой, и он сказал, что в японском языке, по его сведениям, — поправьте меня, если не так, — нет буквы «л».

Д. Наумов

— Конечно, кто как произносит — кто-то может говорить «лук», «Бузулук» а некоторые не могут. И, например, в рядах хирагана и катакана — не «ла», а «ра».

К. Мацан

— В алфавите просто нет.

А. Леонтьева

— Но ваших детей, насколько я знаю, зовут Лео и Леона.

Д. Наумов

— Да. Но в японском паспорте написано «Рео».

А. Леонтьева

— А сколько вашим детям?

Д. Наумов

— Старшему скоро будет 6 лет, а младшей скоро 3 месяца исполнится. Имя Леона придумал Лео — он сказал: «Только Леона, и никаких других имен не надо». Переводится Леона, как «сестра Лео».

К. Мацан

— А Лео — откуда такое имя необычное?

Д. Наумов

— Это современное имя. Но много есть таких примеров, и в России есть имя «Лео».

К. Мацан

— Лео Дмитриевич Наумов.

А. Леонтьева

— На каком языке говорят детки?

Д. Наумов

— Мы стараемся, чтобы между собой они по-японски говорили. Мама, с одной стороны, говорит по-японски и старший брат тоже. Конечно, мы используем два языка с Хироми — я отвечаю по-русски, но она мне говори по-японски.

К. Мацан

— А вы сами по-японски говорите?

Д. Наумов

— Вот сейчас на радио «Вера» я приехал с урока с японцами, которые у меня учатся на балалайке. На тему балалайки я могу говорить по-японски.

К. Мацан

— Давайте послушаем что-нибудь.

Д. Наумов

— Давайте тогда достаточно современную композицию группы «Beatles» — «Yesterday».

А. Леонтьева

— На балалайке. Отлично! Давайте.

(Звучит музыка.)

К. Мацан

— Квартет балалаечников под названием «Sitenno» — это японское слово, означающее «четыре бравых парня» — исполнил композицию британской рок-группы группы «Beatles» — «Yesterday».

А. Леонтьева

— На радио «Вера».

К. Мацан

—Дмитрий Наумов и Михаил Киселев — балалаечники, участники группы «Sitenno» сегодня беседуют с нами в программе «Светлый вечер». В студии моя коллега Анна Леонтьева и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через несколько минут.

А. Леонтьева

— Добрый светлый вечер еще раз. Христос Воскресе!

К. Мацан

— Воистину Воскресе!

А. Леонтьева

— Сегодня у нас какой-то удивительный вечер, потому что было, есть и будет много музыки. Мы говорим, как всегда, о семье, насколько получается говорить, потому что получается все время о музыке. У нас в студии квартет «Sitenno». И мы слушаем очень различные композиции на балалайках. Наши собеседники — Михаил Киселев и Дмитрий Наумов, руководитель коллектива. Вот эту японскую тему мне хочется закончить. Мы от наших японских друзей, писателя Вечеслава Казакевича и его жены узнали, что есть очень много отличий в воспитании детей в Японии. Правда, детки у вас очень маленькие. Но что преобладает в семье — японское или вводятся какие-то русские традиции? Какие-то у вас есть обычаи, традиции?

Д. Наумов

— Я не знаю, потому что мы в Японии живем летом только. И опять же, круг общения в Саппоро у нас не слишком большой, потому что в основном все друзья в Токио. Наверное, главное, к чему мы хотим приучить — Хироми борется сейчас с шестилетним мальчиком, чтобы он сидел за столом до конца внимательно. Концентрация внимания — это главное. Также во всем концентрация — усидчивость в занятиях музыкой, например, выучить произведение до конца и сыграть его до конца. Ну, хотя бы послушать до конца наставления той же мамы. Но я понял, что родители не могут быть хорошими учителями музыки, например. Очень сложно даются занятия…

А. Леонтьева

— То есть вы не можете учить детей.

