"Поиск света в сложных ситуациях". Светлый вечер с прот. Валерием Барановым и Оксаной Орловой (17.02.2017)

А.Пичугин

— В студии светлого радио приветствуем вас мы — Алла Митрофанова.

А.Митрофанова

— Алексей Пичугин.

А.Пичугин

— Сегодня вместе с нами в этой студии протоиерей Валерий Баранов — штатный священник Центра помощи больным БАС, здравствуйте!

В.Баранов

— Добрый вечер!

А.Пичугин

— Оксана Орлова — психотерапевт, эксперт фонда «Живи сейчас», консультант службы БАС Марфо-Мариинского медицинского центра, здравствуйте!

О.Орлова

— Здравствуйте!

А.Митрофанова

— Мы пока не расшифровали эту аббревиатуру, мы вам предоставим эту возможность. Потому что мы, как люди непрофессиональные с Лешей, можем ошибиться с произношением. Но смысл нашего разговора в чем, бывает такое в нашей жизни, что какие-то невероятно сложные жизненные ситуации, либо с близкими, либо на работе, либо как-то еще, они нас придавливают к асфальту и мы чувствуем, что по нам просто едут катком. И в этой ситуации такой, знаете, кромешный мрак, беспросветно все и как-то тяжело и так далее. Но все познается в сравнении, потому что вокруг нас есть люди, которым в этот момент гораздо тяжелее и они умудряются в таких ситуациях, даже еще более сложных, сохранять какой-то внутренний свет. Как это возможно, я не знаю, в чем здесь секрет, я надеюсь, что мы сегодня об этом поговорим. И мне бы хотелось, чтобы наши гости прежде всего расшифровали, что такое БАС — этот боковой амиотрофический склероз.

В.Баранов

— Я хотел бы немножко уточнить и это очень важно, не умудряются, а проявляются. В этой ситуации люди, как лакмус проявляют свое внутреннее состояние, на самом деле, как они готовы принять таких испытаний внезапных, неожиданных, о которых им никто не говорил, не ожидал. Болезнь очень редкая на самом деле, она проявляется во всем мире и сейчас это очень значимо, стали заниматься ею вплотную, была даже акция — облейся холодной водой в странах Западной Европы проходила такая, помните, привлекали внимание к этой болезни.

А.Митрофанова

— Да, помню, специфическим образом.

В.Баранов

— Она такая болезнь проявляется от двух до пяти человек на 100 000 населения, поэтому чем такая агломерация живая больше, тем больше этих и людей здесь находится — Москва большой город, естественно, и тут у нас около 120 человек только зарегистрированных даже.

О.Орлова

— Ну, у нас в службе, а так, наверное, все-таки больше.

В.Баранов

— В службе, а так их намного больше, конечно, исходя из этой пропорции.

О.Орлова

— Около 700-800 человек на Москву.

В.Баранов

— Такая пропорция соблюдается во всем мире. То есть это не то, что именно в Москве экология, что-то значимое, или еще какие-то другие причины. Это независимо от цвета кожи и так далее. Это проявляется генетический такой непредсказуемый сбой. Я вообще в первый раз узнал, еще за несколько лет до этого, когда был такой помните, был такой композитор великолепный — Владимир Мигуля — светлые песни такие были у него. И вдруг, я смотрел фильм документальный и в конце фильма показывают этого светлого человека, лежащего неподвижно совершенно и у меня тогда промелькнул какой-то даже не то, что интерес, а внимание привлекло — человек только мог говорить, а все тело обездвижено совершенно, расслабленное. И оказалось, что именно это и есть боковой амиотрофический склероз, или болезнь двигательных нейронов, когда во всем теле внезапно и это возраст тоже мало имеет значение, но в основном, это после 30-40, но бывает и с 20, и до 80 лет у нас есть, то есть это никаких нет таких особых рамок возрастных и пола тоже нет рамок. Профессии, социального происхождения, спортивного прошлого — нет никакого. Просто проявляется, как такое вот статистическое проявление этой болезни. Она должна проявиться и проявляется в тех людях, которые это несут.

А.Митрофанова

— И здесь знаете, часто в таких ситуациях, мы люди, нам свойственно это, задаем вопрос: «За что?» Почему у всех остальных все нормально, а именно в этом случае так-то и так-то.

В.Баранов

— Да, очень правильный вопрос.

А.Митрофанова

— Правильный, Вы считаете?

В.Баранов

— Правильный, потому что, навещая одного, уже умершего нашего пациента, у него очень быстро развивалась болезнь, БАС сокращенно, она имеет такую особенность, когда есть медленные формы — стабильные, а есть очень быстрые — такие прогрессирующие формы. И вот этот человек, капитан первого ранга в отставке, у него очень быстрая форма. Буквально за полгода он бравого человека, который в отставке, только жить начал, дочь у него поступает, планы такие настроил. И вдруг он резко начинает ослабевать — руки, ноги, он лежит и я когда пришел, я поразился, этот военный человек, он лежит и плачет, у него текут слезы. И я стал понимать, что людям надо немножко привыкнуть к этому состоянию, когда это внезапно быстро проходит такое изменение, они это очень тяжело воспринимают. Когда постепенно, они понимают, что это так, что нужно жить с этим, и нужно не просто существовать, а жить. И каждый проявляется, как я уже говорил, свои внутренние качества.

А.Пичугин

— Мы можем вспомнить, что из известных людей, я сейчас смотрю тоже статистику — Стивен Хоккинг физик, которого, я думаю, что все наши слушатели знают и Джейсон Беккер — тоже известный музыкант гитарист, больны БАС. В случае Стивена Хоккинга, думаю многие видели его по телевизору, и то, как он выглядит, и то, как он может общаться, но у него состояние, насколько я понимаю, стабилизировано и болезнь не прогрессирует?

О.Орлова

— Вы знаете, это уникальная ситуация про Хоккинга, правда, и все удивляются, и мы не знаем, каким образом это происходит и может быть потому что он как-то функционирует определенным образом, были какие-то разговоры про искусственное легкое, или еще что-то. Но действительно у него есть небольшое количество мышц, которые по-прежнему сохраняются в действии, минимальные на самом деле и под него написана целая программа компьютерная, когда он передает свои мысли и для нас — это конечно такой вдохновляющий пример, что когда-нибудь будет возможно, либо замедлить болезнь, либо вообще когда-нибудь мы станем, как служба ненужными, потому что от этой болезни найдут лечение.

