
Фото: vk.com
У нас в гостях была телеведущая, детский и семейный психолог, преподаватель ряда московских ВУЗов, лауреат звания «педагог-психолог года», автор книг и публикаций о психологии Наталья Барложецкая.
Разговор шел об отношениях родителей и детей-подростков, как не потерять контакт и сохранить взаимопонимание и любовь.
В. Емельянов
— Здравствуйте! Это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Добрый светлый вечер!
В. Емельянов
— Мы сегодня хотели поговорить о такой обширной теме, как «отцы и дети» — взаимоотношения родителей и подростков. И с этой целью мы решили пригласить к нам в гости Наталью Барложецкую. Здравствуйте, Наталья!
Н. Барложецкая
— Добрый вечер!
В. Емельянов
— Наталья — телеведущая, детский и семейный психолог, преподаватель ряда московских вузов, лауреат звания «Педагог-психоло
А. Митрофанова
— Приходит Наталья и говорит, что по пути к нам сюда, на программу, она разговаривала по телефону… А что же я, собственно, в третьем лице? Наталья, расскажите сами о том звонке, который вы получили, и по поводу чего он был — просят посодействовать примирению между…
Н. Барложецкая
— Да, примирению между ребенком-подрост
А. Митрофанова
— Ничего себе!
Н. Барложецкая
— Да, это очень частое сейчас, к сожалению, явление — когда потерян контакт между ребенком и его родителями. И самый простой способ, который выбирает ребенок для того, чтобы заставить родителей вести с собой диалог, причем диалог на тех условиях, когда он диктует эти правила — это уйти из дома. Два-три дня поисков приводят к тому, что мама с папой поднимают на ноги все, что угодно. Друзья, карьера, работа, заработок отодвигаются на второй план. На первый план становится поиск ребенка. И здесь, в этой очень острой ситуации, ребенок видит для себя шанс быть услышанным. Поэтому, к сожалению, такие звонки раздаются очень часто. Но следующий шаг подростка становится неожиданным для родителей. Потому что, оказавшись потом в отделении полиции, потому что, естественно, родители обращаются к органам государственной власти, ребенок вдруг понимает, что ему страшно. Ему страшно общаться с родителями и он отказывается идти с ними на контакт. И здесь уже, конечно, стараются привлечь специалистов, которые…
А. Митрофанова
— Умеют это делать. Наталья, прежде чем мы сейчас эту ситуацию разберем обязательно, вы мне скажите: они, когда сбегают, они уходят куда? Они под мостами где-то спят? Или они выбирают какие-то места — у них есть друзья, где они могут переночевать?
Н. Барложецкая
— Наиболее частое место, куда ребенок уходит — это конечно же друзья.
В. Емельянов
— Наталья, а мне скажите такую вот историю — это, как правило, дети из неблагополучных семей? Или из благополучных тоже?
Н. Барложецкая
— Пятьдесят на пятьдесят. К сожалению, достаток не имеет никакого отношения к тому, что…
В. Емельянов
— Дело не в достатке…
Н. Барложецкая
— А что такое благополучность?
В. Емельянов
— Я могу описать, что такое благополучная семья, на мой взгляд — это когда в семье мир и покой. Это не всегда штиль, конечно, есть какие-то эмоции. Но во всяком случае, это когда люди могут сесть поговорить, когда нормальный климат в семье. Когда мама с папой и ребенок нормально взаимодействуют.
Н. Барложецкая
— Тогда из тех благополучных семей, которые вы назвали сейчас, безусловно, дети не уходят.
В. Емельянов
— А может быть, это просто какая-то форма протеста?
Н. Барложецкая
— Нет.
В. Емельянов
— А может быть, это тогда форма манипуляции?
Н. Барложецкая
— Это поиск способа заговорить со своими родителями. Но заговорить на совершенно другой платформе, на совершенно другом уровне — «Я достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения о том, где я буду ночевать. Я достаточно взрослый, чтобы иметь свое собственное мнение. Вы не хотели меня слышать до этого, ну вот, теперь вы будете меня слушать на моих условиях».
В. Емельянов
— Давайте, мы, прежде чем будем разбирать эту конкретную ситуацию и разные другие, определимся с термином, что такое подростковый возраст. Это от каких лет до каких?
Н. Барложецкая
— В возрастной психологии есть совершенно разные трактовки. В возрастной психологии в принципе принято, что это возраст гормонального созревания — это период 11-12 лет и вплоть до 18-19. Хотя некоторые специалисты говорят, что даже до 21 года.
В. Емельянов
— Возьмем 11-18.
Н. Барложецкая
— Самый острый из них — это 13-14-15 лет — это тот период, когда ребенок учится примерно в 7-8-9-м классе.
А. Митрофанова
— Бывает такое, что в этом возрасте дети с помощью разных предметов пытаются себе даже некие увечья наносить, я видела таких детей. Я говорила с ними, и я понимаю, вспоминая себя в переходном возрасте, что это же состояние, когда ты фактически без кожи. С тобой происходят какие-то такие перемены, которые ты не можешь до конца осмыслить и себя проанализировать
В. Емельянов
— И страшно.
А. Митрофанова
— …и вот эти способы зафиксировать свое собственное внимание на внешней боли, они иногда работают как отвлекающие маневры от боли внутренней. Я это поняла, когда с детьми общалась, которые сейчас подростки, а я уже в своем нынешнем возрасте. И я это вижу и понимаю, и сердце разрывается на части, потому что я не психолог, я не знаю, что в таких случаях делать и как им помочь. Просто с ними как-то разговаривать? Просто разговаривать, делиться своим, что было с тобой, как-то выходить на уровень взаимопонимания? Но я им не родитель, опять же.
В. Емельянов
— А они не хотят слушать — в этом-то всё и дело!
Н. Барложецкая
— Нет, они очень хотят! Они очень хотят этого диалога, они его ждут, они его ищут. И способы нанесения ран очень часто бывают видимыми для окружающих — это обычно бывают запястья, которые видны. Если подросток себе делает шрамы, режет себя или колет в области ног, что тоже бывает очень часто — я призываю родителей обращать на это внимание, иногда ходить вместе в бассейн, чтобы просто видеть. Потому что понятно, что взрослый подросток уже не допустит вас в свое личное пространство, но вы можете в каких-то ситуациях увидеть тело своего ребенка. И это тело очень часто говорит о том, что с ребенком происходит. Так вот, очень часто эти раны бывают видимыми, это буквально знак SOS. Вот можно было бы просто вырезать у себя на руке SOS — «Поговорите со мной! Обсудите со мной вопросы, которые, к сожалению, в нашем обществе обсуждаются очень редко». И поэтому они так интересны. Вопросы смысла жизни, вопросы…
В. Емельянов
— Любви.
Н. Барложецкая
— Любви, безусловно.
В. Емельянов
— Я думаю, что в первую очередь — любви, а уж потом смысла жизни. В 13-14 лет…
Н. Барложецкая
— Нет, бывает по-разному. В 15 — уже любви, а в 13-14: «А зачем я? А какой я? А кто я?». 13-14 лет — это период философствования
В. Емельянов
— А Ромео и Джульетта?
