«Семейная рутина — что делать?». Прот. Максим Первозванский

А. Ананьев

— Добрый вечер, дорогие друзья. В очередной раз мы с ведущей Аллой Митрофановой —

А. Митрофанова

— Александром Ананьевым —

А. Ананьев

— Приветствуем вас за семейным столом в студии светлого радио — радио «Вера». И сегодня, дабы выйти из узких, душных рамок каждодневной рутины, мы решили пойти несколько необычным путём и каждый наш блок беседы с нашим гостем начинать цитатой. «Вся моя жизнь — сплошное усилие избегнуть тоскливого однообразия наших жизненных будней» (Артур Конан Дойл «Союз рыжих» — так сказал Шерлок Холмс). И как вы понимаете, темой нашей сегодняшней беседы будет необходимость выйти из тоскливого однообразия серых будней. Как избежать рутины в жизни, как избежать рутины в отношениях, как не позволить рутине и серому однообразию повторяющихся дней не убить любовь. По-моему, прекрасно сформулировано. И сегодня у нас в гостях наш дорогой гость, прекрасный собеседник, клирик храма Сорока Севастийских мучеников в Спасской слободе, протоиерей Максим Первозванский. Добрый вечер, отец Максим.

Прот. Максим Первозванский

— Здравствуйте.

А. Ананьев

— Напомните, у вас ведь девять детей?

Прот. Максим Первозванский

— Девять.

А. Ананьев

— Вот уж с кем нельзя говорить об однообразии, рутине и повторяющихся серых буднях, так это с счастливыми родителями девятерых детей. Вот уж у кого дни следующие не похожи на дни предыдущие.

Прот. Максим Первозванский

— Вообще, мне кажется, что вопрос поставлен, я бы не сказал, что криво, он сформулирован очень красиво, очень поэтично...

А. Ананьев

— Красиво, но криво — Пизанская башня.

Прот. Максим Первозванский

— Да. Внутри в нём есть некоторая кривизна.

А. Митрофанова

— Не получится избежать серых будней.

Прот. Максим Первозванский

— Царь-пророк Давид сказал, что «дней лет наших — семьдесят лет, а для тех, кто в силах — восемьдесят лет, и большая их часть — это труд и болезнь». Надо чётко понимать, что для подавляющего большинства людей, живущих на земле за всю её историю, их жизнь — это была история выживания. И только мы, в общем, люди, принадлежащие к такому гедонистическому поколению, к обществу потребления, не важно, насколько оно развито, живём ли мы в каком-нибудь месте и имеем какой-нибудь большой, серьёзный доход, типа мирового города, Москвы, например, или действительно гораздо более скромно живём где-нибудь в сельской местности, далеко за МКАДом, — всё равно мы фактически все, за редчайшим исключением (я имею в виду жителей современной России), принадлежим к этому самому обществу потребления и к потребительской цивилизации. Для нас вопрос выживания не стоит. И тогда у нас появляется такое размышление: а как тогда жить, чтобы было поинтересней? Тогда появляются дополнительные факторы, связанные с тем, что цели в жизни обозначены не так явственно, как они были обозначены, когда надо просто выжить. То есть точно так же, как и культура настоящая возникает тогда, когда возникает свободное время. Так же и вопросы, подобные тому, как избавиться от серых будней, как избавиться от однообразия, мне кажется, возникают в ситуации, когда у человека есть какой-то выбор. Значительная часть моей семейной жизни находилась в ситуации, когда этого выбора не было. Не в смысле, что мы выживали, иначе бы умерли, но это достаточно... у нас даже шутка такая была: как сказал товарищ Берия, режим есть режим. То есть жизнь сильномногодетной семьи достаточно жёстко регламентирована, там по сути дела нет возможности расслабиться, нет возможности что-то поменять, иначе всё посыпется. Понятно, что в семье Рокфеллеров можно организовать жизнь этой супермногодетной семьи так, что на каждого ребёнка будет десять нянек, и у тебя всё равно будет масса свободного времени. Мы знаем, что дворянские семьи ребёнка кормилице отдавали, потом куда-нибудь гувернанткам. Помните, как в «Евгении Онегине» это замечательно описано: «Потом Monsieur её сменил. Ребёнок был резов, но мил». То есть когда родители всё равно имеют это самое свободное время, и он думает: а куда бы ему поехать? «Там будет бал, там детский праздник. Куда ж поскачет наш проказник?» А когда возникают эти вопросы: куда бы поскакать? — тогда и возникает ощущение... помните, как там тоже: «И завтра то же, что вчера», — это слова Пушкина из «Евгения Онегина», то есть когда его хандра-то накрыла, когда он понял, что всё это мнимое разнообразие... а ему-то было сколько? Ему было 25 лет несчастных, то есть он отнюдь не стариком был. Он влюбился в Татьяну, уже после того, как Ленского убил, ему было 27, то есть здесь он был совсем, по нынешним понятиям, мальчиком — институт закончил, по нашим временам. И уже его накрыло, потому что не было... я сейчас опять-таки, может быть, не очень точно вспомню цитату: «Без жены, без дел ничем заняться не умел», — Онегин, там ещё что-то было, кроме жены и дел. Вот когда ты ничем заняться не умеешь, тогда ты и думаешь, что жизнь скучна, однообразна, в ней всё одно и то же. А если ты имеешь чёткую цель: вот ты сегодня ты понимаешь, как у тебя будет этот день состоять — никакой скуки у тебя не будет возникать.

А. Ананьев

— Казалось бы, просто: если у тебя всё нормально с целеполаганием, рутины в твоей жизни не должно возникнуть. Вы это утверждаете?

Прот. Максим Первозванский

— Да. Ну, пока — для начала нашей передачи — как тезис.

А. Ананьев

— А что мы получаем на выходе в большом городе? По моим ощущениям, мы получаем всё с точностью до наоборот. Давайте предположим, что есть молодая семья: муж и жена. У них есть цель: чтобы у них был дом и счастливая семья. Для того, чтобы у них был дом, они ходят на работу. Каждое утро в восемь утра они выходят из дома, каждый вечер в восемь вечера они возвращаются домой. Чтобы был дом на те деньги, которые они зарабатывают на этой работе в этой бетонной коробке — я не думаю, что они получают огромное удовольствие от работы, конечно, они выбирали место учёбы, выбирали место работы, но 90% людей не очень-то довольны своей работой. И они покупают себе бетонную «двушку» за МКАДом в ипотеку, тем самым ещё крепче прикрепляя себя и к одной бетонной коробке и к другой бетонной коробке. Их нельзя упрекнуть, что у них нет цели, по большому-то счёту. Они молодцы, они делают всё правильно, они любят друг друга. И начинается: день другой, пятый, месяц, год, второй. В какой-то момент человек начинает задыхаться. Вот вопреки расхожему мнению, что человек ломается от каких-то трагедий, случайностей, драм, причина многих человеческих срывов совсем в другом: их вызывает именно однообразие в жизни. И готовясь к программе, я уже до нашей встречи пожаловался вам, что даже меня накрыла какая-то депрессия от тех писем, которые пишут женщины (кстати, почему-то по большей части женщины), погрузившиеся в рутину, даже не столько в социальной жизни (работа — дом, работа — дом), сколько эта рутина разрушила их отношения с мужем. Они живут в одном доме, они смотрят одни сериалы, они моют одну посуду, они готовят один и тот же ужин, воспитывают одних и тех же детей, платят одну и ту же ипотеку — им нечего друг другу сказать. Они живут в такой духоте постоянной рутины. Естественно, а кого им обвинять? Они-то делают всё правильно, они-то никому не изменяют, у них есть цель.