А.Митрофанова

— Дай Бог, чтобы так когда-то случилось. Вообще, вы знаете, среди моих знакомых нет людей, которые бы страдали этим заболеванием, но я еще была совсем, наверное, юной такой журналисткой и делала интервью для журнала «Фома» с потрясающей художницей — Людмилой Киселевой, которая живет в городе Боровск — это старинный город в Калужской области. Ее там знают все, потому что именно она была тем человеком, который отстоял местный храм, когда он уже рушился, вообще, еще такой излет советской эпохи, она смотрела, как обрушается луковка этого храма и что-то там она предприняла для того, чтобы спасти, чтобы устояло это сокровище, которое она видела из окна. И сделать ей это было довольно сложно, потому что она с детства не двигалась, она не ходила, точнее сказать, а потом у нее эта болезнь прогрессировала-прогрессировала. И в итоге, когда мы с ней познакомились, она лежала уже на кровати и у нее работал один палец — указательный палец на правой руке. Как выглядит ее жизнь — бесконечные звонки совершенно разных людей ей и ее тоже этим разным людям, ей звонят те люди, которые готовы оказать помощь, потому что знают, что у нее есть список тех, кому эта помощь необходима: «Людмила Георгиевна, мы можем привести то-то и то-то, скажите, кому это нужно?», «Людмила Георгиевна, появились такие-то, такие-то деньги, скажите, кому помочь?» и она сообщает, что в этой семье сейчас закончились лекарства, вот здесь приюту детскому нужно то-то и то-то и так далее, там какие-то продукты, или что-то еще. Точно также к ней обращаются люди, которым такая помощь нужна. Они говорят: «Людмила Георгиевна, может быть у Вас будет возможность, имейте нас в виду, пожалуйста и так далее». Это какая-то невероятная просто была история, такой жизненной гиперактивности. Вокруг нее все кипело и бурлило, а у нее, она этим своим единственным пальцем, который у нее двигался, она нажимала на кнопки телефона, ну и разговаривала. Она красотка необыкновенная, у нее муж, который ее обожает, носил ее на руках — я это сама видела. У них всегда в доме много народа, всегда наготовлена куча еды и к ней всегда приходят люди, которым хочется почувствовать какое-то тепло что ли, почувствовать силу и поверить в свои собственные силы, потому что, когда видишь, сколько делает такой человек, внезапно задаешь вопрос себе.

А.Пичугин

— А что делаешь ты?

А.Митрофанова

— Да, у тебя две руки, две ноги, все прекрасно, замечательно, голова и? И дальше понимаете, да? И к ней таких людей приходило много во всяком случае, когда мы с ней виделись. Ощущение сильнейшее, просто прямо, я не знаю, пища для ума была у меня на несколько лет, я переосмысляла. При этом она художница, она, когда у нее еще руки двигались, она рисовала — прекрасная графика у нее, она великолепно пишет, то есть у нее чувство слога, все. Она член Союза журналистов, по-моему, если я не ошибаюсь. Ну вот понимаете, такое бывает. Или скажем, Рубен Гарсия Гонсалес Гальего, который написал «Белое на черном», помните такая книга выходила? Тоже человек с заболеванием, которое на взгляд со стороны, с активной жизнью несовместимо и при этом он сворачивает горы. Как это объяснить, я не знаю. Может быть вы, исходя из вашего опыта работы с людьми, с заболеванием БАС, можете рассказать, что это за явление такое?

В.Баранов

— Ну, тут можно сказать, знаете, есть люди катализаторы, когда крупинка вокруг себя, как скисает тесто, Господь в притче говорит, от закваски, так и они. Или можно еще о той же притче, что вы свет миру и лампу не ставят под стол, а ставят на стол, чтобы она освещала. И вот именно люди так, они освещают свою жизнь, и вокруг них собираются те люди и их пример становится основой для дальнейшей жизни многих других людей. Видя, как они достойно переносят эти испытания, которые даны им не за что-то, а для чего-то, вот все-таки надо говорить — для того, чтобы они проявили себя, как свет миру, вот Господь попускает так, и поэтому эти люди обладают такой особенностью. У нас, Вы сказали, а у нас есть тоже такая Илиана Васильева, у нее два пальчика действуют, но она до сих пор сотрудник одного из банков достаточно больших и она работает там в отделе с общественностью и до сих пор она, когда я приходил, она писала, у нее специальный прибор такой есть, который пишет на компьютере, и она написала, что очень ее поддерживает то, что люди профессиональные, с которыми она работала много лет — ее не оставили и более того, оставили в штате этой организации, то есть так достойно они поступили с ней, это дает ей силы. Хотя сама она, знаете, если видели, я присутствовал, когда ее сиделка переносила, вот кукла Тутси из фильма «Три толстяка» — совершенно расслабленная. Все расслаблено и только улыбка ее, глаза, лицо само, оно выражает, что в этом теле есть тот дух, та душа, которая может все это нести и более того, и даже с другими людьми. Она очень большую переписку ведет в социальных сетях и постоянно находится в общении с другими людьми. Поэтому тут можно так сказать, что это так проявляет Господь, этот свет дает через таких людей. Сила Божья в немощи совершается — это еще давно заметили. Многие люди даже, допустим, святые наши, как Амвросий Оптинский — многие годы лежал практически, но тем не менее, вокруг него тысячи-тысячи людей к нему приходили и обретали тот покой и внутренний мир, которого нам всем не хватает в этом мире. Нам что не хватает — мира внутреннего, спокойствия, уверенности в себе. Страсти бурлят внутри. А человек, которым уже такие физиологически осечены многие страсти грубые телесные, он начинает жить внутренней жизнью. И я хочу сказать, что абсолютное большинство из тех, с кем мы занимаемся, они настроены позитивно и оптимистично в том смысле, что не сдается ни одной позиции. Я всегда, когда прихожу, я говорю: «Что вы? Как вы? Не сдаете ничего?» — они: «Нет, нет. Мы вот это-это делаем, выходим, стараемся». То есть они не хотят это. Я всегда говорю, что да, сейчас эта болезнь пока такая, но ведется большая работа, собирается материала очень много и неминуемо это количество перейдет в качество и все-таки в дальнейшем неизбежно найдется метод лечения.

А.Пичугин

— Напомним, что протоиерей Валерий Баранов — штатный священник центра помощи больным БАС и Оксана Орлова — психотерапевт, эксперт фонда «Живи сейчас», консультант службы «БАС» Марфо-Мариинского медицинского центра здесь в студии светлого радио. Болезнь, насколько я понимаю, с середины XIX века наблюдается.

О.Орлова

— Диагностируется.

А.Пичугин

— Диагностируется, да и изучена она с тех пор все равно очень плохо?

