«Путь к священству». Светлый вечер с прот. Андреем Самсоновым

Скачать

прот. Андрей Самсонов
Фото: http://lsk.blagochin.ru/

У нас в гостях был секретарь Лысковской епархии Нижегородской митрополии протоиерей Андрей Самсонов.

Наш гость рассказал о том, что повлияло на его приход к вере в Бога и на решение принять священнический сан.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

К. Мацан

— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

К. Мацан

— И я, Константин Мацан. И сегодня в этом часе с нами и с вами в студии светлого радио протоиерей Андрей Самсонов, секретарь Лысковской епархии Нижегородской митрополии. Добрый вечер, отец Андрей.

Прот. Андрей Самсонов

— Добрый вечер, Константин, добрый вечер, Кира. Добрый вечер, дорогие радиослушатели.

К. Лаврентьева

— Отец Андрей, вы по образованию химик. Как ваше научное образование помогло или не помогло прийти к вере, к Богу?

Прот. Андрей Самсонов

— Действительно, мое первое образование — это химический факультет Горьковского университета. Я родился в городе Горьком. Надо сказать, что сейчас он уже называется Нижний Новгород, но Горький был городом закрытым, и на весь миллионный город было всего лишь три церкви. Детство прошло в неблагоприятной такой обстановке духовной. Как и любой человек того времени, окончив школу, я выбрал тот предмет, который мне нравился — мне нравилась химия. Стандарт образования в то время подразумевал изучение так называемого научного атеизма. Вот как милостив Господь — казалось бы, такой предмет, который должен отвести от веры, а он, наоборот, привел. На лекции я особо не ходил, но на тех, на которых я был, я понял, что вообще в церкви нас ждут такие религиозные фанатики, которые только и думают, как бы людей, так сказать, оболванить и привести в церковь. И вот, в конце курса мы должны были сходить в одну из церквей города, как я уже сказал, их было три, послушать проповедь и написать отчет.

К. Лаврентьева

— Это такое практическое задание?

Прот. Андрей Самсонов

— Да, это было такое практическое задание.

К. Мацан

— Разоблачительный отчет?

Прот. Андрей Самсонов

— Ну, просто было написано: написать отчет. И вот, у нас были группы по 2-3 человека. И мой маршрут из университета пролегал мимо одной из церквей, она называлась Карповская церковь, в честь Преображения Господня. И вот мои друзья сказали: «Ты вроде проезжаешь мимо — зайди, послушай и скажи». И вот в то время, когда необходимо было это сделать, весь Нижний был перекопан, я преодолел эти валы, все-таки попал в церковь. И тут произошло самое интересное — я окунулся в тишину, понимаете, в тишину благодатную, добрую тишину. И главное, ко мне никто не бросился, меня никто не хотел ни оболванивать, я не видел никаких религиозных фанатиков, атмосфера была очень благодатная…

К. Мацан

— Это не было во время службы?

Прот. Андрей Самсонов

— Это было время службы.

К. Мацан

— А, то есть шла Литургия или какая-то служба.

Прот. Андрей Самсонов

— Да, шла Литургия. Были очень спокойные тихие бабушки. Я встал в уголочке, ко мне никто не подошел, я побыл в тишине. Потом послушал проповедь батюшки. Я помню, что она касалась какого-то исцеления — но это было настолько давно, что я уже забыл. И знаете, конечно, я написал этот отчет, уже не помню, про что я писал. Но вот у меня в душе осталась такая добрая атмосфера тишины, благодатной тишины. Мне запомнился запах ладана. И знаете, скорее всего, произошел момент того, что мое сердце открылось для этой веры. Я подумал, что, наверное, быть с Богом так же хорошо, как быть в церкви.

К. Лаврентьева

— А была ли какая-то подготовка к этой встрече с храмом? Какие-то молитвы детские, мысли, вопросы?

Прот. Андрей Самсонов

— Знаете, родился я в период, когда было еще такое хрущевское гонение, еще я его застал. Осенью внеочередной пленум сместил его, но дело в том, что маховик этой антирелигиозной пропаганды он уже был запущен во всю мощь. И поэтому за меня молилась сестра бабушки, она ходила в церковь. Она ходила в церковь, мало говорила, но всегда мне приносила такой маленький кругленький хлебушек. Он был обычно черствый, мама клала его в хлебницу. Через некоторое время мне его давали, и я его кушал, мне говорили: это просфора. Ну, слово это тогда я, конечно, не мог запомнить. Но, знаете, действительно, наверное, молитвы этой бабушки, сестры бабушки, они дошла все-таки до Господа. И у меня с ней был связан еще один удивительнейший момент. У этой бабушки была большая собака. В свое время она сторожила дом, а потом бабушка переехала в квартиру, но нельзя было собаку оставить, куда же ее денешь. И вот она с ними жила, доживала свой век. И мне, школьнику, разрешали с ней гулять — я брал поводок, и мы с ней гуляли. И как-то один раз, когда я пришел после школы, я пошел погулять с собачкой, и вдруг увидел, что у нее в комнате горит лампадка, причем перед очень красивой иконой. Сейчас я знаю, что это икона Тихвинской Божией Матери. И вы знаете, этот огонек лампады и вот этот образ иконы, он запечатлелся в моей детской душе. Я спросил: «Баба Валя, это что?» Она сказала: «А сегодня праздник». По-видимому, это был праздник Рождества Пресвятой Богородицы, потому что я помню, была осень. И наверное, я думаю, что, может быть, ее молитвами… Хотя одному известному протоиерею при мне задали тот же вопрос: «Батюшка, известно, что вы были хорошим футболистом, вели спортивный образ жизни. Что привело вас к вере?» Он ответил очень спокойно: «Хочу ответить словами Евангелия: “Не вы Меня избрали, а Я избрал вас”».

К. Мацан

— Это очень большая тема, которая этими словами Евангелия подводится. И она по большому счету, тема каждой нашей беседы со священником о пути к вере. Говорят, что вера — это дар. Но такому обычному, обыденному светскому сознанию слово «дар» дает ассоциацию, что кому-то Господь дает дар, а кому-то не дает: вот этих Я призову к вере, а вот этих не призову. Поэтому от человека ничего не зависит — если эту логику до конца продолжать. Ведь что-то же зависит и от человека в этом приходе к вере?

Прот. Андрей Самсонов

— Конечно, я согласен. Дело в том, что у любого человека призыв к Богу, хотя бы раз в жизни, всегда прозвучит. И очень часто священники говорят это на проповеди в праздник Сретения Господня.

К. Мацан

— Сретение — это встреча.

Прот. Андрей Самсонов

— Это встреча. С одной стороны, мы знаем, что произошла встреча пророка и Богомладенца, а с другой стороны, мы говорим о том, что встреча с Богом у каждого человека в жизни обязательно произойдет. Вопрос: что будет после этой встречи? И некоторые откликаются на эту встречу, а для некоторых она проходит незаметно.

К. Лаврентьева

— А как ее заметить? — возникает встречный вопрос.

Прот. Андрей Самсонов

— Ну, знаете, наверное, на этот вопрос можно ответить таким образом: надо быть, конечно, духовно чуткими. Представляете, ребенок, в том числе и я, не знаю, может быть, это и других касается, меня всегда мучил вопрос: а почему я родился именно у этих родителей? Почему я родился именно в этом месте? По-видимому, это такие обычные детские вопросы. Если потом развивать вот эту логику, непременно человек придет к пониманию Бога: что есть какое-то предопределение, что в этих условиях для тебя жить наиболее спасительно — эти условия тебя самым коротким путем приведут к вере.

К. Лаврентьева

— Отец Андрей, с одной стороны, мы знаем, что человек свободен, что Господь даровал человеку свободу выбора и свободу жить так, как он пожелает. С другой стороны, так или иначе мы понимаем, что есть Промысл о нас Божий. И где вот эта тонкая грань между Промыслом Божьим, то есть произволению Божью о тебе, о том тебе, которым хочет Господь тебя видеть, и твоим собственным выбором? Где вот эта грань?

Прот. Андрей Самсонов

— Знаете, по этому вопросу, конечно, не вы первая его задаете, этот вопрос, в принципе, естественный, — у меня есть какой-то такой образ двигающегося поезда по рельсам.

К. Мацан

— Надеюсь, не навстречу двигающемуся.

Прот. Андрей Самсонов

— Нет, просто двигается поезд. И ясно, что он с рельсов сойти не может. Но в какой-то момент будет развилка. И вот по какому пути ты пойдешь — это уже твой личный выбор.

К. Мацан

— Очень интересно. Но получается, что все равно развилка же тоже из рельсов — то есть это все равно пути, кем-то проложенные заранее. Я корректно вашу метафору продолжил?

Прот. Андрей Самсонов

— Ну, можно, конечно. Дело в том, что действительно Господь нас очень любит, любит каждого человека. И Он не хотел бы, чтобы кто-то из нас пошел неверным путем. И поэтому что-то готовится заранее. Мы оказываемся в тех условиях, когда услышать глас Господа нам наиболее легко. Поэтому я думаю, что на наших путях какие-то рельсы проложены.

К. Лаврентьева

— Как любящим родителем, да? Можно так сравнить? Любящий родитель какие-то опасности старается отодвигать от ребенка.

Прот. Андрей Самсонов

— Конечно, конечно. Действительно, любящие родители — это какая-то тень того, как нас любит Господь.

К. Мацан

— Протоиерей Андрей Самсонов, секретарь Лысковской епархии Нижегородской митрополии, проводит с нами этот «Светлый вечер». Вы уже это выражение произнесли — встреча с Богом. Наверное, тот опыт первого погружения в храм с целью написания отчета по дисциплине научного атеизма не был первой встречей с Богом в полном смысле слова, или был? Вот то, что мы называем встречей с Богом — как это было у вас?

Прот. Андрей Самсонов

— Знаете, Константин, дело в том, что, как говорил, Тертуллиан, «любая душа по рождению христианка». Поэтому Богоприсутствие, мне кажется, есть в каждой детской душе. И поэтому наступает какой-то момент, когда эти детские представления должны вылиться в какое-то мировоззрение. Но я считаю, что самое правильное, самое точное мировоззрение — это, конечно, мировоззрение православное. А вот когда это наступит? Много очень искушений, понимаете, очень много искушений. Дело в том, что, чувствуя духовно, человек может попасть, например, в какие-то воззрения оккультизма. Они тоже духовные, но они неверные.

