«Путь к священству». Епископ Орский и Гайский Ириней

Нашим собеседником был епископ Орский и Гайский Ириней.

Наш гость рассказал о своем пути к священству и монашеству, а также о том, почему, помимо богослужебной жизни, ему важно преподавать в духовной семинарии и в гуманитарно-технологическом институте.

Ведущая: Кира Лаврентьева

---

К. Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на светлом радио приветствует вас, дорогие радиослушатели. Сегодня, как всегда, мы говорим о пути к священству, к вере и в вере наших дорогих гостей. Меня зовут Кира Лаврентьева. И я с огромной радостью хочу представить вам владыку Орского и Гайского Иринея. Здравствуйте, владыка.

Еп. Ириней:

— Здравствуйте, сестричка, здравствуйте, братья и сёстры.

К. Лаврентьева:

— Очень долго мы с вами собирались провести этот эфир и, слава богу, нам наконец-то удалось собраться в этой студии. Хотя вы у нас уже бывали и рассказывали об Орской епархии, о положении дел в Орской епархии. Но сегодня у нас беседа такая, более, наверное, личного характера, она о пути вашем к священству, но не только к священству, но к монашеству, в вере. Так как, я понимаю, вы прямо с детства в вере, то есть такого пути к вере прямо не было бы — вы уже были в вере, из верующей православной семьи, такой ортодоксальной в Молдавии. Уважаемые радиослушатели, я вам особенно напоминаю об этом, что владыка из Молдавии, и даже с 2004 года в Москве окормлял молдавскую диаспору. Всё правильно говорю?

Еп. Ириней:

— Да, но сказать, что до 2004 года никогда не занимался молдавской диаспорой, будет неправильно, хотя бы по той причине, что, будучи студентом Московской духовной семинарии и академии, когда принял сан иеромонаха, то многие люди приезжали в лавру с Молдавии, с Румынии: «Нам бы экскурсию провести», — «Хорошо», — «А мы приехали издалека, мы хотим исповедоваться». А целый автобус приедет: «Мы все хотим исповедоваться в лавре, потому что грехов много. Если не здесь, то где? И хорошо бы нас соборовать». И занимался людьми с Молдавии давным-давно, с 1995 года, как стал иеромонахом.
К. Лаврентьева

— Владыка, а правда, что вы на молдавском языке иногда экзамены в Духовной академии сдавали?

Еп. Ириней:

— Так сказать, что я сдавал на молдавском — в этом есть доля правды. Дело в том, что когда я только поступил в семинарию, русский язык знал плохо — так, чуть-чуть. Но показать, что я знаю, показать, что я знаю предмет, ответ на вопрос, мне надо было сказать ответа на родном языке, а потом переводить на русский, чтобы понятно было преподавателю, что я владею материалом. Потому что иногда кажется, что если человек долго думает, то, возможно, не знает. Вот чтобы никто не думал: двоечник, не знает, не умеет — нет. Но кроме того, хочу сказать, что, по сравнению с другими ребятами, мне приходилось дополнительно изучать русский язык, литературу. Для этого брал учебники школьные. Я брал учебники по истории и изучал дополнительно. Я был рад, что у меня было время, желание...

К. Лаврентьева:

— И вы довольно быстро начали преподавать, и до сих пор преподаёте.

Еп. Ириней:

— Преподаю. Это с маленьких лет у меня было желание стать учителем. И в лице учителя я видел всегда героя, я видел святого человека, который жертвует и отдаёт самое лучшее. Я так вдохновлялся и говорил, что если в будущем стану работать, то только трудиться на поприще преподавания. И рад, что на сегодняшний день уже 23-й год преподаю в учебных заведениях.

К. Лаврентьева:

— И в светских тоже. Да?

Еп. Ириней:

— Да. На сегодняшний день — в нашем пединституте.

К. Лаврентьева:

— А как воспринимает это светская молодёжь, которая вообще не ходит в храм, например?В диковинку им?

Еп. Ириней:

— В первое время смотрят на меня, провожая глазами, особенно первый курс: непонятно, откуда кто пришел. Я подхожу к ним: «Здравствуйте». Протягиваю руку, здороваемся. И те: «Здравствуйте». Я говорю: «Первый курс?» — «Да». — «Первый раз со священником общаешься?» — «Да... нет». — «Ну, здороваешься точно первый раз». И вот так проходит. Но что на последнем уроке на первом курсе? В начале года студенты говорили: «Владыка, а как же ваша Церковь, владыка? Почему вы позволяете?..» Но на последнем я смотрю один студент, второй, ещё несколько: «Владыка, а почему у нас так? Ну почему наши так поступают, владыка? Ну как же так можно?» Я думаю: «Господи, какое счастье для меня, что буквально два-три месяца как мы занимаемся, и уже не просто «ваша Церковь», «почему ваша так поступает?», а уже в какой-то степени с болью: «А почему у нас? Как так можно? Как можно исправить, что можно делать?» Понимаете?

К. Лаврентьева:

— И как вы вели этот диалог?

Еп. Ириней:

— За эти месяцы старался, по апостолу Павлу, быть своим в том числе для этих людей.

К. Лаврентьева:

— Любить их?

