«Музыка Великой Отечественной войны и победы». Юлия Казанцева

У нас в гостях была кандидат искусствоведения, пианист, лауреат международных конкурсов Юлия Казанцева.

Мы говорили об известных музыкальных произведениях Великой Отечественной войны и победы в ней: «Симфонии № 7» и «Струнном квартете № 8» (памяти жертв фашизма) Д. Шостаковича, «Квартете на конец времени» О. Мессиана, а также «Золушке» и «Оде на окончание войны» С. Прокофьева. Юлия ответила, отличаются ли музыкальные произведения на военную тему, написанные во время войны, от тех, что созданы после её окончания.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова

---

А.Ананьев:

- Добрый вечер, дорогие друзья!

Вы слушаете «Светлый вечер» на светлом радио.

В студии – Алла Митрофанова…

А.Митрофанова:

- … Александр Ананьев.

А.Ананьев:

- И сегодня у нас будет очень особенный разговор.

На днях, мы отметили 75-ю годовщину Великой Победы в Великой Отечественной войне. Думаю, мы будем продолжать отмечать эту Победу, в течение долгого времени… ну, в первую очередь, в виду самоизоляции, из-за которой невероятные концерты, мероприятия – они все… будто бы, прошли мимо нас, или отложены. Но всё обязательно будет – мы в это верим!

В любом случае, сегодня программу «Светлый вечер» мы хотим тоже посвятить Музыке Победы. Причём, оба слова в этом словосочетании пишутся, как вы понимаете с заглавной буквы.

Сегодня мы решили собрать для вас изумительную коллекцию. Мы назвали её «Пять величайших музыкальных произведений Победы». Не войны, хотя они были записаны и исполнены именно во время Великой Отечественной войны, а именно – Победы.

Шостакович, Мессиан, Прокофьев… каждое из пяти произведений, о которых мы сегодня будем говорить, заслуживает отдельного разговора. За час охватить все пять – да, хотя бы, одно – невозможно. Так, что – мы, буквально, коснёмся каждого из этих произведений, и послушаем лишь фрагменты. В любом случае, это будет захватывающее путешествие в мир Большой Музыки.

И, в первую очередь, благодаря нашему большому другу, кандидату искусствоведения, лауреату международных фортепианных конкурсов, автору уникальных музыкально-просветительских циклов – Юлии Казанцевой.

Юлия, добрый вечер!

Ю.Казанцева:

- Добрый вечер!

А.Митрофанова:

- Наверное, мы никого не удивим, если начнём наш сегодняшний раз - говор с Седьмой симфонии Шостаковича – знаменитая «Ленинградка», как называла её Ахматова, да? Помните, там у неё, в замечательной поэме, эти слова о Седьмой симфонии:

«…Притворившись нотной тетрадкой,

Знаменитая «Ленинградка»

Возвращалась в родной эфир».

Симфония, которая… работа над которой началась в блокадном Ленинграде, а завершилась в эвакуации.

А.Ананьев:

- Более того, она же, ведь, прозвучала в Москве, в Музее Победы 7 мая – вот, как раз, накануне 9 мая. Это было живое выступление – онлайн-трансляция – и это было потрясающе.

А.Митрофанова:

- Седьмая симфония Шостаковича. Я даже не знаю, а есть ли какое-то место у неё в музыкальном мире, которое как-то определено специалистами и музыковедами, или она выбивается, вообще, из всех рамок, параметров, и так далее?

Ю.Казанцева:

- Да… Вы знаете, я согласна с Вами, что эта симфония – она больше, чем музыка. То есть, у неё есть своё место в музыкальном мире, но у неё есть такое же своё место и в большем мире… да… в человеческом мире. Потому, что Седьмая симфония – это больше, чем музыка. Это – часть истории, это – летопись эпохи.

Во время войны, ведь, разное думали. Например, думали, что музыка… сейчас… ну… не до музыки. Вы знаете, когда мир рушится, то зачем музыку слушать, зачем музыку писать? Даже музыканты так думали. И знаменитый, величайший дирижёр Тосканини – он перестал дирижировать. Он говорил, что: «Это бесцельное размахивание руками сейчас – просто преступление. Сейчас война идёт!»

Так, вот, когда Тосканини узнал о Ленинградской симфонии – он первым вызвался и продирижировал ею в Европе, в Америке. Это была самая… больше, чем репертуарная симфония – это стало символом, символом несгибаемости человеческого духа.

И сложно просчитать, какая часть Победы заложена… вот… в симфонии «Ленинградской». Потому, что… ну… столько знаменитых историй, когда немцы слышали через громкоговорители, как исполняется в блокадном Ленинграде эта симфония, и говорили: «Да, мы поняли, что тут мы – не победим».