А. Митрофанова
— Но Ромео и Джульетта это другая эпоха, во-первых. А во-вторых…
В. Емельянов
— Дело не в эпохе, дело в возрасте.
А. Митрофанова
— …это сознание Шекспира.
Н. Барложецкая
— Я никак не могу комментировать Ромео и Джульетту, не была с ними знакома лично. (Смеются.)
А. Митрофанова
— Наталья, вы сейчас перечислили целый ряд фундаментальных вопросов, которые, совершенно очевидно, детей начинают волновать в возрасте 11-12 лет, к 13-14-ти годам: вопросы смысла жизни, зачем здесь я, что будет после? Это вопрос, который порой может мозги в эклер свернуть, простите мне это выражение.
В. Емельянов
— Это новое что-то, надо записать.
А. Митрофанова
— Запиши.
В. Емельянов
— Пишу. (Смеются.)
А. Митрофанова
— И понимаете, ведь очень важно, чтобы был какой-то взрослый человек, с которым на эти темы можно поговорить. И как правило, это не родители, потому что родители для ребенка в этом состоянии, когда он эти вопросы себе уже задал, это люди, которые спрашивают: «Ты поел? Ты сделал уроки?»
Н. Барложецкая
— Да-да-да. Которые тебя по-прежнему воспринимают как ребенка. «А я хочу, чтобы со мной говорили как с…»
А. Митрофанова
— И которые занимаются исключительно материальными вещами.
Н. Барложецкая
— Да, занятия с репетитором, школа, учителя́. И совершенно не говорят на ту тему, на которую бы ребенок хотел поговорить.
В. Емельянов
— Знаете, какая мысль мне сейчас пришла в голову? А может быть, родители подсознательно оттягивают момент взросления ребенка — потому что пока он ребенок, значит, соответственно, и проблемы детские. Когда он начинает расти, уже совершенно другие заботы и у родителей появляются. И может быть, то, что Алла говорит — «А ты поел? А ты уроки сделал?» — и т.д.
Н. Барложецкая
— То есть: «Ты пока что еще маленький и проблемы у тебя должны быть маленькими. А все остальное я за тебя решу». К сожалению, таким способом мы не сможем затормозить духовный рост ребенка. Не сможем.
В. Емельянов
— Это понятно.
А. Митрофанова
— Просто он будет или в соответствии с тем, как развивались его родители, происходить, либо отдельно и параллельно.
Н. Барложецкая
— Проблема, безусловно в них, в родителях. Знаете, я всегда пытаюсь избежать того, чтобы мы искали здесь каких-то правых или виноватых. Эта проблема «отцов и детей» — она невероятно своевременна для возраста 13-14 лет, но она не нова, она вечна. «Я становлюсь взрослым, примите, что я взрослый и что мои мысли важны. Не игнорируйте меня, не принимайте за меня решений, я уже достаточно взрослый». А родители не хотят — «Ну подожди ты взрослеть! Вот еще чуть-чуть я тебя удержу, пока ты под моим присмотром». Поэтому самая простая попытка — убежать из этого. И потом уже разговаривать не в детской комнате на кровати, когда мама: «Давай, солнышко, поговорим». А разговаривать совершенно по-другому: «Ты меня готов слушать? Я готов с тобой говорить». Но, к сожалению, когда ребенок добивается этого полного внимания со стороны родителей, этого «момента истины», когда родители собираются и говорят: «Всё, мы готовы», — ребенок понимает, что ему нечего сказать.
В. Емельянов
— Тоже парадокс.
Н. Барложецкая
— Да. Потому что потребность быть самостоятельным есть, а сказать пока что нечего. (Смеются.) Очень хочется что-то, чтобы меня услышали, но я еще не нашел эти слова. Именно поэтому чаще всего тем человеком, с которым ребенок начинает вести диалог, становится совершенно посторонний человек для родителей. И родители начинают ревновать. Это может быть учитель, это может быть тренер, если ребенок занимается спортом. Это может быть духовное лицо, если ребенок ходит в церковь. Это может быть даже подруга мамы или друг папы.
В. Емельянов
— А так ли уж это плохо?
А. Митрофанова
— Это называется «значимый взрослый».
Н. Барложецкая
— Да я вообще считаю, что это прекрасно. Идеальная, конечно, ситуация, когда таким авторитетным лицом выступает кто-то из родителей. Но так, к сожалению, в жизни бывает очень редко. Поэтому, если у вашего ребенка появляется взрослый наставник, причем очень часто этот наставник бывает чуть-чуть младше родителей, кто-то средний — это передаточное звено между подростком и взрослым миром. И вот этот человек может быть прекрасным мостиком. Если у подростка такой человек появляется, я всегда говорю, что это прекрасно, потому что через этого человека мы сможем вести те диалоги, с которыми не могут справиться мама с папой напрямую, сидя рядом с ребенком.
А. Митрофанова
— Мне кажется, что мудрые родители даже в каком-то смысле обязаны позаботиться о том, чтобы в жизни их ребенка появился вот такой «значимый взрослый». И желательно, человек, который по своим взглядам и мировоззрению созвучен с самими родителями, иначе могут быть очень серьезные смысловые конфликты.
Н. Барложецкая
— Если такой человек не находится в окружении родителей, он обязательно найдется. Это может быть совсем не тот человек, за которым вам бы хотелось, чтобы пошел ваш ребенок. Так дети наши, подростки попадают в неформальные организации, которыми руководят взрослые люди, которые понимают, что «подростку нужно общение, и я могу его дать. Поэтому за мной пойдет толпа». И некоторые публичные люди этим даже очень пользуются.
А. Митрофанова
— Наталья Барложецкая — телеведущая, детский и семейный психолог, преподаватель целого ряда московских вузов и лауреат звания «Педагог-психоло
Н. Барложецкая
— Вы сложили контролировать и интересоваться. Мы несем ответственность за собак, за кошек, которых мы приручили, мы несем ответственность за жилплощадь, на которой проживаем, у нас очень много уровней ответственности. Но наш ребенок — это не наша собственность. Это очень важно. Самый простой способ… Вот вы назвали много вопросов: «Кто я? Что я?»… Для меня является самым важным то, что я с 90-го года работаю с подростками. И опыт, который я накопила, не будет ценен — ни преподавательски
В. Емельянов
— Вот вам и конфликт.
Н. Барложецкая
— Да, и начинается конфликт. Ну, сядьте в понедельник и скажите о том, что в субботу… Мама: «Я очень жду помощи всех родных и близких. Если мы все вместе возьмемся, то до двух всё решится, и после двух вы свободны». Но это же невозможно.
В. Емельянов
— Вот в связи с этим мне бы хотелось вот какой вопрос задать. Помимо того, что радио «Вера» это православное радио, в православной традиции воспитание детей — во-первых, это беспрекословное не то что подчинение, это беспрекословный авторитет родителей, это уважение, это почитание. И безусловно, это послушание.
А. Митрофанова
— Это некая идеальная модель тобой описана сейчас, мне кажется.
В. Емельянов
— Нет, почему? Я говорю, что в православной традиции это так. На практике общество давно уже пронизано тотальным хамством, нарушением всех видов иерархии и т.д. Как мы будем разрубать этот гордиев узел?
