Рождество Христово и «Хроники Нарнии». Священник Александр Сатомский

В этой программе мы вместе с настоятелем Богоявленского храма в Ярославле священником Александром Сатомским читали и обсуждали фрагменты из книги Клайва Стейплза Льюиса «Хроники Нарнии», а также говорили о том, как рождественские сюжеты находят свое отражение в художественной литературе.

Ведущая: Алла Митрофанова

---

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.

Дорогие друзья, здравствуйте! С Рождеством Христовым — снова и снова всех нас! На Святках поздравлять друг друга с этим праздником, наверное, чем чаще, тем лучше... да, отец Александр?

О. Александр

— Конечно!

А. Митрофанова

— Священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, проводит с нами сегодня этот светлый вечер.

Отец Александр, спасибо, что согласились прийти и поговорить, как мне кажется, об одной из самых рождественских книг, которые есть в нашей культуре... хотя, по факту... может быть, даже кто-то и удивится: «А почему это Вы «Хроники Нарнии»... новеллу «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» приписываете к рождественским сюжетам? Это же не «Рождественская песнь в прозе», например, Диккенса... это же не «Мальчик у Христа на Елке» Достоевского... или что-нибудь ещё подобное... это, в конце концов, действительно, не вполне святочный рассказ. Ну, для меня...

«Лев, Колдунья и Платяной шкаф» из цикла «Хроники Нарнии» — это самая настоящая рождественская/пасхальная история. И это — та история, в которой Рождество Христово и Пасха друг к другу максимально близко — и по времени, и по смыслам.

А как Вы воспринимаете «Хроники Нарнии»? Вы так легко согласились на этот разговор! Поделитесь, пожалуйста, Вашим собственным опытом прочтения...

О. Александр

— Ну, потому, что, на самом деле, это текст, который... можно сказать, сопровождает меня, практически, во все периоды жизни. То есть, читать его я начинал, ещё сам будучи ребёнком. При этом, конечно, это было чтение не со «Льва...» Это был «Серебряный трон», если мне не изменяет память... да... ну, как бы... это, скажем так, было связано с ассортиментом, который был в нашей школьной библиотеке.

А. Митрофанова

— Что было...

О. Александр

— Да. Поэтому, для меня, долгое время, было, вообще, тайной — сколько, конкретно, томов содержит эта серия. И, уже системно, я прочитал «Хроники...» в студенчестве. И, потом, перечитывал их уже с детьми. И думаю, что мне ещё, наверное... как минимум, ещё одно перечитывание меня впереди ждёт!

Поэтому, очевидно, я считаю, что это — один из лучших христианских художественных текстов, который, при всём при том, что, как кажется, ориентирован на детскую аудиторию, прекрасно читается взрослыми.

А. Митрофанова

— Подтверждаю. И замечательно читается в период Святок — почему мы и решили поговорить об этой книге. В любой другой период, если что, читается тоже замечательно.

Но... в этот раз, перечитывая «Хроники Нарнии» к нашей сегодняшней встрече, обратила внимание, что в книге «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» четырежды — четырежды! — звучат слова о том, что в Нарнии давно зима, но никак не наступит Рождество. То есть, у нас зима — а Рождество никак не приходит! Об этом и мистер Бобр говорит, и девочка Люси об этом говорит, и другие герои тоже об этом говорят.

И, вот, эта зима, из которой вынута сердцевина, наверное — образ мира, в который не пускают Бога. Там же... помните, да... для наших слушателей, может быть, вкратце обрисую сюжет.

Белая Колдунья захватила мир Нарнии, мир, созданный Львом Асланом ( то есть, созданный Богом ). Аслан олицетворяет Христа в «Хрониках Нарнии». И, поскольку она очень боится за свою власть, она не только Бога туда не пускает, в этот мир, не только Аслана не пускает — она не пускает туда и... вот, этот, вот... сам дух Рождества.

Более того, любого, кто может казаться ей угрозой её собственной власти, она берёт под стражу, арестовывает, и потом, собственно... даже хуже, чем сажает в тюрьму... она обращает этих существ в каменные статуи.

То есть, все, кто, с её точки зрения, шпионы, враги государства, изменники родины — вот, все эти существа — они будут незамедлительно арестованы и, без суда и следствия, преданы, соответственно, наказанию в виде... как это... вечной статики, когда они уже никому ничего не смогут сказать — она обращает эти существа в камни. И, собственно, весь её замок — он переполнен подобными существами.

Вот, такая беда случилась с Нарнией. И, вместе с тем, даже в таком состоянии, когда в этот удивительный мир попадают дети из самого обычного Лондона — сначала девочка Люси, потом её братья и сестра... вот, четверо детей... когда они попадают в этот мир, они поражаются его красоте. То есть, всё, что создано Богом, даже если оно искажено злом, исходящим от человека, или от полу-человека ( помните, там, по поводу Колдуньи, споры — человек она или не совсем... или... вообще, там сказано: бойтесь тех, кто должен был стать человеком, но так им и не стал )... тем не менее, они видят эту красоту, сохранённую этим миром, как Божьим творением. Эту красоту даже эта Колдунья не может отменить... ничто не может отменить.

И они поражаются тому, как выглядит этот самый удивительный мир. Даже при том, что Белая Колдунья не пускает в этот мир Рождество Христово.

Как это возможно, отец Александр? Каким образом, почему, вот, эта Нарния — ну, понятно, это аллегория нашей собственной жизни — как эта Нарния умудряется сохранять красоту Божьего мира? При том, что Бога туда не пускают.