А.Митрофанова:

- Да, это очень известный эпизод, и, помню, как-то раз, мы даже в эфире с Вами говорили, как искали музыкантов в блокадном Ленинграде для того, чтобы эту симфонию можно было достойно исполнить. И – кого-то вызывали с передовой, кого-то находили в полумёртвом состоянии, а одного, по-моему, это был, как раз, барабанщик – чуть ли даже не из морга вытащили… просто… что называется, в последней надежде, отправились туда, и выяснилось, что под грудой тел лежит, практически, мёртвый, но, всё-таки, ещё живой человек. И – как его реанимировали, и – как они все становились в этот строй            музыкальный, чтобы исполнить Седьмую симфонию… да… и тогда в Ленинграде все, кто мог ходить ( потому, что многие от бессилия просто уже не выходили из дома ), те, конечно же, присутствовали при её исполнении. А для тех, кто оставался по домам – для тех она звучала из всех репродукторов, которые висели в городе, из всех громкоговорителей. И это, действительно, было такое торжество человеческого духа!

Я рассказываю об этом – у меня мурашки бегут по спине! И я помню глаза моих студентов, когда они узнают эту историю – они просто теряют дар речи, и у нас, какое-то время, ещё даже в аудитории висит тишина. Это один из самых драгоценных, наверное, эпизодов в истории нашей музыки – Седьмая симфония Шостаковича.

Есть, при этом, разные версии, как она создавалась. И кто-то даже говорит, Шостакович начал работу над ней до начала войны, и, только потом уже, в процессе… того, что случилось со страной, переосмыслил её, именно как симфонию Ленинградскую… такую… блокадную.

Что об этом известно?

Ю.Казанцева:

- Действительно, говорят, что задумал он её ещё до войны. Но, вот, тут уже точно никто не скажет, в какой степени задумка была реализована. Факт, что, именно после начала войны, Шостакович отодвинул все свои проекты, все свои другие заказы, и, буквально, день и ночь, он писал эту симфонию. Написал её очень быстро, и он сам говорил: «Я не мог не писать».

Ведь, он трижды подавал, между прочим, заявку пойти добровольцем на фронт. Трижды приходил – и его каждый раз разворачивали вежливо. А он всё ходил и ходил.

Потом происходит эвакуация консерватории – он отказывается. Эвакуация Союза композиторов – он отказывается. Он считает, что он должен оставаться в Ленинграде. Он должен писать музыку именно в Ленинграде, показывая пример всем, что жизнь – продолжается. Он не хотел уезжать – его убедили, всё-таки, – буквально, это была последняя возможность – убедили его уехать из города, потому, что у него были дети. И он уезжает в Куйбышев.

Причём, по дороге произошла трагедия – он потерял чемоданы, в которых была уже дописанная симфония. А – представляете, какой был хаос во время эвакуации? Чудо, что нашлись чемоданы, и в них нашлась-таки эта симфония! И в Куйбышеве первый раз её исполнили. Потом, на катушках фотоплёнки полетели самолётами через Иран, Африку – в Лондон. Это был спецрейс, это была целая операция. Потом, как доставляли – тоже, рискуя жизнью, буквально, – в блокадный Ленинград партитуру – это отдельная история.

Вы знаете, есть основная канва, которую все знают: блокадный Ленинград, и эта симфония «Ленинградская», а есть множество деталей, множество подвигов человеческих, о которых мы сейчас уже не помним.

Вот, пилот, который, рискуя жизнью, доставлял партитуру в Ленинград, или – дирижёр, который был уже сам, как скелет – он уже был не жилец, Карл Элиасберг его звали – дирижёр в блокадном Ленинграде. Его возили на репетицию на саночках, потому, что он не мог ходить. И он – продирижировал, и очевидцы говорят, что он… он не то, что стоял – он взлетал над сценой! Потому, что такая была сила музыки! И все, все музыканты, которые тоже были, как полускелеты – они не просто играли вдохновенно, они играли так, что все зрители в зале – они тоже не могли сидеть – они встали! Они встали, плакали… то есть, это было – чудо! Это – одно из… таких… музыкальных чудес.

А.Ананьев:

- Юлия, буквально, два слова о том фрагменте, который Вы предлагаете нам сейчас послушать для иллюстрации. Конечно же, всю, целиком, мы послушать не сможем Седьмую симфонию, но вот тот фрагмент, который Вы выбрали – почему мы будем слушать именно его?

Ю.Казанцева:

- Как мы в прошлый раз говорили о Малере, что мы нечестно делаем, что есть симфония, которая идёт час, и мы, вместе с ней, проживаем все ужасы, а мы слушаем одну минуту, так и здесь. Конечно же, Седьмую симфонию нужно слушать целиком.

А мы послушаем одну из самых знаменитых, таких, ставших знаковыми тем – это тема нашествия и тема сопротивления. То есть, это – кульминация, когда возникает вот эта тема – символ силы человеческого духа, тема сопротивления.