К. Мацан

— А как это было у вас? Я неслучайно зацепился за это выражение — «встреча с Богом». Хрестоматийный пример, который мы часто вспоминаем, это история обращения будущего митрополита Антония Сурожского. Человек прочитал Евангелие в 14 лет. И, читая его, осознал, пережил то, что с другой стороны стола стоит Христос. Есть истории, когда человек переживает то, что называется религиозным обращением, от соприкосновения с иконой, с произведением искусства. То есть какой-то щелчок, какой-то момент бывает, когда ты понимаешь, что всё, я по-прежнему уже теперь не могу жить. То есть что-то разделило, и это было настолько явно, что должно стать опытом, из которого потом что-то вырастает. Вот в этом смысле встреча с Богом была у вас? Или это был ровный такой путь, который шаг за шагом оформлялся в приход к вере и в священство потом?

Прот. Андрей Самсонов

— Константин, наверное, вы говорите о чуде.

К. Мацан

— Не знаю.

Прот. Андрей Самсонов

— О чуде. Действительно, может произойти чудо, которое действительно изменит жизнь человека. А может быть такой ровный путь. Но знаете, как у нас говорят, в Православии в рабочем порядке чудеса проходят, то есть мы не придаем этому особого значения — мы считаем, что так оно и должно быть. Знаете, когда я еще только поступил в университет, после школьной жизни, сама вот эта жизнь студенческая, знаете, это вот… Я даже не знаю, как это сказать... Это было настолько приятно для души, после школы… Я был весь погружен в химию. И вот мне снится сон — это был февраль месяц, — и я вдруг вижу каких-то людей в черном облачении, вижу какую-то церковь, и я посреди них. И самое главное, было ощущение — после того как я проснулся, причем я проснулся чуть не в рыданиях, понимаете, потому что я понимал, что это неизбежно.

К. Мацан

— Вот тогда, будучи еще, в общем-то, нецерковным человеком, студентом-химиком…

Прот. Андрей Самсонов

— Я не знал, что это такое, Константин, я не знал, что это такое. И это произошло через 10 лет после того момента, когда я увидел этот сон.

К. Мацан

— Вы имеете в виду принятие сана? Или приход к вере?

Прот. Андрей Самсонов

— Это был приход к вере. Дело в том, что по окончании университета я работал научным сотрудником, даже поступил в аспирантуру, но начались смутные 90-е годы, когда мы решили поехать на родину к моей жене — это Воскресенский район. Там я поступил работать в школу. И мне предложили сходить в церковь, в такую известную — церковь в честь Святой Живоначальной Троицы. И когда я оказался там, я вдруг увидел всё то, что я видел во сне 10 лет назад. Ну, а остальное было всё как бы так — ровно. Сначала я стал ходить прислуживать в алтаре, потом пел на клиросе, а потом уже стал священником.

К. Мацан

— Вот интересно: вы сказали, что те примеры, которые я привел, скорее вы охарактеризовали бы, как чудеса. Просто когда мы говорим про чудо, мы подразумеваем какое-то нарушение естественного порядка вещей. Но вот та же самая история, которую мы обычно приводим про владыку Антония Сурожского — там же такого явного, очевидного всем чуда не было. Очевидно, что это был именно какой-то религиозный опыт пережитый — не чудо в нашем обыденном понимании, не явление кого-то. А человек нечто внутренне пережил. Я думаю, что каждый верующий может сказать, что тогда-то я пережил что-то, что меня действительно убедило в том, что Бог есть. Это не всегда чудесное. А вот то, о чем вы говорите, это чудо было — этот сон? Или все-таки, какой-то был, помимо этого, связанный с этим религиозный опыт? Не обязательно чудесный в нашем обыденном физико-научном понимании.

Прот. Андрей Самсонов

— Вряд ли это был, конечно, какой-то духовный опыт, потому что тогда всё только начиналось.

К. Мацан

— А тогда точка наибольшего накала этого религиозного опыта, духовного опыта, после которого уже приходит ощущение того, что я хочу быть в Церкви, хочу быть священником, или дерзаю мечтать о священстве — когда это было?

Прот. Андрей Самсонов

— Знаете, в свое время я читал книгу о Силуане Афонском. И в этой книге он писал о том, что благодать Божия усваивается долго. То есть сначала ты получаешь такой, скажем так, заряд, благодать какую-то. И она в тебе действует, но ты еще какие-то смыслы не понимаешь, они до тебя не доходят. И в тот момент, когда ты вдруг то, что было раньше заложено, вдруг начинаешь понимать, — конечно, для тебя это кажется чудом. Хотя это какой-то естественный процесс, понимаете. Есть, например, процесс усвоения пищи, а это процесс такого духовного усвоения пищи. И знаете, он, конечно, очень интересен и приятен. Почему? — потому что когда человек оказывается в Церкви, он старается много читать, он старается что-то узнать, понять. Но понимает, к сожалению, мало. Почему? — потому что духовные силы очень слабы. И читая, читая, читая, как бы совершая какой-то духовный труд, он в какой-то момент вдруг начинает понимать истину — ну, в той определенной степени. И именно в тот момент он, наверное, ощущает чудо: что я столько читал и не понимал, и вдруг мне открылось. Но, знаете, этот путь — познания любви, познания Бога — он очень долгий. Есть такое понятие в математике: асимптота — кривая, которая бесконечно приближается, но никогда не сольется. Так же и мы: можем бесконечно приближаться к пониманию Бога, но никогда Его не поймем.

К. Лаврентьева

— Отец Андрей, а было ли ощущение, что Бог вас выбрал? Вот было ли это священное, страшное в хорошем смысле, чувство, когда тебе кажется, что ты чувствуешь и явно ощущаешь, что Бог просто Сам взял тебя за руку и ведет? Простите, если этот вопрос личный.

Прот. Андрей Самсонов

— Знаете, дело в том, что глядя на историю жизни уже с высоты прожитых лет, ты понимаешь, что оно так и было. Но признаться себе я никогда не мог в этом. Всегда я считал себя каким-то недостойным, всегда смотрел с благоговением на таких действительно хороших священников, которые меня окружали по жизни, я им всегда по-доброму завидовал, но считал, что для меня это недостижимо.

К. Лаврентьева

— Просто, почему я это спрашиваю? Потому что в жизни каждого человека бывают какие-то поворотные моменты, очень серьезные поворотные моменты, о которых мы говорили как раз все время с начала программы, — когда в твою жизнь совершенно очевидно входит Господь. И почему я это спрашиваю: когда Господь начинает действовать в твоей жизни, и ты это чувствуешь, и тебе от этого может быть страшно, может быть радостно, совершено разные чувства может испытывать человек, самые разные и неповторимые — можно ли сопротивляться этому и как-то?.. Ну, вот смотрите, в тот момент, когда вы шли к священству — совершенно очевидно было, что вы станете священником ,— в тот момент были ли у вас какие-то мысли: а зачем мне быть священником, а надо ли мне быть священником, а что дальше? Ведь это же тяжелейший крест, это огромная ответственность. Вы же это всё прекрасно понимали и говорили сейчас нам об этом. Вы смотрели на других священников и восхищались ими, и вы понимали, что это путь, встав на который, вы уже не сможете сойти. Когда ты выбираешь профессию, ты можешь ее поменять — да, это сложно, но это можно. А священнический путь — с него ты, уже выбрав его, свернуть не сможешь. Вот были ли у вас какие-то борения, сложности выбора внутреннего перед рукоположением? Опять же, прошу прощения за личный вопрос, просто мне действительно это важно и интересно.

Прот. Андрей Самсонов

— Конечно, борения, я думаю, что у каждого человека были, в том числе и у меня. Дело в том, что чтобы попасть в эту Троицкую церковь, надо было идти километров пять по лесу — через реку Ветлугу, зимой на лыжах. Я не скажу, что это было легко. И вот я запомнил день моего искушения: я иду, и стало очень тяжело идти чисто физически, и у меня был такой явный внутренний голос: «И что, ты будешь так каждый день ходить? Ты будешь так всю жизнь ходить?» Знаете, я иду, и метров через сто я себе сказал: «Да, буду ходить каждый день, буду так ходить всю жизнь», — всё отступило, и появилась какая-то радость, и больше это не возникало.

К. Мацан

— Потрясающе. Напомню, сегодня в «Светлом вечере» протоиерей Андрей Самсонов, секретарь Лысковской епархии Нижегородской митрополии. В студии моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту.

К. Лаврентьева

— Протоиерей Андрей Самсонов, секретарь Лысковской епархии Нижегородской митрополии. В студии мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы возвращаемся к нашему интересному разговору.

К. Мацан

— Отец Андрей, я хотел бы вернуться к тому, что вы химик по образованию. Я, в силу определенных обстоятельств, очень много сейчас общаюсь с атеистами, которые, конечно же, часто человек атеистического мировоззрения связывает это мировоззрение именно с некой приверженностью научной картине мира, научному способу мышления. Известны истории, обратные вашей: когда человек с детства был верующим, но потом начал заниматься биологией, химией, физикой и понял, что нет такого же доказательства бытия Бога, как есть доказательства в химии или в физике, и значит, что-то не так в этой вере, значит, какой-то в этом есть обман. Вот вы, человек, учившийся в университете на химика, потом работавший преподавателем химии — после прихода к вере пришлось ли как-то с этим осваиваться, как-то менять в этом смысле свое мировоззрение? Не мешал ли багаж предыдущий принять веру?

Прот. Андрей Самсонов

— Знаете, я всегда по-доброму завидовал тем людям, которые родились в священнической семье. Почему? Потому что в них с детства закладывали духовные основы, духовные пласты, и потом вырастали дети священников, которые всё знали, всё чувствовали, и уже выходили на проповедь, на служение в свое время, когда заканчивали семинарию. Это очень хороший путь. Но дело в том, что я именно прошел путь, научный путь, как бы в сомнении. И знаете, наука никоим образом не противоречит, а наоборот, мне кажется, даже приводит к вере — не противоречит вере, а приводит к вере.

К. Мацан

— Это как?

Прот. Андрей Самсонов

— Если вы не против, я сейчас употреблю некие химические термины…

К. Мацан

— С пояснениями.

Прот. Андрей Самсонов

— С пояснениями. В химии есть такое понятие энтропии. Что это такое? Это мера беспорядка системы. И вот любая система — а системой может быть и маленькая молекула, а может быть и целый мир — самопроизвольно стремится к увеличению энтропии, то есть к увеличению беспорядка. Другими словами, если система замкнута, на нее никто не воздействует, то мера беспорядка увеличивается. Мы должны были бы наблюдать то, что все сложные молекулы превращаются в простые — то есть беспорядок увеличивается. Но мы этого не наблюдаем — мы наблюдаем, что, наоборот, наш мир становится более совершенным, синтезируются более сложные молекулы. О чем это говорит? О том, что происходит на него влияние извне. Значит, Бог есть. Иначе бы наш мир превратился бы в воду и в песок — в самые примитивные молекулы, самые устойчивые такие молекулы. Это вот самое простое, что приходит на ум.

