Рифмы жизни. Леонид Губанов.

Поделиться

Этого поэта называли «утаённым гением эпохи». Он родился сразу после войны, в 1946-м, а умер, прожив «пушкинским возрастом» – в 1983-м, на закате брежневской эпохи, напечатав при жизни несколько строф из разошедшейся в списках юношеской поэмы «Полина», где были отчаянные строки:

«…Да! Нас опухших и подраненных, / Дымящих, терпких, как супы, / Вновь разминают на подрамниках / Незамалеванной судьбы. // Холст тридцать семь на тридцать семь. / Такого же размера рамка. / Мы умираем не от рака / И не от старости совсем…»

Его звали Леонид Губанов.
Сегодня проходят многолюдные вечера его памяти, вышли – героическими усилиями вдовы Ирины и сына Дмитрия – два объемистых тома стихотворений, каждое из которых и все вместе – есть неистовый сгусток безудержной энергии слов и образов, наплывающих друг на друга, как льдины в несущемся со скоростью света ледоходе. И многие – предмет для серьезного разговора филолога-стиховеда.
Забияка, богемщик, неутомимый труженик (наследие его огромно), – Губанов был, в отличие от многих его ровесников истово религиозным человеком, правда, скорее, стихийно верующим, нежели просвещенным и укорененным в традиции, ¬– и это очень чувствуется во многих его горячих, рискованных сочинениях. Читал он свои вещи неподражаемо, словно бы пел, наступал, вторгался.

Все будет у меня – и хлеб, и дом,
и дождик, что стучит уже отчаянно,
как будто некрещеных миллион
к крещеным возвращается печально.

Заплаканных не будет глаз одних,
проклятья миру этому не будет.
Благословляю вечный свой родник
и голову свою на черном блюде.

И плащ, познавший ангела крыло,
и смерть, что в нищете со мною мается.
простое и железное перо,
которое над всеми улыбается.

А славе, беззащитной, как свеча,
зажженной на границе тьмы и тленья,
оставлю, умирая, невзначай
бессмертные свои стихотворенья.

Все будет у меня – и хлеб, и дом,
и Божий страх, и ангельские числа.
Но только умоляю: будь потом,
душа, отцеловавшая отчизну!

Леонид Губанов, «Шалаш настроения», из рукописного сборника «Всадник во мгле».

В начале 1960-х Губанов основал первое в стране неформальное художественно-поэтическое содружество «СМОГ» – «Смелость, Мысль, Образ, Глубина». Почитатели расшифровывали это и как «Самое Молодое Общество Гениев».
Друг и соратник Губанова по СМОГу, поэт Юрий Кублановский писал о нем уже в нашем веке: «Поэзия Губанова феноменальна. Надо принимать ее как цельный феномен, который навсегда останется в русской культуре».
Стихотворение «На поседевший монастырь мои ложатся тени снова…» Леонид Губанов закончил дерзкой, но и затаённой мольбой –

Когда задуется свеча
У лебединой нашей песни,
Услышу, как бы невзначай, –
Христос Воскрес! – и ты воскресни!
А перед тем смятённо-горькое: «…приходится кричать, мычать… чтоб душу не убили».

И еще: я был удивлен и рад включению стихов Леонида Губанова в книгу «Русская духовная поэзия», составленную Емельяном Марковым. В аннотации там и написано: «Этот сборник охватывает три века духовного пути русской поэзии: от святого Димитрия Ростовского до недавнего нашего современника Леонида Губанова».
Надеюсь, душе Леонида Георгиевича это событие ведомо.