"Особенности современной православной храмовой архитектуры". Светлый вечер с Ириной Языковой и Андреем Анисимовым (24.10.2016) - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

"Особенности современной православной храмовой архитектуры". Светлый вечер с Ириной Языковой и Андреем Анисимовым (24.10.2016)

* Поделиться

Андрей Анисимов, Ирина ЯзыковаВ гостях у программы "Светлый вечер" был Заслуженный архитектор Российской Федерации, член Союза архитекторов России, председатель правления Гильдии храмоздателей Андрей Анисимов и проректор Библейско-богословского института св. апостола Андрея, искусствовед Ирина Языкова.

Разговор шел о церковной архитектуре, о том, какие есть особенности современной храмовой архитектуры, и действительно ли православный храм должен быть богато украшен и иметь в оформлении много золота.


А. Пичугин

— В этой студии, студии светлого радио приветствуем вас мы — Лиза Горская…

Л. Горская

— …и Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Сегодня будем говорить о красоте православных храмов, об архитектуре, о том, как их строили, строят и какие тенденции вообще в развитии можно сейчас наблюдать. С удовольствием представляем наших гостей. Этот «Светлый вечер» вместе с нами и с вами проведут Ирина Языкова — проректор Библейско-богословского института святого апостола Андрея Первозванного, известный российский искусствовед. Здравствуйте!

И. Языкова

— Здравствуйте!

А. Пичугин

— И Андрей Анисимов — заслуженный архитектор России, председатель правления Гильдии храмоздателей. Добрый вечер!

А. Анисимов

— Добрый вечер!

А. Пичугин

— Вы знаете, в последнее время каждый раз, когда приходится выезжать куда-то из Москвы, особенно если объезжаешь пробки, часто навигатор ведет мимо разных коттеджных поселков, которые как грибы, множество их сейчас возле Москвы. И везде строятся храмы в этих поселках. Честно говоря, один хуже другого. В лучшем или, наоборот, в худшем случае, я не знаю как — это будет копия какого-то древнего белокаменного храма, Покрова на Нерли, например. Но так поставлен искусно между двумя линиями электропередач, что просто порой становится как-то стыдно за тех людей, которые и заказывали это, и проектировали…

Л. Горская

— И электричество проводили.

А. Пичугин

— Электричество проводили...

Л. Горская

— Ты чем недоволен? Тем, где они построили, или как?

А. Пичугин

— Как построены и как поставлены, и как продуманы. Я понимаю, что оригинал — Покрова на Нерли — тоже сейчас испоганен...

Л. Горская

— Ведь Алексей еще молод. (Смеется.)

А. Пичугин

— .. линией электропередач (смеется), которые обещают убрать, но тем не менее они портят весь вид. Но в Подмосковье, да и не важно — в Подмосковье, в Москве, где угодно… Давайте поговорим сегодня о том, что можно сделать для этого. Вот, например, Гильдия храмоздателей — мы видим, что замечательные проекты разных храмов тоже строятся по всей стране. Есть ли какая-то панацея, или от дурного вкуса панацеи нет?

А. Анисимов

— Обратите внимание, что мы не просто строим храмы, но мы еще и проводим конкурсы на различные проекты храма. Уже у нас прошло совместными усилиями 3 конкурса. 3 конкурса прошло с очень интересными проектами, с интересными мыслями и с очевидной прогрессией. То есть вообще положительное движение есть, и с этим согласились практически все члены жюри и организаторы этих конкурсов. Но я бы сейчас хотел сказать о следующем: действительно, сейчас в последнее время, даже несколько десятков лет, Россия переживает такой, можно сказать, строительный бум в области церковного строительства. Действительно, храмов строится много. Подобное «взрывное», скажем так, строительство храмов в свое время переживала Старообрядческая Церковь в начале 20-го века, после 1905-го года. И можно сравнить результаты, которых добились тогда строители храмов и результаты, которых добились сегодня строители храмов. Я вам могу сказать, что будет не в нашу пользу.

А. Пичугин

— При том, что сохранилось достаточное количество храмов старообрядческих, построенных в том числе архитектором Бондаренко знаменитым в начале 20-го века.

Л. Горская

— А по каким параметрам сравнивать?

А. Анисимов

— А вот я вам скажу. Как раз это очень интересная тема. Дело в том, что, как ни странно, старообрядцы стали лидерами появления нового стиля. Я прав?

И. Языкова

— Да, абсолютно. Потому что они накопили в себе такие силы, и они долго готовились к этому, они ждали этого — что им разрешат строить храмы. И к этому времени вообще старообрядцы были передовым классом, можно сказать. И, собственно, стиль модерн, который был в начале 20-го века, был ими подхвачен и очень интересно разработан.

А. Анисимов

— И обратите внимание — это было новаторство. То есть в то время на фоне пряничной архитектуры…

И. Языкова

— А-ля рюс.

А. Анисимов

— Да, а-ля рюс, или очень усложненного псевдовизантийского стиля. Вот эти храмы русского модерна, они были, вообще-то, предельно просты.

И. Языкова

— И функциональны, что главное.

А. Пичугин

— А пряничная архитектура а-ля рюс — это же фактически и есть тот самый русский модерн?

А. Анисимов

— Ничего подобного. Вспомните, допустим, Шамордино или какие-то…

И. Языкова

— Ну да, это так называемый псевдоисторический стиль, который просто строился как набор разных, а-ля 17-й век в основном, элементов…

А. Анисимов

— Очень сложный и очень дорогой.

А. Пичугин

— Я вспоминаю, что в дневниках Ильи Бондаренко, архитектора, который построил несколько замечательных старообрядческих храмов московских, сохранившихся, среди прочих одна из первых построек — это был храм на Разгуляе, для поморской беспоповской общины построенный. И после этого он по каким-то своим делам поехал куда-то на поезде, кажется, в Петербург. И попутчиком у него в купе был некий молодой человек, который тут же первым делом у него спросил: «Вы видели новый храм на Разгуляе?» — «Видел, да». — «Наконец-то в Москве начали нормально строить. Я более чем уверен, что построил западный архитектор, наши так построить не смогут». Как пишет Бондаренко, пришлось познакомиться. (Смеются.)

И. Языкова

— Это симптоматично, потому что — почему западный? Есть логика, понятно, для чего строится. Ведь старообрядцы — это община. Значит, это очень урегулированная церковная жизнь. Это не приход-уход, где случайные люди, а это уже сложившаяся община, которая понимает, что им нужно. Они понимают друг друга, они дают даже, как заказчики, очень ясный посыл, что они хотят. А как у нас сейчас строятся храмы? Давайте построим храм. Для кого? Для чего? В каком районе? Вот сюда мы втыкнем, потому что здесь нам дали место. И вот оказывается, то ли между двух ЛЭП, то ли между двух центров торговых, то ли еще что-нибудь. То есть, понимаете, у нас много сейчас непродуманного, случайного, какой-то неразберихи.