К. Лаврентьева

— Тогда почему все ученые не становятся верующими? Вы так очевидно это описываете, что возникает вопрос.

Прот. Андрей Самсонов

— Почему люди не приходят? На то у них есть какие-то собственные воззрения. Говорят, что атеизм — это тоже вера, но вера в то, что Бога нет. И она выстраивает тоже свои определенные какие-то…

К. Мацан

— На это атеисты каждый раз отвечают: ну, конечно, лысина — это тоже прическа — переворачивают этот тезис в свою сторону. Это да. Но мне интересно то, что происходило, может быть, до сих пор происходит, если позволите, у вас в душе, у вас в сознании. Человек, привыкший к научному мышлению, узнает об истинах веры, которые недоказуемы, неопровержимы — кстати, это то, о чем Кира говорит: почему ученый не приходит? Ну, потому что, есть вера или нет веры, это какая-то грань, до которой ты доходишь и об которую разбиваются любые доказательства, даже самые убедительные. Нет веры — всё, не подействуют они. Но вам пришлось как-то в себе эти вещи примирять? Вот вы привыкли к тому, что из «а» следует «б», значит, теорема доказана, химия — строгая наука. А тут говорят: прими на веру. Это как? Так тоже можно? Вот было что-то такое?

Прот. Андрей Самсонов

— Давайте с вами вспомним, допустим, курс геометрии из школы. У нас что-то держится на аксиомах — аксиома принимается без доказательства. То есть просто аксиома, понимаете?

К. Лаврентьева

— «Не видевшие, но уверовавшие».

Прот. Андрей Самсонов

— Так что сказать, что наука уж такая очень научная, что там совершенно отсутствует вера, нет. Например, считается, что две параллельные прямые не пересекутся. Но мы же знаем, что они могут пересечься, если взять не плоскость, а объемную фигуру, они пересекутся, то есть это не совсем верно. Так же у нас: есть аксиома, что есть Бог, мы в Него верим. Но, понимаете, одно дело вера, но мы не к этому стремимся — мы стремимся к доверию Богу. «Сыне, даждь Мне сердце твое», как говорится в Писании. Так вот, именно не просто верить в то, что Бог есть, потому что и бесы веруют и трепещут, а именно довериться Богу — это очень-очень сложно. И на это не каждый может решиться.

К. Мацан

— Вы очень точную и, мне кажется, очень важную грань отмечаете. Что есть некая убежденность, что Бог есть или может быть. А есть некая точка, в которой человек вступает в личные отношения с Богом — там, где возникает доверие. И многие святые, духовные авторы пишут о том, что вера — это не только набор убеждений, — это живые отношения с личностью, динамичные, развивающиеся, такие, которые ты чувствуешь именно как отношения. Вы помните, с какого момента у вас эти отношения начались? Вот когда от просто убежденности научной, интеллектуальной, может быть, философской, о том, что Бог есть, вы перешли к отношениям с Богом?

Прот. Андрей Самсонов

— Скорее всего, это дело опыта и времени. Сначала мы себе допускаем в голове, что мы Богу доверяем и что Он всё делает для нас так, чтобы нам было лучше. Но в этом надо убедиться, что нам было лучше. Потому что нам кажется иногда: слушайте, мне стало плохо, мне стало совсем не так, как я хочу. И вот именно идет какое-то противоречие между тем, что я хочу, и что дает Бог, что должно быть лучше. И знаете, действительно именно от нашей гордыни — я хочу — идет очень большое помрачение нашего сознания. И поэтому я думаю, что люди, которые занимаются научными какими-то изысканиями, много пишут, может быть, действительно возникает элемент этой гордыни — я всё знаю, я всё понимаю. Если Бог войдет в мою систему, у меня появится неопределенность — а мне вроде бы как этого не надо. Вот, может быть, именно поэтому ученым и тяжело прийти. Потому что у них уже есть сформировавшаяся картина мира.

К. Лаврентьева

— И им страшно понять, что она неидеальна и несовершенна. Если они встретятся с Богом, их картина мира разрушится, получается так?

Прот. Андрей Самсонов

— Получается, что да. Допустим, есть микромир, где иные законы. Знаете, даже ядерные физики признают, что там без Бога очень трудно…

К. Мацан

— Вы можете вспомнить какую-то историю, например, иллюстрирующую то, о чем вы говорите? Я в интервью с одним архиереем слышал, он рассказывал историю общую, как принцип — что вот есть какое-то решение ситуации, а есть совет духовника. Когда ты пытаешься этот совет исполнить и не получается, значит, ты много от себя добавил в этот совет, слишком много себя, свой воли, своего «хочу» в это хотел привнести, поэтому и не получилось. А вот когда пытаешься поменьше себя, побольше Бога — тогда всё получается. Вот есть у вас какая-то история, которая на практике это иллюстрирует? Из священнической практики, из человеческой практики? Это же очень важно, но при этом это очень сложно понять умозрительно. Как же я могу чего-то не хотеть? — я же человек, у меня есть воля и желания, представления о том, как правильно и неправильно. Что значит поменьше себя и побольше Бога?

Прот. Андрей Самсонов

— Один священник сказал такую фразу, я с ней полностью согласен: что заповеди, которые нам даны, которые мы все прекрасно знаем, они нам даны не для того, чтобы мы их исполняли, а чтобы понять, что мы их не можем исполнить, понять, что мы немощны — и вот немощным людям нужен Бог. То есть именно заповеди нужны для того, чтобы понять свою немощь. Довольно-таки уже много лет назад я понял, что духовником быть очень тяжело. И когда ко мне приходят и иногда спрашивают: «Батюшка, а может быть, вы будете моим духовником?» Я говорю: «Знаете, ведь дело в том, что у духовника надо исполнять то, что он скажет. А вы реально сможете это исполнить? Вы реально сможете мне довериться исполнить всё то, что я вам скажу?» — люди думают, задумываются.

К. Лаврентьева

— А вам сложно дается исповедь, батюшка? Вот в начале вашего священнического пути и сейчас — как ваше личное восприятие исповеди других людей менялось с течением времени?

Прот. Андрей Самсонов

— С течением времени… Вы задали хороший очень вопрос. У меня всё больше, больше и больше возникало чувство сочувствия к тем людям, которые передо мной исповедовали. Я почему-то представлял себе, что враг рода человеческого столько вреда нанес этим людям, столько он их сбивал с пути, что мне их было просто по-человечески жалко. И поэтому, конечно, именно молодой священник подходит к исповеди в какой-то части формально, потому что еще в семинарии учат, что надо сказать, на что ответить, как обратиться — это как бы несложно. А вот именно поплакать с тем человеком, который попал в трудную ситуацию, сопереживать ему — это дело опыта и дело времени. Поэтому, конечно, исповедь, отношение к исповеди, мне кажется, меняется у любого священника.

К. Лаврентьева

— Просто некоторые священники, которые служат уже не одно десятилетие, даже в цикле наших программ с Костей и в каких-то личных разговорах так или иначе приходится слышать, что когда ты только начинаешь исповедовать, тебе кажется, что ты всё знаешь — это такой синдром молодого специалиста. Ты начинаешь советовать: поститесь, молитесь, епитимью наложить. Епитимья это определенная отработка такая — поклоны или чтение каких-то молитв, чтобы как-то выпросить прощение за свои грехи у Господа. И как это сейчас у вас? То есть получилось ли у вас перенастроить себя — в такую другую несколько область перейти, в плане исповеди?

Прот. Андрей Самсонов

— Прекрасный этот образ такого молодого специалиста, которому кажется, что он знает всё, ему всё по плечу, любой вопрос он очень легко разрешит. На самом деле, это видимость. Вот мы представляем себе окружность, и допустим, внутри — то, что ты знаешь, а вокруг то, что ты не знаешь. И чем больше начинаешь узнавать, тем больше неведомого для тебя открывается. То же самое — когда священник начинает исповедовать сразу же после семинарии. Ну, опыт очень небольшой — и жизненный, и духовный. И поэтому вроде бы ответить легко. А с течением времени ты понимаешь, во-первых, как бы не повредить, не навредить человеку. А во-вторых, что сказать? Потому что очень часто человека надо просто призвать к молитве. Но условный человек — вот он пришел в церковь, выстоял очередь, может быть, к этому готовился месяц, и услышать от священника, что надо просто помолиться… Это священник понимает, что это самое важное — и больше сказать нечего. А для человека, он скажет: «Ой, как всё просто».

К. Мацан

— Как банально.

Прот. Андрей Самсонов

— «Как это всё банально — неужто за этим я тут стоял, сюда шел?» А священник должен найти те слова, чтобы убедить его, что вот именно это для него важно. И что именно это ему нужно, именно это ему поможет. Потому что часто бывает: «Батюшка, какой иконе помолиться? Куда поставить свечку?» — знаете, это обрядоверие…

К. Лаврентьева

— А в сельской местности оно очень сильно распространено.

Прот. Андрей Самсонов

— Да, для нас это такая болезнь закоренелая. И вот сказать именно, что не то что надо поставить свечку, — конечно, хорошо, если ты поставишь, — но надо изменить свою собственную жизнь. Потому что обычно люди, идущие на исповедь, они не всегда готовы изменить свою жизнь. Ведь дело в том, что когда человек исповедуется, перед ним лежит Крест и Евангелие, и многие говорят: «Ну, они же должны лежать, вот они и лежат». А на самом деле — ты даешь обещание перед Богом, в присутствии священника, что ты изменишь свою жизнь и клянешься при этом перед Евангелием и Крестом.

К. Мацан

— Вы сказали, что важно не навредить. Бывают ситуации, когда человек приходит к вам на исповедь или просто за советом, за благословением, и делает так, как вы ему советуете. А потом, через какое-то время, он возвращается и говорит: «Стало хуже. Вот я сделал, как вы мне посоветовали, и стало хуже». Бывает такое? И что вы в это время чувствуете? Как с этим священнику быть — с такой ответственностью?

Прот. Андрей Самсонов

— Знаете, Константин, действительно и у великих светил науки, медицины бывают неудачные операции, конечно, такое нельзя исключить. Не ошибается один только Господь Бог. Поэтому ошибки могут быть. Но самый мудрый духовник, как вот я думаю, он не скажет конкретно, что надо делать — он даст направление и скажет, куда идти.

