Поделиться
Москва была пограничным городком Суздальской Земли, через который шла дорога из Южной Руси на северо-восток и другая дорога — от Новгорода к Дону. Значение этого последнего пути становится весьма заметным после нашествия Татар, когда заглох старый путь из Варяг в Греки.
Следом стало быстро возрастать и значение Москвы, где выгодно было останавливаться торговым людям и куда с разных сторон стекались товары. Все это началось во время княжения Даниила Александровича, сына Александра Невского.
Причем замечательно, что он сел в Москве почти грудным ребенком, и никто, несмотря на усобицы, не нападал на младенца-князя, не покушался овладеть его уделом.
Придя в возраст, Даниил стал во многом походить на своего знаменитого предка — Всеволода Большое Гнездо. Будучи весьма набожным и смиренным человеком, он так же, как и Всеволод, был горячо предан делу устроения своей Земли. При этом, неизбежно вовлекаемый в усобицы князей, он держал себя умеренно. Искренно старался гасить возникавшие ссоры, но отличался и большой храбростью. Так он побил множество татар, приведенных его противником — Рязанским князем Константином.
Даниил Московский скончался в 1303 году. А в следующем 1304 году умер и его брат, великий князь Андрей Александрович. Его бояре, имевшие при нем большое значение, самовластные, алчные и искусные в крамоле, переехали к Тверскому князю. Это послужило началом долголетней и кровавой борьбы между Тверью и Москвой.
Тверь быстро сделалась одним из сильнейших княжеств в Северо-Восточной Руси.
Ко времени кончины Даниила и Андрея Александровичей, здесь сидел их двоюродный брат — Михаил. Как старший в роде он считал, что великое княжение владимирское должно принадлежать ему. Но Даниил оставил несколько сыновей, из которых старший — решительный и крутой Юрий, считал себя тоже имеющим право на занятие старшего Владимирского стола.
Эти обстоятельства привели Москву и Тверь к борьбе между собой.
В 1313 году в Орде воцарился новый хан Узбек, и Михаил поспешил в Орду, так как от нового хана надлежало брать и новый ярлык на великое княжение. Этим воспользовались Новгородцы, которым давно были не по сердцу Тверские наместники. Они изгнали их и послали сказать Юрию, что зовут его к себе. Юрий согласился, но вскоре от Узбека пришло требование, чтобы он немедленно прибыл в Орду. А тем временем из Орды прибыл Михаил с татарской ратью, чтобы наказать Новгородцев за измену.
Новгородцы вышли к Торжку, но потерпели поражение и получили мир, давши за себя выкуп в 50.000 гривен серебра. В следующем году они опять изгнали наместников Михаила, и он снова пошел на них походом. Однако не имел успеха, так как войска его, заблудившись по лесам и болотам, стали погибать от голоду и едва вернулись домой.
Тем временем Юрий жил в Орде не даром. Он женился на любимой сестре Узбека — Кончаке, названной в крещении Агафьей, и успел себе выправить ярлык на великое княжение, после чего с молодой женою и Татарскою ратью пришел к Твери. Произошло побоище, в котором Юрий был наголову разбит, а тверичИ захватили в плен княгиню Кончаку. Вскоре, затем, был заключен мир между Михаилом и Юрием. Оба согласились идти опять в Орду и там порешить все свои споры. Но на несчастье Михаила скоропостижно умерла бывшая у него в плену Агафья-Кончака.
Был пущен слух о её отраве. Уже по дороге в Орду, Михаил убедился, что ему трудно будет сдобровать. Сыновья, Димитрий и Александр, говорили ему, чтобы он обождал с поездкой, пока не пройдет ханский гнев, а послал кого-либо из сыновей, но он решил ехать сам.
Михаил нашел Узбека при устье Дона. Здесь он полтора месяца, по обычаю разносил подарки Татарским князьям, ханшам и, наконец, самому Узбеку, который повелел: «сотворите суд князю Михаилу с князем Юрием Московским. Которого будет правда, того хочу жаловать, а виноватого повелю казнить». Обвинителем и судьей был назначен Ковгадый.