Л. Горская

— Так это у нас везде сейчас так.

И. Языкова

— Везде, да, конечно. Вся «разруха в головах», как мы знаем.

А. Анисимов

— Но Церковь должна быть лидером в какой-то систематизации, я так думаю, поэтому как раз…

Л. Горская

— И это тоже на Церковь «повесили». (Смеется.)

А. Анисимов

— Ну, можно было бы хотя бы начать с себя.

И. Языкова

— Это очень важно — Церковь упорядочивает человеческую жизнь, структурирует — Бог, мир, человек, ближние и т.д. Если у нас здесь уже хаос, тогда вообще ни от чего не спасешься.

А. Анисимов

— И вот обратите внимание еще. Ведь тот же Бондаренко вышеупомянутый, он специализировался на строительстве храмов. И не только он, а многие архитекторы были выбраны не только старообрядцами, но и впоследствии, когда распространился стиль модерн на общецерковные вкусы, скажем так, то лучшие архитекторы были привлечены. Тот же Щусев… В общем, огромное количество архитекторов, художников. То есть лучше силы были сосредоточены. И при этом, при этом посмотрите на того же Щусева — где там золото? Где там блеск? Где там всякие накрученные кокошники и бесконечные какие-то дорогие элементы? Там ничего этого нет, там предельно простое пространство.

А. Пичугин

— Поэтому сейчас, когда приезжаешь в Каменское под Наро-Фоминском, где стоит один из древнейших храмов…

А. Анисимов

— А рядом стоит наш.

А. Пичугин

— …а рядом стоит ваша звонница. Я о другом, я не о вашей звоннице. Я о том, что когда видишь, что купол этого храма, главку уже позолотили.

А. Анисимов

— Да? Кошмар.

А. Пичугин

— Хотя в страшном сне, наверное, не придумал, не мог бы этого себе представить человек, который это реставрировал в середине 20-го века, расчищал. И человек, который ее когда-то строил.

И. Языкова

— Вы знаете, у нас просто неверное представление о церковной эстетике. Почему-то считается, что церковная эстетика — это золото прежде всего. Что это какие-то накрученные рюшечки и т.д. Это просто какое-то искажение, совсем так никогда не было.

Л. Горская

— А как было?

И. Языкова

— Как было? Было по-разному, конечно. Византия любила золото, но очень его умеренно использовала.

Л. Горская

— И уместно.

И. Языкова

— Да, уместно.

А. Анисимов

— Да и то только в имперских храмах.

И. Языкова

— В имперских, да. Старообрядческий стиль — мы уже сказали, там они на золото и не претендовали. И были очень функциональные храмы. И украшались они тоже своеобразно, очень интересно, без всякой такой пестроты и излишества. Я просто хочу сказать, что церковная эстетика совсем не предполагает, не всегда предполагает, в редких случаях какой-то помпезности, если это действительно какой-то имперский храм, кафедральный собор и т.д. У нас сейчас каждый маленький храм даже в коттеджном поселке нужно вот так вот сделать, чтобы прямо все вот видели, что тут и золотые купола, и всякие излишества, и мрамор, и иконостас какой-то особый. Это всё не нужно. Вообще, сегодня нужно стремиться к простоте. Мне кажется, человек так перегружен информационным обществом, так устал, что он в церкви должен немножечко хотя бы душой отдохнуть. А на него снова наваливается какое-то излишество.

А. Анисимов

— И обратите внимание, что мы ведь говорим, что мы храмы строим для людей. И все время, когда накручиваются вот эти всякие штуки-дрюки, все эти арки бесконечные и что-то то, что должно, по представлению тех, кто это делает, быть для людей, людям это не нужно. Людям нужно очень хорошо организованное пространство, теплое — это я про высоту храмов. Чтобы оно было теплое с точки зрения его интерьера — это я про помпезность росписи и отделки. Им нужна домашняя обстановка, теплая, домашняя обстановка, чтобы туда захотелось прийти и там остаться. И как ни странно, люди именно это понимают. Мы уже видим сейчас, что в этих простых храмах люди чувствуют себя хорошо, хотят в них прийти, убираться в них, мыть полы и т.д. Просто я вот могу засвидетельствовать, что так оно и происходит. И еще я могу сказать, что мне посчастливилось сейчас встречаться с архиереями епархиальными, которые сторонники как раз того, чтобы было поменьше помпезности и «пустого» золота. И самое главное, чтобы там не было фальшивого золота.

А. Пичугин

— Я напомню, что Ирина Языкова — проректор Библейско-богословского института святого апостола Андрея, искусствовед, сегодня гость программы «Светлый вечер». И Андрей Анисимов — заслуженный архитектор России, председатель правления Гильдии храмоздателей. Пока мы далеко не ушли от исторических параллелей, я хочу напомнить, что у нас все-таки и до революции тоже зачастую храмы ставили абы куда, лишь бы поставить. Яркий пример тому город Юрьев-Польской или Польский, где стоит Троицкий храм рядом, он закрывает полностью вид на Георгиевский собор, тот самый замечательный и всем известный, роскошный памятник белокаменный древнерусского зодчества. Построили его на деньги, которые собирали горожане всем миром в начале века, несколько лет собирали и построили огромный, помпезный, в византийском стиле храмище, который полностью закрыл как вид на монастырь Михайло-Архангельский, так и вид на Георгиевский собор. Даже в советское время его не снесли, хотя этот тот случай, когда, может быть, и можно было бы сказать: «Ну и ладно, снесли и снесли, и не жалко. Зато два замечательных памятника мирового значения полностью раскрылись».

И. Языкова

— Да, такое было, конечно. Но зачем из прошлого брать плохие примеры? В прошлом есть хорошие примеры. Тем более, что это было в начале 20-го века, на рубеже 19-20-го, когда много чего было. Но вот Андрей Альбертович не случайно подчеркнул, что интересна линия старообрядческая, потому что многих искушений они избежали, повторяю, именно из-за того, что, во-первых, они долго сидели, не могли строить храмы. Слава Богу, они миновали это страшное увлечение ампиром, барокко — такими стилями, которые нам сильно подпортили представление о храме. Они не литургичны — эти стили не приспособлены для православной Литургии. И повторю еще раз: почему старообрядческие храмы начала 20-го века интересны? Потому что они исходят из церковных нужд. То есть это действительно общины, которые строили храмы для себя, не меценат строил храм для кого-то, не заказчик говорил: «А мне вот такое красивое сделайте». А это строили общины для себя. И сегодня это тоже нужно учитывать — для людей, для общины.

