«О заповеди „не судить“: как она может влиять на семейную жизнь?» Прот. Александр Никольский

У нас в гостях был настоятель храма Трех Святителей в Раменках протоиерей Александр Никольский.

Мы говорили о значении слов Христа: «не судите, да не судимы будете», о том, как быть, если с поведением близких сложно смириться и как умение не осудить может помочь сохранить взаимопонимание и любовь в семье.

---

Александр Ананьев:

— Семья это наш крест, семья это наша радость. Наша жизнь это поиск баланса между нашим крестом и нашей радостью, каждодневный, не простой поиск этого компромисса. Добрый вечер. Это программа «Семейный час».

Алла Митрофанова:

— Дружелюбный Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— И мой крест и моя радость, жена моя и соведущая Алла Сергеевна Митрофанова. И сегодня мы с огромным удовольствием приветствуем не способного осудить человека настоятеля храма Трех святителей в Раменках, отца девятерых...

Алла Митрофанова:

— Десятерых.

Александр Ананьев:

— Я никак не могу запомнить, такое большое число, что все время сбиваюсь. Отца десятерых детей, замечательного священника протоиерея Александра Никольского. Добрый вечер, отец Александр.

Священник Александр Никольский:

— Добрый вечер.

Александр Ананьев:

— Как истинный христианин, тем более как священник, тем более как протоиерей, тем более как отец десятерых детей, вы по всем признакам не способны осудить человека. Так это или нет?

Священник Александр Никольский:

— Как по русской пословице: «Вашими устами да мед пить». К сожалению, я не святой. Но я знаю, что если осуждаешь человека, то будет плохо тебе самому. К сожалению, такой многолетний опыт, проверенный многолетний опыт.

Александр Ананьев:

— Я не до конца понимаю, что вы имеете в виду. Давайте просто нарисуем какую-то ситуацию, чтобы мне было понятно.

Священник Александр Никольский:

— Я заметил, мы с матушкой любим гулять, когда есть время, по вечерам вокруг дома. И как только мы начинаем кого-то осуждать, не очень сильно, не глобально, но все-таки. Был такой момент, обычно себя не контролируешь, просто переходишь на такую тему интересную поосуждать другого, это же интересная тема из-за нашей гордости, мы сразу через какое-то время ссорились. Вот я заметил.

Александр Ананьев:

— То есть получается какой-то источник яда в организме?

Священник Александр Никольский:

— Да. Благодать Божия отходит. Благодать Божия проявляется в нашем организме любовью, в нашей душе любовью. Любовь отходит и дальше нетрудно найти зацепочку.

Александр Ананьев:

— Неспроста мы с Алечкой начали разговор с отцом Александром с осуждения. Евангелие субботы 17 июля это Евангелие от Матфея, глава 7-я: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы, и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?». На самом деле, очень семейный фрагмент Священного Писания про осуждение. И вот в каком свете нам хотелось бы сегодня о нем поговорить. С одной стороны, нам сказано прямо и однозначно: не су-ди-те, не осуждайте, не обвиняйте. А с другой стороны, что делать, если он реально косячит. Ну что делать, если он реально не прав. Ведь это наш общий дом, это наш общий корабль. Если он будет продолжать ковырять борт ниже ватерлинии, корабль пойдет ко дну. Это небезопасно для меня, это небезопасно для моих детей, в конце концов, от этого страдает моя собака. Как тут не осудить? «Неизбежность осуждения» — так мы условно назвали программу «Семейный час» сегодня. Начнем с общих вопросов. Действительно ли семья это такая духовная тренировка для христианина, чтобы стяжать смирение, научиться любить, научиться не осуждать? Потому что осуждать в семье как раз проще всего, а смирения достичь сложнее всего, и враги человеку домашние его. Поэтому любить этих капризных, шумных, неадекватных, вечно неуместных людей сложнее всего.

Священник Александр Никольский:

— Да, конечно. Когда все-таки любишь этих людей, неадекватных, шумных, капризных, очень хорошо к детям относятся все эти определения, к немножко подросшим детям, подросткам, то это все намного легче переносится. Когда любви не хватает, тогда да, они шумные, капризные, мешают.

Алла Митрофанова:

— Вам, отец Александр, с женой повезло. Александр Владимирович, такого сказать не могут, у него жена и шумная и капризная.

Александр Ананьев:

— Позволь мне за себя говорить самому, я счастливейший из мужиков. Точка. Продолжайте.

Священник Александр Никольский:

— Чем душа живет? Мы все люди грешные и нигде так грехи не проявляются, как в семье. На работе себя как-то худо-бедно контролируешь в основном. Хотя бы из страха получить всякие выговоры, не получить во время зарплату или просто надо марку держать. Но человек естественно не может себя контролировать никогда. Даже известный персонаж, он и реальный и художественный, Штирлиц, и то позволял себе иногда расслабиться и попечь картошку в камине немецкого дома.

Алла Митрофанова:

— И собаченьку покормить.

Священник Александр Никольский:

— И собаченьку покормить. Но в фильме этого нет, наверное, в книжке это есть.

Алла Митрофанова:

— Нет, это как раз в фильме есть. К нему приходит собака, это был режиссерский замысел, чтобы Штирлица сделать более человечным, добавили фрау Заурих больше эпизодов. Там еще Эмилия Мильтон, по-моему, так зовут актрису, такая грандиозная, увидев их работу в кадре, расширили эту часть и собаченьку добавили, чтобы Штирлиц был ближе по-человечески зрителю.

Александр Ананьев:

— Ничто не делает из мужчины человека так, как его собака. Причем здесь жена, непонятно.