А. Митрофанова
— Или развязывать.
Н. Барложецкая
— Вводить эти традиции, возвращать их. И вообще, формировать семейные традиции внутри семьи.
В. Емельянов
— Вы считаете, что в 21-м веке это возможно?
Н. Барложецкая
— Необходимо! Иначе мы не сохраним наше психическое здоровье.
В. Емельянов
— Ну тогда, может, мы вернемся и к тому, что пороть их по субботам неплохо было бы?
Н. Барложецкая
— Ох… Где же эта золотая середина, которую мы все-таки можем найти?
В. Емельянов
— Вот я и спрашиваю — вы же психолог. Я-то журналист, я мало что понимаю в психологии.
Н. Барложецкая
— Вы знаете, когда я слышу фразу «пороть»… Я много общалась со священнослужител
В. Емельянов
— Это работает, это всё правильно.
Н. Барложецкая
— А шлепок очень часто… Более того, у меня был ребенок, который со слезами на глазах говорил: «Наталья Федоровна, ну вы объясните — да мне лучше, чтобы она взяла меня и отлупила, чем неделями мучить меня этим молчанием…»
В. Емельянов
— Вот!
Н. Барложецкая
— «…и своим нервным состоянием — «уйди от меня, не трогай меня!» Когда ребенок вдруг понимает, что он не достоин тех родителей, которые положили свою жизнь на жертвенный алтарь служения материнству и отцовству, а все чаяния и мечты не оправдываются, и вместо «пятерок» сплошные «тройки», и никаких успехов нет и т.д. Иногда, в некоторых ситуациях… Ну, нет святых людей, нет — каждый поднимал руку на своего ребенка. Просто в каком плане поднимал? Кто-то выматывает душу так, что ребенок был бы рад, чтобы его отлупили ремнем.
А. Митрофанова
— Наталья, а скажите, в том примере, который вы сейчас привели, эта реакция родителей насколько взрослая? Когда ребенку говорят: «Я для тебя и то, и то…» Мне кажется, что это тоже попытка манипуляции со стороны родителей — что я для тебя то-то и то-то, а ты такой-сякой! Ну разве же это работает? Мне кажется, это только какие-то комплексы внутри человека вызывает.
Н. Барложецкая
— Это вызывает прежде всего комплекс вины. Ребенок становится вечно виноватым и вечно вынужденным отрабатывать всё то, что мама с папой положили на этот алтарь. Ничего хорошего, ничего здорового из таких отношений никогда не выходит.
А. Митрофанова
— А часто такая модель поведения встречается?
Н. Барложецкая
— Она очень часто встречается у матерей, которые воспитывают детей в одиночку. Потому что ребенок для женщины разведенной или оставшейся одной в результате потери супруга — у нее вся жизнь сконцентрирована в результате вокруг ребенка. И потом начинается это манипулирование — женщина боится «отпустить» своего ребенка…
В. Емельянов
— Она боится остаться одна.
Н. Барложецкая
— Да. Ревнует его к любым женщинам, к друзьям, которые появляются в его жизни.
В. Емельянов
— Потому что если она его родила в 30, а ребенку уже 16, соответственно, ей 46, ей уже под 50, то что?
Н. Барложецкая
— Скажем так, в обывательском смысле…
В. Емельянов
— Да, в обывательском.
Н. Барложецкая
— Ее личная жизнь в 46 лет уже должна сосредоточиватьс
А. Митрофанова
— Как это правильно!
Н. Барложецкая
— «И это будет для ребенка самым лучшим подарком, потому что вы дадите ему шанс на самостоятельную личную жизнь и на то, что он увидит, возможно, во втором вашем супружестве пример отношений, который он сможет потом построить. Ведь если вы разошлись, наверное, в ваших отношениях что-то было не так и было неправильно».
В. Емельянов
— А если он не примет?
Н. Барложецкая
— Ну, чем младше ребенок, тем легче, конечно, принимать. Когда женщина занимается обустройством своей личной жизни во второй раз, я всегда говорю, что строить отношения во второй раз намного сложнее, потому что есть третий участник, и об этом третьем участнике нужно не забывать.
В. Емельянов
— Вот я об этом и толкую: что, если третий участник не принимает эту ситуацию? Здесь как быть?
Н. Барложецкая
— Значит, надо работать, не торопиться.
В. Емельянов
— Работать кому?
Н. Барложецкая
— Двум взрослым людям, конечно. Искать подходы к этому ребенку.
А. Митрофанова
— Безвыходных ситуаций не бывает, потому что каждый ребенок, как и любой человек, он очень хочет быть любимым и любить.
Н. Барложецкая
— Конечно, это самый простой способ. И если не получается, если вы видите, что ваш новый избранник или избранница никак не могут найти этот общий язык, значит, что-то не то на самом деле. Дети гораздо тоньше чувствуют взаимоотношения людей. Значит, нет какой-то настоящей искренности, которую ребенок мог бы ощутить.
А. Митрофанова
— Наталья, возвращаясь, опять же, к сбежавшим подросткам. Поскольку таких ситуаций вам, как специалисту, приходится наблюдать очень много…
Н. Барложецкая
— Да, все время. Мы видим в интернете выскакивает — пропал ребенок, пропал подросток. Бо́льшая часть этих подростков находится в течение трех дней. Чаще всего это дети, которые ушли к своим друзьям. И те друзья тихо-тихо сидят, никому не рассказывают.
А. Митрофанова
— А как же их родители, родители друзей? Зная, что у них живет…
Н. Барложецкая
— Достаточно часто бывает в этот момент, что родители куда-то уехали. И часто используется свободная квартира или, например, есть дача, и ключи находятся где-то в зоне досягаемости. И вот ключи от дачи дали своему другу, друг туда уехал.
В. Емельянов
— Эти дачные истории — давайте мы вспомним прошлогоднюю псковскую трагедию, — они не всегда такие безобидные бывают.
Н. Барложецкая
— Вообще, уход из дома — это не безобидная история.
А. Митрофанова
— Это опасно и небезобидно.
Н. Барложецкая
— Одинокий подросток, который находится на улицах города — ведь он уходит не с расчетом того, что «я уйду к своему другу». Он сначала уходит, а потом уже ищет — куда бы мне, где бы провести эту ночь? Второе место, где чаще всего они проводят эти дни, это торговые центры, которые работают круглосуточно. Там есть и кафе, где можно посидеть. Там есть и кинотеатры, где можно спрятаться. Туда могут прийти твои друзья тебя поддержать. И начинать поиск я обычно рекомендую с полного обзвона друзей, знакомых, классных руководителей. И когда мы делаем этот обзвон, мы, естественно, сообщаем всем родителям о том, что у нас произошло.
А. Митрофанова
— Наталья, прежде чем мы сейчас уйдем на перерыв, скажите: а часто ли вам удается отношения между родителями и подростками восстановить после того, как он сбежал из дома или иным каким-то образом заявил о том, что он требует к себе внимания и уважения?
Н. Барложецкая
— Практически всегда.
А. Митрофанова
— Вот о том, как вы это делаете, мы поговорим буквально через одну минуту.
