Образы святых разных веков можно найти на страницах многих книг — древних и современных.
Сегодня мы говорим о святых равноапостольных Кирилле и Мефодии. И романе «Хазарский словарь» Милорада Павича.
Так называемый «роман-лексикон» сербского писателя Милорада Павича «Хазарский словарь» принес автору всемирную известность.
Роман — но в виде некоего словаря, который будто бы был составлен в конце 17 века. В этом словаре-энциклопедии или сборнике биографий собраны всевозможные сведения по хазарскому вопросу.
И все для того, чтобы ответить на главный: кто же такие хазары и почему в 10 веке они исчезли с карты мира?
Сквозь густой туман легенд о хазарских принцессах и ловцах снов, в романе Павича проступают портреты и реально живших в 9 веке людей — святых Кирилла и Мефодия.
Кирилл в романе носит свое имя Константин Философ - это его имя до принятия монашества.
Павич:
«Константин любил языки, считая, что они вечны, как ветер... Кроме греческого, он изучал славянский, еврейский, хазарский, арабский, самаритянский... Константин вырос и всю жизнь провел в ненасытной жажде странствий. Он всегда носил с собой накидку и говорил: «Где моя накидка, там и мой дом», а век его прошел главным образом среди диких племен, где после того, как пожмешь кому-нибудь руку, следует на своей пересчитать пальцы».
По поводу знания языков и странствий Константина Философа по миру — все правда.
В самом начале романа автор предупреждает, что все его сведения основаны на легендах и (цитирую) «представляют собой нечто вроде обеда во сне и опутаны сетями заблуждений различной давности».
Писатель Милорад Павич ко всему прочему был профессором филологии, специалистом по поэзии символизма. Вот он и изобрел особый жанр, где легенды, мифы, притчи переплетаются с реальными историческими сведениями. И трудно разобрать сразу — где здесь легенда, а где литературная мистификация.
В «Хазарском словаре» автор последовательно рассказывает обо всех миссиях Константина Философа: сначала он был послан к арабам и убеждал их в истинности христианской веры, затем — к хазарам...
Павич:
«Прибыв ко двору хазарского кагана, он встретил там миссионеров исламской и еврейской веры, которых тоже призвал каган. Константин вступил с ними в полемику, излагая свои «Хазарские проповеди», которые Мефодий позже перевел на славянский язык. Опровергнув все аргументы раввина и дервиша, которые представляли иудаизм и ислам, Константин Философ убедил хазарского хана принять христианство... и заметил на своем лице вторую, хазарскую морщину».
Первая морщина была сарацинской, вторая —хазарской, третья будет славянской... По замыслу писателя, они — словно отображение на лице Константина Философа пройденных дорог и пережитых испытаний.
В «Хазарском словаре» часто встречается и имя Мефодия Солунского — старшего брата Константина, его главного спутника и помощника.
Павич:
«И он, и его брат Константин с детства знали, что птицы в Солуни и птицы в Африке говорят на разных языках, что ласточка с Струмицы не поймет, что говорит бабочка с Нила, и что только альбатросы повсюду в мире говорят на одном языке. С такими мыслями отправились они в Моравию, Словакию и Нижнюю Австрию, собирая вокруг себя молодых людей»...
Братья родом из греческого города Фессалоники или по-славянски Солунь, Солунские братья показаны в романе очень разными по характеру.
Константин — вдохновенный изобретатель славянской азбуки, мечтатель и неутомимый странник. Мефодий — мудрец и учитель от Бога.
Изобретение славянской азбуки многие современники Кирилла и Мефодия воспринимали как настоящее чудо!
Существует средневековая «Солунская легенда», где говорится, как однажды говорящий голубь принес Константину Философу пучок искривленных веточек смоковницы — якобы они-то и подсказали ему начертания славянских букв.
Милорад Павич в «Хазарском словаре» дает свою, не менее удивительную версию о происхождении кириллицы.
Павич:
«Как-то быстрой трехнедельной осенью братья сидели в келье и тщетно пытались писать письмена, которые позже получат название кириллицы. Работа не клеилась. Из кельи была прекрасно видна середина октября и в ней тишина длиной в час ходьбы и шириной в два. Тут Мефодий обратил внимание на четыре глиняных кувшина, которые стояли на окне их кельи, но не внутри, а снаружи, по ту сторону решетки.