О. Александр

— Ну... нужно заметить, что... как сказать... эта история — в том, что, на самом деле, и невозможно не пустить в мир Бога. Собственно, весь нарнийский цикл — об этом. Но... каким способом Бог входит в мир? Посредством человека.

То есть, как... собственно, апостол Павел эту мысль, внутри христианского богословия, озвучивает достаточно конкретно. Он говорит, что всё творение страдает и мучается, ожидая свободы славы чад Божиих. Мысль очень проста: грехопадение изменило не только человека, оно изменило Космос. Теперь вся Вселенная находится в энтропии и в тлении. Но через ту точку, через которую оно произошло — только через неё оно может быть и уврачёвано. Соответственно, созданный мир ожидает, когда человек войдёт в ту славу, к которой он предназначен. Тогда и мир вернётся в своё естественное состояние. Нынешнее его состояние — неестественно.

Нарнийский цикл — он, во многом, проводит именно эту мысль. Что, при наличии огромного числа разумных созданий — вот, этого прекрасного, дивного мира, — только человек может им управлять. Только человеку он преподан — во власть, осуществляющуюся без господства, без, вот, этого давления и тирании.

Тут нам нужно вспоминать предшествующий текст...

А. Митрофанова

— Хронологически, первый, а, по времени выхода, второй... да...

О. Александр

— Да, да, да... то есть, по логике повествования первый текст...

А. Митрофанова

— «Племянник чародея» называется эта книга.

О. Александр

— ... «Племянник Чародея», который нам рассказывает о, вообще, творении Нарнии. Вот, там соответствующий вопрос Аслан задаёт кебмену, одному из людей, который оказался в этом новосотворённом мире: «Сможешь ли ты так владеть своими подданными, чтобы они были тебе, как дети? То есть, в отношениях между вами должно быть... вот, такая категория...» — и тот ответит: «Да». И он станет, собственно, первым Нарнийским Королём.

А. Митрофанова

— Там, на самом деле, это так трогательно описано!

Аслан задаёт ему вопрос, а он говорит: «Я же... какой же из меня Король? Я же — самый обычный человек!» — и супруга у него очень простая, и когда её доставляют в Нарнию, у неё на локтях ещё пена от стирки! То есть, она очень милая и замечательная женщина. Льюис любит выражение — «с честным лицом и честной улыбкой». И, вот, они — именно такие. Но они — очень простые люди: «Как же из нас получатся Король и Королева?»

А Аслан им говорит: «Сможете ли вы честно пахать землю? Честно работать на земле?» — «Ну, конечно», — они выросли в деревне, они смогут это. «Будете ли вы любить и уважать тех, кто живёт в этом мире рядом с вами?» — «Так... конечно же, да!» — говорят эти двое, потому, что они и так-то, когда в своём мире жили, уже любили всё живое и всё сущее. Как трогательно там общается этот Кэбмен со своей лошадкой Земляничкой, и как он восхищается ею, когда она, оказавшись в Нарнии, трансформируется уже в летающую прекрасную Белую Лошадь — фактически, в Пегаса такого... да? И для него это — в радость.

Что требуется от человека, да? Заботиться об этой земле, об этом мире, и любить и уважать тех существ, которые вокруг тебя.

И, если ты это можешь, ты будешь прекрасным Королём.

А... и ещё... да... у Кэбмена сомнения: «Справлюсь ли я?» И Аслан говорит: «Значит, точно справишься!»

То есть, не быть самоуверенным в собственных способностях и в собственном достоинстве, и в собственном праве сидеть на троне этого мира.

Вот, оказывается — вот, к чему человек призван! Да, он — царь, поставленный Богом. Ну, как бы... не то, чтобы царь... Царь царей — конечно же, это Христос... но человек — венец творения, и... не так-то много и надо: любить, уважать, трудиться.

Дальше вопрос: что мы делаем с этим миром?

О. Александр

— Далее, кстати, в «Хрониках» есть повествовательная лакуна. Мы не знаем, что такое случилось, что люди в Нарнии — кончились. Но это и приводит, в итоге, к тому, что власть — в руках Белой Колдуньи. Ей, в каком-то смысле, никто и не может противостоять. Люди — могут. Это — большой урок для нашего мира. Когда в нём кончаются люди, то очень неочевидные силы получают над этим миром власть.

А. Митрофанова

— Вообще, в «Хрониках Нарнии» уроков очень много. И, когда я сейчас перечитывала, у меня было ощущение... Вы знаете... у меня исписана вся книга, я уж прошу прощения... буду листать страницами... дорогие слушатели, если вы будете слышать, вот, этот звук, это значит, что я перелистываю страницы, прошу меня за это простить.

От этой книги, действительно, невозможно оторваться! И те слёзы счастья, которые читатель глотает, когда завершает уже чтение последней новеллы — она называется «Последняя битва» — я не знаю, с чем это можно... это только, наверное, на Пасхальной службе такое бывает! Когда сердце и сжимается, и раскрывается, и какой-то детский восторг начинает захлёстывать... это что-то невероятное! На протяжение книги, со мной такое происходит несколько раз, и для меня это бесконечно дорогой читательский опыт.

Вместе с тем... может быть, знаете... может быть, по сравнению с этим опытом, все остальные моменты не так и существенны, но мне бы, тем не менее, хотелось по ним пройтись: через что проходит человек, прежде чем оказывается в Царстве Небесном? И все эти коллизии Льюис описывает просто блестяще!