Еп. Ириней:

— Любить, гонять по делу, помогать тоже по делу и встречаться не только в аудитории. Да, я прихожу — многие наши преподаватели это знают — там, где идут споры, не соглашаются со мной — в том кабинете наш епископ Ириней. Я позволяю студентам, и при этом для них есть огромный рост: не боятся, готовят вопросы, обсуждают, рассуждают. У меня социология и история религии с прошлого года, и в этом году ещё добавили один факультет. Если раньше я читал ещё историю Европы, то просто отказался — невозможно, слишком много. Я даю возможность высказываться. Вот однажды: «Владыка, вот вы рассказываете и получается, что Библия говорит о том, что женщина выше мужчины». Я говорю: «Да?!»

К. Лаврентьева:

— «Когда это я такое говорил?» (Смеётся.)

Еп. Ириней:

— Я говорю: «А почему вы так думаете?» Говорит: «А вот подумайте. Вы же говорите, что Адама Бог создал из праха, земли. Что такое прах? Это даже даже не глина, это даже не какой-то материал, где что-то растёт. А прах это — сдувай, ветер, туда-сюда. Вот из чего-то подобного Бог создаёт Адама. Еву — где? Адама поместил в рай и там уже, в этом месте, создаёт Еву из ребра. Первое преимущество: вне и в рай попала женщина. Дальше, из какого материала Адама? Из праха. А женщину? Уже проверенный материал — она выше. И дальше вы говорите, что оставит муж и прилепится к жене своей. Преимущество мужа? Нет — жены над мужем. Он оставляет своих родителей и прилепится к жене — преимущество, она главная». Я говорю: «Верно, молодцы! Заметили — рад. Но при этом вы забыли, что после грехопадения Бог уже говорит мужу: «Ты будешь главенствовать». Она будет рожать. И уже она оставляет своих родителей и идёт к мужу своему. Была у вас возможность поуправлять, дали, но потеряли. И вы потеряли своё, и мужчины потеряли тоже из-за вас. Но мужчина помнит, что обязательно спасение через женщин.

К. Лаврентьева:

— То есть это всё равно такой взаимообразующий круг? Взаимозамыкающаяся такая система.

Еп. Ириней:

— Да, но представляете, студенты по истории религии рассуждают дома и думают, и готовят вопросы между собой: давайте мы сейчас попробуем, сейчас владыке докажем что-то. Или когда мы начинали о Боге: на истории религии давайте о Боге поговорим. Я говорю: «Нет. Представьте себе: студент не сдал зачёт и приходит к преподавателю, говорит: «Позвольте ответить». Тот: «Ну, вы знаете, я не смогу приехать в институт, университет, приходите ко мне или домой, или на дачу». Студент приходит. Преподаватель говорит ему: «Так, вот у меня на кухне занимайся. Как закончишь, скажешь — я в другой комнате. И в другой комнате он общается со своими внуками. Они маленькие, где-то 2-3 года. Студент закончил и подходит, смотрит: открытая дверь, наш преподаватель общается с ними. Одна реакция студента: „Что он себе позволяет? Он искажает русский язык, могучий русский язык. Он же общается как-нибудь, как попало с этими ребятишками. Ужасно, что он позволяет себе? Так нельзя. Он должен, наоборот, стараться, чтоб эти детишки уже сегодня потянулись бы за ним“, — это одна реакция.
Вторая: „Посмотрите, какой у нас профессор. Он выступает на своём уровне, его слушают Он нам объясняет — мы рады. И он нашёл подход к вот этим ребятишкам. И как они его слушают, как же они играются с ним! Да, это великий профессор“, — второй подход. И вот о Боге мы что-то говорим. Но то, что мы говорим, это не то, что есть на самом деле. Просто у нас нет других слов, чтобы сказать самые хорошие, правильные о Боге. Но в связи с тем, что у нас есть эти слова, они самые-самые прекрасные в этом мире. И мы их берём и говорим о Боге. И Бог, как ребёнок, или как тот профессор смотрит и радуется, что вот эти дети хоть как-то что-то произносят о Боге. И Он, если видит, что ты направляешь свои силы к Нему, поднимаешь глаза, небо слышит — это уже счастье для каждого человека. И так стремиться...» И я говорю: «Мы пока будем просто говорить о Боге. И мне приятно будет, если вы будете рассуждать, как, например, уже сегодня».

К. Лаврентьева:

— Владыка, вы помните свой первый опыт богообщения, вот этой встречи с Богом, детский?

Еп. Ириней:

— Сказать, что первый?

К. Лаврентьева:

— Ну, такой, может быть, самый яркий, самый такой глубокий, переворачивающий душу.

Еп. Ириней:

— У меня были разные моменты, когда нужно было исповедовать веру, и я чувствовал, что есть сила свыше. И, в частности, так как родители были верующими, и на сегодняшний день ещё, слава Богу, живы и здоровы, то папа, мама входили в общество верующих людей, которые выступали за открытие храма в нашем месте, где я жил, в нашем селе. И писали письма, обращались ко многим людям. Я, работая в архивах, как-то нашёл сведения, что жители нашего села обратились в Москву к уполномоченному, обратились в Организацию объединённых наций. И среди этих людей с удивлением нашёл фамилию и имя моего отца — было приятно. Естественно, если твои родители обращаются, то тебе, как ребёнку, сладко не будет. И помню, как-то папа рассказывал, я уже потом находил запись — его как-то спросили: «Слушайте, вот вы верующий, а Символ веры-то знаете?» Он говорит: «Знаю!» — и как начал громко — «Верую» и прочее. Райисполком районный — вышли многие из разных кабинетов, говорят ему: «Молчите, молчите!» Он говорит, что вы меня сами спрашивали. Я помню ещё такой случай в школе: вернулся со школы домой, ну а папа спрашивает: как там уроки, как там вас воспитывают? А в советское время в молдавских школах преподаватель, учитель позволял себе взять... ну, не ремешочек, а воспитывать по-настоящему — это было в порядке вещей.