О.Орлова

— Да, действительно так и сейчас по-прежнему ведутся большие исследования — что это такое, какие причины и что можно сделать с этим, так как заболевание редкое, то соответственно достаточно сложно провести исследования, кажется, что тебя это не коснется и деньги на это выделяются все-таки небольшие на исследование. Но как правило исследования ведутся больше за рубежом, у нас тоже, но в минимальной степени.

А.Пичугин

— А вот кстати, про разницу в подходе за рубежом и у нас. Я так понимаю, что статистика может говорить, что примерно одинаковое количество больных БАС, что здесь, что на западе — не важно, это от страны не зависит. Но условия, в которых люди находятся и методы лечения, там все-таки уже комплексно как-то разработаны лучше.

О.Орлова

— Да, я думаю, что разница все-таки есть, потому что первая проблема, с которой здесь мы сталкиваемся, когда человек узнает о своем диагнозе. И это в лучшем случае, если врач ему это говорит, бывает так, что врач говорит, например, родственнику, а не самому человеку, который болеет. Но если человеку говорят, то фактически ему говорят, что дальше идите умирать домой.

А.Пичугин

— А как долго может длиться болезнь?

О.Орлова

— Видите, статистика опять же разная, то есть бывает так, что полгода, а бывает 18-20 лет, например, мы знаем такие цифры. И поэтому как раз никто не знает, как это закончится, с какой прогрессией это будет длится.

А.Пичугин

— Тут даже скорее вопрос о том, сколь долго человек может вести активную жизнь до того момента, как он сляжет — тоже по-разному, да?

О.Орлова

— Если бы это было известно... нет, как правило — это все-таки какой-то период времени, когда болезнь постепенно развивается, а потом, видимо, этих клеток еще достаточно бывает, а потом в дальнейшем как будто организм обрушивается, то есть очень быстрая динамика потом начинается.

А.Митрофанова

— Оксана, скажите, пожалуйста, вот отец Валерий упомянул улыбку на лице людей, с которыми вы общаетесь, страдающих этим заболеванием. Откуда улыбка? Что это такое? Вот женщина, которая работает в банке с этой болезнью БАС, откуда у нее улыбка на лице, как это возможно?

О.Орлова

— Вы знаете, я бы все-таки здесь сделала добавление к отцу Валерию, что я замечаю, что этим заболеванием часто болеют люди, которые как раз по жизни гиперактивные, опираются на себя, такие энергичные, цельные, сила воли у них очень мощно развита. Каждый боится на самом деле, что такое произойдет, никакой страховки, никакой гарантии. Просто к тому, что у людей вообще-то очень простроен организм, как правило, есть достиженческая такая сфера, есть такой механизм, когда сам себя вытаскиваешь за шкирку и начинаешь себя трясти и куда-то двигать вперед — это так. Потом, мне кажется, что то, что Вы описывали по эту художницу...

А.Митрофанова

— Людмилу Киселеву.

О.Орлова

— Да, и вот про нашу Юлиану Васильеву, у нас есть еще прекрасные люди, которые в нашей службе находятся.

В.Баранов

— Шестимерова Татьяна.

О.Орлова

— Вика Петрова.

В.Баранов

— Очень много можно назвать.

О.Орлова

— Да, мы очень много можем говорить. Все-таки, знаете, важно еще на каком этапе это происходит. Потому что изначально конечно, когда узнает человек — это не бывает улыбка сначала конечно. Это шок, это сначала такое оглушение, когда человек боится и не понимает, что дальше делать и куда бежать. Это игнорирование ситуации: нет-нет, это отрицание такое, это ошиблись, это не со мной, мы сейчас вылечимся, мы сейчас к тому знахарю, к этому знахарю поедем. Потом бывает переживание, когда начинается такой гнев: а почему? А почему вы все живете, а это со мной произошло? Гнев к Богу бывает и за что мне это? Как же так? Почему со мной? Я вот все старался делал так, как положено, а получается...

В.Баранов

— По крайней мере, как все жил, а кто-то живет и бесчинствует, а я тут лежу.

О.Орлова

— Потом дальше — это все-таки некая такая апатия, депрессия может быть. Человек отворачивается к стенке и не хочет никого видеть. Понимаете, на определенном этапе, когда человек все-таки смиряется, когда он говорит: «Да, это так».

А.Митрофанова

— Это четвертый этап, насколько я понимаю, в основном — те фазы, которые Вы описываете, это то, что нам в этой студии рассказывали по поводу онкологических заболеваний, здесь примерно то же самое.

О.Орлова

— Да, это правда похоже на то — это переживание, утрата, горе собственной смертности, просто так как эта болезнь на данный момент неизлечима, то действительно здесь можно говорить, что это все-таки заданные рамки, границы какие-то и действительно у человека тогда начинает именно эта динамика происходить. Я бы знаете, как даже сказала, что вот не именно этапы, а как задачи, которые он должен решить на каждом этапе. И эта задача — понять, да, это так, правда действительно так. Я не буду смотреть в другую сторону, я правда умираю. У меня сейчас есть контакт с людьми, пока я могу рукой писать, или говорить, потому что потом это исчезнет, взгляд может быть только и все — единственный контакт и это самое сложное на самом деле. Пока я успеваю еще что-то делать, могу я как-то свою жизнь увековечить, попробовать что-то, что-то договорить другому, что-то доуслышать, когда можно еще проконтактировать с другим человеком, написать о своей большой семье, например, своим потомкам что-то оставить. Мне кажется — это очень важно.

А.Митрофанова

— То есть, наступает такой момент активности до того... чтобы успеть, успеть максимально сделать, не откладывать на завтра. Вот тут включается этот самый режим, про который все мы знаем, что хорошо бы жить именно так, не откладывая на завтра, или живи каждый день, как последний.

О.Орлова

— Живи сейчас.

А.Митрофанова

— Живи сейчас, вглядывайся в мгновение, пытайся в нем разглядеть какие-то подсказки, или расширить свои знания о жизни. Но, послушайте, но кто из нас в каждый момент жизни это все осознает? Конечно же нет. И конечно мы склонны к всяким там стенаниям, по поводу того, что что-то у нас не так. Поэтому уникальны эти люди, которые другой пример показывают — это же, я не знаю как, что это такое.

В.Баранов

— Ну да, мы по естеству душевному — душа то бессмертна и устроена так, что все forever будет, навсегда. Но это беда совсем не навсегда, как в одной песне поется. Я что хочу сказать, у нас в отделении Святителя Алексия лежала женщина, которая писала сказки для детей.

О.Орлова

— Татьяна.

