«Путь к священству». Светлый вечер с о. Анатолием Главацким (11.06.2019)

У нас в гостях был настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы села Подчёрково Дмитровского района священник Анатолий Главацкий.

Мы говорили с нашим гостем о его пути к выбору священническому служению и о том, что в этом служении для него самое сложное, а что самое радостное.

---

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега Кира Лаврентьева...

К. Лаврентьева

– Добрый вечер.

К. Мацан

– И я, Константин Мацан. И сегодня с нами и с вами в этой студии светлого радио священник Анатолий Главацкий, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы села Подчёрково Дмитровского района. В этом цикле бесед мы с Кирой спрашиваем священников об их пути к вере и в вере. И о том, как человек все-таки для себя принимает решение стать священником, что это за выбор, с чем он связан, связан ли он с какими-то сомнениями, борениями, мечтаниями или это такая ровная лакированная дорожка, которая вот вела-вела и привела к служению алтарю. Вот обо всем этом сегодня бы с вами хотелось бы поговорить.

К. Лаврентьева

– Отец Анатолий, мы с вами давно знакомы, поэтому мне особенно сложно сегодня задавать вопросы, как будто я не знаю на них ответов. Потому я, наверное, буду спрашивать только то, что я действительно не знаю, чтобы наш разговор был живой и настоящий. Батюшка, скажите, вот как вы вообще пришли к Богу, какой был этот путь?

Иерей Анатолий

– Путь этот был, наверное, отчасти обычным, отчасти, может быть, необычным. Это был далекий 91-й год, когда путь был связан с тем, что очень сильно заболела мама. К сожалению, она сейчас уже почила. Боролась за свою жизнь восемь лет, вот ее путь, она сама пришла к Богу и, соответственно, и меня привела. Вспоминая этот момент, когда мама предложила пойти в храм, с одной стороны, он очень такой трепетный, да, и с другой стороны, он удивительно какой-то простой. Это не было каким-то таким давлением, это не было таким вот чем-то, обязательством каким-то, да, что нужно пойти вот, потому что я болею, ты должен что-то делать. Все очень просто и такая фраза: пойдешь со мной? И может быть, в этом и заключался, я понимал, знаете, для себя потом уже, осознавая, да, вот этот такой короткий диалог, что какой-то не только ее какой-то голос, ее желание, а может быть, отчасти и призыв Божий. И здесь вот мне хотелось бы вообще в принципе сказать, что такое вера. Вера – это способность нашей души. То есть когда мы говорим о каких-то знаниях нашего православного вероучения, когда мы его сравниваем с другим там вероисповеданием – это вероучение наше, да, это некое знание. А вера это способность живая человека, и здесь неважно, сколько человек находится на этом пути. То есть это всегда такой вот как бы – знаете, слова апостола Павла, который говорит: проверяйте, в вере ли вы, – то есть действительно это некий постоянный тест самого себя.

К. Лаврентьева

– И как проверить, в вере ли ты?

Иерей Анатолий

– То есть то, насколько ты можешь доверять Богу. То есть да, вот здесь такой вот призыв, то есть иди, да, вот такой как бы, и ты приходишь. И, знаете, нет никакого такого ощущения внутреннего, что это как-то из-под палки происходит, что это вот там как какой-то страх, что тебя накажут, да, или какая-то боязнь, или кто-то будет там страдать, да, родители или твои близкие, родные. Ну когда мы говорим о таком достаточно юном возрасте.

К. Лаврентьева

– Вы пришли не из-под палки.

Иерей Анатолий

– Нет.

К. Лаврентьева

– А как это было, как вера зарождалась?

Иерей Анатолий

– Знаете, этот процесс очень сложно вот взять и четко выразить, да, поставить какую-то четкую точку, что вот с этого момента я стал верующим. Ну можно вот эту точку отправную сказать, что когда тебя родители позвали, вот мама говорит: пойдем, – да, все.

К. Мацан

– А сколько вам лет было?

Иерей Анатолий

– На тот момент девять лет было.

К. Мацан

– Вот вы девятилетним мальчиком пришли в храм, вы что-то помните из своих ощущений?

Иерей Анатолий

– Я могу сказать, что внутреннее успокоение, это мир, как и сама добродетель смирения, она связана с миром в душе у человека, то есть вот этот мир, он ощущается. Ты приходишь, и действительно спокойствие некое такое внутреннее. Нет, может быть где-то, как скажем в пример, да, вот в спорте там, некоего соперничества, ты в некоем таком задоре. А здесь ты приходишь – и ходили каждое воскресенье в храм, – и получаешь какое-то успокоение, спокойствие, какой-то мир.

К. Мацан

– Но вот нас кто-то сейчас слушает, может быть, настроенный, не знаю, либо скептически, либо просто скорее наблюдающий за Церковью со стороны, и скажет: ну мир же и покой, и отсутствие соперничества можно и в другом месте обрести. Там есть очень мирные, не знаю, бардовские кружки, кружки филателистов – там тоже, в общем-то, если люди хорошие попались, то мир и спокойствие. Наверное, то что человек обретает в Церкви, это, может быть слово тоже «мир», но он как-то качественно иной. Вот в чем эта инаковость?

Иерей Анатолий

– Ну мне, наверное, сложно сравнить с какими-то другими кружками, да, я говорил просто некий такой пример, тот который пришел первый, поэтому и...

К. Мацан

– Ну сейчас, просто из опыта вашего пастырского, священнического, вы на такой вопрос как ответили? Конечно, в девять лет вы, наверное, не рефлексировали на тему того, что какова природа этого мира и покоя.