К. Мацан

— Протоиерей Андрей Самсонов, секретарь Лысковской епархии Нижегородской митрополии, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Я бы хотел в последней части нашей беседы чуть подробнее вас расспросить про выбор именно священнического пути. Ведь можно быть верующим, ходить в церковь, участвовать в богослужениях, но оставаться мирянином. Это достойный путь, путь для многих. Но все-таки определенная часть людей, мужчин, считает, что нет, я на этом пороге не остановлюсь — мне этого мало. Может быть, не мало, может быть, не так рассуждают. Но как? Я хочу стоять перед алтарем? Или я дерзаю желать стоять перед алтарем и преподносить людям Таинства? Вот как рождается эта мечта, это желание? Как оно родилось у вас, вы помните это — свою первую мысль о священстве? Вот вы нам рассказали про сон, который вам приснился, но то был сон. А вот уже осознанная мысль, которая за собой повлекла шаги какие-то?

Прот. Андрей Самсонов

— Когда я стал ходить в церковь, мне по милости Божьей удалось познакомиться с очень добрым священником, отцом Димитрием. И наблюдая за его жизнью, наблюдая за его службой, во мне стали рождаться такие мысли, что, наверное, и я бы так мог. Знаете, в книге Николая Агафонова, известного протоиерея, в рассказе о наградах один сельский батюшка сказал при разговоре с владыкой, он говорит: «Ну, какие награды? Самая главная для нас награда — это служить у Престола Божия». Вот действительно, большей награды для священника, чем предстоять, совершать Бескровную Жертву, ну просто быть не может. И когда внутри тебя возникают духовные силы — они как-то нарастают, нарастают, и в какой-то момент ты понимаешь, что ты можешь это сделать — ты можешь встать у Престола, ты можешь совершить эту Бескровную Жертву. Знаете, это наступает как-то внезапно — трудно сказать, когда это было, я даже это не помню. Но я вдруг почувствовал, что я могу это сделать, я могу встать у этого Престола.

К. Мацан

— Но вот вы говорите «я могу». Я от одного опытного священника такую формулу слышал: чтобы стать священником, нужно внутренне хотеть, но считать себя недостойным. Вот тогда человек может оказаться на своем месте — как священник. Наверное, это «я могу», оно… Как оно опосредовалось вот этим ощущением, о котором вы сказали — что я недостоин, но могу. Но недостоин. Вот что это было за чувство?

Прот. Андрей Самсонов

— Правильно вы сказали, конечно, конечно. Тут именно ощущение каких-то духовных сил, оно в какой-то момент… Ну, это все равно, что ребенок, который начинает ходить, вдруг он начинает ходить более ровно. Может быть, в его молодом мозгу он чувствует, что «у меня есть какие-то силы». И конечно, «я могу», это было, скорее всего, неправильное выражение, потому что после этого идет рукоположение, которое полностью во власти архиерея. И если Господь положит на сердце и скажет: «Да, это будет добрый священник. А вот этого, например, не надо рукополагать». Конечно, есть и какая-то неопределенность, и такой духовный трепет: не знаю, что скажет — в то время митрополит Николай, у нас был такой известный митрополит Нижегородский и Арзамасский.

К. Мацан

— Кутепов, по-моему.

Прот. Андрей Самсонов

— Да, Кутепов. Когда я к нему шел и говорил: «Вы знаете, прихожане ходатайствуют о рукоположении», — конечно, был такой духовный трепет — что он скажет. И именно тогда свершилась такая вот воля Божия, и всё-таки мое недостоинство Господь воззрел…

К. Мацан

— Есть громадная интересная тема, связанная с тем, что вы служите в сельской местности. Городской ребенок, ходивший в городской крупнейший в области университет, и сейчас ваше служение связано именно с сельской местностью. Вот чем этот опыт смены обстановки стал для вас? Может быть, в духовном и в человеческом плане.

Прот. Андрей Самсонов

— В сельской местности служить очень интересно. Дело в том, что сельские жители отличаются от городских. Населенный пункт небольшой, все друг друга знают, и там выстраиваются очень добрые доверительные отношения. В городе такого нет — он очень большой, он гудит. Есть даже такое понятие у моего одного знакомого, он и священник и врач, он говорит: «Знаешь, есть такое понятие — городская неврастения, когда народ нервно возбужден». А сельской неврастении у нас нет. У нас все друг друга знают. Конечно, я не могу сказать, что образовательный уровень одинаков — конечно, духовные вопросы, вопросы богословские в сельской местности находятся на более низком уровне. Знаете, даже рассказывают такую историю, чтобы было понятно. Когда пришел новый батюшка в какой-то сельский храм, пришел только после семинарии, и он произнес такую вдохновенную проповедь о том, что у каждого должен быть духовный идеал. А одна бабушка приболела и не смогла прийти в храм. Но она высовывается из окна и говорит: «Пелагея, ну что батюшка-то сказал в церкви?» — «Он сказал, что у каждого должно быть свое одеяло». Ну, в принципе, это то, что соответствует… Конечно, попроще народ. Иногда думаешь, что хотелось бы задать какой-то другой вопрос, кроме того, что можно есть в пост, а что нельзя. Ну, и такое бывает. Но, конечно, статистически реже. А так, служить в сельской местности очень даже хорошо и благодатно, спокойно. Так что, кто хочет уединения и молитвы, пожалуйста, — приходов много.

К. Лаврентьева

— Отец Андрей, а как обстоят дела с личными границами? Ведь у сельских жителей это понятие вообще несколько размыто — соседи заходят в гости в любое время, и какая-то семейственность и общая атмосфера располагает к тому, чтобы приходить, спрашивать, узнавать, любопытствовать. А тем более священник — это же предмет большого любопытства. Как у вас это происходит? Нет ли гостей среди ночи с требованием святой воды, например, или каких-то неуместных вопросов, или внедрения в ваш семейный очаг, пространство семейное?

Прот. Андрей Самсонов

— Кира, знаете, мне кажется, что наше Православие, вера, которую мы очень любим, она не должна нас отрывать от жизни. Православие должно собой наполнять всю нашу жизнь. То есть отделить, например, что вот это — духовная жизнь, а вот это вот — жизнь бытовая, мне кажется, это невозможно. Потому что когда Православие наполняет, всё становится единым. Ну, конечно, бывают и гости, бывают и беседы. Я им рад. Потому что если человек задает вопросы, значит, у него есть какой-то интерес, значит, в чем-то он уже разобрался. Но какая особенность служения на приходе в сельской местности? Моя матушка любит повторять о том, что стены дома священника стеклянные — все про нас всё знают. И это, конечно, надо иметь в виду и быть на высоте положения, надо ни в чем не смущать. В грамоте, которую подписывает каждый священник, он подписывается в том, чтобы не смущать своих прихожан. Это наша обязанность.

К. Лаврентьева

— То есть быть постоянно в таком внутреннем тонусе.

Прот. Андрей Самсонов

— Да, быть в постоянном внутреннем тонусе. Но это относится не только к священнику.

К. Лаврентьева

— А нет усталости от этого?

Прот. Андрей Самсонов

— Вы знаете, я вспоминаю строчку псалма: «Терпя, потерпех Тя, Господи». Кажется, ну Господь — любовь — что же, как хорошо терпеть. Действительно, терпеть благодатно. Но это тяжело. Поэтому, я думаю, какая-то усталость есть, мне кажется, у каждого священника.

К. Лаврентьева

— А что для вас самое радостное в священническом служении?

Прот. Андрей Самсонов

— Знаете, иногда бывают такие моменты, когда, например, мы видим, что падает звезда. И вдруг тебе говорят, что хотелось бы загадать желание. Или в каком-то другом месте, например, прикладывание к святыне, я тоже хочу загадать какое-то желание. Знаете, я когда бываю в таких местах, или в таких моментах, — может быть, это звучит несколько пафосно, но я действительно хочу, чтобы, первое — чтобы все люди спаслись, а второе — построить в Воротынце храм, новый, в честь Всех святых в земле Нижегородской просиявших.

К. Мацан

— Меня поражает сомасштабность двух ваших мечтаний, я говорю сейчас без иронии. Эта фраза меня поразила, потому что, — может быть, я сейчас дерзновенно обобщу, — но в этом какой-то очень ясный и простой, и правильный портрет христианина. Что вот всеобщее, самое большое, и частное — они в нашей христианской жизни во Христе слились, нет такого разделения. Есть самое главное вообще — чтобы все спаслись, и самое главное здесь и сейчас. Чтобы все спаслись, нужно храм в Воротынце построить. Это на самом деле одно и то же. Спасибо огромное. Я напомню: сегодня в «Светлом вечере» с нами и с вами был протоиерей Андрей Самсонов, секретарь Лысковской епархии Нижегородской митрополии. В студии была моя коллега Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

— Всего хорошего.

Другие программы

Дело дня

Владу Бунину нужно лекарство, чтобы побороть рак крови

Скачать

Владислав и Елена познакомились в зимний день в одном из парков Воронежа. Он подхватил её за руку на скользком склоне, чтобы девушка не упала — с этого началась их дружба. С тех пор прошло уже 10 лет, за это время пара поженилась, и у них родился сын. Жизнь молодых людей была наполнена радостью и семейными хлопотами. Влад собирался построить загородный дом, чтобы быть с родными ближе к природе. Но болезнь никогда не считается с планами.

Не так давно самочувствие молодого человека стало стремительно ухудшаться. И на обследовании в больнице ему сообщили о тяжёлом диагнозе — онкологической болезни крови. Уютные семейные ужины, совместные прогулки и активный отдых — обо всём этом пришлось позабыть. Теперь Владислав всё время проводит в больничной палате, Лена часто его навещает, а сына он видит только по видеосвязи. Однако супруги не теряют надежды, что Влад скоро поправится и вернётся домой. Они признаются, что болезнь сделала их ещё ближе. Слова о любви звучат чаще прежнего, и каждая встреча, как праздник.

Сейчас Владислав находится в активной стадии лечения. Чтобы победить рак крови, ему необходим дорогостоящий препарат, который лишает вредоносные клетки возможности расти. Это ключевой шаг к ремиссии. Но семья молодого человека не в силах оплатить весь курс самостоятельно.

Помочь Владиславу Бунину пройти лечение и вернуться к родным можем мы с вами. Сбор для него открыт на сайте фонда «ДоброСвет».

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Читать полностью

Другие программы

Исторический час

«Роман «Авиатор» — исторический контекст». Анастасия Чернова

Скачать

Гостьей программы «Исторический час» была писатель, кандидат филологических наук, доцент Московского государственного университета технологий и управления имени К. Г. Разумовского Анастасия Чернова.

Разговор пойдет о романе Евгения Водолазкина «Авиатор», как через фантастическую судьбу персонажа этого романа показано изменение людей и общества после революционных событий в России в начале ХХ века, как на месте Соловецкого монастыря возник один из самых страшных лагерей для заключенных и как даже в после падений человек может снова обрести себя через покаяние и обращение к Богу.