В.Баранов

— Татьяна, да. Я ее навещал, она писала сказки, мы все хотели почитать. Я потом через неделю пришел, но ее уже нет. Но тем не менее, она до последних минут своей жизни писала сказки для детей.

А.Митрофанова

— А они изданы где-то?

О.Орлова

— Сейчас рассматривается этот вопрос.

В.Баранов

— Рассматриваем, их собирают и хотели бы такой вид.

А.Митрофанова

— Ну дай Бог.

А.Пичугин

— Она начала писать сказки, будучи уже больным человеком?

В.Баранов

— Да, именно это ее подвигло так.

А.Пичугин

— Кстати, Алла, пока не забыл, прости — я посмотрел, очень вовремя ты про художницу Киселеву рассказала, потому что ей на днях 75 лет исполнилось.

А.Митрофанова

— Ах, как замечательно. Людмила Георгиевна, сердечно поздравляем, если Вы слышите нас, или кто-то из Ваших близких, передайте, пожалуйста низкий поклон, потому что таким людям, я считаю, надо ставить памятники и чем больше, тем лучше. Вот именно таким людям ставить памятники — они показывают, как надо жить. А что касается президента вашего фонда, или не знаю, как правильно назвать — Виктория Петрова. У нее тоже ведь какая-то история не случайная и вообще как ваш фонд возник, почему вы стали этим заниматься? Что к этому привело? Какие события?

О.Орлова

— Мы столкнулись с тем, что у нашего родоначальника, как это сказать — Наташи Семиной, у нее умирал отчим от заболевания БАС и она сама столкнулась с тем, что у нас в стране фактически ничего нет. В больницу положить человека невозможно, в хоспис невозможно, медицинской помощи практически никакой — вся ноша на плечах родственников. И она, и наш невролог — Лев Брылев, фактически начали эту тему развивать. Сначала происходили чудеса, когда они примерно посчитали, сколько им нужно денег для того, чтобы хоть какую-то медицинскую выездную команду организовать — ну там, медсестру, какое-то оборудование минимальное. И как мне Наташа рассказывала, пришли они к матушке в обитель и вдруг звонок от спонсора целевой: вот есть такое количество денег, надо вам?

А.Митрофанова

— Классика жанра такая.

О.Орлова

— А вот, пожалуйста — был бы вопрос, а ответы найдутся. И дальше постепенно начали развивать. Я пришла в службу через год после того, как она существовала уже. И сейчас уже года четыре, наверное, я в службе. И то, что я сейчас вижу, там действительно происходят такие вещи, которые... ну вот начинаешь что-то делать и мир отзывается. Сейчас у нас уже есть, собственно, отвечая на Ваш вопрос, в чем разница между подходами у нас в стране и за рубежом. У нас мы пытаемся сделать комплексный подход. Уникальность нашей службы в том, что у нас есть координатор, у нас есть медсестры, у нас есть неврологи, у нас священники, у нас психологи, у нас социальный работник. У нас существуют такие клиники, когда раз в месяц, кто может, приезжают к нам и проходят комплексное обследование. Сами пациенты и родственники могут послушать, основные вопросы позадавать. Мы выезжаем на дом, мы ведем группы... я лично веду группу психологической поддержки для родственников БАС. Есть у нас психолог, который работает, ведет группу по утрате с родственниками тех, кто уже умер. Более того, я работаю с нашей службой выездной. У нас есть группа поддержки, чтобы мы сами не выгорали, какие-то мини-лекции я читала про семейную терапию, чтобы наши люди понимали, куда они попадают, какую роль, какое место они занимают в семьях.

А.Пичугин

— А сколько у вас подопечных, еще раз напомните?

О.Орлова

— Сейчас примерно 120, но в Москве больше людей.

А.Пичугин

— А еще раз напомните, пожалуйста, сколько примерно по статистике в Москве вообще больных БАС?

О.Орлова

— Я слышала цифру 700-800 примерно, но это конечно надо уточнять, потому что...

В.Баранов

— Проблема с диагностикой.

О.Орлова

— Многие просто не знают, это про Москву мы говорим только.

А.Пичугин

— Если вы даже больше, чем 1/7 из них опекаете, то это конечно очень неплохо.

О.Орлова

— Во всяком случае, точно количество людей, к нам все больше и больше с прогрессией увеличивается.

В.Баранов

— И более того, даже за это прошедшее время, за год прошедший я видел, приехали из Петербурга, там организовалось, из Минска приезжают, из Казани. То есть зная, что тут есть, приезжают из других больших городов, чтобы это движение было.

О.Орлова

— Там еще большая идет работа, фонд старается работать еще... находит неврологов в разных других городах и пытается с ними контактировать, потому что конечно ситуация вообще в России другая. То есть человек, врач, в лучшем случае в учебнике читал про это заболевание, он может быть никогда и не сталкивался. Он просто не понимает. Совершенно другая история про медицинские препараты, которые даются, потому что есть некая такая здесь тема, что у нас можно в стране и чем пользуются за рубежом — тоже большой вопрос.

В.Баранов

— Все-таки я хотел добавить, вот онкология, да, у вас был эфир, все-таки онкология подразумевает какие-то методы лечения, которые уже опробованы — химиотерапия и операционные какие-то виды. Подразумевается, что бывают и случаи каких-то позитивных изменений. А это собственно, как такового лечения нет.

О.Орлова

— Есть только сопровождение фактически.

В.Баранов

— Только сопровождение человека, участие, соучастие в его жизни.

А.Пичугин

— Давайте вернемся через минуту. Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня протоиерей Валерий Баранов — штатный священник Центра помощи больным БАС и Оксана Орлова — психотерапевт, эксперт фонда «Живи сейчас», консультант службы «БАС» Марфо-Мариинского медицинского центра. Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин. Через минуту снова здесь.

А.Митрофанова

— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели. Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова и напомню, в гостях у нас сегодня протоиерей Валерий Баранов — штатный священник Центра помощи людям с заболеванием БАС и Оксана Орлова — психотерапевт, эксперт фонда «Живи сейчас», консультант службы «БАС» Марфо-Мариинского медицинского центра. Оксана, Вы сказали, что ведете группу поддержки для родственников людей, которые страдают этим заболеванием. Мне кажется, что это тоже такая особая категория людей, которые не отказываются от своего близкого человека в эту трудную минуту, они стараются максимально наоборот обеспечить ему комфорт и создать вокруг него условия, чтобы он до последнего мог как-то работать, что-то делать, чувствовать себя нужным и реализованным. Что для таких людей, в таких ситуациях для родственников бывает особенно важно понимать, как Вы считаете?