И, вот, пожалуйста: «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» — хронологически, первая изданная... по появлению в свет... книга. Ну... практически, сразу мы здесь встречаемся с замечательным героем — фавном, по имени мистер Тумнус, у которого — внутренняя коллизия: доносить или не доносить на девочку, случайно оказавшуюся у него в гостях? Наверняка, в гости к себе в домик он её уже заманил, но... он же... как сказать... он знает распоряжение Белой Колдуньи, что если кто-нибудь где-нибудь на территории Нарнии увидит человека, немедленно!! ... донести Белой Колдунье. Потому, что это — шпион, предатель и враг.

И мистер Тумнус оказывается на развилке... как быть? С одной стороны, он, как честный гражданин Нарнии, должен донести — вот, этой самой правительнице, а, с другой стороны, он видит перед собою удивительное создание — девочку Люси, и видит, как она... как она хороша, чиста сердцем, прекрасна... и как она — расположена к нему, и как она открыта... и понимает, что — что-то не так с приказом Белой Колдуньи. Что не все, оказывается, распоряжения, идущие сверху, соответствуют духу твоего собственного сердца. И он очень крепко задумывается, и, в итоге... и, в итоге, ему, как мне кажется, помогает Люси. Помните? Ведь, она говорит: «Мистер Тумнус, ведь, Вы же этого не сделаете? Ведь, Вы же — добрый фавн!» — то есть, её вера в него помогает ему не совершить этого преступления. За что он потом, как мы помним, поплатится очень дорого, но Аслан вернёт его к жизни.

И, вот, таких коллизий, на протяжение «Хроник Нарнии», на самом деле, невероятно много. Выбор, который совершает человек — по сути, который совершаем мы — и как читатели этой книги, и как просто люди, живущие в реальном времени.

В этом смысле, мне бы хотелось, отец Александр, чтобы Вы поделились — что для Вас в «Хрониках Нарнии» становится... стало... таким наглядным примером, или иллюстрацией, перипетий, происходящих сегодня в нами? Вообще — с нами?

О. Александр

— Я, наверное, предложу какой-нибудь... достаточно... может быть, неочевидный образ, но есть момент, который мне кажется очень важным. И он вообще не связан с людьми.

Момент, когда Аслан — мёртв, и находится на Каменном Столе. Вот, там есть очень интересный образ.

Когда дело начинает двигаться к рассвету, когда, значит, вся нечисть уже оставила, вот, эту, вот, поляну у Каменного Стола и ушла готовиться к битве, Люси и Сьюзен оказываются у этого Стола, и видят, что Аслан привязан к нему. И они хотят хотя бы Его освободить... но они — девочки... и ничего с этим не могут поделать.

И вдруг появляются мыши. Которых они даже, вроде как, сначала пытаются отогнать. А потом они видят, что они — перегрызают путы.

Вот, это — про то, что нет ни больших, ни маленьких дел. Как соучастие в зле — разлагает, вне зависимости от процентной доли этого соучастия...

Казалось бы, доносчик не причиняет никакого объективного зла — он делает... исполняет свой «гражданский долг»... его правительница требует от него этого... он — маленькое существо, которое, во-первых, и боится, а, во-вторых, и не может, как-то, вроде... оценивать всю-то полноту реальности! Мало ли... ведь, наверное, будучи Белой Колдуньей, она чем-то, ведь, руководствуется... она явно...

А. Митрофанова

— «Жираф большой — ему видней...»

О. Александр

— ... мудрей, и древней, и опытней, чем... там... какой-нибудь маленький фавн. Поэтому, снять с себя ответственность — вообще... как бы... невелика задача! Вот, соответственно, это — очевидный разлагающий ход.

Равно, как нет никаких и маленьких добрых дел. Всякое дело — велико. И мыши, грызущие путы — освобождают Аслана.

И таких примеров будет — масса.

Так, когда самой маленькой, Люси, Рождественский Дед даст флакончик, который исцеляет и воскрешает. Она — не участник в битве, ей — не быть великим героем в таком смысле этого слова. Но можно служить по-другому. И — найдётся способ по-другому служить.

А. Митрофанова

— Священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, проводит с нами этот светлый вечер, и говорим мы, поскольку сейчас Святки, об одной из самых, наверное, Рождественских, удивительных по духу, книг — «Хрониках Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса, и, в частности, о новелле, которая называется «Лев, Колдунья и Платяной шкаф». Именно там, кстати говоря, появляется... знаете... вот, здесь, вот, вопрос: кто же там появляется?

В русских переводах мы прочтём... вот, в момент, когда Аслан уже возвращается в Нарнию, власть Колдуньи над этим миром ослабевает чуть-чуть, и появляется — тот, кто в русских переводах назван Дед Мороз.

Я помню, когда ещё первый раз читала, меня немножечко... так... поцарапала такая формулировка. Думаю: как-то, Дед Мороз в мир Нарнии не очень вписывается... И, вот, сейчас, готовясь к нашему эфиру, я, собственно, взяла на себя труд... поленилась читать на английском всю новеллу, но взяла на себя труд открыть и посмотреть, что же — в оригинале?

А в оригинале у Льюиса — Father Christmas. Не Santa Klaus, заметьте! А, именно — Father Christmas. И здесь, наверное, важно пояснить, что это такое. Даже консультировалась с наши педагогом по английскому... что... вот... всё-таки, не вполне корректно... «Father Christmas» в таком контексте переводить, как «Дед Мороз». Хотя, сейчас, зачастую, они отождествляются, и, если мы даже в какой-нибудь электронный переводчик «Father Christmas» вобьём, то он нам выдаст, непременно, «Деда Мороза» в русской версии.