Прот. Максим Первозванский

— Очень здорово сказано, не могу не подписаться. Прям вот так хочется сказать: «Аминь».

А. Ананьев

— Это трагедия. Это настолько частая история.

Прот. Максим Первозванский

— Нет, она трагедия, знаете, с чем очень... это необязательно должно быть так — вот реально это необязательно должно быть так. У нас, я не знаю, откуда это взялось, многие скажут, что это наследие советского прошлого, я, пожалуй, с этим не соглашусь, у нас ощущение у многих очень людей, что им должны, что их должны развивать, что ими должны заниматься, их проблемы должны решать. Возможно, это связано с устроением школы, когда человека заставляют учиться. Вот ему говорят, что он должен учиться, и он учится. А когда, например, его перестают заставлять учиться, он и перестаёт учиться. Человек должен развиваться не потому, что его заставляют развиваться, он должен развиваться, потому что иначе действительно... рутина начинается внутри, она начинается не снаружи, она начинается не в отношениях. Почему я сейчас уже так об этом уверенно говорю: потому что я чётко вижу, что всё-таки подавляющее... если вы уж сегодня назвали цифру 90%, то я её тоже назову — 90%. Если ещё 50 лет назад 90% наших с вами соотечественников жило в условиях индустриального общества, условно говоря, конвейера, когда вот ты стоишь около... Я помню, когда я пришёл на завод на практику после девятого класса: передо мной поставили громадную бочку каких-то гаек и сказали, что я должен снимать фаску — одним и тем же движением. Я вот стоял целый день и делал оно движение правой рукой, чтобы заусенца на этой гайке не осталось — и так изо дня в день. Вот тут действительно можно чокнуться, если ты восемь часов в день стоишь и снимаешь фаску. Сейчас этого всё-таки мало — это всё автоматизировано или этого вообще не стало, оно переехало туда, где это автоматизировано. Либо это автоматизировано у нас, то есть человек всё-таки может заниматься чем-то более творческим, чем стоять на конвейере и винтить одну и ту же гайку. Большинство людей (есть, конечно, те, которые не могут) могут выбрать, чем им всё-таки заниматься. А дальше, поскольку это всё-таки ушло чуть-чуть, мне кажется, люди могут и должны, если хотят не потонуть в рутине, должны тратить время своё свободное не на сериалы, которые вы так замечательно упомянули, а, пусть понемножку, но на развитие. Как говорила одна моя знакомая директор школы из далёкого прошлого, что если человек будет каждый день читать хотя бы одно четверостишие и заучивать пару английских слов, то лет через пять человек будет знать почти всю мировую поэзию и в совершенстве английский язык. То есть если человек, пусть даже в режиме рутины, тратит время не на пассивное... не в «танчики» играет на компьютере, не сериалы смотрит по телевизору — хотя это тоже не запрещается радикально, — но он тратит время на развитие, он меняется, он оказывается интересен сам себе. Проблема рутины в том, что человек себе неинтересен. А если ты себе неинтересен, то кому ты хочешь быть интересен, о чём тогда действительно разговаривать? А если ты себе интересен, то ты и собеседника себе найдёшь, ты будешь интересен другим людям, и тогда никакой рутины не будет.

А. Митрофанова

— То есть если муж и жена утратили друг к другу интерес, значит, причина не в том, что...

Прот. Максим Первозванский

— Скорее всего, они остановились в развитии.

А. Митрофанова

— Это ваш тезис про...

А. Ананьев

— Очень страшно обобщать.

Прот. Максим Первозванский

— Страшно. Поэтому простите. У нас так действительно получается — я вроде как один такой тезис, максимально обобщённый вывел, и естественно, так — раз, и на нём камня на камне не осталось. Я опять другой тезис, опять максимально обобщённый, Алла это очень тонко сразу ощутила — что мы с вами слишком общо говорим. Поэтому если это разделить на 38 — то, о чём говорю, тогда можно это как-то уже серьёзно обсуждать.

А. Ананьев

— Вот то, что вы сказали, оно, безусловно, правильно — оно кажется правильным и является правильным. Но когда ты смотришь в глаза 36-летней Натальи, которая пишет — я сейчас читаю дословно её письмо: «Мне почти 14 лет так скучно, что жить не хочется. Живу с мужем и терплю его из-за расчёта», — я так полагаю, речь идёт об ипотеке, детях, квартире и всём остальном. «Не мой это человек: говорить неинтересно, пойти куда-то вместе неинтересно. Мои увлечения ему неинтересны, мне неинтересны его увлечения. Это не семья, а какая-то профанация».

Прот. Максим Первозванский

— Ну, при чём здесь рутина? Рутина здесь ни при чём. Она может восприниматься только в том случае, если муж в жизни этой Натальи занимает 85% смысла её жизни — тогда, да. Вообще-то нормальная жизнь человека должна... Знаете, я долго пытался понять для себя, каким образом это всё-таки изобразить, чтобы это нас словах было понятно без рисунка на доске. Вот мне кажется, что жизнь человека выглядит, как ромашка. У Дня семьи, любви и верности не случайно этот символ ромашки. У него есть разные лепестки, вот один из лепестков — это отношения с мужем. Семья в целом: дети, ещё... — это ещё один лепесток. Работа — третий лепесток, увлечения — четвёртый лепесток, хобби — пятый лепесток, физическое состояние — шестой лепесток. Таких лепестков много — об этом можно подробно разговаривать, но жизнь человека только тогда может быть названа богатой и полной, когда у него эта ромашка примерно кругленькая. Понятно, что какие-то лепестки могут более длинные, какие-то более короткие, но в целом у него много чего в жизни есть. Тогда, даже если вдруг отношения с мужем почти никакие, это не будет рассматриваться как трагедия, это будет рассматриваться как проблема, но не как трагедия. То же самое, например, если у вас всё вообще в целом в принципе хорошо, но, например, плохие зубы. Это трагедия? Нет, это проблема, её, в общем, можно решить. А если у вас лишний вес? То тоже можно решить.