-МУЗЫКА-

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Митрофанова:

- Напомню, что в программе «Светлый вечер» а радио «Вера» сегодня – Юлия Казанцева, кандидат искусствоведения, лауреат международных фортепианных конкурсов, человек, который потрясающе интересно рассказывает о музыке.

И, Юлечка, у Вас же – целый цикл лекций есть о разных композиторах и разных музыкальных периодах. Но, вот, сегодня мы говорим о музыке Великой Отечественной войны и Музыке Победы.

Шостакович – вот, сейчас мы слышали фрагмент из его Седьмой симфонии, но ведь это – не единственное музыкальное произведение, которое он посвятил Великой Отечественной войне и победе. Что ещё из знаковых… таких… музыкальных произведений можно у него здесь отметить?

Ю.Казанцева:

- Уже в 1962 году, Шостакович пишет свою 13 симфонию. На слова Евтушенко.

То есть, симфония на слова – это что значит? Это уже не просто симфоническое произведение – там участвует и хор, и чтец. И первая часть называется «Бабий Яр».

Эту симфонию встретили очень неоднозначно. Потому, что… ну… как-то было не то, что не принято говорить, но хотелось забыть самое страшное, какие-то самые страшные страницы, как Бабий Яр, когда было расстреляно более, чем 150 тысяч человек. Ну, зачем об этом писать музыку? Вот, было такое мнение.

А Шостакович… казалось бы, уже прошло какое-то количество лет, а время для него, в этом смысле, не проходило. Он продолжал находиться в этом ужасе. Какая-то часть Шостаковича не могла забыть ужасов войны, и он писал об этом. И, поэтому, без всяких красивостей и каких-то приукрашиваний, ничего не смягчая, он пишет 13 симфонию – и это очень тяжёлое произведение. Вы знаете, из разряда таких фильмов, как, может быть, «Иди и смотри».

Не хочется пересматривать, например, этот фильм! Не хочется переслушивать мне 13 симфонию, но это – необходимый опыт. И можно прочитать много книг о войне, можно посмотреть много фильмов, а можно послушать «Ленинградскую» симфонию, или, вот – 13 симфонию «Бабий Яр». Тут – у кого уже смелости ни что хватит, насколько глубоко вы готовы в это заглянуть.

Мы сегодня не будем слушать «Бабий Яр». Просто я хочу о нём сказать.

У Шостаковича есть ещё одно, очень интересное, произведение – называется «Квартет». Официальное название – квартет «Памяти жертв фашизма».

Он написал его в 1960 году. То есть – тоже, видите, время-то уже прошло. Неофициальное название этого квартета – «Панихида по самому себе».

Шостакович всё время думал о смерти. Но не так, как это делал Бах – потому, что Бах смерти не боялся, он знал, что смерть – это только начало вечной жизни. А вот Шостакович – не был в этом уверен. То есть, он думал, что смерть – это конец. И, поэтому, очень много его музыки – именно об этом. О страхе смерти.

И, вот, он говорил, что: «Когда я помру, на моих похоронах будут играть какую-нибудь ерунду! А я не хочу так. Вот, я написал сам для себя панихиду. Пожалуйста, вот это исполните!»

Квартет №8 «Панихида по самому себе». В этом квартете встречаются темы разных произведений Шостаковича, знаковых для него. Там есть и 1-я симфония, и 8-я симфония…

Восьмая симфония – тоже написана во время войны. Она не так часто исполняется – просто, всё заслоняет собою, конечно, «Ленинградская» симфония. Восьмая симфония – это прекрасная музыка. И, между прочим, Шостакович, когда его спрашивали, о чём эта симфония, отвечал: «О том, что жизнь – прекрасна! Эта симфония – тоже военная, и, тем не менее – жизнь прекрасна!»

В квартете есть ещё одна тема из трио, которое написано во время войны – трио «Памяти Соллертинского». Это был близкий друг, замечательный музыкант. То есть, этот квартет – как взгляд сверху на свою жизнь.

Вот, когда человек прощается уже с жизнью, тогда он смотрит – что было, какие-то драгоценные моменты… то есть, нам, слушателям посторонним, это даже не всегда понятно. Это просто музыка, которая захватывает – очень драматическая музыка, вы знаете, на грани, прямо… когда эмоции, вот… на грани находимся. А для него это была квинтэссенция его жизни – вот, что он прожил, что у него была за жизнь, какие драгоценные моменты.

Эта музыка – и о войне тоже. Эта музыка – о жизни, о жажде жизни, о страхе смерти.

Квартет «Памяти жертв фашизма». То есть, война прошла, а в музыке происходит ещё осознание того, а что же случилось.

А.Ананьев:

- Да, что удивительно, весь тональный план этого цикла – он состоит исключительно из минорных тональностей.