Алла Митрофанова:

— Там была не его собака, там бродяжка, пришел бедный, оставшийся без хозяев, и он его пожалел

Священник Александр Никольский:

— И человек сильно расслабляется, и дальше из него лезут его грехи, в большей или меньшей степени. И мы эти грехи видим у нашего ближнего, которые нам открываются, ну, и можно его осуждать. А можно не осуждать. А можно его пожалеть, можно о нем помолиться, можно принять таким, как он есть. В каждом человеке есть много хорошего и, к сожалению, достаточно много плохого. Сконцентрироваться на хорошем, все-таки мы выходили замуж, женились на хорошем человеке. На плохих, естественно, не женятся сейчас.

Александр Ананьев:

— Но люди меняются.

Священник Александр Никольский:

— Да нет, не меняются. Меняются, может быть, с десятилетиями. Обычно это достаточно постепенно происходит. У каждого человека есть много хорошего, очень много хорошего, за что его любить. Я не говорю какие-то случаи, когда человек потерял человеческий облик, выпивает много всяких спиртных напитков, там человек сильно поменялся, с ним невозможно проживание.

Александр Ананьев:

— Я имею в виду в первую очередь такие случаи.

Священник Александр Никольский:

— Да. Но я говорю про большинство случаев, у нас алкоголики не повально, слава Богу. Можно человека принять, просто взять и принять, поставить такую цель. Конечно, цель достигается с Божьей помощью. Бороться со своей гневливостью, которая является следствием осуждения, со своим осуждением, с этим моим внутренним трендом, моим внутренним направлением, можно с Божьей помощью. Но если поставить себе такую цель, духовную цель, то ее можно достичь. Да, ты будешь понимать, что твой супруг/супруга имеет такие недостатки, ты в принципе можешь их прекрасно себе расписать с подробностями, качественно, количественно, по времени суток, недели, месяца, года. Но они тебя не будут так раздражать, ты просто будешь иметь их в виду, будешь к ним приспосабливаться, но они тебя не будут раздражать, они тебе не будут портить жизнь.

Александр Ананьев:

— Если их выписать и обратить внимание.

Священник Александр Никольский:

— Нет, нет, я имею в виду, что ты их прекрасно знаешь, ты не закрываешь на них глаза, на них нельзя закрывать глаза, потому что их надо иметь в виду, к ним надо приспосабливаться, их нельзя просто не замечать, это не получится.

Александр Ананьев:

— Я вам больше скажу. Если ты знаешь, что тебя раздражает, ты это будешь замечать всегда, и это будет острым гвоздем тебе по виску царапать.

Священник Александр Никольский:

— Возьмем любой помысел, который нехороший, с которым мы должны бороться, блудный помысел, к примеру. Что мы должны делать? Мы должны творить Иисусову молитву, самый распространенный способ. Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мы, грешного. Если мы с верой творим Иисусову молитву, помысел уходит, неважно блудный, любой. Так и здесь. Если меня это так раздражает, молись о себе.

Александр Ананьев:

— А иной раз бывает так... Я знаю женщину, которая любит своего мужа, все нормально, но ее бесит, как он глотает чай. Он пьет и глотает чай так, что это слышно из другой комнаты, и ее это бесит.

Священник Александр Никольский:

— Можно ей посочувствовать.

Александр Ананьев:

— Ей посочувствовать?

Священник Александр Никольский:

— Ей посочувствовать.

Александр Ананьев:

— Почему? Это ж он...

Священник Александр Никольский:

— Это же ерунда.

Александр Ананьев:

— Ну как ерунда? Вы понимаете, если тебе под ногти загоняют иголки, а ощущение именно такое...

Священник Александр Никольский:

— Это ощущение, это же не иголки под ногти. Это просто ощущение. Я расскажу вам случай немножко другой.

Александр Ананьев:

— Так.

Священник Александр Никольский:

— Мы переехали жить за город, продали квартиру. У меня детей много, мы решили, что на природе нам будет проще их окучивать. Там был дом небольшой, сосед его снес и начал строить дом большой. В результате я выхожу из своего дома, дверь открываю, и у меня примерно 15 метров в ширину, и метров 15 в высоту стена красного кирпича. Дом просто, у него окна только на третьем этаже, дом высокий, первые два окон не имеют. Я думаю, что я приехал из Москвы, чтобы жить у кремлевской стены, прямо вот так утыкаешься и на нее смотришь. Я немножко расстроился. А ничего не изменишь, ему ничего сказать нельзя, у него проект, а потом он имеет право. Я посадил пару деревцев, он тоже со своей стороны какое-то дерево посадил. Сейчас вообще ничего не замечаю, хотя эта стена осталась, но я ничего не замечаю, нормально. То же самое было, когда я переехал, получал свою квартиру, которую мы продали, квартира была нормальная, вид из окна нормальный, а район никакой, мне не нравился, по сравнению с тем, где я привык жить. Потом конечно, район немножко изменился, главное я привык, я не замечал. Когда я оттуда уезжал, мне было очень жалко, обстоятельства семейные требовали, но мне было жалко. Поэтому, если человек себя накручивает, вот он опять чай пьет, и прям заболело за грудиной.

Александр Ананьев:

— Придушил бы.

Священник Александр Никольский:

— Нет в чай надо что-то такое положить.

Александр Ананьев:

— Добрый вы, добрый.

Священник Александр Никольский:

— Тогда это будет развиваться, все хуже и хуже, выльется в какие-то скандалы, трения. У человека плохое настроение, что-то сказал, трения и так далее. Начнет человек после этого замечать, что он не только чай пьет плохо, у него вообще масса недостатков, первый, второй, третий. Чай открыл глаза на человека, он, оказывается, плохой человек, за кого замуж вышла. Слава Богу и чашке чая, так бы прожила и думала, что он хороший, была бы счастливая женщина. А так я знаю, что он плохой и что теперь с ним делать, разводиться что ли?

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Протоиерей Александр Никольский. настоятель храма Трех святителей в Раменках. Я Александр Ананьев и ведущая Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Отец Александр, до какой степени можно привыкать? Я сейчас думаю, ведь бывают ситуации, к которым привыкать ни психологически, ни духовно бывает не полезно. Нездоровая обстановка. Ну, скажем, в семье кто-то кричит, либо муж либо жена, в этом растут дети, в крике. Они крик начинают воспринимать как норму, они привыкли. Муж или жена, они нас сейчас послушают, ну да, с этим же надо смиряться, к этому надо привыкнуть, к этому надо приспособиться. Он кричит, я же не могу его изменить. Но мне кажется, что это во вред, просто во вред.

Священник Александр Никольский:

— Согласен. Но дело в том, что люди бывают добрые, но гневливые. То есть они так-то добрые и много чего хорошего могут...

Алла Митрофанова:

— Просто вспышки гнева?

Священник Александр Никольский:

— Но иногда могут себя не контролировать, такой у них вспыльчивый характер. Потом он может не обижаться, вспылил, ему стыдно самому. Если он человек верующий, он идет молится, идет к духовнику кается. Духовник его ругает или наоборот успокаивает, в зависимости, какой духовник и какие ситуации. У него такое вот, да. И что с ним делать? Он понимает, и он не хочет, но он не может.

Алла Митрофанова:

— Мне кажется, что если человек перед собой ставит задачу разобраться, откуда берутся эти вспышки гнева и можно ли их избегать, это вполне посильно. Мы даже программу на эту тему снимали.

Александр Ананьев:

— Ты серьезно считаешь, что это по силам?

Священник Александр Никольский:

— Это посильно. Но посильно Богу, но не человеку.

Алла Митрофанова:

— Конечно, конечно.

Священник Александр Никольский:

— Покаяться. Корень гнева это гордость. Избавиться от гордости это очень непросто. Это можно, но очень непросто. Это все святые говорят. Поэтому конечно, возможно, человек заболеет раком, чудом выживет, это как-то его, может быть, потрясет в хорошем смысле, или еще что-то произойдет. Но это даже понимая, что это ужасно, даже имея множество ужаснейших последствий, которые человек никогда не забывает и забыть не может, потому что они уже произошли, что-то важное разрушили, в том числе в его семье, он не может это забыть. Как если человек кого-то задавил, не дай Бог, пусть даже нечаянно, всю жизнь помнит. Человек, даже все понимая и стараясь изо всех сил, но у него не получается, поставить цель и исполнить. Почему тогда мы тут втроем сидим и не святые мы?

Алла Митрофанова:

— О-о-о!

Александр Ананьев:

— Мы просто не все рассказываем.

Священник Александр Никольский:

— Да нет, мы все рассказываем, что сознательно знаем. Но у нас не получается. Мы люди православные, мы стараемся, у нас не получается. А так-то в чем дело? У нас есть исповедь, пришли, поисповедовались, вышли, стали святыми. Даже Марии Египетской с ее величайшими подвигами, чтобы достичь святости, понадобилось не одно десятилетие, как известно из ее жития.

Алла Митрофанова:

— Подождите. Возвращаясь к моменту, где, сколько, как терпеть, не осуждать. Осуждение, понятно. Можно научиться не осуждать и не включать эту историю.

Александр Ананьев:

— Можно научиться не артикулировать осуждение.

Алла Митрофанова:

— Да, можно научиться не артикулировать.

Священник Александр Никольский:

— Не озвучивать.

Алла Митрофанова:

— Но терпеть-то до какого предела?

Александр Ананьев:

— Это раз. Во-вторых, из-за этого постоянного сдерживания себя, терпения и мучения куча болячек, от инфаркта до онкологии может быть.

Священник Александр Никольский:

— Да, совершенно верно, согласен с вами, если это просто механическое терпение в зубы, это вредно.

Александр Ананьев:

— Предлагаете все-таки алкоголь?

Священник Александр Никольский:

— Как бы вам сказать?

Алла Митрофанова:

— Отец Александр не пробовал, наверное.

Священник Александр Никольский:

— Я десятилетия не пью, может...

Алла Митрофанова:

— В том-то и дело.

Священник Александр Никольский:

— В любом случае, как бы человек себя плохо, отвратительно не вел, осуждать все равно нельзя, осуждением ты разрушаешь свой организм, как раз необходимость в запое возникает. В любом случае осуждать нельзя, потому что это зло по отношению к самому себе, с одной стороны. А с другой стороны, ты все равно своим осуждением ситуацию в лучшую сторону не изменишь, только в худшую. Будет больше скандалов, больше непонимания, ожесточения взаимного. Поэтому осуждать нельзя, какая бы ситуация ни была.

Александр Ананьев:

— Оба утверждения истинны, отец Александр, бесспорно. Есть еще третье истинное утверждение неосуждения: не осуждать не получается.

Священник Александр Никольский:

— Вот. Чтоб не осуждать, требуется глубокое, постоянное покаяние в этом грехе. У меня есть люди знакомые, которые всех осуждают, им очень плохо, это основной грех. Им очень плохо живется, тяжело. Но они с ним борются и с Божьей помощью некоторое облегчение идет. Надо понять, что даже если человек абсолютно не прав, все равно осуждать нельзя. А второе, если ты с осуждением справишься, то ты станешь духовно сильным, и тогда вот ты сможешь помочь этому человеку, своему ближнему, который себя не очень хорошо ведет. Если ты ему говоришь с осуждением, какие-то его недостатки озвучиваешь, то он тебя, скорей всего, не услышит. Если ты говоришь с внутренним неосуждением, а с любовью, здесь есть шанс быть услышанным, только в этом случае.

Александр Ананьев:

— Я пытаюсь себе представить, хотя бы два предложения из осуждения с любовью человеку, который, шумно швыркая, пьет чай: дорогой, ты красивый, талантливый, заботливый, ты много зарабатываешь, и все бы ничего... Я дальше не знаю. Ты же можешь и должен...

Алла Митрофанова:

— Нет, в этой ситуации как раз смотри пункт первый, это то, что отец Александр про стенку рассказал. Очень важно, наверное, научиться абстрагироваться.

Александр Ананьев:

— Я про друга расскажу, не про себя. Есть у меня друг, когда у него появилась жена, он ее так любил, что шлепал по попе, простите меня, а ей это не нравилось ужасно, она считала, что это унизительно.

Священник Александр Никольский:

— А он оказывал ей знак внимания, как понимал.

Александр Ананьев:

— Конечно, то знак внимания любимой женщине.

Алла Митрофанова:

— Как понимал, да?

Александр Ананьев:

— Да, да. Ну и что б вы думали. Она развернулась, прямо сказала ему, в лицо глядя: друг мой, мне неприятно. Я тебя люблю, но я прошу тебя так больше не делать.

Священник Александр Никольский:

— Ну вот, пожалуйста.

Александр Ананьев:

— Конечно, странно было бы. У него ушло, конечно, много времени на то, чтобы руку свою придерживать. Это он мне рассказывал. Но да, он перестал. А если бы она не сказала, она бы так и мучилась?

Священник Александр Никольский:

— Или, может быть, привыкла, тоже вариант.

Александр Ананьев:

— И начала получать удовольствие? Созависимые отношения уже пошли.

Священник Александр Никольский:

— Никаких зависимых, просто осознать, что это любовь мужа, это здорово. Что это он не шлепает, разлюбил, что ли?

Алла Митрофанова:

— Не знаю, я как раз понимаю эту женщину.

Священник Александр Никольский:

— Есть рассказ духовный Джека Лондона, хотя он писатель не очень духовный. У него духовный рассказ есть как «Слезы А-Кима», читал в детстве. Там торговца, китайца, мамочка, которой лет 80, лупила бамбуковой палкой, причем лупила по голове, по всему. И он женился на кореянке, мамочка была очень недовольна, что не на китайке, а на кореянке женился, кореянка была более современная, и мамочка ее не поддерживала. И вдруг мамочка его очередной раз за что-то побила палкой, он никогда не плакал, никогда, этот мистер Ли, а тут пришел к жене и рыдает. Та говорит: я с тобой живу столько лет и первый раз вижу, чтобы ты рыдал, когда тебя мамочка побила? Говорит: она первый раз била не больно, она скоро умрет. Это 19 лет, я понимаю, надо сделать поправку.

Александр Ананьев:

— Мы обескуражены немножко, мы даже не знаем, с какой стороны это комментировать.

Алла Митрофанова:

— Да.

Александр Ананьев:

— Можно мы не будем это комментировать?

Священник Александр Никольский:

— Можно.

Алла Митрофанова:

— Труднее всего комментировать утверждение, что летом розовые слоны обычно улетают на север.

Александр Ананьев:

— Да, здесь много вопросов. Вызывайте доктора.

Алла Митрофанова:

— Давайте так, бить нельзя, никак, ни при каких обстоятельствах.

Священник Александр Никольский:

— Я не призываю. Джек Лондон любил всякие экстремальные вещи, Аляска, Север, волки.

Алла Митрофанова:

— Китайская мама.

Священник Александр Никольский:

— Китайская мама на Гавайских островах. Я говорю, тут самый-то момент. Когда человек любит, для него многие вещи воспринимаются немножко по-другому. У меня особый ребенок, и я знаю много родителей таких детей. С обычными детьми это два-три порядка раздражения, дискомфорта в отрицательную сторону, имею в виду. А как они детей любят. У них лагерь бывает весной несколько дней, когда они группой собираются, родители с особыми детьми. Там много семей, им комфортно, потому что когда ребенок орет, неадекватно ведет, они все такие, поэтому можно расслабиться и не надо постоянно следить, чтобы кому-то помешало. И у них там хорошая программа. Они говорят: ваша Вера, да нам такое и не снилось, у которых дети еще более тяжелые. Они всех любят, дискомфортных, даже этот дискомфорт не воспринимают, хотя там дети с очень большими...

Алла Митрофанова:

— Так это совсем другое.

Священник Александр Никольский:

— Потому что любовь. Есть родители, которые здоровых детей отравляют в детский дом. Я крестил младенцев отказников лет 15 назад, там была девочка, удивительной красоты младенец, просто находка для какой-нибудь рекламы детского мыла. У нее был маленький порок сердца, которому и операция не нужна, он зарастет, этот порок с возрастом, это известно. У нее папа и мама бизнесмены, они отказались от ребенка, третий сорт, не первый, кого родили, написали отказ. И эта красивая и в принципе здоровая девочка... У Тюрен был тоже порок сердца, он зарос, она стала спортсменка, член сборной МГУ по волейболу была, она сейчас уже окончила МГУ. Эти нормальные родители в психологическом и физическом плане, даже в социальном выше среднего доход, отказались от ребенка из-за того, что маленький порок сердца. Это другая крайность, если хотите.

Александр Ананьев:

— Вы нас сегодня пугаете все снова и снова, отец Александр. Спасибо вам большое. Мы сейчас прервемся на минуту, у нас полезная информация на Радио ВЕРА, а через минуту мы продолжим череду пьяняще невероятных историй от нашего сегодняшнего гостя протоиерея Александра Никольского.

Алла Митрофанова:

— И в том числе, как таких родителей не осудить?

Александр Ананьев:

— Мы сидим и пытаемся их не осуждать, но не получается. Мы об этом поговорим чуть позже.

Алла Митрофанова:

— Интересно поговорить на эту тему.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Настоятель храма Трех святителей в Раменках, замечательный священник, у которого в книге жизни сотни удивительных историй, одна удивительней другой, протоиерей Александр Никольский сегодня в «Семейном часе». Добрый вечер еще раз, отец Александр. Здравствуйте. С вами Алла Митрофанова.

Алла Митрофанова:

— Александр Ананьев.

Александр Ананьев:

— Говорим мы сегодня об осуждении. Именно сегодня в храме читается фрагмент Евангелия от Матфея, глава 7-я, который начинается со слов «Не судите, да не судимы будете». А заканчивается словами «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь». Есть предположение, прости, Алечка, важно именно с этого начать, что чистому везде чисто, а если у тебя в глазу бревно, ты у каждого замечаешь эти сучки. Другими словами, если у тебя все хорошо и у тебя нет никаких косяков, ты и в других косяков не заметишь. Ни в муже, ни в соседях, ни в ком-то еще. Если уж кто-то косячит совсем, ты посмотришь как истинный христианин, можешь ты помочь? Не можешь. Можешь ты поддержать? Не можешь. Да, эти люди далеко, ты их не знаешь, помолишься про себя за них и все. А вот если у тебя за душой какой-то грех или порок или привязанность к чему-то черному, тогда ты и будешь это замечать. Так это или нет?

Священник Александр Никольский:

— Да, очень важно, какой у тебя дух внутри. Об осуждении говорим, когда у нас есть осуждение, в нас дух нелюбви. Это очень тяжелый дух, это не настоящая жизнь. Человек, может, это не замечает, потому что у него понятие о комфорте свое, больше о внешнем: деньги, еда, квартира, машина, еще что-то. Но внутри у него плохо, и это плохо проявляется, в том числе осуждением. И человек от этого несчастлив. Вы очень хорошо сейчас сказали об этом всем. Или у тебя светло на душе. Когда у тебя светло, ты все по-другому воспринимаешь. Человек сделал что-то плохое и если ты это воспринимаешь с любовью, то тебе открывается, я об этом уже говорил, как его исправить, как ему помочь. Или ты поймешь, что сейчас нужно просто не заметить, ничего не надо делать, потому что лучше не будет. А потом, спустя какое-то время, ты поймешь, что сейчас надо сказать. Мне запомнилось, я всегда привожу пример с Силуаном Афонским преподобным. Он пишет в своих воспоминаниях, что он был не очень благочестивый молодой человек, как-то в пятницу благочестивому папе принес какой-то суп, сваренный на свинине, а папа, будучи благочестивым, молча его съел, поблагодарил и ничего не сказал.

Александр Ананьев:

— А потом припомнил?

Священник Александр Никольский:

— А потом припомнил. Потом, спустя какое-то время, когда увидел, что сын его может услышать, сказал: ты помнишь, супчик мне принес? Я же ел его как расплавленный свинец, он как-то, может, по-другому сказал, но как-то тяжело ел.

Александр Ананьев:

— Он там какое-то словечко по этому поводу ввернул, не вспомню это слово сейчас.

Священник Александр Никольский:

— Но неважно, главное смысл. Он ждал.

Алла Митрофанова:

— А это не злопамятность?

Священник Александр Никольский:

— Нет, он хотел сына исправить. Это у него более-менее получилось, мы в результате имеем святого преподобного отца, может, благодаря его папе. Он не сказал, что-о ты, сегодня пятница, да как ты смел, да тебя Бог покарает. Он съел, а потом, выждав момент, сказал, когда он его услышит. Это настоящая любовь — ждать, терпеть, и смотреть, когда человек к тебе расположится.

Александр Ананьев:

— Ждать, терпеть и преподносить месть.

Священник Александр Никольский:

— Если бы он хотел отомстить, он бы ему отомстил, он бы, скорее всего, сразу бы такое что-нибудь сказал.

Алла Митрофанова:

— Отец Александр, а вот дайте мастер-класс, пожалуйста. Когда кто-то из близких, предположим ситуацию, творит какие-то ужасные вещи. Вы привели в пример супружескую пару, прекрасно обеспеченных людей, которые отказались от ребенка, от здоровой красивой девочки. Давайте подумаем, попробуем модель выработать, допустим, мы близкие этих супругов, что мы можем сделать, чтобы их не осудить?

Священник Александр Никольский:

— Ничего сказать нельзя в принципе, если мы поймем, что они нас не услышат. Прежде всего, надо за них помолиться, люди идут в ад. Если мы там говорим о мести, то большей «мести», в кавычках, чем ад, быть не может, вечные мучения неимоверные за все в кавычках «хорошее», что человек сделал. Это надо осознать, что мы, кто мы по сравнению с теми адскими муками, которые... какая месть? Это несерьезно. А с другой стороны, ад это хуже любых многодневных пыток, самых изощренных, потому что пытки кончатся рано или поздно, либо человек умрет, либо какое-то облегчение будет. А здесь вечность. Поэтому если ты осознаешь это, то тебе станет их жалко, ты за них помолишься, чтобы они тоже осознали, куда они идут, чтобы они стали лучше, чтобы они исправились.

Александр Ананьев:

— Помилуй их, Господи, ибо не ведают, что творят?

Священник Александр Никольский:

— Да. Они же не понимают, что в ад идут. Если бы они знали, что идут в ад, пусть даже не от любви, но хотя бы из страха они бы этого не сделали. А они не понимают. Эти люди наши гипотетические, они реально были, но сейчас они гипотетические, они в других местах тоже так же поступают, и в своей семье между собой тоже. На самом деле они имеют очень большую группу риска, имеют большой шанс очень быстро развестись.

Алла Митрофанова:

— Да это понятно.

Священник Александр Никольский:

— Потому что у них любви нет. Они несчастные люди, внутренне одинокие несчастные люди. Мне легче, я рассказывал как-то, что я 17 лет служил тюремным священником, и когда я шел туда в тюрьму, думал, как они там убийцы, разбойники, насильники, развратники, распространители наркотиков? Кто там в тюрьме сидит-то?

Алла Митрофанова:

— Да по-разному бывает.

Священник Александр Никольский:

— По-разному, но в основном все-таки там такие. Но когда я начал с ними беседовать, когда начал входить в их ситуацию, хотя слышал: да, я убил двоих, сами они виноваты, что они на меня не так посмотрели. Изнутри, когда священник исповедует, он немножко по-другому на человека смотрит, не как, а-а, вот ты такой. Священник не может осуждать своего прихожанина, кем бы он ни был, хоть киллером, хоть кем. Его задача помочь человеку. Мне как священнику, наверное, легче, чем вам, может быть. Мне постоянно приходится в такой ситуации. Ты пытаешься ему помочь выйти из этой ямы зла. Это единственно правильный взгляд на любого человека.

Алла Митрофанова:

— Я так не умею, как вы. У меня свой есть способ, не сто процентов рабочий, нет, не сто процентов.

Священник Александр Никольский:

— У каждого свое, конечно.

Алла Митрофанова:

— Но когда пытаешься понять вводные, исходя из которых, человек те или иные поступки совершает, или говорит те или иные слова, когда, проще говоря, пытаешься понять его мотивы, тогда как-то не то, чтобы уходит раздражение или что-то еще, его просто нет, потому что появляется какое-то сочувствие, скорее.

Священник Александр Никольский:

— Это когда это возможно.

Алла Митрофанова:

— Я говорю, что это не сто процентов рабочая история.

Священник Александр Никольский:

— Ко мне, например, приходил киллер. Наверное, можно посмотреть было, какие у него вводные, как вы говорите, но все равно же он два человека в неделю убивал.

Алла Митрофанова:

— Ну, естественно. Это не про оправдание, это именно про понимание боли, что ли, человеческой. Есть один такой вопиющий пример. Был такой, прости Господи, маньяк, прославившийся каким-то чудовищными историями. Выяснилось про него со временем, что родом он из семьи, прошедшей чудовищный голод в 30-е годы. В его семье был каннибализм. У него действительно повредилась психика на этой почве. Это не значит, что это оправдывает то, что он делал. Ни в коем случае, это не про оправдание. Но это, скорее, переключить себя из регистра закидаю его камнями.

Священник Александр Никольский:

— Как он может такое сделать?

Алла Митрофанова:

— Да. В регистр, Господи...

Александр Ананьев:

— Обнять и плакать?

Алла Митрофанова:

— Нет, не обнять, я не смогу такое обнять, такого человека, нет, не смогу. Но просто, Господи, как же ж, он же в узел скрученный, у него душа в узел скрученная и вся выжатая.

Священник Александр Никольский:

— Я с вами полностью согласен. И я сам примерно так, и многие люди, которые не хотят осуждать, это делают. Но очень важно еще за человека помолиться. Когда начинаешь за него молиться, за человека, которого осуждаешь, это и может раскрыться. Когда ты пресекаешь свою злобу, которая вызывает осуждение, и разворачиваешься в другую сторону, в этот момент могут пойти какие-то другие благие мысли. Поэтому очень важно помолиться за человека, который плохо делает.

Алла Митрофанова:

— А еще конечно, гордыня тут. Отец Александр, ведь это тоже? Смотрите, какой он, давайте, камни покидаем и отпляшем по поводу собственного белого пальто.

Священник Александр Никольский:

— Ну да.

Александр Ананьев:

— «Семейный час» на Радио ВЕРА. Алла Митрофанова, Александр Ананьев и протоиерей Александр Никольский. Мы продолжаем говорить сегодня об осуждении. Говорят, если человека 99 раз назвать свиньей, он на сотый раз все-таки плюхнется в лужу и захрюкает. Вопрос из серии, что было первым, курица ли яйцо. Что является первым, осуждение или факт осуждения в рядовой обычной семейной жизни? Мы с Алечкой сейчас тоже немножко изучаем психологию, записываем какие-то разговоры на эту тему, не раз в этих разговорах сталкивался с тем, что если жена настроена видеть мужа вот таким, что он неверный, он ухлестывает, он обращает внимание, он ненадежный.

Алла Митрофанова:

— Или неудачник, например.

Александр Ананьев:

— Велик риск, что он под этим натиском таких утверждений программирует себя на то, чтобы стать таким. То же самое относится к неудачникам, то же самое относится к патологически жестоким людям, способным поднять руку. То есть мы своими обвинениями в каком-то смысле программируем человека на то, чтобы он стал таким, каким мы готовы и хотим его видеть. И чтобы мы потом ткнули в него пальцем и сказали: а, я же говорила, мне никто не верил, а он вон оно какой. Способно ли обвинение испортить человека? Или же они все-таки способны его исправить, чтобы он услышал, ужаснулся и сказал: о, нет, я не буду больше себя так вести?

Священник Александр Никольский:

— Эта колея, в которую иногда люди входят, притом с основаниями реальными. Например, действительно человек приносит деньги домой, не в том количестве, которые хотелось бы, их намного меньше, это неудачники. В силу того, что недолго держится на работах своих, его увольняют за то, что он что-то не так делает, это его недостатки, или еще что-то. У меня есть конкретный пример. Там женщины православные христианки, они все равно любят своих мужей. Когда у них возникает чувство нелюбви к своему мужу, они с ним активно борются и говорят: да, мой муж вот такой.

Александр Ананьев:

— Зато добрый.

Священник Александр Никольский:

— Я знаю людей, которые, да, он, может быть, неудачник, но у него удивительные отношения с детьми. А другие, которые очень удачники, с детьми у него вообще никак, и вообще его к детям-то лучше не подпускать, чтобы побольше на работе был, безопаснее для детей.

Александр Ананьев:

— Порочная логика. У описанного Алечкой изломанного человека с дурными наклонностями, со страшными наклонностями, наверняка тоже есть: зато у него красивая прическа, зато он отлично рисует лошадей. Нет, это не работает.

Священник Александр Никольский:

— Нет, есть разные крайности. Понятно, что с крайностями жить трудно. Но когда у человека серьезный недостаток, например, нехватка денег в семье, это серьезный недостаток для семьи. Не когда яхту нельзя купить, а когда более необходимые вещи нельзя, приходится как-то экономить. У человека это есть, а есть и другое, что во многом компенсирует. Эти люди не голодают, как-то Господь и нормально ведет. Или у меня тоже одна женщина говорит: у меня муж гневливый, орет, я молчу, он две-три минуты проорется, все дальше можно спокойно месяца два существовать. Она не делает из этого проблему, у них нормальная хорошая семья, она любит своего мужа, муж любит ее, но бывают такие гневливые срывы. Ну и что? Другой бы обиделся надолго, на месяц, чтобы он понял. У них бы не было жизни, они бы уже давно развелись, и он орать бы стал чаще намного. Понятно, что у него поводов для гнева было бы больше. И у них бы не было нормального, а я бы сказал, счастливого брака, а был бы уже давно развод.

Александр Ананьев:

— Отец Александр, давайте вновь обратимся к Евангелию от Матфея, глава 7-я: «Не судите» — понятно, «да не судимы будете» — не совсем понятно. Не судимы кем, Богом? На страшном суде? Или не судимы в ответ, «ибо как вы поступаете с людьми, так и люди будут поступать с вами»?

Священник Александр Никольский:

— И то, и другое, и третье. Если мы судим, то мы будем осуждены праведным Божьим судом. Не самим Богом, Бог никого не судит, никого не отправляет в ад собственной волей. Мы сами туда идем добровольно и с большим желанием, к сожалению. Если мы злые, то мы и будем во зле, мы об этом сегодня много раз говорили. Суд это именно суд, грех несет наказание себе. Раз мы зло по отношению к другому проявляем через осуждение, то у нас внутри и будет тоже зло, и мы получим наказание соответствующее. Кстати, есть замечательное выражение православное: в чем кого осудишь, в том сам и побудешь. Работает почти сто процентов.

Александр Ананьев:

— Кто как обзывается, тот сам так и называется.

Алла Митрофанова:

— Да, да, да.

Священник Александр Никольский:

— Примерно так. Но там не только так это по-детски, а там действительно.

Александр Ананьев:

— Это не по-детски, это на государственном уровне вообще-то.

Священник Александр Никольский:

— Если ты в чем-то кого-то осуждаешь, поскольку есть Бог, то: ах, ты не понимаешь, о чем Алла говорила, побудь там сам, может, поймешь.

Алла Митрофанова:

— Мне всегда было интересно понять, как принцип бумеранга работает, то, о чем вы говорите. Про «не суди, да не судим будешь» и «каким судом судите, таким и будете судимы», в бытовой жизни абсолютно. Действительно, роешь кому-то яму, сам в нее попадешь. Это классика жанра.

Священник Александр Никольский:

— Извините, перебью вас. Я слушаю постоянно исповеди, я в некоторых моментах включаю самоукорение, не дай Бог, я почувствую, что я нравственный учитель, сейчас сверху что-нибудь скажу. Потому что у меня были случаи, когда я превознесся внутренне, внешне все нормально, улыбки, хорошие слова, но внутри: я не то, что прочие хищницы, любодеи. У меня появлялись такие же грехи, такие же проблемы, как у этого человека.

Александр Ананьев:

— Фантастика.

Алла Митрофанова:

— В том-то и дело, оно работает.

Священник Александр Никольский:

— Да. Сейчас у меня такая практика внутренняя духовная. Он что-нибудь мне говорит, а я на себя прикидываю, у меня это тоже есть и это тоже есть и это тоже есть, и что я сам, давайте вместе спасаться. Он спасается, и я спасаюсь, как-то, может, Бог нас спасет обоих.

Алла Митрофанова:

— Насчет бумеранга, я думала-думала, как это раскладывается, откуда это берется, и мне показалось, что в тот момент, когда мы разрешаем себе про другого человека подумать, что он ниже нас, мы на самом деле разчеловечиваем себя. Это значит, что мы в свою систему координат допускаем мысль, вероятность, что один человек может быть ниже по достоинству другого, по значимости для Бога может быть ниже, по чему-то еще. Есть я, я же осуждаю того, кто меня ниже. И как только я эту мысль допускаю, тут же в моей жизни появляется человек, по отношению к которому ниже я.

Священник Александр Никольский:

— Да.

Алла Митрофанова:

— Это не потому, что в моей жизни иначе этот человек бы не появился. Просто я себе разрешила думать в том ключе, что один человек может быть выше другого, достойнее другого.

Священник Александр Никольский:

— Я бы по-другому сказал, это еще мягкий вариант. Мы знаем, что есть в духовной жизни бесы, и может быть, мы как раз этим осуждением греха открываем дорогу бесу этой страсти в свою душу. Мне один хороший знакомый еще в молодости говорил, что его папа осуждал пьющих людей, он на стройке работал, там было много пьющих. Он спился до... просто, почти не пил и спился, с топором гонялся за матерью в пьяном состоянии, в пьяном угаре. А началось все с осуждения.

Александр Ананьев:

— Все бы ничего, отец Александр, у нас, к сожалению, пять минут осталось, даже меньше, и за эти пять минут мы попробуем ответить на сверхглобальный вопрос. Все бы ничего, отец Александр, но Христос Сам осуждает от «Уйди от Меня сатана, ты Мне искушение» — что это как не осуждение? До осуждения торгующих в храме, до осуждения и наказания неплодоносящей смоковницы.

Алла Митрофанова:

— «Порождение ехидны».

Священник Александр Никольский:

-И Иоанн Креститель тоже.

Александр Ананьев:

— Вариант объяснения, что Христос не только Бог, но и человек, и все человеческие слабости Ему также — это вообще не вариант, потому что Христос безгрешен в идеале.

Алла Митрофанова:

— Не рассматривается.

Священник Александр Никольский:

— Он идеальный человек по определению.

Александр Ананьев:

— Получается, в ряде случаев осуждение не есть грех.

Священник Александр Никольский:

— Осуждение всегда грех, но надо понять, что такое осуждение. Осуждение — когда у тебя нелюбовь, когда у тебя злоба, когда у тебя превозношение. Когда ты ходишь сам в греховном состоянии, из этого греховного состояния начинаешь раздавать эпитеты, судить. А есть, с болью в сердце ты можешь сказать человеку даже очень жесткие слова, как говорил Христос, чтобы человека вразумить. Но в них должен быт все равно дух любви. Человек может человека другого исправлять? Может. Если он духовно намного выше, если в нем больше любви, если он сам этого не делает, что он пытается исправить. Когда он духовно выше, у него может получиться, что он скажет жесткие слова, и святые говорили эти жесткие слова, мы знаем это из их жития, воспоминаний, эти жесткие слова будут действенны. Важно не просто слово, чисто набор букв, слов, предложений, важно, с каким духом сказано. Ведь можно сказать «дурак», это обзывательство, можно еще такие слова. Я знавал одну женщину, она была простая женщина из деревни, там все ругались, она матом, конечно, не ругалась, но могла очень грубые слова говорить, потому что она так выросла. Но с какой любовью она эти слова произносила. Ну, такое воспитание, культура такая была. Но с какой любовью она эти слова произносила по отношению к своим детям и другим. Хотя слова грубоватые. Я тогда очень поразился. Ее дети очень любили. Но у нее просто язык такой. А можно ведь и интеллигентно так сказать, что человек месяц потом спать не будет.

Александр Ананьев:

— Алечка так умеет. Она столько книг прочитала, она такие обороты знает.

Священник Александр Никольский:

— В конце нашей передачи скажу, я просто по себе знаю. Мне иногда такое матушка скажет, не в бровь, а в глаз, больно очень. А почему? Потому что в точку попала. Сначала хочется обидеться: ах, так, ну и живи сама. А потом начинаешь молиться, думать: так это ж мне Бог сказал, чтобы я исправился.

Александр Ананьев:

— Аминь. Спасибо вам большое, отец Александр. Вот, правда, все ваши истории в точку, все ваши высказывания в запись. И час опять пролетел с вами незаметно. Сегодня мы беседовали об искусстве осуждения. Все-таки, искусстве осуждения, потому что мы не умеем не осуждать, но надо делать это знаете как? Горнолыжники знают, что невозможно кататься и не падать, или мотоциклисты знают, что нельзя ездить на мотоцикле и не падать, они учатся падать правильно, чтобы ничего не сломать. Вот так и мы. Давайте учиться осуждать с любовь, не зло и с молитвою. О, как!

Алла Митрофанова:

— И отделяя грех от грешника.

Александр Ананьев:

— Да. И если уж швыркает муж чаем перед тобой, подумай, вот в ад человек идет, в ад. Сам себе яму копает. Протоиерей Александр Никольский, Алла Митрофанова, Александр Ананьев. Услышимся ровно через неделю. Пока.

Алла Митрофанова:

— До свиданья.

Священник Александр Никольский:

— До свиданья.

---

Все выпуски программы Семейный час

• «Голос совести». Прот. Андрей Рахновский
• «Верующий и неверующий в семье — как избежать конфликтов?». Священник Алексей Лымарев
• «Супруги и их родители: секреты счастливых взаимоотношений». Прот. Илия Кочуров