В. Емельянов
— Это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. И наша сегодняшняя собеседница Наталья Барложецкая — телеведущая, детский и семейный психолог, преподаватель ряда московских вузов, лауреат звания «Педагог-психоло
А. Митрофанова
— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я — Алла Митрофанова. И напомню, что сегодня мы говорим с Натальей Барложецкой — психологом, телеведущей, преподавателем целого ряда московских вузов, лауреатом звания «Педагог-психоло
Н. Барложецкая
— В связи с этим мне хочется вспомнить — это, наверное, 91-93-й год, я только-только начинала работать, и меня тогда безумно поразили ситуации, которые встречались в моей работе практически через день. А работала я в интернате для детей, лишенных попечения родителей. То есть на самом деле эти родители были живы-здоровы, они жили даже где-то здесь в Москве в пределе досягаемости, но отдали детей в интернат по разным причинам. Очень часто конечно же это были социально неблагополучные семьи, пьющие родители, находящиеся в зоне заключения и т.д. Так вот, меня поражала одна и та же ситуация: каким бы родитель плохим ни был — пьяная, грязная, мне страшно было подходить к этой маме, — а ребенок к ней бежал, обнимал, целовал и говорил: «Мамочка любимая!»
В. Емельянов
— Но она же мама.
Н. Барложецкая
— И вот этим всё сказано — то есть внутренняя потребность ребенка в родителях всё равно есть. И нужно очень много плохих вещей сделать, и нужно сделать просто ужасные вещи, чтобы ребенок перестал нуждаться в этом общении с родителями. Поэтому со стороны ребенка этот его SOS, уход из дома — это не желание отдалиться от родителей, а наоборот — это желание к ним приблизиться. Просто приблизиться уже немного на другом уровне — «хватит мне вытирать попу, хватит решать за меня, с каким репетитором мне заниматься, хватит от меня требовать только хороших оценок. Обратите внимание на то, что я расту, что я становлюсь взрослым человеком, и я начинаю требовать к себе уважительного отношения».
А. Митрофанова
— Реакция родителей: «Хорошо. Что ты хочешь — не заниматься с репетитором? Не ходить на занятия? Чтобы мы тебе секцию перестали оплачивать и отменить ее? Бросить музыку? Забросить английский? И что из тебя вырастет?» Понимаете, тут включается другой механизм…
Н. Барложецкая
— Я разговариваю сначала с детьми, а потом с родителями. Я говорю: «Так, для того, чтобы ты мог вернуться домой, что должно измениться в общении тебя, твоих родителей? Может быть, ты хочешь что-то отвоевать?» Не репетиторы, нет, они готовы заниматься с репетиторами. В школу ходить готовы, заниматься в секциях и кружках готовы, а: «Дайте мне отдельную комнату, перестаньте заходить ко мне в комнату без стука. Не проверяйте мой телефон и не ройтесь в моих вещах», — дети требуют просто личного пространства.
А. Митрофанова
— Хорошо, когда есть возможность его дать.
В. Емельянов
— А я вот, например, от наркологов слышал, что периодически было бы неплохо залезть к ребенку в карман на всякий случай. Особенно, если он часто закрывает дверь и требует не заходить к нему без стука. Вы присмотритесь, на самом деле, к нему. И не лишним было бы, на самом деле, и в телефончик залезть, и в карман тоже залезть не грех, потому что можно уберечься от такой беды, от которой просто потом…
А. Митрофанова
— Да, Сцилла и Харибда.
Н. Барложецкая
— Мы либо знаем, кто наш ребенок, либо не знаем этого.
А. Митрофанова
— А чаще, мне кажется, не знаем.
В. Емельянов
— Вот об этом-то как раз и говорим сегодня.
Н. Барложецкая
— И поэтому диалог, который мы с ним ведем, должен быть абсолютно на равных условиях. И если мы говорим: «Дорогой, любимый, я безумно боюсь! Ты знаешь, что сейчас происходит в этом мире. Ты знаешь, что мой основной страх — это страх, связанный с тем, что я где-то недосмотрю, не подстрахую себя. Это страх с наркотиками, еще с чем-то, еще с чем-то. Поэтому давай мы не будем с тобой отказываться от обязательного тестирования, которое сейчас проходит в школах».
В. Емельянов
— А оно что, правда, обязательно? Правда, что ли?
Н. Барложецкая
— Абсолютно. Это я вам говорю как человек, который работает в школах. Приезжают специалисты, сначала проходит диагностика, то есть опрос, проходит он абсолютно анонимно. И если зафиксированы какие-то ситуации — там идет тест специальный. И когда мы видим, что, возможно, здесь есть какая-то проблема, то мы настоятельно просим этих детей пройти еще и медицинское тестирование, когда берется моча. Не надо от этого отказываться. Дальше, есть еще один способ — если уж есть такой страх, я его очень хорошо понимаю…
В. Емельянов
— Это огромная проблема.
Н. Барложецкая
— Я сейчас признаюсь на всю страну, мне очень стыдно от этого — ребенок мой младший, у меня их двое, младший смеется надо мной, он говорит: «Мама, это твоя профессиональная деформация — тебе везде кажется, что наркотики, уход из дома, беспорядочные связи. Поэтому для того, чтобы ты была спокойна — сколько тебе раз в год нужно, чтобы я проходил обследование?» (Смеются.)
А. Митрофанова
— Молодец какой — абсолютно взрослый подход.
Н. Барложецкая
— Я готова заплакать, я говорю: «Сыночка, спасибо тебе большое за то, что ты понимаешь, почему я настолько волнуюсь». И он совершенно серьезно… Слава Богу, он уже работает, поэтому он обязательно проходит медицинское обследование. Медицинская книжка каждый год у него обновляется. Поэтому теперь уже вопрос этот снят, ему уже 21 год. Но когда ему было 17-18-19, он говорил: «Так, я вижу, что ты опять себя накрутила. Давай, идем. В какую баночку пописать? Что нужно сделать?» И всё, и вопрос снимался. Но поверьте мне, для того, чтобы были такие доверительные отношения, нужно было общаться с ребенком каждый день.
А. Митрофанова
— Так это же естественно — общаться с ребенком каждый день! Я же вспомнила пример, который был в семье моих очень хороших знакомых: совершенно случайно ребенок, девушка, ей было лет 16, она забыла дома телефон. И мама, что-то попутно делая на кухне, увидела, что ей пришла какая-то очень странная смс-ка. Она не собиралась ее читать, она просто… Вот знаете, Господь открывает — бывает такое. Она просто увидела текст этого сообщения, и он ей впечатался в глаза. Она увидела название какого-то, как она поняла, лекарства, которое она до сих пор никогда нигде не встречала, в доме их эти таблетки не фигурируют. Она полезла выяснять, что это такое. Оказалось, что это психотропное вещество, то есть целая группа подростков этим увлеклась внезапно. И потребовалось прижать ребенка вилами к стене. Ребенок сознался, она сказала, что в ее планы не входило сильно этим увлекаться, и поэтому она готова на сотрудничество с родителями. Поскольку контакт между ними был хороший и доверительный, они из этой ситуации вышли. Там брошены были все силы: папа, мама, духовник — все, кто только мог, все подключились. Ребенка вытащили, всё прошло, слава Богу, хорошо.