А. Пичугин

— А что вы имеете в виду, когда говорите, что они не литургичны. Например, в Минске очень много православных храмов, которые перестроены из бывших костелов. Даже кафедральный Свято-Духов собор — это же костел. Но там проходят службы. И когда я вот был несколько раз там, на богослужениях в Минске, в разных храмах — там барочные такие храмы… Ну вот, может быть, я это не очень хорошо ощущаю или понимаю? Но мне не показалось, что они чем-то в худшую сторону отличаются — именно для православного богослужения.

И. Языкова

— Базилика — а любой костел построен по принципу базилики — это неплохое пространство для Литургии. Но все-таки оно холодное, для православного ощущения Литургии нужен храм немножечко другой. Вы сами сказали — они переделанные храмы, это по бедности, вынужденное. Но если мы сегодня стоим, то мы должны исходить все-таки из Литургии. Ну вот мне хочется, чтобы Андрей Альбертович рассказал, может быть, о своем последнем проекте. Мне кажется, что там как раз это очень учитывается — литургичность.

А. Анисимов

— Я по поводу барочного — почему оно не литургично для меня. Дело в том, что в барокко очень большое значение отдается декору. И этот декор зачастую забивает вообще все восприятие самого храма — как на фасаде, так и в интерьере, что самое плохое. Вот, допустим, можно не приводить конкретные примеры, чтобы никого не обижать. Но вспомните какой-нибудь барочный богатый иконостас и вспомните, после того, когда вы постоите немножко в этом храме на Литургии, поприсутствуете и помолитесь, выйдите из этого храма — попытайтесь вспомнить хотя бы сколько там рядов и что там изображено?

А. Пичугин

— Я вспомню ангелочков, рюшечки…

А. Анисимов

— Вообще ничего не вспомните. Бесконечную капусту золотую вы вспомните, а какие там иконы? Что там?

И. Языкова

— Да, иконостас в этом смысле теряет свою осмысленность.

А. Анисимов

— Нет смысла в этом иконостасе.

А. Пичугин

— Успенский собор Владимира.

А. Анисимов

— К примеру, да. Тем более, вот в этот интерьер вставлен этот иконостас…

И. Языкова

— Спасибо императрице Екатерине…

А. Пичугин

— …в храме 12-го века барочный иконостас под потолок…

А. Анисимов

— Хороший пример. Но это пример — в хорошую архитектуру вставлен плохой иконостас. А бывает еще и изначально барочная архитектура или архитектура стиля классицизм, то есть это вообще… Короче говоря, вся архитектура, которая соответствовала периоду синодальному, она отражала и положение Церкви в этот период. То есть Церковь подчинена государству, и, соответственно, церковная архитектура подчинена градостроительным задачам, а не литургическим. Тот же яркий пример — Казанский собор…

А. Пичугин

— Воронихинский, в Питере.

А. Анисимов

— Да. Это замечательная может быть усадьба, к примеру. Вы когда проходите мимо, так ладошкой крест прикроете, можно даже купол не прикрывать, а только крест прикроете, и вы вообще не поймете — храм это или не храм? Что это такое? Это замечательное градостроительное решение.

И. Языкова

— По Невскому он стоит замечательно.

А. Анисимов

— Всё.

И. Языкова

— А внутри ужасно.

А. Анисимов

— А внутри он для службы слабо приспособлен. Там человек подавляется, его там, можно сказать…

И. Языкова

— Нет.

А. Анисимов

— Не человечная архитектура, можно сказать.

А. Пичугин

— Если уж о Петербурге заговорили — а Исаакий тогда?

А. Анисимов

— То же самое.

А. Пичугин

— Но они очень разные.

И. Языкова

— Они разные, но…

А. Анисимов

— Это не важно. Важно то, что эта архитектура подчинена градостроительным задачам и светским представлениям об архитектуре, а нет сакрального смысла и литургического пространства. На мой взгляд.

Л. Горская

— А вот захотелось спросить: а какой храм вам нравится, и, с вашей точки зрения, мог бы служить эталоном литургичности, человечности в архитектуре?

А. Анисимов

— Псковские храмы — вот для меня практически все псковские храмы без исключения. Разных периодов — начиная от тех, которые можно считать византийскими, и теми, которые уже стали нашим русским достоянием. Мне кажется, Псков — это такой идеал и для современной архитектуры, кстати, тоже. Вот в контексте нашего разговора, нашей темы современной церковной архитектуры, мне кажется, что псковская архитектура — этот тот образец, который можно сейчас брать. Потому что она абсолютно современна. Она лишена излишних каких-то деталей, она очень лаконична. Она очень экономична — потому что храмы не очень высокие, их недорого строить и легко содержать. Она очень пластична, то есть это даже в какой-то степени скульптура уже, а не архитектура, потому что…

И. Языкова

— Рукотворность какая-то.

А. Анисимов

— Они рукотворны, они прямо растут из земли, крепко на ней стоят. Для меня, я считаю, что это вот вершина церковного искусства. И плюс Византия. Византия — опять-таки, это я свою точку зрения рассказываю. Византия для меня чем хороша? Даже не теми имперскими помпезными храмами, про которые мы только что говорили, а огромным количеством тех храмов, которые просто стоят в деревнях. Они необычайно теплые, необычайно. Эта темная и достаточно лаконичная роспись, эти строгие интерьеры, низкие алтарные преграды — это вот то, что как раз мне очень нравится. И мне кажется, что совмещение этих двух стилей — а они, между прочим, один из другого выросли. То есть псковская архитектура это прямая наследница византийской архитектуры, так как первые псковские храмы были построены византийскими мастерами и ими же и расписаны. То есть это стопроцентная преемственность.

А. Пичугин

— Вот как раз тот самый храм в Каменском — Никольский, о котором мы уже говорили, это же тоже византийская архитектура. Уже поздняя, наверное, 14-й век все-таки, но тем не менее.

А. Анисимов

— В общем, да.

А. Пичугин

— Это самое близкое, где в Москве можно посмотреть византийскую архитектуру.

А. Анисимов

— В общем, да. Абсолютно чистая, лаконичная форма, да.

И. Языкова

— Вы знаете, я сейчас несколько раз была в Грузии, за последние 2 года что-то зачастила в Грузию. Очень полюбила ее. Вы знаете, это очень теплые замечательные храмы. Как правило, они не расписаны. Есть, конечно, с росписями храмы, но в них есть какая-то простота и чистота. И вот там так молится! Действительно, там ты входишь в это пространство, и ты уже погружаешься в молитву. Хотя они, по нашим меркам, бедные, там нет никакого золота. Там иконостасы низкие, там несколько икон висят по стенам…

А. Пичугин

— И стоишь на надгробиях.

