«Первые годы правления царя Михаила Федоровича Романова»

11.02.2024

Поделиться

Дмитрий Володихин

Вместе с доктором исторических наук Дмитрием Володихиным мы говорили о том, каким было начало правления первого царя из династии Романовых — Михаила Фёдоровича, как происходило возвращение захваченных в период Смутного времени русских земель.

Ведущий: Дмитрий Володихин

Д. Володихин:

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии один я, Дмитрий Володихин. Гости по вечерней поре — а мы записываем эту передачу поздним вечером — разошлись, так что повечеряем вместе. Сегодня мы с вами поговорим о первых годах истории России после того, как был избран новым царем в 1613 году Михаил Федорович из династии Романовых. Мне приходилось разговаривать со студентами, со школьниками, с людьми, которые всерьез и по-настоящему интересуются русской историей, и встречать раз за разом непонимание одной важной вещи, а именно того, что в 1613 году вовсе не закончилось Смутное время. В 1612 году освободили Москву, и некоторые говорят: всё, в учебниках надо ставить точку, дело сделано. В 1613 году был избран новый царь, который удержался на престоле, и на его власти, как на гвозде, который удалось глубоко вбить в стену, удержалась вся машина, весь властный аппарат государства Российского — это Михаил Федорович. Но боевые действия шли так или иначе еще шесть лет, и некоторым из них мы посвятим отдельную передачу. В этом году, например, состоится юбилей Псковской осады шведами: Густав Адольф в 1614 году приходил под Псков — казалось бы, один из величайших, известнейших полководцев Европы, но Псков устоял, этим надо гордиться, и в общем, конечно, 410 лет этому замечательному событию, это дорогого стоит. Ну и, конечно же, возвращение отца государева — Филарета, ставшего Патриархом Московским и всея Руси после того, как он вернулся в Москву, это очень важно. Важно мало кем освещаемое событие, печально, что его мало освещают — это казачий мятеж на севере России, да много всего. Мы сейчас рассмотрим то, что могло стать гибелью для Российского государства в первые два года власти Михаила Фёдоровича, и то, что гибелью не стало, а закончилось победами русского оружия. А для того, чтобы было понятно, до какой степени положение Русской державы в первые годы после того, как Михаил Фёдорович стал царём, я хочу сделать небольшой обзор событий и обстоятельств, которые окружали Михаила Фёдоровича и его правительство в это время. Собственно, прежде всего, очень значительная часть России находилась под властью интервентов. Я заговорил о том же Пскове и, может быть, мы посвятим Псковской обороне отдельную передачу, но сейчас важно знать вот что: вся Псковская земля оказалась русским островом, который фактически отрезан от всей остальной России. Смоленск, Дорогобуж, Вязьму, Торопец, северские города в значительной степени держат войска короля польского Сигизмунда III, то есть это колоссально оккупированная территория, и назревает новая схватка: Москва хочет вернуть себе Смоленск и другие города, а в Польше мечтают о том, что неплохо бы войти в саму столицу Русского царства, неплохо бы там поставить польского царя, и есть претендент — сын Сигизмунда III, Владислав. Новгород Великий, огромное количество городов, которые тянут к новгородской земле, находятся под шведами. Это уму непостижимая ситуация. Сейчас, бросив взгляд на карту, удивляешься, как много земли удалось захватить, пользуясь эпохой Смуты, пользуясь внутренними противоречиями шведскому полководцу Якову Делага́рди в начале XVII века, как много русской земли. Собственно, помимо самого Новгорода Великого, это Орешек, Копорье, Ям, Карела, Тихвин и огромное количество городов, которые поменьше, не столь известные. И в 1613 году шведы планировали захватить Псков, шведы заняли несколько псковских пригородов и, кроме того, шведы планировали наступление на север России, то есть наступление в Обонежские земли, наступление далее, на восток, в сторону Кирилло-Белозерского монастыря, и, конечно, несмотря на то, что сил у шведов было не так уж много, состояние вооруженных сил России в этот момент было столь плачевным, что наступление шведов могло закончиться настоящей катастрофой. Они даже на Соловки претендовали, на Соловецкие острова. Но это еще не всё, очень значительная проблема состояла в том, что Россия была наводнена