Д. Наумов

— Может быть, он не так серьезно нас воспринимает. Но хотя, когда говоришь, что он будет с нами выступать и будет какая-то поездка интересная, он начинает стараться. Вот мы так ездили в Челябинск, в зале филармонии с ним выступали. Я играл на балалайке, жена аккомпанировала на фортепиано. И он пел две японские песни. В связи с тем, что сейчас год обмена культур между Россией и Японией. Когда мы говорили про эту поездку, он стал стараться.

К. Мацан

— А ребенок только поет или на чем-то тоже играет?

Д. Наумов

— Поет и на скрипке играл, это его желание было. Но сейчас уже закончил на скрипке. Сейчас на фортепиано пробует.

К. Мацан

— А как вам кажется, не получается так, что с детства у ребенка судьба предопределенная — папа музыкант, мама музыкант. Будешь с нами выступать — деваться некуда, будешь музыкантом. А может, он не хочет.

Д. Наумов

— Мы спросили — вроде бы хочет выступать. Но заниматься не хочет.

А. Леонтьева

— Все-таки я вернусь к вопросу про балалайку. Дело в том, что у меня представление о японских женщинах, что они достаточно практичные. Вы выбрали такую профессию – балалаечник. Вы также делаете инструменты. Насколько это практичная профессия? Как ваша жена к этому относится?

Д. Наумов

— Спрос на новые инструменты и реставрацию большой. Мастеров, которые делают это или производят, ремонтируют, немного — где-то около сотни человек во всем мире. В основном, в России, но есть и за рубежом немного. Ей нравится заниматься дизайном — то есть дизайн новых инструментов, этим она занимается. Потом, мы используем современные технологии — ЧПУ станки фрезерные, которые делают точные детали для балалаек. Конечно, спрос есть и мастерская развивается. А чтобы наши инструменты покупали, надо еще их пропагандировать. Мы же можем их представить, играя на наших инструментах. А что надо играть, чтобы нас узнали? Надо играть свою музыку. А жена с детства занимается композицией, начинала в студии «Yamaha». И вот она пишет музыку для балалайки и фортепиано. Ну, она  разную музыку пишет. Но я, как балалаечник, играю на балалайке. И мы ее музыку с удовольствием везде показываем. Она написала уже достаточно много произведений. Тот пласт, который не очень заполнен — для детей, пьесы для самых маленьких и для музыкальных школ. Детские альбомы Хироми Яно пользуются популярностью, востребованы. Я слышал недавно на детском конкурсе, уже играют ее вещи. Хорошо получается.

К. Мацан

— Вы сказали, что у вас есть ученики-японцы — это дети или не дети?

Д. Наумов

— Это домохозяйки. Их мужья работают, они живут в Москве, приехали на два-три года. Они в России уже не в первый раз. В первый раз они купили матрешки и платки павловопосадские, и балалайки тоже увезли. А когда они возвращаются, их спрашивают: а как играть на этих балалайках? Вот они сейчас приехали и учатся играть на балалайках.

К. Мацан

— А что их привлекает? Что они находят для себя в этом занятии, помимо развлечения? Они и вправду русскую культуру хотят постигать?

Д. Наумов

— Да. Это ведь связано с выбором репертуара. Я спрашиваю: «Что вы хотите играть?» Мы знаем, как преподаватели, изучили в свое время методику, и практикуем преподавание — что ты знаешь, что у тебя на слуху, то легче всего освоить, этот репертуар в начале обучения. Конечно, я думал, что надо японцев учить японским песням. Они говорят: «Нет, мы хотим русские произведения играть, русские песни». Конечно, первое, что их привлекает в балалайке — это тембр, сама окраска звука им очень нравится. Глубина, душа инструмента. Все хотят свой инструмент, поэтому японцы заказывают у нас балалайки. Причем у них хорошая фантазия, они заказывают свой дизайн. Например, с белочкой, с орешком каким-нибудь, с планетами — например, Сатурн в виде розетки.

А. Леонтьева

— Дмитрий, вы в одном своем интервью сказали, что ваш дед тоже играл на балалайке. Это была фигура речи или вы что-то знаете про это?

