Поделиться
Гость программы — Ирина Ушакова, писатель, журналист.
Ведущий: Алексей Козырев
А.Козырев:
— Добрый вечер, дорогие друзья!
В эфире радио ВЕРА программа «Философские ночи», и с вами — её ведущий Алексей Козырев.
Сегодня мы поговорим о наследии Сергея Александровича Рачинского. У нас в гостях — писатель, журналист Ирина Владимировна Ушакова.
Здравствуйте, Ирина Владимировна!
И.Ушакова:
— Добрый вечер, дорогие радиослушатели радио ВЕРА!
А.Козырев:
— Фигура Рачинского как-то оставалась вне наших программ — что удивительно. Хотя, это прекрасный пример православного человека, который был знаком с, наверное, самыми выдающимися умами, мыслителями своего времени — России второй половины XIX века, и, притом, очень много потрудился на ниве российского просвещения. Его знаменитая Татевская гимназия стала одним из примеров, вот, такого рачительного... Рачинский... рачительный... да?... тут прилагательное просится... отношения к образованию, к воспитанию детей. Из этой гимназии вышло очень много интересных учеников.
Ну, и, вообще, конец XIX века как-то особенно в России связан с поиском каких-то образовательных проектов. Университетский устав, Катковские реформы... почему, как Вам кажется? Почему, вот, такой интерес к образованию?
И.Ушакова:
— Вы знаете, я изучаю наследие Рачинского уже, наверное, четверть века. Ну, во-первых, потому, что он был учителем моих пра-прадедов... все они — на Смоленщине, в Бельском уезде, в Ржевском уезде жили, и так получилось, что учились в разных школах, которые основывал Сергей Александрович Рачинский, и память о нём жива в наших краях...
А.Козырев:
— То есть, он много школ основал, да? Не одну Татевскую гимназию...
И.Ушакова:
— Несколько школ. 26 школ — это из того списка, который известен. А потом его ученики... он ещё при жизни писал: «Я воспитал 40 учителей»... они уже расходились по всей Российской Империи. Школы Рачинского были в Минске, были на Черниговщине, где жил его брат Константин Александрович, директор Сельскохозяйственной академии... первый директор...
А.Козырев:
— А какой у них был? Это были... народные школы?...
И.Ушакова:
— Церковно-приходская, в основном. Но некоторые школы были просто — школы грамотности. Это, вот, самый первый уровень такой. Где-то в деревне, где учеников 7-8, это просто была школа грамотности.
А школы, где был храм, в сёлах — допустим, вот, в Татево, и в окрестностях... в селе Берёза, где родился будущий архиепископ Николай Японский, святой, равноапостольный — это всё, вот, время и место, где жил Рачинский.
Но о Рачинском мы говорим сегодня потому, что у нас есть серьёзные проблемы в современной школе — мы обращаемся к нему за помощью, и он достаточно много сделал для нашей страны, для своего народа, чтобы и сегодня помочь нам.
Ведь, Рачинский был основателем образцовой школы, которой до него не существовало. Были в разных имениях у помещиков школы, но всё это было не систематизировано, всё это было как-то... неконтролируемо, и не было выстроено определённой системы образовательной — именно, в церковно-приходской школе.
А.Козырев:
— Ну, вот... я извиняюсь... это время Победоносцева, да?
И.Ушакова:
— Да.
А.Козырев:
— Это особый такой период в истории России, когда было открыто... если я не ошибаюсь... шесть тысяч церковно-приходских школ...
И.Ушакова:
— Больше даже... это, как раз, было сделано трудами Рачинского и Победоносцева. Они дружили, в общем-то, всю сознательную жизнь, и...
А.Козырев:
— Есть огромная переписка, с которой Вы работаете сейчас, да?
И.Ушакова:
— ... переписка... да... с которой я работаю, и письма эти в рукописном отделе РГБ, в Петербургской библиотеке, и всё это просто необходимо изучать, и собрать — просто, для того, чтобы понимать, что российское образование начиналось не с Луначарского, а...
А.Козырев:
— Церковно-приходская школа — это 4 класса, да?
И.Ушакова:
— У Рачинского — шесть было. Начиналось с четырёх классов...
А.Козырев:
— А, я помню, в советские времена ещё говорили так... унизительно: «Ну, чё... какое там образование...
И.Ушакова:
— Уничижительно, да...
А.Козырев:
— ... ЦПШ — церковно-приходская школа!» А церковно-приходская школа — это было неплохое образование! Может быть, не хуже, чем сегодняшняя 9-летка, да?
И.Ушакова:
— Нет, ну... во-первых, церковно-приходская школа отвечала нуждам народа. То есть, это была симфония школы и Церкви.
Крестьяне отдавали детей в школу с единственным расчётом, что они будут там — в Церкви, что они будут знать Устав, что они будут молиться, что они будут соблюдать нравственные законы жизни. Вот, это нужно было! И как можно было считать малограмотными людей, которые знали Евангелие? То есть, они слушали, каждое воскресенье и праздники, проповедь в храме.
А у Рачинского ещё было при школе... ну, вот... в системе его образования... воскресное чтение. Эта картина изображена... есть такая картина «Воскресное чтение в школе Рачинского», где изображён учитель, который сидит с книгой в большом зале, и читает, что-то разъясняет крестьянам — там и дети, и взрослые, и пожилые люди. То есть, были ещё такие вот воскресные беседы...
А.Козырев:
— Как Воскресная школа, да?
И.Ушакова:
— Да, да, да! То есть, это всё было абсолютно бесплатно.