— Если бы дверь была на засове, как бы ты добрался до этих кувшинов? - спросил он.
Константин разбил один кувшин, черепок за черепком перенес сквозь решетку в келью и собрал по кусочкам, склеив его собственной слюной и глиной с пола под своими ногами.
То же самое они сделали и со славянским языком — разбили его на куски, перенесли их через решетку кириллицы в свои уста и склеили осколки собственной слюной и греческой глиной под своими ногами»...
Действительно, за основу азбуки славян Константин Философ взял греческий алфавит, и создал при этом в своем роде нечто уникальное.
Современные лингвисты открыли, что в основе начертаний отдельных букв славянской азбуки лежат три главных христианских символа: крест, треугольник — символ святой Троицы и круг —знак бесконечного божественного начала.
И загадок еще очень много...
Сербский писатель Милорад Павич в романе «Хазарский словарь» сделал попытку что-то разгадать своим способом, призвав на помощь равноапостольных Кирилла и Мефодия.
Когда за дело берётся Господь. Яна Юревич
Часто бывает так: делает что-то человек, усердно делает, из сил выбивается, а результата нет. И требуется какой-то нечеловеческий рывок. Тогда за дело берётся Господь.
Несколько лет назад, в один из выходных дней февраля решили мы семьей куда-нибудь съездить. Жили мы тогда в Подмосковье и была у нас пара любимых мест. Одно из них мы коротко называли «Кладбище». В том месте и правда было кладбище, на его территории стоял красивый старинный храм, всё это располагалось на холме. Если же объехать кладбище и встать за ним, то с этого холма открывался восхитительный вид.
И мы решили провести вечер, любуясь этим видом. По дороге купили пиццу. Доехали до места, съели пиццу, пообщались, собрались ехать домой. А так как мы свернули с нашей дороги в сторону, нужно было развернуться. Сделать это можно было немного съехав с наезженного покрытия, ведущего вниз с холма. Летом в этом не было бы совершенно никакой проблемы. Но вот зимой... Дорога, ведущая вниз была покрыта даже не снегом. Она была покрыта практически голым льдом. И машина, под собственным весом, начала сползать вниз. Колеса прокручивались, им просто не за что было зацепиться. Машина спускалась все ниже и ниже. А внизу — тупик и все заметено снегом. От меня помощи никакой — я на пятом месяце беременности младшим сыном, старшему сыну — полтора года, тоже ничем не поможет, хорошо еще, что просто спал в машине, не плакал. Вокруг были дома, на холме и вокруг него располагалась небольшая деревенька, но все равно было безлюдно. Тем временем начало темнеть. Ситуация складывалась с одной стороны комичная, но с другой — довольно тревожная.
Вдруг внизу откуда-то появились люди. Увидели нас, начали помогать, толкать нашу машину наверх, подкладывать какие-то ветки под колеса, но ничего не помогало — машина была слишком тяжелой и продолжала спускаться все ниже и ниже.
Чуть погодя ровно на то место, где мы стояли вначале, приехал большой джип. Водитель джипа так же увидел нас, предложил прицепить трос к его машине и попробовать вытянуть нашу наверх. Так и сделали, но мощности джипа не хватило, и он сам чуть не присоединился к нам на ледяном склоне. Хорошо еще, водитель джипа вовремя заметил, что еще немного и тоже поползет по льду вниз, и остановился.
Что делать? Только молиться. Так и поступили. В той ситуации мы уже испробовали все. Наших сил явно не хватало. О чем мы и сказали Богу в молитве. И что же?
Буквально через несколько минут, неизвестно откуда приехал трактор. И совершил тот самый рывок, который был необходим, в два счета вытянув нашу тяжеленную машину наверх. Водитель трактора принял нашу благодарность, при этом отказавшись от оплаты своей помощи. Как внезапно появился, так внезапно и уехал. А мы стояли рядом с машиной на вершине холма, с которого началось наше «ледяное» приключение, и благодарили Бога за Его любовь и заботу о нас. Произошло то, что на первый взгляд выглядит совпадением, случайностью. Но у Бога случайностей не бывает.