Тем не менее, это не совсем так. Потому, что Дед Мороз — он корнями уходит в... ну, как это сказать... в те представления о проводах зимы, когда нужно духа зимы каким-то образом задобрить, и чтобы этот Мороз, который, по сути, как Морозко из советского фильма, был помягче к людям. Это, как раз, Дед Мороз, который может людей подвергнуть испытаниям, что мы в сказке «Морозко» видим очень хорошо.

И популярность он начинает набирать у нас в стране после 1935 года, когда советское правительство, наконец, увидело, что... ну... вообще-то, последнюю радость у людей отобрали — запретили Рождество Христово. И надо как-то это исправлять. Потому, что 30-е годы — это чудовищно трудное время! Уже первая волна репрессий 30-х годов прокатилась, впереди будет ещё одна волна... и люди, как-то... совсем упавшие духом. Надо что-то с этим делать. И, вот, тогда решили: как-то надо возвращать некий абстрактный «зимний праздник». Стали даже некую литературу находить, которую можно перевести на русский язык, которая будет, вот, именно — про некий «зимний праздник». Вернули ёлку и — вот, тогда начинает набирать обороты Дед Мороз. Были специально разработаны сценарии утренников для детских садов, для школ — и у него появляется внучка Снегурочка... ну, и так далее... и так, вот, он становится неотъемлемой частью нашего нынешнего празднования Нового года. И Новый год, соответственно, вытесняет Рождество Христово — ну, и, фактически, становится... таким... эрзацем.

У Санта Клауса — история другая. Отчасти, мы о ней с вами говорили месяц назад, когда по поводу святителя Николая общались.

А, вот, Father Christmas это... знаете, как... это, по сути... может быть, даже тоже уходящий корнями в языческие времена, но переосмысленный в христианской традиции... это, такая, персонификация всего самого лучшего, что есть в Рождестве Христовом — умножение любви, умножение добра. Как следствие, Father Christmas тоже потом... ну, впоследствии, Санта Клаус... будет разносить подарки, и так далее, но это не самое главное. Самое главное, что это — дух доброты, сердечности, любви, радости, которые есть в этом мире вокруг Дня Рождения Бога.

И, вот, это, мне кажется, гораздо ближе к духу льюисовской книги. Father Christmas, именно — не Дед Мороз, а Father Christmas — Отец Рождество. Отец Рождество — он дарит детям подарки. И, в контексте «Хроник Нарнии»... простите, я могу ошибаться... но, мне кажется, это прочитывается, едва ли, не как дары Святого Духа.

Потому, что Люси получает возможность исцелять. Сьюзен получает возможность защищать близких. Так же, как и Питер, а, впоследствии... ну, Эдмунд — он, в данном случае, отсутствует в этой сцене, четвёртый ребёнок Певенси — из четырёх, попавших в Нарнию. Но, вот, они все получают что-то удивительное, чего они не умели раньше.

Как Вам такое прочтение и такая трактовка?

О. Александр

— Ну, здесь тоже, конечно, важный момент, что, при всей своей соотнесённости с общим библейским нарративом, конечно, всё-таки, перед нами — художественное произведение. Это мы — имеем в виду.

А. Митрофанова

— Обязательно.

О. Александр

— Соответственно, мы можем трактовать тот или иной его поворот определённым образом, но, совершенно не очевидно, что автор, прям, вот, эту мысль туда закладывает.

Поэтому, сказать, что это совсем уж дары Духа... может быть, я бы так очевидно не соотнёс. Но то, что... именно, вообще, Рождество используется, как излом во всей истории... даже не Пасха, в каком-то плане... это, именно, Рождество — это, вообще, очень характерно для западной христианской культуры. Потому, что сам факт явления Бога в мир — уже этот перелом и осуществляет.

Как бы... больше того — и в нашей традиции это выписано похожим образом. Вот: «Как с пришествием Августа прекратилось многоначалие у людей, — говорит преподобная Кассия в своей знаменитой стихире рождественской. — Так, с пришествием Тебя, Бог Слово, пала власть многих идолов». Вот, под одной властью собрались народы, одному Божеству они поклонились.

То есть, в мире произошёл перелом. А, кроме всего прочего, никак не наступающее Рождество — что это значит? Это значит, что зима зависла в своей самой мрачной фазе — конец декабря, самый короткий день. И, на этапе Рождества — происходит перелом.

В сказке это развивается очень быстро — там, буквально, тут же начинает приступать весна, но, и в нашем реальном цикле, с Рождества начинает расти день заново. И, в этом смысле, конечно... вот... вся эта история связана с гостеприимством — с бобрами, а, соответственно, с Рождеством, с дарами — всё это прямую завязку на библейское повествование, абсолютно точно, имеет, но — пространство интерпретации нам оставляет.

А. Митрофанова

— Священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, проводит с нами этот светлый вечер. Говорим об одной из самых рождественских книг, которую так удивительно на Святках перечитывать — «Хроники Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса.

Я — Алла Митрофанова.

Через несколько минут вернёмся.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается.

Дорогие друзья, напомню, священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, проводит с нами этот светлый вечер.

Я — Алла Митрофанова, которая шелестит страницами на протяжение сегодняшнего эфира, потому, что мы вместе перечитываем, переосмысляем, да и просто говорим об одной из самых любимых наших книг — это «Хроники Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса. И, в частности, о новелле, которая называется «Лев, Колдунья и Платяной шкаф» — может быть, самой Рождественской из всего цикла.