И. Языкова

— Да-да, конечно, и это тоже. То есть присутствуют и те, кто ушел, и те, кто на небесах, и те, кто рядом. Мне кажется, что это тоже такой хороший показатель, когда люди не стремились… Ну, бедная страна — ни тогда они не стремились к роскоши, в древности, ни сейчас. Но есть чистота и искренность.

Л. Горская

— А вам не кажется, что кто-то из наших слушателей может сейчас про нашу беседу сказать: «Ну-ну, плохому танцору и платье мешает». В принципе, какая разница — где молиться? В золоте или в аскетических условиях, или вообще без храма?

И. Языкова

— По большому счету так, но все-таки люди изначально строили храмы. Даже когда гонимы были христиане, все равно они старались, думали горницу как-то убрать особо, в которой молились. Или в катакомбах расчищать какие-то пространства, где все-таки совершались какие-то богослужения и т.д. То есть человеку свойственно все-таки выделять сакральное пространство. Конечно, можно где угодно молиться, но лучше, если мы Богу приготовили место для встречи.

Л. Горская

— Получается, что каждый его выделяет в меру своего вкуса и своих представлений о красоте.

И. Языкова

— Да.

Л. Горская

— А мы, когда говорили об архитектуре старообрядцев, и для меня это, честно говоря, как оксюморон прозвучало. Я просто никогда над этим не задумывалась — над тем, что старообрядцы положили начало новому архитектурному стилю. А сейчас у нас тоже ситуация взрывного строительства храмов. У нас вырабатывается какой-то стиль единый или это всё вразнобой?

И. Языкова

— Нет, единого стиля нет. И главное, что об этом мало кто думает. Только сейчас стали задумываться.

А. Анисимов

— Потому что нет самого главного — то, на что я обратил внимание, когда рассказывал про старообрядцев. Нет профессионализма.

А. Пичугин

— А профессионализм ли это? Или речь идет о вкусе и об эстетике?

А. Анисимов

— Тоже.

Л. Горская

— О практичности еще.

А. Анисимов

— Практичность, профессионализм. Старообрядцы — люди очень грамотные в области ведения бизнеса, как вы понимаете.

А. Пичугин

— Были.

А. Анисимов

— Были. И они были люди не самые бедные. Но тем не менее они отказались от излишнего золота, излишних архитектурных деталей и сосредоточили свои средства на ключевых вещах — на качественной архитектуре, на качественном строительстве. Они впервые применили — ну, за это я им не очень благодарен, — но тем не менее они, как новаторы, применили бетонные своды. Это минус, но тем не менее они пытались что-то найти, какие-то новаторские решения. Они построили много храмов, и на каждый храм они очень грамотно расходовали средства. И за счет профессионализма архитекторов, художников и строителей они добились максимально положительного результата — сформировали новый стиль и построили храмы, которые стоят до сих пор. И дальше это перекинулось, соответственно, и на большую Церковь, и архитекторы Русской Православной Церкви тоже подхватили эту стилистику, тот же Щусев. И эти лаконичные, простые храмы также украшают теперь страну.

А. Пичугин

— Через минуту мы вернемся в эту студию, маленький перерыв. Напомню, что Андрей Анисимов — заслуженный архитектор России, председатель правления Гильдии храмоздателей; и Ирина Языкова — проректор Библейско-богословского института святого апостола Андрея Первозванного, искусствовед сегодня в программе «Светлый вечер». Лиза Горская, Алексей Пичугин. Мы сейчас вернемся.

А. Пичугин

— И мы возвращаемся в нашу студию, студию светлого радио, где сегодня беседуем с Ириной Языковой — проректором Библейско-богословского института святого апостола Андрея Первозванного, искусствоведом; и Андреем Анисимовым — заслуженным архитектором России, членом Союза архитекторов России, председателем правления Гильдии храмоздателей.

Л. Горская

— Мы говорили о том, что сейчас нет единого стиля архитектурного в строительстве храмов. И вот, соответственно, у меня вопрос, потому что об этом мало кто думает. А кто должен об этом думать, и какой стиль приемлемый вот сейчас? Продолжая вашу мысль…

А. Анисимов

— Это будет странно — объявить какой-то стиль приемлемым, а какой-то не приемлемым. Это мы должны какие-то директивы создавать, или кто-то их должен создавать? Это странно. Тут, скорее всего, разговор идет о профессионализме. То есть если человек ежедневно с утра до вечера, из месяца в месяц, из года в год занимается строительством храмов, у него на этот счет образуются какие-то свои собственные мысли. А если человека отвлекли от строительства торговых центров и каких-то развлекательных учреждений и сказали ему: «Ты же архитектор, спроектируй храм. Чего там, сложно что ли?!»

Л. Горская

— По-быстрому.

А. Анисимов

— Результат мы видим.

А. Пичугин

— Еще есть важный аспект — когда у нас строительством храмов занимаются непосредственно священники. Он не выступает как архитектор, но вот дали некоему отцу-настоятелю указ, назначение и котлован. И дальше он начинает по собственному разумению… Мне доводилось просто слышать от нескольких священников на вопрос: «А почему же такая помпезность и роскошь, когда ее, по идее, здесь быть не должно?» Ответ: «А мне для Бога ничего не жалко! Я лучше сам не доем, но вот здесь я сделаю богато».

Л. Горская

— Алексей, ты все время такие истории…

А. Анисимов

— …нитрид-титановые главки сделает…

Л. Горская

— Это такие голубые, синие?

А. Анисимов

— Да, такие тоже, да.

И. Языкова

— Или мозаика, которую выкладывают по рисункам таджики — это тоже хороший вариант. Бюджетный, можно сказать.

А. Анисимов

— Вот та идея, которая меня, например, сейчас очень занимает. Дело в том, что сейчас кризис в стране. Вот я всё пытаюсь про кризис ввернуть. Мне кажется, что это шанс, который нельзя упустить. Тот шанс, который нам дан для того, чтобы подчистить наше представление о церковном искусстве. Может быть, наконец люди поймут, что, так как сейчас денег нет, то нужно эти небольшие средства тратить на вполне красивые, хорошие вещи. И не пытаться никого обмануть вот этими главками из нитрид титана, или оксид титана, не знаю… Вот эти елочные игрушки, которые сейчас часто ставят.

А. Пичугин

— Я не очень понимаю, о чем идет речь.

А. Анисимов

— Это не проблема — можно сейчас выехать в Москву, в Подмосковье и их там увидеть. Это заменитель золота и…

А. Пичугин

— А, это вот когда синяя пленочка... покрывают…

А. Анисимов

— Да, синяя пленочка, да. Елочные игрушки.

И. Языкова

— Пожалуйста, в Переделкино

А. Пичугин

— Я понял, это я видел много.

А. Анисимов

— В Переделкино — там другое, там керамика.

И. Языкова

— Но все равно, это та же эстетика, которая совершенно не годится.

