«Путь к священству». Прот. Геннадий Героев

У нас в гостях был временно исполняющий обязанности настоятеля московского храма Иоанна Воина на Якиманке протоиерей Геннадий Героев.

Мы говорили о пути к священству и служении отца Геннадия в Аргентине и в Марокко. Разговор шел об особенностях православной миссии в послевоенные годы в Южной Америке и в Северной Африке, а также о том, что было важно для эмигрантов из России, и почему они не хотели возвращаться на Родину.

Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева

К.Мацан:

- «Светлый вечер» на радио «Вера».

Здравствуйте, уважаемые друзья!

У микрофона – моя коллега Кира Лаврентьева…

К.Лаврентьева:

- Добрый вечер!

К.Мацан:

- … и я, Константин Мацан. А в гостях у нас сегодня протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Большой Якиманке в Москве.

Добрый вечер!

О.Геннадий:

- Здравствуйте! Добрый вечер!

К.Мацан:

- В этих беседах, я напомню нашим радиослушателям и Вам, отче, мы говорим со священником о его пути к вере, в вере, о том, какая цепь событий привела к тому, что человек стал священником. Нам кажется, что этот путь, разговор об этом пути, который, надо полагать, всегда – путь поиска, ответа на вопросы, сомнения, преодоления сомнений… вот… рассказ об этих ответах на вопросы, о поиске, или, может быть, иных вопросах – то, что может отозваться в сердце любого человека, который размышляет о своих отношениях с Богом, и, может быть, с похожими вопросами сталкивается.

Вот, об этом сегодня хотели бы с Вами поговорить.

К.Лаврентьева:

- Отец Геннадий, в Вашей биографии в Интернете сказано всё очень чётко и последовательно: в таком-то году закончил Российский Университет Дружбы Народов, историко-филологический факультет, в таком-то году рукоположен в сан дьякона, в таком-то году – во священника, отправлен в Аргентину – об этом мы сегодня обязательно поговорим. И, Вы знаете… но в таких биографиях никогда нет пояснения, как человек, который учился на филолога, на историка, становится священником через 4 года.

Что это была за история, отец Геннадий?

О.Геннадий:

- Понятно. История… история, конечно, интересная. Потому, что я, с самого детства, хорошо себя помню, как мне было семь лет… семь лет… и, каждое лето, родители отправляли меня в Пензу, где жила бабушка. Бабушка была алтарницей в храме Митрофания Воронежского, в Пензе. И, ещё тогда, архиерей – архиепископ Феодосий Погорский – в семь лет, увидел меня в алтаре храма, во время службы, подозвал к себе… вот… потом, вскоре, надел на меня стихарик – первый стихарик… в советские времена это было чрезвычайно сложно. Потому, что за молодёжью наблюдали, соглядатаев было очень много. И я хорошо помню эти… Крестный ход на Пасху, когда к тебе подходили и говорили: «Ты что здесь делаешь?» – комсомольцы, такие, бравые, делали… преграды всяческие строили. Молодёжь, реально, не пускали в храм.

Я знал священников в Пензе – потому, что я вырос там, практически – которые лишались регистрации за то, что они проводили покойника до могилы. Потому, что выходить за пределы храма категорически запрещалось уполномоченным. И, если священник, выполняя свои обязанности, провожал покойного до могилы, это считалось одной из форм религиозной пропаганды. Как нельзя было ходить в облачении – в смысле, в рясе, в духовном платье нельзя было ходить по улице – так и это. Священник выполняет свои прямые обязанности, но, проводя до могилы, он имел неприятности – снимали с регистрации. Я таких, конкретно, знал. Я могу назвать их имена. Просто, они сейчас уже в другом мире.

В Пензе я познакомился со священниками, которые очень хорошо… так сказать… познали вкус вот этой атеистической пропаганды, и сами были в лагерях, кстати говоря… такие… вот… случаи были.

Я хорошо помню, как батюшка… мне было 9 лет… он меня спрашивает: «Кем ты хочешь стать?» В моё время все хотели стать или космонавтами ( после полёта Юрия Гагарина ), или шофёрами, а я не знал, кем я хочу стать. И, вот, этот священник сказал мне… вообще, всё, что говорится в возрасте… скажем так… 9-10 лет – очень запоминается, врезается в память… он мне сказал такую фразу: «В конечном итоге, ты можешь стать кем угодно, и быть кем угодно – и даже коммунистом ты можешь стать, но знай, что Бог есть, и Он всё видит», – то есть, «коммунист» было отдельно выделено, как крайняя степень падения… вот так. Так, что, вот это всё мне запомнилось.

А, потом, влияние бабушки, алтарь, священники… потом, школа, скажем так – советская школа, с советской методикой преподавания – вызывали во мне отторжение и протест. Потому, что я ходил с крестиком. Бабушка надела на меня крестик, и сказала, ни при каких случаях, его не снимать. А учительница биологии, видя, что я ношу «что-то» на шее, прям, всё время лезла в душу, и говорила: «Покажи, что ты носишь на шее!» – прям, при всём классе. И – всякие другие истории: по зоологии, по биологии… связаны они были с Дарвином.

Хорошо помню 9 класс. Тогда преподавательница биологии говорила нам о том, что души нет – это всё поповские выдумки. И тогда я задал ей вопрос: «Если души нет, почему есть душевнобольные, например?» Категория душевно больных – у них же болит душа, и Достоевский, которого мы изучали уже в 9 классе, писал бесконечно о душевнобольных. У них болели не колени, не глаза, не сердце, а у них – болела душа. И, вот, за этот вопрос – я помню хорошо – она выгнала меня из класса. Потому, что этот вопрос её вывел из себя – что я… так вот… что называется, «настырничаю».

Поэтому, я вам хочу сказать честно – очень я не любил… вот… скажем… подоплёку такую… идеологическую подоплёку, материалистическую, советской школы, был с ней в конфликте. И, хотя, учился очень неплохо, но… вот… как раз, биология, все эти… преподаватели занижали мне оценки…

К.Мацан:

- Но, тем не менее, вы не пошли сразу в Семинарию…

О.Геннадий:

- Хотел, Константин… хотел в Семинарию, но священники, которые имели на меня влияние, имели ко мне отношение…

К.Лаврентьева:

- «Получи сначала образование…»

О.Геннадий:

- Да. К примеру, покойный владыка Мелхиседек, Пензенский бывший, который умер на покое, не так давно, говорил мне, что: «Нет. Ты знаешь, это… не время. Потому, что мы не знаем, что будет дальше. Ты должен пойти в хороший ВУЗ, поступить в хороший ВУЗ… – тем более, я всегда любил иностранные языки, занимался языком, – и, вот, когда ты закончишь ВУЗ, и поймёшь… – хорошо помню эту фразу, – что это не блажь в твоей голове – идти в Семинарию… – понимаете? – вот, тогда ты можешь это осуществить. Потому, что настанет время, когда будут востребованы священники грамотные, образованные, которые умеют говорить», – это, вот, говорил владыка Мелхиседек, и мне было тогда… я был даже ещё не абитуриент.

К.Мацан:

- А, вот, смотрите… Вы рассказываете о неприятии советской школы и действительности, которое каким-то образом подталкивало Вас к иному выбору – выбору в сторону, допустим, Семинарии, Церкви и так далее.

Но, ведь, мы знаем, что такая отрицательная мотивация – это то, на чём долго ехать нельзя, не получится. Если ты идёшь – я сейчас просто фантазирую – в Семинарию просто потому, что другой мир тебя не устраивает, как бы… вот… отторгаясь от него, то это – именно отрицательная мотивация. И должна, ей на смену, какая-то и положительная приходить, иначе долго на протесте – не протянешь. Возникнет вопрос: а где, вот, основание положительное? Почему я строю жизнь – так? Как это было у Вас?

О.Геннадий:

- Я понял. Вы знаете, моим основанием было то, что я… будучи прихожанином, я очень часто ходил в храм на Большой Ордынке, возле Третьяковской галереи.

Ещё будучи подростком, приходил туда, и, уже став студентом, поступив туда… потому, что сомнения – совершенно естественны, они свойственны молодости, и меня эти сомнения тоже иногда захватывали, я познакомился там с удивительными людьми. С удивительными людьми я познакомился в храме на Ордынке!

Например, никогда не забуду наше общение с академиком… значит… Никита Ильич Толстой, правнук Льва Николаевича. Он ходил на Ордынку. Работал в Институте славяноведения и балканистики, был выдающимся этнолингвистом – первым создателем, автором русско-сербско-хорватского словаря. Затем, там, в этом храме я познакомился со Светланой Решетовской, которая была первой женой Солженицына, и которая давала мне книжечки, изданные ИМКА-Пресс... Париж… да? И говорила, что…

К.Мацан:

- Легендарное издательство…

О.Геннадий:

- Да… да… и легендарное издательство «Жизнь с Богом», Брюссельское издательство. Вот, эти все книжечки – они давали. Но давали… так вот… знаете… немножечко изподтишка, и говорили: «Почитай, почитай… но никому не давай, ни с кем не делись, никому не рассказывай…» – понимаете?

И, вот, эти книги…

К.Мацан:

- А что Вы читали? Помните, какие книги Вы… в юности, в детстве в память запали?

О.Геннадий:

- Ну… я, например, чрезвычайно любил читать владыку Василия Кривошеина, Брюссельского архиерея, у которого много издано трудов было в издательстве «Жизнь с Богом», в Брюсселе. Вот, его воспоминания, в частности, афонские… такие… записки о жизни на Афоне… Вот. И, мало того, я с ним, в своё время, лично познакомился. Потому, что владыка умер перед Престолом, когда служил в том храме, где его крестили когда-то – в Преображенском соборе Петербурга. И это был 1985 год. И мы с ним общались, когда он приезжал в Москву на праздник преподобного Сергия Радонежского – мы с ним здесь и познакомились.

Кроме того, литературу мне подбрасывал… такой владыка был, потом он очень долго жил на покое – архиепископ Свердловский и Курганский Климент Перестюк, один из последних ( если не последний ) начальников Русской Духовной Миссии в Харбине, который свободно владел китайским языком, и он, кстати говоря, во мне очень развивал вот этот интерес к языкам. Китайский язык, конечно, у меня не было желания выучить, хотя сам владыка очень любил Китай.

Он даже… Вы знаете, когда я оказался в армии – в армию я ушёл сознательно, после окончания Университета, потому, что это была единственная возможность поступить в Семинарию – после армии. Потому, что после ВУЗа поступить – было не реально. И армию мне предстояло проходить в Свердловске. И, представьте себе, я не знал, что владыка жив… он жив… он очень долго жил на покое. И, в одно из увольнений, я разыскал его дом на окраине Свердловска, где он жил в домике с такими… знаете… с манчжурскими петухами, в китайском стиле…

К.Мацан:

- Ничего себе…

О.Геннадий:

- Там была такая, совершенно особая… особые наличники были в этом доме. И я, будучи в форме, пришёл в этот дом, позвонил.