Я вспомнил удивительный факт – ведь, если я не ошибаюсь ( Юля, поправьте меня ), идея создания вот этого цикла пришла в голову композитору сразу, после того, как он посетил Дрезден. А в это время Дрезден – он был всё ещё в руинах, буквально. Он был полностью разрушен. И, увидев этот Дрезден, и прочувствовав этот Дрезден, прочувствовав ещё раз всю эту трагедию, ему и пришла в голову идея создания этого цикла…

Ю.Казанцева:

- Не просто пришла в голову! Тогда Шостакович… над ним висел заказ, у него было всегда очень много заказов и много работы. И вот, он – опять, не мог не писать! Он забыл про все свои заказы, про срочность – и весь ушёл в этот квартет. Это – замечательная иллюстрация того, что иногда слов не хватает, иногда – только музыка может передать какие-то смыслы. И вот – Шостакович все свои самые гениальные произведения он писал именно таким образом – как и «Ленинградскую» симфонию, как и 8-й квартет. Его «накрывало», он обо всём забывал – обо всём, действительно, забывал – и писал…

А.Митрофанова:

- Юлечка, я предлагаю… давайте, сейчас послушаем фрагмент из 8-го квартета Шостаковича, а после – тогда уже попробуем провести небольшой анализ, что ли: а чем, всё-таки, музыка, которая создавалась во время войны, отличается от той, которая возникает у композиторов… приходит к композиторам по её окончании. Мне кажется, что 8-й квартет Шостаковича, как раз – наглядная иллюстрация для этого.

Ю.Казанцева:

- Да, это 1960 год… это – одна из кульминаций квартета… там, при чём, проходит тема самого Шостаковича – зашифрованное его имя.

Что это значит? D-Es-C-H – это буквы его имени, которые можно сыграть нотами. Вот этот мотив из четырёх звуков, который проходит через весь квартет, и мы сейчас его тоже услышим, этот мотив.

-МУЗЫКА-

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Митрофанова:

- «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается, и на дистанционной связи с нами – Юлия Казанцева, кандидат искусствоведения, лауреат международных фортепианных конкурсов.

Вместе с вами, также, Александр Ананьев, и я – Алла Митрофанова.

Мы услышали сейчас, перед небольшим перерывом фрагмент из 8-го квартета Дмитрия Шостаковича.

И… Вы знаете, Юля, у нас… следующий, о ком мы будем говорить – это Оливье Мессиан, его квартет «На конец времени».

Но, вот, знаете, какие мысли мне приходят? Я, всё-таки, литературу преподаю – видимо, это, что называется, профессиональный травматизм, никуда не денешься. Есть большая разница в литературных произведениях, которые написаны во время войны… вот… ну… то, что, наверное, все наши слушатели легко могут вспомнить – Твардовский, «Василий Тёркин» – прекрасная поэма, очень лёгкий язык, она… такая… залихватская, она начала создаваться во время войны, и её цель – это поднятие боевого духа… и, вот, та «лейтенантская» проза, один из ярчайших примеров которой, наверное – это повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда», где уже совершенно другое настроение. Там – та реальная жизнь, которая была на войне, там нет задачи уже поднимать боевой дух, там есть задача – отрефлексировать, через что мы прошли, что с нами случилось за это время, и какими мы стали. Там очень много тем, у Некрасова, которые возвращают главного героя в довоенное время, и он сравнивает себя «сейчас» с тем, каким он был «до», и понимает, что это уже… ну… необратимые перемены.

И, по-моему… я могу ошибаться, поправьте меня… по-моему, в музыке это тоже есть.

Ю.Казанцева:

- Мне кажется, это тоже есть, хотя, бывают исключения. И вот то, что мы сейчас будем слушать – музыка Мессиана – это… Вы знаете… вообще, ни в какие рамки не вписывается, и… вообще… не объясняется. Потому, что мы услышим произведение, написанное в концлагере.

1941 год. Эта музыка – она, как будто бы, вообще, вне времени. Мессиан – композитор, который доказал всем, что можно самому выбирать время, в котором ты находишься. То есть, человек сам творит Вселенную, в которой он живёт, как бы пафосно это ни звучало.

Мессиан прошёл через все ужасы – он сам прошёл, он сам это видел. Он не был военным, он был медбратом, пошёл добровольцем – то есть, по сути, был санитаром. И, всё равно, его забрали в концлагерь. Он там провёл несколько лет. И он пишет музыку, которая ничего не имеет общего с тем, чем он жил, какой была его жизнь. Это – не то, что отражение, а… вернее, это – отражение, но очень специфическое, прошедшее через очень сильные фильтры.

Вот, я хочу сейчас просто прочитать названия частей этого квартета, и вы меня поймёте: «Литургия кристалла», «Вокализ для Ангела», «Бездна птиц», «Интермеццо», «Хвала Предвечности Иисуса», «Хаос радуг», «Хвала Бессмертию Иисуса».

Единственное музыкальное название – это «Интермеццо». А всё остальное – это, простите меня, это – нечто другое.