И это новелла, в которой, знаете... вот, это... то, что, может быть, от нас в течение года ускользает из внимания... то, что в Евангелии — поскольку, начинаются Евангелия Рождеством Христовым, а заканчиваются они Воскресением Христовым — тоже не настолько... или не всегда прочитывается. Но то, что, как мне кажется, очевидно не только в «Хрониках Нарнии», но очевидно, когда начинаешь задумываться — а, ведь, Бог пришёл в мир, и Рождество Христово происходит для того, чтобы претерпеть, вот, те страшные Страдания, которые предстоят во время Крестного Пути и на Голгофе, в течение Страстной недели, и... умерев, победить смерть. И воскреснуть.

Вот, эта близость Рождества Христова и Воскресения Христова, Пасхи... неразрывность, во всяком случае... неразрывность этих двух событий... это же... как сказать... мы часто об этом не задумываемся!

Рождество — это подарки, ёлка... вот, какой-то праздник... не знаю... хороводы... спектакли... вертепы Рождественские — это целый жанр есть... застолья... встречи с друзьями... это всё так здорово!

А, ведь, Рождество Христово — это невероятно драматическое событие. Оно не просто меняет мир, оно ещё и... как сказать... оно нас уже ставит на тот Путь, который приведёт к невероятной боли, и из этой боли родится Пасха и победа над смертью — Воскресение Христово.

И, вот, эта взаимосвязь, внутри «Хроник Нарнии», она как-то настолько... мне кажется, она настолько удивительная, и настолько прочитывается...

Сидит, зевает отец Александр... опять я в монолог ушла, простите...

О. Александр

— Нет-нет-нет... всё хорошо! Здесь, как раз, очень... мы уже об этом сказали, да? Благодаря, вот, этому литературному ходу схлопывания...

А. Митрофанова

— Да...

О. Александр

— ... когда у нас между... более того, у нас в «Хрониках» не выписано явление Аслана в... ну, скажем так... в формате Рождества, а о Рождестве-то идёт речь, как о Рождестве Христовом. Ну, и, в каком-то смысле, это, наверное, такой... как бы... систематический, вообще, паттерн этой детской английской литературы, где, даже в немножко... или в множко... альтернативных вселенных, Рождество присутствует, как есть. И — неизменно.

А. Митрофанова

— Неизменно.

О. Александр

— Что в Хогвартсе празднуется Рождество, что в Нарнии празднуется Рождество — это всё одно и то же Рождество. Вот, это мне кажется очень... таким... сильным ходом.

А, соответственно — да, дальше у нас, буквально, вот, в ничтожный объём сюжета... да, как бы — мы сразу выходим на тему, опять же, очень свёрнутую — и грехопадение, и Искупление.

В «Племяннике чародея» этой темы нет. Там сотворённый мир — хорош, и в этом, опять же... повторюсь... всё-таки, Льюис не пересказывает нам «Библию для детей», он, всё-таки, пишет достаточно самостоятельное произведение, как бы, «в мотив». И, например, в его... ну, скажем так... космологии, зло — привнесено в мир. Оно — остаток мира тлеющего.

А. Митрофанова

— Вы знаете, но там есть очень интересный момент... В новелле «Племянник чародея» — там же... откуда Белая Колдунья взялась? Её разбудил мальчик Дигори, который увидел звоночек, в который можно позвонить, а можно и не позвонить! И это — его выбор.

И там ещё, под этим звоночком, лежала инструкция! Что, если ты в этот звоночек позвонишь, то — берегись последствий! Но, если ты этого не сделаешь, если ты не позвонишь в этот звоночек, то ты всю свою жизнь будешь жалеть о том, что ты не попробовал, что ты этого не сделал, и не узнал, что будет дальше... То есть, это такая уловка: классическая уловка змея в Эдемском саду. Вот, просто... ну, я не знаю... манипуляция, которая прочитывается на раз-два, когда речь идёт о сознании человека духовно зрелого. Но перед нами — ребёнок. А Адам в Эдемском саду, и его жена — они же, в этом смысле, тоже только-только становятся на ноги, и этого опыта противостояния злу... ну, по сути... ещё пока не имеют. Они — добро только познают пока, они, в общем-то, ещё не готовы к тому, чтобы познавать, что такое зло, и как ему противостоять.

И мальчик Дигори ведётся на эту манипуляцию — что, кстати, тоже урок всем нам! Есть правило «не суй два пальца в розетку»... и, вот... распознавай манипуляции — включай критическое мышление! Видь, где ты, действительно, сам что-то решаешь в своей жизни, а где — тебя толкают на то, чтобы ты делал то, что, на самом деле, может быть, на здоровую голову, и не стал бы. Просто, взвесив, действительно, риски.

Вот. И, в этом плане, мне кажется, это тоже такой урок — и это прописано очень хорошо. А потом Дигори на эти грабли уже не наступает. Когда Белая Колдунья соблазняет его съесть плод — яблоко, которое Аслан велит ему принести, чтобы исцелилась мама мальчика Дигори. А Белая Колдунья говорит: «Не слушай Аслана... он сожрёт твоё яблоко, и будет жить вечно. А если ты его съешь, то жить вечно будешь ты! А маме — ты сорвёшь ещё одно яблоко». И, вот, уже тогда Дигори, получивший опыт противостояния злу, и распознавания манипуляций — он уже отвечает Белой Колдунье: «Нет. Я буду верен Аслану. Я останусь с ним».

Вот... так, что... в целом, там, так или иначе, мне кажется, коллизия... вот, эта драма грехопадения... тоже прописана. Хотя, очень по-своему.

О. Александр

— Ну, как бы... она выписана, но, как бы, немножко не в реалиях, вот, этого мира...

А. Митрофанова

— А...