В. Емельянов
— Как нам сейчас для этой части разговора не хватает, конечно, здесь, в студии, нарколога! Действительно не хватает.
Н. Барложецкая
— Не думаю, не думаю. Дело в том, что когда мы начинаем подключать нарколога и врача, я имею в виду психиатра, очень многие подростки закрываются: «Вы хотите меня сдать куда-то». То есть это идет в бой уже тяжелая артиллерия, которая вынуждает ребенка защищаться. И вместо того, чтобы искать пути к душе друг друга, мы начинаем: «Ах, ты не хочешь? Да я тебя сейчас в клинику закрою, я тебе сейчас вот это, вот это и вот это». При этом каждый родитель на самом деле прекрасно понимает, что обращение за помощью в наркологический и психоневрологиче
В. Емельянов
— То есть лучше потерять ребенка, чем иметь, якобы, когда-то потом, может быть, последствия какие-то?
А. Митрофанова
— У Володи очень жесткий подход.
Н. Барложецкая
— Ни в коем случае! Но мне кажется, что подключать этих специалистов нужно тогда, когда у вас не просто подозрение.
В. Емельянов
— Алла, ты знаешь, почему у меня жесткий подход? Я тебе скажу: у меня знакомые, не мои друзья, они мои хорошие приятели, они своего ребенка потеряли так.
А. Митрофанова
— Вот это страшно.
В. Емельянов
— И поэтому у меня к этому подход жесткий.
А. Митрофанова
— Я понимаю. Но то, что говорит Наталья — что для того, чтобы с ребенком сохранялись эти доверительные отношения и он с пониманием относился к подобным вещам, нужно с ним разговаривать каждый день. Я думаю, что, если бывают такие запущенные ситуации — я сейчас не имею в виду твоих знакомых, безусловно, — наверное, это зона ответственности не только подростка, но и родителей. Наверное, они в какой-то момент все-таки этот контакт упустили. Потому что они более зрелые люди, чем он, по определению. И с них спрос больше в таких ситуациях. Как вам удалось с вашими детьми…
Н. Барложецкая
— И снова я хочу вернуться к... Опять, не вопрос ответственности. Вот вы со своим коллегой — вы ждете того, что коллега будет приходить и пытаться с вами общаться? (Смеется.)
В. Емельянов
— Вот мы сегодня при встрече радостно обнялись.
Н. Барложецкая
— Вот вы сидите и ждете: вот он сейчас ко мне подойдет, он сделает мне кофе, он попытается настроить со мной отношения? Нет. Вы понимаете, что для того, чтобы вашему коллеге было приятно общаться с вами, вы должны быть приятным собеседником и сами проявить некоторую степень инициативы. Например, один идет обниматься, другой как минимум должен на это ответить — улыбнуться, обрадоваться и т.д. Вот «включите» у себя отношение к ребенку уважительное и сразу не ждите, что ребенок будет искать к вам эти пути. Но и сами не навязывайте — ровно настолько, насколько вы бы это стали делать с близкими вам людьми, но при этом не с теми людьми, которые вам принадлежат. Вот основная ошибка родителей взрослеющего подростка в том, что они продолжают воспринимать ребенка как свою собственность и относятся к ней точно так же — «Вот мы его возьмем и приведем в наркологический диспансер». Всё, ваши отношения будут разбиты. «Мы его возьмем и приведем в психоневрологиче
А. Митрофанова
— А еще лучше, чтобы у него не было необходимости туда идти.
Н. Барложецкая
— А если мы настроим эти отношения, то не будет необходимости туда идти, с самого начала. Более того, у меня было огромное количество случаев, когда родители сдавали, закрывали в клиниках и т.д. Ровно три дня после выхода — и всё то же самое.
В. Емельянов
— Да, действительно, эти рецидивы…
Н. Барложецкая
— Здесь нужно «доставать» изнутри это желание и эту потребность изменить свою жизнь, и изменить свои отношения с родителями, с одноклассниками, со сверстниками и т.д.
А. Митрофанова
— Наталья, а с чего начинать? Вот, допустим, такая гипотетическая ситуация: когда всё запущено, всё уже на грани какого-то очень серьезного конфликта или разрыва, или ухода ребенка из дома. Ведь родители не могут же не чувствовать совсем? Просто у них может быть другой спектр забот помимо отношений с ребенком.
Н. Барложецкая
— Вы знаете, всё то же самое, что происходит, когда ребенок уходит из дома. Мы всё бросаем и сосредоточиваемс
В. Емельянов
— Я так и знал, что вы сейчас скажете про байдарочный поход.
Н. Барложецкая
— Потому что это объединяет.
В. Емельянов
— Я в жизни ни с женой, ни с ребенком в байдарку не сяду — я боюсь просто этого всего. (Смеются.)
Н. Барложецкая
— Найдите что-то другое.
В. Емельянов
— Что? Косить траву? Вы представляете меня в байдарке?! Бегемота в байдарке!
Н. Барложецкая
— А что вы можете делать вместе со своим ребенком? Если не байдарка, то что?
В. Емельянов
— Не знаю.
Н. Барложецкая
— Думайте.
В. Емельянов
— Ладно.
Н. Барложецкая
— Это, к сожалению, проблема. Когда мы говорим о временах Шекспира и пытаемся там что-то связать, мы почему-то исключаем, что во времена Шекспира не было ни телевидения, ни радио. Ребенок жил вместе со своими родителями, целиком и полностью погруженный в их жизнь.
В. Емельянов
— Мы связали просто возраст — 13-14 лет.
Н. Барложецкая
— А я сейчас хочу связать тот период, когда…
А. Митрофанова
— Очень важные, кстати, вещи Наталья говорит.
Н. Барложецкая
— …ребенок был погружен в жизнь своих родителей и был непосредственной частью этой жизни родителей. И поэтому не терялась связь между поколениями. А для того, чтобы найти эту связь между поколениями, нам нужно снова вернуться в деятельность эту совместную. И какая бы она ни была, вот даже если это будет поход. Недавно я вывозила группу подростков, которые между собой очень плохо общались. Я выбрала их из семисот с лишним человек, то есть близких эмоциональных контактов у нас с этими подростками не было. Необходимо было мне кое-что с ними сделать, не буду сейчас говорить, какая была истинная цель. Но вот всякие опасные действия, которые совершают дети: залезают на крыши, делают фотографии, цепляются к вагонам проходящих поездов и т.д., когда им очень сильно хочется ощутить остроту жизни…
В. Емельянов
— Адреналинчик.
Н. Барложецкая
— Да, адреналинчик поступающий. И самое главное, еще и продемонстрирова
В. Емельянов
— Какое счастье, что я не детский психолог.
Н. Барложецкая
— И когда мы слезли, это было удивительное объединение людей — когда мы достигли вот этого пика эмоционального открытия друг с другом, тогда я попросила: «Так, теперь поем песню». — «Какую?» — «Любую. «В лесу родилась елочка», «Бременские музыканты»... Ну, что-нибудь спойте!» Они начали петь гимн Российской Федерации.