А. Анисимов

— Да, эстетика… И у меня вот есть большая надежда на то, что люди начнут задумываться, как им потратить несколько десятков миллионов, которые им выделяют на храм, так, чтобы их потратить правильно. Потратить их так, чтобы храм стал красивым. Но для этого нужны люди, которые заинтересованы в этом, которые болеют этим. И вот вышеприведенный пример батюшки, которому «ничего не жалко». Ну хорошо, он не свои средства тратит, он тратит средства пожертвований. Так вот, если эти пожертвования тратить грамотно, то можно минимальными средствами сделать хорошую архитектуру, учитывая, опять же, опыт наших предков — Пскова и Византии.

А. Пичугин

— Это вы́ понимаете.

Л. Горская

— Вот да, я как раз хотела сказать. Всё же непонятно: если у человека специфические представления о красоте, то кто их исправит? Вот он думает, что он делает красиво, у него вкус такой.

А. Анисимов

— Мы как-то надеемся, конечно, на какие-то экспертные советы. Вот Ирина Константиновна — член Экспертного совета Патриаршего. Думаю, правда, что Экспертный совет еще не очень активно работает…

И. Языкова

— Это не готовая структура. Я надеюсь, что он заработает…

А. Пичугин

— Напомните, пожалуйста, что это за Совет?

И. Языкова

— Это Экспертный совет по искусству, архитектуре и реставрации, который возглавляет отец Леонид Калинин, очень авторитетный в нашей Церкви человек. И сейчас он отреставрировал замечательный храм Климента Папы Римского. И много чего делал. И в него вошли очень авторитетные люди. И епископ есть — Серовский и Нижнетагильский, Иннокентий, который архитектор и художник по образованию, и Баталов, такой известный реставратор, и музейные работники. Я очень надеюсь на этот экспертный совет, потому что даже уже священноначалие немножко схватилось за голову. Мы много настроили, но, знаете, как в том мультфильме — «мы строили, строили, и наконец построили». И ужаснулись тому, что мы настроили по всей Руси великой. Этому валу, конечно, нужно что-то противопоставить такое разумное. И, может быть, действительно Андрей Альбертович прав, что кризис в этом смысле нам не помеха, а помощь. Потому что когда мало средств, ты уже думаешь, как их расходовать. Не то, что «мне ничего не жалко», а подумать: а стоит ли делать золотые главки? Почему на всех храмах должны быть золотые главки? Никогда так раньше не было.

А. Пичугин

— Так это не очень красиво.

И. Языкова

— Во-первых, не красиво.

А. Анисимов

— Это обесценивает золото еще к тому же.

И. Языкова

— Стоит ли везде делать мозаику, стоит ли везде делать какие-то дорогостоящие мраморные полы и т.д.? Давайте подумаем: может быть, можно меньшими средствами сделать гораздо более эффектный и красивый храм?

Л. Горская

— А вот, кстати, каков порядок утверждения проекта? Вот, допустим, в коттеджном поселке люди решили построить храм, о чем Алексей сегодня говорил. Они скинулись, наняли какого-то хорошего, в их представлении, архитектора.

А. Пичугин

— Отвлекли его от строительства торгового центра.

Л. Горская

— Возможно.

А. Анисимов

— В лучшем случае, наняли, а в худшем — сами нарисовали.

Л. Горская

— И ничто им мешает по этому проекту построить храм. Так сейчас?

И. Языкова

— По идее, конечно, он должен пройти экспертизу церковную, по идее. Хотя бы благословение правящего архиерея. Иногда это бывает, иногда не бывает. Думаю, что с введением Экспертного совета какая-то экспертиза проектов будет.

Л. Горская

— Это в какой перспективе?

И. Языкова

— Ну, так я не могу ничего сказать, Экспертный совет только начал свою работу. Но мне несколько раз приходилось разруливать неприятные ситуации, правда, больше не с архитектурой, а, например, с иконостасами или с росписями, потому что действительно вызывают иногда эксперта, когда конфликт. Когда даже приходу не нравится то, что батюшка, который вот такой щедрый, ему ничего не жалко, делает. А потом оказывается, что приход вообще этого не принимает.

А. Пичугин

— А так бывает?

И. Языкова

— Так бывало несколько раз.

А. Пичугин

— Просто обычно же — батюшка благословил, поэтому все согласились.

И. Языкова

— Нет-нет, иногда даже приход возмущается этому страшному результату.

А. Пичугин

— А может ли быть так, что все церковные проекты, ведь очень много сейчас строится в России храмов, по всей стране, будут в перспективе какой-то утверждаться этим советом?

И. Языкова

— Пока такого прямого полномочия у этого совета нет, но все-таки он экспертный, значит, он должен выносить какие-то хотя бы заключения, может быть, даже и рекомендации. Во всяком случае, на первом таком рабочем заседании рассматривали доклад отца Андрея Юревича, который хотя бы рассказал об этих конкурсах. Для чего мы проводили конкурсы? Вот Андрей Альбертович сказал о них. Именно для того, чтобы посмотреть: а какие силы есть, кто у нас профессионал, кто нет. Конкурс дает все-таки этот рейтинг, куда движется архитектура, какие тенденции есть. И то, что это хотя бы началось — какое-то первичное осмысление, сбор материала, какой-то анализ первичный — тоже говорит о том, что куда-то мы все-таки продвигаемся. Надо положить предел этому хаосу — «а мне так хочется, это мой приход, я благословил», или «мне ничего не жалко для Бога». Это всё такие странные разговоры. Речь идет не о дачном своем участке, на своем участке можешь что угодно себе построить.

Л. Горская

— Кстати, и такие случаи тоже есть, именно всё что угодно.

И. Языкова

— Но все-таки мы строим на века, храм-то строится на века.

Л. Горская

— Это был другой вопрос мой. Мне вот интересно: как долго простоит то, что строится сейчас на скорую руку?

А. Анисимов

— Может и не простоять, это никому не известно, как строят — не известно. А с точки зрения утверждения проектов — во многих епархиях есть свои экспертные советы епархиальные, но не во всех. К примеру, в Петербурге есть, в Москве есть, в Московской области есть, во Владимирской, насколько я помню, владыкой Иннокентием еще созданный, тогда он еще был архимандритом…

И. Языкова

— Секретарем.

А. Анисимов

— Секретарем епархии, вот тогда он создавал... Там очень приятно было во Владимирской епархии — первый кабинет в епархии, куда входишь, это был епархиальный архитектор. То есть они этому придавали очень большое значение.

И. Языкова

— Да, сейчас эта должность везде будет вводиться — епархиальный архитектор.

А. Пичугин

— И как вам собор во Владимире? В Рождественском монастыре построенный?

А. Анисимов

— Как раз владыка Иннокентий и руководил этим строительством. Нормально построен, хорошо.