О.Орлова

— Важно понимать, что родственники находятся в одной связке с этим человеком и человек, который болеет БАС, зависит от этих родственников. И это всегда палка о двух концах. С одной стороны, это некое все время отодвигание себя, когда действительно он умирает и для него важнее что-то, я себя могу попридержать. А с другой стороны все время настаивать на том, что я тоже живой человек. Очень часто у родственников, которые ухаживают за нашими пациентами возникает чувство вины про то, что фактически они продолжают жить, а здесь другой человек — близкий, любимый человек уходит из жизни — это сложные переживания, на том чувстве вины люди начинают себя просто поедать и всячески разрушать.

А.Пичугин

— Наверное, у пациентов тоже чувство вины бывает?

О.Орлова

— Конечно — это всегда с двух сторон. И один человек чувствует, что он не может оказать какую-то функциональную помощь, часто наши люди говорят, что я чувствую себя балластом, который ничего не может сделать и тогда родственник начинает искать те ресурсы, говорит, что ты мне важен просто с тобой разговаривать, мне важно, как ты относишься. Много всяких новых жизненных ресурсов здесь находится. Совершенно может поменяться качество общения между ними. А про родственников самих, конечно же здесь такая тема про то, что бывает сдерживаемый какой-то гнев. Например, он терпит-терпит, потом срывается, кричит, чувствует вину — ну что же это я себе такое позволяю — опять начинает пружинка сжиматься-сжиматься. И такой цикл по которому ходит родственник. И собственно группа поддержки — это, во-первых, для того, чтобы они увидели, что не только они одни такие, что эта ситуация понятная, что переживания знакомые, что он не один в этой ситуации. И во-вторых, как-то легализовать, что действительно он может быть имеет право что-то сделать для себя, например, наш фонд предоставляет каких-то сиделок сменных, например, которые могут на час, на два прийти и помочь. Но понимаете, человек родственник часто просто не позволяет себе уйти на этот час-два.

А.Пичугин

— Работа, ну понятно же, что люди работают многие.

О.Орлова

— И спать люди хотят, а это круглосуточный уход. И просто бывает так, что ты в этом спасательстве настолько хоронишь себя раньше, фактически, чем все это происходит, что ты фактически сам уже не живешь. А когда тебе говорят: «Давай, вот тебе полчаса, иди и с подружкой кофе попей», — «Нет, я не могу, я не могу оставить». И все время такая привязка.

А.Пичугин

— Самое время, наверное, ваши контакты и координаты дать, потому что все то, о чем Вы говорите, может быть сподвигнет кого-то и помочь фонду. Сайт alsfund.ru, правильно?

О.Орлова

— Да, все правильно.

А.Пичугин

— alsfund.ru — там есть раздел «Сделать пожертвование». «Как помочь» и там пожертвования. Здесь нет коротких номеров телефонов, просто через сайт перевод суммой. Ну и здесь же рассказывается, как стать волонтером, быть может кто-то захочет помочь таким образом.

О.Орлова

— Да, у нас бывают добровольцы, которые иногда приходят в семью и разговаривают, иногда помогают людям выйти на улицу погулять, когда есть такая возможность, с собакой выйти, где-то что-то с детьми помочь, потому что вся семья задействована и бывает, просто нужен человек со стороны, как такое свежее дыхание, когда семья чуть-чуть переключается.

В.Баранов

— У нас волонтеры, женщины эти оказались, развозили нас целыми днями — подарки рождественские развозили. Очень прекрасные женщины на дорогих машинах, они свое время уделили, именно вот так, чтобы принять участие. С нами заходили вместе к этим людям. Но я хотел добавить, что территориально больница находится Святителя Алексия — там отдел у нас сам, Анна Касьян...

А.Пичугин

— На Ленинском проспекте.

В.Баранов

— На Ленинском проспекте, да.

А.Пичугин

— Бывшая Пятая Градская. А Вы единственный священник в Москве, который занимается пациентами БАС?

В.Баранов

— У нас еще отец Антоний периодически привлекается.

О.Орлова

— Отец Антоний Игнатьев, да.

В.Баранов

— Так что нет, я просто как-то уже...

О.Орлова

— Постоянный наш батюшка.

В.Баранов

— Как владыка Пантелеимон нас опекает, благословил, по его благословению я занимаюсь.

А.Митрофанова

— Я так понимаю, что для ваших пациентов все это бесплатно? Все, что вы делаете?

О.Орлова

— Да, конечно, то есть, если у нас есть возможность опять же, сказали, что можно помощь оказать, есть целевая помощь, например, на сиделок, на аппараты, которые поддерживают качество жизни людей. И люди, которые обращаются в фонд, у них есть возможность это получить, или встать в очередь и получить.

В.Баранов

— Это принцип — безвозмездно.

А.Пичугин

— А мы Вас представляем, как штатного священника Центра помощи БАС, то есть официально Ваше место служения — это центр.

В.Баранов

— Да, больница Святителя Алексия, да, там этот у нас отдел.

А.Митрофанова

— Еще раз напомним адрес сайта на котором можно сделать пожертвование. Работает это так: люди жертвуют деньги, а вы потом эти деньги тратите на оборудование, на сиделок, на лекарства, на то, чтобы обеспечить людям с заболеванием БАС максимально комфортное качество жизни, комфортное пребывание здесь. Адрес сайта alsfund.ru. Вы знаете, когда речь заходит о таких серьезных вещах в жизни, таких серьезных испытаниях, то опять же, понимаете, этот вопрос: «За что?», или «Для чего?», он возникает в голове как-то сам собой что ли. И в поисках ответа на него, кто-то для себя начинает понимать... ну, все мы знаем, что человек не только смертен, но еще и внезапно смертен и просто кто-то знает, сколько ему осталось, а кто-то нет, в этом принципиальная разница. Но все равно на этом пути у нас как-то обостряется что ли, когда начинаешь о таких вещах думать, пытаться размышлять об этом, обостряется ощущение того, что надо как-то выстраивать что ли свои отношения не только здесь, но и там. Вот с тем, что будет там. А про то, что там, мы на самом деле, живя здесь, практически ничего не знаем. И как здесь быть? Как в такой сложной ситуации почувствовать что ли присутствие Бога? Понять, что это возможно, что это реальность? Что это другое измерение нашей жизни, но уже здесь, а не только там.

В.Баранов

— Как апостол Павел писал в своих посланиях, что это не ухо не слышало, не око не видело человеческое и невозможно это человеческими терминами описать, быв там, он о себе говорит. Поэтому те состояния, как некое иное изменение, к которому человек должен здесь готовиться, чтобы перейти туда. Но известно, что Бог действует через людей и проявляет свои силы, поэтому я некоторым больным говорю: «Смотрите, сколько людей к вам приходит. То координатор, то священник, то медсестра». У нас кстати медсестра Лариса Борисенко, она сама много лет с мужем болящим была, а потом она решила посвятить свою жизнь помощи другим людям этим и стала штатной тоже у нас медсестрой, которая посещает, учит уходу, там свои нюансы. Я говорю: «Смотрите, сколько людей вокруг с вами вместе». И я замечаю, когда мы приходим, а там несколько человек собирается, люди прямо просветляются, когда видят, что чай сажают пить — для них это очень значимо, участие других людей в этой ситуации. Хотя может быть до этого они были совершенно простые люди и тут вдруг столько внимания им уделяется, просто как человеку, который ничем особо в обычных условиях и не привлек бы к себе столько внимания. Ну Бог попустил, да.

О.Орлова

— Может быть — это правда разница вообще с медицинским подходом, что обычно бывает такое — пациент номер такой-то, фамилия, а у нас просто как-то по-человечески, потому что всех знаешь в принципе и какое-то человеческое общение происходит.

В.Баранов

— Да, уже начинаешь жить и знаешь, что там происходит, месяц не бывая и уже начинаешь думать — надо пойти, надо позвонить, надо навестить, надо посмотреть, как что. И для них это тоже очень важно.

А.Митрофанова

— А расскажите про Викторию Петрову — про вашего президента. У нее же совершенно уникальная тоже история жизни, она человек, я так понимаю, очень активный и при этом с 2013 года у нее этот диагноз БАС.

О.Орлова

— Да, и она, я так понимаю, правда, раньше даже никогда и не слышала про это заболевание, тоже это был такой шок для нее.

А.Пичугин

— А сколько лет уже?

О.Орлова

— С 2013 года диагностировано, сейчас 2017 и заболевание прогрессирует, и я думаю, что для нее конечно, качество жизни сильно меняется. Но при этом она находит в себе какие-то ресурсы участвовать. Она

В.Баранов

— Не сдается.

О.Орлова

— Она у нас такое солнышко. Большая команда, которая ей помогает тоже и близкие друзья у нее есть очень хорошие. В общем, она правда такой энерджайзер наш.

В.Баранов

— Я хотел рассказать случай, когда в само Южное Бутово поехал в воскресный день и там долго искал что-то, как всегда. И внутри даже раздражение немножко — ну что же я трачу столько, день такой проходит. И попал потом, нашел — эти люди, мои ровесники по 52 года им. Муж лежит совершенно недвижимый, жена работает на удалении, она бухгалтер. Она все время ему посвящает. И я вдруг ощутил такую трогательную заботу, нежность, может быть они быв он здоровым, может быть и поругались, как обычно, и что-то как обычно... И у меня сразу пропало это все и внутренний мир, что люди могут. И я вижу такие примеры самоотверженности, самопожертвования других людей, супругов, родных, близких, которые в других обстоятельствах они даже может быть не проявили бы. Как владыка Пантелеимон нам сказал, у нас встреча была с ним, что люди у нас спасаются двумя способами — одни, болеют сами болезнями, а другие, ухаживаю за ними и этим тоже спасаются.

А.Митрофанова

— Я надеюсь, что есть еще какие-то способы.

О.Орлова

— Надеюсь.

В.Баранов

— Вот вам о нашей службе, чем мы занимаемся.

А.Митрофанова

— А почему Вы связываете болезнь и спасение души? Вы говорите о спасении души, когда говорите о спасении, верно? Болезнь и спасение.

В.Баранов

— Вы сами заметили, что мы таким темпом тут живем, настолько мы все галопом скачем. А человек, когда постепенно отключает его Господь, он же и начинает раздумывать, размышлять о прошлом, о настоящем, о будущем. Некоторые, я всегда дарю, стараюсь Новый завет на русском языке, читают и они в первый раз. Это же болезнь, в общем-то, случайная выборка и, что среди них верующих церковных людей очень мало. На самом деле люди приходят вот так многие, и причащаются, и соборуются, начинают жить какой-то внутренней жизнью тоже осознанно. А так, где-то есть церковь, а где-то я, ну вроде мы все крещеные. Недавно крестил даже человека в больнице 68 лет, который осознанно в больнице решил, размышляя так, интеллигентный человек, физик. И он крестился и сейчас будем его навещать дальше.

А.Пичугин

— А мне очень интересно, как быть людям с этим заболеванием в регионах. В больших городах конечно есть ваш фонд, есть службы, я думаю, что в больших городах, даже российских, наверняка эта проблема если и не решается, то по крайней мере ею занимаются. А в маленьких городках? Вот живет в маленьком городке с населением 10 000 человек больной...

О.Орлова

— Во-первых, у нас есть достижение, что в Санкт-Петербурге открылась тоже служба БАС и они приезжали к нам, перенимали опыт. И сейчас у них есть свои клиники, своя служба. Мы прямо очень рады — это не так давно произошло, прямо для нас праздник такой. А бывает так, что приезжают к нам люди из регионов, либо, чтобы продиагностироваться и приходят к нам люди потом уже из больницы, когда им поставили диагноз, либо действительно находят нас родственники пациентов, которые в других городах, а, например, родственники в Москве. Приходят сначала нас послушать, потом может быть, если есть возможность, привезти человека. Но вообще, конечно, как правило, дальше мы находим врачей, которые ведут этих людей и пытаемся просветить. Мы все думаем про какие-то вебинары может быть какие-то образовательные, просто, чтобы люди знали, что это, как вообще проходить...

А.Пичугин

— Да, но я скорее имею в виду какую-то адресную помощь. Вот человек, ему же обратиться толком некуда, и доехать до Москвы практически нереально. Даже если это несколько сотен километров. Как быть? Ведь условий, я так понимаю, даже в местных больницах никаких для таких пациентов.

О.Орлова

— Как правило, никаких и на самом деле конечно — эта ситуация аховая. И действительно для людей, фактически некуда идти, только памятки какие-то читать, то, что мы пишем какие-то тексты. Бывает часто в регионах, там 10 000 человек, там вообще никакой помощи нет — это правда. И поэтому собственно мы пытаемся хоть чуть-чуть этот мир растрясти как-то, чтобы обратить внимание. И поэтому всякие акции проводим, чтобы люди знали, слышали, обращались за какой-то информацией хотя бы, читали, врачам что-то давали. Чтобы это была просветительская деятельность, а дальше уже все пойдет.

А.Митрофанова

— Оксана, а Вы — психолог, отец Валерий, а Вы — священник. А бывает такое, что вы у этих людей можете чему-то научиться, у ваших пациентов фактически?

В.Баранов

— Более того, я скажу, что в общем-то, я понял, что это Бог меня удостоил такой доли, такого участия, что я через них учусь на самом деле, каждый из них дает мне что-то. И если бы я этого не делал и не был бы, то я был бы, наверное, другим все-таки человеком. И это общение с ними, оно взаимно дает, и я считаю, даже больше для меня — как для того, чтобы быть всегда рядом, рядом с людьми, теми, где страдают. Я понимаю одно, что если мы хотим, чтобы нам Творец помогал, что и мы должны помогать тем, кому хуже, чем нам сейчас. Мы должны проявлять свою жертвенность в этом мире. Потому что так устроен этот мир. Всегда вспоминаю песню, помните, Алла Пугачева поет: «Этот мир придуман не нами, этот мир придуман не мной». А в конце завершается: «Одно лишь средство есть — любить друг друга сильней». Помните?

А.Митрофанова

— «Пусть тучи мы рукой не можем, но можем мы любить друг друга сильнее».

В.Баранов

— Вот в этом и секрет великий любви. «Бог есть любовь», — как написал Иоанн Богослов, вот он проявляется так истинная любовь.

О.Орлова

— Для меня конечно тоже — это колоссальное изменение меня, и как человека, изменение моей работы, каких-то фокусов внимания в жизни безусловно и те разговоры, когда я консультирую, или когда я веду какой-то прием, и с самими пациентами, и с людьми, которые помогают им, с родственниками — на меня оказывают конечно колоссальное воздействие и я очень дорожу этими разговорами, потому что вижу те случаи, с которыми я в другой ситуации совсем не столкнулась бы. Когда люди уже напрямую говорят о том, где у них душевная боль, где какая-то надежда, где какая-то обида, где какая-то связь, которая их подпитывает. Например, в последний раз приходила ко мне семья, которые 40 лет вместе. И они такие два одуванчика, такие друг с друга пылинки сдувают и непонятно... «Нет, вы о нем позаботьтесь, поговорите с ним» — «Нет, вы с ней поговорите».

В.Баранов

— Старосветские помещики, как у Гоголя.

А.Пичугин

— А кто-то из них болен, да?

О.Орлова

— Да, один из них болен. И это настолько трогает, настолько поражает. И какое-то их мужество, и какая-то их честность встречаться с этим, и как-то нести эту ношу. Я не знаю, как я умру, например, я все время задаю себе вопрос — боюсь ли я смерти, смогла бы я так, или нет, или смалодушничала. Нет же какой-то гарантии, во всяком случае вопросы и ощущение жизни какое-то другое стало.

А.Пичугин

— Протоиерей Валерий Баранов — штатный священник Центра помощи больным БАС. Оксана Орлова — психотерапевт, эксперт фонда «Живи сейчас», консультант Службы Бас Марфо-Мариинского медицинского центра. А есть младенцы с БАС?

О.Орлова

— Нет, младенцев нет, у нас самый молодой пациент — сколько, 16 лет было?

В.Баранов

— У нас такая очень Татьяна Шестимерова, ей 23 года, ей диагностировали. Она еще даже родила сына через два года после начала. Сейчас она у нас 18 лет, мы ее навещали, дарили. Муж пишет стихи сам, ее буквально носит на руках. Он устроил так все, у нее какие-то приспособления, то есть, они выезжают куда-то постоянно. Они живут такой жизнью.

О.Орлова

— Как правило, раньше считалось, что это болезнь второй половины жизни, но то, что мы сейчас наблюдаем, то, что болезнь молодеет. То ли это диагностировать стали лучше, распознавать лучше, то ли действительно начали болеть молодые люди.

А.Пичугин

— Я читал, что есть, ну не младенцы конечно, и даже не совсем дети, но подростки, с подросткового возраста. Поэтому удивительно, почему, это в переходном как-то меняется организм, что становится возможным такое заболевание?

О.Орлова

— Я уверена, что никто Вам это не скажет. Я знаю, у нас, по-моему, то ли 16, то ли 18 лет был мальчик пациент — это по-моему, самый молодой, который в нашей службе был. Но это скажем так, уникальная ситуация.

В.Баранов

— Исключение.

О.Орлова

— Да, потому что все-таки — это редкий случай.

А.Митрофанова

— Подождем, может быть все-таки... очень хочется, чтобы это произошло, чтобы нашли ответ на вопрос: как это происходит и главное — как остановить это заболевание. Но отец Валерий, а можно к Вам, как к священнику вопрос? А как Вы считаете, как нам, не сталкиваясь с подобными ситуациями в жизни, научиться такому отношению друг к другу, о котором рассказываете Вы, рассказывает Оксана. То, что Вы наблюдаете у ваших пациентов — их отношения с близкими, как они сдувают друг с друга пылинки, как они друг о друге заботятся, как начинает проявляться в каком-то совершенно другом качестве любовь? Не любовь, как «дай», «я», одно большое «я», которое внутри тебя раздувается и этот потребитель начинает выжирать другого человека, а любовь, как потребность отдавать что ли, причем обоюдная?

В.Баранов

— Отдавая, приобретаем. Так человек устроен, что чем больше он расточает от себя такого милосердия и любви, тем больше он в конце концов получает, да. Не зря же и Серафим Саровский говорил: «Спасись сам, вокруг тебя спасутся тысячи людей», — то есть мир духа стяжать надо в себе. И это внутреннее состояние, надо всегда смотреть, есть ли у нас мир внутренний такой. И когда мир есть, люди просто тянутся к таким личностям, которые имеют возможность стяжать такой дух мирен, они как бы дают основу жизни и такого спокойствия внутреннего, несмотря на все то, что происходит и вокруг во внешнем этом мире. Поэтому, есть... Творец попустил быть этих людей рядом с нами — это как и кто ближний, как в Евангелии — тот, кто рядом с тобой сейчас находится. То есть — это неспроста, мы здесь должны проявлять свою заботу. Не зависимо от того, болеет человек, или не болеет, какое-то соучастие друг к другу. И человек так устроен, что он должен этим себя и поднимать над этим существованием, не уподобляться скотам бессмысленным, которые имеют такие функции только — поесть, попить, что-то еще. А и внутренней духовной жизнью своей жить, насыщенной полной жизнью. А это дает только самопожертвование. Никакие чтения, много-много прочитать можно, но если мы ничего не будем делать, реально помогая другим проявлять делом, ведь вера без дел мертва, на самом деле. Вот у вас и радио «Вера» называется, вы тоже делаете большое дело и приглашаете людей, которые тоже в этом участвуют. Поэтому через дела такие проявляется и наша вера, нашими делами милосердия. Об этом я хотел сказать — это очень значимо.