Все выпуски программы Исторический час

Читать полностью

Другие программы

Вечер Воскресенья

«Паломничества в современной России». Юрий Минулин

Скачать

Гостем программы «Вечер воскресенья» был руководитель направления религиозного туризма в Российском Союзе туриндустрии, руководитель паломнической службы «Радонеж» Юрий Минулин.

Мы говорили с нашим гостем о его пути к вере, об интересных людях, повлиявших на этот путь, а также о том, как еще в советские годы он начинал организовывать экскурсии, связанные с религиозными темами, как создавались различные паломнические маршруты и как они развиваются и меняются сегодня.

В начале выпуска — воспоминания о первой экскурсии по московским местам, связанным с Патриархом Тихоном, организованной в 1989 году. Юрий Минулин говорит о том, как экскурсионная деятельность переросла в паломничества, вспоминает церковную молодёжную среду 1970–1980-х годов, чтение Евангелия, участие в богослужениях и поездках.

Обсуждается различие между паломничеством и религиозным туризмом, участие церковных инициатив в туристическом сообществе, создание школы экскурсоводов, развитие маршрутов по России и за её пределами.

Во второй части — рассказ о поездках в Торопец, на Соловки и Синай, о музеях и школах, связанных с именем Патриарха Тихона. Завершается выпуск воспоминаниями о встречах с отцом Иоанном Крестьянкиным и Патриархом Алексием II, о поездках на Синай и соловецкий остров Анзер и о том, почему у каждого паломничества должна быть вершина — и ею должна быть Литургия.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

Диакон Игорь

— Добрый вечер, дорогие друзья. «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. У микрофона Кира Лаврентьева.

К. Лаврентьева

— Добрый вечер.

Диакон Игорь

— И я, диакон Игорь Цуканов. Как всегда, в это время мы говорим с нашими гостями в студии на тему «Христианин в обществе», и сегодня у нас в студии очень интересный гость, с которым можно поговорить на очень большое количество потрясающе интересных тем. Это Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», которая существует в этом году, я так понимаю, 36 лет, она отмечает своего существования. Также Юрий Ахметович руководитель направления религиозного туризма в Российском союзе туриндустрии, и в качестве такой преамбулы еще скажу, что вот служба «Радонеж», паломническая служба «Радонеж», мы сейчас не про радио говорим, а про паломническую службу. Она существует, как я уже сказал, 36 лет, и возят паломников по какому-то широчайшему спектру направлений. Это далеко не только Россия, хотя, конечно, это в первую очередь Россия, но это и Израиль, и Сербия, и Греция, и Грузия, и даже Египет, и даже Китай, насколько я, так сказать, ознакомившись с сайтом, выяснил. Юрий Ахметович, добрый вечер! Христос воскресе!

Ю. Минулин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели!

Диакон Игорь

— Первое, с чего хотелось начать наш разговор, когда я некоторые ваши интервью читал, готовясь к интервью, к сегодняшнему, к беседе нашей, я обнаружил, что служба-то ваша начиналась в 1989 году с того, что вы организовывали экскурсии по местам, связанным со святейшим патриархом Тихоном, по московским местам, связанным с его служением, с его жизнью. И мне хотелось спросить, а какую роль играет Святейший Патриарх, святой Патриарх Тихон в вашей жизни вообще? Я так по многим вашим замечаниям во многих ваших интервью понял, что это для вас человек, ну, важный не только потому, что с него началась служба «Радонеж», по многим причинам. Правильно я понял?

Ю. Минулин

— Да, вы правильно поняли. Ну, надо сказать, что я по образованию учитель истории. Для меня история и жизнь общества — это не пустые слова, а это жизнь человека и его деятельность в том многообразии, которое может быть в жизни каждого человека. Когда я учился, я пришел в церковь. Это было в последние, скажем так, года моей учебы в школе. Это был 1978 год. Пришел в Богоявленский собор. Мы со своим другом удрали из школы и поехали в Троице-Сергиеву Лавру. Там нам встретился один человек и сказал, а у нас скоро пост. Возьмите конфетку и вы можете, потом это есть уже нельзя. Я не понял, почему это так, а он мне говорит: а пойдем на молебен. Я впервые пошел на молебен. Это 78-й год. Это обычный мальчик из советской школы. Мы пришли в подклет Успенского собора, где покоится Алексей Первый и многие другие. Сейчас уже там покоится Патриарх Пимен, 35 лет, которому было совсем недавно. И там был молебен. Нас окатили водой. Я поворачиваюсь к нему и спрашиваю: а что это такое? Говорят, благодать. Так мы и решили. Вот понимаете, в следующую субботу я пошел в храм. Что это был за день, я только помню, что март. И так все началось. Ну вот интересно, вы спросили ведь о патриархе Тихоне. Потом была очень интересная христианская среда, людей, молодежи, которая читала Евангелие все 80-е годы. И мы как-то возрастали друг с другом и ездили по святым местам. С матушкой Иулианией, тогда Марией Каледой, или с Васей Каледой, или с кем-то еще мы отправлялись туда-сюда, я очень многих видел тогда, встречал, это были активные люди, это были живые люди, с ними было интересно общаться. Ну вот и еще очень важным моментом являлось, конечно, такое образовательное направление. Ты должен учиться. Вот вся среда: ты должен учиться. Плохо ли ты учился в школе? Хорошо, это не имело значения. Самое главное, ты должен дальше учиться. И вот это образование, это заставляет человека учиться и в христианской среде, в общем-то, в полуподпольной. Самиздат никто не отменял, всё, у меня есть ещё книги, куча самиздата ещё. Вот. На Соловках я их храню. И дело в том, что вот таким образом мы как бы подошли, что нужно учиться, и я поступил в институт, поэтому не смог ходить в Богоявленский собор. Мой институт был совсем рядом, и Крупский педагогический, потому что там ходило много наших преподавателей, могли увидеть, могли отчислить, и много такого. Но вот с этого момента история, она стала, ну скажем, акцентироваться. Она стала реальностью. И надо сказать, что и 80-е, и даже 90-е годы, да и сейчас, всё это для меня живое действие. Действие нашей жизни, и то, как ты к ней относишься, то, как ты в ней живёшь. И вот когда встал вопрос о... Что же мы можем сделать в год тысячелетия Крещения Руси? Я пришел к отцу Кириллу, тогда Кирилл Глебович Каледа, просто Кирилл, мой друг, говорю, Кирилл, а мы можем сделать экскурсию? Почему экскурсию, я могу объяснять, но это длинно, не надо сейчас.

Я уже закончил курсы экскурсоводов, к этому моменту, в 88 году. Он говорит: а как это делать? Я говорю, у тебя есть материал, у меня есть знакомый методист, мы это все можем сделать. А как? Ну, если есть Пушкин в Москве, есть Лермонтов в Москве, Маяковский, почему не может быть Патриарха Тихона в Москве? И в 89-м году, в октябре-месяце, прошла первая экскурсия. Но какая большая была радость, что в это же время, 9 числа октября, был канонизирован Патриарх Тихон. Я не буду рассказывать всей истории, как это происходило и что. Это не моя деятельность в данный момент. Кто-то знает больше, пусть он и расскажет. Самое главное, что мы к этому подошли. Мне иногда нравится выражение «думайте иначе». Ну почему не может быть вот так же? Но самое интересное и важное, что для общества советского это было нужно. У нас первые экскурсии происходили так. Люди приезжали из, ну, скажем так, из какого-то НИИ или завода, у них была экскурсия, потом ресторан, а потом театр на Таганке. Вот сначала они ездили на Таганку, потом они начали ездить на наши экскурсии. Мы провели их 150 экскурсий за год.

Это очень большое количество. Это великолепно. И надо отдать должное. Вот когда вы спросили, для меня это стало исследованием церковной жизни, исследованием себя, исследованием отношения к тем событиям, которые в нашей жизни происходили. Затем я закончил институт и написал дипломную работу «Практический опыт Патриарха Тихона. Русская Православная церковь от февраля 17-го до ноября 17-го». Вот и всё. И её утвердили в 90-м году. Я благодарен нашему преподавателю, который жив и здоров сейчас, и преподает в том же вузе, Ольга Владимировна Розина, которая это разрешила. А наш деканат, ну, ректор учебный совет пропустил.

Диакон Игорь

— То есть это об избрании как раз в том числе святителя Тихона на патриарший престол.

Ю. Минулин

— Ну, практически да. Оппонентом был Цыпин.

Я пошел, попросил, а они утвердили. И вот когда вы говорите, как происходило, вот не случайно следующим этапом было появление, например, как появилось наше знакомство с обществом «Радонеж». В 90-м году в феврале-месяце в Доме культуры «Меридиан» проходило большое собрание, посвященное патриарху Тихону. Там были все. Отец Владимир Воробьев, отец Дмитрий Смирнов, кто только не был.

Все были. А проводило общество «Радонеж». Мы пришли с отцом Кириллом, тогда еще просто Кирилл Глебович. Кирилл, ну надо просто объединить усилия и сделать что-то. Мы пришли и познакомились, давайте мы будем вместе, мы будем экскурсиями, а вы будете своим заниматься. Так и произошло. Февраль девяностого года. И все 35 лет мы дружим и работаем совместно. Вот вы знаете, ну, наверное, это великолепное время открытий и возможностей. И самое главное, вот их, те зачатки или те ростки, не упустить и не потерять до сих пор, потому что мой ближайший друг открыл храм святителя Тихона Патриарха Московского в городе Клин, отец Анатолий Фролов. Ну как вот с ним, с которым мы читали Евангелие в течение 15 лет, мы до сих пор дружим, и не помогать друг другу в том, чтобы храм становился, ремонтировался, люди ходили, а мы ездили, встречались, передавали друг другу опыт, помогали друг другу. И вот это, наверное, и была та позиция, которая была, ну скажем, заложена, я сейчас скажу всё-таки, наверное, кем, это таким человеком, как отец Глеб Каледа. Безусловно, вот этот человек для меня стал, ну скажем, светочем как отец, как семейство, как ученый и как христианин. И то, как он относился к своей жизни, к жизни, в которой он работает, ну скажем, профессиональной и активной позиции. И тогда же появился Свято-Тихоновский институт, с которым нужно было просто помогать, возить что-то, перевозить, тогда все что-то помогали друг другу. И эта общественная жизнь, она дала свои ростки, свои, ну скажем... Прекрасные плоды. Да, она дала свои плоды.