Дверь открыла, хорошо помню, Мария Ивановна, которая ухаживала за владыкой, и она, конечно, оторопела, увидев солдата в форме. «Что тебе надо?» – говорит она. И я говорю: «Вы знаете, я хочу владыку увидеть. Я с ним знаком, по Москве».

И она проводит меня в комнату, где я вижу владыку, который лежит среди… таких… знаете… папоротников манчжурских, которые дают особый кислород, и он уже не говорил. У него был полный паралич речи, но он хорошо слышал, хорошо понимал. Вот.

И я ему говорю: «Владыко, Вы узнаёте меня?» – конечно же, он узнал. По глазам… Мария Ивановна могла читать его по глазам. И он очень-очень встретил меня с такой… знаете… глаза были такие вот… лучезарные, светлые. Я видел, что он меня узнал. И он, – так, как Мария Ивановна могла говорить с ним по глазам, – то он велел угостить меня, приготовить мне обед. Вы знаете, что такое для солдата – покушать? Вот, он меня угощал. И так, периодически, я стал навещать этот домик на окраине Свердловска.

К.Лаврентьева:

- Что Вас привлекало тогда в Церкви, отец Геннадий?

О.Геннадий:

- Что меня привлекало в Церкви…

К.Лаврентьева:

- Вы шли сознательно против системы, как Костя уже успел заметить…

О.Геннадий:

- Вы знаете, что интересно – что потом обстоятельства сложились так, что однажды Мария Ивановна куда-то ушла… куда-то ушла. И дома я остался один с владыкой. И вдруг я слышу: звонок в дверь. Я открываю эту дверь, и на пороге стоит архиепископ Платон Удовенко – правящий архиерей Свердловской епархии, который одновременно…

К.Мацан:

- … и будущий правящий архиерей Аргентинской и Южноамериканской епархии…

О.Геннадий:

- Да… да… правящий архиерей Свердловской епархии, который был ещё, одновременно, заместителем председателя отдела внешних церковных сношений. И он, увидев, что солдат – понимаете? – открывает ему дверь, он совершенно оторопел: что я здесь делаю? Потому, что он приехал… он редко приезжал… он приехал навестить владыку.

И он говорит: «Солдат, а ты где служишь?» Я – называю номер своей части, где я служу. Владыка – я видел по глазам – совершенно просто был крайне смущён, и говорит: «Это моя часть, где я служил в армии». Вы представляете себе, да? И, с той поры, мы познакомились с владыкой Платоном. У него была резиденция на озере Шарташ, достаточно далеко от Свердловска. И… вот… так мы с владыкой стали общаться.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Мацан:

- Протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Большой Якиманке, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».

Ну, вот, мы уже приоткрываем… скажем так… завесу тайны… не тайны… следующего Вашего биографического витка, когда Вас направили служить, собственно, в Южную Америку. Вот, расскажите, как это случилось.

О.Геннадий:

- Общаясь с владыкой Платоном, конечно, я ему поведал, что я знаю испанский, и так далее, и так далее. А у владыки с Аргентиной, с Южной Америкой связан огромный этап жизни. Это, собственно говоря, кафедра, где когда-то он много лет пробыл архиереем.

Затем, уехав оттуда, и оказавшись здесь – сначала в Свердловске, затем в Ярославле… он, кстати, был депутатом Верховного Совета СССР, в те времена! И, безусловно, интерес к Аргентине, который я высказал, он владыку тоже очень заинтересовал.

И он говорит: «Ну, а как ты видишь своё будущее?» Ну, а как я вижу своё будущее, если я ещё не учился в Семинарии? Вот… Поэтому, он говорит: «Ну… в общем… надо всё сделать, чтобы ты поступил».

И, вот, вернувшись из армии, я, вскоре, очень вскоре, тоже совершенно удивительным образом, был владыкой Питиримом ( архиепископом Питиримом тогда )… меня взяли в Издательский отдел, но… таким… сотрудником внештатным, и я занимался корректорской работой… так как я – филолог по образованию, я занимался коррекцией текстов.

И у владыки Платона я был ещё и иподьяконом. Хорошо помню, мы ездили с ним в Волоколамск, служили в сёлах вокруг Волоколамска… в Язвище под Волоколамском.

И я, безусловно, работая в Издательском отделе, мечтал об ОВЦС – это была моя мечта! Потому, что мне нужно было применять языки, и я… как-то… очень всё… и, поэтому, без всякого сомнения, я пытался туда попасть.

К.Лаврентьева:

- Отдел внешних церковных сношений Русской Православной Церкви?

О.Геннадий:

- Да. Тогда он назывался «сношений».

К.Лаврентьева:

- Да.

О.Геннадий:

- И потом, через определённый период, владыка Платон… который, кстати говоря, дал мне рекомендацию в Духовную Семинарию, и я поступил в Духовную Семинарию по его рекомендации… и вот эта мысль – поступить на работу в ОВЦС меня не оставляла. Поэтому, даже учась в Семинарии… в общем-то… меня стали привлекать туда для сопровождения делегаций.

Я хорошо помню, что я сопровождал совершенно необыкновенных людей, которые приезжали сюда, во-первых, во время празднования 1000-летия Крещения Руси.

Вот, такой знаменитый был архимандрит Димитрий Щур, насельник Почаевской Лавры, которого немцы, захватив Западную Украину, угнали на каторжные работы, фактически, в Европу. А потом он оказался в Канаде. В Канаде он жил, и вот уже… он приехал, как гражданин Канады в Москву.

Вот, тоже, общение с ним – а мы с ним общались очень много, потому, что две недели, в буквальном смысле, я возил его по разным городам, ещё в Советском Союзе тогда – и мы с ним беседовали бесконечно. Говорили много в гостинице, он рассказывал свою жизнь, свои… так сказать… впечатления о родине, которую он увидел сейчас – впервые увидел, после отъезда своего.

Поэтому… всё это накладывало такой… знаете… совершенно особый отпечаток. Поэтому, я никогда не сожалел, что мне удалось поступить в Семинарию.

Как я поступил в Семинарию? Поступил в Семинарию в 1985 году, когда был «набран», скажем так, первый класс. За всю историю этого периода – советского – был первый класс набран ребят с высшим образованием. С высшим светским образованием. До этого, это было нереально – по известным причинам. Поэтому, у нас в классе оказался даже кандидат медицинских наук, например – Костя Горянов, митрополит Петрозаводский и Карельский, митрополит Лонгин…

К.Мацан:

- Саратовский…

О.Геннадий:

- … Саратовский, архиепископ Юстиниан Овчинников… да… вы знаете, я сейчас даже не могу перечислить огромное количество людей, которых мы с вами знаем – это был наш класс. Наш первый класс ребят-выпускников ВУЗов – разных ВУЗов. У всех были разные истории. И, поэтому, было очень интересно учиться – потому, что это были ребята, совершенно другого…

К.Лаврентьева:

- … порядка…

О.Геннадий:

- … уровня подготовки, совершенно другого интеллекта, скажем… они обладали убеждениями защищать веру, защищать… так сказать… свои воззрения – у них было чётко сформированное уже мировоззрение.

Поэтому, вот, так сложилось, что… просто… милостию Божией, в этом классе я оказался.

К.Мацан:

- А, вот, смотрите… в 1987 году…

О.Геннадий:

- В 1987 году я закончил Семинарию.

К.Мацан:

- … Вас отправляют в Аргентину?

О.Геннадий:

- Да.

К.Мацан:

- Время – перестроечное, и, с одной стороны, наверное, для советского гражданина, заграничная командировка – это что-то очень положительное. С другой стороны, мы знаем, что в эмиграции не так уж сладко живётся… ну… Вы не в эмиграцию уезжали, но, вообще, бытие священника, допустим, православного за рубежом сильно отличается от того, как это происходит на родине. Потому, что приход – маленький, денег мало…

О.Геннадий:

- Абсолютно, так…

К.Мацан:

- Я помню, что я был в командировке в 2008, по-моему, году… примерно, так… в этой епархии, Южноамериканской, в Бразилии, в Рио-де-Жанейро…

О.Геннадий:

- Вы были там? Интересно…

К.Мацан:

- Да… вот… тогда там служил отец Василий Гелеван…

О.Геннадий:

- Отлично, да…

К.Мацан:

- … с семьёй – он только недавно приехал, к тому моменту…

К.Лаврентьева:

- И был у нас, в этой студии.

К.Мацан:

- … вот… храм святой мученицы Зинаиды. И я видел, как скромно, в принципе, живёт православный священник за рубежом.

Вот, Вы с какими чувствами ехали?

О.Геннадий:

- Вы знаете, действительно, наша паства в Южной Америке… мало, кто знает, кстати… я, вот, могу сказать цифры, которые вас немножко шокируют.

В одной Аргентине жило, примерно, 500000 человек, выходцев с территории Советского Союза – речь идёт о Западной Украине, о Западной Белоруссии – общее количество их было 500000 человек. Русских, из них, было, как раз, меньшинство – преобладали украинцы. Причём, это были украинцы, которые никогда не говорили о том, что они – украинцы, в плане национализма. У всех была – одна Родина. А так как большинство тех же украинцев составляли выходцы с Волыни – с Волыни, не с Галичины, подчёркиваю, – это, вообще, особая категория – с Волыни… вот… потому, что, когда им говорили «ты – украинец», они говорили «мы – русские».

Я никогда не забуду, как… вы знаете… там, в Буэнос-Айресе, было, при мне, 3 храма Московской Патриархии. И храм на Лянусе – он стоял в районе, где жили украинцы. И – праздник, хорошо помню, Рождество Христово. Мы сидим после службы, и, впервые, в 1991 году, в Буэнос-Айрес приезжает генеральный консул Украины. Это был первый дипломат с Украины.

Он оказался у нас за столом, и прихожане говорят: «Пожалуйста, скажите слово на нашей мове!» И он встаёт и говорит: «А можно, я буду по-испански говорить?» – потому, что он не владел мовой. Генеральный консул не владел мовой. И генеральный консул России – Борода – хорошо это помню, говорит: «А можно, я буду переводить на украинский?» – с испанского на украинский – генеральный консул Российской Федерации.

В общем, всё было перемешано, всё было… так сказать…

К.Мацан:

- Но 3 храма Московского Патриархата на Буэнос-Айрес – это немало, наверное?

О.Геннадий:

- Да. Но 13 церквей – принадлежали Зарубежной Церкви. Всего храмов было – 16. Представляете себе, какое это было…

К.Мацан:

- Именно… вот… русскоязычной традиции?