О. Александр

— То есть, это всё происходит где-то за границей его. Там происходит и моральный выбор... оттуда приходит зло... но, вот... скажем так... самой Нарнии — оно, как бы, не со-природно. А здесь — мы видим историю предателя, который предаёт внутри Нарнии...

А. Митрофанова

— О, да...

О. Александр

— ... которая... то есть, это история — целиком здешняя. Хотя, мальчик... опять же... из другого мира, но всё разворачивается именно здесь.

А. Митрофанова

— Напомните, пожалуйста, этот сюжет.

О. Александр

— Собственно, это... ну, как бы... он тоже достаточно многоплановый, и у него — целый ряд смыслов. Но, очевидно, Люси приходит в Нарнию, у неё происходит встреча с Тумнусом, она возвращается обратно, и сообщает всем остальным. Остальные открывают шкаф — и, в моменте времени, ничего там не происходит, из чего они делают вывод, что она всё напридумывала. А потом Эдмунд, вдруг, оказывается там же. Люси — самая младшая, а Эдмунд, соответственно, второй...

А. Митрофанова

— Пред...

О. Александр

— ... да... предмладший. И он оказывается в этом же мире, где у него происходит встреча с Белой Колдуньей. И та, узнав, что, оказывается, у него есть братья и сёстры, и, в своей голове, сложив это всё в текст древнего пророчества про сыновей Адама и дочерей Евы, понимает, что им одним она удовлетвориться не должна. То есть, уничтожить его одного — это вообще не вариант. Ей нужно получить и всех остальных тоже.

Поэтому, она договаривается с ним, и Эдмунд, в итоге, предаёт своих брата и сестёр. Когда они вместе окажутся в Нарнии, он покинет их, когда они будут у бобров — для того, чтобы сообщить Колдунье, где они, а она, в обмен ему, обещает царство.

А. Митрофанова

— Там не только их он предаёт. Он же и про Аслана ей рассказывает. То есть, он предаёт и Аслана. Он, вообще, и своих близких, и Бога готов продать по двум причинам.

Во-первых, Колдунья его, как сейчас мы говорим, «подсаживает» на рахат-лукум, обладающий свойствами... как сказать... кто один раз попробовал, всё время будет хотеть ещё и ещё. И Льюис тонко, и, при этом, очень наглядно прописывает механику действия страсти в человеческой душе на примере, вот, этого самого, как раз, рахат-лукума.

То есть, сначала — чуть-чуть Эдмунд попробовал, ему очень понравилось. Потом — всё больше и больше... потом весь рот у него набит этим рахат-лукумом, и ему — мало. Ему хочется ещё и ещё. И Льюис там пишет, что так происходило со всеми, кто пробовал этот рахат-лукум, пока человек не лопался просто, пока его не разрывало на части!

И это — то, что... как сказать... когда мы в себя впускаем страсти, когда мы им даём возможность захватить нас в плен — нашу собственную душу, тогда они замещают нас самих. Уже не мы живём! Как апостол Павел говорит: «Уже не я живу, но живёт во мне Христос», так, вот, со страстью — подобное: уже не я живу, а живёт во мне эта страсть, и она мною рулит. Вот, Эдмундом рулит, с одной стороны, вот, этот рахар-лукум — в момент, когда он решает продать своих близких — сестёр и брата, и продать Аслана Белой Колдунье. Предать их.

А, с другой стороны, там ещё один очень и очень интересный момент — ведь, она, действительно, трон ему обещает. Она говорит: «У меня нет наследников — ты будешь наследным принцем, а потом ты станешь — королём! Королём Нарнии!» — и тут Эдмунд вспоминает все свои обиды на брата и сестёр. Вспоминает, кто ему сколько должен, сколько раз его обидели, сколько раз, как ему кажется, его унизили.

На самом деле, это он всё время обижал свою младшую сестрёнку Люси, но признаться себе в этом он не хотел. Поэтому, нарисовал себе в голове образ «коллективного врага» — в первую очередь, в лице своего старшего брата Питера, но и остальные тоже хороши! И, как только Белая Колдунья пообещала ему трон, что у него сработало в голове? «Ага... я им покажу! Вот, они у меня попляшут! Вот, тогда они увидят!» — она дала ему возможность почувствовать себя избранным. Она его обманула.

Конечно же, обманула — как сатана обманывает человека. Сатана не может говорить правду, он всё время лжёт — он отец лжи. То же самое делает и Белая Колдунья. Но, вот, за это ощущение избранности, Эдмунд готов будет пойти на всё, и продать кого угодно. И на любые, получается, преступления.

И только потом, когда выяснится, как его обманула Белая Колдунья — что, вместо трона, он оказался у неё в плену... что, вообще-то, вместо рахат-лукума, он тут сидит сейчас на чёрством хлебе с водой... а ещё — ему дико холодно, и, вообще, всё очень плохо вокруг... а близкие — где-то далеко. И — где он оказался, и — что с ним сейчас происходит? У него было ощущение, что он в каком-то страшном, липком сне...

Вот, это, ведь, на самом деле, механика того, что мы сейчас называем «ресентимент». И — куда это заводит человека.

Перенести ответственность за свою собственную жизнь на других, обвинить их в том, как что-то не складывается у меня, и, руководствуясь ощущением собственной избранности, пойти за Белой Колдуньей.

И, вот, это — страшно. И мы знаем, что, к сожалению, в истории человечества подобные эпизоды, ведь, имели место...

О. Александр

— Более того, Эдмунд готов и трудиться для этого. Он, в принципе, не так, чтобы сильно бодр на подъём, мы видим. Так, вот... по первым главам текста. Но здесь — он покидает их, как раз, в хатке бобров... идёт в ночь, по снегу...