А.Козырев:
— А, вот, программа, именно, школы Рачинского? Было, допустим... шесть тысяч... больше... церковно-приходских школ. А чем школы Рачинского отличались? Что он... вот... вносил своё в это церковно-приходское образование? Кроме, вот, этих воскресных чтений...
И.Ушакова:
— Ну, вот... для начала, стоит сказать о личности Рачинского. Потому, что школа — это всегда личность... вот...
А.Козырев:
— Личность педагога...
И.Ушакова:
— ... основателя, устроителя, да... да... и мы своих учителей школьных, естественно, вспоминаем — тех, которые что-то дали, жизненно важное.
Так, вот, Рачинский. Во-первых, он происходит из старинного польского рода Рачинских — то есть, это польская шляхта. Они перешли в подданство России — вот, эта ветка Рачинских — в XVII веке, и дед и отец Рачинского уже были на воинской службе.
Дед Рачинского служил в Егерском полку, командиром был...
А.Козырев:
— Они перешли в Православие, когда они перешли на Российскую службу, да?
И.Ушакова:
— Ну, разумеется...
А.Козырев:
— То есть, его предки ещё...
И.Ушакова:
— Да, да... то есть, если дед служил командиром в Егерском полку... и дальше он был — оберполицмейстер Петербурга. Это — дед Рачинского.
Отец служил в Семёновском полку, и он был крестником Императора Павла I. Что это значит? Это значит, что они дружили с Императорской Семьёй, и... как-то, вот... в каких-то отношениях были... доверительных, раз крестит ребёнка Император Павел I.
И в семье Рачинских Император Павел I был покровителем семьи — вот, так считалось до конца царствования Романовых, пока не произошла эта вся трагедия русская.
Рачинский учился в Московском Университете — сначала на медицинском отделении, а дальше — на физико-математическом. Так же, как и его брат Константин. Ещё в студенческие годы, они с братом основали такой фонд — Семейный фонд Рачинских, — из которого... из их средств направлялись на обучение за границу малоимущие студенты.
А.Козырев:
— То есть, это была богатая достаточно семья, да?
И.Ушакова:
— Да, это была богатая семья. У них имения были на Смоленщине, и имения были в Тамбовской губернии.
А.Козырев:
— Но это удивительно, всё равно, что студенты основывают фонд помощи для других студентов...
И.Ушакова:
— Да, молодые люди...
А.Козырев:
— То есть, не Великий Князь, или Великая Княгиня — это понятно... но когда — для своих же товарищей... они дают деньги своей семьи на то, чтоб другие ехали учиться за границу...
И.Ушакова:
— Да. То есть, они не прокутили, не прогуляли в клубе... На деньги Рачинских учился будущий физик Столетов. Вот, как пример. Я читала в РГАЛИ списки, прямо, поименные, студентов, которые получали средства от Рачинских.
Далее, Рачинский обучался в Германии, в Веймаре, в Берлине, работал с профессорами Шлейденом, Шахтом... то есть, вот, эти люди стояли у истоков науки микробиологии. То есть, у Рачинского диссертация — о химических превращениях в тканях растений. То есть, вот, такие, вот, серьёзные вещи.
А.Козырев:
— Если я не ошибаюсь, он был, ведь, и переводчиком, и критиком Дарвина в России?
И.Ушакова:
— Впервые — да, перевод Рачинского был трудов Дарвина.
А.Козырев:
— Да, да... но это не означает, что он полностью разделял концепцию дарвинизма?
И.Ушакова:
— Разумеется, нет.
А.Козырев:
— И это интересно — ведь, Дарвином занимались тогда самые разные люди. Вот, Данилевский Николай Яковлевич, наш выдающийся цивилизационный мыслитель — он же был, по образованию, биолог, и основная работа, основной труд его жизни — это критика дарвинизма, критическое исследование дарвинизма.
То есть, Рачинский, получается, был настоящий учёный, который занимался... ну... как сейчас говорят, передовыми направлениями науки своего времени в своей области — биологии, и, вообще-то говоря, наверное, мог сделать блестящую научную карьеру, как тот же Столетов, да?
И.Ушакова:
— Да.
Рачинский, помимо своих научных трудов, активно интересуется искусством. Он переводит семейную хронику Аксакова на немецкий язык. И, самое удивительное... она ведь завершается сказкой «Аленький цветочек». И, вот, спустя какое-то время, из Германии приходит к нам сказка «Красавица и Чудовище». То есть, перелицованная, вот, та сказка «Аленький цветочек»! Вот, такой факт. И этот труд Аксаковский снискал очень большой интерес в молодёжной среде. То есть... я читала, уже в переводе на русский язык, отзывы немецких классиков на эту книгу — на семейную хронику Аксакова.
А.Козырев:
— В эфире радио ВЕРА программа «Философские ночи».
У нас сегодня в гостях — писатель и журналист Ирина Ушакова.
Мы говорим о Сергее Александровиче Рачинском — русском учёном, педагоге, мыслителе, который остался в памяти нашей, как выдающийся деятель российского образования, человек, который предложил свой проект православной школы.
Сейчас мы много говорим о том, что школа и Церковь должны сближаться, православные гимназии возникают с начала 90-х годов... Вот, многие, вообще, этот опыт Рачинского используют? Я думаю, что многие даже и не знают, наверное, о таком мыслителе. А он издан — вот, Вы принесли в студию замечательную книгу, да?... под Вашей редакцией...
И.Ушакова:
— Да, я хочу представить книгу, которая вышла в Институте русской цивилизации у Олега Анатольевича Платонова в серии русских мыслителей консервативного толка. И...
А.Козырев:
— Это очень интересная серия...
И.Ушакова:
— ... очень известная...