О.Геннадий:

- Да, да… 13 храмов принадлежали Зарубежной Церкви. Причём, были… такие… целые районы…

К.Мацан:

- Ну, там очень большая эмиграция была – в Южную Америку…

О.Геннадий:

- Большая эмиграция… да… да… я никогда не забуду…

К.Мацан:

- … причём, все три волны – и первая, и вторая, и третья…

О.Геннадий:

- … три волны… Я специально изучал, если хотите, вот эти три волны. Потому, что… хотя, и страны соседние – Бразилия, Аргентина – совершенно непохожие истоки эмиграции, совершенно непохожи. Ничего общего нет! Потому, что, действительно, в Аргентине первой эмиграции… кстати, первый русский храм в Латинской Америке был заложен при Александре III – замечательный храм, который сейчас существует. К сожалению, он так и остался в расколе, он не перешёл в Московскую Патриархию после объединения с Зарубежной Церковью. И стоит он в таком замечательном месте – недалеко от порта Буэнос-Айреса, парк Лесама – очень красивое место, возвышение такое. Там майоликовый иконостас, сделанный мастерами с Миргорода. И… вот… та эмиграция, которая ходила в тот храм – это русские монархисты. Фамилии чего стоят – я потом с ними познакомился со многими – это Нарышкины, это Головины, это Голицыны, это…

К.Лаврентьева:

- Все князья, в общем, да…

О.Геннадий:

- … это Воронцовы – это всё были прихожане, это русские монархисты. Они жили все во Франции. Большей частью, они жили во Франции, они не сразу оказались в Аргентине. И они мне говорили, что когда советская армия захватила Вену – мы вошли в Вену – а у них не было гарантий, никто им не мог дать этих гарантий, что советская армия не дойдёт до Парижа – поэтому, они, в ужасе, складывали свои чемоданы… понимаете… и бежали! Вот, как раз, морским путём, они достигли территории Аргентины. Вот, так они оказались там.

К.Мацан:

- Давайте, мы вернёмся к этому интереснейшему разговору после небольшой паузы.

Напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Большой Якиманке в Москве.

В студии – моя коллега Кира Лаврентьева, и я – Константин Мацан.

Не переключайтесь!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Лаврентьева:

- Добрый светлый вечер, уважаемые радиослушатели! Ещё раз приветствуем вас!

В этом часе с нами протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Большой Якиманке.

У микрофона – Константин Мацан, и я – Кира Лаврентьева.

Отец Геннадий, Вы интереснейше рассказываете о своём служении в Аргентине – это огромный опыт, и, что особенно удивляет – насколько Господь точно подбирал людей, которые встречались на Вашем жизненном пути! Это ведь очень интересно… они, прям, вот… как на шахматной доске, очень аккуратно встречались, шли, сопутствовали, сопровождали Вас, и это – колоссальный опыт, мне кажется, в том числе, для настоящего времени Вашего служения настоятелем крупного прихода, когда совершенно необходимо общаться с разными людьми, когда огромный поток прихожан, когда нужна дипломатия, когда нужно умение, и не только церковная и духовная жизнь…

О.Геннадий:

- Да.

К.Лаврентьева:

- … но ещё и умение взаимодействовать совершенно с разными людьми.

Так, вот… всё-таки… возвращаясь к Вашему служению в Аргентине – вот, тот опыт, который Вы получили, что он дал Вам, как священнику, если Вы будете оглядываться на него сегодня? И чем та традиция отличается от нашей, русской традиции, и, если уж уточнять, то – московской традиции?

О.Геннадий:

- Вы знаете, конечно, это был… такой… сплав особых людей, которых я встретил в Буэнос-Айресе. Это были такие, как они себя считали, истинно русские люди, и патриоты России, между прочим. Патриоты России – потому, что ведь храм наш, Московской Патриархии, Кафедральный собор Благовещенский, был основан сразу после Победы в Великой Отечественной войне, когда в 1945 году, сразу после Победы, группа прихожан, которые ходили, как раз, в Зарубежный собор, скажем так, о котором я только что сказал – самый древний, старый храм в Буэнос-Айресе – обратились с письмом к Патриарху Алексию I, с просьбой направить к ним священника из Москвы – потому, что они больше не могли пребывать в ограде Зарубежной церкви, после того, как протопресвитер Константин Изразцов отслужил молебен – в 1943 году, по-моему, он отслужил этот молебен – о победе немецкого оружия.

Они посчитали себя оскорблёнными, ушли оттуда, прекратили посещать храм, и их было примерно… это была инициативная группа, в составе, примерно, 30 человек, которые ушли оттуда, и написали вот это письмо Патриарху Алексию. И запросили священника, который служил бы – храма не было – хотя бы, в условиях домашних, в какой-то домовой церкви.

И Патриарх Алексий откликнулся на их просьбу, на это воззвание их, но затем, когда был назначен туда священник, а позже – даже архиерей… первый епископ, туда назначенный, был епископ Фёдор Текучев, они не смогли получить аргентинскую визу. Потому, что белая эмиграция, которая жила там – русская эмиграция – препятствовала получению визы, со стороны властей аргентинских. Они не могли въехать туда несколько лет, и только в 1951 году владыка Фёдор въехал в Аргентину.

Собор этот был заложен в 1946 году, строился он чрезвычайно медленно в очень хорошем районе – район называется Палермо. Очень хороший район Буэнос-Айреса. Потому, что весь город – он огромный город. Там населения… ну… сейчас население Буэнос-Айреса с пригородами – ну, никак не уступает Москве, никак не уступает. И районы имеют очень важное значение – кто где живёт. Там, вот существует такая… некая… ну, как бы сказать… геттоизация города. И, вот, этот район – это район итальянцев, район очень такой публики состоятельной, и, вот, там был заложен этот храм. И первые прихожане его, как раз, вот… костяк этого прихода был образован, как раз, из числа тех, которые ушли из Русской Зарубежной церкви после вот этого молебна, который был совершён.

И, естественно совершенно, направленность этих людей – она была совершенно… в таком… политическом плане – она была направлена на Родину. Они стали интересоваться всем тем, что происходит в Советском Союзе. Хотя, конечно, очень многих смущали моменты… они не могли забыть гонения… гонения на Церковь забыть они не могли. Потому, что, например, даже когда началось у нас сближение с ними – вот, по моему приезду, некоторые люди... вот, я хорошо помню – он был денщиком у генерала Деникина…

К.Мацан:

- Потрясающе…

О.Геннадий:

- … да… Костя Асеев. Его звали Константин Асеев. Это был денщик генерала Деникина. Вот, он… так… знаете… приоткрывал дверь храма, просовывал голову и видел молодого батюшку, который приехал из Москвы – мне было 27 лет – и он не мог довериться, доверить, поверить, что там… понимаете… какие-то могут приезжать оттуда священники, с Родины.

Потом вот это продолжалось, я заметил его, что он интересуется. Потом, всё-таки, однажды я его пригласил – у нас было чаепитие с ним. Устроили чаепитие, попытались сблизиться, и я говорю: «Константин… ну… уже, понимаете, нет никаких гонений на Церковь. У нас свобода сейчас… –наступила уже Перестройка, времена Горбачёва, – Не хотели бы Вы поехать… мы могли бы Вам помочь, организовать паломническую поездку на Родину, в Москву». Он, так, задумался, и я никогда не забуду его вопрос. Он говорит: «Я бы поехал, но Вы должны мне гарантировать, что меня не поведут в мавзолей Ленина сразу же», – понимаете, да? Мавзолей Ленина – он был камнем преткновения для многих и многих. И, поэтому, они бы приехали на Родину, но мавзолей Ленина очень их смущал, понимаете? И то, что когда они видели там… где-то… какие-то очереди – а такие очереди были, из посетителей – всё это вызывало… ну… колоссальную совершенно негативную реакцию: «Поэтому, пока… вот… это происходит там, пока «он» лежит у вас в центре России, в центре Московской столицы, мы не можем туда поехать». И это говорил не только он, говорили это очень и очень многие, отказываясь от поездок. Понимаете?

Поэтому, память человеческая – она совершенно особая, особенно когда она тронула твоих близких, когда ты, реально, уносил ноги, чтобы физически сохраниться. Причём, когда они плыли в Аргентину, им никто не сказал, что они плывут в Аргентину! Они просто уплывали от ужасов – тех, которые они испытали, и им не сказали… Аргентина просто оказалась той страной, которая приняла их… так сказать, причалили туда. Но, первоначально, они не собирались туда ехать. Просто, Аргентина нуждалась в специалистах – как Венесуэла. Я был в Венесуэле, хорошо знаю русскую эмиграцию в Венесуэле. Потому, что первые инженеры, первые врачи, первые узкие специалисты в каких-либо областях – это были русские люди, которые приехали в Венесуэлу.

Кстати говоря, очень много… в Венесуэле оказались… особая категория эмиграции в Венесуэле – это категория «ди-пи», перемещённых лиц, которые были освобождены союзниками – Великобританией и США – из концлагерей. И эти люди страшно боялись возвращаться в сталинский Советский Союз.

И, поэтому, их сажали, и они ехали, и они не знали даже, куда они едут конкретно. Вот, их высадили там, и они стали возрождать эту страну, в буквальном смысле, строить её. Очень большой вклад внесли русские люди в строительство Венесуэлы, как… ну… скажем… как страны, как державы… индустрии, промышленности…

К.Мацан:

- А в Бразилии – какая эмиграция?

О.Геннадий:

- А в Бразилии – очень интересно. Во-первых, бразильскую эмиграцию составляют русские, которые жили… хорошо жили – в Китае. Харбин.

К.Мацан:

- Да, из Харбина… да… да…

О.Геннадий:

- Это, так называемые, «русские китайцы», их так и называли – «русские китайцы». И когда, в результате всех вот этих катаклизмов, которые начались в Китае… потому, что культурная революция – она произошла позже, а, до этого, там была просто особая ненависть к иностранцам, и так далее, и так далее… к русским… и они… кстати говоря, эта эмиграция – удивительно церковная. Это люди, которые учились в церковно-приходских школах, хорошо владели чтением по-церковнославянски, хорошо знали пение. И Советский Союз – для них был закрыт. И у них даже и мыслей таких нет… хотя, часть… кстати говоря… часть «русских китайцев» очень хорошо, но нельзя сказать, что с успехом, в конечном итоге, вернулись в Советский Союз и осели в Свердловске.

В частности, я хорошо знал отца Валентина Синайского, который умер в Свердловске – вот, он из эмиграции из китайской. Он – вернулся. А остальные архиереи… не только он, кстати, а митрополит Виктор Святин – он тоже из китайской эмиграции.

Затем… в основном… так как граница с Советским Союзом, всё-таки, была закрыта для них, по разным причинам, только две страны принимали «русских китайцев» – это была Бразилия, и Австралия. Поэтому, они оказались там. И их – очень много. Например – надеюсь, сейчас он… он жив – наш знаменитый регент Кириллов, в Рио-де-Жанейро.

К.Мацан:

- Да, мы с ним тоже познакомились…

О.Геннадий:

- Познакомились, да?

К.Мацан:

- Да, легендарная личность!

О.Геннадий:

- Легендарная личность… вот… мы с ним тоже очень много общались…

К.Мацан:

- С удивительным… таким… акцентом он говорит, на литературном русском языке, но называет аэропорт, по-моему, аэродромом, самолёт – аэропланом, а международный аэропорт – интернациональным аэропортом.