К. Лаврентьева:

— А если не ремешочек, то что? По лицу?

Еп. Ириней:

— Конечно. Ладонь.

К. Лаврентьева:

— И вас, по-моему, так и припечатывали, когда с пионерским галстуком какая-то была история.

Еп. Ириней:

— Была история, да, но не за учёбу — учился хорошо.

К. Лаврентьева:

— За религиозную пропаганду. (Смеётся.)

Еп. Ириней:

— В какой-то степени. Или за непропаганду, пионерскую. Потому что всё-таки галстук — это проповедь.

К. Лаврентьева:

— Владыка, вы говорили, что вы испытывали некую оторопь и всё-таки боялись, что не будет сил справиться с этими трудностями, поэтому сомневались, становится ли вам священником.

Еп. Ириней:

— Был страх, но силу Божию всё равно я чувствовал, потому что надо было сдавать экзамен, надо было куда-то идти, где-то выступать. И ты знаешь, готовишься принять, что будет дано человеку. Родители, которые хотя бы не принимают участие, как казалось тогда, антирелигиозных, или не поддерживает Церковь, не выступает «за». И здесь вот эта сила свыше ощущалась.

К. Лаврентьева:

— В гостях у «Светлого вечера» владыка Орский и Гайский Ириней. Меня зовут Кира Лаврентьева. Владыка, вы знаете, когда вы о родителях рассказывали ваших, я сразу подумала о том, что надо мне цитату вашу привести одну. Вот, собственно, она: «Помню, перед принятием монашеского пострига я написал на молдавском языке стихотворение, суть которого сводилась примерно к следующему: я был вашим сыном, но после монашеского пострига стану сыном Царицы Небесной. Благодарю вас за любовь, непрестанную заботу, самоотверженный труд и пример истинной христианской жизни. Но теперь я уже не ваш. Мои родители — глубоко верующие люди, они радовались моему выбору, но не плакать было невозможно. Они скорбели и плакали». Владыка, вы знаете, это так искренне и так честно. Вот без всяких высокопарностей я вам за это очень благодарна. Ведь получается, что они, как христиане, растили сына. Естественно, как для христиан, для нас, для родителей, чтобы сын стал монахом — так это прямо счастье какое-то. Но по-человечески, безусловно, мы его всё равно вынуждены отпустить дальше, чем обычные родители отпускают своих обычных детей. Вот почему монашество, владыка, но почему?

Еп. Ириней:

— Когда я уезжала учиться в Московскую семинарию, они понимали прекрасно, что я не вернусь назад домой, и если я поехал, то я стану монахом. Я долго думал и понимал прекрасно, что если служить Богу, то честно, отдаваясь до конца. Если больше пользы принесу, то только на этом поприще. Плюс я боялся: а вдруг новые гонения, а смогу ли я выдерживать всё хорошо? А вторая половина, а дети? Плюс хорошие наставники были, на которых я смотрел. Они в какой-то степени, в большей степени даже, сыграли роль, чтобы я принял монашество. Это нынешний митрополит Викентий Ташкентский и почивший епископ Доримедонт Единецкий в Молдавии. Плюс братия лавры — я к отцу Науму (Байбородину) всегда ходил. Я видел себя, когда поступил в семинарию, что я стану монахом и ждал, что этот день наступит, готовился.

К. Лаврентьева:

— То есть это не было каким-то порывом, шагом от внутренней пустоты. Это, скорее, было от полноты.

Еп. Ириней:

— Да готовился, шёл к этому, понимал, что рано или поздно это случится. Когда? Тут я размышлял: может быть, всё-таки учиться, может быть не торопиться. Но в определенный момент сказал: всё, пора, ты уже взрослый, принимай решение.
К. Лаврентьева

— Не страшно?

Еп. Ириней:

— Страшно было. А что именно страшно?

Еп. Ириней:

— А страшно, что искушения будут. Будут ли у тебя наставники? Ведь рано или поздно ты должен был уехать из лавры. А расставаться с любимым профессором — Осипов Алексей Ильич для меня как отец. Я почитаю, люблю, отношусь к нему с большим уважением. И он меня любит. И по сегодняшний день, если официально, то, конечно, обращается «владыка», а так: «Сынок, так ты что там? Почему вот это, это?» И я говорю: «Наставник, Алексей Ильич», — или «учитель». Будучи студентом, приходил к нему домой, бывало, оставался с мамой. Случалось, мы даже вместе работали и в огороде, и обсуждал, и много спорил с ним. В какой-то степени по причине споров, по причине того, что я искал истину, искал ответы на многие вопросы, мы сблизились. И даже в какой-то степени были две партии: моя, кто были на моей стороне, на стороне Алексея Ильича; и были другие, кто выступали против, из числа студентов. И вот мы спорили.