А. Пичугин

— В принципе, во Владимирской епархии, наверное, да. Там сейчас многое делается в плане реставрации в городе. Но тут мы выходим на еще одну важную тему — это реставрация. Потому что все-таки в наследство достается достаточно много храмов, которые пережили советское время в разном состоянии совершенно. И опять же, понятно, что назначают туда священника, ему первостепенной задачей видится создание общины. А восстановление храма — ну, это уже как получится, здесь сайдингом зашили дырку, здесь по старой кладке побелили просто, под рукавичку затерли, и нормально. Через 10 лет стена рухнула. Это я сам видел такие примеры, когда по 10 раз переделывали, и точно так же на те же самые грабли опять наступают.

А. Анисимов

— Это то же самое, что и в новом строительстве — непрофессионализм. Это как раз то, о чем я говорю, что все-таки должны профессионалы заниматься всем: и проектированием, и реставрацией, и строительством, и росписями. Если человек… Это хозспособ у нас называется в Церкви — когда батюшка сам что-то латает. Ну да, понятно, когда денег нет, ну что тут сделаешь? Вот так вот…

Л. Горская

— Держаться. Вот профессионалы — они откуда берутся? Из МАРХИ, откуда еще? В этом вопросе.

А. Анисимов

— У нас до сих пор не было заведения, которое выпускало бы профессиональных архитекторов, я имею в виду. Иконописцев уже, слава Богу, выпускают, и далеко не первый год. А вот с архитекторами дело плохо, у архитекторов специальности такой нет.

И. Языкова

— Дмитрий Олегович Швидковский сказал, что уже принято решение…

А. Анисимов

— Оно существует, да. Кафедра уже существует.

И. Языкова

— Уже сейчас первый набор сделали в МАРХИ.

А. Анисимов

— Эта кафедра, созданием которой мы еще занимались. Вот сейчас она наконец создана, эта кафедра. На ней, если я не ошибаюсь, человек 20 существует, мест.

А. Пичугин

— Но это немало.

А. Анисимов

— Немало, да.

И. Языкова

— Но это первый набор.

А. Анисимов

— Это первый набор, это не с 1-го курса, это магистратура, то есть это уже бакалавры, у которых дальше идет специализация. Это правильно, они прошли уже первое обучение архитектурное, теперь они занимаются такой специализацией. Единственное, что мне не очень понятно — почему на этой кафедре нет того же Кеслера, нет каких-то специалистов. Вот мы с Екатериной Шейко разговаривали вчера на эту тему, что у нее есть замечательные совершенно лекции по Второму Ватиканскому Собору и его последствиям для архитектуры Западной Церкви. Очень интересная лекция, помните, да?

И. Языкова

— Да-да, конечно.

А. Анисимов

— Вот архитекторам современным, студентам, очень было бы полезно знать, что произошло, когда в западной церковной архитектуре дали... указание, можно сказать, не просто свободу, а дали указание приводить ее к светскому такому…

Л. Горская

— Знаменателю.

А. Анисимов

— Да, уровню. Вот то, что мы говорили как раз про Казанский собор. То есть это то же самое, только в современной архитектуре. И какие последствия. А последствия такие, что в эти храмы никто не ходит. Вот, к примеру, такие вещи. Очень интересно было бы пригласить практикующих архитекторов, практикующих священников, кто строит храмы. Тот же архимандрит Мелхиседек, к примеру, который в Ясенево строит…

И. Языкова

— Да, я бы задала несколько вопросов нелицеприятных.

А. Анисимов

— Да, там можно задать несколько вопросов: зачем?..

А. Пичугин

— Но насколько это было его личное участие в утверждении?..

И. Языкова

— Он лично. Я думаю, что…

А. Анисимов

— Он лично, он как раз такой человек, который всё делает только сам, только сам. И всё, что там есть, это всё его решение.

А. Пичугин

— Но согласитесь, что это далеко не самый худший пример.

А. Анисимов

— Это далеко не самый худший, это правильно. Потому что там, по крайней мере, честно всё — там настоящая мозаика, там настоящее золото. Но там имперский стиль, который еще можно как-то обсуждать. Смешение…

И. Языкова

— …Внутри спального района вдруг вырастает… Немножко несоответствие целей и средств.

А. Анисимов

— Но это мы обсуждаем какой-то конкретный храм. На самом деле, я считаю, что это опыт. Это тоже опыт…

И. Языкова

— Его надо осмыслить.

А. Анисимов

— Его надо осмыслить. Очень хорошая архитектура — Козлов Владимир делал проект. Очень хорошие мозаики, очень хорошая работа. Там по отдельности всё можно рассматривать — всё очень интересно, всё очень здорово.

А. Пичугин

— Церковный архитектор, председатель правления Гильдии храмоздателей, заслуженный архитектор России Андрей Анисимов. Проректор Библейско-богословского института святого апостола Андрея Первозванного, искусствовед Ирина Языкова — гости программы «Светлый вечер» на светлом радио. Смотрите, если священник получает храм где-то на периферии в маленьком городе или в селе, у него нет ни возможности, ни денег, ни спонсоров, никого нет вокруг. Несколько человек только из села ему помогают. Что ему делать? Может, ему не стоит бросаться с головой в омут и, найдя какие-то небольшие средства, сразу их вкладывать непонятно во что? Может быть, лучше сначала поставить какой-нибудь маленький деревянный сруб и служить там? А по мере появления денег как-то заниматься воссозданием памятника, который у него есть?

А. Анисимов

— Насчет сруба — сруб тоже достаточно больших денег стоит. Сейчас есть гораздо более простые материалы.

А. Пичугин

— Ну, сруб я условно говорю.

А. Анисимов

— И это правильный ход — конечно, надо строить нечто простое и удобное для богослужения. И так, чтобы потом не наступать на горло своей песне — то есть так построить, чтобы потом можно было строить и большой храм. Это обязательно, конечно, нужно. Вот я просто думаю даже, что и большой, основной храм, который будет постоянным храмом в этом поселке маленьком, мне кажется, что и на него тоже не надо тратить очень большие средства — на то, чтобы построить какой-то неимоверный соборный храм в маленьком поселке.

А. Пичугин

— Я о том скорее, что уже есть — что осталось с дореволюционных времен, пережило советскую власть, и вот теперь это передано Церкви. Я поэтому против выступаю такой бездумной передачи храмов в распоряжении Церкви. Ну, правда, ведь очень же много у нас храмов, испорченных этой неумной реставрацией. При всем при том, что может быть чудесный священник, прекрасный священник — но он не архитектор, не специалист. Рядом нету человека, который мог бы его одернуть и сказать: «Ну подожди, это не совсем то, что надо».

А. Анисимов

— По-хорошему, надо бы сначала это отреставрировать, а потом передать Церкви. Вот в этом-то вся и логика.