Д. Наумов

— Мне просто фотографию бабушка показала. Когда я начал заниматься балалайкой, я не знал этого. А потом бабушка сказала, что ее дед, то есть это далекий предок, играл в деревне и все танцевали под его балалайку.

А. Леонтьева

— Я также из вашего интервью узнала, что, оказывается, набожный царь Алексей Михайлович, если я правильно излагаю, приказал сжечь эти скоморошьи инструменты, и какое-то время не было балалайки на Руси.

Д. Наумов

— Мы же не жили в то время, досконально не знаем. Но кажется, что сожгли домры, какие-то струнные гудки — инструменты скоморохов. А смекалка русских людей помогла сделать трехугольную форму, потому что на домру не похоже. И сделать ее, наверное, проще, чем круглую тамбуровидную домру. Поэтому и стали играть на балалайках.

К. Мацан

— Музыканты, профессиональные инструменталисты, шутят, что выбор инструмента и вообще специальности — это как выбор спутника или спутницы жизни. Поэтому чуть ли не на паспорт фотографируются с инструментом. Это уже просто как третья рука, происходит такое сближение. Михаил, вот человек выбирает на всю жизнь по профессии быть с балалайкой. Я понимаю, что для музыканта-профессионала, если он инструменталист, это как выбор спутницы жизни. Вы так к балалайке относитесь?

М. Киселев

— Да, я именно так отношусь. У меня был период, когда я в колледже учился, я с ней даже разговаривал.

К. Мацан

— Она отвечала?

М. Киселев

— Да. Она была очень капризная, старый инструмент был. Считается, что старые инструменты имеют свою душу — ну, по сравнению с новыми, молодыми. И они по-старчески капризны, могут не захотеть и не зазвучать.

А. Леонтьева

— То есть вы ее уговаривали перед каждым выступлением.

М. Киселев

— Да, я мог ее погладить и сказать: «Всё хорошо будет, немножко потерпи». И почему-то она начинала звучать.

К. Мацан

— Это к нашему разговору о семейных отношениях.

М. Киселев

— Возможно, да, инструмент как спутник жизни, он сопровождает музыканта. Но главное — это еще болеть этой идеей. Потому что люди, которые всю жизнь с инструментом, он как в спутницу жизни превращается, да. Ты не можешь чем-то другим заняться, ты должен именно углубиться в этот инструмент и больше ничем не заниматься.

А. Леонтьева

— Давайте что-нибудь еще послушаем. Что вы нам хотите еще сыграть?

Д. Наумов

— Есть пьеса, которая объединяет и Японию, о которой мы сегодня много говорили, и Россию, она очень популярна. Создана композитором Миягава, называется «У самого синего моря». Очень популярная в Советском Союзе.

А. Леонтьева

— У ребят еще какие-то странные штуки в руках, сейчас будет что-то, я чувствую. Давайте, поехали.

(Звучит музыка.)

К. Мацан

— Квартет балалаечников «Sitenno» сегодня у нас в студии радио «Вера». Мы говорим с участниками этого коллектива — Дмитрий Наумов и Михаил Киселев в студии радио «Вера».

А. Леонтьева

— Спасибо огромное, очень необычно это звучало, потрясающе. Дорогие радиослушатели, на наших глазах пароходом выступал шланг от водопровода. А морем выступал…

Д. Наумов

— Мы подавали воздух — дули в резонатор балалайки.

К. Мацан

— Подносили их к микрофону и получался такой звук. А расскажите о тех инструментах, которые мы сейчас слышали. Балалайка прима — это, как я понимаю, балалайка в самом таком классическом виде, то, что мы воображаем при слове «балалайка».

Д. Наумов

— Балалайка прима — это самая маленькая из всех балалаек. Есть еще балалайка пикколо, но на ней нет обучения, их очень мало. А вот прима — это балалайка стандартного размера, по задинке ее длина 420 миллиметров, не знаю, нужна эта информация или нет. В ней строй ми-ми-ля. Две одинаково настроенные струны из карбона или нейлона, я играю на карбоновых струнах. Первая струна стальная, диаметр 0,29 у меня, у Миши 0,3.