О.Геннадий:

- Да! Я в Бразилии… вы знаете, в Бразилии я познакомился с Святополк-Мирскими – князья Святополк-Мирские. Они имели отношение, как раз, к созданию храма святой мученицы Зинаиды. Там – правнучка Николая Семёновича Лескова…

К.Мацан:

- Да, Татьяна Лескова…

О.Геннадий:

- Да, Татьяна Лескова, которая всю жизнь посвятила русскому балету…

К.Мацан:

- Она создала в Бразилии – балет.

О.Геннадий:

- Балетную школу – совершенно верно!

К.Мацан:

- Русский балет.

О.Геннадий:

- Кстати, наш первый храм – в Сан-Паулу… слушайте, Сан-Паулу – совершенно гигантский город! Он превосходит Рио-де-Жанейро по размерам. Сан-Паулу – это, вообще, даже не город… вы знаете… мне трудно определить, что это – город. Это такой Вавилон – столпотворение, перемешивание всех культур!

И, вот, первый храм наш в Сан-Паулу, который мы организовали – а зарубежники нам никаким образом не способствовали отдавать нам что-либо, хотя их там было очень много – мы сделали в помещении балетной студии у одной русской балерины – Серафима Плоц - была такая. Вот, она нам позволила в своей балетной студии организовать домовый храм, который мы с владыкой Лазарем – митрополитом Лазарем нынешним – освящали, и там был первый русский приход в Сан-Паулу.

К.Мацан:

- Ну, вот, для Вас, человека из Москвы, человека, воспитанного в церковных стенах, начиная от бабушки – Вы оказываетесь за границей. Что-то было – важное, новое, особенное, что Вы для себя… не знаю… про веру, про традицию, про Церковь поняли… вот… именно, оказавшись вдали от Родины?

О.Геннадий:

- Вы знаете, удивительно… я понял, что, вообще, вера… вера… там я понял это чётко – что вера есть стержень. Стержень и основа существования человека. Особенно, оказавшегося в иных условиях, в иной культуре, среди иноверцев, скажем так. Потому, что когда русские люди оказывались в Латинской Америке, они не о пище думали, не о том, чтобы себя… так сказать… накормить. Они думали о том, чтобы сохраниться. Сохранить себя, как человека со своим языком, со своим мировоззрением – и они строили храмы.

Вот, когда Аргентинское правительство давало им Сельву, они говорили: «Рубите лес, и стройте здесь себе жилище!» – таких сколько угодно было случаев, понимаете? Вот, они рубили этот лес. Строили они жилища, наверное, во вторую очередь. Первое, что они строили – это храмы. Храмы они строили. Чтобы не потеряться в этом страшном мире. Потому, что они надеялись только на Бога – надеяться было не на кого. И если вы приедете в провинцию Мисьонес, на границе Аргентины и Бразилии, где знаменитый водопад Игуасу, то у нас там было 9 приходов – 9 русских приходов на этой красной земле! На красной земле бегали русые мальчишки, которые не говорили по-русски – многие не говорили по-русски, потому, что русских школ не было, но были русские храмы, где какие-то определённые представления о родине своих бабушек и дедушек они имели. И, до сих пор, провинция Мисьонес вот этим интересна. Там, правда, уже не 9 храмов, а поменьше, но, тем не менее, оттуда всё начиналось.

Там был такой батюшка – отец Стефан Казимиров. Он сам – с Украины. Прошёл через чудовищные испытания в немецком лагере, через чудовищные испытания! И, вот, он оказался в Мисьонесе. И он был реально… тогда и слово-то такое не употребляли «миссионер», слушайте… провинция называлась Мисьонес потому, что первые католические миссионеры оказались там, приобщая население индейцев… местных индейцев в католицизм обращали – поэтому, и провинция называется Мисьонес.

А сам отец Стефан, приехав туда, он был выдающимся миссионером. Потому, что он делал всё, чтобы наших эмигрантов, первых переселенцев – чтобы они не потерялись, чтобы они, каким-то образом, сохранили себя как этнос.

К.Мацан:

- Тогда не могу не спросить… мы засиделись в Латинской Америке… но дальше же было – Марокко?

О.Геннадий:

- Дальше было Марокко. До Марокко был Египет, Александрия…

К.Мацан:

- Египет… То есть, Вы пошли по Африке! Но Марокко, я думаю, связано с тем, что у Вас ещё французский язык иностранный, магребо… поэтому – Марокко?

О.Геннадий:

- Да, да, конечно… Вы знаете, Марокко – это очень интересно! Это – очень интересно! Не менее интересно, чем Южная Америка.

Я, кстати, этого сам не знал. Потому, что храм в Рабате – достаточно древний храм. Он был освящён митрополитом Евлогием Георгиевским. Этот храм принадлежал Русской архиепископии, никогда не уходил в какой-либо раскол. И к зарубежникам он не уходил. Этот храм – не уходил.

Кстати, митрополит Евлогий бывал, и он сам освящал этот храм в Рабате. И Марокко – это страна, которая приняла множество русских людей, множество! Там даже район был, в Рабате, который назывался Устиновка – по имени очень такой известной помещицы Устиновой, которая туда приехала, в своё время, и в своём, вот, в этом поместье она устраивала чаепития для русских людей. Район назывался Устиновка. И русские там жили в очень большом количестве.

Мало кто знает, что один из сыновей Льва Толстого, между прочим, умер и похоронен в Рабате, на кладбище. Там похоронена княгиня Екатерина Долгорукая, там похоронены Шереметьевы – те самые Шереметьевы, наследники усадьбы Кусково, Останкино, и… кстати говоря, Марину Дмитриевну я отпевал – ей было 96 лет.

Марина Дмитриевна Шереметьева. Я тоже задавал ей вопрос. Я говорю: «Марина Дмитриевна, может быть, мы, всё-таки как-то съездим в Россию?» Она говорит: «Ну, батюшка… Вы представляете себе – я увижу всё это… всё это… да… это же…»

К.Лаврентьева:

- И очень многие эмигранты, до сих пор, боятся ехать в Россию, очень многие… потомки тех самых эмигрантов.

К.Мацан:

- Она говорила: «Увижу всё это…» – что она имела в виду?

О.Геннадий:

- Она имела в виду, что… например, она очень любила Кусково – это была её любимая усадьба. Храм этот тогда был закрыт – тогда он не действовал, его открыли в начале 90-х годов, но, видимо, она хорошо знала, что сделали с этим храмом, что сделали с поместьем, и так далее.

К.Лаврентьева:

- Страшно смотреть ей было на это, конечно…

О.Геннадий:

- Но… достаточно сказать, что… Ну, с другой стороны – он же в прекрасном состоянии. Например, Институт Склифософского сейчас – это же дворец Шереметьевых.

К.Мацан:

- Да. Странноприимный дом.

О.Геннадий:

- В прекрасном состоянии, с освящённым домовым храмом внутри – прекрасный храм внутри! Я думаю, что это было бы для неё удовольствием. Но, понимаете… у неё это вызывало… даже сам аэропорт «Шереметьево», куда она должна прилететь и приземлиться, вызывал у неё отторжение. Понимаете? Это очень сложно… это очень сложно объяснить. И… вот… к сожалению, она умерла. Так, вот, мы её похоронили. Зато, дочка её, Прасковья Петровна – обратите внимание, как её звали – Прасковья Петровна! Она названа в честь Прасковьи Жемчуговой, которую Шереметьев, граф, взял в жёны – актрису крепостную. Вот, и её – в честь той Параскевы… она жива до сих пор! Замужем, кстати говоря, за известным французским архитектором, строителем Рабата, столицы Марокко. Вот… замужем за ним, и они, всю жизнь, живут там.

Там же, в Марокко, жил очень известный человек – сын Львова, последнего Председателя Государственной Думы. Да, он умер в Рабате, похоронен на кладбище.

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Лаврентьева:

- «Светлый вечер» на радио «Вера».

У микрофона – Константин Мацан и Кира Лаврентьева.

Отец Геннадий, ну, вот этот вот опыт, вот эти встречи, и, обязательно, Вы сейчас продолжите этот рассказ о Ваших дальнейших… вот этих… передвижениях… эти люди невероятные – я думаю, что наши радиослушатели сейчас просто прильнули к приёмникам и поражаются, насколько Вам повезло, насколько удивительная плеяда встреч была в Вашей жизни! Что они Вам дали? Вот, Вы могли бы, буквально, уделить этому… ну… немного времени, и сказать то главное, что они смогли Вам передать? Ведь, эти встречи для чего-то… были? Ведь, эти встречи, для чего-то, с Вами случились?

О.Геннадий:

- Я абсолютно убеждён, Кира… абсолютно убеждён, что… вот… вообще, сами по себе, встречи человека с другим человеком…

К.Лаврентьева:

- Это безусловно…

О.Геннадий:

- … да… как мы говорим, случайные встречи – они не бывают случайными. Это мы называем их случайными…

К.Лаврентьева:

- Шереметьевы, Голицыны… вот это вот всё… невероятно совершенно!

О.Геннадий:

- Да, мы называем их случайными – эти встречи всегда даются нам для чего-то. Эти встречи даются нам для чего-то. И, Вы знаете, я хочу сказать, что… вот… скажем… восхищение этими людьми, которые сумели сохранить себя... они же не превратились в аргентинцев, в прямом смысле слова… Многие из них стали аргентинскими гражданами, но они остались русскими людьми. И, мало того – Вы бы слышали их речь!

Вот, сейчас меня, например, корёжит, коробит… я не знаю, какое слово употребить, когда я просто… вот… случайно… иду по улице, и слышу, на каком языке говорит сейчас молодёжь. Да? Ну… во всяком случае, там русский язык – это очень относительное его присутствие. Эти люди – у них речь незасоренная даже словами-паразитами. Они настолько грамотно… у них огромный набор русской лексики, синонимов, понимаете? Они очень хорошо владели языком. Чувствуется, что это – люди, которые совершенно особое получили образование, отношение к языку! Как они любили и любят эту культуру свою! И, поэтому, конечно, восхищаешься просто этими людьми! И, конечно, я вам хочу сказать, что без Церкви, без помощи Божией в тех условиях – а условия были у всех очень разные, но они всегда были очень тяжёлые, в той или иной степени; все прошли через испытания – и сохраниться, сохранить свой разум такой чистый… понимаете… нельзя было без помощи Божией, нельзя было без силы веры, силы духа… Потому, что мы же говорим всегда, что дух, всё-таки, первичен, что дух должен – и Церковь постоянно на этом настаивает – что дух должен довлеть, доминировать…

К.Лаврентьева:

- … главенствовать…

О.Геннадий:

- … главенствовать… понимаете? Вот, сила духа в этих людях была такая, что, безусловно, это достойно восхищения!

А для меня лично, этот опыт говорит о том, что Россия – это великая страна, с великой культурой…

К.Лаврентьева:

- И она – жива.