К. Лаврентьева

— Программа «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА у нас в студии. Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма. У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева. Юрий Ахметович, в одном из интервью, когда вы рассказывали как раз, что начинали с экскурсии про патриарха Тихона, там было имя и митрополита Вениамина Федченкова, скажите, пожалуйста, на ваш взгляд, чем обусловлен такой интерес к патриарху Тихону тогда и какое значение личность патриарха Тихона сейчас имеет для современного человека? Почему важно молиться патриарху Тихону? Вот если вы внутренне это как-то ощущаете, то будем благодарны, если поделитесь с нами.

Ю. Минулин

— Вы знаете, если вы говорите о том, что было в прошлом, это как открытые врата. Возможность рассказать о человеке. Вы знаете, долгое время мы, когда готовили экскурсию, я думаю, сейчас это меня иногда посещает, всегда, в общем, когда мы готовим какое-то направление, меня посещает такое. Мы готовим о святом или о человеке?

Мы говорим о людях, об обществе или церкви в обществе, или обществе в церкви. Вот это движение тогда очень было важно. Для нас, будучи людьми, верующими христианами, мы должны были рассказать миру о церкви знакомыми им формами. Почему экскурсия о Пушкине? Эта форма знакомая, но перевёрнутая и изменённая. А как нам это рассказать? Мы его ощущаем как светоча. Вот вы знаете, вы задали это очень сложный вопрос. Патриарх Тихон не очень много говорил о каких-то перспективах, возможностях. Скорее, он даже больше иногда сострадал тому, что он не сможет сделать. Он переживал от того, что всё рушится. А вот в наши девяностые годы, восьмидесятые, и в нынешние, я думаю, так же, перенесём это, у нас появляются возможности. И, с другой стороны, у нас появляется очень много сложных периодов, ну, например, закрытость территории, закрытость страны, обусловленность религиозного понимания на сегодняшний день, например, как мы ощущаем себя православными людьми, и мир на нас смотрит по-другому. А тогда, вы смотрите, на Патриарха смотрели, как на последнего из могикан. Ведь тот же самый Павел Корин не смог написать картину. Он же не смог написать. Что ему помешало тогда? Он же всё сделал, все эскизы были готовы. Ну, как бы он готов? И вот это полотно, огромное полотно, я это полотно увидел в 79-м году. И мне тогда сказали,: вот он стоял здесь с кисточкой, хоть бы измазать, а не смог. Что это значило? Вот то же самое и здесь. Что для нас был Патриарх? Для нас Патриарх оказался...

Вот почему в 90-х годах столько было связано с Патриархом Тихоном? Ведь и не только, потому что он был первым, кто прославлен был в лике святых уже в советский период. Не в постсоветский, в советский период. 89-й год — это советский период. Обычный, нормальный. Мы брали автобус, и еще не знали, посадят ли нашего старосту за то, что мы взяли автобус. Ну, потому что его нельзя было брать на это религиозное мероприятие. Уж точно его могли, Царство Небесное ему, отличный человек, Виктор Иванович. Но это было же так. Он патриарх стал для нас как знамя, что церковь жива. Я долго спрашиваю, вот для себя, мы ведь экскурсию делали, естественно, материал очень большой делали тогда. Вот смотрите, в течение ста лет все наши патриархи, Сергий, Алексей Первый, Алексей Второй, Пимен, они думали о

патриархе Тихоне. Почему-то, не говоря о нём, самый большой реакционер для советской власти — это патриарх Тихон. Он олицетворение того, что он, в общем-то, самый реакционный в церкви, а самый реакционный — это его вера. Тихоновцы — его вера, его уверенность, что церковь будет жива.

А они постепенно-постепенно открывают Малый Собор, где начинают варить миро. А ведь рядом Патриарх. Миро варят с ним. А это за 50-е годы. В Донском монастыре. А миро что это? Значит, все миром помазаны. А кто рядом лежит? Яков Анисимович Полозов и Патриарх Тихон.

История лежит. И вот эта история через историю, когда человек воспринимает свою жизнь и наполняется его жизнь, она, наверное, очень такая, скажем, важная, и вот это то, что все 70 лет они думают, размышляют о том, что необходимо, если не прославить, то увековечить имя Патриарха. Прославить, они же не знали, что пройдет только 70 лет, и советской власти не будет. Хотя об этом говорили. И об этом говорили: вы проснетесь, а ее не будет. Я это очень хорошо помню в 91-м году, когда произошли события известные. А это говорили те же самые люди, которые были вокруг Патриарха: Алексей Мечев и Сергий, отец Сергий. Все они воспринимали это временным, но не знали, какое время пройдет.

И вдруг Патриарх решает, Патриарх Пимен, который помнил то время, решает вопрос о том, что они будут канонизировать Патриарха. Если переключаться сейчас, на сегодняшний день, на ваши вопросы, я бы ответил так. 22 февраля 2025 года, в день обретения мощей Патриарха Тихона, я приехал в Торопец. Не первый раз, но приехал в Торопец. И для меня это было время, как будто я встретился с тем человеком, которого я знал очень долго и давно. Я бы не сказал, что нужно обязательно много рассказывать. Я бы сказал так, приезжайте в Торопец, поторопитесь в Торопец, там есть Патриарх. Там всё дышит им, там дышит его жизнью. Вот сейчас, коль я уже переключусь на последнюю часть вашего вопроса, было перенесение мощей Патриарха Тихона в город Торопец. Прошло это 12-го числа, я был только что там.

Диакон Игорь

— Торопец, извините, включусь просто на секунду, это город, где он провёл своё детство, и где он учился в училище. Вот в первом училище, которое он закончил, был второй выпуск. Нужно пояснить для слушателей.

Ю. Минулин

— Я совершенно с вами согласен, но теперь там есть училище, детская школа Патриарха Тихона, там есть дом-музей Патриарха Тихона. Сохранился храм, где служил и отец Иоанн Белавин, папа Василия Ивановича Белавина, и в любом случае он бегал по этим улицам. И надо отдать должное, как люди и священники относятся и поминают его, они его знают, они его помнят. В этом городе около 15 храмов. Они все живы и здоровы. Они все восстановлены. Пешеходные улицы красивы. Но вот там есть единственное место, где жил Патриарх. Причем у нас есть с вами усадьба Патриарха. В этом моменте мы можем сказать, что в мире нет музея Патриарха, а у нас есть.

Вот таких музеев Патриарха ведь почти нет. А у нас есть. И вот здесь тоже интересный вам момент. Почему такое внимание, отношение и у светских людей к Патриарху? Сохранили дом, не разрушили за это время. Там же война прошла. Недалеко Ржев. Там такое было. Ржевский котел, И Великих Лук ничего не осталось. А это город весь живой. И они все думают о том, что это

по молитвам Матери Божьей Корсунской, святителя Тихона, Александра Невского и тех святых, которые их покрывают в этой жизни. И вот возвращаясь к тому, что вот как проходило это, возглавил это все митрополит Тверской и Кашинский Амвросий, и его все, скажем, все наши священники, которые несли эти мощи, понимаете, он как будто пришел в этот город, еще раз, вот этими мощами. Вот эта служба и то настроение, которое было в момент открытия памятника, открытия музея и богослужения, оно свидетельствовало о каком-то единении внутри и общества, и церкви. И надо сказать, ведь вы правильный вопрос задали. Патриарх ведь историческая личность. Очень часто вот к этому отнести нужно. Для меня он как бы раскрывал меня как человека, как, ну, не историка, а как, ну, скажем, деятеля, туристического деятеля, конечно, можно так назвать, того, который много путешествует по нашему миру. Вот и для меня это открытие ну и требующие которые еще потребуется открывать и открывать

К. Лаврентьева

— Спасибо, Юрий Ахметович.

Диакон Игорь

— «Вечер воскресенья», дорогие друзья, на Радио ВЕРА у микрофона Кира Лаврентьева и диакон Игорь Цуканов. Сегодня мы беседуем с Юрием Ахметовичем Минулиным, руководителем паломнической службы «Радонеж». И вернёмся в студию буквально через несколько секунд. Пожалуйста, не переключайтесь.

К. Лаврентьева

— «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. Ещё раз здравствуйте, дорогие наши слушатели. У нас в студии Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма в Российском союзе туриндустрии. У микрофонов диакон Игорь Цуканов и Кира Лаврентьева.

Диакон Игорь

— Юрий Ахметович, мы вот первые полчаса проговорили о Святейшем Патриархе Тихоне, чему вот я, например, очень рад, но хотелось, конечно, ещё поговорить, собственно, о том деле, которым вы занимаетесь вот уже 36 лет. Занимаетесь вы организацией паломничеств.

И, конечно, мне хотелось спросить, как вы осмысливаете вообще паломничество с точки зрения, ну, просто как верующий человек, как христианин? Что это такое? Это же не просто путешествие, которое организуется для верующих людей. Каков смысл паломничества вообще? Вы наверняка об этом очень много думали за все эти годы, и, наверное, как-то переосмысливали. Вот что вы сегодня могли бы на эту тему сказать?

Ю. Минулин

— Знаете, спасибо вам большое, но, коли вы меня назвали «Паломническая служба «Радонеж» и «Религиозный туризм Российского союза туриндустрии», я всё-таки скажу о двух вещах, которые необходимы. И, наверное, это и связано с Патриархом Тихоном, и с тем, что мы говорили в первые полчаса. Дело в том, что 90-е годы привели к тому, что мы должны были рассказать человеку о Христе. Его благая весть, и Слово Божие, и Евангелие должно было быть донесено. Наверное, это и должно было сказаться. И тогда необходимо было сказать тем языком, который знал человек. И мы обратились к туристическому. Тогда не было паломничества как такового. Ведь паломничество всё-таки это религиозное поклонение и литургическое действие, церковное. А религиозный туризм это познание и изыскание,

изучение. И ничего не надо путать, и ничего страшного. Когда они перекликаются, ничего страшного нет. Другое дело, есть закон один, есть закон другой, и мы им пользуемся. Но в самой-то жизни мы понимаем, что мы едем в путешествия, и сегодня мы с вами, отправляясь в любое путешествие, мы думаем, вот мы посмотрим то-то, то-то, а здесь будет у нас отдых, а потом литургия. Почему? Да будет воскресный день.