В. Емельянов
— Это программа «Светлый вечер». У нас сегодня в гостях телеведущая, детский и семейный психолог, преподаватель ряда московских вузов, лауреат звания «Педагог-психоло
А. Митрофанова
— Наталья, мне все-таки кажется, что для сохранения контакта с детьми, особенно когда они уже в подростковом возрасте, родителям было бы неплохо, конечно, каждому в меру своих способностей и талантов, быть, стать или остаться для них интересным человеком. Ведь часто так бывает, что дети, глядя на своих родителей, понимают, что они в жизни уже ничего не смыслят, они — люди прошлого века, что они если не там же, где динозавры, но где-то в промежутке между динозаврами и Юрием Гагариным, который в космос полетел. (Смеются.) То есть, понимаете, их видение жизни — это, как отрезанный ломоть, принадлежащий какой-то другой эпохе с другими установками. И понятно, что у этих людей раньше и вода была мокрей, и сахар слаще и т.д. И когда они тем более это озвучивают, контакта с ребенком этого не добавляет. А если родители сохраняют некую… Мне кажется, что это, как в отношениях между мужчиной и женщиной: пока сохраняется друг к другу искрометный интерес и интрига, это, в каком-то смысле, залог того, что будут сохраняться и отношения. Они потом уже со временем, через много-много лет, могут перейти в безусловное доверие, которое выше всего остального. Но вот этот взаимный интерес, мне кажется, он какое-то время людей питает.
Н. Барложецкая
— А мне кажется, что всё искрометное так быстро проходит! (Смеются.)
А. Митрофанова
— Понятно, что искрометное быстро всё затухает, но я немножко не это имела в виду.
Н. Барложецкая
— Но вы абсолютно правы в том, что интересная мама и интересный папа, которые живут своей собственной интересной жизнью, которые могут для меня являться примером…
А. Митрофанова
— Авторитет такой чтобы у родителей был.
Н. Барложецкая
— Да, конечно. Это безумно важно. Я очень часто говорю: «Давайте посмотрим на Федора Конюхова». Человек, которого практически дома не было — ему нужно было покорять все вершины, пересекать океаны и т.д. И тем не менее для своих детей это пример подражания, это пример того, как можно интересно, с пользой для окружающих прожить свою жизнь. И его дети пошли по его стопам. Вот это уважительное отношение к родителям, потому что родители сами — состоявшиеся люди, не просто мои мама с папой, но они еще и интересные личности, за которыми интересно следовать и с которыми интересно поговорить — это очень важно.
В. Емельянов
— А мы можем — я просто подвести итог нашему разговору, — мы можем взглянуть правде в глаза, правде жизни? Смотрите, подросток уходит в школу, родители уходят на работу. Они приходят поздно, в 10, им вообще ни до чего, потому что им помотали нервы, кого-то подсидели. Папа уже ходит хватается за сердце в свои 45 лет, потому что он находится под страхом увольнения, особенно сейчас, под страхом сокращения. То есть им вообще не до этого, поэтому ребенок предоставлен сам себе. Я понимаю, что у него есть свои проблемы подростковые, у него первая влюбленность, он пытается осмыслить себя в этом мире, он пытается вообще понять, что это такое — этот огромный мир непонятный, совершенно сумасшедший. Но у родителей элементарно не хватает на это времени. А мы описываем такие идеальные картины общения с детьми.
Н. Барложецкая
— Нет идеальных картин. Очень интересный эксперимент, который я уже осуществила в нескольких семьях. Когда мы начинаем общаться, когда мы начинаем учиться, если мы находимся дома, то мы выключаем телевидение, мы выключаем интернет, выключаем все средства связи. Но самое главное — мы выключаем голос. И нужно прожить хотя бы в течение одного дня внутри семьи не разговаривая.
В. Емельянов
— Ой, мы так прожили прекрасно с компанией два дня. Это было самое счастливое время. (Смеются.)
Н. Барложецкая
— И этот эксперимент может стать началом диалога, который потом вы будете вести, когда вы начнете говорить.
В. Емельянов
— Мы про это фишку прочитали у кого-то из режиссеров и решили повторить. Мы сняли загородный дом и уехали впятером именно для проведения этого эксперимента. Я скажу, что, наверное, первые полтора часа это давалось не очень легко, потому что постоянно: «А где это? А где то?»
А. Митрофанова
— Ну, потому что у кого-то это профессия — говорить. (Смеются.)
В. Емельянов
— Да, совершенно верно, Алла. Но мы на пороге дома зареклись это делать. И это было очень интересно.
Н. Барложецкая
— Конечно. А потом можно включить, например, записки. Первый день мы можем провести просто не общаясь — за счет жестов, пытаясь любыми другими способами, кроме речевых. Потом можно подключить письменную речь, это тоже может быть очень интересно. Потому что оказывается, что когда мы пишем какие-то вещи, мы формулируем свою мысль гораздо более сдержанно. И, например, не зря в старину люди, которые даже жили в одном доме, они писали друг другу письма. Это помогало формулировать свою мысль и это помогало правильней ее в какой-то степени донести. Следующий шаг, который может быть тоже очень интересным — это попытаться слушать. Тоже эксперимент, который я ставила, особенно когда родители часто и много говорящие — когда перестает говорить кто-то один в семье. И задача этого человека — слушать всё то, что говорят окружающие. Все остальные могут говорить, не может говорить только один человек. Иногда достаточно «выключить» маму, и отношения в семье налаживаются. (Смеются.)
А. Митрофанова
— А мама делает для себя выводы из этого?
Н. Барложецкая
— В этом-то, собственно, и состоит суть вот этих вещей, конечно. Когда приходит семья к психотерапевту за помощью, здесь нужно понимать, что это не обойдется одним разговором в течение часа в кабинете. Это обязательно будет какое-то продолжение, это обязательно будет какая-то работа. И чаще всего часть этой работы будет неожиданной для родителей и, может быть, даже неприятной в некоторой степени.
А. Митрофанова
— Наталья, а мне бы хотелось напоследок, может быть, сейчас только начать говорить на эту тему: вы сказали о том, что родители должны быть интересны своим детям — если они состоявшиеся, то это, безусловно, очень хорошо. Вот сейчас, например, едет человек с работы в машине, слушает нас и думает…
В. Емельянов
— «А я состоявшийся?»
А. Митрофанова
— Да, вот именно об этом. Может быть, он сам себе не интересен. И как вот тогда? Я, может быть, сейчас очень резко это сказала, но такое бывает. Особенно у людей, которые переживают так называемый кризис среднего возраста.
В. Емельянов
— Люди в депрессии.