О.Геннадий:

- … и она – жива. И сейчас, когда многие потянулись, потянулись… даже, вот, из тех, которые уже в наше время, из соображений, чисто… так сказать… экономических, скажем так – уехали, уехали туда… и, всё равно, при интернете, при современных средствах связи, с вотсапом, и, тем не менее, это люди не просто тянутся, они ещё и возвращаются. Ещё и возвращаются сюда – по разным причинам.

Вот, я, буквально, на днях, узнал, что вернулся сюда актёр Серебряков, например, из Канады…

К.Лаврентьева:

- Есть такой, да…

К.Мацан:

- Актёры – ладно… учёные возвращаются! Специально, чтобы работать в Сколково. Потому, что видят, что там есть условия и перспективы работы – именно заниматься наукой! Естественной наукой – физикой, химией…

О.Геннадий:

- Совершенно верно!

К.Мацан:

- На остров свободы, давайте, перенесёмся! Как это было?

О.Геннадий:

- Значит… первый раз я оказался на Кубе в 1995 году, когда там был знаменитый, известный фестиваль молодёжи и студентов – там был организован. И я был туда направлен наблюдателем… скажем так… от Русской Православной Церкви.

И, оказавшись там, сразу же, в аэропорту, я был встречен русской женщиной, которая сразу же подняла вопрос: «Батюшка, а каким образом нам здесь организовать приход?» Потому, что русских женщин… ну… не русских женщин, а, наверное, правильнее сказать – советских женщин, которые, в Советском Союзе, вышли замуж за студентов кубинских, которые здесь учились – их там очень много, слушайте… речь идёт о тысячах!

К.Мацан:

- Студенты, видимо, учились в Вашей альма-матер, в университете «Дружбы народов»?

О.Геннадий:

- Да, в «Дружбы народов»… ну… правда, были и выпускники Энергетического института, много было… и встречал я там некоторых выпускников-статистов МИСИ. И, вот… этих женщин – очень много. И женщины эти чувствовали себя абсолютно… тяга к Церкви всегда была, но как это всё организовать и сделать? Они же крещёные были… в большинстве своём – это крещёные люди, чувствующие себя православными, но реализовать эту идею они не могли.

И, вот… этот вопрос сразу обсуждался. Храм там был – наш храм Константина и Елены…

К.Лаврентьева:

- … Константина и Елены, в начале 50-х годов он построен был…

О.Геннадий:

- … он, до сих пор, там есть. И он, в своё время, принадлежал грекам. Потом, при владыке Никодиме, когда он был экзархом Центральной и Южной Америки – митрополит Никодим Руснак – и приезжал туда, на Кубу, там служили и наши священники. Но потом власти, наверное, приняв во внимание образец времён начала 60-х – то, что мы делали с храмами в начале 60-х годов – они храм этот ликвидировали, и сделали там просто спортивный зал. На полу лежали батуты, занимались там гимнастикой, и так далее – и храм был закрыт. Хотя, кстати, и греков там было тоже достаточно много в Гаване, в те времена.

И, вот, в 1995 году, во время этого фестиваля, этот вопрос я… как-то… пытался затронуть… там… и в Посольстве эту тему тоже… я говорил с сотрудниками Посольства, как это можно всё сделать. Они сказали, что нужен, всё-таки, официальный запрос, и так далее, и так далее…

Вот. И, вернувшись в Москву, я, конечно, доложил об этом митрополиту Кириллу, председателю отдела, нынешнему Патриарху, и мы стали думать о том, что делать нам с нашими гражданами – православными людьми на Кубе.

И, затем, я был направлен туда в командировку для того, чтобы изучить всё более подробно. Потому, что участие в фестивале молодёжи и студентов подразумевало определённые мероприятия, которые я не мог пропускать, и не было времени заниматься. А здесь – я специально приехал.

И, вот, хорошо помню нашу встречу с членом политбюро Компартии Кубы. Звали её Каридад. Мы с ней встречались, и она была уполномочена заниматься… как бы… вникнуть в наши нужды – нужды православных на Кубе. Вот, мы с ней обсуждали возможность возврата нашего храма Константина и Елены, что было абсолютно невозможно, с их точки зрения, по разным причинам.

А потом, после того… Кстати говоря, на Кубе очень интересная же ситуация – там Католическую церковь тоже, в определённом смысле, притесняли. Католические священники там страдали. И только после визита Папы Римского Иоанна Павла II, лёд тронулся. Многие священники были освобождены из тюрем – они реально находились в тюрьмах, потому, что я знал таких. Я знал католических священников, которые были в тюрьмах, во времена, так сказать…

К.Мацан:

- Ну, и храм – вернули всё-таки…

О.Геннадий:

- Храм – вернули. Но храм – построили. Храм в Гаване был построен заново. В хорошей части – в старом городе, в Гаване. И… в таком… знаете… в Псковском стиле… купола…

К.Мацан:

- Белый такой…

О.Геннадий:

- Да, да… он… такой белоснежный храм. Причём, кубинские архитекторы приехали сюда, в Москву. Им было дано такое поручение – изучать русскую архитектуру храмовую, и они вот эти образцы – то, что они смогли здесь заснять, сфотографировать – они на Кубе всё это могли воплотить в этом храме. Храм – удивительный! Украшение старой части… тот, кто бывает в старой части Гаваны, сразу обращает внимание на эти купола – потому, что они выбиваются из общего… так сказать… вида. Необычность… во всём присутствует!

К.Мацан:

- Спасибо огромное за этот разговор! Сегодня необычный у нас… такой… путь к священству получился – программа, я имею в виду. Мы много говорили именно о пути, в географическом смысле слова, о Ваших путешествиях, о том, куда священническое служение может священника завести, и с какими людьми познакомить. И это тоже… такой… добавляет какой-то важный штрих к нашему пониманию – кто такие священники, какая иногда им выпадает миссия – не только преподносить людям Таинства, но, помимо этой основной миссии, выпадает миссия – просто творить и созидать исторические связи между разными поколениями православных людей. Это – удивительный рассказ. Спасибо Вам за него огромное!

О.Геннадий:

- Спасибо Вам большое! Было очень приятно.

К.Лаврентьева:

- Спасибо! Но времени, мне кажется, так мало было, да?

К.Мацан:

- Протоиерей Геннадий Героев, исполняющий обязанности настоятеля храма Иоанна Воина на Большой Якиманке, сегодня с нами и с вами был в программе «Светлый вечер».

В студии была моя коллега Кира Лаврентьева, я – Константин Мацан.

До свидания!

К.Лаврентьева:

- Всего вам доброго, и – до свидания!

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».

Другие программы

Богослужения вечера

Тексты богослужений праздничных и воскресных дней. Всенощное Бдение. 21 декабря (вечер 20 декабря) 2025г.

Вечер 20.12.25

Неде́ля 28-я по Пятидеся́тнице, святы́х отцо́в.

Прп. Пата́пия.

Глас 3.

ВСЕНО́ЩНОЕ БДЕ́НИЕ

Вели́кая Вече́рня

Диакон: Воста́ните!

Хор: Благослови́.

Иерей: Сла́ва Святе́й и Единосу́щней и Животворя́щей и Неразде́льней Тро́ице всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Священнослужители в алтаре:

Прииди́те, поклони́мся Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Христу́ Царе́ви на́шему Бо́гу.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Самому́ Христу́, Царе́ви и Бо́гу на́шему.

Прииди́те, поклони́мся и припаде́м Ему́.

Псало́м 103, предначина́тельный:

Хор: Благослови́, душе́ моя́, Го́спода./ Благослове́н еси́, Го́споди./ Го́споди, Бо́же мой, возвели́чился еси́ зело́./ Благослове́н еси́, Го́споди./ … / Вся прему́дростию сотвори́л еси́./ Сла́ва Ти, Го́споди, сотвори́вшему вся.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Вели́кая ектения́:

Диакон: Ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй. (На каждое прошение)

Диакон: О Свы́шнем ми́ре и спасе́нии душ на́ших, Го́споду помо́лимся.

О ми́ре всего́ ми́ра, благостоя́нии Святы́х Бо́жиих Церкве́й и соедине́нии всех, Го́споду помо́лимся.

О святе́м хра́ме сем и с ве́рою, благогове́нием и стра́хом Бо́жиим входя́щих в онь, Го́споду помо́лимся.

О вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем, Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, честне́м пресви́терстве, во Христе́ диа́констве, о всем при́чте и лю́дех, Го́споду помо́лимся.

О Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, Го́споду помо́лимся.

О гра́де сем (или: О ве́си сей), вся́ком гра́де, стране́ и ве́рою живу́щих в них, Го́споду помо́лимся.

О благорастворе́нии возду́хов, о изоби́лии плодо́в земны́х и вре́менех ми́рных, Го́споду помо́лимся.

О пла́вающих, путеше́ствующих, неду́гующих, стра́ждущих, плене́нных и о спасе́нии их. Го́споду помо́лимся.

О изба́витися нам от вся́кия ско́рби, гне́ва и ну́жды, Го́споду помо́лимся.

Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко подоба́ет Тебе́ вся́кая сла́ва честь и поклоне́ние, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Блаже́н муж:

Хор: Блаже́н муж, и́же не и́де на сове́т нечести́вых.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Я́ко весть Госпо́дь путь пра́ведных, и путь нечести́вых поги́бнет.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Рабо́тайте Го́сподеви со стра́хом и ра́дуйтеся Ему́ с тре́петом.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Блаже́ни вси наде́ющиися Нань.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

И ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Ектения́ ма́лая:

Диакон: Па́ки и па́ки ми́ром Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́ и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Твоя́ держа́ва, и Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Го́споди, воззва́х, глас 3:

Хор: Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя./ Услы́ши мя, Го́споди./ Го́споди, воззва́х к Тебе́, услы́ши мя:/ вонми́ гла́су моле́ния моего́,/ внегда́ воззва́ти ми к Тебе́.// Услы́ши мя, Го́споди.

Да испра́вится моли́тва моя́,/ я́ко кади́ло пред Тобо́ю,/ воздея́ние руку́ мое́ю/ – же́ртва вече́рняя.// Услы́ши мя, Го́споди.

Стихиры воскресные, глас 3:

На 10. Стих: Изведи́ из темни́цы ду́шу мою́,// испове́датися и́мени Твоему́.

Стихира: Твои́м Кресто́м, Христе́ Спа́се,/ сме́рти держа́ва разруши́ся,/ и диа́воля пре́лесть упраздни́ся,/ род же челове́ческий, ве́рою спаса́емый,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

Стих: Мене́ ждут пра́ведницы,// до́ндеже возда́си мне.

Стихира: Просвети́шася вся́ческая/ Воскресе́нием Твои́м, Го́споди,/ и рай па́ки отве́рзеся,/ вся же тварь восхваля́ющи Тя,// песнь Тебе́ всегда́ прино́сит.