Автор: Яна Юревич
Все выпуски программы Частное мнение
Схиархимандрит Иоанн (Маслов) и его семья
Крестьяне села Потаповка, что в Сумской области на Украине, расходились по домам. Зимой рабочий день в колхозе заканчивался рано. Бригадир Сергей Федотович Маслов шагал по улице, прислушиваясь к скрипу снега под большими валенками. Было 6-е января 1932-го года. Рождественский сочельник. Маслов думал о том, как вечером пойдёт на праздничную службу: каким-то чудом в разгар очередной советской антирелигиозной кампании их маленький сельский храм оставался открытым. С радостью думал он и о том, что в его семье совсем скоро будет прибавление — супруга Ольга Савельевна ждала ребёнка. На подходе к дому бригадира встретила соседка. «Где ты ходишь, Федотыч, жена твоя рожает!» — сказала она громким шёпотом. Послали за фельдшером, и вскоре избу Масловых огласил крик младенца. Так, накануне великого праздника, появился на свет будущий монах, богослов, духовник и старец — схиархимандрит Иоанн (Маслов).
Мальчика окрестили и назвали Иваном. Он стал третьим ребёнком Сергея Федотовича и Ольги Савельевны. У Вани было две старших сестры, а позже на свет появились двое младших братьев. Масловы верили в Бога и, несмотря на тяжёлое для церкви и верующих время, крепко держались благочестивых христианских традиций. С раннего детства родители брали Ваню с собой в храм. Во время службы мальчик никогда не шалил, не бегал, а тихонько стоял рядом с родителями. А когда наступало время пения молитвы «Отче наш», которую маленький Ваня знал наизусть, он громко и радостно пел её вместе со всеми прихожанами. Одна из сестёр старца Иоанна вспоминала, что мальчик рос добрым, тихим, спокойным. «Мы, старшие, бывало, затеем драку, а Ваня скажет: зачем дерётесь? И нам станет стыдно. Нам часто попадало от матери, а ему — никогда. Он был смиренный, никого не обижал», — рассказывала она.
Наблюдая за сыном, родители вспоминали, как задолго до его рождения, в 1922 году, из закрытого большевиками монастыря в деревню вернулся их родственник — старый монах. Вскоре он скончался, а перед смертью предрёк, что будет ещё монах в семье Масловых. «Уж не о Ване ли нашем он тогда говорил?», — размышляли Ольга Савельевна и Сергей Федотович.
Но Ваня пока не думал о монастыре — в 1941 году началась Великая Отечественная война. Отца забрали на фронт, и девятилетний Иван остался в семье за старшего. Мать старца Иоанна вспоминала, что сын стал для неё настоящей опорой, а для братьев и сестер — руководителем и воспитателем. Дети называли его «батькой» и во всём слушались. Несмотря на юный возраст, Ваня научился делать всё: шить, готовить, пахать и сеять. Днём он работал дома и в поле, а по ночам плёл на всю семью лапти. «Он кормил семью, укреплял всех нас, — говорила Ольга Савельевна. — Когда пришла похоронка на мужа, он один умел меня утешить, а ведь это так дорого стоит», — вспоминала она. Сестра говорила, что, если бы не Иван, они бы просто не выжили. При этом мальчик успевал учиться — ходил в школу за шесть километров в соседнее село.
В 1951 году Ивана призвали в армию. Там молодой человек сильно простудился, болезнь дала осложнения на сердце. Поэтому его демобилизовали раньше срока. Он вернулся домой и зачастил в Глинскую пустынь, которая располагалась неподалёку от их села. Ездил туда в свободное время на велосипеде. Ольга Савельевна чувствовала: скоро её сын примет важное решение. Так и случилось. В 1954 году Иван сказал матери, что хочет стать монахом и поселиться в Пустыни. Как ни готовилась женщина к такому повороту событий, как ни радовалась, что сын избрал для себя духовный путь, отпускать его в монастырь было тяжело. «Когда он уходил, я за ним следом несколько километров бежала, всё плакала», — рассказывала Ольга Савельевна. Со временем, когда остальные дети устроятся в жизни, она тоже примет монашеский постриг. «Матушка свято прожила свою жизнь», — говорил схиархимандрит Иоанн (Маслов). И всегда с любовью вспоминал свою большую и дружную семью.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
29 марта. О свете Христовой веры
В Неделю Торжества Православия Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл на проповеди говорил о свете Христовой веры: