Поделиться
— Настенька, у тебя все хорошо? Ты обычно радостью светишься, когда приходишь к нам в Третьяковскую галерею, а сегодня смотрю, грустишь.
— Нет, я не грущу и всё у меня в порядке. Просто задумалась. У вас бывает так, Маргарита Константиновна, что вы не можете понять, какие чувства у вас вызывает картина?
— Так бывает у всякого неравнодушного чуткого человека. А работа Николая Ярошенко «Всюду жизнь», перед которой ты стоишь, особенно сложна для восприятия.
— Мне она очень нравится. На ней хорошие люди нарисованы. И женщина в платке, и её маленький сын, и дедушка с бородой, и усатый дяденька кажутся такими добрыми. Мальчик кормит голубей из окна и все смотрят на него так ласково. Но почему окно с частой решеткой? Это что, тюрьма?
— Это арестантский вагон. Николай Ярошенко запечатлел, как осуждённых везут к месту заключения или ссылки.
— А ребеночек что, тоже арестованный?
— В царской России женщинам, осуждённым за некоторые преступления, позволялось оставлять детей при себе. В поселениях малыши жили вместе с матерями, а при тюрьмах для них открывали приюты.
— Но неужели мама этого мальчика на картине преступница?
— Художник не оставляет сомнений в этом. В таких вагонах с решётками перевозили только осуждённых.
— Но у неё такое светлое лицо. Напоминает икону.
— Когда Николай Ярошенко представил свое полотно публике в 1888 году, многим зрителям показалось, что изображение матери в тюремном вагоне похоже на иконописное. Да и другие осуждённые выглядят, как ты уже заметила, очень добрыми людьми. Критики пеняли художнику, что недопустимо так идеализировать преступников.
— И они, наверное, правы.
— Я так не думаю. Николай Ярошенко своей работой напоминает, что недопустимо отнимать человеческое достоинство у людей, которым суд вынес справедливый приговор. Он призвал относиться к заключённым с состраданием и любовью — так, как относился, к примеру, доктор Фёдор Гааз.
— А кто это — Фёдор Гааз?
— Тюремный врач, христианин и очень милосердный человек. Свою жизнь он посвятил служению обездоленным арестантам, стараясь облегчить их участь. Он обладал удивительным даром видеть в каждом оступившемся человеке образ Божий. Это умение Николай Ярошенко и сделал идеей своей картины. Недаром второе её название «Где Бог, там и любовь».
— «Где Бог, там и любовь»... Я не очень понимаю, как эти слова относятся к людям, нарисованным на картине Николая Ярошенко.
— Ну вот, посмотри на полотно — невинное дитя кормит голубей. Мать смотрит на него с нежностью. Эта сцена вызывает добрые улыбки у заключённых, их лица светлеют. Мы не знаем точно, какие преступления совершили эти люди, но видим, что они не утратили сердечного умиления. Их души не очерствели. Значит, Господь не оставил их, значит, они способны каяться, прощать и любить. Ведь где Бог — там и любовь.
— А если я испытываю тёплое чувство к героям картины «Всюду жизнь», то и со мной Господь?
— Без всякого сомнения. Но одного только чувства мало. Доброе движение сердца можно сравнить с призванием к любви. Но проявлять её нужно каждый день добрыми делами, как это делал доктор Гааз. Сегодня ты увидела в Третьяковской галерее картину Николая Ярошенко «Всюду жизнь» и разделила сострадание автора к заключенным. А завтра — поможешь какому-то обездоленному человеку. Это всё ступеньки лестницы, ведущей к Богу.