На 8. Стих: Из глубины́ воззва́х к Тебе́, Го́споди,// Го́споди, услы́ши глас мой.

Стихира: Сла́влю Отца́ и Сы́на си́лу,/ и Свята́го Ду́ха пою́ власть,/ неразде́льное, несозда́нное Божество́,/ Тро́ицу Единосу́щную,// ца́рствующую в век ве́ка.

Стих: Да бу́дут у́ши Твои́// вне́млюще гла́су моле́ния моего́.

Стихира: Кресту́ Твоему́ честно́му покланя́емся, Христе́,/ и Воскресе́ние Твое́ пое́м и сла́вим.// Ра́ною бо Твое́ю мы вси исцеле́хом и́.

На 6. Стих: А́ще беззако́ния на́зриши, Го́споди, Го́споди, кто постои́т?// Я́ко у Тебе́ очище́ние есть.

Стихира: Пое́м Спа́са от Де́вы вопло́щшагося./ Нас бо ра́ди распя́тся,/ и в тре́тий день воскре́се,// да́руя нам ве́лию ми́лость.

Стих: И́мене ра́ди Твоего́ потерпе́х Тя, Го́споди, потерпе́ душа́ моя́ в сло́во Твое́,// упова́ душа́ моя́ на Го́спода.

Стихира: Су́щим во а́де сшед Христо́с благовести́:/ дерза́йте, глаго́ля, ны́не победи́х,/ Аз есмь Воскресе́ние, Аз вы возведу́,// разруши́в сме́ртная врата́.

На 4. Стих: От стра́жи у́тренния до но́щи, от стра́жи у́тренния,// да упова́ет Изра́иль на Го́спода.

Стихира: Недосто́йно стоя́ще в пречи́стом дому́ Твое́м,/ вече́рнюю песнь возсыла́ем,/ из глубины́ взыва́юще, Христе́ Бо́же:/ просвети́вый мир тридне́вным воскресе́нием Твои́м,// изми́ лю́ди Твоя́ от руки́ враго́в Твои́х, Человеколю́бче.

Стихиры прп. Патапия, глас 1, подобен: «Всехва́льнии му́ченицы…»:

Стих: Я́ко у Го́спода ми́лость, и мно́гое у Него́ избавле́ние,// и Той изба́вит Изра́иля от всех беззако́ний его́.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ пло́ти стремле́ния воздержа́нием увяди́в разжже́ние,/ в пусты́ню всели́лся еси́,/ я́ко Или́я дре́вле,/ ум очища́я непреста́нными к Бо́гу моли́твами./ И ны́не моли́ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

На 2. Стих: Хвали́те Го́спода вси язы́цы,// похвали́те Его́ вси лю́дие.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ лико́м по́стническим причи́слился еси́,/ безстра́стием украша́яся,/ и всели́лся еси́ во оби́телех преподо́бных,/ иде́же Свет незаходи́мый,/ иде́же есть дре́во жи́зни./ И ны́не моли́ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

Стих: Я́ко утверди́ся ми́лость Его́ на нас,// и и́стина Госпо́дня пребыва́ет во век.

Стихира: О́тче Пата́пие,/ свети́льник из Еги́пта возсия́л еси́,/ просвеща́я подсо́лнечную чуде́с светлостьми́,/ душетле́нных неду́г отгоня́я мрак,/ де́монов охужда́я тьму./ И ны́не моли́ Христа́/ дарова́ти душа́м на́шим// мир и ве́лию ми́лость.

Догматик, глас 3:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Догматик: Ка́ко не диви́мся/ Богому́жному Рождеству́ Твоему́, Пречестна́я?/ Искуше́ния бо му́жескаго не прие́мши, Всенепоро́чная,/ родила́ еси́ без Отца́ Сы́на пло́тию./ Пре́жде век от Отца́ рожде́ннаго без ма́тере,/ ника́коже претерпе́вшаго измене́ния,/ или́ смеше́ния, или́ разделе́ния,/ но обою́ существу́ сво́йство це́ло сохра́ншаго./ Те́мже, Ма́ти Де́во Влады́чице,/ Того́ моли́ спасти́ся душа́м,// правосла́вно Богоро́дицу испове́дающих Тя.

Вход с кади́лом:

Диакон: Прему́дрость, про́сти.

Све́те Ти́хий:

Хор: Све́те Ти́хий святы́я сла́вы Безсме́ртнаго Отца́ Небе́снаго, Свята́го, Блаже́ннаго, Иису́се Христе́! Прише́дше на за́пад со́лнца, ви́девше свет вече́рний, пое́м Отца́, Сы́на и Свята́го Ду́ха, Бо́га. Досто́ин еси́ во вся времена́ пет бы́ти гла́сы преподо́бными, Сы́не Бо́жий, живо́т дая́й; те́мже мир Тя сла́вит.

Диакон: Во́нмем.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Проки́мен воскре́сный, глас 6:

Диакон: Прему́дрость во́нмем. Проки́мен, глас шесты́й: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся.

Хор: Госпо́дь воцари́ся, в ле́поту облече́ся. (На каждый стих)

Диакон: Облече́ся Госпо́дь в си́лу, и препоя́сася.

Стих 2: И́бо утверди́ вселе́нную, я́же не подви́жится.

Стих 3: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня, Го́споди, в долготу́ дний.

Диакон: Госпо́дь воцари́ся.

Хор: В ле́поту облече́ся.

Ектения́ сугу́бая:

Диакон: Рцем вси от всея́ души́, и от всего́ помышле́ния на́шего рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Го́споди Вседержи́телю, Бо́же оте́ц на́ших, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Поми́луй нас, Бо́же, по вели́цей ми́лости Твое́й, мо́лим Ти ся, услы́ши и поми́луй.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды, на каждое прошение)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и Отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о Господи́не на́шем Высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к, и всей во Христе́ бра́тии на́шей.

Еще́ мо́лимся о Богохрани́мей стране́ на́шей, власте́х и во́инстве ея́, да ти́хое и безмо́лвное житие́ поживе́м во вся́ком благоче́стии и чистоте́.

Еще́ мо́лимся о блаже́нных и приснопа́мятных созда́телех свята́го хра́ма сего́, и о всех преждепочи́вших отце́х и бра́тиях, зде лежа́щих и повсю́ду, правосла́вных.

Еще́ мо́лимся о ми́лости, жи́зни, ми́ре, здра́вии, спасе́нии, посеще́нии, проще́нии и оставле́нии грехо́в рабо́в Бо́жиих настоя́теля, бра́тии и прихо́жан свята́го хра́ма сего́.

Еще́ мо́лимся о плодонося́щих и доброде́ющих во святе́м и всечестне́м хра́ме сем, тружда́ющихся, пою́щих и предстоя́щих лю́дех, ожида́ющих от Тебе́ вели́кия и бога́тыя ми́лости.

Иерей: Я́ко Ми́лостив и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Сподо́би, Го́споди:

Хор: Сподо́би, Го́споди, в ве́чер сей без греха́ сохрани́тися нам. Благослове́н еси́, Го́споди, Бо́же оте́ц на́ших, и хва́льно и просла́влено и́мя Твое́ во ве́ки. Ами́нь.

Бу́ди, Го́споди, ми́лость Твоя́ на нас, я́коже упова́хом на Тя. Благослове́н еси́, Го́споди, научи́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Влады́ко, вразуми́ мя оправда́нием Твои́м. Благослове́н еси́, Святы́й, просвети́ мя оправда́нии Твои́ми.

Го́споди, ми́лость Твоя́ во век, дел руку́ Твое́ю не пре́зри. Тебе́ подоба́ет хвала́, Тебе́ подоба́ет пе́ние, Тебе́ сла́ва подоба́ет. Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Ектения́ проси́тельная:

Диакон: Испо́лним вече́рнюю моли́тву на́шу Го́сподеви.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Заступи́, спаси́, поми́луй и сохрани́ нас, Бо́же, Твое́ю благода́тию.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Диакон: Ве́чера всего́ соверше́нна, свя́та, ми́рна и безгре́шна у Го́спода про́сим.

Хор: Пода́й, Го́споди. (На каждое прошение)

Диакон: А́нгела ми́рна, ве́рна наста́вника, храни́теля душ и теле́с на́ших, у Го́спода про́сим.

Проще́ния и оставле́ния грехо́в и прегреше́ний на́ших у Го́спода про́сим.

До́брых и поле́зных душа́м на́шим и ми́ра ми́рови у Го́спода про́сим.

Про́чее вре́мя живота́ на́шего в ми́ре и покая́нии сконча́ти у Го́спода про́сим.

Христиа́нския кончи́ны живота́ на́шего, безболе́знены, непосты́дны, ми́рны и до́браго отве́та на Стра́шнем Суди́щи Христо́ве про́сим.

Пресвяту́ю, Пречи́стую, Преблагослове́нную, Сла́вную Влады́чицу на́шу Богоро́дицу и Присноде́ву Мари́ю, со все́ми святы́ми помяну́вше, са́ми себе́, и друг дру́га, и весь живо́т наш Христу́ Бо́гу предади́м.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Я́ко Благ и Человеколю́бец Бог еси́ и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Бу́ди держа́ва Ца́рствия Твоего́ благослове́на и препросла́влена. Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Лития́: (В приходской практике может опускаться)

Поется стихира храма [1] , затем:

Богородичные стихиры Павла Аморрейского, глас 7, подобен: «Днесь бдит Иу́да…»:

Стихира: Ми́лостива, благопребы́тна мне, Де́во,/ и благопослу́шна яви́ся призыва́ющу Боже́ственную Твою́ благода́ть/ во всех вои́стинну случа́ющих ми ся:/ всю бо наде́жду души́ моея́ возложи́х к Тебе́,/ и во всех упова́ю на Боже́ственный про́мысл Твой,/ Ты и бу́дущия мя сла́вы,// и живота́ Боже́ственнаго сподо́би.

Стихира: У́глие во мне, Богоро́дице, страсте́й мои́х возгоре́шася,/ от гне́ва же и я́рости,/ от пия́нства и блуда́,/ от сребролю́бия и же́стости се́рдца,/ умерщвле́ния лю́таго,/ от уны́ния и смуще́ния,/ от тщесла́вия же и попра́ния со́вестнаго,// от ни́хже изба́ви ду́шу мою́, молю́ся, Влады́чице, и спаси́ мя.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Вси чи́стою со́вестию Богоро́дице припаде́м,/ вопию́ще непреста́нно от среды́ серде́чныя:/ Влады́чице Свята́я, спаси́ всех от гне́ва и озлобле́ния, бед и паде́жей:/ я́ко Тебе́ стяжа́хом сте́ну, и утвержде́ние,// Тобо́ю спаса́еми под кров Твой притека́юще.