А. Ананьев

— Вы сейчас меня описываете.

Прот. Максим Первозванский

— Нет, я себя описываю. То есть если в жизни что-то плохо, но есть много чего другого. И именно другого — не в смысле, как в сундуках лежит, а является тем, что для тебя важно, что значимо, во что ты эмоционально вкладываешься, чем ты живёшь. И в этом смысле отношения с женой будет одним из лепестков. Это совершенно нормально, это никакое не унижение, не оскорбление семейной жизни, отношений с женой. В период влюблённости, медового месяца или первого года брака этот лепесток, конечно, громадный. Но в целом он постепенно занимает своё место. И у вас, допустим, могут быть проблемы на работе — опять проблемы, не в смысле плохой начальник. Хотя даже если у вас плохой начальник и не клеится на работе, но в семье всё нормально, а ещё у вас есть спорт, а ещё у вас есть собирание марок, а ещё у вас есть дети, а ещё есть тёща, а ещё есть множество всего — у тебя есть о чём подумать, о чём переживать. Какая тут рутина-то?

А. Ананьев

— Мы продолжаем разговор о том, как избежать рутины в семейных отношениях, с протоиереем Максимом Первозванским, клириком храма Сорока Севастийских мучеников в Спасской слободе. Батюшка, скажите, пожалуйста, вот этот образ ромашки, который вы упомянули, я, кстати, долго думал, почему же ромашка, потому что в моём понимании, семья, любовь и верность не имеют отношения к цветку, который на досуге скучающая барышня обдёргивает: «Любит, не любит...» И так вся жизнь в семье получается: любит, не любит. По большому счёту часто так и получается: любит, не любит — в конечном итоге остаётся один лепесток — не любит. И всё, и с чем ты осталась? Со стебельком от ромашки. Как вот эта схема с лепестками — вот это муж... мне очень понравилась эта история, я её чётко визуализировал: муж, дети, увлечения, спорт, живопись, четверостишия каждый день...

А. Митрофанова

— Теперь у тебя не будет вопросов, зачем я учу итальянский?

А. Ананьев

— Нет, у меня не будет вопросов. Но как это соотносится с Православием? Я поясню свой вопрос: у меня есть ощущение, что для женщины муж — это всё практически, на первом месте, по крайней мере, муж. На втором месте, безусловно, дети, на третьем месте — родители. На первом месте, конечно, Бог. Бог, муж, дети, родители. А дальше уже остаточный принцип какой-то , и это явно не ромашка, где все лепестки имеют равное значение.

Прот. Максим Первозванский

— Знаете, вот эта схема, которую вы нарисовали, очень схоластическая, она очень нравится мужчинам, на самом деле. Она далеко не всегда нравится женщинам.

А. Ананьев

— Ей нравится. Поверьте мне.

А. Митрофанова

— Очень нравится. Правда.

Прот. Максим Первозванский

— Знаете, я сейчас вам маленький такой оффтоп, а потом вернёмся непосредственно к вашему вопросу. Я помню, в 90-е годы я имел отношение, непосредственно участвовал в жизни, со стороны, конечно, Новоспасского монастыря. Я там был рукоположен, занимался воскресной школой, до сих пор в Новоспасском монастыре большая часть моей жизни, вот такой, вне дома, там и проходит по-прежнему. Я помню, я удивлялся некоторым вещам. Я такой неофит был, ничего не понимающий ни в монашестве, ни в христианстве. Я удивлялся, почему, например, наместник считает, что у монахов должно быть обязательно хобби, почему он считает, что они должны обязательно преподавать в воскресной школе. Но они же от всего отказались, чтобы у них была только духовная жизнь. А потом я понял, что в духовной жизни бывают кризисы. И чтобы эти кризисы легче преодолеть, должно быть в жизни что-то ещё. Знаете, почему, например, 14-летние подростки прыгают с крыши от несчастной любви? Только потому, что у них в жизни больше ничего нет. У них на первом, и по сути дела единственном месте, находится вот этот самый объект любви. И когда с ним какая-то идёт проблема, нестыковка, они понимают, что жизнь бессмысленна — ничего больше в жизни нет. Значит, вместо этой ромашки у человека есть один лепесток и его оторвали, и действительно, остался бессмысленный стебелёк. Он не понимает, этот подросток, что через десять лет он даже не вспомнит, как эту девочку звали, что жизнь большая, сложная и так далее. Поэтому почему я говорю, что в период, допустим, создания брака, первых лет жизни на первом месте оказывается муж. Ну, я Бога имею в виду, что Он всегда на первом месте. Хотя тоже мы должны обсудить, что это значит — что значит, что Бог на первом месте, если мы уж начинаем приоритеты расставлять. Когда рождается ребёнок, очень часто мужья начинают обижаться: как же так, я был единственный и был на первом месте, а вдруг она...

А. Ананьев

— Жизнь потеряла смысл?

Прот. Максим Первозванский

— Да, жизнь потеряла смысл, потому что жена теперь спит ко мне спиной и так далее. Вот ощущение, что я перестал быть для неё единственным, уникальным и на первом месте, когда она вот ходит, носит, кормит грудью, ты для неё подразумеваешься как бы на первом месте, но большинство эмоций, сил и всего остального она в этот период уделяет ребёнку. А потом мы состарились и у нас появились, допустим, внуки или ещё что-нибудь. То есть опять-таки: а у меня сейчас на работе окончание проекта. Что у меня на первом месте? У меня сейчас на первом месте оказывается работа. То есть в разные периоды жизни у нас очень разные бывают расставлены приоритеты. Важно, чтобы эти лепестки были. И тогда, если у женщины, например, проблемы во взаимоотношениях с мужем — ну, бывает такое, я неоднократно с этим сталкивался, когда действительно женщина движется, развивается или, наоборот, мужчина хочет...

А. Ананьев

— В силу того, что кризисы естественные.

Прот. Максим Первозванский

— ... А ему или ей, второй половинке, вообще ничего не надо — выпить пиво, смотреть свой футбол, и вообще ни на что его не подвигнешь, вообще ни на что. «Я помню чудное мгновенье: мне подключили интернет. И с того самого мгновенья меня в реальном мире нет». И прочие другие шутки на эту тему... ну как бы разошлись интересы. Да, это проблема, да, это больно, но это не значит, что жизнь кончилась, это не значит, что надо, простите, так отчаянно выть (я в хорошем смысле это говорю, не желая обидеть), как это звучит в том письме, которое вы, Александр, прочитали.

А. Митрофанова

— Отец Максим, а как в таком случае вы посоветовали бы начать реорганизацию, что ли, собственной ромашки. Если, к примеру, человек диагностирует в себе какой-то доминирующий один лепесток, а остальных, может быть, и нет. Допустим, автор этого письма, которое Саша прочитал, ей 14 лет уже скучно жить, то есть 14 последних...