Н. Барложецкая
— Абсолютно так же, как выходить из депрессии, так можно же искать и выход из кризиса среднего возраста — когда мы начинаем жить здесь и сейчас. И задаем себе три вопроса: «Что меня вот сегодня, в этот конкретный день, обрадовало? Что мне понравилось, что меня удивило?» — то есть какая-то позитивная вещь. «Что нового я узнал?» — то, чем бы мне хотелось поделиться дома. И «Что меня расстроило?» — какое-то негативное воспоминание. Если вы сейчас едете за рулем своей машины, сформулируйте для себя эти три вещи: что порадовало, что удивило, что-то новое, и что расстроило, связано с разочарованием. И поделитесь этим с вашим ребенком. Я, когда иногда прихожу домой: «Саша, ты представляешь! Сегодня я видела маму, она ехала и в метро поправляла макияж, а девочка, которая сидела, она так внимательно смотрела на маму, которая поправляла макияж». И я начинаю рассказывать какой-то маленький сюжет, который я подсмотрела из повседневной жизни в вагоне метро. И мой младший сын говорит: «Мама, наверное, ты единственная была, кто это заметил». Возможно. Но в этом и кроется суть — видеть интересные вещи в мелочах.
А. Митрофанова
— И обсуждать их с детьми.
Н. Барложецкая
— И обсуждать их с детьми, да. И тогда ваш ребенок, когда вы научите его своим собственным примером делиться тем, что порадовало, удивило, расстроило, что стало разочарованием дня — глядишь, и через какой-то промежуток времени он просто станет делиться с вами теми же самыми вещами.
В. Емельянов
— Как вы считаете, легко ли жить вашим детям, имея маму — детского психолога?
Н. Барложецкая
— Старший считает, что ему безумно повезло. Он проскочил, как он говорит, тот период, когда я стала публичным человеком — когда появились обложки журналов, телевидение, стали узнавать на улицах. И Юрка уже закончил школу к этому моменту, а Сашка еще учился в школе. И когда вышел журнал, где он вместе со мной был на обложке, он пришел в школу и он сказал: «Мама, я не хочу». А потом, когда мама еще стала появляться на телевидении в образе суперняни, и все стали ожидать, естественно, от него прекрасного поведения, отличной учебы и т.д., я сыну своему сказала: «Саня, тебе можно прогуливать, тебе можно ругаться, тебе можно делать всё, что угодно, всё то, что делают обычные ребята. Не потому, что ты мой сын — у тебя свой собственный путь». Он спросил: «Ты мне разрешаешь?» — «Да». И он воспользовался этим по полной программе. (Смеются.)
А. Митрофанова
— А вы об этом не жалеете?
Н. Барложецкая
— Нет, нисколько. Это сделало его именно тем, каким он вырос.
В. Емельянов
— Нам подсказывают, что время наше истекло. Я хотел бы, чтобы вы на мой последний вопрос ответили однозначно. Как вы считаете, конфликт отцов и детей в принципе разрешим? Да или нет?
Н. Барложецкая
— Да, однозначно. (Смеются.)
В. Емельянов
— Это была программа «Светлый вечер» на радио «Вера». Ее для вас провели Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Наша сегодняшняя собеседница была Наталья Барложецкая — телеведущая, детский и семейный психолог, преподаватель ряда московских вузов и лауреат звания «Педагог-психоло
Зеркальные жёны

В одной деревушке жила мать-старушка с двумя сыновьями. Выросли они, и появилась у матери новая забота: как бы их женить? Давно хотелось старушке внуков понянчить, да уж парни оказались насчёт невест слишком привередливые: все девушки для них недостаточно красивые.
Однажды ночью не спалось матери, поднялась она с кровати, дверь отворила, смотрит — небо звездами усыпано, а вокруг тьма кромешная. Подняла старушка к небу голову и говорит:
— Кто же мне поможет моим сыночкам жён по сердцу найти?
Вдруг видит: на юго-западе одна звезда с неба сорвалась и прямо к ней летит. Опустилась звезда во дворе: так блестит, аж глазам больно, похожа на серебряное зеркало.
— Не горюй, подыскал я для твоих сыновей жён, — сказал ей с зеркальной звезды старец с длинной белой бородой.
— Боюсь, что пустые твои хлопоты, почтенный, — вздохнула старушка. — Я и сама не знаю, кто придётся моим сыновьям по сердцу. Но коли дозволишь, я посмотрю на невест и потолкую со свахами.
— Не понадобятся тебе ни свахи, ни приглашения на красной бумаге, ни свадебные паланкины, — уверил её старец. — Дам я тебе два зеркальца... Завтра в полночь пусть сыновья повернут к юго-западу, от зеркал лучи пойдут, и широкая дорога откроется. По этой дороге пусть твои сыновья идут — там и жён себе найдут.
С этими словами звезда растаяла, словно это была большая льдина, а на её месте остались лежать два круглых зеркальца.
Проснулись наутро сыновья, мать-старушка им про ночной случай рассказала и по зеркалу вручила.
Увидел в своём зеркале старший сын девушку в красном платье с красным пионом в руке. Такая красавица, каких свет не видывал!
Младший сын тоже заглянул в зеркальце, а ему оттуда красавица в жёлтом платье улыбается, в руке жёлтый пион держит.
— Вот на них, матушка, мы жениться хотим, — сказали сыновья и стали дожидаться полночи, чтобы по лучу отправиться за жёнами.
Всю ночь они шли без устали, а на рассвете очутились у высокой горы. Обошли сыновья гору и увидели пещеру, от которой шёл серебристый свет. Внутри оказалось большое зеркало, в котором парни увидели двух девушек небывалой красоты: одну с красным цветком в руке, другую с желтым.
— Как же вас освободить, чтобы к матушке домой привести и сразу две свадьбы сыграть? — спрашивают сыновья.
— А зачем? — говорят красавицы. — Нам и здесь хорошо. На самом деле, мы живём на далёкой звезде. Пришла пора замуж нам выходить, и отец сделал так, что в этой пещере наши мужья могли сколько угодно любоваться нашим отражением. Повезло вам: у всех обычные жёны, а у вас двоих будут зеркальные...
Переглянулись братья — и бегом обратно домой. Полюбоваться красавицами в зеркале, конечно, хорошо, но ведь не всю жизнь!
Вскоре оба парня на радость матери благополучно женились в родном селе. И живут, как говорится, рука в руку, душа в душу, чего и другим желают.
( по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Бабушка Тан

Фото: Manny Becerra / Unsplash
Знаете ли вы, что в Китайской Народной Республике официально установлено звание «Национальный образец нравственности»? Эту награду регулярно присуждают гражданам страны за добродетельные поступки. Одна из почётных лауреатов — пенсионерка по имени Тан Цайин, или «бабушка Тан», как называют её приёмные дети.
А таких детей у неё 38! Сегодня это взрослые мужчины и женщины, которых объединяет одно: каждого из них в младенчестве бросили родители, а наша героиня взяла под опеку.
Это началось много лет назад, когда Тан работала уборщицей в больнице города Синью, в одной из провинций на юго-востоке Китая. Однажды зимним утром она заметила рядом с железнодорожными путями плачущего ребёнка, завёрнутого в пальто. Это оказалась девочка. Тан Цайин отнесла её домой, искупала, накормила и дала ей имя Фанфан, то есть цветочный аромат.
К тому времени у Тан было пятеро родных детей-подростков. Одна из старших дочерей, выпускница школы по имени Айпин, ухаживала за малышкой Фанфан, пока мама работала.
Вторым найдёнышем стала девочка, которую Тан назвала Чжэньчжэнь, — в переводе с китайского «драгоценный дар». Её кто-то оставил в больнице, где работала Цайин.