Иерей Анатолий

– Нет, наверное. Знаете, мне очень, наверное, сложно сравнить с тем состоянием человека, который находится в каких-то кружках. С чем он опять же связан? Есть определенная опасность, которую ну можно выразить, опять же завуалированная, скажем так, гордыня человека. Что человек – да, он несет мир, он несет некую культуру, некую способность, но человек, наверное, превозносит себя, что я могу дать что-то. Здесь ты приходишь – тебе никто не говорит, что я тебе могу что-то дать. Вот это в принципе слово, наверное, «я», оно как-то в Церкви его пытаются немножко как-то изгладить. Преподобный Силуан Афонский говорит в одном из своих писем о том, что есть некоторые люди, которые считают, что святые творят чудеса. Говорит, это неправда, творит чудеса только Господь Бог. И здесь мы тоже с этим сталкиваемся. То есть очень важное искушение – вот мы с Кирой сейчас разговаривали перед эфиром о том, что такое искушение, – будь то у христианина, будь то у человека, у священника даже: что я что-то могу, я не такой, как другие. То есть вот это проблема. Здесь это внутреннее состояние, оно связано со спокойствием. Даже потом, когда через год настоятель храма предложил уже помогать в алтаре, тоже это было очень спокойно: не хочешь ли ты вот помогать? Хотя были и другие кандидатуры, были люди, которые к этому стремились, этого хотели. Но предложили мне.

К. Лаврентьева

– То есть вы видите в этом просто руку, которая вас вела.

Иерей Анатолий

– Да.

К. Лаврентьева

– То есть не я уверовал, а мне дали веру.

Иерей Анатолий

– А это некий, да, некий подарок.

К. Мацан

– Как интересно. Вы говорите, что в Церкви нет вот этого «я». Ну не то что нет, а оно не в центре, оно несколько так на своем месте находится.

Иерей Анатолий

– Должно, да, на своем месте находиться.

К. Мацан

– А вот интересно, видимо, если эту мысль продолжить: то нет «я», но есть «Он» с большой буквы...

Иерей Анатолий

– Да.

К. Мацан

– И вокруг этого «Он» все и выстраивается.

Иерей Анатолий

– Конечно.

К. Мацан

– Может быть, в этом как раз вот корень того покоя, того мира, который человек обретает.

Иерей Анатолий

– Ну мы можем, да, и так сказать. Потому что любые какие-то кружки, которые возникают вне, скажем, веры, да, как некая альтернатива, может быть, чтобы увлечь человека, занять человека. Мы можем говорить что, да, она связана с тем, что люди хотят попробовать пожить без Бога. Собственно говоря, первый грех и что такое грех вообще, когда мы возвращаемся к определению, что такое грех – это все, что отделяет человека от Бога. Любое какое-нибудь состояние, увлечение человека, которое предлагает ему попробовать себя, свои способности, но вне Бога. Вот святые нам как раз и говорят о том, что это некий дар Божий, да, наши таланты. Не я такой способный, а мне Господь дал попользоваться и прославить вот этой возможностью Его, Его имя. То есть многие святые, они как раз вот свое служение и связывали, неважно какое.

К. Лаврентьева

– Но это очень важно. Отец Анатолий, а как тогда быть людям, которым, получается, не дал Бог что ли дара веры? Вот ну как это получается, почему тогда есть верующие, а есть неверующие? Что делать людям, которые хотят уверовать, и не могут, кстати, вот есть истории. Или, например, верующий человек, верующий, и потом он чувствует, что как будто бы – может быть, это искушение такое или ощущение, или что это? – как будто вера, как вода, начинает утекать из него. Что тогда делать? Вроде головой все понимаю, а сердце не горит.

Иерей Анатолий

– Мне кажется, что здесь есть два важных момента. Первый момент – чего ищет человек, веры во что? Веру в науку, веру в свои способности – то есть некий материальный мир. Почему не признали Мессию? Потому что хотели материального мира, ждали царя, который будет...

К. Лаврентьева

– Земного царя.

Иерей Анатолий

– Земного царя, да там, президента, который устроит все земные блага. А чего греха таить, мы же очень часто и просим у Бога чего – материальных благ, здесь хорошо пожить. Соответственно вера человека, она связана с чем, вот как раз вот не со способностью доверять Богу, вверять Ему свою жизнь, а некоей способностью уметь как-то договориться с Богом, чтобы было, как я хочу. Второй момент, мы когда рождаемся, мы не умеем писать, мы не умеем считать, мы эту способность в себе развиваем. То есть именно способность вверять свою жизнь Богу, да, это происходит на каких-то маленьких таких вот, маленькими шажками. То есть сначала тебя зовет родитель: пойдем в храм, да, или давай встанем на вечернюю молитву, помолимся. И ты даешь свое согласие – да, я вот эти две-три минуты я сначала постою, потом я попробую что-то прочитать,. потом я с тобой схожу в храм.

К. Лаврентьева

– Но это такой идеальный вариант, если родитель зовет.

Иерей Анатолий

– Конечно же, дети, они на 75-80% как показывают исследования, берут от родителей, из семьи.

К. Лаврентьева

– То есть получается, что вера это Божий дар, но человек должен развивать ее сам.

Иерей Анатолий

– Конечно.

К. Лаврентьева

– А как у вас это было, как вы ее развивали в себе?

Иерей Анатолий

– Ну конечно же, это не было, знаете как, все так идеально и гладко, и без каких-либо там каких-то...

К. Лаврентьева

– Безусловно.

Иерей Анатолий

– Поэтому здесь Господь, Он все равно, Он ведет тебя, да. Где-то ты пытаешься там, как пророк Иона, куда-то убежать...

К. Лаврентьева

– В чрево кита.

Иерей Анатолий

– Думаешь, что куда-то скроешься, да, там на корабле. Но потом тебе Господь показывает, что все под Моей властью. Да, безусловно, жизнь человека, духовная жизнь, она связана с борьбой, она связана с какими-то искушениями, с непростыми ситуациями, где тебе кажется, что тебя не понимают, тебя не слышат. Ведь мы приходим к Богу, и мы же как, очень часто мы не ищем воли Божией. Вот мы читаем молитвы: Господи, да будет воля Твоя...

К. Лаврентьева

– Но, пожалуйста, исполни мою волю при этом.

Иерей Анатолий

– Да. Но потом приходят к священнику и очень часто как считают, что священник это такой крупный специалист, который знает, как договориться с Богом, чтобы было, как я хочу. К сожалению, вот ну очень часто воспринимают именно так. А вот батюшка, у меня такая проблема, как вот сделать, чтобы вот... А может быть, да, опять же та же болезнь нашего какого-то близкого человека. Вот мы смотрим и думаем: вот человек страдает. С другой стороны, страдает, допустим, там бабушка, ну как вот, по здоровью. Но через это каждый из нас в семье призывается к милосердию. И каждый из нас потом проявляет и некое такое, и социальное внимание, да, к тем людям, которые в нем нуждаются. Ведь у каждого из нас есть свой дар. Даже вот человек не может красиво там петь, красиво говорить, но он умеет сочувствовать человеку, он умеет сострадать человеку и даже помочь.