А.Митрофанова:

- Богословие.

Ю.Казанцева:

- Да! Именно так.

Мессиан говорил, что: «Источники моего вдохновения – это Священное Писание и пение птиц». Ни слова о Моцарте, о Бетховене… его музыка такая, как будто никогда не было Шопена, никогда не было Моцарта, был – Бах. Бах – был. Оливье Мессиана и называют Бахом ХХ века, и не потому, что музыка его похожа на Баха – вовсе нет. А потому, что он писал о том же, о чём – Бах.

Он писал о Боге, он писал о сюжетах Священного Писания. Просто посмотреть список произведений Мессиана – и возникает вопрос о том, вообще, в каком мире этот человек жил? В каком веке он жил?

У него есть опера «Франциск Ассизский», симфонические произведения «Гимн Святому Причастию», «Цвета Града Небесного», органная музыка, хоровые произведения… то есть, это человек – не ХХ века. А он жил так.

Ему было не то, что всё равно – нет. Он, когда писал квартет «На конец времени», он говорил, что это была ужасная жизнь: «Я хотел забыть о том, что я увидел – вообще забыть об этом». И он – не то, что забывал. Он создавал своё пространство, свою Вселенную.

А.Ананьев:

- Эта история достойна Памяти, с большой буквы – я уж не говорю о каких-то экранизациях - эта невероятная история вот этого произведения. В ситуации, когда люди выживают, в самом буквальном смысле этого слова, человек создаёт одно из величайших музыкальных произведений.

Юля, как оно было впервые исполнено? Напомните, пожалуйста.

Ю.Казанцева:

- Ну, это – ещё одно чудо. Оно было исполнено там же, в концлагере.

Было четверо музыкантов, у которых чудом сохранились инструменты – это был не самый жёсткий концлагерь, и, более того, одним из начальников был немецкий офицер, который был страстным любителем музыки. Поэтому, к музыкантам, и к Оливье Мессиану, он относился снисходительно, и даже сам принёс ему бумагу и карандаш – то есть, дал возможность это записать. И – был устроен концерт, где это всё было исполнено.

То есть, те же, в обносках, музыканты на сцене, и поломанные инструменты – это не помешало тем, кто находился в зале, лить слёзы, потому, что музыка была… вот… с одной стороны, не о том, что вокруг происходит, а, с другой стороны – музыка Конца света… да, музыка Конца света.

А.Митрофанова:

- А почему – квартет, Юля?

Ведь, если, опять же, я правильно понимаю – это была вынужденная… такая… форма, в связи с тем, что в концлагере, где Мессиан пребывал, там были – один кларнетист, один скрипач, один виолончелист, и, собственно, Мессиан сам – был пианистом. Вот, для этих четырёх музыкальных инструментов, и для этих четырёх музыкантов, включая себя, он и создавал свой квартет. Ну… я не знаю… мурашки просто бегут…

Ю.Казанцева:

- Мурашки бегут. На самом деле, музыка Мессиана – она вся очень… она очень сложная, очень сложная! Её и играть сложно, и понимать её сложно, у него много фантастических, вот… я одни и те же слова использую, но других просто я не придумала – это уникальная музыка!

У него, например, есть произведение «Двадцать взглядов на Младенца Иисуса» – для двух фортепиано. Это очень технически сложно. А почему сложно? А потому, что он изобрёл свой собственный музыкальный язык, опираясь… вот, он говорил, на пение птиц – это не фигура речи. И в квартете «На конец времени» он тоже использует ритмы птиц. То есть, он записывал ритмы пения птиц. У него нету традиционных гармоний, нету традиционных ритмов, представьте себе! Как будто, не классическая музыка! Исполненная на классических инструментах, но написанная не по классическим законам.

А.Митрофанова:

- Давайте, сейчас послушаем фрагмент из квартете Мессиана, который называется «На конец времени».

По моим… таким… знаете… интуитивным ощущениям, Мессиан – это человек, которого очень сложно определить, прописать в ХХ веке, или – во времени Баха, или – в каком-то ещё… У меня такое впечатление, что он, вообще – человек из Вечности. И про Вечность он и пишет.

А.Ананьев:

- Слава Богу, Мессиан прожил долгую, счастливую жизнь – он ушёл в возрасте 83 лет, в 1992 году. А когда он писал вот этот великий квартет, ему было, всего лишь, – представьте себе – 33 года. Он был совсем молодым.

И, в качестве эпиграфа к фрагменту из его этого квартета «На конец времени», строки из Откровения святого Иоанна Богослова, которые он сам и приводит, в качестве авторского эпиграфа: «И видел я Ангела сильного, сходящего с Неба, и, стоя ногами на море и на земле, он протянул руку к Небу, и клялся Живущим во веки веков, говоря: времени уже не будет».