Прот. Максим Первозванский

— Ну, её кто-то должен развлекать?

А. Ананьев

— У меня есть ощущение, что это диагностировать-то не просто, понимаешь.

А. Митрофанова

— Она уже это в себе диагностировала, она говорит: «Мне 14 лет скучно жить».

Прот. Максим Первозванский

— Ну, я говорю: её кто-то должен развлекать? Давайте так жёстко, извините. Я вообще не жёсткий человек, а очень мягкий и всегда всех люблю и жалею. Но почему кто-то должен её развлекать? Она что — не может развлечь себя сама?

А. Ананьев

— Неужели вы не слышали упрёков от женщины: «Я неинтересна своему мужу. Он невнимателен ко мне».

А. Митрофанова

— Значит, она неинтересна сама себе. Это правда.

Прот. Максим Первозванский

— Но от того, что ты будешь тянуть его внимание — вот только тянуть... Знаете, люди у нас действительно, к сожалению, не понимают этой простой вещи, что когда ты начинаешь тянуть с другого то, чего он не хочет дать тебе сам, тянуть или выбивать, скандалы, например, устраивать, то ты становишься только более противным. Представьте себе: я хочу поговорить сегодня со своей женой 15 минут, а она устраивает мне вынос мозга в той или иной форме, что ей мало и надо больше. Я что — с радостью уделю ей больше? Ну да, может быть, если я уступлю, совесть меня замучает: как же так, я не дал, она бедная, а я такой сволочь — я себя буду по-христиански обвинять, ругать, укорю себя и на исповеди покаюсь, и уделю ей больше времени. Это чего — добавит нам в жизни радости, что ли? Да нет, конечно, если я и сам-то не хотел этого давать. То есть вытянуть-то невозможно, невозможно вытребовать. Это как заставить человека есть, когда он не хочет. Ничего, кроме отторжения, такая политика вызывать не будет. Ну, не хочешь ты со мной разговаривать или не о чем с тобой... займись чем-нибудь своим. У тебя нечем заняться, что ли? Вот это проблема — если человеку нечем себя самого занять. Да, может быть, мне хотелось бы, но мало ли, чего мне хотелось бы. За неимением гербовой бумаги, пишем на простой — вот что есть, то есть.

А. Митрофанова

— Как быть в таком случае в ситуации, когда вот этих обязательных дел по дому у женщин действительно так много, что времени на себя у неё не остаётся? Я понимаю, это первое правило каждой женщины: ты обязана уделять внимание себе, если ты хочешь, чтобы... тем более если хочешь, чтобы было внимание от мужа, чувствуешь, что его не хватает. Начни с себя, начинай работать с собой. Но вот смотрите, допустим, с 9-и до 6-7-и у неё работа, потом нужно переделать кучу дел по дому, проверить уроки с детьми, потом что-то ещё, что-то ещё. И она действительно боковым зрением видит, как...

А. Ананьев

— Алла Сергеевна, у меня один вопрос: а почему вы спрашиваете только про женщин? А мужчины чем отличаются в данной истории?

А. Митрофанова

— Ну, мне за женщин как-то... за всю Одессу...

А. Ананьев

— А за мужчин не обидно — понятно всё с вами.

Прот. Максим Первозванский

— Понятно, что времени на себя может не хватать, особенно в ситуации, которую Александр в самом начале описал, когда ты работаешь, условно говоря, на выплату ипотеки, действительно ситуация бывает очень серьёзная, особенно когда многодетная семья, муж работает на пяти работах и вообще дома не бывает.

А. Митрофанова

— А вам знакома такая ситуация?

Прот. Максим Первозванский

— Да, конечно, сколько угодно, особенно когда возникает большая многодетность так называемая, когда действительно женщина уже садится дома, не по причине, что она хочет быть дома, и муж позволяет ей это, денег достаточно, чтобы она могла не работать. Когда дети идут один за другим, особенного смысла отдавать их в детский сад просто нет, потому что всё равно ты с маленьким совсем сидишь дома. И особенно, если есть проблема с жильём — это главная проблема современных молодых семей многодетных, потому что жить-то где-то надо. И даже ту ипотеку, которую ты мог бы взять, типа «двушка», это вообще несерьёзно, а надо что-то побольше и посерьёзнее. И конечно, муж тогда пашет с утра и до ночи, дома почти не бывает. Самое страшное, что мы можем начать в этой ситуации начать делать, это начать ныть, что всё плохо. Если убрать это негативное слово «ныть», можно помягче сказать: себя жалеть.

А. Ананьев

— Унывать.

Прот. Максим Первозванский

— Вот себя жалеть не нужно, потому что когда ты начинаешь себя жалеть, у тебя только исчезают силы. Некоторым людям (подчёркиваю, что некоторым, далеко не всем) помогает такой приём: посмотреть на тех, у кого хуже. Например, посмотреть на наших братьев-гастарбайтеров, которые вообще на заработки поехали в другую страну, полгода их дома не бывает.

А. Митрофанова

— И живут в чудовищных условиях.

Прот. Максим Первозванский

— Я знаю, что это плохой приём. Извините меня, Бога ради, радиослушатели, я знаю, что это несовсем честная вещь, но как психологический приём мне, например, помогает, и всегда помогало. Моей жене никогда не помогало, поэтому я, правда, знаю ограниченность воздействия этого дела. Но надо каким-то способом (у каждого он свой) перестать себя жалеть и понять, что, вообще-то, ты сам выбрал этот путь, тебя никто не заставлял. Ты вышла замуж за этого человека, ты приняла решение рожать детей. Да, ты можешь говорить: «Ну вот Православие же утверждает, что мы должны...» — и прочее. Ты приняла решение, что... мы же сейчас живём не в Средние века, нам никто не навязывает ни веру, ни... выбираешь — и давай тогда, тяни.

А. Митрофанова

— Никто никому ничего не должен. Просто, понимаете, в чём сложность. Человек, может быть, все эти выборы сделал, а потом обнаружил себя среди той жизни, которая ему совершенно не нравится.

Прот. Максим Первозванский

— Ну, что можешь, меняй.

А. Митрофанова

— Да. Но вот как менять — давайте об этом подробнее поговорим.

А. Ананьев

— Да, об этом мы поговорим — что можно сделать, помимо того, что учить иностранные слова, читать по абзацу мировой поэзии, развивать свою ромашку собственной многосторонности и... чего мы ещё там говорили? Следить за теми, у кого всё гораздо хуже, чем у тебя. Об этом всё в подробностях мы поговорим ровно через минуту.