К. Мацан

– Иерей Анатолий Главацкий, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в селе Подчёрково Дмитровского района, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». И все-таки, а как у вас это становление в вере происходило после начала воцерковления, которое в итоге привело вас к священству, о чем мы сегодня говорим?

Иерей Анатолий

– Я думаю, что здесь, конечно же, путь, он, ну много можно говорить разных аспектов. Один из аспектов это, конечно же, непосредственное участие за богослужением.

К. Мацан

– В алтаре, то есть вы помогали.

Иерей Анатолий

– То есть это и некая ответственность за то, чтобы ты там даже зажег лампадки, чтобы ты там подал кадило. Потом ты что-то начинаешь читать, звонить там в колокола, что-то получается, что-то у тебя не получается. И ты пытаешься перенимать опять же некий опыт, ты уже коснулся чего-то, ты уже загорелся. Тебе хочется, чтобы в твоем храме это было действительно красиво. И потихонечку, да, ты действительно учишься тому, чтобы прославлять Творца чрез пение, через чтение, через там колокольный звон.

К. Лаврентьева

– Проникаешься духом богослужения.

Иерей Анатолий

– Да, то есть один из важных, наверное, моментов это само богослужение, где все равно оно тебя захватывает, некая вот эта вот обстановка, которая есть тут, состояние твоей души, где ты действительно сосредоточен на том, чтобы вот быть там, скажем, два часа прославить Творца, посвятить Ему это время. Ведь не зря же это время называется бого-служение. Потом чтение опять же святоотеческой литературы. В 90-е годы это на вес золота было, любая книжка, это же я помню. Одна из таких первых книг, которая действительно как-то так увлекла и которую я прочитал, это житие преподобного Сергия Радонежского, то есть действительно это оставило свой отпечаток. Потому что потом, в дальнейшем я и учился в Московской духовной семинарии, и Московской духовной академии. Когда я приехал, для меня было очень интересным таким моментом, когда нас нынешний митрополит Кемеровский собрал (он тогда был старшим помощником игуменом Аристархом, сейчас он митрополит Аристарх) и говорит: «Все здесь происходит по благословению преподобного Сергия Радонежского. Кто-то из вас поступит, кто-то не поступит, но, пожалуйста, примите это как благословение Преподобного». То есть тоже такой один из уроков был, да вот, для себя. А какой, вот пока список не объявили, все время он там после такого обращения к абитуриентам, такое, скажем, обращение было, а потом зачитывался список. И в этот момент ты, конечно же, задаешь себе вопрос: а готов ли ты принять это благословение, любое, которое оно будет? Либо нести свое послушание в течение пяти лет в Троице-Сергиевой Лавре или ты сейчас, ну не знаю, вернешься к себе домой и будешь думать, как ты этот год там проведешь. Еще ты то есть не знаешь, как. То есть вот это такие, скажем, аспекты, моменты, которые можно выделить, которые помогают в установлении веры.

К. Мацан

– И вы поступили с первого раза?

Иерей Анатолий

– Да. Ну вернемся к тому же благословению преподобного Сергия Радонежского...

К. Лаврентьева

– А вы не хотели поступить куда-то еще, у вас был какой-то выбор внутренний кризис?

Иерей Анатолий

– Нет.

К. Лаврентьева

– Борения, метания?

Иерей Анатолий

– Нет, никакого не было. Наверное, это связано, да вот, я сейчас сказал про книгу про преподобного Сергия Радонежского, и вот как-то с того момента не было никаких борений, не было никаких вот каких-то других таких вариантов, они больше не рассматривались.

К. Мацан

– Вот смотрите, мы часто слышим от тех, кто учился в Лавре, о том, что там экзамены сам батюшка Сергий принимает. Что это действительно такая жизнь, именно вот она, как бы сейчас сказали, в плотном контакте с Преподобным. Но со стороны это может показаться и фигурой речи. Ну вот там мощи лежат, исторически им основанное место, поэтому как-то память о нем хранится. Но а как все-таки на практике ощущается, и если это можно выразить словами, как вот это, что это значит, что там экзамены сам батюшка Сергий принимает? Это какая-то таинственная, мистическая в хорошем смысле слова вещь или как, что вы чувствуете по этому поводу?

Иерей Анатолий

– Все то же, с чего мы и начинали – мир и такую вот защиту преподобного Сергия. Вот это и есть, наверное, да, действительно, такой очень важный аспект духовной жизни. Очень часто мы, в принципе как вот, когда говорим, наш ум в силу ну учебы, да, в школе, он привыкает к рационализму: мне обязательно нужно увидеть. Святитель Лука, когда участвовал в 1922 году в процессе врачей, как раз когда его спросили: товарищ Войно-Ясенецкий, а вы-то Бога своего видели? Он говорит: я, когда трепанацию черепа делал, я ни разу там...

К. Лаврентьева

– Ума не видел.

Иерей Анатолий

– Разума, да. И когда живот тоже вскрывал, тоже там не видел совести. После этого все ему зааплодировали. Действительно есть такой момент, действительно мистический, который связан с таким, то есть то что мы не видим, это не является доказательством того, что этого нет. И молитва преподобному Сергию даже ну, где-то к своему стыду, ну всего, может быть, не то что не выучишь, не упомнишь. Тем более все равно ты попадаешь в непосредственный диалог, и спросить преподаватель может что угодно. Но ты когда вот помолился, сходил с утра к преподобному Сергию перед экзаменом, получил его благословение на экзамен, ты идешь как-то уже спокойно. И ты даже готов принять что-то там, допустим, ты вроде готовился к экзамену, это будет там пять или четыре, да ты даже просто духовно к этому готов, что не обязательно будет так, как ты вот сам себе нафантазировал. И вот это абсолютно такая, мне кажется, реальная вещь. И она связана не только с тем, что только вот надо тебе там сдать экзамен, а это в принципе в жизни нужно очень чувствовать, что под покровом Преподобного, да, вот его обители тебя учат самому важному, тебя учат смирению в жизни. То есть с миром принимать любые события, которые будут происходить в твоей жизни. Они могут быть самыми разнообразными, и все случаи, ситуации, нюансы, ты их не передашь. И через там, допустим, есть дежурный помощник, который тебя назначает, допустим, разгружать картошку, носить там батареи на третий этаж или еще какое-то послушание. И ты во всем этом принимаешь, что да, вот может быть, тебе хотелось бы сейчас пойти там, полежать. И ты там себе нафантазировал, что ты полежишь, отдохнешь и пойдешь учить там наизусть Евангелие. Но тебе Преподобный говорит: нет, сейчас надо батареи поносить. Это все хорошо, что ты там умеешь хорошо петь там и красиво читать, но сейчас надо там мусор, допустим, там вынести куда-нибудь. Поэтому вот ты...

К. Лаврентьева

– То есть надо уметь смириться.

Иерей Анатолий

– Да. Понять ну знаете, как можно привести такой пример. Хозяин в доме или там, скажем, директор, да, там какой-нибудь фирмы, он знает, что надо сейчас это сделать, это и это, чтобы был порядок. Ты говоришь: а я умею хорошо петь. Он говорит: да хорошо, что ты умеешь хорошо петь. Вот сейчас здесь порядок надо навести, папки из этого там кабинета в другой перенести. Это все хорошо, что ты умеешь хорошо петь. То есть и здесь такие вот вещи.

К. Мацан

– Принимайся с песней за ношение папок.

Иерей Анатолий

– То есть вот здесь этот момент, он очень важный. То есть неважно, что ты хочешь делать, а важно то, что нужно сделать. И здесь вот это вот послушание – сначала ты слушаешь, умеешь слышать, да, вот некое, ну такой голос Божий, да, или некое послушание принимать от преподобного Сергия. А потом ты учишься через это, через эти уроки послушанию Божиему, то есть вот это важно нам понимать, что в итоге ты учишься тому, чтобы принимать волю Божию и принимать ее с миром. Вот здесь очень важно, да, опять же возвращаемся к добродетели смирения, что с миром нужно принимать – то есть вот этот мир, он состоит из трех аспектов: мир с Богом, мир с людьми и мир с самим собой. То есть что внутри ты абсолютно спокойно примешь любое благословение, любое послушание. Будь это там служить у престола, будь это, я не знаю, убирать в храме, что ты будешь понимать, что на то, значит, воля Божия.

К. Лаврентьева

– А как понять, где воля Божия, где, например, воля конкретного человека или иногда вообще какое-нибудь самодурство? Ну это я сейчас говорю не про вас, потому что вы послушаетесь архиерею и, естественно, тут действительно все как по воле Божией идет. А как обычному мирянину, например, вот все так вот принимать с миром?

Иерей Анатолий

– Наверное, то что ты можешь сделать – делай. Вот, допустим, там спасти человека, да, – принимай.

К. Лаврентьева

– Н это какие-то очень благородные такие пункты. А если что-то такое обычное?

Иерей Анатолий

– Ну какие-то вещи, допустим, что-то ты можешь делать. Ну в любом случае ты можешь что-то делать – возьми и сделай.

К. Лаврентьева

– А где твоя воля в таком случае?

Иерей Анатолий

– А такая английская поговорка одна говорит о том, что можешь изменить – измени, не можешь изменить – измени отношение.

К. Лаврентьева

– Прими.

Иерей Анатолий

– Да. То есть здесь если ты, правда, не можешь взять, изменить, то есть мне кажется, что нужно это принять как волю Божию.

К. Мацан

– Вы уже много раз за программу обратились к добродетели смирения, к этой теме. И видно, что она для вас является такой очень важной. Ну она для каждого человека, наверное, является важной, размышляющего о своей вере. Но мы же из всего многообразия, скажем так, вот ячеек, в которых разложено знание и крупицы мудрости и просто жизни по Евангелию, вот выбираем себе какие-то те, которые на данном жизненном этапе нам вот важнее всего. Вот сейчас там у человека период, когда он посвящает себя в первую очередь делам милосердия и видит в этом смысл какой-то. Потом там, не знаю, наступает (я сейчас фантазирую) период, когда вот на этом этапе жизни мне вот важно понять, что я буду там читать Евангелие вдумчиво, а это будет вести меня там, не знаю, к смирению, условно говоря. Вот вы, в какой момент для вас эта, условно говоря, ячейка смирения стала такой вот важной, вокруг которой вы так последовательно выстраиваете свою мысль?

Иерей Анатолий

– Я думаю, что это связано уже с пастырским служением, когда приходит много людей на исповедь, побеседовать, просто поговорить. И понимаешь, что, прежде всего, у человека очень много вопросов. Очень часто так бывает, что человек просит: батюшка, мне нужно поговорить, мне нужно вот посидеть как-то вот, подумать. И понимаешь, что человек, он не может сформулировать мысль. Прежде всего, ты понимаешь, что внутри нет у человека этого мира, то что вот сказал, добродетель смирения, она еще связана с тем, что внутри у человека должен быть мир, то есть с миром принять. И очень часто человек, да, действительно ну может быть толкает человека такой вот его свой путь в Церковь, к Богу, когда человек не может принять обстоятельства, скажем, болезни своего близкого, родного, смерти, каких-то проблем на работе, да. И говорить об этом можно очень много и долго, да, там какой там начальник, что он там сегодня сделал, что он там месяц назад сделал, вот такая история, она уже, оказывается, год длится. И понимаешь вот внутренне, что это тупик – разбираться в чьей-то жизни опять же через призму какого-то человека. И только тогда, когда путь человека направляешь к тому, чтобы, по словам преподобного Серафима Саровского, стяжи дух мирен и тысячи спасутся возле тебя, понимаешь, что это действительно приносит свои плоды и это более плодотворно. Не в чьей-то жизни разбираться, а вы в себе, внутри разберитесь, вот этот мир, смирение приобретите. Даже вот принять того же начальника. И таких ситуаций достаточно много, когда говоришь человеку: не надо менять вашего начальника, не надо его переубеждать, вы примите его таким, как он есть, смиритесь и терпите, такая работа, какая она у вас есть. И человек потом приходит через какое-то время и говорит: батюшка, как вы были правы, что действительно, вот просто приняла человека таким, как он есть – и все, и он изменил ко мне отношение. Да не он там, может быть, что-то изменил, а человек действительно стал по-другому как-то воспринимать. То есть если человек, понимаете, вот внутри нас копятся вот обиды – одно тоже из таких очень важных моментов, аспектов, – из-за которых мы теряем мир внутри себя, это наши обиды. Вот мы копим, копим, потихонечку превращаемся в такую пороховую бочку, которая в любой момент готова взорваться – неважно где, взорваться дома, взорваться на работе где-то там, в очереди, в автобусе. Вот все происходит, там какой-то малейший там чирк спички – и всё, и человек уже всё. Из ничего, из-за вот этих обид.

К. Лаврентьева

– Но вы это говорите не из теории, вы это, очевидно, говорите не из книжек. То есть, видимо, это для вас, как Костя правильно заметил, такой острый и, может быть, такой очень актуальный внутренний вопрос смирения. То есть это ваша личная какая-то история очень сильная, она прямо в вас видна, потому что мы половину разговора сегодняшнего говорим о смирении, и это очень важно.

К. Мацан

– Мы продолжим этот разговор после небольшой паузы. Напомню, сегодня в «Светлом вечере» священник Анатолий Главацкий, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в селе Подчёрково Дмитровского района. В студии Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через несколько минут.

К. Лаврентьева

– Еще раз здравствуйте, уважаемые радиослушатели. В студии светлого радио священник Анатолий Главацкий, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы села Подчёрково Дмитровского района. С вами Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Мы возвращаемся к нашему разговору о пути к священству, в священстве, о пути в вере и о смирении, о котором мы так много сегодня говорили с отцом Анатолием. Отец Анатолий, а какие были первые годы вашего священства? Какой был этот путь, вот от начала до сегодняшнего дня, все эти десять лет?

Иерей Анатолий

– Я в прошлом году был на Афоне и встретил там одного священника из Тульской области. И мы с ним разговорились, и я рассказал немножко о себе, он о себе рассказал. И он на тот момент 30 лет священник, говорит: я вот тоже, когда отслужил десять лет, мне казалось, что я уже стал таким маститым, уже достойным таким протоиереем. А ко мне отцы подошли, сказали: это только начало, готовься, у тебя все остальное только впереди. Вот действительно я могу вот повторить этого батюшку и сказать, что да, сейчас понимаешь уже, ну вот анализируя этот период, что это были годы такого, может быть, понимания да, вот этих границ, в которых должен служить священник, то что он должен делать.

К. Лаврентьева

– А что это за границы?

Иерей Анатолий

– Спасение души человека. Иногда приходится поступать, да, вот если спросить матушку любого священника, что матушка ждет, что она уже настроилась там, нужно там, допустим, детей куда-то отвести или с ними побыть, какие-то домашние проблемы, уже договорились, что в два часа ты там будешь дома. И тут ей звонишь и говоришь: мне нужно там пособоровать или причастить кого-то, или там человеку срочно нужна помощь. Ну понимаете как, поставьте себя, каждый из нас, там на место...

К. Лаврентьева

– Матушки.

Иерей Анатолий

– Матушки, да. И действительно священник, да, откладывает очень часто свои дела, свои семейные какие-то заботы, и стремишься привести человека к Богу. Не всегда человек это понимает. Потому что вот мы говорили о том, что человек приходит и думает: вот как-то надо с Богом договориться, потому что Он меня сейчас наказал, и у меня появились такие проблемы, и вот как бы нужно как-то что-то, батюшка, подумать, чтобы их как-то решить. Но если ты правильно посеял семя и не ждешь, что это вот – раз, оно и прорастет. У меня так бывает, что иногда люди звонят, ну уже в силу там какого-то времени, не записал там телефон, как-то несколько лет прошло, вот там батюшка, вас раба Божия Татьяна беспокоит, вот вы мне тогда так вот помогли – а ты-то уже и не помнишь, да. Но вот сейчас тоже вот нужно тоже как-то что-то вот прояснить, наставить, и вот я созрела к исповеди. Вот понимаете, даже такие вот случаи бывают. Поэтому здесь ты понимаешь что, что твое дело посеять, исполнить опять же волю Божию. Не надо выбирать, кого тебе спасать, ты спасай того, кого к тебе прислал Господь.

К. Мацан

– Вот мы же говорим, что Бог спасает, а не человек. Я понимаю то, что вы сейчас говорите, это некая фигура речи в данном случае.

Иерей Анатолий

– Да.

К. Мацан

– Ну вот а как в этом смысле священник это переживает, что спасает Бог, а не ты, священник. Но ты как бы в эпицентре этого спасения вместе как-то с человеком и с Богом, получается, находишься.

Иерей Анатолий

– Ну можно как сказать, что главное священнику правильно направить человека. Потому что духовная жизнь, она связана с некими таким вот испытаниями и сложностями, и связана, иногда вот такое вот есть состояние прелести...

К. Мацан

– У кого?

Иерей Анатолий

– Прелести самого человека. Священник должен опять же понимать и человека направить на путь вот этот.

К. Лаврентьева

– Отец Анатолий, я недавно слышала в программе «Парсуна», которую Костя буквально вспоминал недавно на одной из наших программ, с отцом Игорем Фоминым. И он сказал, что если священник говорит от себя что-то, то он может ошибиться, и он даже приводил в пример святых отцов, что даже когда они говорили от себя, то есть что-то от себя, то они ошибались, даже святые.

К. Мацан

– Серафим Саровский говорил, что...

К. Лаврентьева

– Про Серафима Саровского, да.

К. Мацан

– Когда я отвечаю человеку от себя, то я ошибаюсь.

К. Лаврентьева

– И это Серафим Саровский!

К. Мацан

– Когда я жду именно в себе ответа от Бога и передаю его человеку – это, по-моему, еще батюшка Серафим. Причем была такая мысль, что вот я молюсь, говорил Преподобный, и вот первая мысль, первый помысл, который мне приходит, вот я его воспринимаю, как...

К. Лаврентьева

– От Бога.

К. Мацан

– Ответ от Бога и его передаю.

К. Лаврентьева

– Что бы вы могли об этом сказать? У вас есть вот этот опыт: от себя и не от себя?

Иерей Анатолий

– Конечно есть. Я думаю, что в период служения, конечно же, вот это искушение, оно есть у каждого священника. И то что действительно ты там думаешь, что ну как-то ты там можешь помочь, каждый человек, ну я думаю, так как мы мыслящие, так как мы все равно слабы, мы повреждены грехом, и опять же и гордыней, и своенравия, да, какого-то и надменности. Конечно же, эти искушения есть, и Господь через это тоже нас, скажем, лечит. Да, Господь дает нам свободу, но ты должен, конечно же, в этом разобраться. Иногда ты действительно видишь какой-то там негативный результат или вообще не видишь никакого результата. Вроде человек ходит-ходит в храм, ну то есть никакой динамики, ее нет, человек ни духовно не развивается, ни в жизни как-то ничего не получается, нет никаких там изменений. И действительно священник начинает искать какие-то ответы и в себе тоже, да, почему так вот. А потому что, да, рано или поздно ты приходишь к тому, что действительно, может, ты не искал воли Божией, ты искал своей воли. Ты возомнил о себе, что ты что-то можешь, или тебе показалось, что ты что-то там можешь. Господь тебя с любовью наставляет и учит, да, вот через то что ты опять же соболезнуешь человеку, ты сострадаешь, ты с ним идешь какой-то определенный путь, да, вот его там духовной жизни или переживаешь его там какие-то события, те которые с ним связаны в этой нашей, обычной, материальной жизни. И у тебя какое-то появляется, ты ищешь ответ, да, там через святых отцов, через Священное Писание и ну что-то начинаешь понимать. И понимая там что-то для себя, ты человека тоже можешь потом направить, подсказать ему, самому человеку, что ему и как нужно делать.

К. Мацан

– А это свойственно должно быть только священникам? Или в принципе у любого человека, любой, скажем так, профессии эта логика должна присутствовать, что это не я, это Господь мне дал. Это универсальный принцип, его можно экстраполировать на какие-то светские занятия? Не знаю, ну человек прекрасно делает дверные наличники, вот он прямо талантливый. Он тоже должен себе сказать, что нет, это не я, это вот мне Господь дает. И я как бы самоустраняюсь здесь?

Иерей Анатолий

– Тут не совсем. Потому что когда мы говорим о Евангелии, то есть Евангелие как таковое, оно одного, а евангелисты, которые его излагают, их четверо, и у каждого из них есть свойственные характеристики, то есть личностные. Когда мы в принципе даже рассматриваем книги Священного Писания любые, да, то есть мы можем видеть, если библеисты занимаются, то есть некие особенности личностные. Так и здесь то же самое. Человек что-то делает, но он должен понимать, что он не должен как личность где-то растворяться, где-то там в нирване какой-то, он должен быть личностью. Но он должен понимать, что сейчас ты там, допустим, начальник, ты там директор. Но придет другое время, когда тебя снимут и поставят другого, и кем ты будешь? То есть сейчас ты директор. И ты должен нести с миром то послушание, любое, которое тебе дал Господь. Сейчас дали тебе послушание быть директором. Потом там тебе дадут послушание быть депутатом...

К. Мацан

– Не дай Бог.

Иерей Анатолий

– Ну потом тебе скажут: ну все уже... Это да, каждому свое. Но опять же, когда мы это правильно понимаем, что это послушание Божие, да, а не просто моя какая-то возможность, которую человек там очень часто ищет. И потом, да, остаться человеком для того, чтобы быть просто там гражданином и так же любить там свою страну, какое-то свое дело, там я не знаю, монастырь там или храм, и туда приходить. То есть вот это очень важно для человека, то есть всегда вот это помнить. А потом, когда вот это все пройдет, как, смогу ли я там опять же человеку в лицо посмотреть, не стыдясь, или я там смогу заниматься вот этим делом, каким-то там, мыть пол. Приходят у нас женщины уже такого пожилого возраста и спокойно моют пол. Начинаешь там разговаривать – а я там была директором, а я была там еще кем-то. А сейчас они спокойно приходят и чистят там в храме пол. То есть и вот это, не знаю, насколько ответил на ваш вопрос...

К. Мацан

– Ответили.

Иерей Анатолий

– То есть человеку, не за меня кто-то делает, а Господь меня направляет, и Он тебе дает любое послушание, и ты должен вот это любое послушание с миром принимать.

К. Лаврентьева

– А что для вас самое сложное в священстве?

Иерей Анатолий

– Такой очень интересный вопрос.

К. Лаврентьева

– Со вторым дном.

Иерей Анатолий

– Вот над таким вопросом я не думал. Не могу сказать, что вот там сложно. Сложно, наверное, всегда помнить о том, что ты предстоишь перед Богом. Мы же тоже люди, приходим со своими какими-то там особенностями – уставшие, потому что ну тяжелая там неделя была, какие-то там проблемы, вопросы решал там, бегал. Даже вот так вот бывает, особенно в течение Страстной седмицы, у нас то есть такая традиция – мы совершаем соборование инвалидов. Там утром отслужил, потом пошел там к пожилым людям, пособоровал, причастил, приходишь – у тебя вечернее богослужение. То есть ты уставший, ты там уже какой-то охрипший там, потому что надо было что-то поговорить, обязательно что-то спросят, там человеку какое-то внимание уделить, поздравить с наступающим праздником Пасхи, и ты приходишь уставший. Но когда ты помнишь о том, что ты сейчас предстоишь перед Богом и вот когда ты вот вспоминаешь или, допустим, понимаешь, что сейчас будет исповедь, а тебя там ждет какое-то количество там людей и понимаешь, ну зная этих людей, что эта исповедь она не будет простая, там делом, словом помышлением, а это действительно будет такое напряженный где-то и разговор, и диалог, каких-то событий, человек будет тяжелый, и тут, когда ты опять же помнишь о том, что человека нужно направить к Богу, твоя такая прямая обязанность, твое задание, то есть вот этот путь тоже найти. Хотел, кстати, проговорить про слова Серафима Саровского, да, когда он говорит, что он ждет этого ответа. Вопрос в том, что не всегда люди хотят ждать этого ответа. Потому что его очень часто нужно подождать, он не бывает там вот так вот – раз и все, что ждут очень часто от священника, что пришли как к некоему такому языческому оракулу, и он сейчас тут же выдаст ответ. Священник это тоже человек, да, и Бог тоже вот, знаете, дает какое-то время человеку, чтобы помолиться. А мы все время спешим, у нас какая-то суета и нет времени ждать, некогда тут ждать, когда тут бежать. Поэтому ну я могу так, вот самое сложное то что, наверное, как бы для меня, это всегда помнить о том, что ты предстоишь перед Богом и дать Богу ответ. Вот когда произошло событие, да, вот в аэропорту Шереметьево, вот мы там служили службу, потом литию по усопшим. Как раз одна из таких вот внутренних мыслей, она как раз была о том, что Господь может призвать в любой момент. Вот это событие, да, не нужно думать, что они там как-то эти люди более грешные, чем мы. Нет, Господь каждого из нас призывает тогда, когда Он считает нужным. И готов ли я дать Ему ответ сейчас? Не то что там сейчас мне надо подготовится какое-то время, подождать, я сейчас там совершу добрые дела. И действительно вот это помнить, что тебя Господь сейчас призовет...