На суде Михаил защищался, но тщетно; у него скоро отобрали платье, отняли слуг, духовника, наложили на шею тяжелую колоду и погнали за Узбеком на охоту, на которую, по примеру Чингиз-хана, было собрано несколько сот тысяч народу, чтобы сгонять зверей с Кавказских гор. Во время пути, по ночам, руки Михаила забивали в колодки, и так как он постоянно читал Псалтирь, то отрок сидел перед ним и перевертывал листы. Орда остановилась под городом ДедЯковым. По дороге отрок говорил Михаилу: «Князь! проводники и лошади готовы; беги в горы, спаси жизнь свою». Михаил отказался. «Если я один спасусь, — говорил он, — а людей своих оставлю в беде, то какая мне будет слава?»
После двадцати четырех дней томления приближенный хана Ковгадый приказал привести Михаила на торг, поставил его перед собой на колени, всячески глумился и, наконец, объявил, что его простят, и он будет опять в чести у хана.
Надругавшись над несчастным, Ковгадый велел отвести его прочь; с тех пор на глазах Михаила всегда были слезы, потому что он предугадывал свою участь. Прошел еще день, и Михаил призвал сына своего Константина, чтобы объявить ему последнюю свою волю. Вдруг вскочил в шатёр отрок, который едва мог выговорить: «Господин князь, идут от хана Ковгадый и князь Юрий Даниилович со множеством народа, прямо к твоему шатру». Михаил тотчас встал и со вздохом сказал: «Знаю, зачем идут, убить меня». Между тем, палачи вошли в шатёр, схватили Михаила за колоду и ударили его об стену так, что шатёр проломился. Когда же Михаил вскочил на ноги, то на него бросилось множество убийц, повалили на землю и били пятами нещадно. Наконец, один из них, вероятно Русский, выхватил большой нож, ударил им Михаила в ребра и вырезал сердце.
За свою мученическую кончину князь Михаил Ярославович Тверской причтен нашей церковью к лику Святых. Тело его было доставлено в Русскую Землю и похоронено в 1319 году в Москве, в Спасском монастыре.
Алан Александр Милн. «Однажды давным-давно»: «День совершен, свят и безгрешен»
Поделиться
Фото: PxHere
Сегодня вспомним английского писателя и драматурга Алана Александра Милна, того самого, которому мы обязаны Винни-Пухом, Крошкой Ру, Тигрой и всеми-всеми-всеми. Есть у него повесть: «Однажды давным-давно» (не путайте с одноимённым американским сериалом!). Это произведение Милна наводит на мысли о ценности времени.
Действие повести происходит в сказочной стране Евлалии. Её жительница, маленькая девочка Уиггз, однажды совершает поступок, который был воспет поэтами, положен на музыку и стал национальным праздником.
Что же такого великого совершила девочка? Она целый день была хорошей. Ни больше и ни меньше. Встала по первому зову будильника. Умылась, убралась в комнате... и так далее. И так весь день. Ничего особенного Уиггз не предпринимает. Она просто один-единственный день проводит так, как следует его провести.
А мы способны на подобное? Этот вопрос воодушевляет, заряжает здоровым задором — что, даже столь малое мы не в состоянии сделать?! Именно о таком задоре святой Паисий Афонский, подвижник двадцатого века, говорит: «Нам нужен напор, порыв! Не бедолагами быть, а с духовной отвагой воевать с тангалашкой» (так преподобный называл дьявола).
«Всякий шаг, всякое слово, даже движение и взгляд — всё можно обратить в средство ходить в воле Божией», — пишет святитель Феофан Затворник. А ведь тут и кроется ответ на вопрос, с которого мы начали сегодня. Если постараться сделать каждый день достойным — то это станет лучшим способом провести и свой последний день.
Автор: Анастасия Андреева
Все выпуски программы: ПроЧтение
Как отличить смирение от безволия. Алёна Боголюбова
Поделиться
Был у меня на работе такой случай: я смирилась с лишением премии. Отказалась бороться за треть своей зарплаты. Понимала, что решение несправедливое, но промолчала. Решила, что это произошло по воле Божьей. Так я себе представляла смирение в начале моего воцерковления. Сейчас, конечно, понимаю, что это была ошибка, но тогда... Тогда меня, по духовной неопытности, бросало в крайности, и эта история — показательная.