А. Ананьев

— «Если вы думаете, что приключения опасны, попробуйте рутину — это смертельно», — писал Пауло Коэльо. Обожаю эту цитату. Сегодня мы продолжаем говорить на «Семейном часе» о рутине в семье, и как её избежать. Сегодня мы задаём вопросы, и получаем мудрые ответы, клирику храма Сорока Севастийских мучеников в Спасской слободе, протоиерею Максиму Первозванскому. Добрый вечер ещё раз, отец Максим.

Прот. Максим Первозванский

— Ещё раз добрый вечер.

А. Ананьев

— Хочу проиллюстрировать глубину проблемы для тех, кто к нам, может быть, только что присоединился, вот каким исследованием — исследование я подцепил на одном популярном психологическом сайте, посвящённом именно психологии, где собралось 99% женщин России и 1% мужчин, который пришёл подготовиться к программе «Семейный час». Опрос звучал очень просто: у вас интересная жизнь? Вот прежде, чем я озвучу результаты, батюшка, как вы считаете, какой процент заявил, что жизнь у них?..

Прот. Максим Первозванский

— Ну, не хочу я об этом говорить,потому что это всё неправильно. Знаете, есть такие опросы замечательные, так называемый уровень счастья. Самые счастливые люди живут у нас где-то там — на африканском континенте, у которых ничего нет, даже электричества и элементарных удобств. Это очень субъективная вещь. Понимаете, оценка интересности жизни... но вы озвучьте всё-таки цифры, чтобы вы не зря ходили на этот сайт.

А. Ананьев

— Да. Я растерялся, цифры-то есть. Итак, очень интересная, весёлая жизнь, согласно этому сайту, у 1%, принявших участие в опросе. «Чем дальше, тем интереснее» — у 8%, что уже хорошо. «Нет, скукота» — ответили 11%. И 81% ответил «одно и то же день за днём». Это не плохо и не хорошо.

Прот. Максим Первозванский

— Я вообще не вижу никакой проблемы в том, что у человека одно и то же день за днём.

А. Митрофанова

— У меня сейчас картинка такая перед глазами возникла. Я вспоминаю своих друзей, которые в Карелии живут — это их осознанный выбор. Они поженились, он — из Харькова, она — из Петрозаводска. И вот они поехали жить на пустынные карельские острова, восстанавливать там деревню и деревенский уклад — для них, на тот момент, когда они переехали, совершенно новый, сейчас уже... они там живут, наверное, больше 20 лет, у них уже теперь совсем другой опыт жизни и какая-то другая оптика. Понятно, их хозяйство устроено так, что отлучаться надолго из своей деревни они не могут: животные, огород. Когда животные есть — коровы, козы, овечки — за ними нужно ухаживать каждый день.

А. Ананьев

— Это они ответили «очень интересная, весёлая жизнь» в этом опросе, я понял.

А. Митрофанова

— Да. А у меня же такая страсть путешествовать — охота к перемене мест захватила. Вот меня она всё время захватывает, и я спросила у Натальи, которая там живёт: «Наташ, объясни мне, а как вот каждый день видеть одно и то же? Неужели тебе не хочется никуда уехать?» Она на меня посмотрела и говорит: «Так это же всё такое разное каждый день, здесь никогда не бывает одинаковых закатов. Здесь никогда не бывает одинакового стояния солнца в небе, здесь каждый день небо разное и земля каждый день разная». Из чего я сделала вывод, что это другая оптика: она умеет в своей повседневной жизни, которая, наверное, объективно кому-то показалась бы рутиной, различать такие оттенки красоты и благодарить за это Господа Бога — а они глубоко верующие люди. Отец Олег со временем стал священником. Они глубоко верующие люди, и как-то у них этот их мир оказывается богаче, чем, порой, у самых заядлых путешественников, которые ищут острых ощущений в экстремальных каких-то приключениях. Понимаете?

Прот. Максим Первозванский

— Кроме оптики, Алла, есть ещё такая очень важная вещь, что крестьянский труд необыкновенно творческий.

А. Митрофанова

— Земля, да?

Прот. Максим Первозванский

— Земля. Когда человек живёт на земле... дело не только в небе и в закате, это вы как заядлый путешественник...

А. Митрофанова

— Услышала.

Прот. Максим Первозванский

— Да, услышали про небо и про закат. Дело в том, что я летом живу... я — не крестьянин и живу, конечно, не крестьянским трудом уже, за городом я не выживаю. Но так или иначе хозяйство на мне: что развалилось, что прикрутить, что-то ещё сделать. Это всё время разное, это всё время творчество: этот винтик, который нужно прикрутить к этой гаечке, тут сорняк пролез — крестьянский труд необыкновенно творческий сам по себе на земле именно. Поэтому когда у человека возникает отчуждение от такого творческого физического труда, сначала к рутинному физическому труду, конвейеру, условно говоря, а потом и вовсе к городскому такому отчуждённому абсолютно, когда мы сейчас сидим в такой пластиковой студии, перед нами микрофоны, мы не видим, кому мы говорим, а рассуждаем о вселенских проблемах — максимальное отчуждение как бы. Я не знаю, я вчера залез в землю и ноготь сломал, и это больно, и это грязно...

А. Митрофанова

— И это событие вселенской важности.

Прот. Максим Первозванский

— И ты чувствуешь пульс жизни, что жизнь живая, понимаете, но это отдельная тема всё-таки, потому что жить на природе, хотя многим можно было бы посоветовать, но опять совет в пользу бедных, что называется — поезжайте на природу. Потому что я знаю многих людей, которые не готовы жить, когда у тебя вместо туалета выгребная яма, и не только летом, но и зимой. Это, правда, сложная жизнь. Помните, я в начале передачи сказал, что ты живёшь буквально... может быть, не сам выживая, понятно, что ты прям не умираешь. Но ты где-то накосячил — у тебя овцы сдохли или ещё что-нибудь произойдёт, то есть ты реально отвечаешь за вот этот самый результат. Но это такая ремарка. А по поводу оптики: да, оптика необыкновенно важна, потому что можешь ли ты наполнить смыслом... Это как экскурсия, если вы путешествовали по миру, то наверняка если ты не подготовился к экскурсии какой-нибудь, вот приехал, посмотрел: ну да, какие-то стены, какие-то камни, я уже это где-то видел, потому что, да, я где-то был, в Европе например, я помню такие же замки и я не отличаю, чем Краков отличается от Бирмингема — чем-то, наверное, отличается, но всё это я уже видел, всё это уже скучно. А если ты знаешь историю, если ты в это дело вложился, если ты пожил... отношение — отношение сразу всё меняет. То же самое здесь.

А. Ананьев

— Даже не отношение, а погружённость, наверное.