А. Митрофанова

— Без шубы...

О. Александр

— ... без шубы, без ничего...

А. Митрофанова

— Неизвестно куда...

О. Александр

— Он терпит, в общем-то, тяготы и лишения. Более того... мы по тексту помним... чем больше он их терпит, тем больше ненавидит Питера.

А. Митрофанова

— Да-да-да! Вот, это ресентимент, как раз...

О. Александр

— Не Колдунью, не кого-то, не себя, а — того, кто к этой истории не имеет никакого отношения...

А. Митрофанова

— Он его назначил своим врагом...

О. Александр

— ... да... кто не толкал его к Колдунье, и не делал ему каких-то жутких вещей... там... что-то ещё... Оказывается, что, чем больше трудится Эдмунд, тем ненавистнее для него становится Питер.

Но, конкретно «Хроники Нарнии», — всё-таки, книга детская, — в этом смысле, заканчиваются хорошо. Эдмунд — искуплен. Но этот выкуп осуществляется дорогой ценой.

А. Митрофанова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.

Дорогие друзья, напоминаю, в нашей студии — священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле. Говорим мы сегодня об одной из самых удивительных, как мне кажется, книг не только для детей, но и для взрослых — о «Хрониках Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса, в частности, о новелле «Лев, Колдунья и Платяной шкаф».

Мне-то хотелось, отец Александр, сегодня разбежаться и обо всём поговорить, но чувствую, что... закончить бы... или, хотя бы, поставить многоточие в разговоре об этой новелле!

А дорогая цена, которой искуплено предательство, совершённое человеком — что это за цена, напомните, пожалуйста...

О. Александр

— В книге — это смерть.

Но, опять же, Льюис, как автор художественного произведения, просто подчёркивает: Колдунья обращается к Аслану, говоря, что: «Всякий предатель, согласно древнему закону — мой». Она... ну, как сказать... не требует смерти Аслана. Она просто указывает на свои права, на — вот, этого конкретного предателя.

А. Митрофанова

— На Эдмунда...

О. Александр

— На Эдмунда.

Но... опять же... пророчество говорит — о четверых. И Эдмунд не может быть выпущен из этого текста. И, более того, его брат и сёстры его-то, как раз, не предавали, и, на такой-то размен, конечно, и не готовы.

И Аслан берёт эту тяготу на себя. Замещает собою Эдмунда.

Конечно, Льюис, как автор западной христианской традиции, очень плотно смотрит на эту историю, как на историю искупления — категория, которая, может быть, не абсолютно созвучна православному богословию. Мы не отрицаем ни этого термина, ни самой, такого рода, богословской идеи, но смотрим на неё, всё-таки, немножко по-другому.

В европейской христианской традиции очень часто угол зрения таков, что «Бог оскорблён грехом человека». А так, как бесконечное Божество оскорблено, значит, оскорблено оно — как? Бесконечно.

Поэтому, никакие жертвы, никакие приношения, даже принесение в жертву самого бы себя человеком — не искупают этой вины.

И Богу, для того, чтобы избавиться, вот, от этого бесконечного гнева на человека, нужна бесконечная искупительная жертва. То есть... с нашей точки зрения, это очень странная богословская концепция.

Мы, обычно, говорим о том, что Жертва Христова приносится не «кому», в данном случае. Скорее — «для кого». То есть, это — тот ход, который искупает человека Богу. Нас из рабства приводят в состояние свободы, славы сынов Божиих. И, в этом плане, действие Христово необходимо к тому, чтобы изменить нашу природу — дать нам, вот, ту самую возможность свободы.

То есть, она не приносится — не сатане. Потому, что есть и такие дикие концепции, что — у кого же выкупается человек? У дьявола — для Бога? Значит, сатане приносится эта жертва! «Неправда, — говорит святитель Григорий Богослов. — это богохульство, так думать». Но она не приносится и Отцу! Он в ней не нуждается.

То есть, нужда в этой жертве — у самого человека. Ему нужно, чтобы его провели через смерть — в жизнь. И Христос пролагает ему этот путь. Путём Своих Крестных Страданий.

Собственно... у Льюиса, конечно, в таком виде — это не выписано. Повторюсь: потому, что он, абсолютно, дитя своего извода христианской традиции. И у него Аслан — это заместительная жертва. Вместо Эдмунда, он отдаёт себя Белой Колдунье, которая имеет право на предателя, претерпевает смерть — и оживает. Благодаря тому, что законы Нарнии ему известны лучше, чем Белой Колдунье.

Он скажет потом детям, что она не помнит о том, что, вот, это, как раз, самопожертвование — и даст возможность вернуться к жизни. Что, собственно, и произошло.

А. Митрофанова

— А там ещё, Вы знаете, такой удивительный момент... конечно, Льюис... это без слёз читать невозможно... описывает путь Аслана к Каменному столу... и... он, ведь, идёт... тут невозможно не вспомнить Путь Христа на Голгофу. Как это тяжело. И как... и даже, знаете... может быть, даже и раньше... это и молитва в Гефсиманском саду. Когда он говорит двум девочкам, проснувшимся, увидевшим, что Аслана нет, а у них — предчувствие, что что-то плохое с ним может случиться... они бегут его догонять... они идут вместе с ним...

А он идёт... он вообще, как они говорят, «на себя не похож». У него низко опущена голова... у него низко опущен хвост... то есть, он — какой-то понурый лев, в этом момент, как будто бы отчего-то он бесконечно томится и о чём-то очень, очень глубоко печалится и скорбит.