Так было очень часто. И вот если говорить о путешествиях, конечно, мы путешествуем очень много. Это Владивосток, Сахалин, Петропавловск-Камчатский, Курильские острова, Байкал, Алтай, Алтай-Монголия, Сибирь. У нас 20 лет есть направление, сибирское направление, которое работает на Енисее, Красноярске, которое возглавляет человек, который бросил когда-то свое дело, немецкую фирму, и занимается путешествиями, прекрасный экскурсовод, замечательный человек и организатор этого процесса. Точно так же было направление на Соловки и Валаам, помогая Валааму открываться, Соловкам помогая им организовывать их пространство и их руководители, которые или друзья или наши ученики. К словоу, ученики они учились в нашей школе, которая называется подготовка экскурсоводов на паломнических маршрутах. Я понимаю, что в данный момент это можно называть и в Крыму, точно так же, как, Царство Небесное отцу Валерию Бояринцеву, который уехал из нашего храма Ильи Обыденного, уехал он в город Алупку, в Алупку я приехал и сказал: а теперь мы будем с вами воцерковлять отдых. Почему? Потому что паломничество и отдых, конечно, тоже несовместимы. С одной стороны. А с другой стороны, почему? Вы не можете отдыхать, а в субботу-воскресенье вы не можете ходить в храм. Мы это взяли в 92-м году, а потом в туризме, в туристических компаниях, и потом в Российском союзе индустрии, в других рассказывали. В Греции, в Италии, в Болгарии, в Черногории, вы должны включить экскурсии по святым местам. И они их включили. На Кипре. Это тогда, когда вы едете отдыхать, они включили экскурсии не только, ну там, к Зевсу к какому-нибудь очередному на Кипре, но обязательно по святым местам, к Кикской иконе Божьей Матери. То же самое было в Болгарии. Синай. Синай это отдельно. Здесь вот давайте все-таки мы здесь... Они это включали всегда, потому что нужно было бы встретить солнце. Ничего подобного, так не делается. Если ты человек религиозный, неважно, паломник или религиозный просто, ты обязан там два дня быть. А не просто подниматься и опускаться. Потому что ты никогда не успеешь попасть на службу. Она начинается в три часа ночи. И что вы хотите? А ты там солнце встречаешь. Так что вопросы есть. И вопросы можно решить так или иначе. Но самое основное. Вот что позволило нам, соединителям, обратиться к туристическому сообществу? Первое, это то, что мы знали, что они такие же люди, как мы с вами. Мы такие же, мы живём в одном обществе. Просто мы расскажем о том, что вот есть церковь, есть богослужение, есть Слово Божие.

Давайте жить вместе, друг с другом, помогать друг другу. Да быть просто человеками. Если ты с ним живешь, он тебя видит то, как ты живешь, то, как ты относишься к своему деланию. А ведь паломническую службу я придумал в девяносто шестом году, название, чтобы акцентировать и понять, что это религиозное, церковное служение, паломническое служение. Слово «служба» — это служение. И когда сейчас им пользуются, мне это приятно. А вот для советского человека, который в 90-е годы был, это было непонятно.

Диакон Игорь

— Там фирма.

Ю. Минулин

— Там фирма, а здесь какая-то служба. Не будем сейчас упоминать сегодняшний день, есть свои особенности, но самое основное. Я завершу этот вопрос, примерно ваш вопрос, таким ответом о туристическом сообществе. Вы знаете, я когда-то вышел с одной из выставок, они большие проходили, я понял нехитрую такую мысль. Вы знаете, с этими людьми я буду крестить детей.

И через некоторое время мне позвонил мой друг из Питера, и сказал: ты к этому относишься серьёзно? Да. Приезжай, у меня сын родился, мне нужно, чтобы кто-то был крёстный. Я поехал. Я поехал, не потому что это счастье. Это счастье, когда тебя приглашают, зовут, и когда ты кому-то нужен. И вот самое основное в паломничестве и в паломнической службе, и в самом служении, чтобы ты не только был нужен, но ты был готов ответить каждый день о своем уповании. Вот. Потому что, ну, вот... Ну, наверное, можно это сказать. Перед тем, как я поехал в Торопец 12 мая сего года, я поехал в Донской монастырь ранним утром на 11 числа и побывал у мощей патриарха Тихона, потом я побывал у отца Даниила Сарычева, которого лично я знал, который нами руководил, когда мы должны были петь мальчишками, и у Александра Александровича Солженицына. Вы знаете, вот каждое паломничество должно начинаться с молитвы, каждое путешествие должно начинаться с проработки маршрута, а у каждого путешествия должна быть вершина, а у каждого паломничества должна быть литургия. А всё остальное — это детали. Как есть, сколько есть, когда есть или где спать — это технические истории. Они должны быть обязательно, потому что он остаётся человеком. И вот здесь мне было приятно, что к нам, как к паломникам, как к людям церковным в том туристическом сообществе отнестись с огромным уважением. Именно поэтому они ходят в храм сами, без нашей помощи.

К. Лаврентьева

— Юрий Ахметович, от Синая до Соловков — так звучит до сих пор девиз паломнической службы «Радонеж». И, конечно, хочется спросить, какие лично у вас есть излюбленные места паломничеств, куда вы возвращаетесь снова и снова с большой радостью и вдохновением?

Ю. Минулин

— От Синая до Соловков. В девяносто восьмом году, когда нам нужно было написать первый наш каталог, мы долго сидели смотрели на лист бумаги. И мой сын все говорил, ну что пишем-то?

И вот так и родилось от Синая до Соловков. Дело в том, что есть одна особенность. И мы, слава Богу, с вами, так как мы все немного историки, и немного занимались ей, и изучали, у каждого народа есть свои вершины путешествий. И вот у российского народа всегда было путешествие на Соловки. Почему? Так с юга были печенеги,

с запада были тевтонцы и товарищи другие. Ну, Сибирь, понятно, не освоена, там тяжело ходить. Куда шли наши просветители от преподобного Сергия? Да на север. Куда шла наша вся, ну, даже экономика? Тоже на север. Где самый большой форпост? Соловки оказались. И это наше, ну, скажем, то наше достояние, удивительное достояние, неизученное достояние. Его так много. Потому что реки закрылись, дороги не проложились, железные дороги прошли левее-правее, а они застыли. Сольвычегодск, Чердынь-Соликамск, и много-многое другое. А почему Синай? Дело в том, что после того, как мы в 80-е годы нашей христианской общины читали Евангелие, следующая книга, было шесть дней творения Библии. И слова, и заповеди Моисея мы изучали на Библии, на тех страницах. И проникаясь тем, что это произошло на Синае, как вершине. У каждого человека, наверное, у общества всегда есть твоя вершина, у еврейского народа была вершина вот эта. И эти заповеди, они же легли в основу всей нашей жизни. Ну, и следующее, очень простое. Они находятся на одной параллели. Это вот, ну, всё.

Диакон Игорь

— Соловки и Синай?

Ю. Минулин

— Да. Если вы проведёте их туда. Не случайно патриарх Никон организовывает Новый Иерусалим. Они тоже находятся на этом. Они все очень близко, по прямой проходят. Оно притягивается. И он, когда строил его, понимая, что больше мы туда не поедем, или долго не можем съездить на Новый Иерусалим, он построил образец, лучший образец в мире. Это я вам подтверждаю, потому что ученый из Америки приезжал, мы его встречали в девяностые годы когда-то, и он изучал очень много, и он просто был поражен этому, ну вот, детищу такому.

К. Лаврентьева

— Синай, монастырь святой Екатерины, соответственно. Там, где находится как раз Неопалимая Купина, мощи святой великомученицы Екатерины чудесным образом туда перенесенные ангелами, ну и место, где Моисей говорил с Богом. Там невероятно, там могила Аарона, там просто всё. Там 10 заповедей даны Моисею. То есть это такое начало нашей христианской истории.

Ю. Минулин

— Оно, с одной стороны, завершение вот этого путешествия, ведь путешествие, любое путешествие, когда тебе дают какие-то заповеди или свод законов, ты к нему должен быть готов, хотя бы чуть-чуть. Или хотя бы тянуться к ним. И вот это там получили. Но я вам могу сказать одно, конечно, это пребывание на Синае, во-первых, восхождение сложное. Второе, это ночь. Третье, это если ты служим, а мы служили Литургию, и, конечно, место. Сними обувь, это место свято. Вот это так. А теперь я вам скажу другой вопрос. Почему на острове Анзер есть Голгофа? Четыре столетия Голгофо-Распятский скит. Храм. И огромная трагедия XX века в этом месте. Голгофа. Вот для меня эти исторические вещи, как и первый ваш вопрос, иногда бывают не отвечены. Я не могу на него ответить. Я могу просто вот перекреститься и встать, и помолиться, и не говорить ни о чём больше. Точно так же, как на Синае. Я просто снял обувь и встал на эту...

был февраль, холодно, ничего, встал, место это свято, сними обувь, сделай что-нибудь. То же самое, вот что можно сказать о Голгофе на Анзере, и потом произойдет наша российская Голгофа 20 века. Вот мне хотелось бы немножко переключить, наверное, на сегодняшний день. Хотелось бы, чтобы больше изучали историю. Знакомились с местами. Вот сейчас очень много ездят по стране. И, наверное, все-таки я переключусь на Торопец быстро, потому что... Почему? Потому что вот в этом городе можно рассказать о патриархе, об Александре Невском,

можно рассказать о космонавтах, в этом городе космонавта два необычных.

Диакон Игорь

— Напомним, дорогие друзья, что это «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА, и мы говорим сегодня с Юрием Ахметовичем Минулиным, руководителем паломнической службы «Радонеж». У микрофона Кира Лаврентьева, диакона Игорь Цуканов. Да, Юрий Ахметович про Торопец еще раз.

Ю. Минулин

— Знаете, мне очень радостно говорить о Торопце, потому что в этом городе есть то соединение исторических и мест. Вот мы с вами говорили о Соловках и о Синае, а здесь, в общем-то, вся наша история нашего государства российского. Здесь и Александр Невский, здесь и Патриарх Тихон. Неслучайно и сама тема: князья и святители появилась в туристическом сообществе Твери. И она имеет сейчас даже государственную поддержку. То же самое. Появляется музей Патриарха. Здесь же проходили такие вещи, которые, в общем-то, необычные. Два человека. Один мальчик и второй. Один уехал в Америку и создал шаттл, а другой уехал в Москву и создал буран. Как вам нравится? Такой музей там тоже есть. И в городах, в этих городах есть необычность. В наших городах. Ну, для чего я это говорю? В нём чувствуется жизнь и особенности нашей культуры. И когда вот пребываешь у дома музея Патриарха Тихона, вот радуйся то, что небольшой город нашёл себе средство.

Сохранить дом, восстановить дом, благодаря... Создать музей, благодаря отцу Георгию Фролову, например, который его 20 лет длили. И на сегодняшний день даже они приняли за такое участие, что будет попечительский совет.

Дом Музея Патриарха Тихона, общественно-церковный попечительский совет, помощи музею. Потому что, естественно, немного осталось вещей и памятных вещей Патриарха, да и много что еще нужно воссоздать, и само методически его выстроить, как рассказывать все. Много вопросов. Вот эта инициатива, вот эта жизнь,

и то, что мы вот видели, что есть школы, например, патриарха Тихона в Торопце. Дети, которые с радостью идут в храм и помогают митрополиту нести его посох.