К. Лаврентьева:

— У вас были такие диспуты?

Еп. Ириней:

— Да, всегда проходили. И я рад, что отец Вадим Леонов как раз, можно сказать, был моим оппонентом в хорошем смысле, но это был рост для всех.

К. Лаврентьева:

— Нынешний ректор Сретенской духовной семинарии.

Еп. Ириней:

— Я приходил: «Алексей Ильич, ответьте, пожалуйста», — и он: «Хорошо», — при этом давал нужную книгу читать, чтобы найти ответ в этой книге. По этой причине и говорю: «Алексей Ильич, низкий вам поклон. Я вас очень люблю, уважаю. И всегда относился как к отцу». Я очень рад, что в период пандемии, зная, что я посещаю красную зону, он мне передал сто тысяч для больных, для врачей. Когда я приезжаю, беру продукты, если надо, то ещё что-то, и передаю и больным и врачам — это из тех денег, что передал мой учитель. Сто тысяч рублей.

К. Лаврентьева:

— Вот так. Страна должна знать своих героев.

Еп. Ириней:

— Да, конечно, он говорил: «Вот тебе дам, сам разбирайся. Но не говори никому».

К. Лаврентьева:

— Но вы всем рассказали только что, владыка. (Смеётся.) Ну, действительно, ведь хорошее же надо говорить. А то мы привыкли всё про плохое, а надо говорить хорошее.

Еп. Ириней:

— Я просто благодарен. И благодарен, что Господь сподобил посетить, навещать больных людей, даже врачей. Потому что даже казалось: кто больше нуждается в твоей помощи — больные или врачи? Тут можно спорить. И даже можно сказать, что в какой-то степени врачи больше нуждаются в твоей помощи. Хотя бы по той причине, что они говорили: «Владыка, как быть?» Больных много, особенно в прошлом году, а аппарат один на троих больных: «Кого подключать? Неужели я убийца?»

К. Лаврентьева:

— Это вообще такой выбор сложный.

Еп. Ириней:

— Если кто-то не может или не смогли, потому что бывает, что вовремя кто-то обращается к врачам, а кто-то в последний момент: случиться всё, что угодно, только не со мной. И врачи не могут, прямо плакали, приходилось утешать. Конечно, постоянно с ними кушаю, чай пью, обсуждаем и утешаю в том числе.

К. Лаврентьева:

— Кстати, по этому поводу: совершенно не секрет, что вы такой доступный епископ в хорошем смысле этого слова. У вас нет множества секретарей, вам не надо... ну, это как бы просто вот такая реальность, много писать писем, чтобы с вами поговорить, ваш телефон в доступе. Любой человек совершенно может выйти на вас и, в общем, посоветоваться, окормиться, утешиться, поделиться своими проблемами. Внимание, вопрос: а как вас вообще хватает владыка? Потому что очень много ведь и неадеквата тоже, ну, так честно, положа руку на сердце.

Еп. Ириней:

— Есть люди, да. Но каждый из них всё-таки образ и творение Божие. И каждый нуждается в помощи, утешении. И если есть время, стараюсь, да, уделять каждому.
К. Лаврентьева

— А с какими проблемами в основном вас беспокоят? Вот с чем можно пойти к архиепископу? Вот с чем нельзя пойти к обычному священнослужителю?

Еп. Ириней:

— А вот представь себе, что в Орске, никогда не думал, что я увижу следующую картину. Приходит бабушка и приходит ребёнок, бабушка плачет, он говорит: «Я хочу пол поменять». Слушайте, это в Москве понятно, а в Орске — одни проблемы. Конечно, есть и другие, чтобы утешать: случилось несчастье, дом сгорел, суициды, разводы. Как бы помочь кому-то, как бы поговорить со второй половиной, чтобы не выпивал? Как бы исповедоваться? Или бывает наоборот: слишком большой канон, епитимью, наш священник дал, непосильную.

Вот он приходит и говорит : «Помогите что-то сделать». Или сегодня, или когда-то священник наложил. И человек не в состоянии. И приходится тогда принимать решение ещё раз исповедовать человека и дать что-то другое, и утешить, по большому счёту. Конечно, приходят преподаватели, студенты, учителя, потому что им нужен ответ на их вопросы. Не просто скажешь, что «а вы идите помолитесь» и всё остальное, нет. Если мы веруем, то почему так?Если мы утверждаем, то почему? Им нужен другой ответ — уже научный. И я знаю о том, что преподаю — вот приходят.
К. Лаврентьева

— «С эллином я говорю как эллин, с иудеем как иудей».

Еп. Ириней:

— Да.

К. Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Дорогие радиослушатели, у нас в гостях владыка Орский и Гайский Ириней. У микрофона Кира Лаврентьева. Мы вернёмся после короткой паузы.

К. Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА вновь приветствует вас, уважаемые радиослушатели. Меня зовут Кира Лаврентьева. И ещё раз с радостью вам представляют епископа Орского и Гайского Иринея.

Еп. Ириней:

— Здравствуйте.

К. Лаврентьева:

— Мы говорим о пути владыки к монашеству, к священству, к епископству. У нас такой сегодня очень глубокий разговор, очень искренний, честный. И всю первую часть программы мы говорили о том, как владыке живётся на епископском таком троне, если можно так сказать, но на самом-то деле, конечно, это служение, а никакой не трон, служение трудное, самоотверженное.