Л. Горская

— Кстати, некоторые архиереи, когда пытаются им вернуть храм в упадке, говорят: «Нет уж, вы разрушали, вы и восстанавливайте. Потом возвращайте».

А. Анисимов

— Они не правы.

А. Пичугин

— У нас очень много претензий к Церкви предъявляют, в том числе и: «Вот вы претендуете на храм? Ан нет, это памятник, вам его нельзя передавать». А когда где-нибудь в архангельской тайге разрушается замечательный памятник 17-го века деревянный, тут же находятся такие же точно люди, которые начинают кричать: «А что это РПЦ не хочет себе его забрать? Пускай реставрирует! Это их дело».

И. Языкова

— Ну, в каждом отдельном случае, наверное, нужно решать задачу конкретную. Но я хочу сказать насчет того, что на Экспертном совете было сказано очень важное о том, что нужно образовывать священников. Во-первых, я сама читаю лекции в Коломенской семинарии для будущих священников и знаю, что в некоторых семинариях есть, конечно, курсы по церковному искусству реставрации. А в некоторых нет. Но есть сейчас аспирантура общецерковная, и при ней иногда делаются курсы повышения квалификации — например, для молодых только что рукоположенных епископов. И тот же владыка Иннокентий говорит: «А что же нам читали — и экономику, и то, и сё. А вот почему бы нам не почитать, епископам, церковное искусство?» И все поддержали. То же самое можно делать и для священников по отдельным епархиям. Так что я думаю, что что-то двигается.

Л. Горская

— Подождите, а разве в семинариях не проходят церковное искусство?

И. Языкова

— Не во всех. Не во всех семинариях есть этот курс.

Л. Горская

— Вот это удивительно.

И. Языкова

— Ничего удивительного нет. Во-первых, почти некому читать эти курсы. Мне самой приходилось ездить, например, в Смоленскую семинарию, в Екатеринбургскую семинарию. Но там хотя бы есть курс такой, просто меня приглашали. А некому и читать. Вы думаете, так много специалистов вообще по церковному искусству?

Л. Горская

— Я думаю, что специалистов вообще мало в любом вопросе.

И. Языкова

— Вот профессионализм сегодня стоит — действительно номер один во всех вопросах. Номер один.

А. Пичугин

— Тут еще надо говорить, наверное, о том, что в семинарию человек приходит со школьной скамьи. А в школе ему преподают мировую художественную культуру. В рамках курса истории ему тоже преподают в том числе и какие-то архитектурные вещи.

И. Языкова

— Где преподают, где не преподают. И потом, как они преподают? Опять же, если говорить о профессионализме: сегодня и средняя школа у нас низко пала. Понимаете, мы так дойдем со самых глубин, потому что, действительно, кризис у нас не только финансовый, у нас кризис по всем…

А. Анисимов

— В головах.

И. Языкова

— Да, в головах, по всем параметрам. К сожалению.

А. Анисимов

— Я вам скажу, что вообще отношение к архитектору очень пренебрежительное. Это не только в Церкви, оно и в светской жизни.

Л. Горская

— Это для меня новость.

А. Анисимов

— Архитекторов не очень любят, я вам скажу.

А. Пичугин

— И священники зачастую не очень любят архитекторов.

А. Анисимов

— И священники не очень любят…

Л. Горская

— А почему?

А. Анисимов

— И архиереи не очень любят.

И. Языкова

— Не очень понимают вообще…

А. Анисимов

— Да, зачем? Никто не понимает. Возьмите вон типовой проект и стройте!

А. Пичугин

— А есть типовые проекты?

А. Анисимов

— Есть типовые проекты.

И. Языкова

— Есть, но от них сейчас отказываются.

А. Анисимов

— Это проекты, созданные непрофессиональными организациями, не будем называть их в эфире. Это проекты, не очень приспособленные к службе.

Л. Горская

— Мне как раз казалось — извините, перебиваю вас, — казалось, что с архитекторами всё понятно. Если журналист может быть хорошим или плохим, и можно к нему относиться пренебрежительно, потому что, в принципе, не каждый слушатель, читатель может заметить, что журналист плохой. А если он плохой, то ничего не произойдет, кроме того, что у него совесть не чиста…

А. Пичугин

— А судьи кто?

Л. Горская

— …и последствия не такие наглядные. А если архитектор плохой, то здание падает. Это очень хорошо заметно, или крыша течет, или всё перекособочит.

А. Анисимов

— Это немножечко не то. Течет крыша — это все-таки строители, наверное. Которые тоже, кстати, не всегда хорошие бывают. Потому что построить храм — это не построить дом. Это разные вещи, абсолютно разные вещи.

И. Языкова

— Здесь абы кого тоже брать нельзя.

А. Анисимов

— Остаточный принцип строительства храмов — это тоже не совсем правильная вещь. И отсюда как раз все те беды, о которых вы говорите. А архитектор организует пространство. Принципиально то, что вы видите снаружи — храм это все-таки вывернутая наружу Литургия. То есть мы должны понимать, во-первых, что это храм. Во-вторых, мы должны туда захотеть прийти.

Л. Горская

— Ну, вы все-таки в соответствии с законами физики организуете?

А. Анисимов

— Это само собой. Второе, когда мы в этот храм пришли, мы должны захотеть там остаться и там молиться. И это должно быть для нас удобно. Вот этого, к сожалению, во многих храмах нет. То есть если мы даже в храм вошли, мы видим какое-то огромное совершенно неосвоенное пространство, и освоить которое невозможно, отлитое из бетона. В котором нет ни акустики, ни удобства богослужения, нет... Очень многие представляют себе храм: это такой квадратик, в котором есть 3 входа, и к нему маленькая такая полукруглая штучка, которая называется апсида, и там должен быть алтарь. На самом деле храм — это гораздо более сложное сооружение.

Л. Горская

— А пренебрежительное отношение, о котором вы говорили — это отношение к такому эстетствующему зануде, который мешает реализовать гениальное…

А. Анисимов

— И много о себе думает. Да, примерно так.

А. Пичугин

— А что делать, если достался… Тоже вот реальный пример: одному священнику достался недавно храм в маленьком поселке. Но когда-то до революции поселок этот был то ли фабричным, то ли еще каким-то, там появился типовой тоновский храм, сопоставимый, честно говоря, с размерами храма Христа Спасителя. А теперь это маленький поселочек такой на окраине жизни. И что ему делать? Он там один священник.

Л. Горская

— Как это отопить?

А. Пичугин

— Как отапливать — тоже непонятно. Ну вот, человек стал благочинным зато.

А. Анисимов

— Это вы говорите о том, что ему досталось. А многие добровольно строят себе такие храмы.