К. Мацан

— Ну, теперь всё понятно, разница очевидна. А вот большая?

Д. Наумов

— Большая — это контрабас балалайка, опирается на железную ногу.

А. Леонтьева

— Огромная.

Д. Наумов

— Да, у нее три разных струны.

М. Киселев

— И еще балалайка альт. Медиаторами играют на таких больших инструментах, на примах пальцами только.

А. Леонтьева

— Я сделаю последнюю отчаянную попытку вернуть разговор в русло семьи. Михаил, а когда вы стали заниматься балалайкой, ваши родители как к этому отнеслись? Для меня не очень понятна, извините, судьба, заработок человека, который будет… Всем же хочется, чтобы дети были успешными, деньги зарабатывали.

М. Киселев

— У меня папа инженер, а мама филолог. Они считали, что детям надо дать хорошее образование. И для развития творческого мышления нужно еще обязательно заниматься музыкой. Нас очень много, нас семеро детей в семье, и поэтому у нас особо выбора не было, надо было только какой-то инструмент выбрать.

К. Мацан

— А почему не было выбора? То есть назначали родители волевым решением?

М. Киселев

— Нет, они говорили: «Вы идете на музыку, у вас есть только выбор, какой инструмент выбрать».

К. Мацан

— То есть выбор есть.

М. Киселев

— Да. Мы ходили на концерты и смотрели — на чем нам хочется играть.

А. Леонтьева

— То есть у вас все братья и сестры играют на чем-нибудь.

М. Киселев

—Да. До меня трое было, то есть у меня было еще время подумать. Сначала старший пошел, он выбрал валторну. Потом пошла старшая сестра, она выбрала арфу. Потом пошла старшая сестра, она выбрала флейту. Но я выбрал балалайку.

К. Мацан

— А потом?

М. Киселев

— Младший выбрал скрипку, еще дальше баян и самый младший пошел в хоровое училище, но у него немножко не сложилось. Но, в принципе, как у половины немножко не сложилось с музыкой, они пошли в другие области. Но любовь к музыке осталась и это очень хорошо сказалось.

Д. Наумов

— И они сейчас приходят к Мише на концерты.

М. Киселев

— Да. Они сейчас в Санкт-Петербурге. И когда я приезжаю, они все приходят ко мне на концерты.

А. Леонтьева

— Вы из Санкт-Петербурга?

М. Киселев

— Да.

А. Леонтьева

— А вы играете с семьей?

М. Киселев

— Когда мы были в школе, у нас даже был семейный оркестр. Мы даже заняли первое место на каком-то конкурсе. Мой крестный — композитор в Санкт-Петербурге. И он писал для нас произведения. И мы играли.

К. Мацан

— Мы часто в программе тему многодетности поднимаем и, как правило, говорим с родителями многодетных семей. И говорим об этом подвиге, о том, как это тяжело. А с другой стороны, как это радостно и правильно, когда в семье много детей. А вот ребенок из многодетной семьи — так же прекрасно ощущает, как хорошо, когда в семье много детей?

А. Леонтьева

— Все еще играют на чем-нибудь, представляешь себе? Дом наполняется звуками.

М. Киселев

— Когда мы были маленькими, было такое чувство, что нам чего-то не хватает.

К. Мацан

— Внимания?

М. Киселев

— Да. Но с другой стороны, это воспитывало самостоятельность. Лично мне кажется, что это помогло нам стать самостоятельными по жизни. И сейчас, когда все уже стали взрослыми, сознательными, начали разъезжаться из дома, почти все живут сейчас отдельно. И сейчас очень чувствуется братское плечо, поддержка. Ты можешь любому позвонить. Повезло, что все заняли разные сферы жизни и можно по любой сфере проконсультироваться.

К. Мацан

— То есть в семье есть юрист, доктор, психолог…

М. Киселев

— Есть ай-ти специалист.