Еп. Ириней:

— Слушайте...

К. Лаврентьева:

— Так и есть, особенно когда ты так вот ко всем с душой, совершенно для всех открыт. Ну вот а как это иначе? Вы говорите, что надо доброе о людях говорить. Я вот о вас доброе и говорю.

Еп. Ириней:

— Слушайте, а почему трудное? Непонятно. Радость, понимаете.

К. Лаврентьева:

— Ну, слава Богу.

Еп. Ириней:

— Вот я слышу иногда, что «ой, какой крест» и прочее, прочее. Но, с другой стороны, какая радость! Бог тебе даёт возможность, Бог тебе помогает обязательно ты просто проси: «Господи, Ты меня поставил, Ты помоги мне».

К. Лаврентьева:

— Тогда вопрос: как людям, которые действительно крест несут, и вы его несёте владыка тоже, просто вы сейчас не признаётесь в этом так явно, вот действительно несут тяжёлый крест. Вот вы сказали, что к вам приходят с разными скорбями: и смерти, и болезни. А им как радостно жить? Что им делать? Им же не скажешь, что, «слушай, радуйся, непрестанно молись, за всё благодари». Они, наверное, от этого вообще впадут в полный транс.

Еп. Ириней:

— Когда я слышу из уст многих людей, что свой крест надо нести и прочее.

К. Лаврентьева:

— Это, конечно, звучит тяжело, безнадёжно.

Еп. Ириней:

— Или сказать кому-то: «Ты страдаешь за свои грехи», — это тоже ужасно. Я, как верующий, страдаю за мои грехи. И имею право так сказать и должен. Но сказать, что ты страдаешь за свои грехи — нет, надо быть осторожным. Недавно приводил следующий пример: в средние века женщина ходила по городу — в одной руке факел, в другой ведро с водой. И многие не понимали: почему, что с тобой? Она говорила: «Хочу потопить ад и зажечь рай, чтобы люди служили Богу не ради страха, ради благ, а служить Богу ради Бога». И, в частности, помним праведного Иова — всё у него было. Господь попустил, сатана искушает: буря, несчастный случай. Он потерял богатства, приходит то один, то другой, говорят, что, слушайте, случилось ужасное. Но Бог дал — Бог взял. Дальше проходит время — заболел, проказа страшная, он за городом проживает. Приходит супруга, приходят, казалось, друзья: «Ты согрешил, проклинай Бога — умрёшь». — «Нет». Он практически остаётся один: «Когда было хорошо, я благодарил, неужели сейчас не буду?» — вот это служить Богу ради Бога.

К. Лаврентьева:

— Быть преданным в любой ситуации.

Еп. Ириней:

— Да. И картина Страшного суда изображается на западной стороне храма у выхода, чтобы человек понял, в какой мир он идёт. Он поворачивается на восток, просит Бога дать ему силы, преодолеть искушения, трудности, которые ожидают. Но при этом всё равно ты выходишь и помнишь, что должен служить Богу ради Бога. Конечно, пример, Иова впечатляет, он заставляет тебя думать. Но хотя бы ты должен стараться уметь скорбеть с теми, у которых трудности, и радоваться, по апостолу Павлу, с радующимися.

К. Лаврентьева:

— Плакать с плачущими и радоваться с радующимися.

Еп. Ириней:

— Да. Это труднее. Казалось бы, что наоборот должно быть, но намного труднее радоваться с тем, у которого радость сегодня. Вот наградили, назначили на должность — поздравить надо, а не могу. Почему не меня, чем он лучше? Или, простите, как иногда девчонки говорят: «Женился на ней — что в ней хорошего? Почему она?» При этом, казалось бы, они учатся на одном курсе. Но намного труднее радоваться, если у человека радость. И отдать последнее — да, трудно, но всё равно реально. И помогаю, и скорблю в таком случае с теми людьми, у которых сегодня горе.

К. Лаврентьева:

— Владыка, вы совершенно каким-то чудом, сверхчудом не сели в тот самый орский самолёт. Я знаю, что тяжёлый разговор, мы можем его даже так глубоко и не начинать. Но ведь это какая-то поворотная точка такая. Вы же потом этих же людей, их же родственников очень долго утешали, приводили в себя, окормляли.

Еп. Ириней:

— По сегодняшний день я с ними общаюсь. Мы встречаемся, плачем вместе.

К. Лаврентьева:

— Это какая-то вообще совершенно настолько кровоточащая рана. А как получилось тогда, что вы не доехали до этого самолёта? Совершенно случайно, по-моему, да?

Еп. Ириней:

— Случайно, да. Меня пригласили в университет, я окончил Российский государственный гуманитарный университет, исторический факультет, кроме семинарии и академии. И меня пригласил реактор — мы дружим очень хорошо. Я читал лекции студентам. И последнюю лекцию я должен был читать в пятницу, а в субботу вылететь. Но студенты пошли навстречу, я читал лекцию за один день, скажем так... да, я должен был последнюю лекцию читать в субботу, а я прочитал в пятницу вечером, и в субботу я смог вылететь. Если бы я читал лекции, как нужно было, в субботу, то я бы вылетел в воскресенье. Естественно, оказался бы среди тех пассажиров. Так что Господь спас. А коль Он меня спас, то я, конечно, должен был и утешать тех людей. Поехал в аэропорт, видел многих знакомых. Но думаешь: они приехали потому, что услышали, что случилась беда, или их родственник погиб или знакомый? Когда ты видишь, что кто-то плачет, ты не можешь не подойти. И ты начинаешь плакать с тем человеком, и становится чуть легче. Подходили люди, прямо клали голову или брали руку и плакали, вместе утешались. Трудно было в тот вечер, но оказалось, что намного труднее было на второй день, когда приезжали родственники сдавать анализы — ДНК проверять.