Ю.Казанцева:

- Мы послушаем последнюю часть квартета, которая называется «Хвала Бессмертию Иисуса».

-МУЗЫКА-

А.Митрофанова:

- Фрагмент из квартета Оливье Мессиана «На конец времени» мы сейчас услышали. «Хвала Бессмертию Иисуса» – это последняя часть этого квартета, уникального музыкального произведения, которое не вписывается ни в какие, наверное, горизонты.

Юлия Казанцева, искусствовед, пианист, лауреат Международных конкурсов – с нами на связи. И мы говорим сегодня о музыке войны и Музыке Победы.

Юля, Вы знаете, очень неожиданно в этом перечне великих музыкальных произведений, посвящённых военной теме, звучит «Золушка» Сергея Прокофьева. А, ведь, если разобраться – да, этот, один из самых известных, наверное, в мире балетов, был написан в военное время.

Как это возможно – у меня не умещается в голове. Может быть, как раз, вот, в той логике, в которой создавался и «Василий Тёркин» тоже – для поддержания какого-то духа в людях… но… другого объяснения у меня нет.

Ю.Казанцева:

- Сергей Сергеевич – он тоже создаёт свою музыкальную Вселенную. Он пишет сказочный балет во время войны. Это даже не то, что для поддержания духа… вот, он создаёт свою реальность.

Он говорил: «Я не хочу больше смертей!» Он хочет создать сказку – ведь она была необходима во время войны. Сколько было фильмов… таких… радостных фильмов! Нужны были вот эти эмоции радости, которых так не хватало… вот, в «Золушке» этого – с избытком!

Мне кажется, если дать инопланетянину послушать, например, «Золушку» и «Ленинградскую» симфонию Шостаковича, и спросить: «Вот, как Вы думаете, одновременно ли были эти произведения написаны?» – нам ответят: «Вы – что? Это – совершенно разные эпохи! Вы не слышите? Тут – мир рушится, а тут – видимо, какая-то идиллия…» Да, музыка – она может объединять необъединимое, казалось бы!

И Прокофьев написал «Золушку», с одной стороны, в очень тяжёлое время для себя, а, с другой стороны, он сам был счастлив. Ему было не так сложно писать музыку счастья – потому, что он, наконец, воссоединился со своей возлюбленной, со своей музой – её звали Мира Мендельсон. И, как ни кощунственно звучат эти строки, но он писал… это было начало войны… он писал: «Я счастлив, как никогда! Я не думаю о прошлом, я не волнуюсь о будущем – я счастлив настоящим!» – потому, что он любим, он… он любил! И, поэтому, все ужасы – они отодвигались на второй план, и, поэтому, так естественно получилось написать «Золушку».

А.Ананьев:

- Удивительный факт, связанный с этим замечательным балетом. Когда Сергей Сергеевич трудился над этим произведением, в стране велась идеология по значительному укреплению национально-патриотических чувств. И вот – композитору пришлось сослаться на то, что Золушка, мол, это – героиня из русской народной сказки Афанасьева, а всё действие он и вовсе перенёс во время правления Елизаветы.

А.Митрофанова:

- Да, это интересный факт!        

Ю.Казанцева:

- Ну, приходилось, приходилось выкручиваться, да…

А.Ананьев:

- Ещё из удивительного – то, что для очень многих, и для целого поколения, наверное, музыка из балета Прокофьева «Золушка» ассоциируется, в первую очередь, с салютом Победы! Потому, что впервые балет был представлен публике именно весной 1945 года. И, поэтому, он воспринимался слушателями как салют Великой Победы, а не просто как красивая сказка о бедной девочке со злой мачехой.

Ю.Казанцева:

- Мне тоже кажется, что это – не просто красивая сказка. Даже тот фрагмент, который мы будем слушать – это сцена в полночь, когда часы бьют, и Золушка убегает – если забыть о сюжете, и, вот, просто слушать, как абстрактную музыку… и даже хорошо, что мы будем просто слушать, а не видеть балет – то это музыка… страшная даже временами, это, в чём-то, не уступает по силе воздействия той же «Ленинградской» симфонии.

Да, с одной стороны, это – «Золушка», а, с другой стороны, там – такие же бездны открываются, там – не просто сказочка, это – Сказка, с большой буквы, я бы сказала, где есть и свои бездны, и есть свои… вот… звёздные… вот эти… выси. Просто там заканчивается «Золушка»… заканчивается, как раз, гимном любви, торжеством добра – это было необходимо для людей того времени! Да и сейчас, нам, это тоже необходимо.

А.Митрофанова:

- Ой… не то слово, Юля! Особенно, в нашей «изоляции» – очень хочется таких, вот, витаминов радости музыкальных, в чистом виде! И «Золушка», мне кажется, как раз, может их дать.