мятежным казачеством, огромные банды, которые перерастали порой в настоящие армии, ходили из конца в конец России, и как юг России, от Калуги и южнее, так же и север России, Вологодская, даже Архангельская земля, оказались до отказа заполнены отрядами отчаянных головорезов-казаков, которые разоряли эти местности. Ну и, наверное, самой большой угрозой был странный тандем, который покинул в 1612 году Москву в преддверии подхода 2-го земского ополчения Минина и Пожарского и ушёл южнее, сначала в Коломну, потом в Рязанские земли — это атаман Иван Зару́цкий и Марина Мнишек. Кроме того, у Марины Мнишек был малолетний сын, его именовали Варёнком, поскольку он числился сыном так называемого «царя» Дмитрия Ивановича, но в реальности Лжедмитрия II. И поскольку Марина Мнишек мнила себя царицей русской, то Варёнок был, что называется, «русским принцем», если угодно. И большая масса казаков, если бы они встали за этого так называемого «русского принца», могли привести его в Москву. Представьте себе ситуацию, в которой работает первые месяцы правительство, руководящее Российской державой от лица Михаила Фёдоровича: на юге — Заруцкий, на западе — поляки и литовцы, на севере и северо-западе — шведы, на востоке — Казань, близкая к состоянию бунта, и всюду воровские шайки казаков, а воинской силы кот наплакал. Надо как-то с этим справляться. Какое направление тут самое главное? Ну, прежде всего, это, конечно, Заруцкий, потому что он сейчас в Рязанской земле, а скоро он, может быть, вознамерится вернуться в Москву. Ну и не менее важным является противодействие шведам, поскольку они активно в этот момент наступают, их планы, планы экспансии на северные земли России были очевидны, и, собственно, отряды уже двинулись, поэтому опасность нарастала. Михаил Фёдорович отправляет на противодействие шведам армию князя Семёна Васильевича Прозоровского, это, по нынешним понятиям, молодой парень, возраст у него, как у первокурсника вуза, по тем временам — взрослый мужчина, которому можно доверить ответственные дела. И, в общем, вот эта небольшая армия должна решить сложнейшие боевые задачи. Изначально её отправляют помогать Пскову, помогать ему отбиться от попыток шведов захватить город, но ситуация складывается так, что приходится Прозоровскому направить все свои силы на совершенно другое направление, и это выйдет к пользе и славе России. Дорогие радиослушатели, я напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы разговариваем о первых победах русского оружия, которые помогли удержаться на престоле Михаилу Фёдоровичу Романову, и я думаю, будет совершенно правильным, если сейчас в эфире прозвучит фрагмент из оперы Михаила Ивановича Глинки «Жизнь за царя», в советское время её чаще называли «Иван Сусанин». Это часть третьего действия оперы.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, мы продолжаем разговор о первых победах русского оружия после воцарения Михаила Фёдоровича из династии Романовых. Итак, движение отряда князя Прозоровского на запад. Ну, прежде всего, ему можно было дать очень мало дворян, то есть основы воинства, несколько сотен бойцов из числа дворян и гораздо большее количество казаков. Казаков взяли из станиц, которые входили в состав земского ополчения, и общая численность армии Прозоровского составляла, может быть, около двух тысяч человек. А эти люди были ограниченно боеспособны, то есть это были, конечно, опытные бойцы, прежде всего, казаки, но, видите ли, у Прозоровского было не так много возможностей удержать их при себе. Они просились на север, там были места, где можно было прокормиться, их отправили на запад, в сторону Пскова, в места разоренные. И, видите ли, в эпоху Смуты состояние армии в очень значительной степени зависело от состояния полководца: если это харизматичный лидер, он мог удержать армию, даже приумножить ее, если это обычный полководец, армия от него могла разбежаться за несколько недель, если этот полководец — рохля, армия покинула бы его в несколько дней. Нужна была воля к победе, нужна была энергия, нужна была, действительно, это, может быть, несколько затасканное слово «харизма», но тем не менее, в тех условиях нужна была именно харизма. Семен Васильевич Прозоровский — энергичный храбрый человек наступательного типа, очевидно, какими-то элементами харизмы обладал. Он, например, по дороге присоединил к себе отряд казаков, это были полубунтовские казаки, они добывали себе пропитание насильством, но во главе стоял знатный московский дворянин Леонтий Плещеев из боярского рода, и с ним удалось договориться Прозоровскому. Любопытная деталь: Плещеев и Прозоровский могли по знатности сравниваться, но у Прозоровского была армия, а у Плещеева несколько сотен бойцов, и поэтому он оказался в младших командирах и присоединился к войску Прозоровского. Собственно, Прозоровского посетило сообщение невероятно выгодное, дело в том, что город Тихвин, который находился в стороне от пути Прозоровского, оказался объят восстанием. Я уже говорил, что он находился под шведами, туда был отправлен из Новгорода русский воевода Андрей Трусов, а он, услышав, что движутся царские войска Михаила Федоровича, решил подготовить восстание и освободиться от власти шведов. Нужно было срочно решать: если Прозоровский хочет пробиваться на запад, то перед ним несколько заслонов шведских войск, и еще, кроме того, подвижные части шведов, которые идут на восток, и тоже в тех направлениях, когда их пути могут пересечься с маршрутом Прозоровского. Реальность такова, что пробиться к Пскову, в общем, очень проблематично. Скорее, можно армию положить всю до единого человека на этих путях, и казаки могут разбежаться, а тут такой счастливый случай. Прозоровскому удалось разбить несколько отрядов шведов, которые пытались атаковать его, и таким образом, он подбодрил тихвинцев, они решили, что человек, видимо, предан государю, храбр на отвагу и на его искусство стоит положиться, и повели с ним серьезные переговоры. Прозоровский отправил гонца в Москву, но дело нельзя было откладывать в долгий ящик, надо было решать, поэтому еще до того, как пришло ответное письмо из Москвы, Прозоровский устремился к Тихвину. И здесь он вместе с Трусовым, вместе с тихвинцами, одолел шведов, занял город, и таким образом вернул русской державе очень крупный и важный пункт на севере. Теперь следовало его удержать, это не так просто. Сейчас Тихвин достаточно крупный город, тогда это был не очень большой населенный пункт, там было два монастыря: Веденский женский монастырь и Успенский монастырь мужской. Успенский монастырь был знаменит, там был каменный собор, и там, кстати, были довольно значительные укрепления. Прозоровский, очень хорошо понимая, что у него мало сил, даже вместе с тихвинцами он едва наберет две с половиной тысячи бойцов, а скорее меньше, начинает рыть укрепления. У него три опорных пункта: собственно, острог, то есть укрепление, которое старается усилить он сам, сделать из него небольшую крепость, и два монастыря. Конечно, укрепления Успенского монастыря, наверное, наиболее солидные, но если опираться на систему укреплений, то есть как бы объединить их, то в этом случае, конечно, можно надеяться на удачу во всей этой затее со взятием Тихвина и его защитой. Шведы не дремлют, они очень быстро собирают армию и двигают свои войска, фактически основные силы, именно на Тихвин. Их задача — любой ценой выбить Прозоровского из этого города, продолжить наступление на восток, и они готовы пойти на изрядные потери, упорствовать, драться всерьез. Это не какой-нибудь вспомогательный отряд, некоторые вспомогательные отряды шведов были биты Прозоровским, особенно красивый был эпизод, когда финская конница неожиданно напала на русский лагерь, и результатом этого нападения стал неожиданный разгром финской конницы, которая служила шведам. Нет, тут шли основные силы шведов, это было очень опасно. Лето 1613 года, на севере России под Тихвиным разворачивается столкновение двух больших армий, и Прозоровский выводит свои силы в поле, пытается добыть победу в честном бою со шведами, но шведы заставляют его отступить, они по численности значительно превосходят всё то, что может выставить Прозоровский в поле, может быть, в два раза, а может быть, ещё больше. Это, конечно, неравные силы, но, используя укрепление, Прозоровский может надеяться на успех, и он воодушевляет своих воинов, и, кроме того, воины воодушевляются тем, что они защищают святыни, монастыри. Все очень хорошо помнят, что чрезвычайно долгая осада Троице-Сергиевого монастыря захватчиками закончилась полным их поражением, монастырь устоял, и здесь тоже надеются на заступничество святых, на заступничество прежде всего Божией Матери, потому что Успенский монастырь, он посвящён Успению Пречистой и это место высокочтимое. Значит, надеются не только на сабли, но и на молитвы. Разгорается борьба, она начинается в середине лета 1613 года, и первый месяц шведов более или менее отбивают, но постепенно численное превосходство даёт себя знать, то есть шведам удаётся занять острожек, шведам удаётся занять женский монастырь, шведам приходится дать бой Прозоровскому, который устремился к Успенскому монастырю, чтобы занять оборону там. Происходит настоящая резня, бойня по дороге, обе стороны несут тяжелейшие потери, и Прозоровский всё-таки силой прорывается к Успенскому монастырю, входит в его стены, и таким образом вся надежда защитников Тихвина теперь на эту обитель. Правительство Михаила Фёдоровича попробовало помочь осаждённым в Тихвине, отправило отряд из полутора тысяч казаков, подчинённых Исаю Сумбулову, знатному рязанскому дворянину, но это войско потерпело поражение на подступах к Тихвину, и теперь тихвинцам никто не мог помочь. Во второй половине августа 1613 года они оказались в плотной блокаде шведских войск, шведы активно работали артиллерией, ходили на штурмы, дрались насмерть, и понимаете, какая вещь: по всем человеческим законам, по всем законам военного искусства оборона монастыря должна была пасть, её просто должны были сломать многократным превосходством в силах, при том это была очень хорошая пехота, это были иностранные наёмники, это были бойцы, которые были обучены брать города и держать строй в поле, это очень качественные, квалифицированные воины. Казаки им, в принципе, уступали. Но, знаете, это монастырь и за монастырь тоже дрались насмерть, и шведы никак не могли монастырь взять, теряли, теряли, теряли людей, и тут защитники монастыря всерьёз, по-настоящему почувствовали, что силы небесные за них вступаются, почувствовали помощь, и многие славные события из истории осады Тихвина связаны в исторической памяти русского народа именно с вмешательством сил небесных, которые, по мнению защитников, им помогали. В середине сентября шведы чувствуют, что не произошло того, что должно было произойти, они не могли никакими силами и способами взять монастырь, уже попробовали подземную войну, подводили минные галереи, и это не удалось. Войско голодает, на содержание войска не хватает денег, деньги эти взять неоткуда, и кроме того, проблемы у шведов наступают и на других участках этой шведско-новгородской державы, которую они пытаются удержать. Итог: Делагарди приказывает отступить. Но отступление может быть упорядоченным и беспорядочным, и как только часть сил шведов ушло из сооружений, которые они построили под Успенским монастырем, в монастыре заметили, что врагов-то осталось мало, и если раньше шведы были охотником, а монастырь — дичью, то теперь гарнизон монастыря во главе с Прозоровским и Леонтием Плещеевым сам становится охотником, а в дичь превращаются шведы. 14 сентября гарнизон бросается на вылазку, наносит шведам поражение, потом из монастыря выходят основные силы, наносят новое поражение, и шведы начинают терять воинский порядок, они лихорадочно уничтожают все ценное, что есть в лагере, начинают схватываться друг с другом, считая, что вот это рядом с ними группа казаков, которые на них нападают, дружественный огонь вырывает из их рядов людей, и в конце концов, всё их отступление превращается в бегство, они значительное количество ценного имущества и оружия оставляют в своих укреплениях, в своем воинском лагере, и можно торжествовать победу. Семен Васильевич Прозоровский — полководец выдающийся, несколько недооцененный в русской истории, к его биографии еще стоит приглядеться, это один из героев Смутного времени, из героев истинных, но здесь надо говорить и о том, что отстаивание великой православной святыни есть то обстоятельство, которое мобилизовало людей и не позволило им сдаться, опустить руки, и так была одержана великая победа в Тихвине. Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, у нас в гостях никого нет, и мы прерываем нашу с вами беседу буквально на несколько минут, чтобы вскоре вновь встретиться в эфире.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. Мы обсуждаем историю первых побед русского оружия после восшествия на престол Михаила Федоровича, побед, которые дали возможность России выжить и подняться с колен, и мы переходим с северо-запада России на юг. Помните, я говорил о том, что главная опасность — это Заруцкий, а не кто-нибудь еще? Это действительно так. Дело в том, что Заруцкий, уходя из таборов, как называли казачьи военные лагеря в Москве, прихватил с собой половину первого земского ополчения. Ну, понимаете, люди все-таки разные, кто-то пришел для того, чтобы очистить Москву от врагов, кто-то надеялся поладить с новой властью, а кто-то пришел сюда из авантюрных соображений: пограбить, добыть ценного имущества, может быть, посадить на престол очередного самозванца, эта мечта многих возбуждала, и Заруцкий на этом играл. Кроме того, он имел сношения с польско-литовскими силами и в какой-то момент готов был сотрудничать с ними в полной мере. Но это был вожак, которого казаки признавали своим атаманом, и за ним шло две-три тысячи бойцов как минимум, опытных бойцов, закаленных в сражениях Смуты. Печальная история, но вот что есть, то есть. И довольно долго правительство Михаила Федоровича эту проблему решить не могло. Но прежде всего, на Рязанщине несколько раз менял свою резиденцию Заруцкий, множество городов от него пострадало, он какое-то время был в Пронске, был в Михайлове, был в других городах, напал на крепость Чернь, захватил ее, страшно разорил, крепость Крапивна от него пострадала. И понимаете, какая вещь: ожесточение Заруцкого против правительства в Москве было просто чудовищным, он вымещал свою злобу на мирном населении, на людях, которые, в общем-то, ему не сопротивлялись, они просто хотели обронить свою жизнь. Убийства, увечение своих врагов, страшные пытки, которым подвергались враги Заруцкого, это то, что вошло в нашу историю и осталось в ней неоспоримо, как факты, которые взяты из исторических источников, вполне достоверных. Конечно, эту проблему нужно было решать. На Рязанщине Заруцкому противостоял воевода Мирон Вельяминов, он дрался храбро, но у него была маловато силы, чтобы решить проблему. И из Москвы отправили одного из знатнейших князей Рюриковичей во всем российском государстве — это Иван Никитич Одоевский. Собственно, если говорить о соотношении Одоевских и самой царской династии Романовых, то до восшествия Романовых на престол Одоевский мог бы соперничать с ними по части аристократизма и даже, может быть, обойти их в знатности, но он, после восшествия на престол Михаила Федоровича, слава богу, подчинился ему, отдал присягу и обещал честно служить государю, это момент важный, это момент, который решал все. Ему доверили армию, эту армию двинули на юг. В армию Ивана Никитича Одоевского в качестве ядра пришли прежде всего конники из числа поместного ополчения, они считались гораздо более надежным, гораздо более сильным, гораздо более обученным и вооруженным воинством, чем казаки. И совершенно не зря об этом говорили историки: дворяне, которых собрали из замосковных городов и бросили на юг, должны были противостоять казакам, потому что они очень хорошо понимали, что казаки под рукой Заруцкого всегда будут враждебной им силой, тут ничего не исправишь. Ну что ж, давайте взглянем на это иначе: итак, армия движется на юг, в какой-то момент Заруцкий и Одоевский должны войти в состояние генерального столкновения, решающего сражение, и здесь встретятся две России, Россия гулящая, буйная, Россия, я бы не сказал обязательно казачья, потому что казаки в Великой Смуте себя по-разному, они были губителями страны, они были её спасителями, были, между прочим, казаки, которые обороняли Троице-Сергиев монастырь, и были казаки, которые дрались вместе с князем Пожарским за очищение Москвы в 1612 году. С Заруцким была дурная часть казаков, которая поставила на грабёж, на авантюризм, а не на что-нибудь ещё. Это печальная история, и мне хотелось бы обратить ваше внимание на то, что это сражение должно было показать, а до какой степени вообще Россия готова что-то жертвовать, драться всерьёз ради выхода из состояния Смуты. Недалеко от города Воронеж, в урочище «Русский рог» состоялась битва. Битва эта очень необычная, она продлилась прежде всего двое суток, то есть шла с крайним упорством, две стороны не уступали друг другу, и по итогам этой битвы Заруцкий, потеряв значительное количество людей, с остатками армии, бежал на юг в сторону Астрахани. И опять-таки, здесь мы сталкиваемся с довольно необычным отношением современников к этому сражению: официальные отчёты говорят о том, что Заруцкий был разбит, а вот неофициальные источники сообщают, что никакого поражения не было, что Заруцкий стоял на высотах, царская армия его атаковала, была страшная по напряжению вооружённая борьба, и сбить его с этих высот не удалось, более того, армия Одоевского сама понесла тяжёлые потери. Победы Одоевского, разгрома Заруцкого нет, но проблема для Заруцкого состояла в том, что Одоевский показал упорство существующей власти: да, мы будем атаковать, мы будем биться до конца, мы будем нести потери, пока не прорвём твои позиции, Заруцкий, пока не сковырнём тебя, нам предстоит сражение насмерть. И в этот момент казаки Заруцкого и, собственно, воронежские казаки, которых там было изрядное количество, они пошли на переговоры с Одоевским, то есть они прикинули и решили: слишком гибельное это противостояние, слишком рискованное, и значительная часть казаков просто оставила Заруцкого и перешла на царскую службу. Почему победил Одоевский? А он переупрямил своей прямотой, не то, что он в тактическом плане разгромил Заруцкого, нет, этого не видно. Он перевёл на свою сторону тех, кто ранее был его сторонниками, обещаниями государева жалования, обещания того, что Россия наконец-то выходит из Смуты, происходит примирение и лучше быть на правой стороне, на стороне, которая владеет Россией, а не на стороне мятежной, потому что всё равно все мятежи будут искоренять огнём и железом. Ну и казаки, подумав, решили, во всяком случае, наиболее разумная их часть: нет, пожалуй, мы готовы отстать от мятежа. Это очень важное, очень показательное место во всей истории Смуты, когда казачьи отряды, самые яростные, самые непримиримые, начали отставать от мятежа. А что произошло дальше? Да, Заруцкий действительно направился к Астрахани, и поскольку в Астрахани был мощный каменный Кремль, и там нашлись новые сторонники его, он всерьёз собирался отсидеться какое-то время, потом накопить сил, нанести контрудар, то есть его не оставляло желание всё-таки добиться для Марины Мнишек и её Варёнка престола в Москве и стать таким невенчанным государем, который правит, стоя у плеча Марины Мнишек. Замечательный православный писатель Леонид Бородин, спасибо ему большое за это, написал великолепную повесть «Царица смуты», которая посвящена как раз астраханскому периоду в истории Заруцкого и Марины Мнишек, и он передал какую-то совершенно наполненную гордыней, чуть ли не бесовской гордыней, идею Марины Мнишек, что она предназначена царствовать в России, и что она Россию приведёт в порядок так, как она хочет, а она католичка. Ну и итог тот, что Астрахань не встала за Заруцкого, передовые отряды армии Одоевского надавили на Астраханскую землю, Астраханская земля отхлынула от Заруцкого, он понял, что надо бежать, побежал на Яик, его догнали и его удалось взять в плен, Марину Мнишек и Варёнка. Далее было вот что: их, конечно, привезли в Москву, Заруцкого казнили за все его деяния устрашающие и чудовищно свирепые, просто лютые, он принял смерть, и здесь, конечно, ничего доброго над мёртвым телом этого человека не скажешь. Марина Мнишек по одним источникам скончалась от скорби, по другим источникам её умертвили тайно. Мне сложно комментировать, поскольку исторические источники здесь приходят в противоречие одни с другими, но одно могу сказать: очень вовремя она, так сказать, скончалась. Так вовремя, что поневоле начинаешь думать о правоте тех, кто, поглядывая на обстоятельства её смерти, твёрдо про себя решил, что смерть эта была насильственной. Не могу сказать точно, но большое подозрение. И вот одно печально, одно очень печально: Варёнок— маленький мальчик. Государственные интересы России, конечно, требовали его убрать с шахматной доски большой политики, но ведь можно было найти какое-то мирное решение, отправить его в монастырь хотя бы на воспитание к инокам, но его казнили. Это очень серьёзное пятно на правительстве первых лет правления Михаила Фёдоровича. Знаете, государственные интересы — одно, а христианское миросозерцание — другое, и с точки зрения христианского миросозерцания, никакие жестокости Заруцкого не являются оправданием смерти невинного мальчика. Это печально, это грустно, и я не желаю сейчас находить слова, чтобы оправдывать его убийство. Но другое дело, что с этой угрозой так или иначе справились, Заруцкий был уничтожен, мятеж на юге ликвидирован.

Д. Володихин:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы обсуждаем победу русского оружия на протяжении первых двух лет после восшествия царя Михаила Фёдоровича на престол, победы, которые позволили династии Романовых усидеть на троне и России всё-таки встать с колен и начать выход из состояния Смуты. Одна из самых грозных опасностей, которая нависала тогда над Россией — это угроза польско-литовская. Какое-то время Польша не предпринимала масштабных наступлений на Москву. Наиболее серьёзной и страшной для России попыткой всё-таки утвердить в Москве польскую власть стало нападение королевича Владислава в 1618 году, но до этого ещё далеко. На дворе у нас 1614 год сменяется 1615-м, и мы видим опасности нового рода: летучий отряд полковника Александра Лисо́вского бродит по русским городам, занимается их разгромом, ограблением, с Лисовским отчаянные головорезы, наёмники, лично ему преданные люди, казаки, которые пристают к его отряду, этот отряд постепенно вырастает до размеров армии, действует он почти что безнаказанно, в относительно небольшом количестве городов воеводы реально ему сопротивляются. И, например, Лисовский захватывает Кара́чев, делает его базой, но эта база, это значит что: это ограбление местного населения в пользу Лисовского. В Европе стали чрезвычайно известны мемуары Лисовского и его показывали как такого великолепного авантюриста. Знаете, ну что же тут великолепного? Рассказывал о себе Лисовский как барон Мюнхгаузен, много добавляя, скажем так, к исторической реальности. Ну и кроме того, давайте отрешимся от того, что в шляпе с пером и со шпагой в руках полковник Лисовский прошел половину России, славно воевал, давайте честно скажем: это ведь слегка рафинированный бандит. Еще раз, чтобы было яснее: полковник Лисовский — это рафинированный бандит, и ничего сверх того. Он ведь сжег города, грабил, убивал, он ведь руководство армии строил на том, что разорял русские города и области, бесстыдно применяя насилие и обогащаясь за счет местного населения. Бандит, бандит, только очень сильный бандит, и против него Москва выставила национального героя, человека, который освобождал Москву в 1612 году — князя Дмитрия Михайловича Пожарского. Вот только сил ему дали для борьбы с Лисовским очень мало, сначала планировали дать 7-8 тысяч бойцов, дворян, казаков, стрельцов, служилых татар, потом выяснилось, что невозможно собрать такую армию и дали относительно небольшое количество людей и сказали «снимай с гарнизонов городов на своем пути, пожалуйста, освободи Карачев от Лисовского». Но при подходе Пожарского Лисовский просто спалил весь город, это был его стиль, он же великолепный европейский авантюрист, просто такие брызги шампанского над залитой кровью землей, и Пожарский наткнулся на войска Лисовского в районе Орлова городища. Почему говорю «городище»: город Орел подвергся тяжелейшему разорению, в этот момент фактически он не существовал, были остатки его крепости в этом месте. Обе армии не ожидали столкновения, и оно вышло беспорядочным, хаотичным, и в этой сшибке быстрее опомнились от неожиданности люди Лисовского, контратаковали более организованно, и русская армия побежала. Это очень печальная история, второй воевода Пожарского, дворянин Исленьев, дьяк Заборовский сбежали с поля боя и с ними значительное количество бойцов. Несколько сотен человек остались при Дмитрии Пожарском, который не захотел отступать и укрепился в обозе. Лисовщики штурмовали обоз, ходили в атаку, получали хорошие порции русского свинца из пищалей бойцов Пожарского и гибли, и в конце концов должны были в изнеможении отступить. К Пожарскому приступили его же люди и начали говорить: «Дмитрий Михайлович, положение безнадежное, мы здесь не удержимся, надо отступить». На что Пожарский ответил: «Разумно нам здесь стоять и умереть». И по тому времени, по временам Смуты это была единственная разумная политика, хотя звучит страшно: «разумно это стоять и умереть», да именно так, проявление твердости спасало ситуацию в эпоху Смуты, проявление самопожертвования, стоять и не сходить со своего места, что бы не происходило окрест. Пожарский подбадривал своих людей и все-таки концовка боя, она была успешной для Пожарского, лисовщики с