Это очень приятно и это радует. Молодые папы и мамы приходят с детьми на день встреч мощей Патриарха Тихона. Вот решение. Значит, что-то произошло за 35 лет. Значит, какое-то участие мы произвели. И вот, наверное, Церковь и вот то, как мыслил Патриарх: «Не сходите с пути креста. Идите им, и Господь поможет вам на ваших путях, крестных, двигаться». И когда мы говорим о паломничестве и религиозном туризме, мы, в принципе, должны помнить одно. Самое главное — это вершины или движение к тому, к чему ты идешь. Главное — ради чего ты вступил на этот путь. Чтобы цель, которую ты поставил, она была бы реализована. А вот от нас зависит, вот если говорить о паломнических службах и туристических организациях, которые занимаются религиозным туризмом, зависит всё-таки помочь им раскрыть. Раскрыть вот то многообразие нашей жизни и открыть красоту нашего мира, мира Божия.

Диакон Игорь

— Юрий Ахметович, я ещё хотел, знаете, успеть затронуть, ну что ли, тему сегодня. Вот вы рассказывали сейчас очень много и так как-то вот ярко о 90-х годах, когда очень много чего хорошего начиналось. И ну как-то все работали вот так совместно, да, и огромное количество людей, которых мы сегодня все знаем по именам, вот они все трудились буквально плечо к плечу, локоть к локтю, и среди этих людей, насколько вот я знаю, вы были лично знакомы и со Святейшим Патриархом Алексием, ну, по крайней мере, какое-то общение у вас было, да? И еще вы были, ну это еще до, конечно, 90-х годов, вы лично знали отца Иоанна Крестьянкина, когда вы еще вот в Печоры приезжали. Я не знаю, может быть, если хотите, можем как-то об обоих поговорить сразу, или о ком-то из них. Просто очень интересно ваше личное восприятие этих людей, какими они вам запомнились. Потому что, конечно, сегодня, из сегодняшнего нашего дня, оборачиваясь и глядя на них, мы понимаем, что это и тот, и другой, это люди очень важные для церкви.

Ю. Минулин

— Вы знаете, мне не надо оборачиваться назад. Я всегда их вспоминаю сейчас. Дело в том, что для меня это как бы неестественная жизнь последнего времени особенно, что если то, что мы тогда получили как заряд энергии или заряд душевных сил и благословений, то, и мы сейчас можем исполнить, то это вообще удивительно. Давайте два сюжета. Для меня отец Иоанн... Ну, не забывайте, мы были советскими людьми, мальчиками. Айболит 66 он для меня. Айболит, и мы бежим к нему. Но это не так. И это так. Ну, потому что есть образы, которые тебе складываются в детстве, они переносятся. И приезжаешь, и приходишь в монастырь. Подходишь к человеку, берёшь благословение. Слово «берёшь благословение, подходишь» — это какие-то даже не те слова. Ты просто рядом стоишь и слушаешь.

Диакон Игорь

— Прикасаешься.

Ю. Минулин

— Да. Вот это жизнь, которой ты прикоснулся. И если ты прикоснулся, ты вот в этот момент этим и живёшь и дальше. Вот здесь вот важнейший момент. И он говорит, ну такую, к нему подходит паломница или просто: вот сегодня у нас Сорока севастийских мучеников, я же в монастырь приехала, я должна вот здесь в монастыре быть, храм есть севастийских мучеников? Иди туда. Вот такое благословение. Ну, а меня он спросил следующее: А тебя почему Юра-то зовут? Ну, как тебя зовут? Юра. Юра или Георгий? Да, я умно начал говорить, что есть Юрий Всеволодович Владимирский. Он посмотрел на меня и махнул рукой: Георгий. Как вам? И когда мне рассказывают, конечно, я понимаю, что я Юрий, но я понимаю, что для меня оставлено то, что он мне сказал. И вот эти эпизоды, которые были там в монастыре в 80-е годы, они дали основу... Ну, мое первое паломничество было в 79-м году, во время поста, именно в монастырь Печор.

Вышло пять человек и проследовало по брусчатке от поезда. Пять километров надо было дойти до монастыря. Мы подошли к монастырю, было холодно, но мы были какие-то приподняты, восторжены в чем-то. Раннее утро.

Мы постучались в дверь. Храм, монастырь был закрыт. — Вы куда? — сказал привратник. И здесь нужно было сказать слово — на раннее богослужение. Дверь приоткрылась, и нас пустили. Это было в шесть утра. Поезд приходил рано. Москва-Таллин. Через Тарту. Так и была встреча. А вот об его святейшестве я расскажу, наверное, другими словами. Этому человеку довелось открыть так много, что он открыл, наверное, много сердец и много начинаний но так как всего рассказать нельзя, я расскажу один эпизод. Моя дочь, она поёт и у неё было выступление, Дом союзов, и на каком-то шахматном турнире ей нужно выступить с музыкальным оформлением этого всего, и она своего «Василька» переделывает под новогоднюю песню, удивительная песня, замечательно прошла, но ведь что было перед этим, и она мне это посылает, в этом зале маленькую девочку благословил Патриарх Алексей. Ей было три года, и она это помнит. Это была первая, сейчас я скажу, первая Рождественская елка во Дворце съездов нашей России. И там присутствовал Патриарх Алексей Второй. А она сидела рядом. Тогда это было возможно. И она подошла по благословение.

И она это помнит всю свою жизнь. Три года не помнит. От трёх лет до сегодняшнего. Вы понимаете, вот мне больше нравится тогда, когда человек живёт с этим, переживает, несёт это, доносит до другого человека, и чтобы ему было, ну тому человеку, которому это досталось, радостно, и чтобы он с этим мог идти дальше, потому что каждый из них тебя настраивал на выполнение, ну, скажем, твоей человеческо-христианской миссии, не говоря об этом ничего, а просто благословляя или направляя, или определяя твое имя. Ну, это же понятно. Нас же с вами не крестили, меня не крестили, как Георгия. Нет. Ну, чего так это придумывать-то?

Есть начальник над нами всеми, он Георгий Победоносец, так вот ему пусть и будет с тобой, он же всех нас окормляет.

Диакон Игорь

— Ну а паломничество — это ведь тоже способ как раз нести, как сказать, актуализировать ту память, которая могла бы быть просто памятью, а это способ именно актуализировать какие-то свои переживания, веру, в конце концов, ну вот в реальной жизни, то есть это возможность, ну, делать то, что ты веришь, ну, как бы вот в некотором смысле материализовать, да, и прикасаться к этому тоже руками. Это же тоже, в общем, другой способ, но тоже это об этом.

Ю. Минулин

— Вы знаете, паломничество как таковое — это движение. Движение — взял, взял одежду и пошёл туда. Взял и пошёл на гору. Взял и пошёл на гору, и взял скрижали. Внимание! Любой человек, следующий в путешествие и в паломничество, должен помнить две вещи, которые конкретно. Он должен знать, куда он пойдёт и знать, для чего он встал и пошёл. И вот это вот движение, оно, наверное, самым основным образом, оно же есть в Евангелии, оно есть в Библии, и оно есть в человеке. Человек не может сидеть на месте. Он встал и пошёл. Господь сказал, он пошёл. Движение. Вот это движение, это импульс, это...

Ну, вообще-то, это искра Божия, которая в данный момент должна. Другое дело, почему берут благословение перед паломничеством? То же самое. Ну, у людей много желаний. Надо их немного все-таки систематизировать. И это тоже правильно. То же самое, когда едут в путешествие, надо посоветоваться. Если ты можешь взять гору, ты бери ее. А если не имеешь возможности, ну, может быть, по горке походить здесь, поближе где-нибудь, не будь ты непредусмотрительным или самонадеянным. Ведь данный момент... Но я ещё переключусь на другой момент. Паломничество — это ещё и научение. Это ещё и обучение. Представьте себе, что едет на 8 дней путешествие по Италии или по России. Сколько нужно хороших тем рассказать? Какой должен быть экскурсовод? Почему мы сразу поставили вопрос подготовки экскурсоводов на паломнических маршрутах? Их как бы нет, не существует, есть экскурсоводы. Но на паломнических маршрутах такого ещё нет. Это я могу заявить. Оно будет, но его нету. Туристический экскурсовод есть, а на паломничестве ещё нужно прописать в документах. Но это отдельная тема. Но ведь он есть, и мы должны его готовить. И человек, который едет, он должен получать правильную информацию. Не только правильно ехать, а еще информацию получать. Почему мы обратились в Свято-Тихоновский институт и организовали целое направление по менеджменту?

А сами открыли курсы подготовки экскурсоводов. Потому что без подготовленного человека... И спасибо большое. Патриарх Алексей благословил. Потому что отец Александр Марченко подает всегда на эти документы, что нас благословили 20 лет тому назад, и мы это делаем, если так уж говорить. Но вопрос в том, что подготовленный человек, ведь помогает, не священник. Священник должен молиться. Он не всегда обязан знать что-то и все до конца. Хорошо, если знает. Есть такие. Но экскурсоводы должны заниматься утилитарными вещами, размещать людей, кормить людей еще, и рассказывать, и маршрут прокладывать. И вот тогда он должен быть знатоком. И вот этот момент очень важен. И здесь его нужно обязательно сочетать, соединить.

К. Лаврентьева

— Спасибо огромное, Юрий Ахметович. Дорогие друзья, это была программа «Вечер воскресенья» на Радио ВЕРА. И в студии у нас был Юрий Ахметович Минулин, руководитель паломнической службы «Радонеж», руководитель направления религиозного туризма в Российском Союзе туриндустрии. У микрофонов были диакон Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева. Юрий Ахметович, помощи Божией и новых свершений.

Диакон Игорь

— Ещё заранее приглашаем вас ещё как-нибудь к нам прийти, потому что, по-моему, мы поговорили примерно половину в лучшем случае тем, которые хотелось затронуть.

Ю. Минулин

— Знаете, что мне хотелось бы продолжать? В последнее время у меня встает вопрос, самый основной, что делать сейчас? Вы вот этот вопрос задали, а вот как переключить на сегодняшний день, это очень сложно. У нас общество стало другим, отличающимся от 90-х годов. Меня это больше интересует сейчас.

К. Лаврентьева

— Ну да. Мы это с удовольствием с вами ещё обсудим. Продолжим, мы надеемся. До свидания. Спасибо огромное.

Диакон Игорь

— С Богом. Всего доброго.

Все выпуски программы: Вечер Воскресенья

Читать полностью