К. Мацан

– Священник Анатолий Главацкий, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы, село Подчёрково Дмитровского района, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». А вы сказали о том, что Господь может призвать человека в самый неожиданный момент, то что иногда так иронично выражается фразой: memento mori – помни о смерти.

Иерей Анатолий

– Да.

К. Мацан

– Но как здесь не впасть в такой парализующий страх? Вот мы говорим: страх Божий, – и слово «страх», оно такое очень многозначное, и его очень легко воспринять именно как ужас от того, что человек внезапно смертен. И вот мы же с ума сойдем, если будет ходить и каждую секунду об этом думать – с одной стороны. С другой стороны, ну страх Божий вещь с точки зрения, наверное, христианского мировоззрения необходимая, неизбежная, полезная и заповеданная нам. Начало премудрости – страх Божий, говорят псалмы. Вот как здесь все-таки не впадать в парализующий страх?

Иерей Анатолий

– Нужно его в принципе правильно понимать. Потому что под страхом подразумевается боязнь потерять, как вот в Послании к Ефесянам апостол Павел говори: жена боится своего мужа, – не подразумевается, конечно, что сейчас, знаете там, сейчас как придет муж, или как мать говорит детям: сейчас отец как придет. Нет, это именно любовь и забота, это действительно такое вот единство, где мы действительно боимся обидеть, человеку причинить боль или допустить какие-то мысли вот какого-то там, не доведи Бог, разрыва. И здесь с Богом подразумевается то же самое. Почему, что такое грех – все то, что разделяет человека с Богом. То есть здесь именно страх потерять вот эту связь, ниточку с Богом. Когда она есть, вот эта боязнь, вернее понимание, да, вот такое вот чувство жизни с Богом, тогда нет никакого страха именно такого какого-то, животного, да, где там сейчас меня накажут, или моих детей, или там еще кто-то будет страдать. Здесь есть четкое понимание, да, о том, что Бог, Он милостивый Отец, и Он заботится, и Он нас направляет. Это мы считаем, что мне лучше было бы вот так вот. Как, допустим, педагог, он говорит: вот эти, вот эти упражнения делайте. А ученик там начинает: ой, а зачем так много, а почему такие тяжелые? Вот дали бы там полегче, чтобы их побыстрее можно сделать. Но тогда нет никакого развития. А Бог от нас ждет еще и развития. Вот не зря мы на Страстной седмице читали Евангелие, и по благочестивой традиции мы их все четыре на Страстной седмице прочитываем, и там говорится о том, что ждет Господь от нас плодов, когда говорит о притче о виноградарях, когда притчу говорит о талантах – то есть суть-то, она одна: Господь ждет, что мы правильно те возможности, которые у нас есть, будем их реализовывать. То есть здесь, когда вот в этой связке мы все правильно этот страх понимаем, то здесь у нас нет никакого уныния. И святые отцы нам говорят о том, что memento mori – это как раз нужно правильно представить: час смертный. Потому что когда человек внутренне стоит перед выбором, да, ну у каждого из нас есть какая-то страсть, некий крючок да, а который нас там подсадил лукавый. Он периодически их так подергивает, нам напоминает, что слушай, ну это ты там себе возомнил, что ты там, уже там у тебя крылышки стали там прорезаться, и ты сейчас на небо там вознесешься. Так периодически нам напоминает, что эта страсть, она в нас жива. То есть неважно, какая это страсть. И когда человек стоит внутренне пред выбором, удовлетворить этой страсти или нет, когда он помнит об этом часе смертном – а чем он оправдается, сейчас Господь его призовет, и что он скажет? Как он сможет, ну вот там в оправдание себе что он скажет? Да ничего ты не скажешь, потому что это было желание самого человека пожить там какое-то время без Бога, порадовать себя, удовлетворить себя, да, вот в этой жизни. Как человек, да, там очень часто что-то такое там, вот как-то жизнь, она такая тяжелая, да, начинает вот там вот эти чередования там черных, белых каких-то там полос. И в итоге к чему человек потом, блоки к чему там приводят – что нужно себя как-то порадовать, и неважно как – там это алкоголь, это там шопинг, это компьютерные игры – суть она одна: то есть некая игра, где нет Бога. То есть вот она, в чем проблема. То есть а час смертный – они не такие страшные-то слова, потому что а вот вспомни: а вот сейчас Господь тебя призовет, что ты скажешь?

К. Мацан

– Как Катерина в «Грозе» Островского говорила: не так страшно умереть, как страшно, что прямо сейчас вот на ответ пред Богом встать, и что ты Ему скажешь. А здесь нет какой-то опасности, углубиться в такое, знаете...

Иерей Анатолий

– Самоедство?

К. Мацан

– Самоедство, да. И вот с одной стороны, понятно, что мы призваны бороться со страстями, с грехами. С другой стороны, это такая немножко в каком-то смысле негативная мотивация: то есть вот во мне есть много чего нехорошего, и я с этим нехорошим должен в себе бороться, и это вот и есть христианство. То есть такая логика, она...