К. Мацан

— А за эстетикой — к Михаилу на концерты.

М. Киселев

— Еще одна сестра до сих пор занимается музыкой, она на флейте играет.

К. Мацан

— Я понимаю, что это вопрос, который было бы корректно задать вашей будущей супруге. А вам бы, после вашего опыта многодетной семьи, хотелось бы самому много детей?

М. Киселев

— Проконсультировавшись с родителями, мы поняли, что лучше заводить троих детей.

К. Мацан

— То есть многодетность, но в разумных пределах.

А. Леонтьева

— Ты знаешь, это всё такие разговоры. У меня есть подруга, сейчас моя кума, у нее было трое детей в семье. Когда она мне помогала с детьми нянечкой, она говорила: «У меня будет двое — мальчик и девочка. Баста». Сейчас у нее восемь.

К. Мацан

— У нас тут в коридоре радио «Вера» случился разговор между двумя отцами: у одного девять детей, а у другого тоже было девять, и родился десятый буквально перед этим разговором.  И тот, у которого девять, спрашивает того, у которого десять: «Ну что, тебе с десятым-то не тяжело стало?» (Смеются.)

А. Леонтьева

— Так, теперь я обернусь к Дмитрию и тоже сделаю попытку говорить не о размерах балалайки, а о размерах семьи. В русско-японском вашем варианте семьи — вы тоже думаете о том, что будете многодетными, или у японцев это не так принято?

Д. Наумов

— Сейчас, конечно, в Японии думают об экономическом состоянии семьи и думают, какой размер будет семьи. Я родился в семье самым старшим, потом у меня два брата, нас трое. И мне кажется, что три — это хорошее число. У меня пока двое детей. Если получится, то будет больше. В нашем квартете, например, у Евгения четверо. Он говорит, что очень хорошо, и он даже высыпается, хотя девочка маленькая. Я не знаю, как справляться с детьми. Нам тоже со вторым уже полегче, может быть, потому что это девочка, не знаю. Может быть, если следующий будет мальчик, то мы поймем — или опыт у нас или мальчики активнее, чем девочки. С первым было очень тяжело, даже сейчас с Лео сложнее, чем с новорожденной девочкой. А как дальше будет, это только Богу известно.

А. Леонтьева

— А сказки вы рассказываете детям перед сном? Они сказки слушают по-японски или по-русски?

Д. Наумов

— Моя жена Хироми рассказывает им про четырех персонажей, называя их «один», «два», «три», «четыре», и каждый день новая история — этот туда пошел… А Лео запоминает: куда первый, и что с ним произошло…

А. Леонтьева

— То есть их так зовут — «один», «два», «три», «четыре»?

Д. Наумов

— Да. Она придумала это. Я тоже что-то по-русски придумываю, но так как я устаю, то я только начинаю что-то придумывать и засыпаю. Она им больше сказки рассказывает по-японски. Я им читаю.

А. Леонтьева

— Хотела бы я послушать на ночь сказку на японском, наверное, это красиво.

К. Мацан

— Ты быстро заснешь. Сегодня у нас в студии в программе «Светлый вечер» были те самые «первый», «второй», «третий» и «четвертый» — квартет балалаечников под названием «Sitenno», что, напомню, с японского переводится, как «четыре классных парня», «четыре бравых парня». Дмитрий Наумов и Михаил Киселев, балалаечники, сегодня провели с нами этот «Светлый вечер» и рассказывали о необычных взаимопереплетениях семьи и балалайки. Давайте мы напомним имена еще двух ваших коллег по коллективу и послушаем что-нибудь под конец.

Д. Наумов

— Балалайка контрабас — Андрей Наумов, и альт балалайка — Евгений Рыбалка с нами сейчас сыграют русскую народную песню, наигрыш владимирских рожечников «Ах ты, береза».

К. Мацан

— Это был «Светлый вечер». Анна Леонтьева, Константин Мацан. До свидания. Христос Воскресе!

А. Леонтьева

— Христос Воскресе!

(Звучит музыка.)