А.Митрофанова

— Оксана, а Вам, как к психологу, можно тогда такой же вопрос адресовать? Потому что священник и психолог все-таки немножечко по-разному, как мне кажется, ответили бы... Отец Валерий говорит о духовных аспектах, а все-таки Вы, наверное, о душевных, о механизмах работы нашей психики. Вот как этого достичь, чтобы научиться так любить, как умеют любить эти люди? При этом нам обязательно для этого в каких-то крайних ситуациях оказываться, или все-таки есть

О.Орлова

— Вы знаете, конечно — это большой вопрос про любовь и про возможность распознать, как другому человеку, что может быть он не по злобе душевной, а есть какая-то боль внутри него, потребность, нехватка, и понимать, что с ним происходит, видеть его, как равного, как другого, не желая его исправить. Конечно это такие громкие слова, но дальше уже на практике нужно разбираться, что происходит с каждым человеком. Конечно, нам бы не хотелось умирать, для того, чтобы другой любил нас, или обращал внимание, или заботился о нас. Я со своей стороны считаю, что собственным примером, разговорами. Например, мои друзья раньше как-то про смерть вообще темы не поднимали, сейчас мы уже так легко про все это говорим. Все равно какой-то такой оказывается мир, который вокруг меняется и мне кажется, что, чем взрослее становимся, тем мы как-то больше начинаем задавать вопросов и про свою жизнь, потом у нас есть у всех родители, которые в какой-то момент стареют и обнаруживаешь, что страшно их потерять. То есть вообще — это первое такое столкновение с тем, что люди не вечны, что все-таки — это заканчивается, а душа так сложно уловима и оказывается такой подвижной... И получается тогда, что человеку правда оказывается довольно страшно потерять близкого и обычно это идет, на самом деле, через страх. Сначала бывает страх что-то сделать, а то, что... а то не получится, а то крайняя точка — он умрет, или я умру. И потом начинаешь двигаться в эту сторону — но это же правда, мы все когда-то умрем. И дальше тогда что? Давайте прямо смотреть на эту ситуацию и как мы в зависимости от этого строим свою жизнь.

В.Баранов

— Хотел бы сказать, да, что допустим, когда все это начиналось — наши посещения паллиативные, у меня такое было, приходя к человеку начинать разговор: «Мы все умрем...», или «Сейчас-сейчас изобретут лекарство». И то, и другое неверно. Поэтому мимо попадают, поэтому я всегда узнаю о прошлой жизни, чем занимался профессионально, какие-то общие интересы были и что-то. И когда человек раскрываться начинает, он немножко раскрепощается и успокаивается, когда вспоминает. И тут мы можем подойти уже к какому-то восприятию Бога, в смысле Его проявлений — почему так устроено, почему какие-то ограничения нам временные Господь положил, сначала 120 лет, послепотопных, потом 70-80, как Моисею сказал. В таких рамках мы живем, но тем не менее, у нас есть и 80-летние болящие и они с такими же переживаниями относятся к своему состоянию, как и 30-летние.

О.Орлова

— Да, здесь еще важно, на каком этапе жизненном. Понимаете, когда логически заболевает пожилой человек, то в общем, он уже как бы готов к этому, а когда это только на взлете, когда фактически ты только отучился, у тебя только карьера начала строиться, только маленькие дети — надо бы воспитывать, и здесь появляется болезнь — это конечно совершенно другое состояние, ты совершенно не готов. У тебя были другие планы на жизнь, вообще-то. И тогда ты как-то свою жизнь перестраиваешь, инвентаризируешь как-то, по-другому какие-то акценты расставляешь, смыслы — это совсем по-другому звучит.

В.Баранов

— Я хочу сказать, что это все конечно внезапно происходит, да, и в чем застану, в том и сужу. Но у нас по статистике даже в ДТП погибает больше 30 000 в год.

А.Пичугин

— Это уже вообще внезапно.

В.Баранов

— Внезапность, да, самого и мы как-то не особо с вами не сидим, и не разговариваем, что как же так, это все... Считается, что это форс-мажор, так случилось. А болезнь — это проявление такого форс-мажора, который в этой жизни есть. во всех проявлениях мы с вами, да... Поэтому тут надо так относиться к этому.

О.Орлова

— У нас еще когда-то наши коллеги проводили с нами тренинг и спрашивали у нас самих: «А вот вы бы сами, как хотели, хотели бы сразу умереть какой-то внезапной смертью?»

А.Пичугин

— Это нормальный вопрос?

О.Орлова

— Ну, а что уж стесняться то? В общем-то, такой уже прямой вопрос к нам обращенный, к нашей службе. «Либо, вы хотели бы, чтобы вы знали, что через какое-то время вы умрете, но во всяком случае, чтобы у вас кусок времени оставался?» На самом деле — это правда, как сам каждый решает, хотим ли мы, чтобы мы во сне резко умерли неожиданно, либо хотим мы какой-то временной интервал, когда мы успеем что-то доделать, дозавершить. На это каждый отвечает сам на самом деле.

А.Митрофанова

— Вы знаете, я слушаю сейчас вас и понимаю, что в этой перспективе, перед этой так сказать, перспективой, которую никто из нас не минует, вообще смысл есть делать инвестиции только в одном направлении — в любовь, своими силами, своими мозгами, своим временем, своим сердцем, своей душой — вообще всеми теми ресурсами, которые нам доступны. Потому что, если уж что-то и останется, то это она — это та константа, которая, она и здесь, и в этом мире, она и там, она вообще единственное, что как-то... никуда не денется.

В.Баранов

— «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» — так и есть.

А.Пичугин

— Давайте в конце программы назовем еще раз контакты фонда для тех, кому может быть надо обратиться туда, или кто захочет помочь. alsfund.ru — раздел «Как помочь» — здесь можно сделать пожертвование, там всем объясняется и там же про волонтерство, как можно стать волонтером и помогать фонду «Живи сейчас» какими-то своими силами нематериальными. Напомним, что гостями программы «Светлый вечер» сегодня были протоиерей Валерий Баранов — штатный священник Центра помощи БАС и Оксана Орлова — психотерапевт, эксперт фонда «Живи сейчас», консультанты службы БАС Марфо-Мариинского медицинского центра. Спасибо. Алла Митрофанова.

А.Митрофанова

— Алексей Пичугин. До свидания.

А.Пичугин

— Будьте здоровы!

В.Баранов

— Милости Божьей всем!