Сбой, из-за которого я осталась без премии, произошёл в бухгалтерской программе. Но выяснилось это гораздо позже. И то, никто о нём бы не узнал, если бы я не рассказала о своём в кавычках «подвиге» священнику.
— С чего ты взяла, что это смирение? — с досадой реагировал батюшка. — Да разве так смиряются? Это безволие. Ты просто решила плыть по течению.
То есть, отказ разобраться в обстоятельствах я выдала за упование на Бога. И священник резонно указал мне на ошибку в понимании сути Православия. Он будто встряхнул меня словами о том, что Спаситель не призывал людей быть пассивными.
Но как распознать грань между смирением и безволием? Отвечая на этот вопрос, батюшка обратил моё внимание на то, что я не просто так рассказала об этой истории на исповеди.
— У тебя поэтому и нет мира на душе, что ты поступила не по Божьей воле, — сказал он. — Смущение сопровождается сомнениями. Это и есть сигнал, на который нужно обратить внимание. Когда нет уверенности, как поступить, — нужно молиться и выбирать тот путь, где душа будет спокойна.
После разговора со священником я инициировала служебную проверку. В итоге, наши программисты нашли компьютерную ошибку, которая, к слову, могла повториться с другими людьми. Слава Богу, этого не произошло. Мне выплатили премию, и на душе действительно стало спокойно. Не только потому, что это была солидная часть зарплаты, а скорее потому, что в этом чувствовалось правильность происходящего. Будто я делаю всё именно так, как того хочет Господь.
Эта история научила меня нескольким важным вещам: во-первых, то, что я считаю смирением, — не всегда является таковым; во-вторых, смущение на душе — это сигнал, который помогает принять правильное решение; в-третьих — пренебрегать честно заработанными деньгами также плохо, как быть расточительной. На последнее, кстати, мне также указал священник, напомнив слова Амвросия Оптинского о том, что «безрассудно быть пристрастным к деньгам, и нерассудно пренебрегать ими».
Я поняла, что Бог не хотел лишать меня премии или проверять мою готовность смиряться. Он показал, что смирение — это сила. А плыть по течение — безволие, то есть слабость. И мы, во что бы то ни стало, должны рассуждать и действовать, чтобы сохранить мир в душе. Божий мир.
Автор: Алёна Боголюбова
Все выпуски программы Частное мнение
13 октября. О подаянии
Поделиться
В 6-й главе Евангелия от Луки есть слова Христа: «Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад».
О подаянии — игумен Лука Степанов.
Когда говорит Господь о подаянии всякому нуждающемуся, то речь идёт прежде всего о дневном пропитании. Речь не идёт о пожизненном снабжении всякого, кто сказал: «Ну, теперь ты будешь меня кормить». Такого порядка не было заведено ни в монастырях, ни в апостольском собрании.
Напротив, мы знаем слово апостола Петра: «Кто не работает, да не ест в ваших сообществах, но всякому нуждающемуся или голодному поддержать его жизненные силы необходимо тогда, когда у тебя есть эта возможность». Ну, а про практическое исполнение слов о нетребовании назад одолженного скажу следующее: необходимо давать в долг столько, сколько ты не пожалеешь потерять. И сам этой практикой пользуюсь по жизни, когда кто-либо обращается с тревожной и напряжённой просьбой: «Вот мне нужно 40 тысяч, а я обязательно отдам, когда будет у меня, и очень скоро появится эта возможность».
Ни за кем же священник не станет ходить: «Верни мне, верни, что обещал». Поэтому с лёгким сердцем отдаёшь столько, сколько тебе не жалко потерять, со словами: «Вот вам во славу Божию, если это сейчас, возможно, для меня такая милостыня, а уж о возвращении особенно не беспокойтесь».
И тогда вы всё-таки исполняете по мере сил своих и просьбу того, кто за займом к вам обращается, но, при этом предоставляя этот посильный займ, оставляете сердце своё свободным и не будете преследовать этого человека за невозвращённые вовремя деньги.
Все выпуски программы Актуальная тема