Иерей Анатолий

– Мне кажется, что здесь другая логика должна быть. Она должна именно мотивировать успеть сделать. То есть если у тебя, условно говоря, тебе дается и там месяц, так человек должен успеть за этот месяц побольше сделать добрых дел. То есть почему мы вспоминаем о часе смертном: так, а у меня нет добрых дел, так, а я не успел там простить кого-то, а я не успел примириться с кем-то. Потому что да, определенная мотивация у человека должна быть для того, чтобы что-то сделать. Как, допустим, мы даже все время думаем, что еще успеем детям уделить внимание, поиграть с ними, там сказать какое-то доброе слово супруге. Все это у нас, в принципе, общаешься с людьми, у них же правильное восприятие, слава Богу, правильное понимание всего, вот этих вещей. Но когда до дела доходит – ну зачем делать сегодня, начну там с понедельника, как обычно. А вот здесь как раз вот не нужно когда-то потом делать. Ты сейчас делай, вот бери и делай. Да, ну не хочется делать, тяжело, как и молитва, то же самое. Ну я не знаю, это же совсем такие уже совершенные старцы, которые могут действительно, скажем так, вот непрестанно молиться, они этого хотят. А вот среднестатистический человек, да, который живет в миру, у которого куча забот, хлопот – что, человеку есть когда молиться или сказать, мне сейчас, может, и хочется помолиться, а все время что-то находится более важное. И человек даже встал на молитву, но вот этого настроя, его нет, именно помолиться спокойно, с миром в душе, простить там кого-то, наших обидчиков. И получается, что очень часто на молитву себя также нужно понуждать. Как понуждать нужно себя для того, чтобы идти в храм. В итоге все равно где-то в каком-то смысле в какой-то момент ты себя заставляешь.

К. Лаврентьева

– А вот мы в начале нашей программы говорили о том, что вера это Божий дар, но возрастаем мы в ней своими усилиями. А вот это понуждение – это, получается, и есть те инструменты для какого-то роста веры в душе?

Иерей Анатолий

– Да, так и есть. Если человек не будет писать – он так и не научится красиво писать.

К. Лаврентьева

– Безусловно. То есть нужно постоянно только себя побуждать, побуждать усилием воли, то есть Царствие Небесное нудится, как говорят святые отцы.

Иерей Анатолий

– Да, Евангелие нам об этом говорит, так и говорит, что и только «нуждницы восхищают е» – то есть те кто стараются, те кто трудятся. Само собой, что вот, там человек ничего не делал, это такая русская, наверное, излюбленная сказка: лежал на печи и ел калачи, а потом – раз – и полцарства. Так и человек тоже думает и в духовной жизни: не делал добрых дел, не молился, не терпел, не прощал. А потом вот как встану, как помолюсь – и все у меня тут же появится. Нет. Есть очень важный аспект нашей духовной жизни, святые отцы говорят, что это навык, привычка. Что такое добродетель? Это добрая привычка. Что такое страсть? Это плохая привычка человека. То есть с этим ничего не сделать. Человеку она может мешать, человек может какие-то усилия прилагать для того, чтобы с ней там бороться. Ну вернее она ему мешает, причиняет ему дискомфорт. Но чтобы ее победить, нужно прилагать к тому усилия. И прилагать не по понедельникам или раз в месяц, а регулярно с этой привычкой бороться. Тогда ты действительно ее сможешь преодолеть. То есть здесь есть очень важный аспект, когда мы в принципе говорим о духовной жизни – привычка. Какая привычка.

К. Мацан

– Ну вот снова мы вращаемся вокруг этой темы: вот есть плохая привычка и нужно ее преодолеть. А скажите, мы можем вообще найти вот в этом смысле мотивацию в духовной жизни, ну сейчас, может быть, совсем так грубо скажу, минуя тему греха? То есть мы всегда начинаем с того, что так, вот у меня не все там хорошо, у меня есть дурные привычки, дурные наклонности, нехорошие, и я с ними буду бороться, я с ними буду взаимодействовать. Получается, мы, размышляя о духовной жизни, все время отталкиваемся от вот этого, от падшей природы человека. И мы этого, наверное, избежать не можем.

Иерей Анатолий

– Мы не можем, потому что мы такие, какие мы есть – да, с искажением. Почему мы и во время таинства Крещения говорим о первородном грехе, то есть том искажении, которое в нас вошло, да, как апостол Павел в Послании к Римлянам говорит: одним человеком грех вошел в мир и грехом смерть. То есть это некая наследственная такая вот наша, наследственность, которую мы восприняли, да, она такая как есть, в ней есть смерть, в ней есть страсти, есть какие-то увлечения, человек ищет наслаждения. То есть здесь нужно просто, когда мы в принципе говорим о грехе, мне кажется, очень важно, мы говорим о том, что отделяет меня от Бога. То есть если заменить слово «грех», чтобы мы не считали это неким таким вот, тем, что вот Бог ищет в нас какие-то недостатки. Бог, Он в нас не ищет эти недостатки. И когда человек зацикливается на этих недостатках – это тоже неверный путь, в принципе, вот духовной жизни. А зацикливаемся на чем – на том, что отделяет меня от Бога. Да, суета...

К. Лаврентьева

– То есть главное – это богообщение.

Иерей Анатолий

– Не зря Соломон говорит: суета сует и томление духа. То есть здесь не просто суета – я посуетился. А здесь действительно вот человек бегает, бегает, бегает, а потом сказать, что вот я возьму и открою Священное Писание или святых отцов – ну навряд ли, это сложно представить.

К. Мацан

– То есть не на грехе зацикливаться, а видеть за грехом то, чему он мешает, то есть близости к Богу.

Иерей Анатолий

– Да, абсолютно верно. Вот можно сформулировать именно так.

К. Мацан

– Спасибо огромное. На этой все-таки радостной, оптимистической ноте мы нашу беседу должны закончить. Время у нас, к сожалению, выходит. Но я надеюсь, что мы этот разговор с вами в этой студии однажды продолжим. Напомню, сегодня в «Светлом вечере» был священник Анатолий Главацкий, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы села Подчёрково Дмитровского района Московской области. В студии была Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.

К. Лаврентьева

– Всего хорошего.

Иерей Анатолий

– До свидания.