Прот. Максим Первозванский

— Да. Если ты сидишь дома... это то же самое, что с работой: есть люди, которые работают 11 месяцев, не живут, чтобы один месяц отдохнуть и это будет жизнь. И тогда какой бы работа ни была, она воспринимается, как путь к отпуску. То есть есть некая цель — отпуск, и в отпуск я поеду... не важно, куда, куда денег хватит. А остальное время я как бы тяну лямку, я прозябаю, и это всё не важно, не интересно, и это ужасно. То же самое ведь и каждый день: если я с утра пошёл на работу, чтобы вечером прийти домой, как мы с вами это всё описывали, тогда, да, это ужасно. А если ты всё-таки работаешь, а любую работу, практически любую, можно... я только не понимаю, как можно работу на конвейере разнообразить. И то в последнее время я видел несколько китайских роликов, где люди самую простую, рутинную работу, типа приготовления пищи или регулирования движения на перекрёстке, нарезание морковки превращали в замечательный творческий процесс.

А. Митрофанова

— Можно лекции слушать в это время, кстати говоря, самообразованием заниматься.

Прот. Максим Первозванский

— Но это сложно, правда. А вот какие-то остальные виды работ, в них всегда можно вложиться. Знаете, я уже не совсем молодой человек, и я видел в себе, как одна и та же работа может быть в тягость, а может быть в радость, причём в удивительную радость. Понятно, что есть всякое там — об этом много сейчас говорят — и выгорание, и усталость, и всякие профессиональные деформации, и ещё что-нибудь, мы сейчас не об этом. В целом можно любую работу сделать работой в радость.

А. Митрофанова

— А это распространяется на семейные отношения?

Прот. Максим Первозванский

— Конечно.

А. Митрофанова

— Если, к примеру, муж и жена находятся сейчас в той стадии, что рутина каким-то образом сожрала всю радость, которая у них когда-то была, значит ли это, что как-то можно расчистить пространство, и эта радость снова прорастёт?

Прот. Максим Первозванский

— Конечно, значит. Зависит всё, конечно, от так называемого бэкграунда, который у них есть. Если у них там не только негатив, а было много чего хорошего, конечно, всё можно расчистить. Это не слишком простая задача...

А. Митрофанова

— Это сознательное должно быть действие?

Прот. Максим Первозванский

— Да вообще к жизни надо относиться сознательно. Помните, как-то в начале я упомянул, что мы считаем, что кто-то должен нас развивать. То же самое мы считаем, что кто-то должен за нас жить нашу жизнь. И даже у нас, у православных, это всё очень сильно распространено, когда мы на Господа Бога переносим это дело — Он должен устроить мою жизнь. Ничего подобного, ты сам должен устраивать свою жизнь, ты должен думать, как ты будешь её жить.

А. Митрофанова

— Я это называю страдательный залог.

Прот. Максим Первозванский

— Для того нам и кризисы всякие даны, чтобы мы хотя бы в кризисе мозги включали, душу включали. Мы же все сейчас грамотные. Читать не хотите — хотя бы ролики в интернете какие-нибудь посмотрите на психологические какие-то семейные темы, ещё что-то. Понимаете, наша жизнь устроена, с точки зрения психологии, так, что просто прочитать и просто узнать мало, надо пробовать. То есть по-любому надо зад свой от стула отрывать и что-то в этой жизни делать. Даже чтобы отношения с мужем налаживать, это не просто об этом почитать надо, а надо почитать и попробовать, и посмотреть, что получается. Конечно, как по минному полю, но что-то надо пробовать, если уж кризис-то. А всё это разгребается... Бывают безнадёжные ситуации, правда, если, допустим, жена — наркоманка.

А. Митрофанова

— Не дай Бог. Мы сейчас не берём такие экстремальные варианты.

А. Ананьев

— Самое страшное и, собственно, причина, почему мы завели этот разговор — вот та история, не дай Бог, конечно, — это ведь следствие той ситуации, в которую жена была загнана самой собой, обстоятельствами...

Прот. Максим Первозванский

— Не-не-не, совсем не обязательно. Я вообще очень с любовью и с сочувствием отношусь к наркоманам, я понимаю, что это болезнь. К наркоманам — я в самом широком смысле слова. Есть такое хорошее слово аддикция...

А. Ананьев

— Стремление каждый вечер смотреть по серии «Доктора Хауса» — это тоже ужас.

Прот. Максим Первозванский

— В общем, да. И это может плохо кончиться. Но опять — смотря где, с кем, сколько и так далее. То есть само по себе, немножко — в этом ничего плохого нет, но если это становится... На каком-то этапе любой зрячий человек понимает, что надо остановиться. Вот люди спрашивают: «Я люблю иногда выпить после работы — бокальчик вина или бутылочку пива. Как мне понять — может быть, я уже алкоголик?» Я говорю: «А ты на пост попробуй не пить. И ты сразу поймёшь. Вот есть два месяца поста, откажись от алкоголя и ты поймёшь, зависим ты от него или нет, или это просто твоя такая форма расслабления, времяпровождения». То же самое и тут: у тебя есть пост — даже тот же самый «Доктор Хаус», может быть, и можно в пост смотреть. Но если ты опасаешься: а вдруг это зависимость? — надо отказываться на какой-то длительный период. Вот раз, и убрал из своей жизни. Если поломало даже, допустим, пару дней, а потом ты нормально без этого живёшь — отлично. А если так ломает, что ты уже, я не знаю, хоть чучелком, хоть тушкой пролезаешь и всё-таки ты себе это включишь, значит, ты уже адддикт. И это серьёзная штука, это серьёзно. И проблему надо решать, в том числе и с профессионалами.

А. Ананьев

— «День за днём, декада за декадой бродим по шею в тоскливых мелочах», — это цитата из «Стажёров» братьев Стругацких. Очень много цитат, кстати, про тоску, безнадёжность и серые, однообразные будни. Из чего мы делаем вывод с Аллой Митрофановой, что это действительно большая проблема. О ней мы сегодня говорим на «Семейном часе» с клириком храма Сорока Севастийских мучеников в Спасской слободе протоиереем Максимом Первозванским. Я скажу вам откровенно, когда мы выбирали тему и обсуждали её с Аллой, я, честно говоря, сомневался — я сомневался, будет ли нам о чём поговорить. Сейчас я понимаю, что тема настолько обширная и актуальная, что говорить о ней можно и не один час, и прозвучит немало важного. Но поскольку у нас сегодня...

Прот. Максим Первозванский

— Час всё-таки один.

А. Ананьев

— Во-первых, час один, да. А во-вторых, мне всё-таки хочется задать вам вопрос именно как священнику. Вот ввиду этого... просто назовём это рутиной — общим словом. Вследствие рутины люди начинают злоупотреблять алкоголем, ищут каких-то мимолётных знакомств, что бывает ещё чаще в семье, особенно у мужчин. Мужчины начинают искать мимолётных знакомств тогда, когда их собственная жизнь начинает им казаться скучной и однообразной. Им не хочется, чтобы было скучно и однообразно, они начинают искать этих знакомств, совершать какие-то аморальные поступки. Цитата, буквально дословная: никто не занимается от скуки чем-то полезным. То есть, другими словами, из этой рутины растут вообще, по-моему, все возможные грехи. Сама рутина является грехом, батюшка, или нет?

Прот. Максим Первозванский

— Я бы всё-таки возразил сначала, прежде чем про рутину. Уж, простите, такая у нас сегодня получается манера, что я цепляюсь к словам, потом мы уже выходим на ответ.

А. Ананьев

— Это очень здорово.

Прот. Максим Первозванский

— Знаете, я множество видел ситуаций, когда те же самые мужчины ищут мимолётных знакомств вовсе не от рутины и вовсе не от скуки. Множество моих знакомых мужчин, которые искали таких мимолётных знакомств, жили полной, творчески активной жизнью. Как раз вокруг людей, живущих активной творческой жизнью, вокруг них и начинается... Почему мужья часто боятся отпускать свою жену на работу?

А. Митрофанова

— Почему? Начальник интересный?

Прот. Максим Первозванский

— Нет. А потому что она там начнёт жить активной жизнью, она там увидит множество интересных людей, она откроет для себя множество интересных ощущений, переживаний. И жизнь в семье ей покажется скучной. Не в смысле, что он боится, что она себе там любовника нагуляет, а он как бы боится себя поставить в состояние этой самой конкуренции. Но это тупиковый путь. Любовь вообще... я сейчас совсем не по-христиански скажу, но это не противоречит христианству, что вообще любовь основана — вот наши эти чувства, любовь с маленькой буквы — она основана на конкуренции. Когда мы видим, что мой муж крутой, что он круче других. Или, что моя жена вот такая, она особенная, она не просто дома сидит... вот этот путь, условно говоря, восточный: я надену на жену паранджу или на мужа свитер мешком, чтобы он, не дай Бог, кому-то не понравился, пусть он будет вонючим и небритым, и ещё каким-нибудь, лишь бы мой. Понимаете, это тупиковый путь. Он ещё в традиционном обществе немножко работал, и то не слишком, а в современном мире он вообще не работает. В том-то всё и дело, что человек должен быть интересен сам себе, его жизнь должна быть интересной. И тогда к нему тянутся люди, тогда вокруг него возникает тот самый хоровод, тогда у него нет искушения это самое случайное знакомство вдруг переводить в какой-то флирт или, не дай Бог, адюльтер. Да, вокруг него есть множество, если это мужчина, красивых женщин. Ну и что?

А. Митрофанова

— Жена круче всех.

Прот. Максим Первозванский

— Знаете, как сказала однажды жена одного моего замечательного знакомого священника. Как-то я с ней разговаривал: «Ты не ревнуешь батюшку-то? Смотри, вон вокруг него девушки молодые». Она говорит: «Да нет, я просто вижу, что он в тонусе, мне это нравится». Он вне подозрений, потому что он вне подозрений, она его уважает, она ему доверяет. И я, допустим, если я мужчина, муж, я доверяю своей жене, я её уважаю, я не боюсь, мне нравится, что она нравится другим мужчинам в том числе, если в этом нет какого-то блуда прям уж. Ну да, нравится, это здорово, это круто. Ей нравится жить, ей нравится итальянский язык, ей нравится ещё чего-нибудь, она даже картошку чистит творчески.

А. Ананьев

— Кубиками.

Прот. Максим Первозванский

— Ну почему нет? Это же тоже творческий процесс. Я помню, как моя жена мне рассказывала: «Я всегда любила готовить. Но когда пошли дети, я вынуждена была научиться готовить борщ не два часа, а 15 минут, иначе не выживешь». То есть ко всему можно отнестись творчески.

А. Митрофанова

— Я вспоминаю разговор с одной мудрой женщиной. У них с мужем серьёзный такой уже стаж семейной жизни — больше 40 лет. И был кризис, когда он ушёл из семьи — ну кризис такой среднего возраста, когда говорят «седина в бороду».

А. Ананьев

— От скуки ушёл?

А. Митрофанова

— Пытался понять, всё ли он сделал, что в этой жизни от него зависит... я так понимаю, для мужчин актуальный...

А. Ананьев

— Мне кажется, это именно то, о чём я говорю: он пытался сбежать от рутины.

Прот. Максим Первозванский

— Не от рутины. То, что Алла рассказывает, если это действительно так, кризис среднего возраста — это другая штука. Период 30-40 называется в психологии периодом «бури и натиска», когда человек достигает больших и серьёзных свершений. А потом к сорока годам, условно, чуть больше, чуть меньше, он вдруг на этой высшей точке останавливается и смотрит по сторонам: а так ли я живу, а то ли я делаю, а зачем я всё?.. Это не связано с рутиной, это связано с пересмотром, вообще с переоценкой. Человек очень часто меняет работу, меняет семью — не в поисках разнообразия именно, не как уход от рутины, а как попытку найти себя. Он думает: «И это вот моя жизнь? Она в этом? Я вот так и был призван для того, чтобы стать всего лишь Президентом Российской Федерации?» Я специально привёл этот пример — вот вроде бы куда выше. «И вот я ради этого живу? А, может быть, я всё-таки всего лишь должен чистить канализации?» — вот этот поиск себя: кто я, зачем я, где я?

А. Митрофанова

— У него примерно то же самое было. То есть быть Президентом — тупик карьерного роста. При этом вот этот поиск продолжался и он ушёл. Жена его не держала совершенно. И я у неё спрашиваю: «Скажите, а вы не бежали за ним, не пытались его вернуть?» Она говорит: «Нет».

Прот. Максим Первозванский

— Если бы она побежала, он бы не вернулся.

А. Митрофанова

— Да, это закон. Но мне было важно, что ответит она. Она сказала: «Я же знаю, что лучше меня он никого не найдёт». И я на неё смотрю и понимаю, что она абсолютно права. И её муж подтверждает её слова. Круче его жены, лучше, мудрее, интереснее просто женщины не существует.

Прот. Максим Первозванский

— Прекрасные слова, с той поправкой, что она действительно должна быть крутой.

А. Митрофанова

— А она такая.

Прот. Максим Первозванский

— Не в своих мечтах она должна вообразить, что круче меня он не найдёт, а реально...

А. Митрофанова

— Нет, она правда такая.

Прот. Максим Первозванский

— Вот то, о чём мы говорили: если она движется, то тот бэкграунд, который у них есть... он никого лучше не найдёт. Если жена будет интересна самой себе, то его неизбежно, как на резинке, куда бы он ни делся, он обязательно прилетит обратно.

А. Митрофанова

— Именно это и произошло. Так я у неё спрашиваю...

Прот. Максим Первозванский

— А если она — болото, тогда он не вернётся.