Таким образом за десять лет добрая женщина спасла почти сорок брошенных девочек и мальчиков! Большинство из них были новорождёнными. Тан благодарна руководству своей больницы за то, что в те годы ей выделяли свободную палату. Там лежали ослабленные младенцы, и уборщице было удобно за ними ухаживать.
«Мой покойный муж сначала ворчал, что нашего дохода едва хватает на собственных детей, не говоря уже о приёмных, — вспоминает Тан Цайин события полувековой давности. — Но я была полна решимости спасать подкидышей, и со временем строгий, но добрый дедушка их тоже полюбил».
Выйдя на пенсию, многодетная мама подрабатывала сбором и сортировкой мусора, чтобы на вырученные деньги покупать детям еду. А в более почтенном возрасте, когда сил у неё поубавилось, пенсионерка занялась поиском приёмных родителей для подопечных. Сегодня повзрослевшие дети не только навещают бабушку Тан, но и помогают ей материально.
После номинации на звание «Национальный образец нравственности» об огромной семье Тан Цайин узнали миллионы китайцев! Её родная дочь Айпин рассказывает: «Для моей матери добрые дела — не вопрос выбора, а то, что она считает просто необходимым делать».
А я любуюсь улыбкой бабушки Тан на фото к публикации проекта Баба-Деда и понимаю, что эта женщина показала нам, что такое любовь.
Все выпуски программы Живут такие люди
Псалом 9. Богослужебные чтения

Жизнь всякого человека — это полоса белая, полоса чёрная. И нередко мы относимся к этой нестабильности чересчур негативно. А, может, всё же есть от неё хоть какая-то польза? Своеобразный ответ на этот вопрос находим в 9-м псалме пророка и царя Давида, который читается сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Псалом 9.
1 Начальнику хора.
По смерти Лабена. Псалом Давида.
2 Буду славить Тебя, Господи, всем сердцем моим, возвещать все чудеса Твои.
3 Буду радоваться и торжествовать о Тебе, петь имени Твоему, Всевышний.
4 Когда враги мои обращены назад, то преткнутся и погибнут пред лицом Твоим,
5 ибо Ты производил мой суд и мою тяжбу; Ты воссел на престоле, Судия праведный.
6 Ты вознегодовал на народы, погубил нечестивого, имя их изгладил на веки и веки.
7 У врага совсем не стало оружия, и города Ты разрушил; погибла память их с ними.
8 Но Господь пребывает вовек; Он приготовил для суда престол Свой,
9 и Он будет судить вселенную по правде, совершит суд над народами по правоте.
10 И будет Господь прибежищем угнетённому, прибежищем во времена скорби;
11 и будут уповать на Тебя знающие имя Твоё, потому что Ты не оставляешь ищущих Тебя, Господи.
12 Пойте Господу, живущему на Сионе, возвещайте между народами дела Его,
13 ибо Он взыскивает за кровь; помнит их, не забывает вопля угнетённых.
14 Помилуй меня, Господи; воззри на страдание мое от ненавидящих меня, — Ты, Который возносишь меня от врат смерти,
15 чтобы я возвещал все хвалы Твои во вратах дщери Сионовой: буду радоваться о спасении Твоём.
16 Обрушились народы в яму, которую выкопали; в сети, которую скрыли они, запуталась нога их.
17 Познан был Господь по суду, который Он совершил; нечестивый уловлён делами рук своих.
18 Да обратятся нечестивые в ад, — все народы, забывающие Бога.
19 Ибо не навсегда забыт будет нищий, и надежда бедных не до конца погибнет.
20 Восстань, Господи, да не преобладает человек, да сУдятся народы пред лицом Твоим.
21 Наведи, Господи, страх на них; да знают народы, что человеки они.
22 Для чего, Господи, стоишь вдали, скрываешь Себя во время скорби?
23 По гордости своей нечестивый преследует бедного: да улОвятся они ухищрениями, которые сами вымышляют.
24 Ибо нечестивый хвалится похотью души своей; корыстолюбец ублажает себя.
25 В надмении своём нечестивый пренебрегает Господа: «не взыщет»; во всех помыслах его: «нет Бога!»
26 Во всякое время пути его гибельны; суды Твои далеки для него; на всех врагов своих он смотрит с пренебрежением;
27 говорит в сердце своём: «не поколеблюсь; в род и род не приключится мне зла»;
28 уста его полны проклятия, коварства и лжи; под языком его — мучение и пагуба;
29 сидит в засаде за двором, в потаённых местах убивает невинного; глаза его подсматривают за бедным;
30 подстерегает в потаённом месте, как лев в логовище; подстерегает в засаде, чтобы схватить бедного; хватает бедного, увлекая в сети свои;
31 сгибается, прилегает, — и бедные падают в сильные когти его;
32 говорит в сердце своём: «забыл Бог, закрыл лицо Своё, не увидит никогда».
33 Восстань, Господи, Боже мой, вознеси руку Твою, не забудь угнетённых Твоих до конца.
34 Зачем нечестивый пренебрегает Бога, говоря в сердце своём: «Ты не взыщешь»?
35 Ты видишь, ибо Ты взираешь на обиды и притеснения, чтобы воздать Твоею рукою. Тебе предаёт себя бедный; сироте Ты помощник.
36 Сокруши мышцу нечестивому и злому, так чтобы искать и не найти его нечестия.
37 Господь — царь на веки, навсегда; исчезнут язычники с земли Его.
38 Господи! Ты слышишь желания смиренных; укрепи сердце их; открой ухо Твоё,
39 чтобы дать суд сироте и угнетённому, да не устрашает более человек на земле.
Текст псалма, который только что прозвучал, очень неоднороден по своему содержанию. Если приглядеться, то можно заметить, что в нём последовательно сменяют друг друга, как минимум, две магистральные темы. С одной стороны, это тема благодарности Богу за Его заботу и поддержку. Псалмопевец искренне и глубоко признателен Творцу за то, что Он не оставляет тех, кто ищет Его. Однако, с другой, — это тема недоумения и плача, которые рождаются от того, что мир наполнен беззакониями и неправдами.
Церковная традиция не видит в этом большой проблемы. Соединить две, казалось бы, несовместимые темы под одним заголовком — замечательный способ отобразить глубокую правду жизни. Так текст Писания передаёт то напряжение, которое испытывает каждый, кто старается идти путём праведности. Не всегда у него на сердце радость и благодать. Псалмопевец подмечает, что периодически случаются ситуации, когда даже верующий может сказать в своём сердце: «забы́л Бог, закры́л лицо́ Своё, не уви́дит никогда́». Такие ямы бывают даже в жизни великих святых.
И таким путём Бог ведёт каждого из нас. Перемены в обстоятельствах и то напряжение, которое возникает из-за этих перемен, — важная составляющая нашего духовного развития. Они дают нам возможность ощутить, что такое полнота жизнь и что такое её отсутствие. Именно эти наблюдения рано или поздно всякого из нас приводят к Творцу. Именно они побуждают нас искать Его присутствия и делать всё, что от нас зависит, чтобы Он нас больше никогда не покидал.