К. Лаврентьева:

— На опознание, да?

Да. Они заходили в больницу. И были ещё другие родственники. Один начинает плакать, за ним многие. И там тоже приходилось утешать. Нам выделили кабинет. Были представители МЧС, и наши, и области, и с других мест, но всё равно большая часть людей шли к нам. Это были верующие, неверующие, даже представители других религий. Приходили, потому что видели в лице священника надежду, помощь.

К. Лаврентьева:

— Понятно, что трагедия не поддаётся вообще никаким описаниям. И чтобы мы ни сказали, мы всё равно ну никак не опишем и не компенсируем боль утраты всех близких, которые тогда пострадали и, к сожалению, в авиакатастрофах страдают, а ещё сейчас от коронавируса. В общем, этой боли конца и края нет. Владыка, вы понимаете, вы же бы всё равно их утешали, вы бы всё равно приехали. Но почему-то для вас вот такой ещё дополнительный, если можно так сказать, судьбоносный такой поворот случился — вы не сели в этот самолёт. Вы для себя это как осмысливаете?

Еп. Ириней:

— Бог дал время делать ещё что-то, что не успел

К. Лаврентьева:

— То есть дал ещё такой шанс.

Еп. Ириней:

— Да. И утешать этих людей. Я для себя так поставил, что обязательно с этими людьми буду работать, встречаться, я их буду утешать и помогать им. Да, и по сегодняшний день на связи. Когда приезжаю в Москву, еду на место трагедии или просто собираюсь с теми людьми, которые проживают... родственники в Москве, что тоже важно — поддерживать связь. С теми, кто в Орске, Новотроицке, легче — чаще общаюсь. А с этими москвичами тоже на связи всегда. К. Лаврентьева

— Вы унываете когда-нибудь, владыка?

Еп. Ириней:

— Да, как любой человек.

К. Лаврентьева:

— У вас есть какие-то средства борьбы с унынием, личные средства, опробованные?
Еп. Ириней

— Лекции помогают. Студенты.

К. Лаврентьева:

— Он был батюшка, который говорил, что, когда уныние, надо какую-то механическую работу руками делать. Вот для него такой вариант. Видимо, у каждого свой.

Еп. Ириней:

— Для меня — пойти прочитать лекцию, общаться со студентами — всё. Я прихожу после уроков, и не наступает момент, когда мне трудно, я устаю от уроков — нет, у меня появляются новые силы. Вот пообщался с ними, побыл, и всё — хочется заново трудиться.

К. Лаврентьева:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Дорогие радиослушатели, в этом часе с нами епископ Орский и Гайский Ириней. У микрофона Кира Лаврентьева. Ой, владыка, какие темы мы сегодня, да, с вами затронули?

Еп. Ириней:

— Вы знаете, для меня ещё важно вот что: когда мы говорим о епископе, всё-таки он помнит слова общего тропаря святителей: «Правило веры, образ кротости, воздержания учитель», — вот. Стал епископом — эти качества твои должны быть. Дальше, если патриарх сказал, что надо быть ближе к народу, значит, надо. Чтобы стать — надо принимать образ того народа, знать его историю, знать язык, общаться с ним. Кроме того, зная о том, что самые грамотные — наши преподаватели, многие студенты поступают в наш вуз на востоке области, в наш институт. Естественно, моя задача быть там. И рад, что на сегодняшний день — скоро 10 лет, как я в Орске...

К. Лаврентьева:

— Занимаете епископскую кафедру.

Еп. Ириней:

— Да. И 9 лет я преподаю официально в нашем институте.

К. Лаврентьева:

— Вы знаете, когда я ехала сюда, думала...

Еп. Ириней:

— Простите, за учебный 21-й год и 20-й с Божьей помощью удалось покрестить 31 человека. Это преподаватели, студенты, сотрудники, их дети, знакомые, связанные с институтом. Семь человек перешли из других конфессий в православие. Вот для меня радость и тогда цель дальше продолжать трудиться. И рад, что на сегодняшний день пишу учебник по истории религии, но для светских учебных заведений, для нашего института. Очень много написал, большую часть уже. Надеюсь, Бог даст, он выйдет, может быть, в следующем году.