Если я правильно понимаю, Прокофьев был так вдохновлён Галиной Улановой, которую он увидел в балете «Ромео и Джульетта», ещё до всех тех страшных событий 1941 года, что ему хотелось именно её увидеть исполнительницей главной роли – он для неё писал свою «Золушку», и, в общем-то, ему удалось реализовать этот свой план, хотя… первое исполнение… по-моему, там, всё-таки, не Уланова была, в Большом театре. Но, тем не менее, всё равно, Галина Уланова – она станцевала Золушку, и это был – оглушительный успех!

Ю.Казанцева:

- Да, это была одна из её… таких… звёздных партий.

А.Митрофанова:

- Давайте, послушаем сейчас тот самый фрагмент, о котором Вы сказали. Полночь – тот эпизод всем нам хорошо известной сказки, – может быть, Прокофьев и представил её, как русскую народную, но мы знаем о ней несколько больше – когда карета превращается в тыкву, платье Золушки бальное, прекрасное – исчезает, и она остаётся в своей обычной… такой… рабочей одежде, но, при этом, сердце её – каким было золотым, таким оно золотым и остаётся.

-МУЗЫКА-

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА»

А.Ананьев:

- Вы слушаете «Светлый вечер» на радио «Вера».

В студии – Алла Митрофанова…

А.Митрофанова:

- … Александр Ананьев…

А.Ананьев:

- … и кандидат искусствоведения, лауреат Международных фортепианных конкурсов, автор уникальных музыкально-просветительских циклов Юлия Казанцева. И, если у вас будет желание переслушать эту программу, вспомнить эти произведения, и, может быть, послушать их целиком, вы всегда можете найти ссылку на эту программу на нашем сайте radiovera.ru, но – и не только! – на сайте Юлии Казанцевой, который – Юля, мы можем Вас поздравить, – у Вас и сайт теперь заработал в полную силу! Напомните адрес, где Вас могут найти наши слушатели.

Ю.Казанцева:

- Сайт называется yulia.today – потому, что каждый день я что-нибудь пишу о музыке, и, буквально, почти каждый день провожу вебинары. И у нас будет вебинар о музыке войны, где более расширенно я буду рассказывать об этом. Потому, что, конечно, мы сейчас можем только пять произведений показать, и  рассказать, а, на самом деле, их гораздо больше. И было очень сложно выбрать… вот… сегодня – именно пять. И тут, конечно, мои личные симпатии – потому, что… мы говорим о Прокофьеве, и я выбрала «Золушку», а можно было выбрать 5-ю симфонию, или сюиту «1941 год».

Очень много прекрасной музыки, написанной во время войны, и, поэтому этому будет посвящён отдельный вебинар.

А.Ананьев:

- yulia.today – обязательно заглядывайте, мы с Аллой тоже там обязательно будем.

А.Митрофанова:

- Юлечка, у нас есть ещё немного времени, чтобы вернуться к Сергею Сергеевичу Прокофьеву. «Ода на окончание войны» – великое музыкальное произведение. О каждом произведении, которое мы сегодня слышим, можно так сказать.

В 1945 году, Прокофьев, уже по окончании войны, берётся за написание этой оды. И… можно, опять же, много разных параллелей проводить, как возникало это музыкальное произведение.

Здесь – передаю слово Вам. Расскажите самые главные вещи, которые важно знать про эту оду.

Ю.Казанцева:

- Мне кажется… это, может быть, не самое великое произведение Прокофьева, но – оно было написано вовремя. И… Прокофьев – он написал самое первое произведение, после начала войны – вот, он успел первым написать свою сюиту «1941 год» – она так и называется, и – он первым написал, на случай Победы, свою «Оду». То есть, он, что называется, держал руку на пульсе.

С одной стороны, такое впечатление, что он – витал в облаках, он писал, во время войны, музыку… как мы говорили – «Золушка»… да… сказочная музыка. У него есть и прекрасные фортепьянные сонаты – 6-я соната, и 7-я, и 8-я…

С одной стороны, композитор, который создаёт собственную Вселенную, а, с другой стороны – он всегда очень чутко реагировал именно на то, что происходит здесь и сейчас.

Вот, да, начало войны – появляется сюита, окончание войны – появляется ода. Во время войны появляется ещё одно грандиознейшее произведение – это опера, одна из величайших опер ХХ века – «Война и мир». Эта грандиозная опера – просто, даже по своей масштабности – в итоге, он её урезал, урезал, и осталось 11 картин. 11 картин – представьте себе масштаб, а было даже ещё больше, по его задумке первоначальной!

К сожалению, эту оперу при жизни он так и не услышал. Потому, что ещё всё – урезали, урезали, и, в итоге, урезали только после того, как его уже не стало, и поставили. И, до сих пор, она идёт, и там есть просто фантастической красоты моменты, в этой опере. Причём, он… это, ведь, текст Льва Толстого, это не то, что стихотворный текст, это – опера на прозаический текст.

Или, ещё одна опера на военный сюжет, которая написана после окончания войны, в 1947 году – «Повесть о настоящем человеке», по одноимённой повести Бориса Полевого – и эту оперу тоже не поставили, но уже по другой причине. Казалось, что это как-то негероично: главный герой – он, ведь, инвалид, а действие происходит – в госпитале. Как-то это некрасиво, не сценично – а, вот, это такая правда жизни, которая в музыке тоже находит отражение. И эту оперу, до сих пор даже, мне кажется, не поставили на… таком… достойном её, уровне.

У Прокофьева, просто, столько всего, что мы знаем только очень маленькую часть того, что он написал.

Да, мы все знаем «Золушку»… но у Прокофьева – столько драгоценностей, которые ещё ждут своего часа! И «Ода на окончание войны» – тоже одна из таких драгоценностей. Это – не самое известное произведение.

Между прочим, состав… вот… обратите внимание на состав: 8 арф, 4 фортепьяно, оркестр контрабасов, духовиков и ударных.

А.Ананьев:

- Оркестр контрабасов?

Ю.Казанцева:

- … духовиков, ударных – да… 8 арф, 4 фортепьяно – ну, невиданный состав, конечно!

А.Ананьев:

- Я смотрю, в первоначальном варианте, у Прокофьева было аж 18 арф, и усиленная группа духовых инструментов! Вот, мы с Аллой Митрофановой, в этом смысле, противоположности. Алла Митрофанова больше ценит глубокое содержание, а меня всегда занимает форма. Я могу себе представить, как звучат 18 арф, 8 контрабасов, 4 рояля, усиленная группа духовых – это что-то невероятное!

А в каком составе, вот… в наше время – это произведение исполнялось когда-нибудь?

Ю.Казанцева:

- Да, да! Исполняется, и исполнялось – не часто, но есть и хорошие записи. Мне кажется, в более камерном составе – 8 арф, и, всё равно, это впечатляет.

А.Ананьев:

- За что критиковали это произведение?

Вот, я смотрю: «Сочинение подверглось необоснованной критике, и выпало из концертного репертуара очень надолго». За что можно было критиковать, в то время, вот это вот… монументальное произведение?

Ю.Казанцева:

- Ой, Вы знаете, столько глупостей происходило, что тут хочется просто руками развести! Прокофьева – за что только ни критиковали! Причём, за противоположные вещи! Ой… Вы знаете… вот… печально известное постановление ЦК партии 1948 года критиковало Прокофьева за далёкость от народа, за то, что он пишет музыку, непонятную для простого советского народа. И, если вспомнить первые, юношеские произведения Прокофьева, то это можно понять – там, «Стальной скок»… вот… такой… авангард жёсткий, прямо, музыкальный – да, может быть, это немножко далеко от народа. А, вот, та музыка, которую он писал во время войны, и после войны – она, наоборот, настолько классическая… ведь, Прокофьев – это главный классик ХХ века!

У него были разные периоды – и авангард был, и всякие эксперименты, но потом была – новая простота. Вот, так, условно называется этот стиль. Новая простота – это значит, музыка понятная, как раз. Ну, понятнее – некуда. А его ругали, как раз, вот… за ненужность! То есть, это – абсурд.

А.Ананьев:

- Ну, что ж… на окончание этого выпуска программы «Светлый вечер» – фрагмент из «Оды на окончание войны» Сергея Прокофьева.

Что за фрагмент мы будем слушать, Юлия?

Ю.Казанцева:

- Я выбрала самое окончание – кульминация, последняя, буквально, минута… вот – самая сияющая кульминация!

А.Ананьев:

- Мы услышим 4 рояля, 8 арф и 8 контрабасов?

Ю.Казанцева:

- Даже больше контрабасов, и ещё оркестр ударных и духовых.

А.Ананьев:

- Юля, спасибо Вам огромное! С Праздником Вас, ещё раз! И спасибо за вот это вот восхитительное, захватывающее душу путешествие в мир Большой музыки – Музыки Победы, написанной в годы Великой Отечественной войны.

А.Митрофанова:

- Юлия Казанцева – лауреат Международных конкурсов, пианист, искусствовед, человек, который умеет о музыке говорить потрясающе интересно и глубоко, и, при этом, просто и доступно. И, у которой сейчас, кстати, заработал сайт – он называется yulia.today – пожалуйста, заходите туда, и увидите всю актуальную информацию о вебинарах музыкальных, которые Юлия ведёт.

Спасибо, Юлечка! Благодарим от всего сердца!

Ю.Казанцева:

- Это вам – спасибо! Всех нас – с Праздником!

А.Ананьев:

- Алла Митрофанова, Александр Ананьев.

И, в завершение программы, финал «Оды на окончание войны» Сергея Прокофьева – на светлом радио!

-МУЗЫКА-

«СВЕТЛЫЙ ВЕЧЕР» НА РАДИО «ВЕРА».