А.Козырев:
— Наши радиослушатели, наверняка, в руках хотя бы одну книгу из этой серии держали...
И.Ушакова:
— Да... очень известная серия, в которой выходили труды митрополита Илариона Киевского — «Слово о законе и благодати», выходили труды Ломоносова, и Магницкого... ну, естественно, Пушкин, Гоголь, Тютчев, Шишков...
А.Козырев:
— ... и современные наши...
И.Ушакова:
— ... Аксаков...
А.Козырев:
— ... мыслители и писатели там выходят — Панарин Александр Сергеевич, вот, выходил...
И.Ушакова:
— ... Панарин, Белов...
А.Козырев:
— ... Распутин Валентин Григорьевич... его публицистика...
И.Ушакова:
— ... Шафаревич...
А.Козырев:
— ... Шафаревич, да... то есть, вот, этот целый ряд... таких... блестящих русских мыслителей!
И.Ушакова:
— Да...
А.Козырев:
— Называется — «Народная педагогика».
И.Ушакова:
— «Народная педагогика. Труды Сергея Александровича Рачинского».
В эту книгу я, как составитель, включила, естественно, «Сельскую школу», которая переиздавалась около семи раз, ещё до революции, и была настольной, в общем-то, для учителей дореволюционных. Включила статьи Рачинского по образованию, в которых он выступает, к примеру, за то, чтобы классические языки оставались в гимназиях — греческий и латынь. Включила письма к духовному юношеству о трезвости, которые сегодня имеют очень большой спрос — потому, что основаны семейные клубы трезвости, и отец Алексий Бабурин, протоиерей и врач, они, конечно, взяли за основу, за фундамент начинания Рачинского в этом направлении. Потому, что в 1882 году Рачинский основал Общество трезвости у себя в селе — то есть, он увидел проблему вот этих зависимостей, и понял, что она мешает процессу обучения, что родители пьющие влияют на детей плохо, и получается всё... всё то, что... вся его работа... ну... насмарку. И, поэтому, он основал...
А.Козырев:
— Ну, конечно! Когда разное — дома и в школе... в школе тебя Евангелие учат читать, а дома — отец пьяный бьёт мать, да?
И.Ушакова:
— Да, да...
А.Козырев:
— Насмарку любая педагогика!
И.Ушакова:
— И что самое интересное — за Рачинским сразу же последовали десятки, сотни, а дальше — тысячи людей! Есть список... опять же, в архиве РГАЛИ... где, вслед за Рачинским, обет трезвости дают человек двести. То есть, они расписываются — имя, фамилия написаны красивым почерком. То есть, крестьяне — грамотные, значит, они пишут много, раз они так красиво пишут...
И дальше — Общества трезвости возникают и в Петербурге, и в Москве, и даже в Минске, и в Крыму... то есть, это — десятки тысяч людей. И, на тот момент, вот... где-то в 1909 году... Россия стояла на 60-м месте по употреблению алкоголя. Ну, вот, в 90-е уже у нас, в ХХ веке, Россия была на третьем месте.
А.Козырев:
— То есть, сколько мы потеряли...
И.Ушакова:
— Ну, да... то есть, и это даже.
А.Козырев:
— А, вот, Толстой Лев Николаевич — он же тоже в это время ведёт такую проповедь — о трезвости, и «Круг чтения» публикует... Были какие-то связки, были какие-то отношения?
Понятно, что Рачинский — это православный педагог, православный человек, церковный. Толстой... мы знаем, что он был, фактически, отлучён от Церкви за то, что он не принимал ни Божественность Иисуса Христа, ни Таинства, ни молитву... Но, всё-таки — как, вот? Взаимоотношения этих двух титанов...
И.Ушакова:
— Они, действительно, и дружили, и даже были в свойстве.
Их знакомство произошло, когда Толстой вернулся с Крымской войны, из Севастополя, и я хочу сказать о Толстом, как об офицере — то есть, это, всё-таки, значимо для нас. И, вот, этот его жест, когда он отдаёт Георгиевский крест свой солдату... он говорит: «Ну, зачем он мне... а ему, хотя бы, будет пенсия».
То есть, к Толстому вот такое должно быть отношение уважительное — потому, что он участвовал в боях, он проливал кровь за Отечество. И его роман «Война и мир», его «Севастопольские рассказы», и эта концовка, где он говорит о славянстве, где он говорит о русском народе — вот, это должно оставаться у школьников, это должно для нас быть близко и дорого.
А Рачинский вернулся, как раз, из Германии, и их встреча, скорее всего, произошла в доме у Рачинского на Малой Дмитровке в Москве. Они были почти ровесниками — Лев Николаевич с 1828 года, Рачинский — 1833 год. И завязывается у них...
А.Козырев:
— В следующем году будет 190 лет.
И.Ушакова:
— Да, в следующем году — 190 лет со дня рождения Рачинского.
И завязывается их дружба. И, в основном, конечно, они общались по школьному делу.
То есть, Рачинский, вернувшись из Германии, 10 лет преподавал на кафедре, им же основанной, в Московском Университете — кафедра физиологии растений. Кстати говоря, с профессором Александром Николаевичем Камневым мы сделали небольшой музей на кафедре в МГУ — на кафедре, которую основал Рачинский, и установлена памятная доска Рачинскому.
А.Козырев:
— На биологическом факультете?
И.Ушакова:
— Да, на биологическом факультете, да, да... и там стоят витрины с документами... с копиями документов — всё, что касается Университета. Аттестат Рачинского, письма учёных со всего мира, которые какие-то коллекции дарили Рачинскому в Университет, и многое другое.
Так, вот... Рачинский 10 лет живёт в Москве, преподаёт на кафедре в Московском Университете — ординарный профессор Университета. Есть фотография, где он запечатлён с профессурой — Соловьёв, Капустин... в общем, весь цвет... элита, скажем так, того времени...
А.Козырев:
— Сергей Михайлович Соловьёв, да? Историк?
И.Ушакова:
— Историк, да.
А в 1872 году Рачинский вернулся в своё родовое имение, и просто пришёл в сельскую школу, провёл урок математики. Разумеется, школа контролировалась и полицией, и церковью, и Министерством просвещения — Рачинского попросили сдать экзамен на сельского учителя. И, вот, он, профессор ординарный, доктор наук, сдаёт в городе Белом экзамен на сельского учителя, и дальше — 30 лет своей жизни он посвящает устройству школы.
А.Козырев:
— Наверное, таких случаев в русской истории не было? Или — было очень мало? Потому, что, когда гимназический учитель потом становится профессором Университета — это сплошь и рядом. Вот, Лев Михайлович Лопатин, например — он преподавал в Поливановской гимназии. Ну, не всех же сразу берут в Университет, после окончания, да? Поэтому, человек работает в школе, в провинции, или в столицах, ну, а потом где-то пишет диссертацию, и его берут в Университет. А тут — ординарный профессор Московского Университета — это высшая ступенька! То есть, выше уже подняться нельзя в университетской табели о рангах...
И.Ушакова:
— Ну, да... и, потом, вот, это... я хочу сказать к вопросу о школе — что такое школа Рачинского. Попозже скажу о Толстом.
То есть, это — личность Рачинского. Это его знания безукоризненные. То есть, он — специалист... просто, ведущий специалист в своей сфере.
Потом, это — круг его знакомств, который тоже, естественно, его напитывал вот этим интеллектуальным богатством. То есть, это — дружба с Толстым, дружба с Чайковским, в Германии он дружит с Ференцем Листом — они вместе написали гимн святому Франциску Ассизскому: слова Рачинского, музыка Сабининой, обработка Ференца Листа. То есть, гимн поют немецкие студенты. То есть, Рачинского там любят, принимают, он бы мог просто остаться там и тоже... быть, просто, на пике славы там, и заниматься наукой.
Дальше. Рачинский, ведь, глубоко верующий человек. Есть его воспоминание, где он приходит, подростком ещё, в Троицкий храм в Москве, и описывает службу — то есть, его впечатления, вот, эти, мальчишеские... то есть, это было в нём. И, когда он, естественно, основывал школу, это было не народничество, не движение вот это, которое было перед революцией, которое с иронией... я не знаю... описано в художественной литературе, и, особенно, в советском кинематографе — как шли в народ... и всё это, просто... ну... комично было. Но и трагично, в конце концов. А у Рачинского, как раз, была школа, которая давала, действительно, то, что нужно для народа — без крови, без вот этой ломки революционной. То есть, он нашёл путь, как изменить российское общество, в котором, естественно, были какие-то проблемы.
А.Козырев:
— Давайте, мы продолжим после небольшой паузы этот очень интересный разговор о Сергее Александровиче Рачинском — потому, что это и сегодня может нам что-то подсказать, куда нам идти дальше. Вот, реформирование нашего образования бесконечное... и, всё-таки, если мы не вернёмся к каким-то духовным смыслам в образовании, наверное, никакой подлинной реформы не произойдёт.
Я напомню нашим радиослушателям, что у нас в гостях сегодня Ирина Владимировна Ушакова, и мы говорим о писателе, мыслителе, педагоге — Сергее Александровиче Рачинском.
А.Козырев:
— В эфире радио ВЕРА программа «Философские ночи».
С вами — её ведущий Алексей Козырев.
Сегодня у нас в гостях писатель, журналист Ирина Владимировна Ушакова.
Мы говорим о её герое, которым она занимается уже четверть века, выпустила книгу — собрание его работ, со своим большим предисловием — это Сергей Александрович Рачинский, выдающийся русский мыслитель, педагог, друг Чайковского, друг Победоносцева, друг Толстого, оказывается, даже друг Ференца Листа.
И, вот, школа, которую Рачинский создал, будучи ординарным профессором Московского Университета... вернее, множество школ церковно-приходских... была основана на такой духовной традиции, в которой живут крестьяне. То есть, им не приходилось перестраиваться со своей веры, с того, что они слышали с детства — от родителей, в храме — на какой-то иной образ мысли. То есть, на двоемыслие какое-то, что сегодня в школе, наверное, бывает, ведь, да? Когда православный школьник, после храма в Воскресенье, приходит в понедельник в школу, ему там говорят совсем другое — что мир не сотворён, что человек произошёл от обезьяны, и... как, вот?... конфликт возникает, ведь, наверное...
И.Ушакова:
— Вы знаете, ужас в том, что сейчас, наверное, даже уже и не говорят ничего в школе — просто ничего.
А.Козырев:
— Есть такая точка зрения, да?
И.Ушакова:
— Я сама — родитель, и мы уже закончили школу, сын уже служит в армии, слава Богу, и, поэтому, прошли вот эту всю историю.
Школы — это всё мне очень понятно... проблемы школы... и, оттого, мне ещё интереснее стало заниматься исследованием трудов Рачинского. Мне хотелось понять — что не так, где вот эта «кнопка», где какие-то рычаги не работают?
Я просто изучаю школу Рачинского. Меня, конечно, спрашивают: «А — как? Ну, и дальше — что? Ну, это же — нафталин просто! Ну, интересно... ну, ностальгия, да... приятно, конечно, быть в том времени, приятно быть... таким... героем... ну, а дальше — что? Это, ведь, неприменимо в современной школе!»
Но, если ничего не делать, то, естественно, ничего и не будет. Я абсолютно убеждена, что то, что делал Рачинский, должно быть фундаментом и в современной школе.
Прежде всего, я закончу разговор о школьной системе Рачинского. Это же нужно изучать, чтобы это внедрять, чтобы этим пользоваться. Изучать, и ещё и любить.
Так, вот, когда мы говорим о школе Рачинского — это и сеть конкретных школ, которые Сергей Александрович Рачинский основывал в 1870-80-е годы на Смоленщине... ну, и в Тверской, получается, губернии. Это и система образования, которая, с учениками Рачинского, вышла за пределы Смоленщины, и это разошлось по всей Российской Империи. Ведь не зря сегодня возник Центр Рачинского на Камчатке, в Калининграде — независимо. То есть, люди, не сговариваясь, опираются на это имя.
Но школа Рачинского — это ещё и, вот, именно, личность Рачинского, вокруг которого собирается даже больше, чем университетская кафедра. То есть, он оставил университетскую кафедру, наверное, для того, чтобы собрать вокруг себя весь свет, получается, Российской Империи.
Кто только ни приезжал в Татево! И Победоносцев бывал в селе Татево — тогда ещё не было даже железной дороги, но все туда едут. Василий Васильевич Розанов, который преподавал в гимназии в городе Белом, каждое лето отдыхал у Рачинских — для чего-то это ему нужно было. Слушать Рачинского, советоваться с ним.
В Татево приезжали из Японии крещёные юноши, которых обратил в Православие архиепископ Николай Японский — то есть, они готовились к поступлению в семинарии, в академии — у Рачинского. Он был их крёстным.
Есть даже снимок, сделанный Богдановым-Бельским, учеником Рачинского, где на крыльце Татевской школы стоят юноши — русские крестьянские мальчики, и один из японцев.
А.Козырев:
— Как на стажировку приехал, да?
И.Ушакова:
— Да! То есть, он просто готовился к тому, чтобы стать священником в Японии уже, а Рачинский его готовил.
То есть, это всё — школа Рачинского.
Мало того, к Рачинскому приезжает будущая монахиня Екатерина Ефимовская — тоже из наших смоленских дворян, и она хотела очень, зная о работе Рачинского, о масштабах его работы, она хотела основать монастырь — именно там, в Татево. Но её не благословили Оптинские старцы, а благословили монастырь устроить в Лесне — это на границе Белоруссии и Польши, но это Российская Империя была в то время. Но, перед этим, она живёт при школе Рачинского какое-то время, и изучает, как устроена община у Рачинского — то есть, школа — она же была и община, приход. То есть, это было... семья была, в общем-то. Рачинский не имел собственной семьи, и, возможно, — я так склонна думать — что он был тайный монах.
Ну, вот, судя по всему, это было так. Потому, что он ушёл даже из своего усадебного дома, где жили его родители, приезжали братья, сестра жила, которая и основала школу, ещё в 60-е годы. То есть, это начиналось ещё до Рачинского — его отец и сестра основывали школу. И он ушёл, и жил прямо в школе — в кабинете в своём. То есть, дни и ночи он был с этими мальчиками, и это его воспитание... именно личность... личность... они видели пример аскетической вот этой жизни. То есть...
А.Козырев:
— Ну, а как решался вопрос с программой? Ведь, видимо, тоже была программа, государством установленная, для церковно-приходских школ...
И.Ушакова:
— Конечно. Есть расписание уроков — именно в школе Рачинского. Расписание уроков написано одним из учителей, я читала его в архиве РГАЛИ, естественно, я все эти документы копировала, и у меня просто большой достаточно архив по Рачинским.
Школьный день строился так. Допустим, два часа — уроки: русский, математика. Причём, надо сказать, что в школе Рачинского изучалась математика по задачнику, который написал сам Сергей Александрович Рачинский «1001 задача для умственного счёта». Эта книга издана сегодня в издательстве «Белый город», её можно в Интернете найти. Очень интересная книга, я читаю её, просто, как беллетристику. Потому, что задачи — они настолько интересно составлены на основе этих знаний Рачинского — купеческого быта, церковного быта, крестьянского быта, и он настолько заинтересовывал своих учеников! Он сам писал в дневнике своём: «Дети, буквально, не дают мне прохода! У меня нет ни выходных, ни переменок — потому, что они всё время просят меня: «Ну, напишите на вычитаньице... напишите на деленьице какую-то задачку!» — то есть, вот, настолько он заинтересовал. Вот, такая математика была в школе Рачинского. И, если...
А.Козырев:
— Так, сегодня — математика другая! Мне рассказывают, что в школьных учебниках есть иногда так сформулированные задачи... там... про сумасшедший дом, про каких-то бандитов... вот... то есть... ощущение такое, что детей, просто, специально погружают в атмосферу паранормальности. Или, прямо скажем — ненормальности жизни, да?
И.Ушакова:
— Вы знаете, это отдельная история — про паранормальность жизни. В ноябре прошлого года я выступила с открытыми письмами в Минпрос, и в ФСБ даже, против того, что в школьную олимпиаду по литературе Московской области включили писательницу из Израиля Линор Горалик, которая пишет матом, которая известна своими карикатурами на страничке ВКонтакте, где изображены... там... кролик, совокупляющийся с резиновой грелкой... то есть, этого автора... извините меня... включают в олимпиаду Московской области по литературе!
А.Козырев:
— Это — диверсия!
И.Ушакова:
— Ну, вот, такой был факт. Это — к слову о современной школе. Есть и хорошее, конечно, в школе... школы разные... тут я не сравниваю даже... но есть и такой, вот, факт, и в этом событии как-то пришлось принять участие, к сожалению. Это всё, вот, к вопросу о современной школе.
Я хочу говорить о Рачинском, как о чём-то здоровом, крепком, основательном, которое подаёт нам какую-то помощь и надежду, и выстраивает иммунитет против вот этого ужаса — я другим словом просто не могу назвать эти явления. Это ужас.
Так, вот... расписание уроков. В школе Рачинского было 3 часа в день русской словесности: церковнославянское чтение, русское чтение, русское письмо. То есть, современные дети не имеют даже трети... третьей части уроков словесности сегодня от того, что было у Рачинского — вот вам и церковно-приходская школа!
Между прочим, из церковно-приходской школы выходили будущие маршалы Советского союза. Церковно-приходскую школу закончил Циолковский, Надежда Плевицкая, и у неё больше никакого образования не было, а Вы читали её книгу воспоминаний? Это же язык Бунина просто! Откуда это? Человек пишет с такой образностью, уже не говорю о грамотности — она больше нигде не училась, только в церковно-приходской школе под Курском.
Дальше. Я писала статью...
А.Козырев:
— Я извиняюсь... вот, просто вспоминаю... так... своё путешествие по Вологодчине. Когда попадаешь в большое село, где в церковно-приходской школе сейчас не школа — потому, что слишком мало школьников... семь-восемь осталось... а в этой церковной школе — что-то типа сельсовета. Стоит большое каменное здание, двухэтажное, которое сегодня могло бы служить хорошим зданием под большую школу! Просто людей нет. Деревни вымирают.
И.Ушакова:
— Вы знаете... Я хочу сказать, что те школы, которые в 90-е годы взяли за основу, фундамент школы Рачинского — они не вымирают и живут. Я могу привести пример — Ивановская на Лехте школа.
Там где-то 200 учеников — в селе, где 25 лет назад... 30 лет назад... просто было, вот, то, о чём Вы рассказываете. Просто умирала школа, несколько учеников было... остатки колхоза, и...
Просто приехал Учитель.
А.Козырев:
— Это — Ивановская область?
И.Ушакова:
— Это — Ярославская область, это Борисоглебский район, монастырь, где Иринарх-затворник подвизался. Это, вот, те края. Но чуть позже скажу об этих школах.
Так, вот, школа Рачинского. Математика, русский, закон Божий, естественно, церковное пение. Хор Рачинского ( он сам описывает ) — 40 учеников. То есть, два клироса в сельской церкви.
Я единственный раз в жизни видела два клироса — в Петербурге. Я не могу даже представить эти два клироса в сельском храме. Он достаточно большой, но, вот... в техническом смысле, это же нужно было настолько выстроить... чтобы знали дети службу эту... и у Рачинского это настолько было выстроено, что хором Рачинского заинтересовался Степан Васильевич Смоленский, известный музыковед, исследователь колокольных звонов. И он, будучи руководителем Придворной певческой капеллы, приезжал в Татево. То есть, три лета он гостил у Рачинского, занимался с его хором, брал талантливых детей в Придворную певческую капеллу — вот, такое было ещё и музыкальное образование в школе Рачинского.
А.Козырев:
— В эфире радио ВЕРА программа «Философские ночи».
Сегодня мы с Ириной Ушаковой — писателем, журналистом — говорим, вспоминаем Сергея Александровича Рачинского, выдающегося русского педагога, мыслителя, деятеля народного образования.
И, вот, эти школы — церковно-приходские школы, — которые, казалось бы, ушли в прошлое... то есть, советское время сделало всё, чтобы и фигуру Победоносцева как-то демонизировать — мы говорили о нём в наших предыдущих программах... блоковское «простёр совиные крыла» осталось единственным таким... печатью образа Победоносцева... но ведь было много сделано — сделано для подъёма народного образования. И, вот, сегодня снова мы к этим именам возвращаемся. И возвращаемся к этому опыту — к прерванному опыту духовного образования. Что можно из этого сегодня восстановить?
Вот, понимаете... есть... я неслучайно вспомнил о программе... есть то, что централизованно предписывается школам, согласно разным директивам Министерства просвещения. Ну, наверное, есть возможности, там, в 4 классе «Основы православной культуры» преподавать в качестве вариативного курса, наряду со «Светской этикой»... а дальше-то — что? То есть, всё-таки, эта программа, сетка, которая сегодня на школу наложена — она неподвижна?
И.Ушакова:
— Вы знаете... Я не знаю, как наши советские учителя в советской школе, допустим, на уроке литературы могли преподавать нам так Лермонтова, Гоголя, так делать какой-то упор на... допустим, я помню, как читала учительница стихотворение Лермонтова «Молитва» ( «В минуту жизни трудную...» ) — мы, советские дети, задумывались о душе, мы задумывались о Боге. Часов литературы было много...
А.Козырев:
— Много, да...
И.Ушакова:
— Мы читали «Слово о полку Игореве», и учительница говорила: «Я знаю, что вы не прочитаете дома — приходите вечером в школу, я сама буду читать, вместе читать будем».
А.Козырев:
— Вы в Москве учились?
И.Ушакова:
— Я училась в Наро-Фоминске, в Подмосковье.
Вот. Я не знаю, как... и как это можно вернуть. Это какими-то специальными средствами... введением «Основ православной культуры»... мы это увидели... я видела, как это было в 4-м классе у сына — это не работает. Я не говорю, что этого не нужно делать, но нужно иначе... другой нужен подход. Нужно создавать культурное пространство.
Если в любое... не знаю... в хрущёвское, в сталинское время по радио можно было любому колхознику, слесарю, столяру в деревне в глухой включить радио и послушать оперу, послушать классику русскую — всё это было. Чтецы какие были! Школа была, концерты... Ведь ещё нам досталось от того времени, от культурного пространства, эстрада, которая была вся основана на народной музыке.
А.Козырев:
— Я помню, к нам в школу Дмитрий Журавлёв приходил, народный артист СССР, и читал Пушкина со сцены нашего актового зала...
И.Ушакова:
— Это всё было...
А.Козырев:
— То есть, это была такая серия — абонемент концертов...
И.Ушакова:
— Конечно.
А.Козырев:
— ... Антонина Кузнецова... то есть, это были известные актёры, чтецы, которые ходили по школам и просто выступали. Мы, может, иногда себя не очень хорошо вели, учителя на нас прикрикивали, но нас приводили в актовый зал и приобщали вот к этому высокому, эталонному образцу...
И.Ушакова:
— Конечно! Вот, это нужно!
«Песняры», «Сябры»... была... вот, я сейчас писала к 85-летию Ольги Фокиной статью — она жива, она — классик русской литературы, автор стихов к песне «Звёздочка моя ясная». То есть, мы жили — несколько поколений — вот, в этой классике, в этой культуре. Вот, что сейчас нужно вернуть людям.
И, между прочим, вот, я обратила внимание... я писала статью об Ольге Фокиной — она родом из вологодской деревни. Я думаю: откуда, откуда вот этот дар слова, откуда этот импульс к поэзии? А её мама училась в церковно-приходской школе, в архангельской деревне, где-то в глуши в такой — церковно-приходская школа! И Ольга Александровна рассказывает, что мама знала наизусть Лермонтова, Тютчева, Пушкина она читала детям — просто, вот, работая, делая что-то... вот, что давала церковно-приходская школа!
Сегодняшние ученики — знают Пушкина, хоть одно стихотворение?
А.Козырев:
— А, ведь, что выучишь в детстве, то и будешь помнить всю жизнь. Потому, что в нашем возрасте мы уже редко заучиваем наизусть стихи...
И.Ушакова:
— Да, в том-то и дело!
Так, вот... я хочу вернуться к школе Рачинского.
Это — математика, которая... Рачинский сам написал учебник — то есть, ему интересно было, ему не лень, это школа творческая была! То есть, он был примером — своим творчеством, своим новаторством, своей неустанной деятельностью он подавал пример детям. Это, вот, всё основывалось на личности Рачинского.
Учебник математики, математика в школе... словесность — три часа в день словесности, церковное пение, и вот эта атмосфера, когда дети — в храме. То есть, школьный день начинался: 2 часа уроков, 2 часа — или спевка, или какие-то работы — сами и убирали школу, и помогали на кухне дети — то есть, это было, как дома — в школе. Дальше — опять 2 часа каких-то... допустим... изобразительное искусство... в школе Рачинского, кстати, даже была и история, и начальные навыки в физике давались, чего в других церковно-приходских школах не было. Дальше опять 2 часа — или отдых, или обед... если зима, то шли на горку дети... если весна, осень, то Рачинский преподавал ботанику в оранжерее, которую он сам вырастил — то есть, у Рачинского был огромный парк. И сейчас ещё в парке Рачинского остаются сосны Веймара, у Рачинского там рос инжир, и он писал сам: «Я могу рассказывать притчу о смоковнице, и показать, что это такое, наглядно».
А.Козырев:
— Кстати, сохранение вот этого парка... я помню, что делали письмо министру культуры, чтобы... как-то... сделать там... ну... что-то мемориальное — это возможно сегодня ещё?
И.Ушакова:
— Вы знаете, это очень сложно. Мы работаем, и Вы очень, конечно же, помогаете нам. Усадьба включена в список усадеб на реставрацию, но...
А.Козырев:
— Там есть усадебный дом, остался... да?
И.Ушакова:
— Остатки усадебного дома. Но... всё дело в том, что он не был оформлен, вот, тогда, в 20-е годы ХХ века, как музей, как какая-то культурная ценность — как в Ясной Поляне у Толстого, как Шахматово Блока, как в Мураново... ну, вот, просто не успели войти в эту реку, и — всё, и оно разрушаться начало... ну, уже после войны. Там же надо учитывать, что было полтора года оккупации, и немцы устроили там, в школе, госпиталь, а в усадебном доме они жили, и, естественно, они его заминировали, отходя. И есть фотография, примерно 1942-го года, где дом абсолютно целый, в идеальном состоянии. Но когда отступили немцы, дом был взорван — ну, и всё. Потом, естественно, никто этим не занимался.
Но сегодня, я считаю, необходимо сделать хотя бы в школе Рачинского, которая ещё работает, и носит имя Рачинского, культурный центр, имени Рачинского. Потому, что...
А.Козырев:
— То есть, там есть школьники, там продолжается обучение... да?
И.Ушакова:
— Да, продолжается обучение, но это...
А.Козырев:
— А — большое село?
И.Ушакова:
— Село — человек двести, наверное. В школе — всего одиннадцать учеников. Хотя, при Рачинском, там было... ну... сто, а в окрестных школах — двести, триста, в какое-то время.
И это необходимо сделать, потому, что в Татево — едут. Я сама возила автобус паломников, вот, в этом году, в мае. Им кажется, что там то и осталось, что было в дореволюционную пору, что там идёт, вот, такая же жизнь... но — нет, этого ничего нет, к сожалению, но это необходимо восстановить. Потому, что главное, что там осталось — это дух времени. Эти липовые аллеи, здание школы дореволюционное...
А.Козырев:
— У нас есть вера в «незримый град», да? Нам кажется, что...
И.Ушакова:
— Да!
А.Козырев:
— ... есть место, где всё осталось, как было. Надо только туда приехать, и.... вот... но, к сожалению, мы приезжаем — и видим... руины...
И.Ушакова:
— Но, значит, есть такая потребность!
Буквально, вот, была эта встреча в мае нынешнего года, и приехали студенты Свято-Тихоновского Университета, и просили меня рассказать о методике Рачинского — они хотят написать магистерскую именно по Рачинскому. И я, естественно, их направила, вот, в эти школы, которые работают по методике Рачинского. Ивановская на Лехте школа, Русская школа в Твери, Свято-Алексеевская гимназия — тоже в Ярославской области, Школа искусств Императрицы Александры Фёдоровны в Петербурге — тоже они, прямо с 1991 года, возобновили эту школу, в которой до революции учились дети, именно из крестьян, и их обучали, именно, вот... каким-то... мальчиков, там, столярному делу... девочек — вышивке, кружевоплетению... ну... народным искусствам.
Вот. И они настолько интересовались школой Рачинского, и основывали, вот, современную школу на наследии Рачинского. Они приехали в Татево, и прошли походом в Нилову Пустынь — по пути Рачинского. Это было 20 лет назад — сейчас уже просто этого пути нет, я думаю, что просто никто не сможет даже пройти. Потому, что там уже лес...
А.Козырев:
— Заросло всё...
И.Ушакова:
— Да, да... то есть... но, вот, был такой вот порыв!
Так, вот... всё никак не закончу о системе Рачинского...
Это — русский язык, математика, обучение Закону Божьему, это искусства церковные. И Богданов-Бельский, ведь, один из самых известных учеников Рачинского — он был и иконописцем, прежде всего. Потому, что учили иконописи. Между прочим, с учениками Рачинского занимался муж сестры Рачинского, известный художник Дмитриев-Мамонов. То есть, это всё было у детей — у крестьянских мальчиков! И, если вы помните, картина, которая находится в Третьяковке, «Устный счёт в народной школе Рачинского» — сидит профессор Рачинский, школьный учитель, вокруг него стайка мальчиков, и они решают написанный на доске пример — устно, двузначные числа в квадрате, делённые на 365. То есть, такой пример дети решали устно. Есть такая методика, и она, кстати, описана в этой книге, которая сегодня издана снова. Это очень интересно, и я знаю учителей математики, которые заинтересовались, и детям своим — естественно, на факультативах — дают вот эти знания, как устному счёту обучиться.
Так, вот... Школа Рачинского — это походы по святым местам. То есть, дети 150 вёрст ходили в Нилову Пустынь — это настолько интересно было! Это — встречи с местными жителями, которые, как Рачинский писал: «Все просили нас не спеть песенку, а спеть молитву», — то есть, людям это надо было. Они знали, что дети хорошо знают Устав, и могут молитвы петь. И так они шли до озера Селигер, переправлялись на пароме, и для мальчишек школы Татево, которые не видели никогда парома, конечно, это было — столько впечатлений на всю жизнь!
А.Козырев:
— Вот, мы сегодня вспомнили Сергея Александровича Рачинского.
Конечно, наша сегодняшняя гостья Ирина Ушакова знает гораздо больше, чем она успела нам сегодня рассказать! Я Вам очень благодарен за эту беседу. Надеюсь, что имя Рачинского будет на радио ВЕРА звучать чаще.
О случайной встрече, изменившей жизнь
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца»
Поделиться
Старец Силуан провёл всю жизнь на Афоне. В записках он вспоминает, как на протяжении четырнадцати лет молился о том, чтобы Бог дал ему почувствовать Своё присутствие. И наступил момент, когда отчаяние пересилило веру. Тогда во время очередной многочасовой молитвы монах воскликнул Богу: «Ты неумолим!..» И в это мгновение он вдруг ощутил присутствие Христа. Инок почувствовал такую любовь, такое сострадание, что понял — можно прожить всю жизнь ради Господа. Впоследствии, утешая отчаявшихся братьев, старец Силуан Афонский рассказывал о том, каким ему открылся Бог:
«Господь не такой, как мы. Он весьма кроток, и милостив, и благ, и когда душа узнаёт Его, то удивляется без конца и говорит: „Ах, какой у нас Господь!“. Грешная душа, которая не знает Господа, боится смерти, думает, что Господь не простит ей грехов её. Но это потому, что душа не знает Господа и как много Он нас любит. А если бы знали люди, то ни один человек не отчаялся бы. Господь Сам есть одна Любовь».
Все выпуски программы Слова Святых
«Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал»
Поделиться
Монах Анастасий Синаит жил во второй половине VII века. Он нёс иноческий подвиг в Синайском монастыре великомученицы Екатерины в Египте. Его духовным руководителем был настоятель монастыря Иоанн Лествичник, прославленный православной Церковью в чине преподобных. После кончины учителя, монах Анастасий занял его место — стал игуменом, возглавил обитель. Всю свою жизнь он провёл в молитвах и подвижнических трудах. Сохранилось большое количество творений синайского игумена Анастасия, также прославленного Церковью в чине преподобных. В них он призывает человека быть очень внимательным к своим словам и мыслям. Обличая тяжкий грех памятозлобия, преподобный пишет:
«Многие, не раз согрешившие явно, тайно горячо покаялись, а мы видим, как они грешат, но не знаем ничего об их покаянии и обращении. Бывает, что мы грешников судим, а Бог их уже оправдал».
Все выпуски программы Слова Святых