А. Митрофанова

— Я говорю: «Женщины в такой ситуации бегают по потолку. Что делали вы?» Она говорит: «Занималась собой».

Прот. Максим Первозванский

— Вот, вы только подтверждаете то, что я сказал.

А. Митрофанова

— Она говорит, что она сразу же в какие-то кружки записалась, углубила свои познания в области садоводства, она какой-то райский сад вокруг себя развела.

Прот. Максим Первозванский

— Тут самое главное избежать соблазна, на который часто попадают брошенные супруги — это тоже сразу изменить с кем-нибудь.

А. Митрофанова

— Нет, вот это ей даже в голову не приходило.

Прот. Максим Первозванский

— Это просто сидит где-то в глубине нашей обезьянней природы и это первое, на что тянет: «Ах, я брошенный (или брошенная), я самому себе докажу, что я ещё кому-то нужен». Вот это будет выстрел самому себе в ногу.

А. Митрофанова

— Нет. Она пошла заниматься собой. И оказывается, ставка была сделана абсолютно правильно, поэтому что ей в это время не было скучно.

Прот. Максим Первозванский

— Ещё раз говорю, что она была себе интересна. У неё были другие лепестки, у этой самой ромашки, на которые она смогла опереться. Да, возвращаясь к тому, что Александр говорил, самый главный лепесток (муж) оказался вырванным, но он оказался не единственным, она не провалилась, ей было на чём стоять.

А. Ананьев

— Смотрите, что получается: с вами, отец Максим и Алла Сергеевна, так интересно, что катастрофически не получается с вами говорит о скучной рутине. И это хорошо, с одной стороны.

А. Митрофанова

— Ну, извини.

А. Ананьев

— Но с другой стороны, у меня всё-таки остался вопрос: отец Максим, так рутина — это грех или нет? У меня стоит знак приблизительного равенства: рутина, знак равенства, скука, знак равенства, уныние — и это уже определённо грех. И вот если человек живёт день за днём по одним и тем же рельсам, как белка в колесе, и не находит в себе ни сил, ни материальных, ни духовных, ни физических возможностей вырваться из этого круга, который всё больше и больше с каждым днём становится порочным. Вот это грех или нет?

Прот. Максим Первозванский

— И грех, и проблема одновременно. Это проблема, которая приводит в конечном счёте к греху. Тут индивидуально нужно смотреть, возможно, там первоначально были какие-то грехи. А дальше ведь всё устроено так, как уже у наркомана. Вот эта самая скука устроена таким образом, что из неё вырваться достаточно сложно, так же, как из любой зависимости, то есть требуются усилия и силы, которых как бы нету, а результата сначала не будет. То есть это такая, как сказали бы физики, потенциальная яма. Ты находишься в яме, чтобы выскочить нужны силы, а сил нет, и где-то их надо найти. Когда человек живёт активной жизнью, он как бы трудится, сил тратит больше, но всё ему возвращается сторицей. Он, наполненный жизнью, чувствует себя всё более и более сильным. Вот мы иногда думаем: откуда силы берёт Патриарх, например? Как он может столько служить, откуда столько сил? Уже немолодой, мягко выражаясь, а, можно сказать, старый человек, а сил бесконечно много, кажется. Чем активнее ты живёшь, тем больше сил у тебя есть — такой закон. А если ты находишься в унынии, в провале, то сил нету. И вот этот потенциальный барьер, яма, из неё надо выскакивать, и это очень сложно, это сложный процесс. Рекомендовать можно разное, тут надо к специалисту, конечно. Я только обще скажу: спортзал. Почему в спортзал? Потому что наше тело, в отличии от души, более отзывчиво и результат даёт быстрее. Чтобы мы поняли, что это за потенциальная яма: вот ты пришёл в спортзал — какие-то железки, какие-то тренажёры, какие-то стройные люди ходят, и ты такой — толстый, слабый. И ты чего-то начинаешь, и у тебя только мышцы болят, а результата никакого — и так во всём.

А. Ананьев

— Опять меня описываете.

А. Митрофанова

— Хватит тебе прибедняться, да что же такое!

А. Ананьев

— Я проходил через такое.

Прот. Максим Первозванский

— Но через три недели, самое большое через месяц, если ты заставишь ходить себя два раза в неделю, ты почувствуешь, как силы приливают к твоему телу, ты увидишь результат, ты исправишь осанку, у тебя уберутся куда-нибудь килограммы, у тебя немножко, по полсантиметра, нарастут мышцы. Ты будешь чувствовать себя, как тот 14-летний подросток, который ходит таким павлином, якобы, у него широчайшая уже есть — а потому что он её уже ощутил. И дальше вот этот драйв, который ты поймал в спортзале, ты сможешь немножечко конвертировать во что-то другое. У тебя появится внутренняя уверенность и сила, что ты сможешь и в другом так же.

А. Митрофанова

— Прекрасный духовный совет: занимайтесь спортом!

Прот. Максим Первозванский

— А если нет сил даже на спортзал, тогда занимайтесь порядком в доме. Как правило, люди, у которых нет сил ни на что, у них в доме крайний беспорядок. Если нет сил на спортзал, займитесь радикальной разборкой в доме — это тоже очень мотивирует. Вот выкинуть всё лишнее, расставить всё по местам, вытереть застарелую грязь и так далее. Когда ты увидишь вдруг зону порядка, возникшую в этом самом хаосе твоего жилища, то у тебя появится опять мотивация дальше уже и на спортзал, возможно.

А. Ананьев

— Я, кстати, начал было внутренне как-то сопротивляться совету отца Максима насчёт спортзала, потому что спортзал — это же рутина. Вот откровенно: я просто проходил это несколько раз, я по полгода ходил в спортзал. В конечном итоге я упирался в то, что это рутина, которая не имеет конечной цели. Это такая каждодневная какая-то работа, и она мне становилась просто скучной — мне скучно ходить в спортзал. Но я вдруг вспомнил, отец Максим, что я знаю лично человека, который, чтобы выйти из серых, однообразных будней, пошёл в спортзал, походил туда полгода. И эти полгода дали ему такой драйв, что он встретил женщину всей своей жизни. И они жили долго и счастливо, и умерли в один день.

А. Митрофанова

— Они ещё не умерли, подожди.

А. Ананьев

— И сегодня они благодарят своего собеседника — клирика храма Сорока Севастийских мучеников в Спасской слободе, протоиерея Максима Первозванского за потрясающую беседу. Спасибо вам большое, батюшка. Как всегда, большой праздник с вами поговорить даже о такой серой, однообразной, будничной суете. Спасибо вам. С вами была Алла Митрофанова —

А. Митрофанова

— Александр Ананьев —

А. Ананьев

— Развивайте свою ромашку, друзья. И не скучайте. Пока.