А. Пичугин

— Это уже другой вопрос. Это то, о чем мы говорим сейчас и всю программу практически говорили. А вот что делать, если ему достался этот храм? Как-то выгораживать помещение?

А. Анисимов

— Выгораживать, рядом что-то строить. Ну что делать?

И. Языкова

— Но тоже обращаться к профессионалам, тоже обращаться к профессионалам. Потому что как справиться с этим храмом — знает профессионал. Даже то, например, как выгородить в нем пространство, в котором он будет служить, и, может быть, осваивать его очень постепенно — тоже ему подскажет профессионал.

А. Анисимов

— У нас даже в одном из конкурсов один молодой человек, наш сотрудник Сережа Кантелин, он сделал в конкурсе на образ современного храма, он сделал как раз то, о чем вы говорите. Он взял за основу какой-то полуразрушенный храм, сделал проект его консервации, этого разрушенного храма. А к нему пристроил деревянные какие-то такие штучки для временного богослужения. Как раз вот стопроцентный ответ на ваш вопрос. Профессиональная консервация большого, неподъемного на данный момент храма.

А. Пичугин

— Нет, он отреставрирован у него, он не пострадал сильно.

А. Анисимов

— Но тем не менее… Содержать его сложно, это понятно. Но кстати говоря, их и до революции, вполне возможно, что зимой не отапливал никто. Вполне возможно.

А. Пичугин

— Служили в маленьком.

А. Анисимов

— Вполне возможно, что это был летний храм.

А. Пичугин

— Ну, может быть.

А. Анисимов

— Зачастую так и было. Во всех старых селениях вы можете видеть большой храм — купец какой-нибудь строил. А рядом маленький храм, который крестьяне построили на свои собственные средства, и зимой молились там. Это нормальное явление.

Л. Горская

— А вот мы говорили много о том, что строительство хаотичное и много не учитывается в проектировании каких-то литургических моментов практических. Вот про отопление мы поговорили, это самое такое простое. А что еще должно учитываться? Вот у меня такой вопрос: должна ли архитектура храма учитывать и предполагать, чтобы ребенку в храме было удобно и понятно?

А. Анисимов

— Вот как раз это то, что…

И. Языкова

— Обязательно.

А. Анисимов

— …отличает современную архитектуру от архитектуры, скажем, храма Покрова на Нерли. То есть храм Покрова на Нерли исполнял обязанности великокняжеского храма либо монастырского, неважно. Я имею в виду, что у него была конкретная функция. Сейчас функция храма — это функция приходского храма. Соответственно, есть современные потребности — это детские комнаты, детские площадки. Мы, кстати говоря, во всех храмах, которые сейчас проектируем, мы обязательно проектируем кафе с открытой частью этого кафе при храме. И детской площадки при этом открытом кафе.

А. Пичугин

— Кафе это как трапезная может использоваться, место для еды фактически.

А. Анисимов

— Это там, где люди приучают своих детей с детства к жизни внутри храма. Мы уже несколько таких спроектировали, уже с давних времен...

А. Пичугин

— Построили? Ну, например, где?

А. Анисимов

— Например, первый, который мы делали совместно с отцом Александром Марченко — это Марона Пустынника. Первое, что мы там построили — мы построили кафе внутри храма.

А. Пичугин

— Вы все-таки подробнее скажите: где это, где можно увидеть?

А. Анисимов

— Это Якиманка.

А. Пичугин

— На Якиманке, Марон Пустынник.

Л. Горская

— Кто-то сейчас может сказать: а как так? Кафе внутри храма — разве можно так?

А. Анисимов

— Не внутри храма, а на территории храма. Можно. Почему нет? Кто сказал, что нет?

Л. Горская

— Ну, я так, на всякий случай.

А. Анисимов

— А почему? Люди должны приходить в храм как в дом. Они должны приходить в храм как в гости к Богу, понимаете? Вот я так просто рассуждаю про себя.

Л. Горская

— Я просто вспоминаю: мы недавно с Алексеем и с нашей редакцией были в Рязани, и в Рязанском кремле в частности, храмы там смотрели. И нам Бог послал по просфорке, я начала ее есть прямо в храме. На меня тут же налетели: «Нельзя в храме есть!» — смотрительница. (Смеются.)

А. Анисимов

— Как это?

Л. Горская

— Я промолчала.

И. Языкова

— Знаете, сейчас столько разных фобий, и непонятно откуда взявшихся. Чаще всего эта смотрительница, скорее всего, обычная советская тетка, которая пришла не так давно в храм и знает что-то такое о Церкви полуфантастическое. В храме есть часть, которая называется трапезная, и в храме устраивали трапезы, это нормально. Не обязательно в самом храме сегодня устраивать трапезы, они могут быть рядом.

А. Анисимов

— Рядом.

И. Языкова

— И это нормально. Например, вот как организованы многие приходы даже в Русской Зарубежной Церкви: там всегда есть общая трапезная, где люди — а там небольшие приходы — после Литургии вместе пьют чай. И это нормально. Потому что, собственно говоря, Литургия раньше вообще в Древней Церкви с агапой соединялась…

А. Пичугин

— И у нас сейчас в ряде храмов так.

И. Языкова

— Конечно. И это нормально, это как раз говорит о том, что оздоравливается жизнь прихода, люди теснее друг к другу становятся, а значит, к Богу. А значит, они уже не просто захожане, они прихожане, они уже ответственно относятся к самому храму, они больше в него будут вкладывать, даже своих средств. Даже на ту же реставрацию и т.д. А если они только туда зашли, постояли, им стало неуютно, они ушли, ну и всё. И что делать?

А. Анисимов

— Храм — это очень сложный организм, на самом деле. Представление о храме, как я говорил, что это кубик — это не совсем правильно. У нас должно быть там обязательно место для исповеди, у нас должен быть притвор, где могут стоять оглашенные, женщины в определенное время и т.д. Там должны быть хоры, там должна быть крестильня. Причем не какая-нибудь там приспособленная в последнем каком-то месте после того, как котельную разместили, а именно продуманная крестильня, потому что с этого начинается жизнь православного человека. Это должно быть всё торжественно и для него. Если он маленький — то для его родителей. Да и в конце концов, почему нужно крестить где-то в ванной? Уже закончились эти времена.

А. Пичугин

— Спасибо большое! Было очень интересно. Напомню, что Андрей Анисимов — заслуженный архитектор России, председатель правления Гильдии храмоздателей; и

Ирина Языкова — проректор Библейско-богословского института святого апостола Андрея Первозванного, знаменитый российский искусствовед, были гостями программы «Светлый вечер» на светлом радио. Лиза Горская…

Л. Горская

— Алексей Пичугин.

А. Пичугин

— Спасибо, всего хорошего!

И. Языкова

— До свидания!

А. Анисимов

— Спасибо, до свидания!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем