Отрок Артемий Веркольский

6 июля 1545 года в северном селе Веркола, что укрылось средь живописных холмов на правом берегу реки Пинега, произошла нежданная трагедия. Гроза, пройдя над полем, где трудились крестьяне, разрядом молнии убила тринадцатилетнего мальчика Артемия, сына уважаемых сельчанами Космы и Апполинарии.

Селянка:

Горе-то какое! Словами не высказать, как жаль мальчонку! Славный был какой — тихий, послушный, разумный! Мать на него нарадоваться не могла, отец всякую работу поручал ему без опаски — всё исполнит справно, без изъяна. Да и к нам, соседям, Артёмка всегда был с уважением, да с почтением. Спросит, бывало, не нужна ли помощь, да мигом и сделает, чего ни попросишь.

Селянин:

Ну, пошла причитать! Уж больно все почитали сего Артемия, не по годам ему уважение было — зазнался, как видно. А может, иной какой тяжкий грех на душе он имел. Моего Каллиника, небось, никто никогда не хвалил, а он Артёмки ничуть не хуже! Но Господь-то все видит, Его не обманешь. Не может молния вот так невинного человека поразить. А коли Бог Артемия наказал, то и нам его оправдывать не пристало!

Селянка:

Горько слушать тебя, Фёдор, но, может, ты и прав.

Жители Верколы решили на сельском сходе, что Артемий не достоин христианского погребения, раз такова воля Бога о нем. Тело мальчика оставили в лесу, прикрыв хворостом и лапником сосны. Один Бог ведает, как пережили родители Артемия своё горе. Но даже они не осмеливались ходить туда, где их сын лежал,по решению сельчан, не погребённым.

Прошло тридцать два года. Дьячок Веркольского храма Агафоник, отправившись как-то по грибы, заплутал в лесу. Уже смеркалось, и церковнослужитель молился, чтоб засветло отыскать дорогу к дому. И вдруг в сумерках лесной чащи он увидел яркий свет. Решив, что это добрые люди разложили костёр, он поспешил к огню. Но это было не пламя! Свечение исходило от тела отрока Артемия — оно лежало на той же поляне, где его оставили много лет назад. Останков мальчика не коснулось тление, и дубравные звери не потревожили его покой. Агафоник побежал в деревню, чтобы рассказать о своей находке людям. От потрясения он даже не удивился, что потерянная тропинка сама легла ему под ноги.

Однако, веркольцы вновь не спешили с погребением. Внеся нетленное тело мальчика в церковную ограду, его оставили лежать без почестей прямо на земле. Между тем, вскоре в селе разбушевалась эпидемия лихорадки, люди стали умирать один за другим. Среди тех, кто находился между жизнью и смертью, был сын Калинника — товарища Артемия по детским играм. Шатаясь от горя, Калинник вошел во двор храма и опустился на колени над святыми останками друга детства.

Калинник:

Артемий, родной мой человек. Если б ты знал, как мне тяжело сейчас — сын мой умирает, и я ничего не могу поделать. Так, наверное, мамка твоя, Аполлинария, скорбела, когда тебя потеряла. А уж как мы поглумились всем селом над её горем! Как отец мой кричал, что по грехам ты достойное получил! И я хорош — совсем малец был, а как будто радовался, что твою праведность уничижили — всё зависть проклятая. Горько сейчас вспоминать об этом. А ты ведь и правда святым человеком был — случая не было, чтоб обидел кого-нибудь. Правду говорят — иной суд человеческий, иной суд Божий. Ты прости меня, грешного, Артем! Прости, и помолись за нас Господу, чтоб сынок мой живым остался…

Калинник зарыдал и уткнулся лбом в колючие ветки, прикрывающие мощи праведника. Он плакал долго, и от этих слёз на душе становилось светлей, словно живой Артемий был рядом, и утешал, и обнадёживал. Когда же он вернулся домой, то навстречу ему вышел сын — живой и здоровый.

Слава о святом стремительно разнеслась по Пинежским землям. Всякий, кто обращался к отроку Артемию, убеждался в его отзывчивости. Мальчик, вошедший в радость Господа, выполнял молитвенные просьбы так же охотно и скоро, как некогда крестьянские поручения родителей и соседей. Да и сейчас он, как встарь, откликается на людские прошения. Помолитесь ему — и убедитесь в этом сами.