К. Лаврентьева:

— Я, когда ехала на эфир, точно знала, что я у вас вот что спрошу. Такой вопрос, конечно, такой из разряда запредельных, как обычно, в общем, у нас «На пути к священству». Два года мы уже милостью Божией с вами знакомы. И каждый раз, когда я с вами встречалась, у меня совершенно было ощущение, что у вас есть некая такая мудрая, хорошая, правильная, сердечная простота, которая обязательно должна быть у человека, христианина. При огромном интеллектуальном багаже мудрости, духовной, душевной, сердечной в вас есть вот эта замечательная простота, который так не хватает современному человеку. И когда сейчас вот этот засилие терминов, множество разных терминов, психологических, разных таких вот умных слов о том, какой человек должен быть, о том, к чему должен он стремиться — там гармония, поток, сейчас про вселенную все начали разговаривать, психологов очень много сейчас у нас. И с этой историей с пандемией, конечно, совершенно выбивает современного человека из колеи. Новостные ленты всё более и более нагнетают тревогу. И человеку современному тяжело, ему сложно очень, он вынужден балансировать, постоянно убегать от каких-то тревожных новостей, от каких-то нагнетаний, угнетения. В то же время сохранять баланс, в то же время оставаться христианином. А вот как быть мудрым, как змея, и при этом простым, как голубь?

Еп. Ириней:

— Если ты готов служить Богу, то ты как раз должен найти подход и к одному человеку и к другому, и знать, что Господь поставил этого, дал ему эти таланты, и Он таким образом или приводит кого-то к Богу, кому-то помогает, кого-то утешает. Я должен благодарить и скорбеть, что не ко мне пришёл человек, а пришёл к психологу, ещё к кому-то. Я должен скорбеть, мне нужно стремиться иметь его знания, но при этом оставаться своим.

К. Лаврентьева:

— То есть всё-таки вы склоняетесь к тому, что духовник и психологом должен быть?

Еп. Ириней:

— Конечно. И преподавателем.

К. Лаврентьева:

— Потому что ведь очень многие священники говорят о том, что это очень чёткая грань должна быть: это тебе к психологу, а вот с этим, с духовным, ко мне. С житейским иди, или там с психологическими проблемами, иди решай их у психолога. И ведь это тоже может быть.

К. Лаврентьева:

— История Церкви показывает, что на многие подобные вопросы отвечали священники — это было всегда. Но если сегодня священник не успевает, и вместо него занимаются светский человек, он может помочь, может утешать, то я должен благодарить. И моя задача — научиться в том числе и у него. Взять дополнительные книги читать, которые помогут мне.

К. Лаврентьева:

— То есть всё-таки быть психологом тоже важно.

Еп. Ириней:

— Да. И преподавателем. Быть учителем просто просто необходимо каждому человеку, особенно священнику. Через такое служение ты можешь угодить. Мы говорим Богу, но всё-таки для Бога важен человек, и ты должен угодить, утешать человека. Ведь надо сначала стать человеком, а потом ты станешь и Богом. Или как можно любить Бога, Которого не видишь, а человека, который нуждается в твоей помощи, сделать вид, что не заметил. Я должен работать над собой, при этом оставаться доступным, дать возможность приходить любым. И тот, кто приходит, я же знаю, что Господь послал, Господь его отправил ко мне. Тогда и мне стоит с ним поговорить. Я ведь знаю, что если кто-то пришёл и просит о помощи, то, оказывая помощь ему, помогаю Богу. И здесь тоже Господь хочет, чтобы я кого-то утешал, помогал кому-то. Дальше, если я помогаю кому-то, то рано или поздно мне помогут. Просто невозможно всё время отдавать и никогда не получать. И если что-то получается у жителей, у священнослужителей нашей епархии, то только по той причине, что Господь нас благодарит за то, что мы смогли делиться. Не просто звучат мысли многих отцов святых, что ты благодари Бога, и Он больше тебе даст. Вот эти слова благодарности звучат на всех наших встречах. Призываем друг друга не забывать. Не только я должен учить, слушать меня, потому что я епископ. Нет — могу ошибаться. А друг другу говорим, и тогда получается, что то, что я знаю, ещё раз вспомнил — укрепляется. А если я что-то забыл, то братия помогает. И, когда мы принимаем какие-то решения, то не принимаю единогласно, потому что я так хочу. Нет, мы посоветовались, взяли время, каждый ищет ответ, и через какое-то время мы даём ответ.

К. Лаврентьева:

— Братия — это другие священнослужители?

Еп. Ириней:

— Да. Других, бывает, грамотных, нормальных, хороших людей подключаем, знающих, понимающих. И тогда действительно принимаем решение, которое приносит пользу, радость, утешение всем людям.

К. Лаврентьева:

— А бывает такое, что вы вообще не знаете, как помочь? Вот человек спрашивает у вас совета, а вы понятия не имеете, что ему сказать.

Еп. Ириней:

— Конечно. И важно в таком случае просто сказать человеку, что через какое-то время встретимся, обязательно найду, постараюсь.

К. Лаврентьева:

— То есть вы возьмёте время на обдумывание?

Еп. Ириней:

— Да. Особенно важные решения никогда не принимать быстро, нет. Дать возможность человеку помолиться, взять подвиг ему. Потому что ты пришёл ко мне, спрашиваешь. И хорошо, что ты видишь священника, что ты видишь человека, которому Бог откроет. А ты помолись, чтобы Господь открыл мне. И ты возьми на себя подвиг нести. Ведь не просто так Христос сказал, что «сей род изгоняется постом и молитвой». Любая страсть может быть побеждена, если ты будешь, если ты возьмёшь подвиг. В принципе и молитва у тебя пойдёт, получится, если ты будешь как раз смиряться и просить у Бога: «Помоги мне!» Это очень важные слова Христа о подвиге. Ты должен очистить себя, стать лучше, чтобы получить тот или иной ответ, нужный ответ, мудрый ответ. И твоя молитва должна быть молитвой человека, который тебя спрашивает. Подвиг твой и подвиг того человека, если они соединяются, плюс ещё общий призыв, тогда, да, Господь даст тебе нужный ответ. При этом ещё надо помнить: ты должен всегда поступать честно, правильно. И сказать правду: белое — это белое, чёрное — это чёрное. Если наступает момент, когда я не знаю, как быть, но я верю, что так лучше, Бог направляет, если я неправильно кому-то что-то сказал, в нужное русло только по той причине, что я верил, что то, что сказал — это верно, это правильно. Второе: по той причине, что я всегда честно, правильно поступаю. Если я чему-то неправильно научил, дал какой-то совет, но я верю, что это так, Господь обязательно поможет тому человеку исправить то, что я, если вдруг что-то не то сказал. А причина — моё честное отношение к Богу и к окружающим людям.

К. Лаврентьева:

— Кстати, это очень важная тема. Владыка, ведь сейчас очень много говорится о пасторской некомпетентности, о том, что священники иногда просто занимаются младостарчеством или дают... Не факт, что я так считаю, но просто идут об этом разговоры, что дают неуместные советы, которые могут вообще человеку очень сильно навредить.

Еп. Ириней:

— Да, я же как-то говорил в нашей беседе, что приходили ко мне и говорили снимать, делать что-то, потому что мы не в состоянии нести.

К. Лаврентьева:

— Вот. Но при этом очень много духовных, духоносных священнослужителей, к которым надо и нужно идти, и советоваться с ними, но мы же все люди. То есть как быть мирянину в случае, если он чувствует, что вдруг вот его духовник в данной ситуации ошибается? А он, может, вообще не ошибается? То есть где вот это мерило? Где понимать, что вот надо послушаться? А где надо понять, что мне надо к владыке Иринею пойти и ему сказать, что у меня сил не хватает, например, епитимью выполнять? Где вот эта граница?
Еп. Ириней

— Если нет сил, если разрушается семья, если нет роста по той причине, что священник наложил на меня ту или иную епитимью и нет роста.

К. Лаврентьева:

— А как понять, что нет роста? Может быть, ты растёшь в боли, например, через боль.

Еп. Ириней:

— Всё равно ты видишь, чувствуешь.

К. Лаврентьева:

— Чувствуешь, сердце всё равно откликается, да?

Еп. Ириней:

— Да, обязательно, да. И ты должен верить, что Господь через него действует, помогает. Но ты понимаешь, что мне предложил поднимать сто килограмм, а я не смогу. Я подниму их, но потом больше десять не смогу. И здесь то же самое. Поэтому, когда ко мне приходят, я говорю: «Идите обратно к духовнику, поговорите с ним, расскажите». Если его невозможно найти, если он далеко или просто он не хочет слышать, тогда в таком случае властью епископа, которая у тебя есть, ты уже можешь снимать то, что наложил кто-то. Но всё равно первое — это пойти к священнику.

К. Лаврентьева:

— Всё-таки надо попытаться договориться с духовником.

Еп. Ириней:

— Не то что договориться, а просто объяснить ему, что были силы — мог. Сейчас уже их намного меньше, поэтому помогите, сделаете, давайте... Решается таким образом. В совете спасение. И духовник — это не человек, который приказывает, а советует, предлагает то, что для вашего роста хорошо. Но если ты видишь, что не сможешь, сообщи. Подумаем. Вот важные слова. Попробуй — помогу. Попробуй, не получится — продолжим беседу. Требовать — нет.

К. Лаврентьева:

— То есть вы всё же считаете, что человеку нужен духовник. Христианину важно у кого-то окормляться.

Еп. Ириней:

— Важно, да.

К. Лаврентьева:

— Не будь сам себе режиссёр — это вот не очень хорошая история.

Еп. Ириней:

— Ну, если ты действительно достиг чего-то, если ты можешь, но всё равно ты должен советоваться. Потому что всегда подвижники уходили из-под друг друга: вдруг я ошибаюсь? Чтобы не ошибаться, лучше спрашивать совет у преуспевающего братика — учит и советует святитель Игнатий (Брянчанинов). Спрашивать — да.

К. Лаврентьева:

— Спасибо огромное за этот разговор. Очень долго я ещё будут обдумывать какие-то вещи. И вам, уважаемые радиослушатели, рекомендую, если кто-то в конце нашей программы присоединился к этому замечательному разговору, переслушать потом на сайте, потому что важные вещи сказал сегодня владыка. Да, у нас все эфиры замечательные, но вот как-то сегодня особенно я прониклась. Огромное спасибо. «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, уважаемые радиослушатели. У нас в гостях был владыка Орский и Гайский Ириней. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего вторника, до следующего «Пути к священству». Всего вам доброго и до свидания.

Еп. Ириней:

— С Богом! Дай Бог, братья и сёстры, заходя в помещение, снимать шапку, но не голову — берегите. И помните: она нужна, чтобы думать и принимать верные решения. С Богом!

К. Лаврентьева:

— Аминь.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Отдых в жизни современного христианина». Иеромонах Геннадий (Войтишко)
• «Просветительская миссия церковного искусства». Ольга Заводова
• «Сербский композитор русского происхождения Алексей Бутаков: музыка из лагеря для военнопленных». Елена Зелинская