Диакон: Спаси́, Бо́же, лю́ди Твоя́ и благослови́ достоя́ние Твое́, посети́ мир Твой ми́лостию и щедро́тами, возвы́си рог христиа́н правосла́вных и низпосли́ на ны ми́лости Твоя́ бога́тыя, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день), и всех святы́х. Мо́лим Тя, многоми́лостиве Го́споди, услы́ши нас, гре́шных, моля́щихся Тебе́, и поми́луй нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (40 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о Вели́ком Господи́не и отце́ на́шем Святе́йшем Патриа́рхе Кири́лле, и о господи́не на́шем высокопреосвяще́ннейшем митрополи́те (или: архиепи́скопе, или: Преосвяще́ннейшем епи́скопе) имяре́к и о всем во Христе́ бра́тстве на́шем, и о вся́кой души́ христиа́нстей, скорбя́щей же и озло́бленней, ми́лости Бо́жия и по́мощи тре́бующей; о покрове́нии гра́да сего́, и живу́щих в нем, о ми́ре, и состоя́нии всего́ ми́ра; о благостоя́нии святы́х Бо́жиих церкве́й; о спасе́нии и по́мощи со тща́нием и стра́хом Бо́жиим тружда́ющихся и служа́щих оте́ц и бра́тий на́ших; о оста́вльшихся и во отше́ствии су́щих; о исцеле́нии в не́мощех лежа́щих; о успе́нии, осла́бе, блаже́нней па́мяти и о оставле́нии грехо́в всех преждеотше́дших оте́ц и бра́тий на́ших, зде лежа́щих и повсю́ду правосла́вных; о избавле́нии плене́нных, и о бра́тиях на́ших во слу́жбах су́щих, и о всех служа́щих и служи́вших во святе́м хра́ме сем рцем.

Хор: Го́споди, поми́луй. (50 раз)

Диакон: Еще́ мо́лимся о е́же сохрани́тися гра́ду сему́, и свято́му хра́му сему́, и вся́кому гра́ду и стране́, от гла́да, губи́тельства, тру́са, пото́па, огня́, меча́, наше́ствия иноплеме́нников и междоусо́бныя бра́ни; о е́же ми́лостиву и благоуве́тливу бы́ти благо́му и человеколюби́вому Бо́гу на́шему, отврати́ти вся́кий гнев на ны дви́жимый, и изба́вити ны от належа́щаго и пра́веднаго Своего́ преще́ния и поми́ловати ны.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Диакон: Еще́ мо́лимся и о е́же услы́шати Го́споду Бо́гу глас моле́ния нас, гре́шных, и поми́ловати нас.

Хор: Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Иерей: Услы́ши ны, Бо́же, Спаси́телю наш, упова́ние всех конце́в земли́ и су́щих в мо́ри дале́че, и ми́лостив, ми́лостив бу́ди, Влады́ко, о гресе́х на́ших, и поми́луй ны. Ми́лостив бо и человеколю́бец Бог еси́, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, Отцу́, и Сы́ну, и Свято́му Ду́ху, ны́не и при́сно, и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Иерей: Мир всем.

Хор: И ду́хови твоему́.

Диакон: Главы́ на́ша Го́сподеви прикло́ним.

Хор: Тебе́, Го́споди.

Иерей: Влады́ко многоми́лостиве, Го́споди Иису́се Христе́, Бо́же наш, моли́твами всепречи́стыя Влады́чицы на́шея Богоро́дицы и Присноде́вы Мари́и, си́лою Честна́го и Животворя́щаго Креста́, предста́тельствы честны́х Небе́сных Сил безпло́тных, честна́го, сла́внаго проро́ка, Предте́чи и Крести́теля Иоа́нна, святы́х сла́вных и всехва́льных Апо́стол, и́же во святы́х оте́ц на́ших и вселе́нских вели́ких учи́телей и святи́телей, Васи́лия Вели́каго, Григо́рия Богосло́ва и Иоа́нна Златоу́стаго, и́же во святы́х отца́ на́шего Никола́я, архиепи́скопа Мирлики́йскаго, чудотво́рца, святы́х равноапо́стольных Мефо́дия и Кири́лла, учи́телей слове́нских, святы́х равноапо́стольных вели́каго кня́зя Влади́мира и вели́кия княги́ни О́льги, и́же во святы́х оте́ц на́ших: святи́теля Михаи́ла, пе́рвого митрополи́та Ки́евскаго, первосвяти́телей Моско́вских и всея́ Руси́: Петра́, Алекси́я, Ио́ны, Мака́рия, Фили́ппа, И́ова, Ермоге́на и Ти́хона, митрополи́тов Моско́вских Филаре́та, Инноке́нтия и Мака́рия. Святы́х, сла́вных и добропобе́дных му́чеников, новому́чеников и испове́дников Це́ркве Ру́сския: Влади́мира, митрополи́та Ки́евскаго, Вениами́на, митрополи́та Петрогра́дского, Петра́, митрополи́та Крути́цкаго, Иларио́на, архиепи́скопа Вере́йскаго, святы́х ца́рственных страстоте́рпцев, преподобному́чениц вели́кия княги́ни Елисаве́ты и и́нокини Варва́ры, преподо́бных и богоно́сных оте́ц на́ших, преподо́бных оте́ц ста́рцев О́птинских, святы́х пра́ведных Иоа́нна Кроншта́дтскаго и Алекси́я Моско́вскаго, святы́х блаже́нных Ксе́нии Петербу́ржския и Матро́ны Моско́вския, святы́х и пра́ведных богооте́ц Иоаки́ма и А́нны (и свята́го имяре́к, егоже есть храм и егоже есть день) и всех святы́х. благоприя́тну сотвори́ моли́тву на́шу, да́руй нам оставле́ние прегреше́ний на́ших, покры́й нас кро́вом крилу́ Твое́ю, отжени́ от нас вся́каго врага́ и супоста́та, умири́ на́шу жизнь. Го́споди, поми́луй нас и мир Твой, и спаси́ ду́ши на́ша, я́ко благ и человеколю́бец.

Хор: Ами́нь.

Стихи́ры на стихо́вне:

Стихиры воскресные, глас 3:

Стихира: Стра́стию Твое́ю, Христе́,/ омрачи́вый со́лнце/ и све́том Твоего́ Воскресе́ния,/ просвети́вый вся́ческая,// приими́ на́шу вече́рнюю песнь, Человеколю́бче.

Стих: Госпо́дь воцари́ся,// в ле́поту облече́ся.

Стихира: Живоприе́мное Твое́ воста́ние, Го́споди,/ вселе́нную всю просвети́,/ и Твое́ созда́ние истле́вшее призва́./ Те́мже кля́твы Ада́мовы изме́ншеся, вопие́м:// Всеси́льне Го́споди, сла́ва Тебе́.

Стих: И́бо утверди́ вселе́нную,// я́же не подви́жится.

Стихира: Бог сый неизме́нен,/ пло́тию стражда́ измени́лся еси́,/ Его́же тварь не терпя́щи ви́сяща зре́ти,/ стра́хом прекланя́шеся,/ и стеня́щи пое́т Твое́ долготерпе́ние:/ соше́д же во ад, тридне́вен воскре́сл еси́,// жизнь да́руя ми́рови, и ве́лию ми́лость.

Стих: До́му Твоему́ подоба́ет святы́ня,// Го́споди, в долготу́ дний.

Стихира: Да род наш от сме́рти, Христе́, изба́виши,/ смерть претепе́л еси́:/ и тридне́вен из ме́ртвых воскре́с,/ с Собо́ю воскреси́л еси́,/ и́же Тя Бо́га позна́вших:/ и мир просвети́л еси́.// Го́споди, сла́ва Тебе́.

Богородичен воскресный, глас 3:

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Стихира: Без се́мене от Боже́ственнаго Ду́ха,/ во́лею же О́тчею зачала́ еси́ Сы́на Бо́жия,/ от Отца́ без ма́тере пре́жде век су́ща:/ нас же ра́ди, из Тебе́ без отца́ бы́вша,/ пло́тию родила́ еси́,/ и Младе́нца млеко́м пита́ла еси́./ Те́мже не преста́й моли́ти,// изба́витися от бед душа́м на́шим.

Моли́тва свято́го Симео́на Богоприи́мца:

Хор: Ны́не отпуща́еши раба́ Твоего́, Влады́ко,/ по глаго́лу Твоему́, с ми́ром;/ я́ко ви́деста о́чи мои́ спасе́ние Твое́,/ е́же еси́ угото́вал пред лице́м всех люде́й,/ свет во открове́ние язы́ков,// и сла́ву люде́й Твои́х Изра́иля.

Трисвято́е по О́тче наш:

Чтец: Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.

Го́споди, поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

О́тче наш, И́же еси́ на Небесе́х, да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на Небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги на́ша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.

Иерей: Я́ко Твое́ есть Ца́рство и си́ла и сла́ва, Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

Тропа́рь, глас 4:

Хор: Богоро́дице Де́во, ра́дуйся,/ Благода́тная Мари́е, Госпо́дь с Тобо́ю:/ благослове́на Ты в жена́х/ и благослове́н Плод чре́ва Твоего́,// я́ко Спа́са родила́ еси́ душ на́ших. (Трижды)

Благослове́ние хле́бов:

Диакон: Го́споду помо́лимся.

Хор: Го́споди, поми́луй.

Иерей: Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, благослови́вый пять хле́бов и пять ты́сящ насы́тивый, Сам благослови́ и хле́бы сия́, пшени́цу, вино́ и еле́й; и умно́жи сия́ во гра́де сем и во всем ми́ре Твое́м; и вкуша́ющия от них ве́рныя освяти́. Я́ко Ты еси́ благословля́яй и освяща́яй вся́ческая, Христе́ Бо́же наш, и Тебе́ сла́ву возсыла́ем, со Безнача́льным Твои́м Отце́м, и Всесвяты́м, и Благи́м, и Животворя́щим Твои́м Ду́хом, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь. Бу́ди И́мя Госпо́дне благослове́но от ны́не и до ве́ка. (Трижды)

Псало́м 33:

Иерей: Благослове́ние Госпо́дне на вас, Того́ благода́тию и человеколю́бием, всегда́, ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в.

Хор: Ами́нь.

У́треня

Шестопса́лмие:

Хор: Сла́ва в вы́шних Бо́гу, и на земли́ мир, в челове́цех благоволе́ние. (Трижды)

Го́споди, устне́ мои́ отве́рзеши, и уста́ моя́ возвестя́т хвалу́ Твою́. (Дважды)

Псало́м 3:

Чтец: Го́споди, что ся умно́жиша стужа́ющии ми? Мно́зи востаю́т на мя, мно́зи глаго́лют души́ мое́й: несть спасе́ния ему́ в Бо́зе его́. Ты же, Го́споди, Засту́пник мой еси́, сла́ва моя́ и вознося́й главу́ мою́. Гла́сом мои́м ко Го́споду воззва́х, и услы́ша мя от горы́ святы́я Своея́. Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя. Не убою́ся от тем люде́й, о́крест напа́дающих на мя. Воскресни́, Го́споди, спаси́ мя, Бо́же мой, я́ко Ты порази́л еси́ вся вражду́ющия ми всу́е: зу́бы гре́шников сокруши́л еси́. Госпо́дне есть спасе́ние, и на лю́дех Твои́х благослове́ние Твое́.

Аз усну́х, и спах, воста́х, я́ко Госпо́дь засту́пит мя.

Псало́м 37:

Го́споди, да не я́ростию Твое́ю обличи́ши мене́, ниже́ гне́вом Твои́м нака́жеши мене́. Я́ко стре́лы Твоя́ унзо́ша во мне, и утверди́л еси́ на мне ру́ку Твою́. Несть исцеле́ния в пло́ти мое́й от лица́ гне́ва Твоего́, несть ми́ра в косте́х мои́х от лица́ грех мои́х. Я́ко беззако́ния моя́ превзыдо́ша главу́ мою́, я́ко бре́мя тя́жкое отяготе́ша на мне. Возсмерде́ша и согни́ша ра́ны моя́ от лица́ безу́мия моего́. Пострада́х и сляко́хся до конца́, весь день се́туя хожда́х. Я́ко ля́двия моя́ напо́лнишася поруга́ний, и несть исцеле́ния в пло́ти мое́й. Озло́блен бых и смири́хся до зела́, рыка́х от воздыха́ния се́рдца моего́. Го́споди, пред Тобо́ю все жела́ние мое́ и воздыха́ние мое́ от Тебе́ не утаи́ся. Се́рдце мое́ смяте́ся, оста́ви мя си́ла моя́, и свет о́чию мое́ю, и той несть со мно́ю. Дру́зи мои́ и и́скреннии мои́ пря́мо мне прибли́жишася и ста́ша, и бли́жнии мои́ отдале́че мене́ ста́ша и нужда́хуся и́щущии ду́шу мою́, и и́щущии зла́я мне глаго́лаху су́етная и льсти́вным весь день поуча́хуся. Аз же я́ко глух не слы́шах и я́ко нем не отверза́яй уст свои́х. И бых я́ко челове́к не слы́шай и не имы́й во усте́х свои́х обличе́ния. Я́ко на Тя, Го́споди, упова́х, Ты услы́шиши, Го́споди Бо́же мой. Я́ко рех: да не когда́ пора́дуют ми ся врази́ мои́: и внегда́ подвижа́тися нога́м мои́м, на мя велере́чеваша. Я́ко аз на ра́ны гото́в, и боле́знь моя́ предо мно́ю есть вы́ну. Я́ко беззако́ние мое́ аз возвещу́ и попеку́ся о гресе́ мое́м. Врази́ же мои́ живу́т и укрепи́шася па́че мене́, и умно́жишася ненави́дящии мя без пра́вды. Воздаю́щии ми зла́я возблага́я оболга́ху мя, зане́ гоня́х благосты́ню. Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Не оста́ви мене́, Го́споди Бо́же мой, не отступи́ от мене́. Вонми́ в по́мощь мою́, Го́споди спасе́ния моего́.

Псало́м 62:

Бо́же, Бо́же мой, к Тебе́ у́тренюю, возжада́ Тебе́ душа́ моя́, коль мно́жицею Тебе́ плоть моя́, в земли́ пу́сте и непрохо́дне, и безво́дне. Та́ко во святе́м яви́хся Тебе́, ви́дети си́лу Твою́ и сла́ву Твою́. Я́ко лу́чши ми́лость Твоя́ па́че живо́т, устне́ мои́ похвали́те Тя. Та́ко благословлю́ Тя в животе́ мое́м, о и́мени Твое́м воздежу́ ру́це мои́. Я́ко от ту́ка и ма́сти да испо́лнится душа́ моя́, и устна́ма ра́дости восхва́лят Тя уста́ моя́. А́ще помина́х Тя на посте́ли мое́й, на у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́. Ти́и же всу́е иска́ша ду́шу мою́, вни́дут в преиспо́дняя земли́, предадя́тся в ру́ки ору́жия, ча́сти ли́совом бу́дут. Царь же возвесели́тся о Бо́зе, похва́лится всяк клены́йся Им, я́ко загради́шася уста́ глаго́лющих непра́ведная.

На у́тренних поуча́хся в Тя. Я́ко был еси́ Помо́щник мой, и в кро́ве крилу́ Твое́ю возра́дуюся. Прильпе́ душа́ моя́ по Тебе́, мене́ же прия́т десни́ца Твоя́.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

Го́споди поми́луй. (Трижды)

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Псало́м 87:

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́, я́ко испо́лнися зол душа́ моя́, и живо́т мой а́ду прибли́жися. Привмене́н бых с низходя́щими в ров, бых я́ко челове́к без по́мощи, в ме́ртвых свобо́дь, я́ко я́звеннии спя́щии во гро́бе, и́хже не помяну́л еси́ ктому́, и ти́и от руки́ Твоея́ отринове́ни бы́ша. Положи́ша мя в ро́ве преиспо́днем, в те́мных и се́ни сме́ртней. На мне утверди́ся я́рость Твоя́, и вся во́лны Твоя́ наве́л еси́ на мя. Уда́лил еси́ зна́емых мои́х от мене́, положи́ша мя ме́рзость себе́: пре́дан бых и не исхожда́х. О́чи мои́ изнемого́сте от нищеты́, воззва́х к Тебе́, Го́споди, весь день, возде́х к Тебе́ ру́це мои́. Еда́ ме́ртвыми твори́ши чудеса́? Или́ вра́чеве воскреся́т, и испове́дятся Тебе́? Еда́ пове́сть кто во гро́бе ми́лость Твою́, и и́стину Твою́ в поги́бели? Еда́ позна́на бу́дут во тьме чудеса́ Твоя́, и пра́вда Твоя́ в земли́ забве́нней? И аз к Тебе́, Го́споди, воззва́х и у́тро моли́тва моя́ предвари́т Тя. Вску́ю, Го́споди, отре́еши ду́шу мою́, отвраща́еши лице́ Твое́ от мене́? Нищ есмь аз, и в труде́х от ю́ности моея́; возне́с же ся, смири́хся, и изнемого́х. На мне преидо́ша гне́ви Твои́, устраше́ния Твоя́ возмути́ша мя, обыдо́ша мя я́ко вода́, весь день одержа́ша мя вку́пе. Уда́лил еси́ от мене́ дру́га и и́скренняго, и зна́емых мои́х от страсте́й.

Го́споди Бо́же спасе́ния моего́, во дни воззва́х, и в нощи́ пред Тобо́ю. Да вни́дет пред Тя моли́тва моя́: приклони́ у́хо Твое́ к моле́нию моему́.

Псало́м 102:

Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и вся вну́тренняя моя́ и́мя свя́тое Его́. Благослови́, душе́ моя́, Го́спода, и не забыва́й всех воздая́ний Его́, очища́ющаго вся беззако́ния твоя́, исцеля́ющаго вся неду́ги твоя́, избавля́ющаго от истле́ния живо́т твой, венча́ющаго тя ми́лостию и щедро́тами, исполня́ющаго во благи́х жела́ние твое́: обнови́тся я́ко о́рля ю́ность твоя́. Творя́й ми́лостыни Госпо́дь, и судьбу́ всем оби́димым. Сказа́ пути́ Своя́ Моисе́ови, сыново́м Изра́илевым хоте́ния Своя́: Щедр и Ми́лостив Госпо́дь, Долготерпели́в и Многоми́лостив. Не до конца́ прогне́вается, ниже́ в век вражду́ет, не по беззако́нием на́шим сотвори́л есть нам, ниже́ по грехо́м на́шим возда́л есть нам. Я́ко по высоте́ небе́сней от земли́, утверди́л есть Госпо́дь ми́лость Свою́ на боя́щихся Его́. Ели́ко отстоя́т восто́цы от за́пад, уда́лил есть от нас беззако́ния на́ша. Я́коже ще́дрит оте́ц сы́ны, уще́дри Госпо́дь боя́щихся Его́. Я́ко Той позна́ созда́ние на́ше, помяну́, я́ко персть есмы́. Челове́к, я́ко трава́ дни́е его́, я́ко цвет се́льный, та́ко оцвете́т, я́ко дух про́йде в нем, и не бу́дет, и не позна́ет ктому́ ме́ста своего́. Ми́лость же Госпо́дня от ве́ка и до ве́ка на боя́щихся Его́, и пра́вда Его́ на сыне́х сыно́в, храня́щих заве́т Его́, и по́мнящих за́поведи Его́ твори́ти я́. Госпо́дь на Небеси́ угото́ва Престо́л Свой, и Ца́рство Его́ все́ми облада́ет. Благослови́те Го́спода вси А́нгели Его́, си́льнии кре́постию, творя́щии сло́во Его́, услы́шати глас слове́с Его́. Благослови́те Го́спода вся Си́лы Его́, слуги́ Его́, творя́щии во́лю Его́. Благослови́те Го́спода вся дела́ Его́, на вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

На вся́ком ме́сте влады́чествия Его́, благослови́, душе́ моя́, Го́спода.

Псало́м 142:

Го́споди, услы́ши моли́тву мою́, внуши́ моле́ние мое́ во и́стине Твое́й, услы́ши мя в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м, я́ко не оправди́тся пред Тобо́ю всяк живы́й. Я́ко погна́ враг ду́шу мою́, смири́л есть в зе́млю живо́т мой, посади́л мя есть в те́мных, я́ко ме́ртвыя ве́ка. И уны́ во мне дух мой, во мне смяте́ся се́рдце мое́. Помяну́х дни дре́вния, поучи́хся во всех де́лех Твои́х, в творе́ниих руку́ Твое́ю поуча́хся. Возде́х к Тебе́ ру́це мои́, душа́ моя́, я́ко земля́ безво́дная Тебе́. Ско́ро услы́ши мя, Го́споди, исчезе́ дух мой, не отврати́ лица́ Твоего́ от мене́, и уподо́блюся низходя́щим в ров. Слы́шану сотвори́ мне зау́тра ми́лость Твою́, я́ко на Тя упова́х. Скажи́ мне, Го́споди, путь во́ньже пойду́, я́ко к Тебе́ взях ду́шу мою́. Изми́ мя от враг мои́х, Го́споди, к Тебе́ прибего́х. Научи́ мя твори́ти во́лю Твою́, я́ко Ты еси́ Бог мой. Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву. И́мене Твоего́ ра́ди, Го́споди, живи́ши мя, пра́вдою Твое́ю изведе́ши от печа́ли ду́шу мою́. И ми́лостию Твое́ю потреби́ши враги́ моя́ и погуби́ши вся стужа́ющия души́ мое́й, я́ко аз раб Твой есмь.

Услы́ши мя, Го́споди, в пра́вде Твое́й и не вни́ди в суд с рабо́м Твои́м.

Дух Твой Благи́й наста́вит мя на зе́млю пра́ву.

Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Ду́ху и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.

Аллилу́иа, аллилу́иа, аллилу́иа, сла́ва Тебе́ Бо́же. (Трижды)

После Шестопсалмия