И он просит их: «Положите ваши руки мне на гриву, чтобы я эти последние мгновения был не один...» — это, помните: «Душа Моя скорбит смертельно! Побудьте здесь, и бодрствуйте со Мною...» — то, что Христос говорит Своим ученикам. Потому, что ощущение одиночества Сына Божьего — вот, в этот момент, да... а потом как на Кресте это будет — ощущение богооставленности. То есть, через все стадии проходит Христос, известные человеку, да? Через что человек может пройти, Он прошёл абсолютно через всё. Кроме греха. Даже через бездну отчаяния.

И, вот, то, как Льюис это передаёт... ну... конечно, это невероятно.

Я как-то не особо обращала внимание на момент, именно, искупительной жертвы — о чём сказали Вы. Для меня всегда важней были, вот, эти параллели, когда невозможно без кома в горле эти моменты в «Хрониках Нарнии» читать. И — какое ликование потом! Конечно! Когда Аслан воскресает. И — как они резвятся, играют, и как он девочкам... вот, этим детям, говорит: «Ловите меня!» — и начинается, вот, эта игра... я не знаю... какое-то клокочущее, переливающееся радостью... Светлая неделя по Христовом Воскресении! Это, конечно... что-то невероятное!

И очень важно, как мне кажется... как с самим Эдмундом происходит трансформация. Вот, что это такое, отец Александр, когда из этого состояния... вот... отказа от Божьего замысла о себе...

Ведь, Эдмунд — он и задуман, да? Его же и подразумевают, как одного из Королей Нарнии! Но он хочет в бессмертие — через чёрную дверь... через чёрный ход... да? Обойти брата и сестёр, и им «показать»... и, вот, это, вот, всё. И, вот, как из этого «выпадения» из себя, из замысла о себе, он в себя возвращается? Как это с ним происходит? Что тут становится движущей силой?

О. Александр

— Ну, здесь... совершенно очевидно, что перед нами — опять же, так как мы говорим о художественном произведении — образ Иуды, который выжил. То есть, то, как бы могла выглядеть эта история, если бы, вот, это предательство не сломало «одного из двенадцати» до конца.

Эдмунд исцелён прощением. Тем, что...

А. Митрофанова

— ... разрешил себе быть прощённым?

О. Александр

— Да... да... тем, что он принимает прощение. То есть, он его и просит, и получает. Это — огромное дело.

Потому, что... опять же, в том же самом примере Иуды мы видим раскаяние — оно очевидно, оно абсолютно... но ни о каком прощении там не идёт речи: «Это я был неправ, но я и несу всю эту тяготу на себе. Я не снимаю с себя эту ответственность никак и ничем, и никто мне с этим не поможет», — и происходит захлопывание этой внутренней двери. Соответственно, за ней — тьма.

Эдмунд, как бы, выходит наружу. Здесь, опять же, большой плюс — Льюис очень ярко выписывает, как тяжело Эдмунду внутри этого процесса, как ему плохо у Колдуньи, как он... тут, как бы, происходит, вот, эта переоценка — то есть, его... скажем так... покаяние начинается уже там, уже, когда он находится в заключении. И всё остальное — это, в некотором роде, следствие.

Конечно, это невозможно выписать в сказочном режиме, как какую-то прямую последовательность. То есть, у нас, с одной стороны, действуют дети и Аслан, с другой — вот, Эдмунд и Колдунья... то есть, кажется, что это не вполне... такие... абсолютно взаимосвязанные вещи. Но мы видим, как внутри текста это связано одно с другим: что происходит с Эдмундом, и как действуют, соответственно, те, кто будут его освобождать. И освободят!

А. Митрофанова

— Отче... говорила бы и говорила бы с Вами ещё! А какая чудесная новелла «Последняя битва»! А какая чудесная новелла «Покоритель зари»! Какая, вообще, это удивительная книга — «Хроники Нарнии»!

Ставим многоточие... поскольку звукорежиссёр наш подсказывает, что время подходит к концу.

Спасибо Вам за удовольствие на Святках поговорить о «Хрониках Нарнии»! Рекомендуем, ведь, да, к прочтению?

О. Александр

— Абсолютно однозначно!

А. Митрофанова

— И взрослым, и детям, причём.

Иногда, знаете, взрослые делают так: под видом того, что они читают для детей, они, на самом деле, получают удовольствие для самих себя! Оттого, что открывают любимые книги. И это очень, очень здорово! «Хроники Нарнии» можно читать, перечитывать... и с детьми... это — богатейшая тема для разговора. И — спасибо Льюису за это чудо, за то, что... вот, это, знаете... ощущение личного опыта Богообщения автора, меня, как читателя, не покидает. Что он пишет о том, что он сам пережил. И это — невероятно!

О. Александр

— А, для этого, нужно читать и остальные его произведения. И «Путешествие Пилигрима», которое описывает весь его путь, этапно. И очень тяжёлый текст о страдании, который, собственно, описывает, вот, тот кризис, который осуществил в нём, в некотором смысле, решительную перемену... ну, и, вообще, другие его тексты... в этом плане «Хроники Нарнии» мне кажутся и, как раз, прекрасной дверью в мир текстов Льюиса.

А. Митрофанова

— Аминь.

Спасибо Вам!

Священник Александр Сатомский, настоятель Богоявленского храма в Ярославле, был сегодня с нами.

Я — Алла Митрофанова.

Продолжим разговор о Рождестве Христовом завтра.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Сохранить пасхальную радость». Протоиерей Павел Великанов
• «Начало христианской Церкви». Священник Антоний Лакирев
• «Музыка и вера». Анна Сизова