потерями отступили, и в тот момент Пожарский взял у отступающих бойцов врага пленников, взял знамена и даже ему в качестве трофеев достались литавры, музыкальные инструменты, с помощью которых подавались в бою сигналы, это говорит о том, что твердая оборона Пожарского, она привела в расстройство уже самих лисовщиков. Ну что ж, две армии разошлись по своим лагерям, Пожарский в обозе укрепляется, Лисовский со своими людьми неподалеку в лагере, никто не уходит, зато постепенно к Пожарскому возвращаются его люди, возвращается Исленьев, возвращается Заборовский, возвращаются ратники, которых эти два младших начальных человека в армии смогли как-то пристыдить, призвать к совести их, и армия Пожарского вновь возросла, вновь стала адекватной в боевом отношении силой. Ну а вот с Лисовским все получилось не очень хорошо: у него в стае было немало наемников, которые воевали из добычи, попали они в сложное положение, добычи нет, никакого жалования им не полагается и те наемники-англичане, которые в этот момент были в лагере Пожарского, кстати, в решающий момент боя они остались в обозе, они помогли Дмитрию Михайловичу, списались с такими же, как они, англичанами у Лисовского и предложили им царскую службу, и те решили, что странствие с Лисовским слишком рискованное мероприятие, а вот царская служба — это гарантированное жалование, и перешли в стан Пожарского, Лисовский ослаб, Пожарский усилился, и в конечном итоге Лисовский решил бежать. Он шел по русским городам, стараясь захватить их, у него на плечах сидел Пожарский, там, где воеводы трусили и бежали, Лисовский входил в пустой город, подвергал его разорению, сжигал там, где он пытался взять город, и ему сопротивлялись русские начальные люди, он старался отойти как можно раньше, потому что ждал, что в спину ему ударит Пожарский и его войско, и таким образом Пожарский спас от разгрома Болхов, Кромы, несколько меньших городов и самое важное — он спас от разгрома богатую в стратегическом отношении чрезвычайно важную Калугу. Но в конечном итоге он заболел черной немочью и те, кто после него командовал армией, не смогли удержать ее от распада, так что Лисовский еще какое-то время побезобразничал, но силы у него уже были уменьшены, уже не те, как до сражения у Орлова городища, и он не смог совершить уже столько преступлений, ограблений, столько актов незаконного обогащения, как это было до того. Черная немочь — это по всей видимости эпилепсия, которую Дмитрий Михайлович Пожарский получил во время покушения на него доверенных лиц тайных душегубов, посланных за русскими ранее, еще в 1612 году, но вот сейчас это его подвело, но все-таки до момента, когда он вышел из строя, он успел хорошенько дать по зубам этому «герою всея Европы» Лисовскому и спасти несколько русских городов. Может быть, если бы не это, страшный огненный разорительный рейд Лисовского оказался бы той соломинкой, которая переломила бы хребет верблюду и сделалась бы окончательно губительной для Русской державы, которая тогда качалась, как глубоко больной человек на ветру и едва не падала, но так или иначе, 1615 год, Орлово городище, успех Дмитрия Михайловича Пожарского. Время нашей передачи постепенно подходит к концу, что мне хотелось бы сказать, дорогие радиослушатели: я хотел бы обратить ваше внимание на обстоятельства завершения Смуты: 6 лет с 1613 года по 1619-й были наполнены ожесточенной вооруженной борьбой, России требовались люди, которые в отчаянных обстоятельствах готовы отчаянно драться за спасение веры, Отечества и народа русского, и престола Российского, такие люди находились, вот вам Семен Васильевич Прозоровский, вот вам Иван Никитич Одоевский, вот вам Дмитрий Михайлович Пожарский — все князья Рюрикова дома, все сражались наряду с простыми ратниками в поле, рисковали своей жизнью, были верны государю и вере, и они есть герои того времени, тот благодатный пример, с которого современным начальным людям в войсках и в государстве стоит рисовать свои жизни. Благодарю вас за внимание, до свидания.

Все выпуски программы Исторический час

• «Образы эпохи в романах Ф.М. Достоевского»
• «Современный русский историк Олег Куц»
• «Взятие Парижа в 1814 году»

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов